Путешествие на восток (джен)

— Итак, мисс Грейнджер, само по себе это лечение несложное, но требует времени. Частичное превращение в животное должно отменяться постепенно, с использованием чар и зелий, иначе могут появиться осложнения, — произнесла мадам Помфри, подготавливая необходимые препараты.

Девочка-кошка осторожно кивнула, принюхиваясь к терпкому запаху подогреваемого варева. В своем нынешнем положении ее радовало только то, что эта глупая история скоро закончится.

Пару часов назад они с Гарри и Роном готовились к последней стадии плана по проникновению в гостиную Слизерина с помощью Оборотного зелья, надеясь что-то выяснить о Тайной комнате. Все шло хорошо, зелье, которое они варили целый месяц, наконец было готово, и им оставалось только выпить его. Гарри с Роном без проблем превратились в Крэбба и Гойла, а вот для Гермионы все пошло совершенно неправильно! Как оказалось, волос, который она приготовила для своей порции зелья, принадлежал не Миллисенте Булстроуд, а ее кошке. Оборотное зелье не предназначено для межвидовой трансформации, и поэтому Гермиона застряла в форме полукошачьего нечто размером с человека.

И вот теперь она сидела на кушетке в больничном крыле и чувствовала себя страшно неуютно. Мех зудел под мантией, а неожиданно появившиеся чувства и инстинкты страшно нервировали. Гермионе совсем не хотелось думать о том, что может произойти, если кто-то махнет перед ее носом бантиком на веревочке или, еще хуже, почешет за ушком.

— Мы… мы можем начать? — нервно спросила она. — Прежде чем я сделаю что-то кошачье.

— Конечно, — сказала мадам Помфри, передавая ей стакан с зельем. — Профессор Снейп сварил это специально для вашего случая, оно должно нейтрализовать все, что осталось от действия Оборотного. После того, как вы выпьете это, мы сможем начать обратное превращение.

Гермиона взяла стакан и залпом осушила его, не обращая внимания на противный вкус. Ей совершенно не хотелось находиться в этом виде ни единой лишней секунды. Откинувшись на спину, Грейнджер с трудом удержалась от ругани на свой хвост, который чувствительно возмутился такому обращению с собой. Вместо этого она попыталась сосредоточиться на том, что за зелье ей могли дать. Наверное, это какой-то универсальный антидот, который может выводить из организма разные виды зелий, или еще что-то в том же духе.

Мадам Помфри четкими движениями палочки начала творить над ней какие-то чары, и вскоре Гермиона ощутила напряжение волшебства в собственном теле…

В следующее мгновение девочка закричала, выгнув спину дугой, и с силой вонзила когти в кушетку. Все ее тело расцвело ломаными геометрическими узорами черного цвета, что пылали зловещим фиолетовым сиянием. Шок был настолько силен, что она даже не могла видеть всполошившуюся мадам Помфри, слышать ее причитания или ощущать что-то иное, кроме огня, пронизывающего каждую клеточку ее тела. Все, на что была способна Гермиона Грейнджер, это дико кричать, пока покрывающие ее узоры один за другим разлетались на куски со звоном бьющегося стекла.

Когда лопнул последний узор, она наконец смогла немного перевести дух, хрипло втянуть воздух и почувствовать привкус крови на языке. Ее затуманенный разум походя отметил, что кошачий мех начал линять, выпадая целыми клочьями, но еще до того, как сознание обработало поступающую информацию, тело ученицы Гриффиндора забилось в новом приступе. Смещение костей звериной морды обратно к человеческому виду и миграция ушей с верхней части головы на свое законное место вырвали из ее охрипшего горла очередной болезненный вопль. А собственные окошачившиеся зубы, выбитые из челюсти новым набором, чуть было не застряли в глотке, не позволив гаснущему разуму осознать, что некоторые из новых зубов даже более остры, чем измененные зельем.

Гермиона во всей полноте прочувствовала, как ее хвост отваливается от копчика, а ногти постигает судьба зубов, но бьющееся в конвульсиях тело не позволяло заметить, что эти самые новые ногти вспарывают крепкий матрас кушетки, словно мокрую бумагу. Последней каплей перед спасительным беспамятством стала резкая боль в районе лба.

Гермиона Грейнджер потеряла сознание.

* * *

Альбус Дамблдор стоял перед больничной кроватью и смотрел на… спящую девочку. Совсем недавно его фамильяр Фоукс неожиданно начал паниковать, а всю школу накрыло давящее присутствие Темной магии очень специфического толка. (Схожее давление обычно производят существа, подобные вампирам). Это же почувствовали все школьные призраки и домовые эльфы. Некоторые из последних даже начали украдкой шептаться о возвращении древних, ну, а первые… продемонстрировали довольно интересный перечень реакций. По крайней мере, те, что были закреплены за факультетами.

Например, Толстый Монах сперва начал обильно потеть эктоплазмой, после чего ринулся искать свой старый комплект экзорциста. Серая Дама соблаговолила сказать несколько фраз, что само по себе было событием, но директор сомневался, что хозяйка башни Рейвенкло полностью понимала, во что превратилась мисс Грейнджер. Сэр Николас… к сожалению, сейчас не мог ничего сказать, так как был одной из жертв нападений Чудовища Тайной Комнаты. Хотя его бы без сомнения обеспокоила перспектива жизни девочки вместе с остальными гриффиндорцами.

Но самой любопытной была реакция Кровавого Барона. Древний призрак лично посетил кабинет директора и настоял на том, что девушку необходимо пересортировать. Судя по той части древнесаксонского ворчания, которая была понятна Альбусу, Барон говорил о том, что Слизерину необходимо вернуть толику истинного благородства… и это не оставляло никаких сомнений в его осведомленности. Призрак подземелий Слизерина совершенно точно знал, кем теперь является Гермиона Грейнджер.

«К счастью, школьники и большинство учителей практически ничего не заметили, — подумал Альбус. — Ну, возможно, за исключением мисс Лавгуд».

Судя по докладам портретов, юная рейвенкловка сегодня была даже более взволнована, чем обычно. Что в сочетании с недавними событиями в больничном крыле добавляло еще один интересный факт к его подозрениям относительно особенностей ее зрения.

Директор в очередной раз внимательно посмотрел на изменения, постигшие одну из его подопечных. Честно говоря, ему бы хватило пальцев одной руки, чтобы посчитать известные случаи, когда представители этого вида были замечены в Британии, начиная со времен римского вторжения.

Очень любопытно.

Альбус помнил, что стандартная проверка новых учеников показала очень странный пробел в семейном древе мисс Грейнджер, конкретнее, не было никакой информации об ее деде по материнской линии. Когда он просматривал эти данные перед первым курсом, директора даже посещала мысль, не была ли ее мать на самом деле сквибом, рожденным от связи волшебника и маглы. В конце концов, некоторые… приключения отпрысков чистокровных семей перед вступлением в официальный брак совсем не неслыханное дело. Возможно ли, что на самом деле вместо простого волшебника в ее родословной отметился тот «человек», с которым он познакомился сорок лет назад, когда исполнял кое-какие обязанности для Международной конфедерации волшебников?..

— Альбус… кто она? — осторожно спросила Помфри. — Я имею в виду, со всем тем, что у нее…

Они вместе посмотрели на две наиболее нечеловеческие черты, которыми обзавелась мисс Грейнджер вследствие инцидента. Обе располагались на ее голове. Первой была пара золотых рожек, проступающих сквозь ее пышную шевелюру, а второй — дополнительный глаз в центре лба.

— На Британских островах ее раса известна под названием фоморы, Поппи, — произнес Дамблдор. — Пожалуйста, убедись, что мисс Грейнджер не проснется в ближайшее время. Мы не знаем, как эта метаморфоза могла повлиять на ее характер.

Мадам Помфри зябко повела плечами.

— Мы не можем долго удерживать ее в таком состоянии, — сказала она.

— Нет, не можем, — согласился Альбус. — К счастью, я знаком кое с кем, кто обладает куда большим опытом в общении с самыми разными магическими существами, чем я.

* * *

Директор Академии «Екай», Тенмей Микогами, спокойно отдыхал, развалившись на диване в своей квартире. Это было одно из немногих мест, где он снимал белое монашеское одеяние, которое все привыкли связывать с его персоной. Не то чтобы он на самом деле был монахом, священником или даже христианином, несмотря на некоторое пристрастие к крестам и множество друзей и знакомых среди духовенства различных религий мира. Собственно, он специально несколько раз менял его дизайн, чтобы не соответствовать какому-либо из реально существовавших орденов, для чего даже советовался с одним знакомым иезуитом еще в те времена, когда придумывал для себя это публичное амплуа.

Его отдых был прерван, когда Тенмей ощутил, как что-то прошло сквозь защитные чары его школы. На мгновение у него мелькнула мысль, что кто-то из учеников в очередной раз решил поиграть с заклятиями призыва, но садистская усмешка, возникшая на его лице при мысли о грядущем развлечении, быстро превратилась в тяжелый вздох, когда на перила балкона приземлилась знакомая птица красно-золотой расцветки. Хмуро посмотрев в сторону визитера, Микогами серьезно рассмотрел идею немного выпустить свое ёки, чтобы заставить феникса подергаться, но быстро отбросил этот позыв и поднялся со своего дивана. Тенмей хорошо знал, кому принадлежит это существо, и хотя их знакомство было чисто шапочным, а некоторые политические взгляды серьезно разнились, немногие личные встречи давно стали залогом взаимного уважения.

— Насколько помню, тебя зовут Фоукс? — произнес он, протягивая руку к письму, зажатому в клюве птицы.

Феникс немедленно выронил послание и, осторожно перебрав лапами, отодвинулся немного в сторону. Было очевидно, что волшебное создание совсем не радо находится в этом месте и, вероятно, хорошо знает, что он является одним из тех немногих, кто может окончательно убить его.

Как Тенмей и предполагал, письмо ему прислал Альбус Дамблдор. В послании говорилось, что одна из его учениц недавно пережила совершенно неожиданную метаморфозу. Кроме того, к письму прилагалось небольшое семейное древо этой ученицы с четким указанием на один конкретный пробел в родословной ребенка.

— Даниэль… — с улыбкой пробормотал Микогами, дойдя до имени бабушки по материнской линии. — Похоже, в данном случае один шанс на миллион оказался попаданием в десятку.

Мужчина перевел взгляд на Фоукса, которому, видимо, приказали дождаться его ответа.

— Я знаю, что тебе это не понравится, но все равно должен попросить доставить меня в Хогвартс. Это важно, — сказал он.

Феникс согласно курлыкнул в ответ.

— Тогда я сейчас прихвачу кое-какие вещи, и выдвигаемся.

Он вернулся в кабинет, быстро закинул в сумку несколько подходящих артефактов и снова облачился в свою рясу. Этого должно хватить для первичной диагностики, прежде чем он сможет переместить девочку в академию и провести полноценное обследование.

* * *

Гермиона медленно разлепила глаза, ощущая, как в висках стучит глухая боль. На краткий миг девочка задумалась, не так ли чувствуется похмелье, но быстро отложила эти праздные размышления, когда в голове начали всплывать воспоминания о недавних событиях. Она четко помнила, как мадам Помфри начала лечить ее от воздействия Оборотного зелья, а потом… только боль, и больше ничего. Хотя нет, не совсем. Был какой-то нелепый сон, в котором ее куда-то нес странный монах в белых одеждах и называет «Мина-тян».

Девочка подняла руку, чтобы потереть лоб, но замерла в середине движения, уставившись на свое запястье, а точнее на некое незнакомое украшение. Ее руку плотно охватывал браслет, изготовленный из множества небольших серебряных крестиков с золотой инкрустацией и маленьким замочком на тыльной стороне руки. Похоже, не открывая замок, снять эту штуку невозможно, но где же ключ?

Быстро оглядевшись по сторонам, Гермиона обнаружила еще кое-что неожиданное. Она точно была не в Хогвартсе, если только, конечно, где-то в тайных коридорах древнего замка нет помещений с более современной обстановкой, которые специально прячут от учеников. Стиль несколько отдавал мрачностью и готичностью, но совершенно не походил на то, к чему она привыкла, а наличие сложных электрических приборов вроде ламп, цифрового будильника и стереосистемы явно намекали на то, что это не древний шотландский замок.

Часы показывали почти полдень…

Гермиона медленно села на кровати, только сейчас заметив, что одета в очень большую белую рубашку — не Хагридову, конечно, но ее владелец точно должен быть очень высоким и широкоплечим — и тут же покраснела, когда поняла, что сейчас это было ее пижамой.

Постойте… но где же мех и хвост?

Приметив неподалеку открытую дверь, ведущую в ванную, Гермиона быстро метнулась в ту сторону, желая побыстрее посмотреть на себя в зеркало.

В отражении оказалось вполне человеческое лицо… почти. Девочка подняла дрожащую руку и осторожно дотронулась до пары желтоватых выростов, торчащих сквозь волосы, и только тогда полностью осознала, что они прикреплены к ее голове. Но сколько бы ни нервировало то, что теперь у нее есть рога, главной проблемой были глаза. Все три. Из зеркала на нее растерянно смотрел расширенный комплект зрительных органов с золотыми ирисами.

Гермиона моргнула. Три глаза синхронно моргнули в ответ.

Девочка с криком отпрыгнула от зеркала и продолжила пятиться, пока не наткнулась спиной на стену. Она опустилась на пол ванной и зарыдала, уткнувшись лицом в колени, желая скорее проснуться в больничном крыле школы и забыть об этом кошмаре, тщетно отгоняя мысли о слезах, которые капают из ее третьего глаза, и острых клыках, мягко прикусывающих нижнюю губу.

— Грейнджер-сан? — раздался голос со стороны двери.

Гермиона продолжила плакать, совершенно не желая, чтобы ее отвлекали от этого важного занятия, и немного притихла только когда ее обняли чьи-то теплые руки.

— Тише-тише, девочка, — мягко произнесла обнявшая ее незнакомка с каким-то незнакомым акцентом. — Конечно, в твоей жизни произошли невероятные изменения, но, в конце концов, все наладится.

— Н-наладится? Как?.. Как это наладится? Я же… Я даже не смогу…

— Существует методика, с помощью которой можно принять человеческий облик, и мы тебя этому непременно научим, — продолжила незнакомка. — Вот, посмотри!

Она осторожно дотронулась до подбородка Гермионы и приподняла ее голову, заставляя впервые взглянуть прямо на себя. Перед девочкой находилась молодая женщина возрастом, наверное, около тридцати лет, со светлыми волосами и голубыми глазами за изящной оправой очков. Незнакомка мягко улыбнулась Гермионе, и вдруг две пряди ее волос сдвинулись вверх, превращаясь в пару треугольных ушек, глаза еле заметно засветились, а зрачки вытянулись в щелки, характерные для кошачьего племени.

— Меня зовут Шидзука Некономе, — представилась она, превратившись обратно. — Я преподаватель японской академии «Екай», в которой вы сейчас находитесь.

— Ч-что со мной случилось? — спросила Гермиона, совладав с собой. Эта демонстрация помогла ей немного отвлечься от шока после увиденного в зеркале.

— Я не знаю всей специфики, — призналась Шидзука. — Директор принес вас сюда два дня назад и сказал только, что были какие-то проблемы с зельем. Он убедился, что эти неожиданные изменения не доставили проблем организму, так что об этом беспокоиться не нужно. Но как раз сегодня ему было необходимо уйти, и поэтому он попросил меня присмотреть за вами. Я расскажу все, что могу, но со многими вопросами нужно будет подождать до его возвращения.

— Хорошо… — неуверенно пробормотала Гермиона и, немного подумав, спросила: — Я стала каким-то демоном?

— Это смотря с какой стороны посмотреть, — хихикнула мисс Некономе. — Если вы говорите о религиозной точке зрения, то уж точно нет! — воскликнула она.

На губах Гермионы сама собой появилась улыбка. Позитив, источаемый этой девушкой, был заразителен. Она утерла слезы и, чуть помедлив, повторила процедуру для третьего глаза, после чего снова посмотрела на преподавательницу.

— Понятно… так кто же я?

— Давайте сразу договоримся: я отвечаю на этот вопрос, и вы пойдете ополоснуться под душем, хорошо? — предложила она, подмигнув ей. — Думаю, после этого вам полегчает, и мы сможем обговорить все подробнее.

— Хорошо…

— Отлично! — радостно воскликнула Некономе. — У вашей расы есть много названий, и если вы проявляли интерес к мифологии, то наверняка слышали некоторые из них. Например, кишины, ракшасы или фоморы, но существуют и другие. У большинства этих существ весьма плохая репутация, и должна сказать, среди вашего племени бывали очень и очень неприятные личности, которые вполне соответствовали историям. Но это не так критично, ведь вы не воплощение фольклора или исторический персонаж, а живое разумное существо. Неважно, к чему вас могут подталкивать некоторые инстинкты или естественное сродство к магии тьмы, смерти и разрушения, все в ваших руках. Всегда помните об этом, Грейнджер-сан, и докажите всему сущему, что вы — это вы, а не какая-то глупая страшилка древних времен.

Гермиона вскинула голову и немного расправила опущенные плечи. Все правильно. Даже после всего случившегося она остается Гермионой Грейнджер. И ведь это даже не первый случай, когда с ней происходит что-то неординарное. В конце концов, когда она узнала, что на самом деле волшебница, это не изменило ее суть. Она девочка, которая очень любит учиться и, возможно, иногда немного перегибает палку… хотя, по ее мнению, совсем не в тех случаях, когда на это жалуются Гарри и Рон. Этим оболтусам никак нельзя без того, кто может заставить их сделать домашнюю работу.

Может быть, сейчас она и демон, но чудовищем ей не бывать, и точка!

— Спасибо, — поблагодарила она мисс Некономе, поднимаясь с пола. От слов учительницы на душе стало гораздо легче.

— Не за что, — с улыбкой сказала Шидзука. — Ах да, и последнее. Пожалуйста, не пытайтесь снять браслет из крестиков, он необходим для вашей же безопасности. Вы не росли как кишин и поэтому совсем не знаете, как управлять своей врожденной магией. Этот браслет создан специально, чтобы подавлять силу до такой степени, чтобы для ее использования было необходимо осознанное усилие.

— Понятно. Думаю, мне бы хотелось, чтобы у меня было что-то такое до Хогвартса, — ответила девочка, еще раз осмотрев браслет. — Когда я была маленькой, некоторые инциденты со случайным волшебством были… очень неудобными.

В последний раз улыбнувшись ей, мисс Некономе вышла из ванной, закрыв за собой дверь.

Скинув свою импровизированную ночнушку, девочка быстро забралась в душ и включила воду. Она с наслаждением встала под теплые капли, которые быстро изгоняли остатки утренних треволнений. Если подумать, не так уж много в ней теперь чего-то такого жутко-демонического. Подумаешь, небольшие рожки и третий глаз. Ничего страшного! Вот если бы после этого неожиданного превращения у нее появились раздвоенные копыта вместо стоп, тогда можно было бы впадать в уныние. А так все это смотрится даже красиво.

«Хотя, конечно кроме глаза и рогов еще есть зубы», — подумала Гермиона, осторожно коснувшись языком острых клыков.

Продолжая мыться, девочка задумалась о том, не разрастутся ли ее рога в ближайшее время до непомерных размеров. В конце концов, у нее же сейчас переходный возраст, так что это актуальная проблема. Ей определенно нужно побольше узнать о физиологических особенностях своих новых соплеменников. Может быть, стоит спросить директора этой школы?

Выйдя из душа, Гермиона быстро закуталась в полотенце и еще раз взглянула на себя в зеркало. Теперь, когда ее взгляд не был затуманен паникой, она быстро заметила некоторые позитивные изменения во всем этом бардаке с Оборотным зельем. Во-первых, она лишилась ужасных бобровых зубов, которые так ненавидела. В конце концов, появление клыков не очень-то и большая плата за такое счастье. Тем более, они даже недостаточно большие, чтобы мешать речи…

Повинуясь внезапному импульсу, девочка улыбнулась своему отражению. Это была совсем не лучезарная улыбка, но скорее садистская ухмылка, эффект от которой значительно усиливал нечеловеческий набор клыков. Кроме того, в тот момент, когда она улыбнулась, ее глаза будто бы немного засветились.

Гермионе до жути захотелось посмотреть, что будет с Малфоем, когда она ему так улыбнется. О да, ей определенно понравится вид того, как этот мерзкий слизняк отползает от нее, размазывая по лицу соп…

Ее улыбка быстро увяла, когда девочка осознала, с каким наслаждением представила себе эту картину. А ведь мисс Некономе совсем недавно говорила ей про инстинкты.

— Ага… инстинкты хищника… — пробормотала она себе под нос.

Временно отложив возможные минусы в сторону, Гермиона вернулась к плюсам. Следующим пунктом шло то, как трансформация сказалась на ее прическе. Мама говорила ей, что она в конце концов перерастет свою излишнюю «пушистость», но ожидание этого знакового момента всегда оставалось для Гермионы предметом печали. Сейчас же она могла поздравить себя с явным шагом вперед относительно того, что было прежде. И хотя ее волосы оставались весьма дикими, теперь можно было надеяться, что укрощение этого зверя не будет занимать большую часть каждого утра.

«Ну… все не так уж плохо, — подумала Гермиона, рассматривая себя в зеркале. — Если правильно завязать ленточку, то рога можно легко спрятать, и прическу можно поправить так, чтобы она скрывала лишний глаз. Должно сработать, пока… Эх, похоже, я кое-что упустила», — мысленно добавила она, хмуро уставившись на отражение своей руки, которой пыталась поправить волосы, а если точнее, на ногти.

Обычно Гермиона стригла их коротко, не желая возиться со всякими модными глупостями, но теперь они стали длиннее и острее, хотя ломкими совсем не выглядели… или человеческими, если уж на то пошло. Решив провести эксперимент, девочка взяла салфетку и плавно провела по ней новообретенным оружием. Как она и боялась, салфетку легко прорезало, словно это были не ногти, а опасная бритва.

Немного помедлив, Гермиона продолжила эксперимент, осторожно ткнув ногтем себе в ладонь, после чего облегченно вздохнула, не почувствовав боли. Интересно, почему так? Ее кожа стала броней? Или дело в намерении?

Девочка осторожно провела пальцами по полотенцу, думая о том, что хочет просто его погладить, и радостно улыбнулась своему успеху, когда страшные когтищи повели себя как вполне человеческие ноготки. Она попробовала снова, теперь не думая ни о чем конкретном. Полотенце осталось целым и в этот раз. Вывод был очевиден; в первый-то раз Гермиона сразу ожидала, что салфетка не переживет испытание.

«Так вот оно что! Эта магия реагирует на мои желания! Мисс Некономе говорила именно про это, когда рассказывала о браслете. Без осознанного желания ничего не произойдет!

Наверняка найдутся и другие примеры действия этой штуки, но об этом можно подумать позже.

Вернувшись в спальню, Гермиона обнаружила на кровати школьную форму, которая на первый взгляд была ей как раз впору. Комплект одежды состоял из клетчатой юбки, белой рубашки, бирюзового пиджака с белой каймой, черных гольфов и красного галстука. Быстро одевшись, она огляделась по сторонам в поисках обуви, но обнаружила только пару тапочек возле тумбочки. Задумчиво осмотрев их размер, Гермиона припомнила рубашку, в которой сегодня проснулась. По всей видимости, они принадлежали одному и тому же человеку.

Пожав плечами, девочка решительно обула их и направилась на выход, справедливо рассудив, что раз уж этот неведомый директор презентовал ей рубашку, то и против использования тапочек он возражать не будет.

За пределами спальни оказался чуть менее готичный зал с несколькими открытыми дверями с разных сторон. Из-за двери напротив доносился негромкий шум. Наверное, туда ей и надо.

Гермиона двинулась было в ту сторону, но зоркий взгляд идейной книжницы заметил за порогом одного из других выходов большой шкаф, наполненный толстыми переплетами.

«Ну, я же могу немного задержаться, да? — думала девочка, пока ноги несли ее к такой желанной добыче. — Только гляну одним глазком на названия — и сразу к мисс Некономе…»

Войдя в библиотеку, она одобрительно кивнула сама себе. Хозяин этого места явно относился к книгам со всей серьезностью, которой они достойны. Две трети помещения занимали высокие стеллажи, на столе неподалеку от входа лежал аккуратно заполненный каталог и несколько пар хлопчатых перчаток, среди которых легко нашелся ее размер. Кроме того, переступив порог, Гермиона почувствовала резкое изменение атмосферы — видимо, температура и влажность были специально выверены для хранения книг.

Пролистав каталог, Гермиона отметила, что здесь была представлена литература на самых разных языках мира: японском, китайском, санскрите, латыни и многих других. Дойдя до английского раздела, девочка признала несколько названий, которые видела в Хогвартсе.

Еще немного поизучав списки, Гермиона с сожалением отложила каталог и вышла из библиотеки. Даже просто пройдясь по названиям, она точно знала, что если возьмет в руки одну из этих книг, то будет читать запоем либо пока кто-то не оторвет ее силой, либо пока не уснет. К счастью, голод и миллион вопросов к мисс Некономе помогли справиться с искушением плюнуть на все и потонуть в этих безумно интересных текстах.

Пойдя на звуки, Гермиона оказалась в просторном помещении, которое, наверное, можно было назвать гостиной. Комната делилась на три зоны. В первой находилась столовая с красивой кухней, отделенной от остального пространства барной стойкой, — как раз там хозяйничала мисс Некономе — и резным столом на десять персон. Далее следовала сама гостиная, находившаяся на ступеньку ниже кухни; там располагался большой угловой диван, перед которым были журнальный столик и настоящий домашний кинотеатр на полстены. Кроме того, здесь же находилось несколько заполненных книжных шкафов, хотя в этот раз в них были не древние фолианты, а современная литература.

Последней частью этой комнаты Гермиона посчитала широкий балкон, на который выходили несколько окон и прозрачная дверь. Подойдя ближе, девочка увидела хмурое небо и жутковатый лес, который выглядел еще хуже хогвартского. Хотя, последний был не такой уж большой проблемой, даже несмотря на то, что от него прямо-таки веяло атмосферой какого-то ужастика. Он просто не дотягивал до другой части местного ландшафта: скалистого берега моря с кроваво-красной водой, чья гладь плавно переходила в горизонт.

— Где мы? — спросила Гермиона, посмотрев на учительницу широко открытыми глазами.

— Школа и окружающая территория находятся в пространственном кармане, который создал директор, — ответила мисс Некономе. — У вас в Британии нет таких мест?

Гермиона сперва растерянно нахмурилась, но быстро вспомнила пару мест, похожих на это. Например, Косой переулок, который смог остаться совершенно невредимым во время немецких бомбежек Второй мировой, или платформа 9 ¾ на Кингс-Кроссе, где скрывающие чары просто не могли выполнить свою работу из-за всех тамошних мер безопасности.

— Некоторые есть… но насколько велико это место?

— Круг радиусом примерно в десять километров, — ответила женщина-кошка. — Школа расположена точно в центре этой территории.

— Директор, наверное, очень сильный волшебник, — сказала Гермиона, пораженно покачав головой.

— Ну, не совсем так… я должна вам рассказать кое-что о магическом обществе Японии, — задумчиво произнесла Шидзука. — Здесь у нас многое совсем не так, как в Европе. Но сперва прошу к столу! — воскликнула она, приглашающе махнув в сторону стола.

Подойдя ближе, девочка увидела, что кроме ее тарелки на столе расположились несколько стопок бумаги. Видимо, пока она спала, мисс Некономе занималась проверкой тестов учеников. Собственно, в этом не было ничего удивительного, если бы не одно «но». Вместо пергаментов с чернильными кляксами, которые Гермиона подсознательно ожидала увидеть у волшебного учителя, перед ней лежали белые листы стандартного формата с явно машинописным текстом и пометками от шариковых ручек. Похоже, у японских волшебников куда меньше проблем с современной техникой, чем у британских. Или же все дело в эксцентричности директора именно этой школы?

— Итадакимас?.. — неуверенно сказала Гермиона, сев на свое место.

— О, вы знаете японский? — поинтересовалась Некономе.

— Только пару слов, и честно говоря, я не совсем уверена, как правильно их использовать, — смущенно ответила она, разделяя склеенные палочки, припоминая, как делала это в японском ресторане, куда как-то ходила с родителями. — Думаю, теперь мне нужно будет серьезно заняться изучением этого языка.

— Понятно, — кивнула Шидзука. — Вообще, все правильно, только нужно помнить, что «итадакимас» — это «спасибо за еду», а не «приятного аппетита», вот и все. Ну и изучение новых языков всегда полезно, но думаю, вам сперва лучше обсудить ваши варианты с директором.

— Но мне уже выдали форму… — чуть растерялась девочка.

— Ах, это только временно, если конечно, вы не решите перевестись сюда, — отмахнулась мисс Некономе. — Если хотите, мы можем пройтись по магазинам, чтобы купить вам что-то другое. Директор специально оставил мне деньги для этого.

— Но почему он так много делает для меня?

Гермиона всеми силами пыталась понять, что происходит. Такая забота несколько выходила за рамки. Честно говоря, она очень сомневалась, что директор Дамблдор стал бы заходить так далеко ради любого ученика, ну, возможно, кроме Гарри. Так почему же этот чужой для нее человек?..

— Нет, не тот вопрос, — пробормотала она, качнув головой. — Мисс Некономе, скажите, как я связана с директором академии?

— Эхех, Мина-тян, я очень рад, что ты унаследовала не только мою внешность, — произнес голос с другого конца комнаты.

Повернувшись на звук, Гермиона увидела в дверях странноватую фигуру. Это был высокий мужчина в белом монашеском одеянии и с капюшоном на голове. Его лицо скрывалось явно неестественной тенью, за которой можно было разглядеть только глаза, светящиеся потусторонним светом, да губы, растянутые в жесткой усмешке. Что-то подобное она совсем недавно видела в зеркале.

— Меня зовут Гермиона, — на автомате поправила его девочка, после чего осторожно спросила: — Мы одной расы, да?

— Очень и очень рад, — хмыкнул директор академии, снимая капюшон.

Теперь стало видно, что под капюшоном скрывалось красивое лицо с резкими чертами и дикая грива седых волос. Незнакомец кратко дернул головой, как будто расслабляя шею, после чего сквозь густую шевелюру в районе висков быстро проросли крупные ребристые рога, блестящие золотом, приблизительно пятнадцати сантиметров в длину.

— Если тебе интересно, почему у меня нет третьего глаза, то должен сказать, что это нестандартная черта нам подобных, а признак, который проявляется только у наиболее магически одаренных индивидов, — произнес он. — К примеру, такой был у Балора.

— А разве он не был циклопом? — с любопытством спросила Гермиона, припоминая то, что читала про этого персонажа ирландской мифологии.

— Старый хрыч специально ослепил себя на два обычных глаза, чтобы создать свой Взор Смерти, — ответил директор. — В любом случае, меня зовут Тенмей Микогами, директор академии «Екай», но ты можешь называть меня оджи-сан или просто дедушка.

«Дедушка…» — мысль, словно колокол, прозвенела в голове Гермионы. С тех самых пор, как узнала о магии, она иногда задавалась вопросом, не мог ли ее неведомый дед по материнской линии на самом деле быть волшебником. В свое время бабушка четко закрыла эту тему, сказав маме, что ее отец был американским прохвостом, который погиб во вьетнамской войне. Даниэль Хаторн всеми силами растила из своей дочери рациональную и самодостаточную женщину, совсем не стремясь оставлять ей какие-то заблуждения насчет ее почившего родителя. Но что, если… что, если…

«Она знала об этом? — подумала девочка. — Что бы она сказала, если бы была жива, когда у меня случился первый «несчастный случай»?»

— Думаю, нам о многом нужно поговорить, — произнесла она вслух, настороженно рассматривая неожиданно объявившегося родственника.

— Директор, мне уйти? — спросила мисс Некономе.

— Пожалуйста, останьтесь, Некономе-сан, — сказал Тенмей, подняв руку. — Гермиона будет чувствовать себя спокойнее, если рядом будет кто-то еще, кроме меня.

* * *

— Мадам Помфри, вы здесь? — спросил Гарри, входя в больничное крыло. — Можно мне увидеть Гермиону?

— Боюсь, что нет, мистер Поттер, — со вздохом произнесла целительница. — Ее проблема оказалась сложнее, чем предполагалось, и поэтому нам пришлось отправить девочку к особому специалисту. Вряд ли она вернется в ближайшее время. Думаю, она напишет вам письмо, как только немного оправится.

Задумчиво нахмурившись, Гарри вышел за дверь.

С этим делом что-то было неладно. Вскоре после того, как Гермиона попала в больничное крыло, с замком случилось что-то непонятное. Сначала притихла вечно галдящая гостиная Гриффиндора, а ребята стали как-то опасливо оглядываться по сторонам. Потом портреты начали шептаться о странном монахе в белых одеждах, который бродил по коридорам вместе с Дамблдором и умудрился так перепугать случайно встреченного Пивза, что тот до сих пор прятался где-то в подземельях. И вот теперь куда-то делась Гермиона.

Что же происходит? Это все из-за Тайной комнаты или что-то совершенно другое? Где Гермиона?

Гарри никак не мог избавиться от чувства, что директор и мадам Помфри скрывают нечто очень важное.

* * *

Немного погодя после прихода директора они с Гермионой присели на разные концы дивана, оставив обеденный стол в полном распоряжении мисс Некономе и ее бумаг.

Сам обед прошел… ну, наверное, во вполне теплой обстановке. Хотя вся эта история с нечеловеческой родословной и перемещением безо всякого согласия на другую сторону земного шара заставляла сильно нервничать, записка от директора Дамблдора, которую показал Гермионе мистер Микогами, помогла немного успокоиться (хотя и не до конца). Благо, она прочитала достаточно собственных работ директора, чтобы опознать почерк. В любом случае, чтобы решить для себя что-то определенное, сперва необходимо было получить больше информации.

А еще ее «новый» дед рассказал, что в Японию их телепортировал феникс директора, из-за чего девочка даже немного расстроилась. Было обидно, что она проспала что-то настолько интересное.

— Мы с твоей бабушкой познакомились в 1961 году, — произнес мистер Микогами, разгоняя повисшую между ними тишину. — В то время я помогал японскому представителю на Международной конфедерации в одном сложном деле, и когда выдалась свободная минутка, решил посетить Британский музей… Ну, давай просто скажем, что мы некоторое время встречались, но ничего не вышло. Даниэль никогда не говорила мне о своей беременности или позже просто не смогла найти. — Он на мгновение умолк, посмотрев в никуда, после чего продолжил: — Как бы то ни было, в тот период работа с МКВ требовала от меня использования очень сложной магической печати для подавления своих сил, и эта печать передалась сначала твоей матери, а потом тебе. Полагаю, еще одно-два поколения, и в твоих потомках осталось бы слишком мало моих генов, чтобы применение Оборотного зелья могло привести к чему-то подобному.

— Я читала, что это зелье нельзя использовать, чтобы скопировать внешность полулюдей… получается, полулюдям его и пить нельзя? — спросила Гермиона.

— Так и есть, — кивнул Микогами. — После того, как ты его выпила, оно повлияло на печать, а из-за загрязнения волосом животного эффект оказался еще сильнее. Когда школьная целительница попыталась обратить процесс, сдерживающая система полностью рухнула, — пояснил он. — Если бы это произошло в другом месте, ты бы, наверное, стала гибридом, но здесь в игру вступило то, что Хогвартс построен на нексусе природной энергии, то есть месте пересечения нескольких лей-линий планеты. Благодаря обилию свободной силы вокруг процесс мутации развернулся на полную, превращая тебя в полноценного кишина. К счастью, все прошло настолько удачно, чтобы не оставило тебе каких-либо проблем со здоровьем. Учитывая спонтанность всей ситуации, это по-настоящему удивительно, — с улыбкой закончил дедушка.

— Так что дальше? — спросила Гермиона, передернув плечами. От слов «мутация» и «проблемы со здоровьем» в одном абзаце у нее по спине пробежали мурашки. В голову почему-то активно лезли мысли о двухголовости или еще чем-то в том же духе.

— Я вижу три варианта, — ответил он. — Перевод в академию, пожалуй, будет самым простым. Ты могла бы провести несколько месяцев в нашей средней школе, чтобы подучить язык, а потом начать обучение здесь. Однако самый простой — не обязательно самый лучший. В отличие от Хогвартса, академия не специализируется на обучении магии. Цель этого заведения — помочь ёкай — так в Японии называют волшебных существ, к которым относят и волшебников — смешаться с человеческим обществом.

— Эм… извините, но судя по тому, что я видела, в Британии это никого не волнует, — растерянно сказала Грейнджер.

— Между Азией и Европой в этом вопросе существует целый перечень фундаментальных различий, — сказал Тенмей, пожав плечами. — Пожалуй, в первую очередь нужно отметить, что в местном магическом обществе волшебники находятся в меньшинстве, из-за чего его структура сильно отличается от привычной тебе. Кроме того, думаю, ты быстро заметишь, что также отличается и применение Статута о секретности.

— Почему? — удивленно спросила Гермиона. В конце концов, Статут был одним из самых важных законов волшебного мира.

— Чтобы ответить на этот вопрос, нужно вспомнить историю этого закона, — произнес мистер Микогами. — В своей основе Статут — это европейское изобретение, и в другие регионы он экспортировался на штыках и палочках колониальных империй. Вследствие этого существует множество стран, несогласных со многими его постулатами, даже если сейчас с устоявшейся системой никто активно не борется. Ну, за исключением некоторых экстремистов. Лично я считаю, что развитие информационных технологий в ближайшем будущем приведет к невозможности поддерживать этот маскарад, и поэтому, как могу, стараюсь подготовить наше общество к последствиям, — пояснил он. — Так, мы немного отвлеклись от темы. Более полезный вариант для твоего магического образования — это принятие ученичества под руководством одного моего друга, который живет в Китае. Не пойми меня неправильно, я и сам неплохой маг, но меня волшебству учил именно он, так что такой подход будет продуктивнее. Собственно, мы в любом случае должны будем посетить его, чтобы решить проблему с твоей палочкой.

— Какую проблему? А моя палочка здесь? — быстро спросила Гермиона, только сейчас вспомнив, что нигде не видела этот важнейший предмет для любой волшебницы.

— Да, вот она, — откликнулся Микогами, протягивая ей палочку. — Можешь попробовать наколдовать что-то простенькое?

— Конечно… Люмос! — воскликнула она, взмахнув палочкой.

В следующее мгновение ей пришлось крепко зажмуриться. Вместо маленького огонька, который должен был возникнуть на кончике палочки, в помещении как будто зажглось миниатюрное солнце, захлестнув все вокруг нестерпимым сиянием, а секунду спустя Гермиона услышала резкие треск, и по ее коже забарабанили древесные осколки. Разлепив глаза, девочка с ужасом уставилась на обгоревший кусок волшебной палочки, зажатый в ее кулаке.

— Как я и предполагал, — кивнул сам себе дедушка так, словно ничего и не произошло. — Эта палочка больше тебе не подходит, нужно будет подобрать что-то, способное выдержать напор твоей силы. Не переживай, в ближайшие дни ты получишь новый магический проводник, — добавил он, заметив ее расстроенное лицо. — И последним вариантом может быть возвращение в Хогвартс, — продолжил Микогами, возвращаясь к главной теме. — Конечно, будут некоторые трудности из-за твоей новой расовой принадлежности, но у меня есть связи, которые могут помочь преодолеть это. В любом случае, прежде чем что-то решать, нам следует кое с кем связаться.

— Вы имеете в виду…

— Не с Дамблдором, хотя нам еще придется обсудить его самого, — чуть нахмурившись, сказал Тенмей. — У этого человека безусловно есть достоинства, но, кроме того, у него еще и очень жесткая позиция по отношению к Темной магии, что может стать проблемой. Нет, прежде всего мы должны поговорить с твоими родителями. Они дома?

— Да, но из-за разницы в часовых поясах сейчас, наверное, слишком поздно.

— Тогда как насчет письма? Я могу передать его через моего друга в Англии, который может организовать для нас канал видеосвязи.

* * *

Элдред Варпл точно знал, что очень многие волшебники наверняка сочли бы, что испачкали свои мантии, просто оказавшись у входа в это место.

На первый взгляд это была респектабельная усадьба в Суссексе с ухоженным садом и теплицей, в которой владелец выращивал редкие виды орхидей. Для своих соседей мистер Джон Стоктон являлся галантным джентльменом-затворником с безупречной репутацией и ограниченным кругом близких друзей, с которыми тот познакомился во время своих странствий по миру. В целом, просто обаятельный человек со своими мелкими причудами и старомодным чувством чести. Хотя, пожалуй, слишком бледный.

Но вот волшебники знали, что усадьба Стоктона была ужасным местом, до краев наполненным Темной магией.

Даже Волан-де-Морт подумал бы дважды, прежде чем доставлять проблемы местным хозяевам. Хотя, если честно, Джон Стоктон и в отношениях с волшебниками был очень обаятельным и респектабельным человеком… для многовекового вампира.

Элдред являлся одним из немногих волшебников с постоянным приглашением в вотчину сильнейшего клана вампиров Англии, и даже спустя годы знакомства с Джоном ему все еще иногда приходилось подавлять крупицу инстинктивного страха, возникающего от близости хищника.

А еще Элдред видел, как Джон легким взмахом руки оторвал голову оборотню и разнес каменную стену простым пинком. Так что у него не было никаких иллюзий насчет противостояния вампира и практически любого волшебника (не говоря уже о имбецилах, которые читают книги Локонса). Какие-то шансы могли появиться только на подготовленной позиции или в случае, если первое заклинание каким-то чудом попало в невероятно быстрое чудовище.

— Знаешь, я до сих пор не могу понять, почему ты используешь все эти странные маггловские штучки, — сказал он, покосившись на своего кровососущего приятеля, который что-то делал со своим мобильным телефоном.

— Может быть потому, что с их помощью я могу поздравить моего внука с днем рождения, просто нажав пару кнопок, а не ждать, пока какая-то несчастная сова дотащит мое многострадальное письмо до Нью-Йорка? — предположил Стоктон, весело сверкнув алыми глазами.

Элдред только покачал головой.

Вопреки маггловским легендам, вампиры были вполне живой расой, воспроизводящейся естественным путем. Конечно, они жили дольше людей, но, тем не менее, оставались стареющими и смертными. И хотя процесс обращения, воспетый в бульварных романах, реально существовал, работал он очень редко. В большинстве случаев попытка сделать это превращала несчастных в жаждущих крови чудовищ, которых сами вампиры называли упырями. Джон как-то сказал ему, что и у оборотней была та же проблема, просто в отличие от вампиров они не озаботились устранением зараженных, что и привело к распространению проклятия.

— Я просто боюсь, что однажды…

— Брось, Элдред, — хмыкнул Стоктон. — Мои «маггловские артефакты» не зачарованы. Да и ты сам знаешь позицию Министерства. Их вполне устраивает, что мы, Темные существа, ведем свои дела в маггловском мире. Пока мы не угрожаем Статуту о секретности, у них нет причин менять эту политику. Если же они закусят удила… ну, я надеюсь, волшебники еще помнят истинное значение слова «война», потому что мы, безусловно, ничего не забыли.

Элдред понимающе кивнул. За годы знакомства с кланом Стоктона он хорошо уяснил то, что никогда не доходило до Волан-де-Морта, который с упорством, достойным лучшего применения, пытался привлечь их на свою сторону. Британские вампиры могут быть Темными существами, но в своей жизни они руководствуются очень специфическим чувством чести и благородства. Для них Пожиратели Смерти были ничуть не лучшими отбросами, чем министерские шавки. Возможно, даже худшими. Многое из их философских воззрений исходило от некой Акаши Бладривер, женщины, которую кое-кто из вампиров почитали, словно святую. Из того немногого, что смог узнать Элдред, выходило, что она спасла жизнь Стоктону около двухсот лет назад, когда тот был еще ребенком, до глубины души поразив юного вампира.

Неожиданный перезвон от одного из маггловских приборов Джона вырвал из размышлений. Вампир нажал несколько кнопок, после чего голос подал другой артефакт, стоящий неподалеку от Элдреда. Дождавшись, когда прибор выплюнет бумагу с ровными буквами, волшебник передал ее хозяину дома. Лично он практически ничего не понимал во всех этих «компьютерах» и «принтерах» даже несмотря на восторженные объяснения внука Джона, которыми тот потчевал пожилого мага во время последнего визита, но в возможностях этой техники волшебник все же немного разобрался… что совсем не прибавило ему покоя, ведь даже этих невеликих познаний хватило, чтобы серьезно усомниться в незыблемости Статута о секретности.

— Похоже, ты до сих пор не отказался от бумажных текстов, — хмыкнул волшебник.

— В некоторых случаях это все еще необходимо, — откликнулся Джон, изучая листок. — Например, на этой распечатке я вывел текст, написанный рукой одной юной леди, с родителями которой я должен связаться.

— Магглы? — поинтересовался Элдред.

— Да, но можешь не волноваться, они и так знают о волшебном мире — их дочь учится в Хогвартсе. Хотя, должен сказать, что недавно она попала в серьезную передрягу, — сказал Стоктон, после чего нажал кнопку на еще одном приборе (да сколько же их у него?!). — Брайан, будь добр, положи в багажник «бентли» все необходимое для организации спутниковой видеосвязи.

— Конечно, сэр, — раздался голос дворецкого из маленькой коробочки. — Вы надолго?

— Максимум на пару дней. Обычные каналы связи будут доступны, — ответил вампир, после чего отключился.

— Хочешь, чтобы я составил тебе компанию? — спросил Элдред. — Визит вампира может заставить людей нервничать.

— Нет, — сказал Стоктон, передавая волшебнику кошель с галлеонами. — Мне нужно, чтобы ты перетряхнул свои источники, у которых есть доступ в Хогвартс. Сам знаешь, что Дамблдор всегда пытается не выносить сор из избы.

— Хорошо. Как зовут девочку?

— Гермиона Грейнджер.

— Странно… — задумчиво произнесла Гермиона, разглядывая стеклянный потолок торгового центра.

После того как она написала письмо для родителей, мисс Некономе повела её в магазин одежды. Честно говоря, побывав в квартире своего деда, а, точнее, огромном пентхаусе, Гермиона уже ожидала чего-то подобного, но все равно контраст с Косым Переулком выбивал из колеи.

Точно как и Микогами, местные предприниматели совершенно не стремились соответствовать стилистике прошлого или позапрошлого века, так любимой среди английских волшебников. Здесь было всё: красивые витрины и рекламные плакаты, соответствующие эпохе, магазины, продающие различную электронику, и даже настоящая автопарковка рядом с торговым центром.

Кроме того, сам кампус академии, который она рассмотрела, когда они выезжали оттуда, состоял из множества специализированных зданий, среди которых были корпуса общежитий, библиотеки, огромный крытый бассейн и даже футбольное поле.

«А вот поля для квиддича нет… хотя, наверное, так и должно быть, если учитывать цель этого места» — подумала девочка.

Торговый центр под названием Мононоке Бангаичи находился примерно в двух километрах от кампуса, с которым его соединяла самая настоящая асфальтированная дорога. Мисс Некономе сказала ей, что в грубом приближении это название можно перевести как «призрачный район», поскольку «Бангаичи» буквально означает «земля без номера».

Мисс Некономи припарковала свою небольшую машину на стоянке, среди других совершенно нормальных автомобилей, и они направились к торговому центру, шагая по совершенно обычному асфальту.

Народу вокруг было немного, поэтому взгляд Гермионы волей-неволей зацепился за семейную пару с ребенком, возвращающуюся из магазина. Когда они подошли к своей машине, отец начал перекладывать покупки в багажник, а мать усадила малютку в детское кресло.

Все выглядело так… по маггловски. Некоторые странности можно было заметить, только если приглядеться к необычным покупкам в пакетах. Но, наверное, этого следовало ожидать, учитывая то, каким образом это место было связано с остальным миром.

В пространственном кармане академии существовало несколько входов, представляющих собой автотоннели. Насколько поняла Гермиона, эти переходы были аналогом каминной сети, объединяющей множество таких тоннелей по всей стране, перемещение по которым зависело от ключевых фраз водителей и особых реагентов в бензобаке, вроде летучего пороха.

— Мрм? Что странного? — поинтересовалась мисс Некономе, по кошачьи склонив голову.

— Ну… тут все выглядит куда обыденнее, чем Косой Переулок, — ответила она. И заметив непонимание в глазах учительницы, добавила: — Это такой волшебный торговый район в Лондоне.

— Ну, я там никогда не бывала, поэтому всё еще не понимаю о чём ты, ня, — с улыбкой сказала некомата.

— Эм… ну, когда заходишь в Косой переулок, складывается впечатление, будто попал в прошлое. Вокруг все словно застыло в семнадцатом или восемнадцатом веке, а каждая частичка обыденности пропитана магией. Помню, когда мы с родителями ездили туда за моими вещами для первого курса, многие косились на нас, потому что мы не были одеты в мантии. А тут… нет такого анахронизма, но, с другой стороны, присутствуют люди, которые совсем не люди и это никому не мешает.

Как раз в этот момент, будто иллюстрируя её слова, неподалёку от них, в толпе обычных японских горожан, прошествовала трёхметровая куча чёрного пепла с единственным глазом и коротенькими ручонками.

Кроме того, Гермиона отлично видела, что многие из «людей» вокруг на самом деле совсем не люди. Стоило только обратить внимание, как сразу становилось заметно, что некоторые из окружающих двигаются так, словно не привыкли к собственным телам, другие, то и дело, забываясь, выполняли непредусмотренные человеческой природой трюки, а маскировка иных просто слегка соскальзывала. К последним относилась сама мисс Некономе — за время их похода по магазину Гермиона уже четырежды замечала её кошачьи хвосты.

— Ах, вот ты о чём. Ясно, — понятливо покивала Некономе. — Но на самом деле здесь вообще нет людей. Школьные правила требуют от учеников стремиться постоянно поддерживать человеческую форму и никому не открывать свой истинный облик. Это помогает в подготовке к жизни среди людей и еще… Гм, как бы это ни было печально, но старая межрасовая вражда всё еще очень сильна, и такая скрытность позволяет снизить её накал хотя бы здесь. — Она грустно вздохнула. — Я очень надеюсь, что в конце концов в этом больше не будет необходимости.

— Нет людей?.. — пробормотала Гермиона, отметив про себя позже побольше узнать о внутренней вражде ёкаев. В конце концов, она теперь одна из них, а мама всегда говорила, что к подобным вещам нужно относиться со всей серьёзностью. — Получается, тут даже не… Ой! Поняла! Так вот, что дедушка имел в виду, когда говорил, что здесь волшебники тоже считаются ёкай. Выходит, они тоже не люди, ведь так?

— Да, но… некоторые ёкаи смотрят на волшебников как на существ второго сорта, — произнесла некамата, похоже, всё еще пребывая в невесёлых думах. — Они считают их полулюдьми, а не истинными ёкай… Помнишь, что директор говорил о том, что Статут распространили колониальные империи?

Гермиона кивнула.

— Хотите сказать, что до того, как его приняли, в Японии всё было по-другому?

— Верно. В то время ведьмы и колдуны исполняли роль посредников между обычными людьми и сверхъестественным миром. Они часто становились жрецами в синтоистских храмах, служили шаманами и хранителями волшебных мест. Но из-за Статута…

— Они больше не могли выполнять свои обязанности, — осенило Гермиону. — В Европе это не было проблемой, потому что волшебники превосходили остальных числом и могли диктовать свои условия, но здесь…

— Вот-вот, — кивнула ей Некономе.

Продолжая идти вслед за учителем, Гермиона молча прокляла Бинкса, Дамблдора и всё министерство скопом. Призрака за то, что он был отвратительным преподавателем; Дамблдора за то, что он не уволил его, даже когда тот умер; и министерство за то, что, похоже, любая британская книга по истории на девяносто девять процентов состоит из пропаганды и подтасовки фактов.

«Даже если у японских ёкаев хватает своих предубеждений, тут налицо слишком много параллелей с маггловской колонизацией, — мрачно подумала она, размышляя об услышанном. — Мне нужно попросить у дедушки книги, по которым не проехалась министерская цензура. А лучше вообще что-то от авторов из других стран, чтобы увидеть события с совсем иной точки зрения… и еще нужно выучить несколько языков, чтобы прочитать их в оригинале».

— Ты уже придумала, какую одежду хочешь купить? — спросила Некономе, прервав размышления девочки.

— Я… не знаю, — чуть поколебавшись, ответила Гермиона. В отличие от большинства знакомых девочек, она никогда особо не обращала внимания на такие вещи, из-за чего у неё плохо получалось сходиться с другими, что в обычной школе, что в Хогвартсе. — Я никогда… в смысле одежда, это просто одежда.

— Ах, так ты у нас из практичных особ, да? Но какая же это потеря для общества, — Некономе недовольно поцокала языком, быстро осмотрев девочку с головы до ног. Под этим взглядом Гермиона даже почувствовала себя немного неуютно. — Если ты не против, я предлагаю зайти к одной из моих бывших студенток. Она просто великолепно разбирается в моде и легко подберёт для тебя что-то не менее удобное, чем красивое!

Гермиона неуверенно кивнула в ответ, на что губы Некономе расплылись в улыбке, которая тревожно напомнила ей о чеширском коте.

Вскоре после этого они оказались около магазина, на вывеске которого красовалась табличка с доброй старушкой, сидящей за старинным ткацким станком. Когда они вошли внутрь, из-за прилавка поднялась миловидная невысокая японка.

— Доброго дня, Ватанабэ-сан, — поприветствовала её Некономе по-английски. — Я привела вам нового клиента, но боюсь, она еще не говорит по-японски.

— Доброго дня, Некономе-сенсей! Не волнуйтесь, с этим не… о, Ками, какая прелесть! — воскликнула она, быстрым движением выскользнув из-за прилавка и оказавшись рядом с ними. У Гермионы почему-то возникло чувство, что останься она прежней собой, её взгляд просто бы не поспел за скоростью продавщицы. — Как мне к тебе обращаться, милая?

— Меня зовут Гермиона Грейнджер, госпожа Ватанабэ, — вежливо ответила Гермиона, немного оторопев от такого напора.

— Что ж, Грейнджер-сан, давайте подберём что-нибудь, подходящее под ваши глаза и рожки, — провозгласила Ватанабэ, цапнув со стенда миленький зеленый сарафан.

Меняя наряд за нарядом, Гермиона запоздало осознала, что в этом магазине вряд ли найдутся джинсы или простенькая кофточка — по правде говоря, вещи, которые ей предлагали, в основном были из шелка. Здешние товары, наверное, могли соперничать, с вещами какого-нибудь дома моды.

Кроме того, пока портниха — очевидно, что госпожа Ватанабэ не простой продавец — порхала вокруг неё, девочка отметила, что, хотя она держала свою маскировку куда лучше мисс Некономе, иногда в её движениях проглядывалось нечто жуткое. Гермионе было очень любопытно, что за ёкай госпожа Ватанабэ, но, чуть поколебавшись, решила, что спрашивать будет невежливо. К тому же ей нужно было переодеваться, а всё, что ей предлагали, было таким удобным и красивым…

— Ах, тигровые полосы всегда прекрасно смотрятся на всех подвидах. Они бессмертная классика и не зря так называются, — счастливо вздохнула Ватанабэ, когда, спустя час, Гермиона в очередной раз покинула примерочную. На этот раз она была одета в черно-желтое китайское платье до колен.

Грейнджер оглядела себя в ростовое зеркало. Сперва ей показалось, что платье смотрится слишком откровенным, но когда попробовала улыбнуться себе своей новой усмешкой «злого оверлорда», всё стало выглядеть совсем иначе. Конечно, она ни за что не наденет это без чего-то еще — вроде тех чёрных брюк, которые она подобрала ранее — но платье ей, безусловно, нравилось.

Гермиона перевела взгляд на часы, висящие над прилавком. Мисс Некономе отошла, чтобы купить ей всякие мелочи и должна была совсем скоро вернуться. После этого ей останется только подобрать обувь и можно возвращается. Видит Мерлин, сегодня она уже перевыполнила свой план по покупкам одежды на полтора года вперёд.

— Спасибо госпожа Ватанабэ, мне всё очень нравится. Надеюсь только, я не слишком быстро вырасту из этих вещей.

— О, не волнуйся, милая. Если это произойдёт, ты можешь вернуться сюда, и я в два счёта поправлю размеры. Шелк Акромантула просто чудесный материал для работы.

— Акромантулы… а разве к ним не опасно даже просто приближаться? — спросила Гермиона, припомнив, что читала про этих волшебных пауков в справочнике Ньюта Скамандера.

— Ну, для большинства это верно, но не для всех, — госпожа Ватанабэ лукаво подмигнула ей. — Моя тетя с Борнео говорит, что Акромантулы это наши неандертальцы и поэтому мы должны быть к ним милостивы. Так что она договорилась с обитающей там колонией. Они поставляют шелк, а тётушка обеспечивает их едой. Было нелегко заставить их понять, что привычный быт охотников-собирателей просто приведёт их к смерти, но она справилась.

Гермиона удивлённо глянула на портниху. С такой подсказкой было проще простого понять, что перед ней одна из женщин-пауков, которые, по легендам, совсем не прочь были закусить человечиной.

«И теперь у меня появилась куча вопросов о том, как настоящим людоедам удалось приспособиться к более пацифистскому образу жизни».

— Наверное, в наше время для некоторых ёкай правильное питание стало настоящей проблемой? — ляпнула она и тут же захлопнула рот, смутившись своей грубости.

В ответ госпожа Ватанабэ просто рассмеялась.

— О, безусловно так, но я выпускница Академии Екай, так что в бездну поедание разумных существ, и неважно, что мои предки могут думать о нарушении традиций и прочей чепухе! Как хорошо, что с каждым годом таких как я становится всё больше… Кстати говоря, вы скоро поступаете?

— Я еще не уверена на счёт поступления, — призналась Гермиона, радуясь, что своей выходкой не обидела эту приятную женщину. Хотя всё же было хорошо узнать о её взглядах на человекообразную еду.

— Ну, если это случится, у меня есть племянница Кейто, которая сейчас учится там. Я была бы рада, если бы вы подружились.

* * *

Дездемона Грейнджер готовила чемоданы для скорого семейного путешествия. Каждый год на Рождество Грейнджеры ездили в Альпы, чтобы покататься на лыжах и погостить у друзей. К сожалению, в этот раз на отдых ехали только они с мужем, а их девочка оставалась в Хогвартсе, но тут уж ничего не поделаешь. В конце концов, она не могла просто запретить Гермионе остаться с друзьями, тем самым рискуя еще больше оттолкнуть дочь, которая и так в последнее время от них отдалилась.

Нет, Дездемона понимала, что их малышке гораздо комфортнее находиться среди сверстников с такими же способностями как у неё, но так же она понимала, к чему всё это может привести. Первый тревожный звоночек прозвучал еще тогда, когда она не обнаружила в списке предметов интерната каких-либо мирских занятий, а позже беспокойство только укрепилось и оформилось. Если так продолжится, то однажды их милая девочка просто полностью уйдет в этот волшебный мир, чтобы никогда не вернуться. Дездемона уже видела, что процесс движется но, откровенно говоря, не знала, что с этим делать, и даже сомневалась, должна ли вообще, ведь все дети, в конце концов, покидают родителей. Вот только чем дольше это продолжалось, тем больше она осознавала, что даже если бы Гермиона переехала в другую страну, она бы была ближе к ним, чем в Хогвартсе или в Косом Переулке.

Громкий звонок отвлёк Дездемону от невесёлых мыслей.

«Кто бы это мог быть? — подумала она, направляясь к двери. — Все знакомые уже знают, что мы уезжаем, а Росс только-только ушел в гараж… »

Миссис Грейнджер открыла дверь и обнаружила на крыльце незнакомого черноволосого мужчину в безукоризненном тёмно-сером костюме, будто только что с одной из витрин на Сэвил-роу. Картину дополнял сверкающий Бентли, видневшийся около их газона.

— Доброе утро, сэр. Чем я могу быть вам полезна?

— Доброе утро, миледи. Джон Стоктон, к вашим услугам, — произнёс он с аристократичным акцентом, полностью соответствующим его образу. — Ранее этим утром мой старый друг прислал мне по факсу одно письмо, и я счёл необходимым передать его вам лично в руки.

На мгновение задержав взгляд на мужчине, Дездемона взяла протянутый лист бумаги и развернула. К счастью, с тех пор, как она узнала о существовании настоящей магии, её устойчивость ко всяким неожиданностям значительно возросла, поэтому, узнав в ровных строках письма почерк своей дочери, Дездемона ничем не выдала того, как сжалось её сердце от вспышки иррационального страха.

Здравствуйте, дорогие мама и папа.

Извините за плохой почерк. Похоже, я немного отвыкла писать нормальными ручками, а не тем антиквариатом, которым нас заставляют пользоваться в школе. Я знаю, что должна писать вам чаще, но мне всегда кажется, что вы подумаете, что это что-то плохое или странное и из-за этого расстроитесь. Помните тот раз, когда мы спросили того волшебника о цветах и моде? Некоторым из них нужно почаще проверять зрение, а то, похоже, что вспышки от заклинаний плохо сказываются на глазах!

Кстати, говоря о странностях. В Хогвартсе кое-что случилось и выяснилось, что у меня аллергия на одно зелье (ну или что-то в нём). Не волнуйтесь, со мной всё хорошо, есть некоторые вещи, о которых я не могу говорить через небезопасный канал связи… Ох, я чувствую, будто попала в один из папиных комиксов! Хотя теперь это кажется больше похоже на Людей-Х, чем на на Доктора Стрэнджа.

Ладно, обратно к важному. Тот, кто передаст вам это письмо, должен доставить всё необходимое, чтобы настроить правильную связь.

Скоро увидимся!

С любовью, Гермиона.

Дездемона оторвала взгляд от листа и вновь посмотрела на мужчину. В письме было несколько кодовых фраз, о которых её муж договорился с Гермионой, а это значило, что происходило что-то действительно серьёзное. «Отвыкла писать» означало, что она пишет добровольно, а «плохой почерк» говорило о том, что слова с особым дефектом нужно было читать как отдельное скрытое послание.

Проверьте того, кто передаст письмо. Спросите о цветах волшебства.

— Мистер Стоктон, сколько цветов у волшебства? — спросила она, легко определив книгу, из которой Гермиона взяла этот пароль.

— Конечно же, восемь, — ответил гость, слегка улыбнувшись. — Так значит, письмо было закодировано?

Дездемона согласно кивнула, после чего спросила:

— Откуда Гермиона узнала, что вы любите произведения Пратчетта?

— Так уж случилось, что именно я отправил его книги другу, у которого она гостит в настоящее время.

— Пожалуйста, проходите, — пригласила она его в дом. Лучше было продолжить этот разговор там, где их не смогут случайно услышать.

— Спасибо миледи, — сказал Стоктон, проходя внутрь. — Возможно, вам будет комфортнее, если я скажу, что хотя мне и известно о магии, сам я не волшебник.

— У меня были некоторые подозрения на этот счёт. Не хочу сказать ничего плохого, но я еще не встречала ни одного волшебника с вашим чувством моды.

— В этом я с вами согласен, — усмехнулся он. — И должен сказать, что использование шифра было мудрым выбором. Большинство волшебников проверили бы текст на скрывающие чары, но искать скрытое послание в обычных словах вряд ли пришло бы им в головы.

— Ваш ребёнок тоже учится в Хогвартсе? — поинтересовалась Дездемона, мысленно отметив тень презрения в голосе гостя, возникшую, когда он говорил о волшебниках.

— Даже если бы я хотел, чтобы они поступили, сомневаюсь, что Дамблдор позволил бы это, ведь я вампир, — ответил Стоктон, блеснув на неё своими красными глазами с кошачьими зрачками, которые спустя мгновение вновь стали вполне человеческими.

Это откровение насторожило Дездемону, но не так сильно, как могло бы. Когда они в этом году ходили в Косой Переулок за покупками, она уже видела несколько видов нечеловеческих существ, а благодаря книгам Гермионы знала и о вампирах, и о том, что мифы были во многом ложны. Хотя оставался вопрос, насколько в этом деле можно было доверять литературе волшебников.

На всякий случай Дездемона решила проверить одну из обычных легенд, для чего мельком глянула в ближайшее зеркало. Несмотря на вампирскую природу гостя, его отражение было на месте.

— Хм, мистер Стоктон, прежде, чем я скажу какую-нибудь глупость, не подскажете, как вы относитесь к творчеству Гилдероя Локхарта? — спросила она, внимательно изучая реакцию гостя.

Этот человек написал целую кучу книг о разных существах, включая вампиров, и в этом году в Хогвартсе их приняли в качестве учебников. Дездемона прочитала несколько из них и, честно говоря, они её не особо впечатлили. Бульварное чтиво средней паршивости, но всё же по ним собирались преподавать один из основных предметов школы, следовательно, в этом должен был быть какой-то смысл. Ведь, должен, правда?.. Вот только те криповые монстрики из «Встреч с вампирами» совсем не походили на элегантного мужчину перед ней, который, на её скромный взгляд, легко мог сойти за завсегдатая званных вечеров в Букингемском дворце.

Стоктон слегка поморщился.

— Скажем так, если бы законы волшебного мира не были столь предвзяты по отношению к «тёмным существам» вроде меня, моя перчатка давно бы разбила лицо этого фигляра. Заклинаю вас, не верьте ни единому слову из его паршивых книжонок.

— Вижу, я не зря сомневалась в достоверности этих опусов, — произнесла Дездемона. — Полагаю, ваше прибытие сразу после ухода моего мужа, это не случайность? — спросила она, меняя тему.

— Только отчасти, — ответил Стоктон. — Я увидел, как он садится в машину, и решил немного подождать. Мне пришло в голову, что сначала лучше переговорить с вами, ведь речь пойдёт о вашем отце.

Самообладание Дездемоны чуть дрогнуло. Она немногое знала о втором своем родителе. Мать редко о нём говорила, поэтому ей было известно только, что он был высоким блондином с довольно широкими плечами, но всегда хотелось знать больше. Сейчас ему должно было быть за шестьдесят и если… Тихо вздохнув, Дездемона направилась к кухне, отделённой от их просторной гостиной длинной столешницей. Она включила электрический чайник и начала готовить листья для заварки чая. Мелкие заботы всегда помогали ей привести мысли в порядок.

— Знаете, с тех пор как профессор Макгонагалл пришла, чтобы рассказать о волшебстве, я частенько вспоминала о своем отце, — наконец заговорила она. — Думала, не могла ли магия просто пропустить поколение и не стоит ли мне попробовать его найти… Я так понимаю, мой отец, это тот друг, который попросил вас передать мне письмо от Гермионы?

— Да. Ваша дочь сейчас у него дома, — ответил Стоктон. — Я могу заверить вас, что с ним она в полной безопасности и, если позволите, я мог бы наладить для вас прямую видеосвязь прямо отсюда. У меня в машине есть всё необходимое оборудование.

— Видеосвязь, факс, компьютеры… — задумчиво протянула Дездемона. — Для кого-то из волшебного мира вы удивительно комфортно чувствуете себя с современной техникой. Извините, если оскорбила.

— Приму это за комплимент, — усмехнулся в ответ вампир. — Если позволите, я установлю своё оборудование.

— Будьте добры, — кивнула Дездемона, доставая из шкафа чайный сервиз.

Ненадолго исчезнув за дверью, Стоктон вернулся нагруженный двумя большими сумками и двухметровым тубусом. Дездемона против воли отметила, как легко он двигался, несмотря на этот, явно тяжелый груз. Если прежде у неё и были какие-то сомнения в его словах, то сейчас они полностью развеялись. Было в его движениях нечто тревожно-хищное и неестественно грациозное. Дездемоне вдруг стало болезненно любопытно, какая в действительности скорость и сила скрывается за этим фасадом респектабельного, но обычного человека.

Стоктон оставил одну сумку и тубус в гостиной, после чего вышел через заднюю дверь на террасу. Через окно Дездемона видела, как он извлёк из второй сумки штатив, который установил там, на свободном месте, после чего начал присоединять к нему спутниковую тарелку. Когда она закончила готовить чай, гость еще стоял там, настраивая аппаратуру, ориентируясь на компас-часы и какие-то записи в блокноте.

— Могу я чем-то помочь? — спросила Дездемона, подойдя к двери.

— Хм? Да, конечно, — откликнулся Стоктон. — В тубусе находится раскладной экран. Можете установить его, пока я вожусь с электроникой.

Она молча кивнула и направилась обратно. Пока Дездемона крепила экран перед телевизором, Стоктон протянул в дом провода и занялся подключением портативного компьютера с проектором. Последней частью системы стала камера на очередном штативе, которую вампир установил рядом с экраном, так, чтобы она смотрела на диван.

— У вас не будет из-за всего этого неприятностей? — спросила Дездемона, разглядывая всю эту технику. — Я имею в виду, что если мы будем говорить о магии через коммерческий спутниковый канал, это же будет нарушением волшебных законов, разве нет?

Стоктон весело фыркнул.

— О, безусловно, некоторые из более знающих завсегдатаев Визенгамота согласились бы с этим, но так уж случилось, что у большинства волшебных законов появляется удивительно много слабых мест, когда речь заходит о современной технике. Например, здесь и сейчас в разговоре будут участвовать только те, кто прекрасно осведомлён о магии, поэтому чисто технически аврорату нам предъявить нечего. — Он на мгновение умолк, после чего продолжил: — Вы бывали в Косом Переулке?

— Да… это был не очень приятный опыт, — ответила Дездемона, слегка дернув плечами.

— Почему же?

— Было такое чувство, что окружающие смотрят на меня, будто на зверя. Одни как на какое-то грязное бродячее животное, другие как на экзотического питомца, — ответила она, вспомнив свои ощущения от встречи с Артуром Уизли и Люциусом Малфоем. — Это заставило меня вспомнить историю колониальной эпохи и задаться вопросом, не так ли чувствовали себя люди из колоний, когда приезжали в Англию викторианской эпохи.

— Меткое сравнение, — произнёс Стоктон. — Волшебники во многом застряли в том времени. Они так убеждены в превосходстве своего ограниченного общества, что не замечают, что весь остальной мир давно оставил их позади.

— А как насчёт людей вроде вас?

— Это во многом зависит от места, — ответил вампир, пожав плечами. — Здесь в Европе, и мы, «темные существа», обычно держимся гораздо ближе к обычным людям, чем волшебники. Вот, например, гоблины — это народ ремесленников, и у них есть очень большой интерес к человеческим технологиям. Конечно, они держат свои «маггловские игрушки» там, где волшебники могут их увидеть. Что до вампиров… не буду лгать, некоторые мне подобные всё еще считают людей просто скотом. К счастью, в наши дни, прогрессисты вроде меня более многочисленны. Лично мне очень нравится, что такие вещи, как донорская кровь, позволяет мне жить, не причиняя вреда разумным существам.

Дездемона хотела задать еще один вопрос, но её прервал звук открывающейся двери.

— Эй, дорогая, ты не знаешь, что… — с порога начал Росс Грейнджер. — Доброе утро, мистер… — продолжил он, когда вошел в гостиную и увидел, как его жена пьёт чай с каким-то незнакомцем перед установленной системой спутниковой связи.

— Джон Стоктон, приятно познакомиться, мистер Грейнджер, — представился он, поднимаясь навстречу Россу. — Судя по письму вашей дочери, которое я передал вашей жене, вы поймете, если я скажу, что мой американский внук часто поддразнивает меня, называя Ганнибалом Кингом.

Росс удивлённо моргнул. Это имя он хорошо знал. Ганнибал Кинг был одним из немногих «хороших» вампиров вселенной Марвел. День вдруг стал намного интереснее, чем прежде…

Гермиона нервно ёрзала на диване перед большим экраном. Она боялась того, как её родители могут отреагировать на эти изменения, и ничего не могла с этим поделать. Мама всё лето была недовольна из-за чего-то, связанного с волшебством, и хоть она и старалась это скрыть, Гермиона все равно иногда замечала, как она хмурится, глядя на её книги и пергаменты. А теперь еще это происшествие с зельем, из-за которого у неё теперь есть рога и лишний глаз. Вот что теперь будет? Наверняка же, ничего хорошего!

Она бы и дальше продолжала себя накручивать, но жалобный скулёж домашнего зверька дедушки Тенмея отвлёк её. Животное нежно ткнулась ей в колено, настойчиво требуя ласки. Ну… настолько нежно, насколько могло такое существо. Колючка — как дедушка называл своего питомца — выглядел как дикобраз размером с дикого кабана, с зубастой пастью и бычьими рогами. Хагриду бы он понравился. У Гермионы не было ни малейшего понятия, как такую зверюгу удалось приручить, но успех был налицо — дикобразище вёл себя как добрая собака, только что хвостом не вилял за отсутствием такового.

Тихо вздохнув, девочка погладила зверя по макушке. Из-за размера его колючки были куда менее опасны, чем у нормальных родственников, так что она ничем не рисковала. И вообще, несмотря ни на что, Колючка был очень миленьким.

Тенмей что-то набрал на компьютере, после чего присоединился к ней на диване. Увидев, что хозяин занял своё место, Колючка отошел от Гермионы и улёгся на коврик у его ног. Судя по следам когтей, это было его законное место.

За последние пару часов Гермионе удалось кое-что узнать о своём дедушке, например то, что он был куда старше, чем она могла предположить. Нет, конечно, на вид его вообще нельзя было назвать чьим-то дедом, но думать, что он очень-очень хорошо сохранился для своих шестидесяти или семидесяти, это одно, а узнать, что на самом деле речь идёт о нескольких веках — совсем другое. И за эти века он успел накопить целую кучу денег, что и понятно, ведь долгожитель должен планировать далеко вперёд. Кроме того, деньгами всё не ограничивалось, и если директор Дамблдор, похоже, в волшебном мире превосходил его по влиянию, то связи Тенмея Микогами в правительствах обычных стран было намного-намного больше. Об этом говорило хотя бы то, что связь с её родителями будет шифроваться с помощью технологий, которые предоставило Британское разведывательное управление.

Что на самом-то деле наводило на некоторые вопросы.

— Оджи-сан… — неуверенно начала Гермиона. — Что МИ-5 известно о волшебном мире?

— Наверное, побольше, чем большинству волшебников, — хмыкнул он, похоже, ничуть не удивившись вопросу. — В наше время разведки западных стран частенько вербуют себе агентов из числа разочаровавшихся магглорожденных. Кроме того, граница между волшебной и не волшебной преступностью куда более размыта, чем между обывателями. Ну и, конечно, то, что с каждым годом старые маскирующие заклинания теряют свою эффективность, совсем не помогает делу всего и вся. Причём проблема не в самой магии, а в тех, кто ею пользуется, ведь волшебники часто просто не понимают, на что способны современные технологии и, соответственно, не могут и защитится от этого.

— Вроде спутников, да? — спросила Гермиона, разглядывая окружающее их оборудование. — Мне всегда было интересно, как чары Ненаносимости действуют на спутниковую картографию.

— Плохо, и с усовершенствованием технологии становится всё хуже, — ответил Тенмей. — Чары, заставляющие людей игнорировать увиденное, действуют в ограниченном диапазоне и совершенно бесполезны, когда в деле замешана автоматика. Заклятие Ненаносимости и его аналоги часто некорректно работают и с цифровой информацией. Последнее может приводить к опасным казусам, ведь когда такие сомнительные записи попадают к аналитикам разведок разных стран, это быстро вызывает тревогу. Даже если само место не видно, несоответствие между тем, что показывают записи, с тем, что видят разведчики на местах, приводит к закономерному результату. Например, во время Холодной войны русские обнаружили Хогвартс и решили, что на этом месте находится какая-то секретная база, замаскированная под руины замка. Как понимаешь, примерное расположение твоей школы быстро оказалось в списке целей их баллистических ракет на случай ядерной войны.

Услышав это, Гермиона почувствовала, как у неё пересохло горло. Как бы это ни было ужасно, но всё укладывалось в рамки банальной логики. Русские не могли видеть школу, но понимали, что там что-то не так, а военная паранойя чётко говорила, что там должно находиться что-то важное. Наведение ракет в тех условиях было совершенно естественным решением. А самое противное, что из-за Статута советские разведчики просто не могли опознать Хогвартс как гражданский объект.

— А как же российское министерство магии? Разве они не могли сообщить об этом? — спросила Гермиона, хватаясь за соломинку. — Или их собственные завербованные волшебники? Ты же говорил, что такие есть не только в Ми-5.

— Агенты у КГБ, безусловно, были, это верно, но тут еще сыграла привычка волшебных народов скрывать подобные места даже от друг друга, поэтому их волшебники при всём желании не могли опознать Хогвартс. Кроме того, несколько десятилетий назад практика найма была более ограничена, чем сейчас, поэтому самих волшебников ради проверки никто гонять не стал, — хмыкнул дедушка, сверкнув своими острыми зубами. — Что же до Министерства… такого нет со времён развала Империи. Первая Мировая и последующая революция сильно прошлись по волшебному обществу региона, так что большинство волшебников из западной части России эмигрировали в центральную Европу, остальные же расселились по диким уголкам Сибири, и уж чего-чего, а безлюдных мест там много. Шабаш ведьм, основанный бабой Ягой, поддерживает в тех местах порядок и Статут, но нельзя сказать, что это слишком сложное дело, и даже так общины ёкаев там остаются по большей части обособленными. Сейчас они, вместе с Японией, входят в то, что можно назвать «Азиатским блоком» волшебного мира. Это неофициальный Альянс как таковой, просто наши представители МКМ действуют в согласии друг с другом, пока нет противоречия интересов.

— Понятно… — пробормотала Гермиона, после чего смущенно опустила взгляд. — И спасибо, что отвлекаешь меня, отвечая на все эти вопросы. Я даже почти успокоилась.

— Всегда пожалуйста, Мина-тян, — ответил дедушка Тенмей со своей обычной ухмылкой злого оверлорда.

Экран ожил, и перед Гермионой возникло изображение хорошо знакомой гостиной с диваном, на котором сидели её родители. Гермиона нервно прикусила губу, когда мама сдавленно охнула и прикрыла рот рукой, во все глаза разглядывая её рога и третий глаз.

— Гермиона… боже, как ты, милая? Что с тобой случилось? — спросил папа, крепко сжав левую руку мамы. — Ты это имела в виду, когда писала о Людях-Х?

— Я в порядке, пап… правда. Это не мутация, но из-за несчастного случая у меня открылась… эм, или проявилась наследственность. Вот, — немного запинаясь, начала объяснять Гермиона. — Мам, пап, это Тенмей Микогами, директор Академии Ёкай, японской волшебной школы, в которой волшебных существ учат сосуществовать с обычными людьми. Он твой отец, мама…

— Спасибо, Гермиона, но не думаю, что я заслуживаю последнего титула, — произнес дедушка, внимательно смотря на её мать. — В конце концов, я не помогал Даниэль растить вас, миссис Грейнджер.

— Просто Дездемона или Дез, пожалуйста, — решительно тряхнув головой, сказала её мама. — Ситуация и так достаточно неловкая. Кроме того, на сегодня с меня хватит аристократической учтивости. Не в обиду, мистер Стоктон, — добавила она, глянув куда-то в сторону.

— Никаких обид, Дездемона, и, пожалуйста, зовите меня Джон, — раздался незнакомый голос из-за границы изображения.

— Итак, — продолжила мама, снова переведя взгляд на дедушку. — Пожалуй, я готова с тобой познакомиться, если ты, конечно, этого хочешь. Моя мать чётко дала понять, что рассталась с тобой до того, как узнала о беременности, и никогда больше тебя не видела. Она знала о том, кто ты есть?

— Я очень рад этому Дез-тян, — кивнул ей Тенмей. — Что же до твоей матери, думаю, у неё были некоторые подозрения на мой счёт, хотя, скорее всего, она считала, что я просто занимаюсь чем-то противозаконным. Из-за моих дел в волшебном мире я частенько пропадал в местах, недоступных для Даниэль, что ей, в конце концов, надоело, и она решила разорвать наши отношения. Так как мы принадлежали к разным видам, я решил не удерживать её. Всё же в случае таких союзов есть сложности для обеих сторон, и если чувства не держат крепко… — он на мгновение затих, после чего продолжил, меняя тему: — Прежде, чем ты спросишь об этом, мы всегда соблюдали предосторожности…

— Но они не сработали, чему я несказанно рада, — оборвала его мама. — К вопросу о разных видах. Рога — это достаточно очевидная деталь, следовательно, должны быть и другие отличия от людей, но в таком случае почему ни один медицинский осмотр не обнаружил ни во мне, ни в Гермионе ничего необычного?

— Ну, это несложно, — ответил Микогами, слегка пожав плечами. — Дело в том, что в то время я решал кое-какие дипломатические проблемы, из-за чего мне было необходимо постоянно оставаться в человеческом облике даже при пересечении разнообразных магических защит. Чтобы достичь этого, я нанёс на себя печать трансформации, которая плотно переплетается с внутренней магией того, на кого действует, и не прекращает работу, если её специально не разрушить. Она была настолько сильно связана со мной, что передалась по наследству сначала тебе, а затем и Гермионе. Если бы не несчастный случай, то она бы никогда и не узнала, что чем-то отличается от обычной волшебницы.

— А сама эта…гм… эволюция, постоянное явление? — поинтересовался Росс.

— Да, и я бы не советовал пытаться повторно нанести подобную печать ближайшие лет десять. Хотя Гермиона по большей части здорова, преобразование стало сильным шоком для её организма. Такое бесследно не проходит. Можете не волноваться о том, что она не сможет вписаться в человеческое общество. Я могу научить её скрывать свою суть, — произнёс Тенмей. Одновременно с этим рога дедушки будто бы прильнули к черепу, исчезнув из вида, цвет волос перешёл от пепельного к соломенному, а золотое сияние радужки глаз скрылось за обычной синевой. — Этим пользуются большинство ёкав, чей облик слишком выделяется.

— Папа, я знаю, что с этим тяжело справиться, у меня самой была истерика, когда я первый раз увидела себя в зеркале, но на самом деле всё не так уж плохо. Я такая же, как раньше, — решительно произнесла Гермиона, после чего чуть смутилась и добавила: — Пусть даже теперь я немного сильнее люблю мясо.

— Я и не сомневался, мой маленький книжный вирм, — мягко улыбнулся ей Росс, назвав старым детским прозвищем. — Так что, получается, твой дедушка похож на профессора Ксавьера?

— Ну, наверное, — Гермиона покосилась на весело усмехнувшегося деда, — хотя я еще мало видела, и у многих ёкаев, похоже, есть культурные и гастрономические сложности, с которыми не так просто справится, но те, с кем я познакомилась, очень стараются.

— Мистер… отец, а какому виду ты принадлежишь? — спросила Дездемона. — Рога заставляют думать о японских людоедах Они.

— Можно сказать, что Они наши двоюродные братья, — ответил Микогами. — У этого родства слишком длинная и деликатная история, чтобы сейчас в неё углубляться. На британских островах нам подобные известны как фоморы.

— Название с длинной историей, — пробормотал Росс. — Но я достаточно хорошо знаком с кельтской мифологией, чтобы знать, как сильно они были искажены христианскими переводчиками. Полагаю, на них не стоит опираться без оглядки.

— Действительно, — благожелательно кивнул Тенмей. — На самом деле, я думаю, стоит продолжить этот разговор при личной встрече. Гермиона сказала мне, что вы планировали отправиться в отпуск, в то же время мне нужно отвезти её к своему старому другу. Так что я предлагаю нам всем встретиться через два дня в усадьбе его клана, которое находится в Гонконге.

— Гонконг? — повторила Дездемона. — Это будет не так…

— Это возможно, — прервал её Росс. — Если я правильно помню, до Гонконга идёт двенадцатичасовой рейс. Наверняка сегодня или завтра найдется один со свободными местами. Кроме того, для небольшой туристической поездки в Китай виза нам не нужна.

— Именно, и я уже взял на себя смелость забронировать вам два места бизнес-класса в Катей Пасифик. Отлёт из Титров в четыре часа дня, — добавил Микогами.

— Мы можем сами… — начала возражать Дездемона.

— Пожалуйста, не надо, Дез-тян, — прервал её Тенмей, подняв ладонь. — Вы моя семья, и у меня более чем достаточно денег на такие мелочи. Если для тебя это принципиально, то считай это подарком на Рождество.

— Мам, пап… — пробормотала Гермиона, нервно ерзая на диване.

— Мы всё обсудим, когда увидимся, малышка. Помни, что мама и папа любят тебя несмотря ни на что, и не волнуйся, мы встретимся в ближайшие пару дней, — успокоил её отец. — Мистер Микогами, пожалуйста, позаботьтесь о ней.

— Непременно, — кивнул ему Тенмей.

— Береги себя, Гермиона, — сказала Дездемона, улыбнувшись дочери. — Скоро

увидимся.

* * *

Глядя на женщину, которая двигалась к ним через зал аэропорта, Дездемона ощущала некоторую неловкость и толику чисто женской зависти. Блондинка, одетая в строгий деловой костюм, который только подчёркивал изгибы её идеального тела, просто излучала сексуальность. Плавные движения завораживали своей кошачьей грацией.

Видя перед собой такую картину, Дездемона невольно подумала о том, что в такой компании неплохо бы повнимательней приглядеть за Россом. Если уж от присутствия этой леди пробирало даже её саму, хотя она и никогда не проявляла интереса к собственному полу — ну, если не считать пары экспериментов в студенческие годы — то что уж говорить о мужчине.

— Здравствуйте, мистер и миссис Грейнджер, — с обворожительной улыбкой произнесла женщина, протягивая им свою визитку. — Я Ишет* Блэкроуз из фирмы Финч и Блэкроуз. Наша компания предоставляет все виды юридических услуг.

— У нас какие-то проблемы, госпожа Блэкроуз? — собрано и по-деловому спросил Росс.

— Пока я здесь только для того, чтобы доставить ваши проездные документы, мистер Грейнджер, но, к сожалению, вынуждена сказать, что это именно «пока», — ответила адвокат. — В законодательстве той группы «отшельников» есть несколько пунктов, о которых слишком часто «забывают» сообщить родителям особенных детей. Я подготовила некоторую информацию, с которой вам не помешает ознакомиться во время полёта, — произнесла она, протянув Россу манильскую папку.

— Благодарю вас, госпожа Блэкроуз, — вежливо кивнула ей Дездемона. — Если не секрет, вы родственница Джона?

— Нет, но можно сказать, что у наших с Джоном семей общий круг общения, — сказала Ишет, весело сверкнув глазами.

В ответ на это Дездемона не смогла сдержать улыбку. Без сомнения, за этой привлекательной обёрткой скрывалось гораздо больше, чем могло показаться на первый взгляд, и речь не только о видовой принадлежности.

«Судя по её словам, она не вампир, как Джон, но и не человек, — подумала Дездемона. — Если эта аура агрессивной сексуальности не только для фасада, то, возможно, она из каких-то существ-соблазнителей? Звучание имени напоминает об иврите… возможно, суккуб?»

— Здесь ваши билеты, — произнесла Ишет, вынув конверт из своего портфеля. — — Также там есть список контактных номеров, которые могут быть полезны во время вашего путешествия. Кроме того, я убедилась, что представитель семьи Хуан встретит вас в аэропорту. Желаю вам приятного полёта.

* * *

Проводив Грейнджеров до таможни, Джон и Ишет неспешно отправились на выход из аэропорта.

— Как у нас дела? — спросила Ишет на иврите.

— Всё в порядке, но, как ты и сказала, это только «пока», — ответил Стоктон на том же языке. — Старый проныра, наверное, думает, что так как девочка больше не в Британии, то вопрос можно считать временно закрытым, но это вряд ли панацея. Кроме того, ходят слухи о том, что змеемордый еще не мёртв.

Конечно, смена языка попахивала дешёвой конспирацией, от которой в реальности нет никакого толку, но они оба отлично знали, что среди британских волшебников найдется едва десяток тех, кто неплохо владеет ивритом, так что в сочетании с некоторыми более эзотерическими методами эта мелочь давала неплохую защиту от лишних ушей. Особенно если обходиться без имён.

— Девочка — подруга того мальчика, верно? — задумчиво спросила Ишет.

— Да, и это еще один повод для старого пройдохи, чтобы попытаться держать её подальше отсюда. Такая дружба может стать знатным поводом для брожений. Так и вижу заголовки в их желтой газетёнке о том, что «темные твари» развращают их пресветлого героя, — произнес Джон, криво усмехнувшись. — Кстати говоря, ты не могла бы провести расследование дел мальчика в обоих мирах? Если там есть хоть что-то компрометирующее, это может нам пригодиться.

— Сделаю, но если мы не хотим привлечь лишнее внимание, действовать нужно осторожно… и за это ты будешь должен мне свидание, — сказала она, хитро улыбнувшись ему, после чего уже серьёзнее добавила: — Думаешь, они вернутся?

— Согласен, обеспечу всё по высшему разряду, ароматические свечи, лепестки роз, всё, как ты любишь, — серьёзно кивнул он. — Что же до наших новых друзей… да, думаю вернутся. В школе что-то происходит, и мальчик вряд ли останется в стороне. Если девочка, как и её мать, пошла характером в деда, то она захочет помочь, а уж упрямства убедить родителей ей хватит. К тому же ни Росс, ни Дездемона не производят впечатление тех, кто легко отступает перед лицом трудностей.

— Что ж, в таком случае я подготовлю документы для попечительского совета, — кивнула Ишет. — К счастью, Министерство не дискредитирует вид девочки, как наши.

— Пока, — отметил Стоктон, слегка сморщив лоб.

— Твоя правда, — вздохнула Блэкроуз.

* * *

— Росс, ты читал раздел о опекунах? — обеспокоено спросила Дездемона, спустя несколько часов полёта.

Он отложил в сторону свою копию документов и мрачно кивнул. Бумаги, предоставленные госпожой Блэкроуз, прояснили многие вопросы, на которые они не могли найти прямых ответов в доступных волшебных источниках. По правде говоря, создавалось впечатление, что большинству волшебников не было дела до юридических тонкостей, поэтому Визенгамот разбирался с делами по большей части без стороннего участия. Вот только насколько Росс мог судить, Визенгамот представлял собой обрезанную версию обычного Британского парламента, с одной только палатой лордов, без каких-либо ограничителей и конкурентов. Соответственно, и стимулов для эффективной работы у этой организации было мало.

Больше всего их с женой обеспокоил вопрос о магическом опекуне. По умолчанию, в Хогвартсе эту роль исполнял директор, в чём на самом деле не было ничего удивительного. В большинстве английских школ-интернатов обычно использовалась точно такая же схема. Проблема была в том, что для магглорожденных детей всё простиралось куда дальше, чем для потомственных волшебников. Ишет специально отметила, что этот закон никоим образом не гарантирует права не волшебных родителей. Конечно, обычно ребёнку позволялось продолжать жить в своей семье, но в любой момент министерство могло в одностороннем порядке принять решение о передаче магглорожденного под ответственность подходящего магического опекуна с целью обеспечения должного уровня образования ребёнка.

Росс понимал, что в те времена, когда этот закон был принят, он имел большое значение, ведь в суеверном обществе прошлых веков юные волшебники могли оказаться в опасности со стороны собственных родителей. Такое даже было весьма вероятно. Беда была в том, что, как и многие иные вещи в волшебном мире, со времён своего принятия этот закон никак не развивался. Его очень давно не применяли, по иронии судьбы как раз из-за политики последователей чистоты крови, которым бы и в страшном сне не привиделось заботиться об образовании «грязнокровок», но в то же время его не привели в соответствие с современными реалиями и не отменили.

— Они в любой момент могут забрать её, а мы об этом даже не вспомним, — прошептала Дездемона. Росс слышал страх в голосе жены. — Что, если… что, если тот отвратительный мужчина захочет получить её, просто чтобы насолить тем, другим?.. Мы же…

Росс взял Дездемону за руку и нежно сжал, стараясь её успокоить. Воспоминания о встрече с Люциусом Малфоем никогда их не радовали, а уж сейчас…

— Мы что-нибудь придумаем, — решительно произнес он.

— Я… да, ты прав, — она глубоко вздохнула и посмотрела ему в глаза. — Что, если я попрошу отца убрать ту вещь?

Росс напрягся. Та вещь. Печать, которая делала её человеком. Если печать больше не будет сковывать её магию, то этот закон не будет им угрожать.

— Давай сперва посмотрим, есть ли у нас иные варианты, но если ты решишь так поступить, я обещаю, что это ничего не изменит, — произнес он, снова сжав её ладонь, после чего проказливо улыбнулся и подмигнул. — Кроме того, судя по нашей дочке и твоему отцу, мне вряд ли будет на что жаловаться, не так ли?

Дездемона слабо хихикнула, наклонилась к нему и поцеловала в щеку, после чего откинулась на спинку своего кресла, отложила бумаги и умиротворённо прикрыла глаза. Посмотрев на нее, Росс нежно улыбнулся и поступил точно так же. Им следовало отдохнуть, пока была такая возможность. Похоже, ближайшие дни будут очень напряженными.

* — Ишет (Эйшет) Зенуним — демоница еврейского происхождения. Одна из ангелов проституции, согласно Каббале. Она считалась одной из жён Сатаны. Ишет Зенуним — спутница Самаэля, жена блуда, — рассматривая в едином аспекте, их называют "Зверем", Хивой (Чивой).

Настойчивое пиликанье будильника врезалось в уши Гермионы, вынуждая её разлепить глаза. Бормоча себе под нос что-то невразумительное, девочка, не глядя, потянулась на звук. Спустя пару попыток её пальцы, наконец, обнаружили эту проклятую штуку и мучения прекратились. Еще немного полежав, Гермиона вылезла из-под одеяла и окинула всё вокруг мутным взглядом.

Первые полночи она просто провалялась, глядя в потолок, и сейчас расплачивалась за это. И как ей было уснуть после таких-то событий? Нет, разговор с родителями прошел хорошо, даже замечательно, и никакие её страхи не оправдались, пусть даже она сама толком не могла определить, чего боялась. Но вот, что было после… Дедушка устроил ей форменный допрос, сначала на тему оборотного зелья и причин, побудивших её все это устроить, а потом вытянул из неё вообще всё о жизни в Хогвартсе, включая все прошлогодние события. Он не ругал её, совсем нет, но когда с историями было покончено, дедушка Тенмей стребовал с неё обещание обо всём рассказать родителям, что и было самым страшным, ведь она даже представить себе не могла, что они скажут, когда услышат о тролле и всём прочем, но особенно о тролле.

Не желая десятый раз всё это передумывать, Гермиона поднялась на ноги и поплелась в ванну, дорогу к которой она уже знала. Вчера выяснилось, что спальня, в которой она проснулась, принадлежала её дедушке, а сам он провёл ночь на диване и собирался это повторить, так как во всем его пентхаусе не было больше ни одной кровати. В ответ на её смущенные протесты он просто отмахнулся и сказал, что в прошлом множество раз ночевал в куда более неприятных местах, чем его собственный диван. Хотя потом согласился, что позже этим нужно будет заняться, ведь теперь гостей у него должно прибавиться, и вообще, не заселять же родственников в студенческие общежития, верно? Тем более что на его этаже было еще полно пустых помещений, которые пылились без дела.

Быстро приняв душ и, наконец, полностью проснувшись, Гермиона оделась в свою старую одежду, оставив вчерашние покупки лежать без дела. Всё равно в Гонконг они отправятся только завтра, так что наряжаться пока незачем.

Поскольку в Японию она попала нелегально и самостоятельно скрывать свою новую внешность еще не умеет, путешествовать они будут волшебным транспортом, а если точнее, Порт-ключом. В принципе, они могли бы отправиться хоть сейчас, ведь Тенмей мог легко создать порт-ключ — и наверняка припрятал где-то тут несколько штук на случай экстренной эвакуации — но тогда у её родителей не будет времени отдохнуть и пообщаться с родственниками его друга, что, по словам дедушки, было бы для них очень полезно.

Вспомнив о предстоящей встрече с ёкаями из клана Хуан, Гермиона снова почувствовала нетерпение. Вчера дедушка успел ей многое рассказать о них. По словам Тенмея, они принадлежали к виду Туата де Дананн, здесь известному под именем Якши. Основателем клана был Тёмный Лорд Тохо Фухай, считающийся одним из величайших заклинателей мира, и лучший друг её деда. Сейчас главой этого клана являлся правнук Тохо, Хуан Фэйхун, который правил совместно со своей женой Тэн-Тэн. Но самое главное то, что у них было двое детей, уже взрослая дочь Лин-Лин и сын Фан-Фан, который был всего на год младше Гермионы. Если её дед дружит с их прадедом, то она тоже могла бы подружиться с ними, верно? Это было бы просто здорово, ведь кроме Гарри и Рона она так ни с кем и не сошлась, а ведь судя по тому, как о Хуанах говорит дедушка, их можно считать родственниками.

— Доброе утро, оджи-сан, — поприветствовала она деда, войдя в гостиную. Он как раз что-то готовил на кухонной половине.

— Доброе утро, Мина-тян, — откликнулся он. — Тебе одно или два яйца с беконом?

Подсев к барной столешнице, которая отделяла кухню от гостиной, Гермиона серьёзно задумалась над его вопросом. По правде говоря, ответить на это было не так уж просто. Раньше она бы вообще отказалась от жареных яиц и бекона, поскольку предпочитала легкие завтраки, но это было до всех этих изменений. Сейчас она чётко ощущала, что аппетит у неё теперь совсем другой и… От внезапно пришедшей мысли Гермиона не удержалась и хихикнула.

— Ой, мне два, пожалуйста, — опомнилась она, когда дедушка Тенмей обернулся к ней и вопросительно поднял бровь. — Извини, я просто вспомнила об одной своей соседке по общежитию, Парвати. Она индианка, а я ведь теперь получается Ракшас…

Услышав её слова, он негромко хмыкнул и вернулся к плите.

— Да уж, их легенды не были добры к нашему брату, впрочем, как и большинство других, — сказал Тенмей, ловко разбивая яйца о край сковороды. — Кстати говоря, я смотрю, ты больше не возражаешь против того, что я коверкаю твоё имя. К чему бы это? — спросил он, полуобернувшись к ней.

— Нет, оджи-сан, — смущенно ответила Гермиона. — Мне не спалось, поэтому я вчера почитала, кое-что из книг, которые оставила мне мисс Некономе. Похоже, здесь многим будет сложно произнести мое полное имя, так что я согласна на Мину-тян… или даже на Микогами-сан если так будет нужно. Последнее же можно считать названием моего клана, да?

— Хах, не могу сказать, что мне не нравится, как звучит имя Микогами Мина, но это лучше сперва обсудить с твоими родителями, — ответил дедушка Тенмей, тепло улыбнувшись ей. — Как понимаешь, если ты так назовешься на публику, у этого будут политические последствия. Ладно, еда готова. Налетай, Мина-тян.

Гермиона кивнула ему, чувствуя, как урчит её желудок, и почти набросилась на еду. Закинув рычащему зверю в животе несколько кусочков бекона, она придавила желание смести всё в один момент и продолжила неспешно завтракать, болтая с дедушкой о школах и прочих пустяках.

— Устав твоей школы требует казнить любого человека, попавшего сюда? — пораженно переспросила она, широко открытыми глазами уставившись на дедушку.

— На бумаге так и есть, — спокойно ответил он. — Можешь ответить, зачем я вообще прописал нечто подобное?

Гермиона поджала губы, старательно пытаясь подобрать достаточно вескую причину. На первый взгляд, это правило шло против всего, ради чего существовала Академия Ёкай, но если вспомнить то, о чём вчера упоминала мисс Некономе и госпожа Ватанабэ…

— Без этого многие родители отказались бы посылать сюда своих детей? — спросила она, озвучивая не совсем оформившуюся мысль.

Дедушка улыбнулся ей садистским оскалом злого оверлорда, который, похоже, был естественным для её нового вида.

— Ты права, Мина-тян. Полагаю, ты уже достаточно взрослая, чтобы понимать, что политика может вынудить нас делать неприятные вещи ради достижения вполне себе «светлых» целей. К сожалению, некоторые фракции ёкаев сильно не любят людей, и этот пункт устава существует, чтобы усмирить их. Кстати говоря, правило о сокрытии вида, кроме прочего, нужен и для защиты человека, на случай, если таковой всё же как-то тут окажется.

— Значит, в Японии есть свои приверженцы чистокровности?

— Ну да, — хмыкнул Тенмей. — Хотя я искренне сомневаюсь, что даже самые замшелые британские традиционалисты будут ратовать за то, что поедание обычных людей это их исконное право.

Гермиона пару мгновений разглядывала своё блюдо, после чего опять принялась за еду, в процессе задумчиво хмуря брови.

— Дай угадаю: ты хмуришься потому, что мои слова не кажутся тебе такими ужасными, какими они должны бы быть, м? — сказал Тенмей, сделав глоток чая.

— Частично, — кивнула она. — Но больше потому, что я только сейчас поняла, что многие твои случайные замечания, сказанные за последние двадцать четыре часа, были совсем не случайны.

— О! Правда? — с интересом спросил он, вопросительно выгнув бровь.

— Оджи-сан… — с лёгким укором протянула Гермиона. — В прошлом году после встречи с троллем я поняла, что мир совсем не безопасное место и взрослые не всегда могут со всем справиться, так, как надо. Поэтому я решила, что если выбор стоит между тем, чтобы быстро повзрослеть или остаться беззащитной, то пусть уж лучше я повзрослею. Не могу сказать, что так просто стала совсем взрослой и опытной, но скрытые мотивы всё-таки стараюсь замечать. Может, я уже совсем ослизеринилась, но готова поклясться, что ты меня проверял.

— Верно, внучка, — подтвердил её мысли Тенмей, довольно прищурившись. — Есть идеи, зачем я так явно отметил последнее?

— Ты хотел посмотреть, насколько хорошо я адаптируюсь к своему новому… состоянию, — чуть подумав, сказала она. — Если припомнить то, что я читала в Хогвартсе о оборотнях, и сравнить с произошедшим со мной… другая биология, которая работает с другим набором инстинктов… от этой трансформации может быть много проблем, верно?

— Что ж, молодец, — удовлетворенно кивнул дедушка. — Зараженные оборотни это очень хороший пример. Некоторые из преображенных просто не могут справиться с тем, к чему их толкают новые инстинкты. Другие успешно держат себя в узде, но начинают ненавидеть самих себя. И это только те случаи, когда ликантропу удаётся сохранить целостность разума.

— Так… — Гермиона затихла, подбирая слова. — Как у меня дела?

— Насколько могу судить, совсем неплохо, — успокоил её Тенмей. — Всё же твоя ситуация уникальна. Кроме того, то, что ты пережила в прошлом году, в определённой мере помогает тебе приспособиться. Думаю, у нас всё будет хорошо.

* * *

Стерев со лба пот, Гермиона удовлетворённо осмотрела дело своих рук. Большой шкаф для вещей встал ровно туда, куда она хотела.

Когда они покончили с ужином, дедушка решил не откладывать подготовку гостевой комнаты в долгий ящик и без зазрения совести отправил свою двенадцатилетнюю внучку перетаскивать мебель. Тут бы ей возмутиться, ведь без палочки для неё это была неподъёмная тяжесть, да и вообще детский труд это плохо, но оказалось, что кроме рогов и лишнего глаза превращение наградило Гермиону силищей, которая совсем не вязалась с её размером и возрастом. К счастью, до уровня Супермена ей было далеко — у неё не было абсолютно никакого желания жить в мире из картона — но со средним взрослым мужчиной она бы теперь могла легко посоревноваться… или, скорее, со средним чемпионом по тяжелой атлетике.

«Но мне ведь еще расти и расти, значит, к тому времени, когда я стану взрослой, моя физическая сила будет действительно сверхчеловеческой, — подумала она, слегка подравнивая комод. — Даже интересно, насколько же на самом деле силён дедушка. У фоморов, вроде бы, половой диморфизм такой же, как у людей, значит, сильнее его я точно не стану».

— Оджи-сан, я закончила, — сказала она, входя в ванную.

Дедушка Тенмей заканчивал проводить воду.

— Знаешь, это немного сюрреалистично, — поделилась она своим мнением об этой картине. — В смысле, Темный Лорд Микогами, фомор, известный политик, директор школы для ёкаев и вдруг сантехник.

— Подожди несколько веков, Мина-тян, и ты удивишься, сколько всего наберёшься за это время, — хмыкнул дедушка, не отрываясь от работы. — Сантехника или, например, плетение корзин, это еще не самое необычное, чему можно научиться. Кроме того, бытовые чары, как и всё в этом мире, можно использовать по-разному. К примеру, тем заклинанием, которым я соединил эти трубы, с тем же успехом можно соединить кости, что довольно-таки болезненно.

— Ну, это не удивительно, — пожала плечами Гермиона. — В конце концов, благодаря книгам и фильмам сейчас все знают о творческом применении паяльников и утюгов, — она задумчиво посмотрела на совершенно нормальную лампу над головой деда. — Кстати, говоря об электрических приборах, а разве магия не должна мешать работе техники?

— С чего ты это взяла?

— Я читала об этом в Истории Хогвартса. Там написано, что в замке не работает электричество…

— Да? А, ну-ка, напомни мне, как работают нервные системы живых существ?

Гермиона задумалась, припоминая то, что читала в учебниках биологии. Через пару мгновений её брови нахмурились.

— Химические реакции и электрические сигналы, — пробормотала она. — Но тогда почему?..

— Можно создать специальные чары, которые будут препятствовать работе определенных технологий, но это довольно сложно, — сказал Тенмей. — Стоит чуть-чуть ошибиться, и в области действия «перестанет работать» всё живое. Самый безопасный способ добиться чего-то подобного, это сотворить полуразумную систему, которая будет самостоятельно идентифицировать предметы по определённому признаку, и выводить их из строя точечным воздействием, а не каким-то постоянным эффектом. Если вы с родителями решите продолжить твоё образование в Хогвартсе, то ты сможешь проверить, есть ли там нечто подобное — это не так уж сложно. Но если всё так, как я предполагаю, то тебе нужно будет спросить себя, зачем прилагать такие усилия ради порчи «маггловских» вещей.

Видя, что его внучка совсем загрузилась, Тенмей негромко хмыкнул и взлохматил ей волосы. Гермиона тряхнула головой и потешно насупилась.

— Ладно, потом об этом подумаешь, а сейчас давай-ка я научу тебя, как творить заклинания без фокуса.

* * *

Даже несмотря на то, что им удалось поспать в самолете несколько часов, спускаясь с трапа, Росс и Дездемона чувствовали себя донельзя усталыми. И не мудрено, нервное напряжение и смена десятка часовых поясов вымотают кого угодно. К счастью, им не пришлось долго блуждать по аэропорту.

Когда они прошли таможню, им в глаза сразу бросился мужчина в чёрном деловом костюме с высоко поднятой табличкой, на которой были написаны их имена. На первый взгляд этот человек ничем не отличался от других встречающих, разве что носил кожаные перчатки, которые, несмотря на диссонанс с костюмом, смотрелись очень уместно. Было в нём что-то такое неуловимо опасное. По мнению Росса, этого парня с удовольствием взяли бы сниматься в любом фильме про китайские триады.

— Здравствуйте, мистер и миссис Грейнджер, — поприветствовал он их, когда они подошли. — Моё имя Чжао Дунхай, слуга семьи Хуан. Прошу следовать за мной, машина ждёт.

— Приятно познакомится, господин Чжао, — ответил Росс. — Надеюсь, вы приготовили шампанское?

— Безусловно, сэр. Боллинджер 92 года, как вы и заказывали, — ответил Чжао, сделав приглашающий жест рукой.

Услышав кодовую фразу, которую передала им мисс Блэкроуз, Грейнджеры немного расслабились. К ним подошел еще один мужчина в точно таком же костюме, чтобы забрать багаж, после чего они все вместе проследовали на выход из аэропорта.

Рядом с выходом их ждал чёрный лимузин с тонированными стёклами, около которого стояла юная китаянка, облачённая в какой-то традиционный костюм из зелёного шелка. Взгляд Дездемоны зацепился за цвет глаз девушки. Тонкие черты её лица и прямые чёрные волосы практически не выделялись среди местных жителей, но яркая, почти сияющая зеленью радужка придавала образу девушки нечто нечеловеческое.

— Добро пожаловать в Гонконг, дорогие родственники, — поприветствовала она их с яркой улыбкой и традиционным поклоном. — Я Лин-Лин Хуан. Пожалуйста, садитесь в машину. Нам есть о чём поговорить.

Грейнджеры забрались на заднее сиденье лимузина. Усаживаясь, Росс краем глаза отметил, что «миньоны» их новой знакомой ни на секунду не сбавляли бдительность, настороженно оглядываясь по сторонам, кроме того, судя по тому, как топорщились их пиджаки в районе левых подмышек, можно было с большой долей вероятности предположить, что там скрывается оружие.

Росс взглянул на жену и понял, что от неё это тоже не укрылось. Мысленно вздохнув, он незаметно коснулся её руки в знак поддержки. С тех пор, как Джон Стоктон постучался в дверь их дома, жизнь всё больше и больше начинала походить на шпионский боевик. Подумав об этом, Росс из любопытства решил проверить, насколько далеко идет это сходство. Он достал свой сотовый телефон и включив его, взглянул на экран. В машине не было сети.

— Не волнуйтесь, клетка Фарадея в лимузине необходима только для того, чтобы убедиться, что нас никто не подслушает, — увидев его действия, пояснила Лин-Лин. — Также ради безопасности, машина полностью бронирована.

— Я понимаю, что это полезно, мисс Хуан, но то, что вы озаботились такими вещами, несколько сбивает с толку, — признался Росс, убирая телефон.

— Пожалуйста, называй меня Лин-Лин, дорогой кузен, в конце концов, отец твоей супруги побратим моего прапрадеда, так что можно сказать, что мы одна семья, — с улыбкой произнесла она. — Что же до остального… Думаю, вы уже заметили, что здесь в Азии всё совсем не так, как в Европе. Мы, яоджинг — волшебные существа — гораздо свободнее взаимодействуем с людьми, чем западные волшебники, но из-за этого нам приходится соблюдать некоторые предосторожности, в которых они не нуждаются. У всего есть свои плюсы и минусы. Такова жизнь, — пояснила Лин-Лин, пожав плечами. — Но довольно об этом. Я должна извиниться перед вами за то, что моя мать не смогла приветствовать вас лично. Появились некоторые проблемы, которые вынудили её срочно заняться семейным бизнесом.

— Ничего, мы не в обиде, — ответила Дездемона. — Нам ведь еще вместе встречать Новый год, так что мы еще успеем познакомиться.

— Истинно так, — кивнула Лин-Лин. — Кузина Гермиона и Микогами-сан должны прибыть завтра с помощью магического транспорта. Мой младший брат с нетерпением ждёт встречи с вашей дочерью. Я очень надеюсь, что они поладят, как ни жаль, у Фан-Фана немного друзей.

— А почему так? — спросила Дездемона. — Извини, если я лезу не в своё дело, но…

— Нет-нет, Дездемона, как я уже сказала — мы семья, и будет хорошо, если это станет больше, чем простой формальностью, так что… лучше я всё объясню сейчас, чем потом это всплывёт в самый неудобный момент, — произнесла она, покачав головой. — Видите ли, Фан-Фан является наследником клана Хуан и, к несчастью, нам пришлось рано просветить его насчёт того, что для многих дружба с ним будет лишь средством в достижении своих целей. И так как Гермиона его кузина и, де-факто, наследница клана Микогами — если, конечно, ты, Дездемона, не решишь принять своё наследие — она точно будет искреннем другом, а не рупором чужих интересов.

— Хм, на тему неудобных моментов, — взял слово Росс, позволяя жене обдумать эти слова. — В семье Хуан… архаичное отношение к месту женщины в обществе?

Лин-Лин удивленно взглянула на него, после чего тихо хихикнула в кулак.

— Хах, нет, совсем нет, — произнесла она, сдержанно улыбаясь. — Хотя мы многое переняли из китайской культуры, с тех пор как мои предки поселились здесь во времена Троецарствия, магические и физические особенности никогда не позволяли заходить так далеко. Что же касается того, почему я не могу наследовать. Всё потому, что я уже мертва. Как ни прискорбно.

Дездемона внимательно посмотрела на девушку, вспоминая то странное ощущение, которое у неё возникло, когда она впервые встретилась с ней глазами. Внезапно для неё стало очевидно, что слова Лин-Лин не метафора и не ссылка на то, что она смертельно больна или еще что-то в том же духе.

— Что с тобой случилось? — не сдержалась она. — Если это конечно, не слишком личный вопрос.

— Не волнуйся, кузина, это было давно и относится к тому, о чём лучше говорить сразу, — беспечно пожала плечами Лин-Лин. — Семь лет назад я серьёзно заболела и не пережила этого. К счастью, мой прапрадедушка смог не дать моей душе отправиться к следующему воплощению и реанимировал тело. Теперь я чиан ши, что-то вроде зомби, если по-вашему. Но можете не волноваться о своих мозгах, по-моему, на вкус они жутко мерзкие, — с усмешкой сказала девушка-нежить.

— С моей стороны будет некультурно, если я скажу, что у тебя юмор, как у висельника? — спросил Росс, вскинув брови.

— Ха-ха, что есть, то есть, — развеселилась Лин-Лин.

— Почему… твоя семья… — начала Дездемона, безуспешно пытаясь подобрать слова.

— Думаешь, такая судьба хуже смерти? — понимающе спросила немёртвая. — Возможно, это верно, но когда дедуля предложил мне выбор, до конца умереть или продолжить это существование, я предпочла остаться с семьёй, чтобы помогать им, чем только могу, и заботиться о моём трёхлетнем брате. В то время мой клан воевал с кланом Мяо, времена были неспокойные, каждый боец на счету… и вполне возможно, что за моей болезнью стояли именно они. В общем, у меня достаточно причин оставаться в этом мире.

— Вы еще воюете? — осторожно спросила Дездемона.

— Более или менее, — откликнулась Лин-Лин. — Ситуация в волшебном Китае остаётся сложной со времён падения династии Мин. Ни один из кланов яоджин не признал права узурпаторов Цин, и то же касается коммунистов… в наших глазах ни те, ни другие не обладали небесным мандатом. В общем, сейчас Китайский волшебный мир это целая куча независимых кланов, которые смогли договориться только относительно нескольких ключевых моментов совместной политики. Среди них Хуан и Мяона на данный момент делят лидирующую позицию. Моя мать раньше принадлежала к клану Мяо, и своим замужеством за отцом надеялась добиться мира, но всё, чего им удавалось добиться совместными усилиями, это шаткие перемирия, которые то и дело разбивались новым витком конфликта. К счастью, сейчас всё по большей части спокойно.

— А что насчёт Японии?

— Более или менее то же самое, с одним большим отличием. Пусть император простой человек, но японские яоджиг признают его власть, что позволяет сглаживать конфликты кланов. Твой отец находится во главе одной из основных группировок на островах, многие поддерживают его прямо или косвенно, отправляя детей учиться в его академии.

— Эхм, извините, что прерываю, но мне кажется, нас преследуют, — сказал Росс, напряженно вглядываясь в заднее окно. — Серый седан с одним человеком внутри.

— О! У тебя зоркий глаз, Росс. Так и знала, что этот олух к нам привяжется, — ответила Лин-Лин с весёлой усмешкой, после чего нажала на кнопку связи с водителем и сказала что-то по-китайски.

— Кто это? — поинтересовался Росс.

— Инспектор полиции Чау, — ответила она. — Он перевёлся сюда два месяца назад, и местные ребята еще не успели вдолбить в тупую голову этого упрямца, что некоторые вещи лучше оставлять без внимания, особенно магические.

Она задумчиво побарабанила пальцами по креслу, после чего сказала:

— Хм, это напомнило мне, что я должна вам еще кое-что объяснить. Пробыв здесь некоторое время, вы наверняка услышите, что нас называют триадой. Технически термин верный, в конце концов, мы тайное общество. Да и законы нарушаем, если уж на то пошло, но это только из-за дел волшебной стороны, которые всплывают на поверхность. Через официальные каналы-то с ними не разобраться.

— Получается, этому инспектору сотрут память? — спросила Дездемона, припомнив, что Макгонагалл рассказывала о министерских обливиаторах.

— Нет, но спасибо, что напомнила мне еще и об этом, — вздохнула Лин-Лин. — Стирания памяти один из основных пунктов, по которому Восточно-Азиатский блок не согласен с западными странами. У нас подобные действия считаются омерзительными.

— Потому что это насилие над личностью? — спросил Росс. Ему и самому эта часть волшебной обыденности казалась самой жуткой и отвратительной.

— Некоторые с тобой согласятся, включая моего отца и прадеда, но для большинства яоджин причина в религии, — ответила Лин-Лин. — Считается, что прикосновение к чьей-то памяти без разрешения воздействует на карму цели. Стирание памяти оставляет след не только в этой жизни, но и в следующей. Такое равно отвратительно и тем, кто искренне ненавидит людей, и тем, кто желает мирного сосуществования.

— Тогда что вы делаете вместо этого?

— Люди, как правило, понимают, что не стоит глубоко копать, главное, дать им понять, что это в их собственных интересах. Некоторые из тех, кто случайно встречается с магией, даже становятся союзниками кланов. Если же попадаются те, кто не понимает, что лучше держать язык за зубами, то с ними происходят несчастные случаи. Не волнуйтесь, такое происходит нечасто.

— Не могу поверить, что говорю это, но ваш путь мне нравится больше, — тяжело вздохнул Росс.

— Репаро! — решительно сказала Гермиона, подняв ладонь над расколотой плиткой кафеля.

Волшебная сила наполнила осколки и начала собирать их в единое целое, вот только результат… Перед девочкой вместо плоской плитки оказалась нечто, словно взбитое в блендере. Но что-то же получилось и без всякой палочки! А ведь она попробовала-то всего пару раз.

— Для начала неплохо, но нужно еще попрактиковаться, — кивнул дедушка, слегка улыбнувшись. Он сидел на краю недавно установленной ванны и наблюдал за экспериментами внучки.

— Но ведь это так просто! Почему в Хогвартсе этому не учат? — спросила она, нахмурив лоб.

— В Хогвартсе учат волшебников, а для них всё куда сложнее, — ответил Тенмей. — Вот, давай объясню на примере. Представь, что это количество магии, которое средний волшебник, не напрягаясь, может вложить в заклинание, — произнёс он, открыв кран и пустив в ванну небольшую струйку воды. — Для нас, фоморов и многих других видов ёкаев при том же усилии результат будет таким, — струйка увеличилась вдвое или втрое. — Предположим, что для достижения конкретного результата необходимо создать вот такой напор или больший, то легко понять, почему волшебникам гораздо сложнее творить «беспалочковую» магию, чем нам. Конечно, они могут использовать свои силы, чтобы собрать энергию из внешнего мира, но гораздо проще использовать магический фокус, который более или менее, делает вот так… — Дедушка вернул поток на уровень «волшебника», после чего зажал отверстие, заставив воду бить с большим напором.

Гермиона понятливо кивнула. Магический фокус именно что фокусировал доступную энергию. Количество доступной силы оставалось тем же, но благодаря «напору» с её помощью можно было достичь большего.

— А палочки это самые лучшие фокусы? — спросила она, припомнив короткую лекцию профессора Флитвика, во время которой он рассказывал о других волшебных традициях.

— Нет. У каждого типа фокусов есть свои преимущества и недостатки, поэтому прежде, чем говорить, что один лучше другого, нужно определиться, в чём именно, — ответил дедушка. — Например, здесь в Японии, многие заклинатели предпочитают использовать офуда — это такие бумажные полоски с начертанными символами, для конкретных заклинаний.

— Это как-то непрактично, — чуть подумав, сказала Гермиона. — В смысле, если бы для каждого заклинания нужна была другая палочка, это было бы не очень удобно.

— Верно. Палочки более универсальны, чем офуда, но и у них есть свои преимущества, — произнёс Тенмей. — Так как каждое офуда создано под конкретное заклинание, они требуют меньше энергии и не нуждаются ни в каких особых движениях или даже словах. Кроме того, офуда могут служить якорями для стационарных заклинаний, на что палочки не способны. Посохи, гримуары, рунические камни и прочее, у каждого варианта будут свои плюсы и минусы, как, впрочем, и у колдовства вообще без фокуса.

— А если использовать несколько фокусов? Хотя… «Мастер на все руки — не мастер ни в чём», да?

— Да, и это вечная проблема. Работа с каждым фокусом будет отличаться от остальных, поэтому каждый придётся осваивать отдельно. Это немного похоже на игру на разных музыкальных инструментах. Хороший скрипач необязательно станет хорошим пианистом. Большинство заклинателей придерживаются одного типа фокусов и шлифуют своё мастерство, чтобы частично компенсировать его недостатки. В случае палочек их большая зависимость от навыков волшебника становится преимуществом.

— Но в тоже время и недостатком, в случае, если не слишком хороший волшебник должен будет использовать плохо подобранную палочку, — добавила Гермиона, вспомнив, какие проблемы были у Рона и Невила.

— Именно так, — кивнул Тенмей. — В любом случае, вот мой совет: выбери один стиль волшебства, но в тоже время научись базовым приемам из пары других, чтобы использовать их в случае нужды. Дамблдор делает также, с палочкой в качестве основы, и беспалочковым волшебством в дополнение — его магическая сила это позволяет. Сам я в основном творю заклинания без фокуса, но полагаюсь на рунические кресты для создания барьеров и печатей.

* * *

Росс и Дездемона смотрели на дом семьи Хуан, или, если точнее, на большую усадьбу, в архитектуре которой гармонично смешивались элементы европейской и традиционной китайской архитектуры. После лимузина и охраны им, наверное, следовало ожидать чего-то подобного, но все же это немного выбивало из колеи.

— Дорогая, помнишь, как выглядели здания в Косом переулке? — задумчиво спросил Росс, с интересом разглядывая строение.

— Да, — откликнулась Дездемона. Она хорошо понимала, о чём говорит её муж — и здесь и там в постройках присутствовал этакий дух старины. Вот только если Косой переулок был прибранной калькой с хаоса средневековой городской застройки, то здесь… — Лин-Лин, сколько лет вашей усадьбе?

— Самой старой части будет около двух веков, но мы её много раз расширяли. Добавляли жильё для слуг, подвалы, оранжереи и прочее, — ответила она. — Сделать так, чтобы всё оставалось по Фэншую, было еще той задачкой, но получилось неплохо.

«Фэншуй? Ах, понятно, мы же, в конце концов, в Китае. Для местного магического общества это, наверно, даже более важно, чем для обычного, — подумала Дездемона, припоминая то немногое, что слышала об этой практике. — Неудивительно, что всё выглядит так аккуратно и гармонично».

— Отец! — воскликнула Лин-Лин, широко улыбаясь мужчине, вышедшему им навстречу из парадного входа.

Глядя на встречающего, Росс мысленно поблагодарил Лин-Лин за предупреждение о «триаде», потому что её отец действительно выглядел как настоящий босс китайской мафии: чуть выше ста восьмидесяти сантиметров, очень крепкого телосложения, с короткой стрижкой и аккуратной бородкой с усами вокруг рта. Мужчина был одет в красную шелковую рубаху и чёрные брюки, на его правой руке блестел крупный перстень. Завершали образ множественные шрамы на лице и шее.

— Добро пожаловать к нам в гости, кузены! — радостно воскликнул он, беззастенчиво руша всё угрожающее впечатление. — Я Фэй-Хун, отец Лин-Лин. Проходите, ваши комнаты ждут вас. Передохните немного, а потом приглашаю вас выпить за знакомство…

* * *

Дездемона лежала в шезлонге у бассейна, наслаждалась теплом солнца, и потягивала фруктовый коктейль. Конечно, Гонконг в это время года, как правило, не отличался пляжной погодой — на улице сейчас, всего-то плюс семнадцать — но небо было ясным, и через прозрачный потолок выдвижной теплицы солнце грело не хуже, чем летом. Кроме того, множество теплолюбивых растений, высаженных вокруг воды, создавали совершенную иллюзию настоящего тропического острова.

По словам Фэй-Хуна, благодаря магии постройка этой конструкции обошлась куда дешевле, чем могла бы, а специальные чары на стекле позволяли без всяких проблем загорать в любое время года и любых широтах.

Узнав об этом, Дездемона очень обрадовалась такой возможности. По её словам, несколько часов в шезлонге отлично помогали справиться со сменой часовых поясов. Лин-Лин, недолго составляла им компанию — наверное, из-за того, что нежить и солнце не лучшее сочетание — и вскоре после распития первого коктейля отправилась по своим делам. Росс и оставшийся с ними Фэй-Хун очень быстро нашли общий язык и сейчас болтали про крикет. Дездемона не слишком внимательно следила за их беседой, полностью отдавшись покою солнечной ванны. После всех треволнений и беспокойного перелёта ей было приятно просто лежать и ни о чём не думать.

— Хм. Так вот ты какая, дочка Тенмея, — произнёс старческий голос рядом с ней.

Вырвавшись из сладкой полудрёмы, Дездемона посмотрела по сторонам, но никого не увидела. Только когда по какому-то наитию её взгляд опустился вниз, перед ней предстал тот, кого она мгновенно мысленно окрестила «китайским Йодой»: ростом не более двух третьих метра, с заострёнными ушами, торчащими из совершенно седых волос, доходящих ему до самых пят.

Одет незнакомец был в белую китайскую мантию (Дездемона совершенно не представляла, как может называется такая одежда), из его рта торчала длинная серебряная трубка с мундштуком из чёрного дерева, а нос венчали круглые тёмные очки.

Старичок легко вскочил на подлокотник второго шезлонга и начал беззастенчиво разглядывать её тело.

В первое мгновение Дездемоне захотелось сначала прикрыться, а потом залепить наглецу пощёчину. Ну, или хотя бы попытаться. Но она почти тут же успокоилась: то, как странный визитёр осматривал её, было ей хорошо знакомо — она сама во время своей врачебной практики смотрела на людей так же.

— Полагаю, вы прадед Лин-Лин? — спросила Дездемона, приподнявшись и сев к нему лицом.

— Не хватает одного «пра», но я не возражаю. Если постоянно тараторить прапрадедушка, можно и язык прикусить, — проворчал он, пряча усмешку. — Меня зовут Тохо Фухай, но не стесняйся называть меня дядей. Пусть давние взаимоотношения наших народов оставляют желать лучшего, пусть мы с твоим отцом и не связаны кровью, но нам множество раз приходилось сражаться спина к спине.

— Народов… так вы Туата де Данан? — предположила Дездемона.

— Верно, но в этой части мира нас называют Якшами, а народ твоего отца Ракшасами, — хмыкнул Фухай, затягиваясь ароматным дымом из трубки. — Знаешь, девочка, в другой ситуации я бы играл перед тобой полоумного старика, проверяя твои реакции, но если я и научился чему-то за свою жизнь, так это не подтрунивать над обеспокоенной матерью.

— Как Йода перед Люком…

— А, если только отдалённо. Я куда веселее этого зелёного коротышки, — ответил он, махнув рукой. — Хм, я так понимаю, Тенмей рассказал тебе о печати на твоей нечеловеческой половине?

— Да, — кивнула Дездемона и, чуть сжав подлокотник, собирая решимость, спросила: — Её можно снять?

— Любопытный вопрос, — протянул Фухай, с интересом склонив голову набок. — Почему тебя это интересует?

Она чуть помедлила, собираясь с мыслями, после чего ответила:

— Из-за законов магической Британии. Сейчас, с бюрократической точки зрения, Гермиона дочь двух маглов, у которых прав чуть больше, чем у дворовых собак. Министерские чиновники в любой момент, без даже условно веской причины, могут объявить нас непригодными родителями и забрать её.

— И ты решила, что отказ от своей человеческой природы не слишком высокая цена, чтобы обезопасить себя от этого, — протянул Фухай, попыхивая трубкой. — Девочка, ты понимаешь, что если пробудишь свою чудовищную половину, твоя продолжительность жизни увеличится на несколько столетий? При этом твой муж останется человеком.

Дездемона на мгновение прикрыла глаза и глубоко вздохнула. Эта была та тема, о которой они с Россом не говорили во время полёта, но оба понимали её значение. Что может разделить сильнее, чем такая разница в продолжительности жизни?

— Я понимаю, но… еще я понимаю, как мыслят волшебники, и слишком боюсь оставлять всё как есть. — Она посмотрела в черные очки своего новообретённого дяди. — Если, по какой бы то ни было причине, они заберут её, то вместе с ней заберут и наши воспоминания. В наших душах останется пустота, наличие которой мы даже не сможем полностью осознать. Да, моё изменение причинит боль нашей семье, как и случившееся с Гермионой, но лучше уж рана, которую мы, надеюсь, сможем исцелить общими усилиями, чем та, которая будет гноиться до конца наших дней.

Некоторое время они оба молчали.

— Это осуществимо, — наконец ответил Фухай. — Но советую еще подумать об этом. Как только мы начнём, тебе придётся пройти весь путь до конца, попытка обратить процесс вспять закончится твоей смертью.

— Спасибо.

— Не благодари меня, — покачал Фухай головой. — Фей-Хун — мой правнук и нынешний глава клана. За свою долгую жизнь я похоронил многих членов семьи, и каждый раз это было так же болезненно, как в первый. Если ты не передумаешь, в конце концов, тебе придётся сделать это со своим мужем.

— Да, я понимаю. — Дездемона кивнула, после чего чуть помедлила и спросила: — Поэтому вы вернули Лин-Лин?

— Частично, — ответил он, снова затянувшись трубкой. — Кстати, советую никогда не упоминать о её нынешнем состоянии при британских волшебниках. Для них мой поступок будет чернейшей магией.

* * *

Гермиона посмотрела на своё отражение и довольно кивнула сама себе. Это полосатое платье определённо станет её любимым. Как она и предполагала во время покупки, оно отлично смотрелось с чёрными брюками и такими же кунг-фу-тапочками.

Захватив с собой сумку с вещами, Гермиона поспешила к дедушке, который уже ждал её на балконе. Он снова нарядился в своё монашеское одеяние, хотя и не стал скрывать лицо капюшоном.

— Как настроение? — спросил Тенмей.

— Боюсь, — призналась Гермиона, нервно передёрнув плечами. — Наверное, из меня совсем плохая гриффиндорка.

— Но ты здесь, а не прячешься где-нибудь под кроватью, — хмыкнул дедушка. — На мой взгляд, настоящая храбрость — это способность действовать, несмотря на страх, так что не прибедняйся. Понимать, когда твои цели оправдывают риск, это правильная черта для молодой леди. С другой стороны, слепая храбрость это просто самоубийственное безрассудство.

— Оправданный риск… звучит как-то по слизерински, — нахмурившись, пробормотала Гермиона, потом вздохнула и добавила: — Но, честно говоря, я понимаю, что моё отношение ко всему, что как-то связано со Слизерином, сильно скособочено. Наверное, нужно с этим бороться.

— Правильная мысль, — Тенмей одобрительно кивнул ей. — Хитрость это неотъемлемая черта, как войны, так и вообще жизни. Пытаться отказаться от этого было бы не очень разумно. — Он негромко хмыкнул и добавил: — Кстати говоря, думаю, независимо от твоего решения относительно дальнейшего образования, мне стоит дать тебе несколько книг. И хорошо бы, чтоб ты сделала по ним пару эссе. Полезно будет.

— На какую тему? — спросила Гермиона, удивлённо посмотрев на него.

— Стратегия и политика, — ответил дедушка, беспечно пожав плечами, будто это была самая очевидная вещь в мире.

Он глянул на часы у себя на левом запястье, сунул руку в карман рясы и достал небольшой шарик.

— Ну, нам пора.

Гермиона коснулась порт-ключа, и в следующий миг магия подхватила их обоих и унесла сквозь искривлённое пространство.

* * *

Дездемона сильно беспокоилась, то и дело поглядывая на часы. Гермиона и Тенмей должны были появиться с минуты на минуту, и она совсем не была уверена, что готова к этой встрече. За последние дни столько всего случилось, столько изменилось… а вдруг что-то пойдёт не так? Что, если… что, если…

Почувствовав, как на плечо легла чья-то рука, Дездемона сначала решила, что это Росс, но, обернувшись, увидела, что ладонь слишком маленькая, а муж стоит с другой стороны, и ему, похоже, сейчас так же тревожно, как ей самой. Повернув голову, Дездемона встретилась с понимающим взглядом Тэн-Тэн, женой Фэй-Хуна.

Знакомство с этой женщиной вечером в день их прилёта вызвало у неё противоречивые чувства. Стройная азиатка, предпочитающая облегающие китайские платья, выглядела максимум на двадцать лет, в то время как на самом деле ей было немного за пятьдесят. И это несоответствие напоминало Дездемоне о предупреждении Тохо Фухая относительно её мужа, заставляя снова и снова возвращаться к мыслям о своём решении и его последствиях.

Однако всё это быстро отошло на второй план, потому что в Тэн-Тэн Дездемона нашла хорошего друга и собеседника. Почти потеряв дочь, жена Фэй-Хуна как никто понимала её страхи и старалась помочь справиться с ними. Впрочем, знакомство помогло им обеим — самой Тэн-Тэн тоже не хватало понимающего собеседника, ведь как бы ни были хороши их мужья, обо всём с ними не поговоришь. Ситуация же с подругами вне семьи у неё была сродни проблеме её сына, о которой говорила Лин-Лин. Те, с кем она могла говорить откровенно, не могли понять, что она испытывала, когда её дочь почти ушла в мир иной, а те, кто мог, были либо явными соперниками клана, либо сомнительными союзниками.

Дездемона благодарно улыбнулась Тэн-Тэн, затем снова посмотрела туда, где вскоре должна появиться её дочь. Промахнуться было сложно, ведь точное место обозначалось сложным рисунком на полу в виде восьмиугольника с множеством иероглифов и символом Инь-Ян в центре. По словам дяди Фухая, вся усадьба и прилегающие территории хорошо защищены от магического перемещения, и это место было единственным, куда кто-либо мог телепортироваться, но даже тогда для этого требовались специальные коды доступа.

Пространство над рисунком изогнулось, словно Дездемона взглянула на него через брак в стекле, а в следующее мгновение там возникли две фигуры. Первым был Тенмей, высокий и широкоплечий, а рядом с ним неуверенно мялась её милая девочка. Пусть трёхглазая и рогатая, но всё равно это была её Гермиона.

Облегчённо вздохнувшая Дездемона шагнула к дочери, но в этот миг мимо неё прямо к Гермионе пронеслось белое пятно, что-то крича по-китайски. Она даже не успела испугаться, как пятно остановилось, перехваченное рукой её отца, и стало Тохо Фухаем.

— Как хорошо, что кое-что никогда не меняется, — хмыкнул Тенмей, криво усмехнувшись. — Я рад тебя видеть, старый друг, но постарайся держать себя в руках перед моей внучкой.

— Да ладно тебе, Тенмей, — отмахнулся Тохо Фухай, совсем не волнуясь о том, что его держат за шиворот. — Простите, юная леди, но из тебя получилась такая очаровательная смесь Пай и Лум, что я просто не смог удержаться.

— Что? — растерянно спросила Гермиона, удивлённо хлопая всеми тремя глазами.

— Мой старый друг обожает читать мангу и, видимо, ссылается на каких-то персонажей из своих любимых историй, — пояснил Тенмей.

Дездемона едва слышала, о чём они говорят. Она просто прошла вперёд и крепко обняла свою дочь. Наконец-то они встретились. Плевать на лишний глаз, рога и спорный выбор одежды. Главное, они теперь вместе, а остальное… с остальным они справятся.

* * *

— … вот так Гарри не дал профессору Квиррелу украсть Философский Камень, — закончила свой рассказ Гермиона.

Она отпила немного чая, чтобы смочить пересохшее горло и осторожно посмотрела на своих родителей. Сразу после того, как они встретились, дедушка настоял на том, чтобы сперва разобраться с самой неприятной для неё частью, а уже после делать что-то еще. Поэтому они все вместе перешли в одну из гостиных дома двоюродного дедушки Фухая и Гермиона начала рассказывать о своих сомнительных приключениях первого года в Хогвартсе.

— Я не знаю, что сказать, — беспомощно пожала плечами её мать, когда из-за затянувшейся паузы Гермиона уже не знала, куда себя деть. — Ты точно будешь наказана за то, что не рассказала всё сразу, юная леди, но некоторые моменты этой истории просто не имеют никакого смысла.

— Мам, это всё правда, — быстро заверила Гермиона.

— Дез-тян, думаю, ты смотришь на эти события с неправильной точки зрения, — вмешался дедушка Микогами.

— О чём ты? — спросила Дездемона.

— Если взглянуть на историю Гермионы под другим углом, то она станет куда понятнее. Начнём с полосы препятствий на дороге к Камню. Во-первых, о входе в эту «защищенную зону» было сказано прямо на праздничном пиру. Я достаточно долго был учителем и могу точно сказать, что нет лучшего способа заставить детей и подростков куда-то залезть, как сказать им, что это запрещено и опасно. Было бы гораздо разумнее сделать вход там, где обычно просто никто не ходит, и никому об этом не говорить. Во-вторых, первая дверь была заперта на обычный замок, который открывался простейшим заклинанием. Хочу отметить, что Дамблдор достаточно искусен, чтобы создать довольно крепкие чары, чтобы их прорыв требовал серьёзных усилий, что можно было заметить даже без специальной сигнализации. Держать учеников в стороне было легко, но он этого осознанно не сделал.

— Верно, — согласился Фухай, выдохнув облако дыма. — И сама полоса препятствий тоже говорит о многом. Судя по описанию Гермионы, все они специально были сделаны так, чтобы выглядеть впечатляюще, но и только. Если взглянуть чуть дальше сложности самих чар, то легко понять, как преодолеть каждую ступень. Причём способы преодоления практически прямо говорят о том, что всё это было создано не для Волан-де-Морта, а для Гермионы и её друзей. Комната с летающими ключами и мётлами идеально подходила для умений Гарри, огромная шахматная доска для Рона Уизли…

— А логическая загадка с зельями для меня, — закончила за него Гермиона, нахмурив брови. — И в бутылке зелья хватало только на одного… всё было сделано так,

чтобы Гарри встретил Квиррела.

— Именно, — кивнул Тенмей. — Дездемона, я согласен, что это вряд ли можно назвать благовидным поступком со стороны Дамблдора, но смысл в этом определенно есть.

— Хочешь сказать, что он знал об одержимости этого профессора? — спросила Дездемона, кипя от злости.

— Мы живём в мире, где контроль разума и одержимость это факт жизни, — пожал плечами Тенмей. — Если один из моих преподавателей вернётся из отпуска с такими очевидными изменениями в поведении, будь уверена, я заставлю его пройти полное магическое и физическое обследование. В случае нужды даже против его воли. Если Дамблдор этого не сделал, то либо у него маразм, либо ситуация его полностью устраивала.

— Но… — начала Гермиона, но замолкла, заново переосмысливая факты и напомнив себе, что книги могут лгать. Большая часть того, что она знала о директоре, пришло из книг, которым нельзя было верить без оглядки.

— Получается, этот Волан-де-Морт какая-то нежить? — спросил Росс.

— По словам британских волшебников, которые переехали в Гонконг, чтобы переждать те опасные времена, раньше он таким точно не был, — ответил Фухай. — После его исчезновения никаких останков обнаружено не было, но в Британии сходятся на том, что Волан-де-Морта поразило его собственное смертельное проклятие, когда тот попытался убить Гарри Поттера. И, как известно, это проклятие обычно тела не разрушает. У меня есть несколько идей о том, почему это могло произойти, но ничего конкретного. Тем не менее, он вполне мог предпринять некоторые меры предосторожности на случай своей смерти. — Старичок втянул дым из своей трубки, а затем продолжил: — Если кто-то хочет просто продлить свою жизнь, то применяет алхимические методы, которые хорошо известны в Китае и в некоторой степени в Европе. Николас Фламель — это один из известнейших европейских примеров. Привязать свою душу к телу и стать менее уязвимой нежитью тоже возможно, но сам себя так не зачаруешь. Для этого нужен человек, которому ты достаточно доверяешь, чтобы оказаться беспомощным в его руках. Если верить тому, что я слышал об этом Волан-де-Морте, то такой вариант не слишком вероятен.

— Хм, я как-то слышал легенду о каком-то русском царе… — протянул Росс, задумчиво почесав затылок. — Кажется, его звали Кощей.

— Да, вполне возможно, что Волан-де-Морт спрятал свою душу, как этот старый козёл, — тяжело вздохнув, сказал Тенмей. — И да, Кощей существовал, и до сих пор существует, хотя большинство волшебников остаются в блаженном неведении относительно этого факта. Гермиона, думаю пора переходить к событиям прошедшего полугодия.

— Хорошо, — кивнула она. — Ну, всё началось почти нормально, по крайней мере для меня, а вот Гарри и Рон почему-то не смогли пройти барьер на платформе и не нашли ничего более умного, чем полететь в школу на семейном автомобиле Уизли…

Она рассказала о первом уроке Локонса и событиях к их походу на день смерти, и последующему обнаружению первой жертвы Наследника — кошки Аргуса Филча вместе с предупреждением о Тайной Комнате. Потом перешла к их решению вызнать у Малфоя, что тот об этом знает и закончила своей неудачей с зельем.

— Боже, что же это такое… нормальная школа давно бы закрылась для полной проверки, — пробормотал Росс.

— Вероятно, это и есть цель человека, который за этим стоит, — ответил Микогами.

— Гермиона… как ты могла… а если бы ты сама… — прошептала Дездемона с ужасом.

Гермиона пристыженно опустила голову.

— Мам, я… я боялась. Боялась, что вы с папой заберёте меня из Хогвартса. Боялась… что вы заставите меня бросить магию. — Девочка всхлипнула, по щекам побежали слёзы. — Боялась потерять первых настоящих друзей… я…

Видя слёзы своей дочери, Дездемона притянула её к себе и крепко обняла. Гермиона уткнулась ей в грудь, тихо всхлипывая.

— Какие у нас варианты? — спросил Росс, обеспокоенно глядя на свою дочь.

— Думаю, пока стоит отложить происходящее в Хогвартсе, — ответил Микогами. — Я могу зачислить Гермиону в свою школу, хотя у этого есть свои минусы. Одной из главных проблем будет языковой барьер, но это решаемо, в конце концов, она умная девочка. Разницу в программах тоже можно преодолеть. Хотя магическое образование это отдельная тема. Что скажешь, Фухай?

— Я мог бы взять её в ученицы, чтобы решить это, — кивнут тот. — Да и Фан-Фан был бы рад компании.

— Мам, пап, — сказала Гермиона, оторвавшись от матери, и посмотрев сначала на одну, потом на другого. — Я знаю… что там происходят плохие вещи, но я всё равно хочу вернуться в Хогвартс. — Она нервно прикусила губу. — Эти два балбеса без меня пропадут.

Росс и Дездемона молча обменялись взглядами. Оба понимали, что категорически отказываться — это не выход, их дочка и так многое пережила, незачем еще больше её расстраивать. И как им быть? Оставить её учиться на другой стороне земного шара? Или бросить всё и переехать самим? Сперва нужно во всём разобраться.

— Ладно, посмотрим, — вздохнул Росс. — Как волшебники отнесутся к тому, что она фомор? — спросил он, глядя на тестя.

— Зависит от того, о ком разговор, — ответил Тенмей. — Дамблдору это не понравится, но он не сможет сказать что-то против и не выглядеть конченным лицемером. Что же до старых семей… — он усмехнулся. — Это будет тот еще цирк.

— Почему? — спросила Дездемона.

— Если коротко, то кельтские мифы достаточно точны относительно судьбы наших народов: большинство выживших ушли через магические врата в иные миры, — сказал Тохо Фухай. — Но до того, когда люди еще пребывали в неолите, у нас на Земле были полноценные царства. К сожалению, многие археологические доказательства были уничтожены волшебниками, когда те обеспечивали свой Статут, так что даже для них мы стали больше легендой, нежели чем-то реальным. Тем не менее, многие рода, которые придерживаются старых традиций, еще многое помнят и хранят.

— Из английских традиционалистов первыми приходят на ум Блэки, но после террора Волан-де-Морта они практически исчезли, — сказал Тенмей. — Но это неважно, главное то, что когда такие семейства узнают о её происхождении, то очень быстро изменят своё мнение, если не станут набиваться в вассалы или еще что-то в том же духе.

— Ммм, можно вопрос? — подняла руку Гермиона, с любопытством сверкая глазами. — А ворота в другие миры еще существуют?

— Многие были уничтожены, но некоторые уцелели, хотя большинство их них односторонние, — добродушно ответил Фухай. — Если хочешь, я потом покажу тебе руны, которые можно увидеть на таких вратах.

— Ладно, не могу сказать, что мне нравится идея отправить Гермиону в эту так называемую, школу, но я могу понять её желание помочь друзьям, особенно учитывая безответственное отношение тамошних профессоров к благополучию детей, — произнёс Росс. — Если — только «если», ничто еще не решено — мы позволим ей вернуться, можно сделать что-нибудь, чтобы это было для неё более безопасно?

— Кое-что, — ответил Тенмей, растянув губы в широкой садистской ухмылке. — Первым делом нужно подобрать ей новую палочку. Фухай, не будешь возражать, если мы посмотрим, сможет ли Гермиона приручить Многоликий Жезл?

— Совсем нет, — усмехнулся Тохо Фухай. — Думаю, ей он будет впору.

По правде говоря, впервые увидев Фан-Фана, Гермиона посчитала его девочкой. Он был настолько миленьким и так похож на свою мать, что сразу признать в нём парня было решительно невозможно, и его длинная коса делу совершенно не помогала. Когда она спросила о том, почему у него такая причёска, Фан-Фан рассказал ей про влияние конфуцианства на культуру Маньчжурии и Китая. Основная идея заключалась в том, что дети не должны отказываться от подарков своих родителей, и волосы считались таким подарком. Кроме того, по словам Фан-Фана, коса была полезна как дополнительное оружие во время занятий боевыми искусствами. Его тренировала мать, которая оказалась одним из лучших мастеров во всём Китае.

Гермиона подняла взгляд на кузена и увидела, как тот хмуро изучает карты в своих руках. С тремя глазами это выглядело несколько непривычно, но не отталкивающе. С тех пор, как она получила свои новые расовые «признаки», Гермиона то и дело корчила себе рожицы перед зеркалом, чтобы посмотреть, как теперь смотрится её лицо и просто привыкнуть ко всему этому. Глаз Фан-Фана, в отличие от её собственного — почти обычного, только во лбу — был вертикальным с парой волнистых линий рядом с веками. Он сильно напоминал третий глаз, который обычно рисовали индийскому богу Шиве и, похоже, обладал какой-то естественной скрывающей магией. Когда Фан-Фан его закрывал, то от глаза не оставалось и следа, а ведь в эти моменты кузен точно не пытался превратиться в человека, иначе бы его острые уши тоже должны были прятаться.

Грейнджер опустила глаза на собственные карты, в очередной раз прикидывая свои дальнейшие действия, с учётом доступных земель, существ и заклинаний. Хотя она раньше слышала о «Magic: The Gathering», но до того, как Фан-Фан предложил ей сыграть, сама никогда не пробовала, так что лишний раз продумать свою стратегию было не лишним.

Вообще, на первый взгляд было забавно, что член семьи, широко известной своим мастерством в магии призыва, увлекается не магической игрой, основа которой завязана на призывах. Даже иронично. Но, на самом деле, кое-что в MTG было очень полезно для изучения настоящей магии: этой игрой можно было оттачивать тактическое мышление, управление и творческое применение доступных сил в разных ситуациях. Отличная тренировка!

Конечно, со стратегической точки зрения Гермиона находилась в невыгодном положении, поскольку пользовалась колодой, которую ей дал Фан-Фан. Если бы всё было по-настоящему, это бы означало, что он знает обо всём, что может быть у неё в рукаве, она же даже в своих возможностях разбиралась слабо. Сейчас в этой партии Гермиона была практически живым воплощением последней трети самого знаменитого высказывания Сунь-Цзы. Вот уж действительно «не знаешь ни врага, ни себя». Но это было даже хорошо. Ей приходилось быть вдвое внимательней, поэтому у неё не было времени думать о том, что прямо сейчас в другом крыле дома взрослые обсуждают её судьбу. Конечно, она уже сказала, чего хочет сама, но…

— Я бы не возражал, если бы ты осталась здесь, — внезапно сказал Фан-Фан, старательно рассматривая карты.

— Эм… спасибо, но… — неуверенно начала отвечать Гермиона.

— Думаю, прадедушка был бы рад учить тебя, — быстро продолжил кузен. — Когда Лин-Лин… умерла, она потеряла много магических сил, а я… в отличие от отца, волшебство никогда мне хорошо не давалось, — смущённо закончил он.

Гермиона не знала, что ему ответить. Сейчас Фан-Фан сильно напомнил ей Невилла Лонгботтома. Тот же неуверенный тон и смущение, за которыми скрывается страх разочаровать своих родственников. Но, всё же, с первой встречи с Невилом у Гермионы было стойкое чувство, что единственное, чего ему не хватает, это уверенности в себе, и у Фан-Фана, похоже, та же проблема.

И тут она заметила, что за всеми этими размышлениями едва не проморгала кое-что важное. Или теперь уже не очень?

«Проклятье, — подумала Гермиона. — Я даже не обратила внимания на то, что Лин-Лин — нежить. Ну, нежить и нежить, ничего такого, просто еще один фактик, не хуже и не лучше других. Даже сейчас, когда я это осознаю, нет никакой оторопи или еще чего. Но ведь она должна быть. Разве нет?»

— Гермиона, можно тебя отвлечь? — спросила та самая немёртвая Лин-Лин, о которой она только что думала, входя в комнату. — Твои родители хотят с тобой поговорить.

* * *

Посмотрев на родителей, Гермиона решила, что выражение их лиц ей совсем не нравится. Создавалось чёткое ощущение, что хороших новостей ждать не приходится. Ну, по крайней мере, здесь они были только втроём. Если сейчас ей сообщат о её наказании, то по крайней мере это не будет у всех на глазах.

— Мы всё обсудили, дочка, — сказала мама. — Прости, но о немедленном возвращении в Хогвартс не может быть и речи.

Гермиона тихо вздохнула. Вот и началось. Глупо было надеяться, что они просто так спустят ей всё то, что она самоотверженно умалчивала последние полтора года.

— Мы понимаем, что ты хочешь помочь своим друзьям, — добавил отец, — но даже если не обращать внимания на опасность — а мы будем обращать на это внимание — ситуация в твоей школе и так слишком щекотливая, чтобы добавлять туда еще и фомора. Очень велик шанс, что министерские чиновники просто используют тебя как козла отпущения. Пока ты не научишься изменять свой облик и удерживать его, тебе лучше оставаться здесь.

— Я понимаю… мне это не нравится, но я понимаю, — кивнула Гермиона, едва сдерживая слёзы. — Могу я хотя бы отправить Гарри и Рону письмо? Может, дедушка мог бы попросить своего друга, мистера Стоктона, его переслать… не представляю, как совы работают на таких расстояниях.

— Конечно, ты можешь им написать, тигрёнок, — мягко сказал отец, видя её расстройство. — Но нам нужно будет решить, что и как ты можешь раскрыть в своих письмах. Я понимаю, что врать друзьям нехорошо, но письма можно перехватить. Позже, когда появится возможность поговорить с ними без свидетелей, ты им всё расскажешь, а пока лучше молчать.

— Значит, я не могу сказать им, что со мной случилось? — спросила Гермиона. Про себя же она подумала, что её настигло кармическое воздаяние. Раньше она скрывала от родителей свои приключения, которые пережила вместе с друзьями, теперь же должна делать с точностью до наоборот.

— Официальная версия не слишком далека от истины, — ответила мама. — У оборотного зелья оказались неожиданные последствия, и сейчас ты находишься на лечении за границей. Так же де-юре твой дедушка оказался чистокровным волшебником, который был учеником Тохо Фухая, а я сквибом. Из-за истории с зельем это вскрылось, и мы обратились к учителю моего отца, чтобы он помог тебе с проблемой. Это объясняет, почему мы поехали в Китай.

— Единственная неправда здесь то, что дедушка волшебник. Думаю, до тех пор, пока мы не вернёмся, всё будет нормально, — задумчиво пробормотала Гермиона, после чего неуверенно взглянула на родителей и добавила: — Но ведь директор Дамблдор уже знает, кто я.

— Верно, знает, но Тенмей считает, что он вряд ли раскроет это. По той же причине, по которой мы не хотим, чтобы ты возвращалась туда сейчас, — сказала папа. — Ладно, вернёмся к твоим письмам. На самом деле мы уже поговорили об этом с твоим дедом и сошлись на том, что отправлять их лучше не через Стоктона. Мы же не хотим, чтобы кто-то обратил внимание на то, что мы близко познакомились с вампирским кланом, верно? — усмехнулся он. — У компании, которой владеют наши новые родственники, есть офис в Глазго, вот через них и организуем тебе связь с Хогвартсом.

Гермиона понятливо кивнула.

— Получается, я останусь здесь, а не пойду в школу дедушки, да?

— Да, в краткосрочной перспективе так будет лучше, — ответила мама. — Тэн-Тэн и дядя Фухай считают, что будет хорошо, если ты присоединишься к урокам Фан-Фана. Я тоже останусь тут и…

Она вздохнула и крепко сжала папину руку.

— Наверное, скоро я тоже присоединюсь к этим урокам.

— Мам, ты хочешь.? — неверяще начала Гермиона.

— Да, — кивнула ей мать. — Это было нелёгкое решение, но я попросила снять и мою печать.

Гермиона тихо всхлипнула от радости и бросилась в объятия родителей.

* * *

— Эй, приятель, от Гермионы новостей не было? — спросил Рон, усаживаясь напротив Гарри за стол Гриффиндора.

— Нет, — ответил тот. — Но совы еще не… — Гарри поднял голову, услышав шум крыльев. — Ну, наконец-то летят. Может, сегодня что-то будет.

Стая почтовых сов влетела под потолок большого зала, в котором отражалось иллюзорное декабрьское небо, и начала кружить над головами учеников, выискивая своих адресатов, и одна неприметная сипуха сбросила письмо прямо в тарелку Гарри.

Двое мальчиков растерянно уставились на письмо. Уж чего-чего, а такого они не ожидали, и если Гарри уже видел что-то подобное в почтовом ящике Дурслей, то для Рона посылка смотрелась совсем странно. В первую очередь, конверт был не из привычного пергамента, а из белой магловской бумаги — в Хогвартс такое обычно не попадает. Кроме того, письмо находилось в прозрачной пластиковой упаковке с парой ручек, которые, похоже, предназначались специально для когтей совы. Адресатом был Гарри, но, опять же, напечатана, а не написана пером или даже магловской ручкой. Рядом с адресом красовался логотип в виде трёх бриллиантов и крупной надписью «Санбао». Повертев посылку в руках, Гарри обнаружил на другой стороне конверта обратный адрес отправителя, который указывал на какое-то место Глазго.

— Гарри, ты уверен что стоит это открывать? — осторожно спросил Рон, с опаской разглядывая конверт.

— Ну, не думаю, что тут что-то не так, — ответил Гарри с большей уверенностью, чем он на самом деле чувствовал. — Помимо того, что его принесла сова, письмо похоже на те, которые иногда получает мой дядя.

— Но зачем этим Санбао тебе что-то отправлять? — спросил Уизли, хмуря брови. — Хм… я почти уверен, что как-то отец упоминал это название.

Услышав это, Гарри тоже нахмурился. Артур Уизли работал в министерском отделе по борьбе с незаконным использованием изобретений маглов. Учитывая, насколько странно смотрится способ доставки вместе с самим письмом, в том, что он вспоминал об этой компании, было много смысла.

— Помнишь, что именно он говорил?

— Нет… ну, думаю, я знаю, кто точно что-то знает, но…

— Перси, да? — спросил Гарри, назвав имя наименее любимого брата Рона.

В ответ тот только вздохнул.

Гарри пожал плечами.

— Ладно, обойдёмся.

На самом деле Перси не был слишком плох, просто гриффиндорский староста являлся большим сторонником правил, а они с Роном их частенько нарушали, так что он считал своим долгом при каждом удобном случае читать им воспитательные лекции. Сейчас Гарри совсем не хотел его слушать, поэтому просто вскрыл конверт и вытряхнул на стол его содержимое. Перед ним оказался свёрнутый лист бумаги и небольшая картонка с тем же логотипом, что и на конверте.

Решив сперва заняться карточкой, Гарри поднял её и прочитал.

Мистер Поттер, это сообщение было отправлено тридцатого декабря из нашей штаб-квартиры в Гонконге, с инструкцией перенаправить его вам. Если вы хотите отправить ответ, пожалуйста, отправьте сову на наш обратный адрес, и мы будем рады передать его.

Ренксиан Зенг, отдел волшебной связи, SBTC

— Гонконг? — пробормотал Рон, когда Гарри передал картонку ему. — Кто может писать тебе из Китая?

— А какой, он вообще, этот волшебный Гонконг?

— Да кто его знает? Он же на другой стороне мира! — воскликнул Рон. — Помню, слышал только, что там всё сильно не так, как у нас, и вокруг куда больше волшебных существ.

Гарри молча выслушал ответ, задумчиво кивнул и развернул письмо.

— Это от Гермиона, — сказал он, вчитываясь в текст.

Здравствуйте, Гарри и Рон.

Извините, что я так неожиданно пропала, но так уж вышло. Моя реакция на неправильное зелье оказалась куда серьёзнее, чем сначала думала мадам Помфри и избавиться от его последствий куда сложнее. Из-за этого мне пришлось уехать заграницу и теперь я даже не знаю, когда смогу вернуться в Хогвартс.

Если думаете, что мне могли бы помочь и в Мунго, то, наверное, вы правы, но из-за зелья кое-что выяснилось. Представляете, оказывается, я не совсем маглорожденная! Отец моей мамы оказался волшебником с Востока. Когда произошел инцидент с зельем, Дамблдор узнал об этом и связался с моим дедом, а он, в свою очередь, отвёз меня к своему старому учителю в Гонконг, чтобы тот помог с моей проблемой. В Азии в таких вещах разбираются гораздо лучше, чем в Европе, поэтому надёжнее разбираться с этим именно здесь. Кроме того, я могу сразу познакомится с новыми родственниками, и мои мама с папой уже тоже прилетели сюда.

Ладно, переходим к главному. Думаю, вам наверняка расскажут, что волшебный Китай это очень плохое и даже «тёмное» место. Ну, в каком-то смысле это даже будет правдой. Например, бывшего учителя моего деда Тохо Фухая действительно называют Тёмным Лордом, но на самом деле он совсем не злой и уж точно не полоумный террорист с манией чистокровности. Просто тут всё совсем не так, как в Англии, и этот титул — знак признания силы и мастерства, а не самозваная кличка. Да и вообще, культура тут во многом отличается от той, к которой мы привыкли. Все виды ёкаев (так здесь называют волшебные народы, включая кентавров, русалов и волшебников) сосуществуют рядом и свободно смешиваются между собой (вы бы только видели здешние волшебные районы, вроде Косого Переулка!).

Я вам всё это рассказываю, потому что хочу, чтобы вы двое поняли: «другое» это совсем не обязательно что-то плохое. И не слушайте тех, кто будет говорить вам иначе — а такие будут наверняка — они просто идиоты, вроде Малфоя. Кстати, Гарри, тебя это касается особенно. После случая в Дуэльном клубе про твой парселтанг начали болтать практически то же самое, а ведь это чистая глупость. Я спросила об этом у деда, и он рассказал мне, что в Европе плохое отношение к этому умению сложилось из-за образа змей в христианстве и нескольких сумасшедших волшебников, которые называли себя наследниками Слизерина. В другом месте люди бы реагировали совсем иначе. Например, в Индии и Египте тебя бы посчитали благословлённым богами, а не вешали ярлыки злобности… но что-то я заговорилась.

Пока длится моё выздоровление, я буду проходить школьную программу под руководством сифу (Тохо Фухай сказал мне называть его так, пока он занимается моим обучением, это означает «учитель»). Так что не думайте, что я что-то пропущу.

Я рассказала сифу про наше расследование и он обещал помочь всем, чем сможет. Он очень много знает, поэтому думаю, что смогу помочь вам, даже когда меня нет.

Смело пишите мне через «Санбао» (и просто так; и если выясните что-то еще). Эта компания принадлежит моим китайским родственникам, поэтому им несложно организовать для нас быструю связь. Письмо придёт ко мне через день или, максимум, два, после того как сова принесёт его в Глазго.

Берегите себя и старайтесь не попадать в неприятности. Скоро напишу вам еще.

С любовью, Гермиона.

PS: Рон, если меня нет в школе, это не значит, что ты можешь не делать домашние задания.

— Эй! Я даже не собирался!.. — возмутился Рон, когда Гарри дошел до последнего предложения.

— Напишу ей о том, что мы недавно узнали, — сказал Гарри и, чуть помявшись, добавил: — Слушай, Рон… думаю, мы должны постараться, чтобы она не вернулась в Хогвартс, пока всё это не закончится.

— Да уж, это точно, — вздохнул он. — По правде говоря, со всеми этими оцепенениями я даже жалею, что сам не уехал куда-нибудь подальше.

* * *

— А! Минерва, Северус, пожалуйста, присаживайтесь, — сказал Дамблдор, когда Макгонагалл и Снейп вошли в его кабинет.

— Я так понимаю, мы здесь, чтобы обсудить Грейнджер? — поинтересовался Снейп, занимая привычное кресло перед столом директора.

— Я, наконец, узнаю, что с ней случилось? — спросила Макгонагалл со сдержанным раздражением в голосе. — Вы все словно в рот воды набрали. Я пыталась поговорить с Поппи, но услышала только невнятное «девочку пришлось отправить к специалисту» и совет ждать вашего возвращения, чтобы узнать детали. Причём выглядела она так, словно с Морганой повстречалась. Альбус, что происходит?

Дамблдор тяжело вздохнул.

— Прости, Минерва, что не мог разъяснить всё раньше. Она твоя ученица, и я понимаю, что тебя это беспокоит. К сожалению, ситуация довольно щекотливая, чтобы пускать её на самотёк, а тут еще и срочные дела в Визенгамоте. — Он чуть помедлил, после чего повернулся к Снейпу: — Северус, полагаю, ты догадался, что с ней случилось?

— Как минимум, частично, — пожал тот плечами. — Поппи просила меня сварить довольно специализированный состав, годный только на то, чтобы обращать последствия неправильного применения Оборотного зелья. Я так и не смог понять, где девочка его достала, но, надеюсь, этот… инцидент отучит её от излишней опрометчивости.

— Оборотное? — поражённо переспросила Макгонагалл. — Мерлин мой, как это случилось? Его же так просто не купить! И зачем вообще оно ей понадобилось?

— Я не знаю, как и с какой целью мисс Грейнджер приобрела это зелье. Понятно только, что оно у неё было, и при применении она добавила в него кошачий волос вместо человеческого, — ответил Дамблдор. — Но это полбеды. Самое главное случилось после отмены действия зелья. Этот инцидент показал, что в действительности мисс Грейнджер не маглорожденная.

— Пропавший дедушка? — спросила Макгонагалл, тут же вспомнив о том, на что обратила внимание еще когда собиралась посетить Грейнджеров позапрошлым летом.

— О чём вы? — произнёс Северус, слегка сузив глаза.

— До недавнего времени в генеалогическом древе мисс Грейнджер была дыра, которую не могли заполнить стандартные чары, — ответил ему Дамблдор. — Её дед по материнской линии был скрыт от внимания или, как мы раньше считали, ритуально отрезан. Последнее оказалось неверным. Инцидент с зельем разрушил ряд сложных печатей, тем самым открыв её истинное наследие.

— Что такого в том, что её дед был волш… — начал Северус, но запнулся на полуслове. — Хотите сказать, что он её дед? — напрягшись, спросил Снейп.

В ответ на это директор отрицательно покачал головой.

— Как ни печально, но если бы она была внучкой Волан-де-Морта, всё оказалось бы гораздо проще, — произнес Дамблдор. — Нет, в действительности мисс Грейнджер фоморианка.

В первое мгновение Северус Снейп просто отбросил слова директора, как несусветную чушь или неудачную шутку, но почти сразу вспомнил то странное ощущение тревоги, которое испытал через некоторое время после того, как передал мадам Помфри зелье. А тут еще и необычное поведение призраков, особенно Кровавого Барона. Всегда угрюмый дух слизеринских подземелий неожиданно стал чересчур бодр и активен. И та его загадочная просьба насчёт Грейнджер… Но если она действительно фомор, то это многое объясняло.

Он краем глаза взглянул на Минерву, чтобы увидеть её реакцию, и не был разочарован. Услышанное заставило немолодую ведьму из старого шотландского рода мертвенно побледнеть, и у Северуса возникло хорошее предположение, почему. Как и многие другие дети из волшебных семей, хранящих старые традиции, она должна была слышать истории о таких существах. Пусть сказки Барда Бидля оставались наиболее популярными детскими историями, но кроме них были и другие, которые представляли собой нечто среднее между мифами и магловскими страшилками. Никто никогда их не записывал, они передавались только устно, что, по мнению самого Северуса — который в своё время интересовался этим вопросом — было совсем не случайно, а являлось следствием давнего магического запрета, восходящего еще к временам друидов. Часто эти истории рассказывали даже не родители с бабушками и дедушками, а няньки из домовых эльфов, которые бережно хранили их из поколения в поколение. Они шептали истории Древних, сказки о красоте и жестокости нечеловеческих королевств далёкого прошлого и о ужасающей власти их правителей. Наверняка Минерва выросла на этих историях, и сейчас, столкнувшись с реальностью, вспоминала самые жуткие их части.

У Северуса такой проблемы не было, не то воспитание — если это вообще можно назвать таким громким словом. Он впервые услышал некоторые из этих историй уже в Хогвартсе, так что ему было проще. Кроме того, он обладал и чуть более чёткой информацией, чем старые сказки: однажды в Стамбуле наткнулся на старую книгу, написанную еще в Византии, и она достаточно хорошо объясняла, почему очень многие современные волшебники не хотят даже думать о том, что истории о древних могут быть реальны. Альтернатива была бы для них невыносима, ведь если сказки правдивы, то им бы пришлось признать, что магическая сила некоторых разумных видов больше, чем у волшебников, что полностью противоречит «modus operandi», культивируемому в волшебном обществе. Хуже того, в книге указывалось, что первые волшебники были полукровками, рожденные рабами или доверенными слугами, получившими силу от своих хозяев, через темнейшие кровавые ритуалы.

По правде говоря, прочитав ту книгу, он и сам решил, что это просто бредни давно мёртвого безумца, но теперь… само существование Грейнджер ставит его сомнения под вопрос.

— Вижу, вы оба понимаете всю важность произошедшего, и почему мы не можем позволить этой информации распространиться, — сказал Дамблдор, взглянув на них поверх своих очков-половинок. — Несмотря на своё происхождение, мисс Грейнджер невинный ребёнок, и мы должны защитить её.

— Где она сейчас? — спросил Снейп.

— В Гонконге, — ответил директор, подняв со стола лист белой магловской бумаги. — Там она нашла себе репетитора, который поможет ей научиться методу, с помощью которого волшебные существа принимают человеческий облик. Минерва, её репетитор отправил просьбу предоставить ему полную программу второго курса, чтобы девочка не отстала от сверстников. Будь добра, сделай это как можно быстрее.

— Конечно, директор, — ответила Макгонагалл, наконец взяв себя в руки. — Но когда… если она вернётся, нам нужно будет принять у неё экзамен. Сомневаюсь, что министерство просто примет оценки от какого-то иностранца.

— Думаю, нам нет нужды беспокоиться о качестве её образования, — сказал директор с лукавой улыбкой и протянул письмо. — На самом деле я уверен, что сертификат, подписанный этим человеком, произведёт большое впечатление на департамент магического образования.

Когда Минерва прочитала письмо, её руки мелко затряслись. Директор взмахнул палочкой и пролевитировал к ней стакан с огневиски. Тихо поблагодарив, Минерва передала лист Снейпу, а сама тут же приложилась к стакану.

— Тохо Фухай… — пробормотал Северус, устало массируя переносицу. У него был соблазн попросить стаканчик и для себя. А лучше целую бутылку.

Он должен был предупредить об этом Драко. Мальчику следует либо найти способ добиться расположения Грейнджер, либо любой ценой избегать дальнейших конфликтов. И работать над этим лучше начать прямо сейчас. Северус почему-то совершенно не сомневался, что Гермиона вернётся.

Хорошо, что постоянные перепалки Драко с гриффиндорцами были больше игрой на публику, которую он вёл, скорее, из-за политики своей семьи, чем из-за реального желания сцепиться с ними по поводу и без. Но теперь ситуация изменилась, и мальчику совсем не с руки окончательно портить отношения с ученицей Тёмного Лорда Тохо Фухая. Северус давно подозревал, что под плотной львиной шкурой этой девчонки скрывается настоящая змея, и уж кто-кто, а этот знаменитый китайский колдун сможет заставить её выбраться на поверхность. А с учётом её наследия, как бы там не оказалась не просто змея, а древний василиск.

Теперь, когда выяснится, что она фоморианка, в Слизерине найдётся много тех, кто попытается прибиться к ней в надежде, что она станет следующей Тёмной Леди. Поэтому-то Барон так настаивал на её пересортировке. Старый призрак никогда не был доволен влиянием Волан-де-Морта на их факультет и таким образом решил облегчить его смещение с пьедестала.

«Неспроста это ученичество, ой неспроста, — думал Снейп. — Похоже, скоро азиатские Тёмные Лорды будут серьёзно влиять на европейскую политику. Нужно держать это в голове».

— Тохо Фухай сам тоже один из Древних? — вслух спросил он.

— Это хороший вопрос, — кивнул ему Дамблдор. — Точно мне это неизвестно, но Николас упоминал о нём, когда рассказывал о своих давних путешествиях по Китаю. Он с одинаковой вероятностью может быть и представителем древней расы и алхимиком, пошедшим тем же путём, что и Фламель. Наверняка могу сказать, что Тохо Фухай не дед мисс Грейнджер. Я лично знаком с ним, но обещал пока никому не раскрывать его имени. — Он внимательно оглядел своих подчиненных. — Вернёмся к самой девочке. На данный момент я бы хотел, чтобы вы скрыли её истинную природу. Официально её мать скоро будет признана сквибом, и самой мисс Грейнджер сказали придерживаться той же истории во всех письмах, которые она отправляет в Британию.

* * *

Когда дедушка Тенмей вошел в гостиную, Гермиона тотчас уставилась на то, что он держал в руках, после чего растерянно моргнула. И там было чему удивляться, ведь он сказал, что принесёт её новую палочку, а вернулся с черным лакированным ящиком, в который легко мог поместиться Гарин Нимбус, с узором по краю в виде золотых обезьянок.

Микогами поставил ящик на стол и открыл его. Внутри оказался посох из какого-то чёрного металла, диаметром в три сантиметра, и длиной в сто восемьдесят. По всей длине посоха шел замысловатый барельеф, слегка вздымающийся над поверхностью, а его концы сжимали две тройки нефритовых колец.

Насколько Гермиона успела узнать, посохи были одними из старейших магических фокусов в мире. В сравнении с палочками они позволяли вкладывать в заклинания куда больше сырой силы, но проигрывали им в универсальности. После введения Статута посохи быстро потеряли популярность и сейчас в Британии использовались только как церемониальные символы власти министра магии и верховного чародея. Вот только посохи, как и палочки, обычно делали из дерева.

— Что это за металл? — спросил Росс.

— Довольно сложный сплав, который был очень популярен во времена фоморской империи, — ответил Тохо Фухай, вошедший вслед за Тенмеем. — По большей части вольфрам и углерод с кое-какими добавками. Но сомневаюсь, что такого же результата можно достичь без применения магии.

— Что-то вроде карбида вольфрама? Некоторые наши стоматологические инструменты сделаны из него. Сплав известен в основном из-за своей твёрдости. Хм, я так понимаю, волшебная часть процесса изготовления решает проблему хрупкости, да?

— Верно, — кивнул Тенмей. — На самом деле волшебную часть процесса повторить не так уж сложно, за прошедшие века её пару раз переизобретали с нуля, но вот вес изделий это уже более проблематично. Он где-то вдвое тяжелее, чем сталь. Сейчас этот жезл весит двадцать килограммов.

— Сейчас? — ухватилась за слово Гермиона. — То есть он может весить и меньше? В него встроены чары левитации или что-то вроде того?

— Не совсем, — хитро улыбнувшись, сказал Фухай. — Думаю, стоит рассказать вам историю изготовления этого артефакта. Итак, давным-давно, ближе к концу одной из своих многочисленный вечеринок, с обильным возлиянием спиртного, между тройкой молодых балбесов, известных под именами Тохо Фухай, Тенмей Микогами и Акаша Бладривер, разгорелась дискуссия о знаменитом романе «Путешествие на Запад». В частности, они обсуждали особенности оружия Сунь Укуна: «Цзяньгубан» или «Посох исполнения желаний с золотыми обручами». Это всё могло бы так и остаться умозрительной болтовнёй троицы пьянчуг, если бы Акаша не вбила себе в голову, что было бы здорово засучить рукава и общими усилиями воссоздать этот мифологический предмет. Ведь как говорится: совместный труд объединяет.

— Мы быстро поняли, что полностью воссоздать описанные в романе свойства просто невозможно, и если бы даже такое удалось провернуть, то использовать его уж никак бы не получилось, — продолжил Тенмей. — Среди прочего, по легенде этот посох весил восемь тонн, и при этом сохранял свою полную массу независимо от своего изменчивого размера. Сражаться такой штукой было бы почти невозможно даже мне, а ведь фоморы одна из самых физически сильных ёкаев. Поэтому мы решили просто адаптировать общую идею к нашим реальным возможностям и потребностям, ко всему сделав его еще и магическим фокусом.

— Разработав схему, мы приступили к сбору компонентов будущего артефакта. В то время никто из нас не умел делать сплав, который решено было взять за основу, так что нам пришлось залезть в фоморские руины, находящиеся глубоко в джунглях Борнео. Скажу я вам, путешествие выдалось еще то, — доверительно сообщил им Тохо Фухай.

— По мне, так это было самой лёгкой частью, — фыркнул Тенмей. — Вот когда мы пошли на охоту за гигантскими летучими мышами метаморфами, начались настоящие неприятности. А Акаша всю дорогу называла этих чёртовых тварей милашками! — Он содрогнулся от воспоминаний, кашлянул в кулак и продолжил: — В общем, спустя несколько лет и ворох приключений, нам, наконец, удалось изготовить этот предмет.

— Если вы так много вложили в его создание, тогда почему не используете? — спросила Дездемона, подозрительно глянув на своего отца.

— На это есть две причины, — ответил тот. — В первую очередь потому, что его изготовление заняло слишком много времени. К тому моменту, когда жезл был готов, молодые балбесы успели повзрослеть и создать собственные стили борьбы и колдовства, ни в один из которых жезл нельзя было легко включить. Второй причиной стала сама наша дружба. У Многоликого Жезла есть один недостаток, который непосредственно связан с этим. В отличие от палочек, которые подбирают по ряду параметров для конкретного хозяина, но может использоваться другими, жезл способен настроится на любого человека из наших трёх родословных, но сделав так однажды, он примет следующего хозяина только после смерти предыдущего.

— Значит, вы решили не проверять свои узы, а просто отложить его в сторону?

— В то время это казалось лучшим вариантом, — сказал Фухай. — Мы оставили жезл в качестве никому не принадлежащего символа нашей дружбы, а с тех пор, как наши пути более или менее разошлись, он в основном просто пылился в моём хранилище. Теперь же, когда Акаши больше нет среди живых, решать, кому отдать жезл, только нам двоим, и я совсем не против того, чтобы наше наследие досталось Гермионе.

Гермиона широко открытыми глазами смотрела на них двоих, чувствуя себя глубоко тронутой таким доверием. Они действительно собирались отдать что-то настолько важное и ценное в её руки? Ведь насколько она могла судить, этот жезл был не только символом личной дружбы, но и знаком союза между тремя семьями.

— Оджи-сан, дедушка Фухай, обещаю, я буду достойна вашего доверия, — решительно сказала она, благодарно поклонившись им.

— Ну-ну, не нужно лишних формальностей, Мина-тян, — усмехнулся Тенмей. — Давай, попробуй взять его в руки.

Гермиона кивнула ему, подошла к столу и осторожно положила ладони на посох. Когда её кожа коснулась металла, она почти сразу почувствовала движение. Барельефы, покрывающие поверхность жезла, сначала выстроились в две ровные линии, после чего медленно зазмеились по всей длине, сворачиваясь в подобие спирали ДНК. В голове Гермионы мелькнул образ кота, который выгибается после долгого сна и довольно мурлычет.

Она подняла посох перед собой, тихо порадовавшись своей фоморской силе, без неё это было бы гораздо труднее. Барельефы продолжали вращаться, а её магия проникала сквозь жезл, порождая чёткую обратную связь. Это совсем не походило на то, что она чувствовала, когда покупала палочку у Олливандера.

Вспомнив о своей палочке, Гермиона тут же почувствовала отклик от жезла, словно тот без слов спрашивал: «Хочешь, чтобы я был таким?»

«Да», — мысленно ответила Гермиона и чуть не подпрыгнула от восторга, когда посох быстро сжался в её руках, став тридцатисантиметровой чёрной палочкой с нефритовыми кольцами у рукояти.

Теперь она лучше понимала, что удалось создать дедушке и его друзьям. В зависимости от желания хозяина Многоликий Жезл мог менять не только внешность, но и свои характеристики, подстраиваясь под конкретные цели. Таким образом, один предмет был способен действовать как нескольких разных фокусирующих артефактов, жонглируя преимуществами и недостатками каждого из них.

«Это почти как швейцарский нож, только вол…»

В ответ на её мысль жезл снова сменил вид, и в руках Гермионы оказался большой острый кинжал. Не совсем то, что она представила, но близко.

— Он может трансформироваться во все, что я представлю? — спросила она, мысленно скомандовав жезлу снова стать палочкой.

— В определённых рамках. Хотя мы это никогда не тестировали, но он вряд ли сможет стать чем-то технически сложным. Кроме того, материал всегда будет тем же самым, — ответил Тенмей. — Есть еще одна проблема, которую ты, наверное, не успела заметить. Несмотря на то, что вес жезла меняется, его масса остаётся прежней в любом виде.

— Понятно, — кивнула Гермиона. — Будут сложности с инерцией. Можно, я попробую какое-нибудь заклинание?

— Да, конечно, но не здесь, — ответил дедушка Фухай, после чего махнул рукой, предлагая следовать за ним.

Еще когда они спускались к хранилищу, Гермиона не могла понять, зачем было нужно делать под землёй полностью обставленную гостиную, но стрельбище по соседству, в котором они оказались сейчас, всё объясняло. Наверное, её использовали для перерывов между стрельбой.

Она заняла место в одной и кабинок и взмахнула палочкой в сторону мишени.

— Диффиндо! — воскликнула она, сотворив режущее заклинание, как много раз делала прежде, но почти сразу осознала, что перестаралась.

Жезл — не обычная палочка, проблем с её нынешним выходом силы у него не было... В отличии от неё самой. Вместо слабенького луча зеленоватого цвета, который должен был прорезать цель точно посередине, с кончика палочки сорвался кислотно-зелёный, пульсирующий луч смерти, который разорвал несчастный манекен в клочья и оставил на бронированной плите позади него глубокие борозды. Ей даже не хотелось представлять, что могло случиться, если бы она постаралась выложиться сильнее обычного.

Гермиона глубоко вздохнула, пытаясь прочувствовать поток магии и уменьшить то, сколько она направила. Она могла с этим справиться. Нужно было просто немного подготовиться, верно?

— Диффиндо, — прошептала она, снова взмахнув палочкой. Заклинание вышло всё еще нестабильным и слишком интенсивным, но уже ближе к тому, чем оно должно было быть.

Гермиона уныло опустила плечи. Представить страшно, что могло случиться, если бы такие проблемы с контролем появились у неё в Хогвартсе. Хотя она всё еще не была рада, что не может вернуться, но, похоже, решение остаться было правильным не только из-за её новой внешности.

— Похоже, у меня впереди много работы, — пробормотала Гермиона.

— Действительно, — согласился с ней Тохо Фухай, растянув губы в широкой усмешке.

— Лин-Лин, ты уверена, что это нормально? — смущённо спросила Гермиона, следуя за немёртвой девушкой.

— Ой, прекрати беспокоиться, Гермиона, — отмахнулась та. — Я уже много лет не могу нормально пользоваться своей спальней. Конечно, мне ничто не мешает просто валяться на кровати, но и только. Как бы стереотипно это ни звучало, но для настоящего отдыха я нуждаюсь в правильно благословленной гробнице. Так что для меня уже давно обустроили уютную крипту в подземельях, со всевозможными удобствами. Например, там есть лаборатория с полным комплектом инструментов для техобслуживания моего тела.

— Техобслуживание? — повторила Грейнджер, заинтересованно взглянув на свою провожатую. — Получается, твоё тело не может регенерировать само собой?

— В некоторой степени может, но если я не хочу стать похожей на просто ходячий труп, мне нужно следить за собой, — ответила Лин-Лин, слегка усмехнулась и добавила: — Кроме того, если я запущу себя, то скоро мне придётся скакать вокруг, как тем несчастным цзянши из фильмов. Позорище! От такого и упокоиться недолго. Так что я регулярно принимаю ванны с реставрирующими зельями, чтобы избежать такой печальной судьбы.

Они остановились около одной из дверей, после чего Лин-Лин отворила её и приглашающее махнула Гермионе.

— Большая часть моих вещей давно в крипте. Я оставила это место за собой, по большей части только из ностальгии.

Зайдя внутрь, Гермиона увидела спальню, в декоре мебели которой равномерно смешались традиционно-китайские мотивы и элементы киберпанка. Цветовая гамма состояла из зеленого и чёрного с выделяющимися хромированными частями.

Комнату делила пополам шелковая занавеска, отгораживающая кровать от всего остального. На противоположной стороне находился большой угловой стол. Осмотрев его, Грейнджер невольно подметила потёртости и царапины на дальнем конце столешницы. Казалось, Лин-Лин раньше использовала его не только для письма, но и в качестве верстака или чего-то подобного.

— Когда занавеска закрывается, она активирует чары конфиденциальности, так что никакие лишние звуки вовне не проникают, — она заговорчески подмигнула Гермионе. — Хотя, думаю, прежде, чем ты это по-настоящему оценишь, пройдёт ещё несколько лет.

— Оценю чт… ой, — Гермиона запнулась на полуслове, чувствуя как к её щекам приливает жар.

— Можешь не беспокоиться, с тех пор как у меня была возможность хорошо провести время, матрас несколько раз тщательно прочищали, — нещадно смущая девочку, продолжила Лин-Лин. — Вон за той дверью находится душевая. Здесь удобства только чтобы быстренько сполоснуться. Если захочешь принять настоящую ванну, то она дальше по коридору.

— А что там? — спросила Гермиона, кивнув на другую дверь.

— Это гардероб, — откликнулась Лин-Лин.

Она подошла к двери и распахнула её. Тут же внутри автоматически зажегся свет. За дверью оказалась длинная, узкая комната, без окон, с одной стороны которой тянулись вешалки, а с другой разные полочки и ящички. Оглядев всё это, Гермиона решила, что всех её вещей из дома едва ли хватит, чтобы заполнить десятую часть этого пространства.

— А ещё можно сделать так, — сказала её провожатая и щёлкнула переключатель на стене рядом с входом.

Стены с полками бесшумно скользнули в стороны, открыв ещё одну стену со множеством пустых креплений, явно предназначенных для разнообразного оружия.

— Знаю, что у тебя пока нет своей коллекции оружия, но думаю, в будущем тебе это пригодиться, — сообщила Лин-Лин, заметив неуверенный взгляд Гермионы. — Твой жезл хорош и универсален, но могут возникнуть ситуации, для которых он просто не подойдёт по тем или иным причинам. Качественному огнестрелу и честной стали всегда есть место в жизни правильной девушки, — она подмигнула ей. — Думаю, мы начнем заполнять этот раздел, как только я научу тебя стрелять. Уверена, у нас найдётся что-нибудь, подходящее для тебя. Лично мне всегда нравились модели израильского производства.

— Не думаю, что мои родители согласятся… — с сомнением начала Гермиона, про себя отметив, что она сама совсем не против попрактиковаться с настоящими пушками.

— А, не думай об этом, — отмахнулась Лин-Лин. — Честно говоря, после того, что ты устроила в тире, думаю, они оба поняли, что любая палочка сама по себе является оружием. Глупо запрещать пистолеты, когда и без них можно бросаться «лучами смерти».

Гермиона тихо вздохнула. Сложно ко всему этому привыкнуть, ведь ещё совсем недавно палочка была для неё просто палочкой. Даже со всем тем, что она рассказывала дедушке про первый год, Гермиона не совсем осознавала, что каждый день пользовалась чем-то, настолько смертельно опасным.

— А что за последней дверью? — спросила она, не желая сейчас углубляться в эту тему.

— О! Там гостиная, — оживилась Лин-Лин. — С другой стороны в неё есть вход из комнат моего брата. У вас двоих будет несколько общих уроков, а тут вам будет удобно заниматься.

Глядя на выражение лица немёртвой девушки, Гермиона внезапно с неожиданной ясностью осознала, почему та так крепко цепляется за своё посмертное существование. В отличие от призраков, движимых горестями, или известных некромантов, ставших такими из страха смерти, Лин-Лин оставалась на этом свете, потому что очень любила свою семью. За последнее время Гермиона успела достаточно прочитать о нежити, чтобы в некоторой степени понимать, насколько в действительности тяжело таким созданиям приходиться в плане существования. Но бытие нежити позволяло этой девушке оставаться здесь и всеми силами помогать своим родным. Для Лин-Лин благополучие семьи значило куда больше собственного покоя в загробном мире.

В этом же крылась истинная причина того, почему она так просто решила отдать свою старую комнату, которая явно всё ещё была дорога ей как память, новообретенной кузине. Вполне очевидно, что, по её мнению, близкая компания живой сверстницы куда полезнее для Фан-Фана, чем полупустые покои, постоянно напоминающие о состоянии его сестры.

Такую самоотверженность просто невозможно было не уважать.

— Спасибо, Лин-Лин, — искренне поблагодарила её Гермиона.

— Не стоит, ведь это такая мелочь, — ответила та, покачав головой. — Давай спустимся к остальным. Хотя сейчас ещё не настоящий Новый год, ничто не мешает нам насладиться небольшим праздничным ужином тридцать первого декабря.

— А? — удивлённо моргнула Грейнджер. — Ой, точно! По китайскому календарю новый год наступит через месяц или около того. Второе новолуние после зимнего солнцестояния, верно?

— Правильно. Вы, скорее всего, в то время всё ещё будете у нас, так что ты увидишь, как мы отмечаем эту дату.

* * *

— Кузина, проснись!

Гермиона распахнула глаза, после чего села в кровати, сбросив с себя одеяло. Её распушившиеся волосы упали на лицо, ещё больше ухудшая и так затуманенное зрение. Девочка откинула их за плечи, потёрла глаза кулачками (не забыв и про своё третье око), протяжно зевнула и, проморгавшись, осмотрелась по сторонам.

Вскоре в её поле зрения попало лицо Фан-Фана, которое почему-то стремительно краснело. Увидев его, Гермиона постепенно начала вспоминать события прошлого вечера. Несмотря на то, что для их новых друзей и родственников до наступления нового года ещё далеко, веселились они от души.

Гермиона невольно улыбнулась, припомнив, как отец и дядя Фей-Хун на два голоса распевали песни в караоке под весёлый смех матери и тёти Тен-Тен. По правде говоря, после того, как мама сказала ей, что тоже решила стать фоморианкой, ей было очень неспокойно. Ведь когда это случиться, папа останется единственным человеком в семье, а в историях, которые она читала, межвидовые отношения обычно приводили к трагедиям. Но глядя на то, как он со всеми ладит, у неё отлегло от сердца. Главное, что даже расширенная семья остаётся семьёй, а остальное… с остальным они справятся.

— Доброе утро, Гермиона, — сказал Фан-Фан, выдернув её из размышлений. — Извини, что ворвался в твою комнату, но горничная сказала, что дядя Тенмей хочет тебя видеть, а я пообещал что сам приведу тебя к нему, — протараторил он.

— Спасибо, и тебя тоже с добрым утром… — она снова зевнула. — Когда он меня ждёт?

— К десяти, а сейчас уже без пятнадцати.

— Ой, тогда мне нужно быстрей в душ! — воскликнула Гермиона, проворно спрыгнув с кровати.

— Я подожду в гостиной! — выпалил Фан-Фан и пулей вылетел из спальни.

Провожая его недоуменным взглядом, Гермиона медленно начала осознавать,

почему мальчик выглядел таким смущённым, вследствие чего загорелись уже её собственные щёки.

Несколько дней назад, во время похода за одеждой, продавец мисс Ватанабе убедила её купить не обычную пижаму, а ночнушку с халатом. Ничего неуместного для её возраста, просто длинная, слегка приталенная ночная рубашка из непрозрачного красного шелка, с широкими бретельками и вышитыми контурами белых масок Они. Но, похоже, Фан-Фану хватило и этого.

Войдя в гардеробную, Гермиона осмотрела себя в зеркало. Может быть, её друзья в Хогвартсе и относились к ней просто как к ещё одному мальчишке, но она о своём поле никогда не забывала. Это было сложно сделать, ведь менструальный цикл каждый месяц напоминал ей об этом ещё за год до поступления, а бюстгальтер она начала носить с Рождества первого курса.

Конечно, до недавнего времени это было не слишком важно. Гермиона и так предпочитала простую, свободную одежду, а мантии скрывали фигуру и того лучше, да и с другими девочками она ничего «такого» обсуждать не собиралась. Гермиона училась и просто жила обычной хогвартской жизнью, выполняя абсолютный минимум, чтобы обеспечить себе комфорт, и совсем не думала о красоте или свиданиях.

Но инцидент с зельем буквально перевернул всю её жизнь, и этот аспект не стал исключением. Превращение в фомора вынудило её много думать о собственном теле. Примирение с физиологическими изменениями во всей их полноте стало насущной необходимостью, иначе она могла просто повредиться рассудком. Когда Гермиона примеряла одежду в магазинчике мисс Ватанабе, швея-паучиха практически заставила её осознать, что она может быть красивой, и это чувство ей очень понравилось. И вот теперь, видя реакцию Фан-Фана на то, что она потворствовала этому новому для неё желанию…

«Ох, ну хватит уже, — подумала Гермиона, начав переодеваться. — Ну, было мне приятно, что кузен обратил внимание на то, что я девушка, дальше что? Я ещё маленькая! Вот пройдёт ещё два-три года, тогда и буду думать над тем, чтобы завести парня… если к тому времени не буду слишком занята собственным выживанием».

Закончив с одеждой, Гермиона сунула свою палочку в карман джинсов и вышла в гостиную к Фан-Фану.

— Всё, я готова. Слушай, извини…

— Нет-нет, я сам виноват, кузина, — поспешил прервать её Фан-Фан. — Мне нужно было помнить о том, что ты живая… в смысле… Лин-Лин обычно спит одетой… — пробормотал он, окончательно стушевавшись.

Гермиона молча кивнула, не став развивать тему. Кузену явно было не очень удобно говорить об этом.

Они прошли несколько коридоров, затем Фан-Фан остановился около ничем не выделяющийся стены и сдвинул одно из резных украшений. Пара деревянных панелей рядом разошлись в стороны, открывая спрятанный за ними лифт. Пройдя внутрь, Гермиона заметила, что кнопки этажей обозначены китайскими иероглифами.

«Похоже, мне нужно выучить ещё один язык, и побыстрее», — решила она.

— Лаборатория вот тут, — сказал Фан-Фан, нажав на третью снизу кнопку. — Некоторые наши занятия будут проходить там.

— У вас здесь много нижних этажей, — отметила Гермиона.

— Ага, — с некоторой гордостью согласился мальчик. — Лет пятьдесят назад под домом построили большое бомбоубежище. Большая его часть сейчас просто склад, но там здорово играть в прятки…

Двери лифта открылись, выпуская их в большом зале в виде широкой бетонной коробки, который освещали люминесцентные лампы.

«Как Фан-Фан и говорил, это настоящее бомбоубежище», — подумала Гермиона с интересом осматриваясь по сторонам.

— Ты как-то странно двигаешься, будто с центром тяжести что-то не то, — сказал Фан-Фан, когда они прошли внутрь.

— Это всё из-за палочки, — ответила Гермиона, вынимая жезл из кармана. — Из-за того, что её вес и масса не совпадают… как же сказать? — девочка задумалась. — Такое ощущение, будто она привязана к чему-то тяжелому, но это чувствуется не всё время, а только направление движения меняется… да, наверное, так.

— Ах, так вот почему тебя раскачивает! — кивнул Фан-Фан. — У моей мамы есть тренировочные наручи, вес которых можно менять: когда с ними занимаешься, сперва тоже сложно приспособиться, — он почесал затылок. — Когда вес распределён равномерно или просто ближе к центру, это помогает. Может, тебе стоит носить её за спиной на поясе? Уверен, что под палочку можно заказать специальный чехол. Хотя… эта штука же менять размер как посох Сунь-Укуна, верно?

— Да, но если я, как в мифе, сделаю её размером со спичку и положу за ухо, от этого будет только хуже, — сказала Гермиона. — Но ты прав, с формой стоит поэкспериментировать… и я даже знаю, какая подойдёт.

Гермиона сконцентрировалась на желаемой форме жезла и отправила по узам, что связывали её с артефактом. Палочка будто расплавилась в её руках, после чего змеёй скользнула по одежде вниз и быстро обернулась вокруг талии. Увидев результат своих трудов, Гермиона только удручённо вздохнула. Многоликий Жезл определенно не собирался отступать от избранного стиля, несмотря на её желания. Она-то представляла себе простенький пояс, но артефакт решил, что хочет быть низким корсетом из металлических нитей, сплетающихся в сложные гравюры с нефритовыми вставками.

Решив пока игнорировать то, что её палочка явно черпает вдохновение для своего образа из какого-то готического фэнтези, девочка попрыгала на месте, повертелась вокруг своей оси то в одну сторону, то в другую, затем сделала несколько наклонов вправо-влево. Несмотря на сомнительную внешность, основная задача увенчалась успехом. Проблем с инерцией стало меньше.

— Так намного лучше — сказала Гермиона, довольно улыбнувшись. — Спасибо Фан-Фан.

— Да не за что, я же ничего и не сделал, — ответил тот, немного покраснев.

— Как это ничего? Ты заметил проблему, стоило мне чуть-чуть пройтись, и тут же придумал, как её исправить. Это совсем не «ничего». Ты очень умный, и я рада, что мы будем вместе учиться.

— Э… эх… тебе вон в ту дверь. Мне нужно идти. Увидимся позже! — пролепетал мальчик, стремительно краснея, после чего пулей рванул обратно к лифту.

Гермиона проводила его взглядом, растерянно моргая.

«Нужно запомнить, чтобы больше не перебарщивать с комплиментами», — решила она, качая головой.

— Дедушка, ты меня звал? — спросила Гермиона, открыв указанную Фан-Фаном дверь.

Лаборатория оказалась странной смесью высокотехнологичного оборудования и традиционных магических инструментов. Котлы на спиртовых горелках соседствовали с экстракторами и колоннами абсорбции. Дед явно работал над зельем, но смесь находилась в химическом реакторе с рунами на поверхности, чьё рабочее колесо контролировалось компьютером, с машинной чёткостью задающей количество и амплитуду помешиваний. И, судя по датчикам, которые она видела, реакция проходила под высоким давлением.

— Да, Мина-тян, — откликнулся Тенмей. — Я делаю зелье для твоей матери, чтобы подготовить её к преобразованию, и в этом мне понадобится твоя помощь.

Гермиона чуть нахмурила брови, обдумывая его слова.

— Это из-за того, что у неё нет магического ядра? — спросила она. — Из-за этого нужно больше предосторожностей?

— Вроде того. Хотя, будь моя воля, ты бы тоже никогда не проходила преобразования без подобной подготовки, — сказал он. — Фухай позже расскажет тебе о ци, чакрах, меридианах и прочих специфических вещах, с помощью которых у нас на востоке объясняют работу магических ядер и их особенности. Не вдаваясь в подробности, магические ядра ёкаев представляют собой нечто вроде нефтеперерабатывающего завода. Они собирают природную ци и преобразуют её в ёки, и сохраняя про запас. Сила, доступная каждому ёкаю, зависит от четырёх факторов. Первый: способно или нет ядро, само по себе, генерировать ёки. Это зависит от вида. Например, ядра Фоморов и Туата могут, в то время как волшебники нет. Именно поэтому у тебя сейчас столько проблем с контролем. Ты просто не привыкла к такой функции ядра. Остальные три фактора это: ёмкость — максимум хранимой энергии, проводимость — количество ёки, которое можно выпустить в единый момент времени, и скорость преобразования ци. До определённого уровня на эти факторы можно повлиять с помощью тренировок и некоторых специфических ритуалов.

— Эти ритуалы, наверное, считаются тёмной магией, да? — спросила Гермиона, когда небольшая лекция остановилась. — Иначе бы волшебники использовали их, чтобы вылечить сквибов.

— Ну, самые известные ритуалы действительно довольно отвратны, — пожал плечами Тенмей. — Они требуют принесения в жертву другого ёкая. В них предполагается поглощение чужого ядра и укрепление с его помощью своего собственного. Тем не менее, существуют и действенные алхимические процедуры. Хотя они требуют годы последовательного лечения, а конечный результат куда скромнее. Ещё Фухай разработал ритуал, который не требует жертв, но несколько рискован для пациента. Впрочем, независимо от их действительной «тёмности» все методы изменения магического ядра будут считаться многими западными волшебниками тёмной магией по идеологическим соображениям. Как думаешь, по каким?

— Эти зелья и ритуалы будут работать на магглах? — догадалась она.

— Верно, они будут работать на людях, — довольно кивнул Тенмей. — В зависимости от ритуала, активное ядро может даже стать наследуемым признаком.

— Ритуалы жертвоприношения, способные наделить ма… человека, магией, — задумчиво протянула Гермиона. — Понятно теперь, откуда взялся миф о том, что грязнокровки воруют магию. Только все удобно забыли, что чтобы провести ритуал, тоже нужен кто-то волшебный… А есть какая-нибудь теория о том, откуда берутся магглорожденные?

— Ну, учитывая, что японские волшебники одержимы своими родословными ничуть не меньше, чем их человеческие земляки, могу сказать, что большинство детей с активировавшимся ядром имеют далёких предков из числа сквибов. Но, к сожалению, серьёзных исследований на эту тему не проводилось. Полагаю, пробуждение способностей происходит из-за экологических факторов, но это всё, что я могу сказать, — произнёс он, отправляя в реактор очередную порцию реагентов. — Но мы отвлеклись. Состав, который я варю, это изменённый эликсир, используемый для усиления ядра. То, к чему мы стремимся, несколько проще, чем цель изначального состава, так как нам нужно только пробудить фоморское наследие твоей матери, так что и времени это займёт гораздо меньше.

— Но разве цель не в том, чтобы превратить её в настоящую фоморианку?

— Так и есть, и именно поэтому заключительный ритуал пройдёт не здесь. На весеннее равноденствие мы отправимся в место силы нашего народа и сотворим его там. К тому времени её состояние как раз должно будет войти в стабильную фазу. Ты тоже будешь участвовать.

Гермиона молча кивнула. Это ещё один повод больше работать над собой. Даже если её собственная роль будет максимально пассивной, лучше чётко представлять, что происходит, и знать, что делать в случае чего.

Тем временем дедушка посмотрел на часы, подошел к одному из столов и убрал большую влажную салфетку с металлического блюда, стоявшего там. Увидев, что скрывалось под ней, Гермиона сразу поняла зачем, он позвал её сейчас.

— Для зелья нужна кровь? — для проформы спросила она, разглядывая шприцы, жгут и колбы, словно прямиком из центра сбора анализов.

— Да, наша кровь. Одна порция от тебя, другая от меня.

Девочка закатала рукав, позволяя дедушке набрать нужное количество тёмно-алой жидкости. Закончив с ней, он приступил к сбору собственной крови. А когда всё было готово, закрепил обе колбы в падающих раструбах химического реактора, что-то ввёл в управляющий компьютер. Насколько Гермиона смогла понять, он задавал порционности, время подачи реагентов и количество помешиваний.

«Интересно, что бы Снейп сказал обо всём этом», — подумала Гермиона.

— На моей памяти это первое зелье, которое готовится под высоким давлением, — произнесла она вслух.

— На самом деле идея совсем не нова, — сказал Тенмей. — Многие алхимики на протяжении веков экспериментировали с этим, отлично понимая, что такое воздействие должно ускорить некоторые реакции, но их успехи были не слишком значительны. Проблема в том, что из-за ускорения реакций понижается стабильность, что делает составы весьма чувствительными. Немногие могут похвастаться рефлексами, чтобы уследить за всем, а заклинания сами превращаются в причину коллапса.

— Но благодаря компьютерному мониторингу можно провести тонкую настройку действий, а герметичная, экранированная ёмкость исключает загрязнения, — сказала Гермиона, с новым интересом разглядывая аппарат. — Кто это изобрёл?

— Волшебник из человеческой семьи, по имени Рето Зенхаузер. Его отец работал инженером-химиком в крупной фармацевтической компании, поэтому он вырос, зная, как работают в обоих «мирах». Сейчас Зенхаузер живёт в Штатах, где количество волшебников куда меньше, чем в Европе, и работает на фирму, чей контрольный пакет акций принадлежит мне.

Гермиона мысленно напомнила себе узнать побольше о магической истории за пределами Европы. Она уже думала об этом, но ещё не успела заняться вплотную. А ведь сколько ещё полезного и интересного нужно узнать! Например, что творилось и творится по ту сторону океана? Гермиона мало знала о волшебных обществах Америки, но была практически уверена, что волшебных США, как единого государства, вообще не существует.

— Когда зелье будет готово?

— Часов шесть до первичной готовности и ещё пара на то, чтобы оно настоялось, после этого можно будет расфасовать его по капсулам, — ответил Тенмей. — И вот ещё что. Мне скоро нужно будет вернуться в Японию, так что я хочу, чтобы ты проследила, чтобы Дездемона каждый день принимала правильные дозы.

— Зная маму, как только ты передашь ей капсулы, она мигом расфасует по коробочкам, с точным указанием дозы и времени приёма, — сказала Гермиона с широкой улыбкой.

— Рад слышать, — зубасто усмехнулся в ответ Тенмей.

Дездемона осторожно пригубила ароматного чая из фарфоровой чашки, после чего вновь подняла глаза на женщину, сидящую напротив. В некотором смысле Тэн-Тэн Хуан олицетворяла собой все те безумные изменения, произошедшие в их жизни за последнее время.

На первый взгляд это была нежная, словно тонкая, фарфоровая кукла, девушка слегка за двадцать с телом профессиональной танцовщицы или гимнастки. Её шелковистые чёрные волосы были свёрнуты в два аккуратных пучка, а платье ципао с традиционной вышивкой крепко облегало точёную фигуру. Ни дать ни взять идеальная леди восточного образца. Вот только в действительности это была только иллюзия, легко скрывавшая куда более необычную и зловещую картину.

И последние несколько дней Тэн-Тэн постепенно открывала Дездемоне глаза на эту прикрытую глубину. Сейчас миссис Грейнджер уже знала, что её новая подруга с ранних лет готовилась стать убийцей в услужении своего клана. Госпожа Хуан владела множеством видов оружия и магическими боевыми искусствами, которые выводили её и без того сверхчеловеческие способности на совершенно иной уровень. Конечно, Тэн-Тэн не обладала настолько же абсурдной силой, как супергерои верхней планки из любимых комиксов Росса, но если брать тех, кто пониже? Легко.

Как-то раз Дездемона видела, как Тэн-Тэн неуловимым броском пробила навылет палочкой для волос тридцатисантиметровую деревянную балку, в очередной раз подыгрывая Тохо Фухаю, когда тот вновь решил войти в образ «развратного старика». А ведь для них обоих это просто игра.

— Думаю, пришло время поговорить о твоей боевой подготовке, Дездемона, — произнесла Тэн-Тэн, после очередного глотка поставив свою чашку на блюдце.

Грейнджер медленно кивнула. Учитывая обстановку и все последние открытия, она уже некоторое время ожидала, что кто-то поднимет эту тему. Тем не менее, было бы неплохо прояснить некоторые детали.

— Все ли яоджинг обучаются сражаться?

— Не все, нет, но у нам подобных есть тенденция устанавливать крепкую связь между властью и личной силой. Будучи наследником клана Микогами, ты должна быть способна отстаивать своё положение в прямом противостоянии.

— То есть меня могут вызвать на дуэль? — спросила Дездемона, слегка откинувшись на спинку стула.

— И не только, — кивнула Тэн-Тэн. — Ты должна понять, что по сравнению с некоторыми яоджинг, волки могут показаться изысканными аристократами. Само твоё существование вызовет недовольство некоторых японских кланов. То, что тебя закажут убийцам, это даже не возможность, а практически свершившийся факт. И телохранители могут обеспечить безопасность только до некоторой степени.

— А Росс… — Дездемона нахмурилась и поджала губы, — дай угадаю, его могут похитить, чтобы использовать как рычаг влияния на меня или Гермиону, верно?

— Действительно, — согласилась Тэн-Тэн, мягко улыбнувшись. — Ты схватываешь на лету. И поэтому его подготовкой мы займёмся тоже. То, что он человек, несколько усложняет дело, но существуют пути обойти это. Для начала у нас есть несколько отличных инструкторов по обращению с огнестрельным оружием. В твоём же случае мы начнём первичную подготовку сейчас, постепенно наращивая темп, а после полного преобразования резко увеличим нагрузку. Лучше всего, конечно, начинать такое обучение с детства, так что тебе придется постараться, чтобы наверстать упущенное, но в этом нет ничего невозможного. Кстати, вы с мужем уже решили, где будете жить?

— Пока мы хотим попробовать остаться в Англии, не хочется легко отказываться от родины, но со всеми этими проблемами на магической стороне… — Дездемона поморщилась. Факт того, что в её стране всё ещё процветает неприкрытый расизм на государственном уровне, до сих пор оставался для неё больной темой. — Скажем так, возможный переезд в Японию или Китай всё ещё на повестке дня семейного совета.

— Ну, если вы решите стать нашими новыми соседями, не стесняйтесь обращаться за помощью. Наш клан может легко утрясти все вопросы с бюрократией и обустройством, — улыбнулась ей Тэн-Тэн. — Как я понимаю, вы в любом случае хотели бы продолжить свою стоматологическую практику, верно?

Миссис Грейнджер согласно кивнула, вновь поднеся чашку к губам.

— В таком случае было бы здорово, если бы вы расширили свою клиентскую базу другими народами. Конечно, для этого вам придется изучить несколько вариантов нечеловеческой анатомии…

— О! Это было бы интересно, — оживилась Дездемона. — Думаю, нам следует сделать это в любом случае. А мистер Стоктон и мисс Блэкроуз могли бы помочь с поиском клиентов среди английских яоджинг…

* * *

Росс Грейнджер задумчиво почесал затылок тупым кончиком карандаша, внимательно вчитываясь в текст на древней латыни.

Накануне вечером у него состоялась познавательная беседа с новоявленным тестем. Они разговаривали на самые разные темы, пытаясь присмотреться друг к другу. В целом, отец Дез произвёл на него положительное впечатление. Как минимум, помимо любви к творчеству Терри Пратчетта, у них нашлось ещё несколько схожих интересов. Вообще, Тенмей казался хорошим человеком (или правильно говорить ёкаем?), идущим по жизни с благими намерениями, но и не гнушающимся тем, чтобы по дороге к своим целям разбить несколько человекообразных «яиц», вероятно, исподволь подталкивая их к единственно правильному обрыву, не позволяя несчастным дурням даже понять, что они просто пешки в партии Тёмного Лорда по прозвищу Стратег Микогами.

Росс не обольщался по поводу своей способности читать такого умудрённого столетиями политика, как Тенмей. О нет, все, что он видел в тесте, было показано совершенно осознано. Если бы они неожиданно не оказались одной семьёй, вряд ли бы тот так очевидно демонстрировал свои тенденции старого манипулятора.

Кстати о манипуляциях. Нынешнее затруднительное положение, в котором оказался Росс, было прямым следствием того, что во время разговора с тестем он разболтал (ох, сколько же всего он разболтал! И о том, что с детства остался нераскаявшимся гиком, и о том, как старое увлечение фэнтези помогло ему справиться с волшебством дочери, и многое-многое другое), что неплохо владеет латынью и греческим.

И вот, проснувшись сегодня утром, Росс обнаружил на двери своей комнаты волшебный крафт-покет, который выплюнул из себя тяжелую книгу, стоило только коснуться его. Находясь в некотором недоумении, он открыл книгу и, едва увидев первую страницу, искренне порадовался, что перед ним всего лишь отсканированная копия, ведь к оригиналу этого чуда никак не следовало прикасаться за пределами специально контролируемой среды. Записка Тенмея, скрытая за обложкой, ясно дала понять, что за саму возможность увидеть этот том, учреждения вроде Британского музея, не торгуясь заплатили бы целое состояние. В руках Росса оказалась, ни много ни мало, рукопись первого века за авторством древнеримского писателя Светония, о которой не слышал ни один обычный историк.

Наскоро позавтракав, Росс отправился в библиотеку особняка и, обложившись словарями специфических терминов, углубился в чтение.

В своей рукописи древний историк записал факты о магии Римской Империи, которые он собрал после судьбоносной встречи с неким греческим волшебником. Хотя прямо об этом и не говорилось, но по всему выходило, что Светоний оказался обязан жизнью человеку, названному Герпием Александрийским, которого писатель изображал как древнего и мудрого мастера мистических искусств.

Не нужно было быть гением, чтобы понять, почему Микогами подбросил ему этот текст. Современные исторические хроники волшебного мира отличались совершенно беспардонной цензурой и узостью. Это становилось очевидно, стоило только взглянуть на школьные учебники или другие книги его дочери. У древнего трактата, без сомнения, хватало своих недостатков, но благодаря ему можно было взглянуть на истоки нынешней системы без дымки современной политики.

Росс хотел почитать что-то подобное, с тех самых пор, как понял, что любой волшебный продавец книг будет недобро коситься на него при каждой попытке купить что-то не для школы, а в собственную библиотеку. Он и раньше понимал, что такое отношение было следствием сочетания правил Статута и стандартно-презрительного отношения многих волшебников к обычным людям — они с женой хлебнули этого ещё при первом посещении Косого Переулка, хотя тогда новизна и обилие чудес хорошо сгладили острые углы. Сейчас же со слов Микогами выходило, что всё гораздо хуже. Оказалось, что магглы, активно пытающиеся понять волшебный мир, очень быстро оказывались под пристальным вниманием министерства и тут же подвергались обливиэйту, стоило только какому-нибудь чистокровному чинуше подумать, что они стали слишком любопытными. И плевать, что эти люди были родителями юного волшебника, всё, что видело большинство работников, отвечающих за такие вещи отделов, это магглов, забывших своё место.

Честно говоря, тут стоило задуматься о том, не специально ли в обливиаторы и смежные ведомства берут волшебников с преобладающими пуританскими взглядами. А что? Ведь отличный способ убедиться, что они будут выполнять свою работу без жалости и вопросов!

Росс ненавидел ситуацию, в которую их загоняла отвратительная политика волшебного мира Англии и с каждым открытым фактом ненавидел её всё сильнее. Именно поэтому он во что бы то ни стало собирался убедить жену и дочь переехать в Азию. Конечно, они обе явно не хотели оставлять Англию и отличались завидным упрямством, но Росс был уверен, что в конце концов справится. Просто к делу нужно подойти не спеша.

Нет, Грейнджер не обманывался, считая, что в этой части мира всё идеально и хорошо. У азиатских общин яоджинг и ёкаев (японское ли, китайское ли название — не важно) хватало своих минусов и проблем, но на взгляд Росса, местные порядки обладали одним важнейшим преимуществом в сравнение с теми, что царили на его родине.

Семейные узы важнее магии.

Хотя многие яоджинг не переносили на дух обычных людей (или наоборот, обожали, только в виде обеда, а не соседа), но, благодаря культуре, краеугольным камнем, которым были конфуцианские ценности, здесь никому бы и в голову не пришло насильно исключать его из жизни дочери. Как отец он имел полное право участвовать в решении вопросов, касающихся Гермионы, и не важно, что он человек, а она ведьма. Для местных его попытки понять волшебный мир, чтобы лучше растить своего ребёнка, это поступки ответственного родителя, а не раздражитель.

«Любопытно, — подумал Росс, дойдя до места в рукописи, которое отличалось от прочего текста. — Кажется, это прямая цитата слов Герпия, а не мысли самого Свентия. Посмотрим-посмотрим…» — Он снова углубился в чтение, периодически сверяясь со словарями.

«Многие волшебники утверждают, что не ведают об истинном происхождении своего рода. Чушь! Любой, кто обладает хоть каплей здравого ума, способен понять, что подобно полубогам, обладатели дара магии несут в себе нечеловеческое наследие. Например, в моих жилах течёт толика крови дракайны*, и с возрастом черты Великих Змиев всё чётче проявляются в моей внешности. И они смеют утверждать, что не видят ничего подобного в себе? Дурость и самомнение, вот как я это называю. Попытка закрыть глаза на очевидные доказательства, это нижайшая низость, на какую только способен обладатель разума!

В своё время в качестве советника Птолемея я сопровождал войска Александра в его походе и к востоку от Вавилона видел множество даже более наглядных доказательств этого, чем моя собственная кровь.

В царстве Паурава один брахман показывал мне тексты, рассказывающие о временах,

которые мы, греки, могли бы назвать эпохой правления Кроноса. В них говорилось о народах, чья волшебная мощь считалась бы истинно божественной многими современниками; о летающих городах, которые могли пролить реки огня с небес, опустошая целые страны; о могучих драконах, которых седлали словно обычных лошадей. Там говорилось о гекатомбах, где люди были просто скотом, приносимым в жертву кровожадным Богам по повелению могучего царя ракшасов, Равана.

Те же тексты открыли мне и часть забытой правды нашего происхождения. Там говорилось о том, как владыка ракшасов даровал своей любимой человеческой рабыне волшебство, принеся в жертву поверженного врага.

Я многое почерпнул в трактатах этих древних народов, как для понимании прошлого нашего мира, так и для развития своего собственного искусства».

— Ладно, это … познавательно, — пробормотал Росс, устало потирая глаза. «И тревожно, учитывая, что ракшасы — просто другое название фоморов. Но ведь именно этого и добивался этот старый хитрец, верно? Наверняка, кроме всего прочего, Тенмей подбросил мне эту книгу, чтобы посмотреть, как я отреагирую на кусочки истории о родственниках со стороны жены», — подумал он.

— Пап, ты тут? — позвала его Гермиона, входя в библиотеку.

— Да, дочка, — откликнулся Росс.

— Читаешь что-то интересное? — спросила она, усаживаясь рядом.

— Ну, это не совсем Некрономикон, но чтиво, конечно, увлекательное, хотя и тяжеловатое, — хмыкнул Росс, массируя висок. — Помнишь, как вчера усмехался твой дед, когда я проболтался, что неплохо читаю на классической латыни?

— Вот так? — спросила Гермиона, одарив его зубастой усмешкой «темного властелина».

— Во имя Юпитера! Это наследственное! — воскликнул Росс, подняв руки в притворном ужасе.

— Юпитера? — повторила Гермиона, широко открыв глаза. — Пап, ты точно уверен, что эта книги безопасна?

— О, моя дорогая дочь, я всё утро только и делал, что читал в оригинале тексты именитого римского мыслителя, так что теперь имею полное право поминать Юпитера, когда и как хочу, — заявил он, улыбнувшись дочери.

— Ладно, как скажешь, но лавровый венок я тебе не дам, — хихикнула она, после чего подсела вплотную, чтобы заглянуть в книгу. — Я могу чем-то помочь?

— Ну, пожалуй… — протянул Росс. Гермиона отвернулась от текста, и вопросительно посмотрела отцу в глаза. — Ты когда-нибудь слышала про греческого волшебника по имени Герпий Александрийский?

— Не знаю… может быть, — чуть помедлив, ответила Гермиона, задумчиво хмурясь. Глядя на это, Россу с большим трудом удавалось сдерживать желание потрепать её по голове. С третьим глазом — сейчас закрытым — усиленная работа мысли его малышки выглядела ещё более умилительно, чем обычно. — В книгах о парселтанге упоминался какой-то Герпий Злостный, как первый задокументированный обладатель этой способности. Он был греком и… изобретателем множества тёмных проклятий.

«Мда, последнее меня что-то совсем не удивляет», — подумал Росс.

— Интересный пояс, — сказал он, заметив новую деталь одежды дочки. — Ещё одна форма твоего жезла?

— Ага, — ответила Гермиона, глянув вниз. — Меня из-за него постоянно шатало, а так справляться с его странной инерцией куда проще.

— А ты можешь превратить его в полуторный меч?

— Конечно.

Повинуясь приказу хозяйки, жезл скользнул с талии в её руки, быстро став длиной с неё саму.

— Как насчёт гарды в виде пары когтей и светящихся рун на лезвии? — предложил Росс, пряча улыбку.

— Папа, это не Буреносец! — тут же возмутилась Гермиона, быстро опознав проклятый клинок из любимых книг отца.

«И слава господу за эту милость», — подумал он. Жуткая сила Черного меча из Саги о Элрике не принесла своему хозяину ничего хорошего.

— Прости-прости, — откликнулся Росс, с усталым вздохом откинувшись на спинку стула. — Я просто только что прочитал очень познавательные заметки о древних ракшасах и эта отсылка очень уж хорошо вписывалась в настроение, нда.

— Ох, Мерлин, — пробормотала Гермиона, опустив плечи. — Они похожи на мелнибонийцев? — спросила она, вспоминая, что отец рассказывал ей об этом, когда объяснял, почему ей пока рано читать эти книги.

На мгновение Росс заколебался, не зная, что сказать. Его маленькой девочке всего тринадцать, но… учитывая то, что ей уже пришлось пережить и с тем, как шли дела, лучшей защитой будет точная информация, а не умалчивание и приукрашивание. Как ни печально, её невинное детство стремительно уходило в прошлое, и как отец он должен сделать всё возможное, чтобы помочь ей приспособиться к опасностям жизни.

— Если то, что Герпий рассказывал автору, правда, и я правильно всё понял, то да, — признал Росс. — В последнем куске, который я успел перевести, как раз рассказывалось о том, что обычного человека можно наделить волшебством с помощью жертвоприношения.

— Дедушка тоже упоминал об этом, когда мы обсуждали магические ядра, — вздохнула Гермиона, но почти сразу оживилась и добавила: — Но ещё он говорил, что это же самое можно сделать и не таким злым путём. Пап, ты… ну… — замялась девочка.

Росс внимательно посмотрел на дочь. В её глазах плескалась надежда и глубокий потаенный страх, которому было совсем не место в глазах ребёнка. Страх потерять его.

— Я обещаю подумать об этом, Гермиона, но думаю, мне лучше остаться обычным человеком, — наконец произнёс он. Гермиона вскинулась, явно желая протестовать, но Росс остановил ее, подняв руку и продолжил: — По крайней мере, на какое-то время. С той бурей, в которую превратилась наша жизнь, твоей матери нужна хоть какая-то стабильная опора, да и тебе, думаю, тоже.

* * *

Гарри сидел в гостиной Гриффиндора и невесело смотрел в окно. Завтра в Хогвартсе снова начнутся занятия, и Гермиона на них не появится. По крайней мере, её последнее письмо чётко говорило именно об этом.

— Эй, Рон, Гермиона прислала письмо, — сказал он другу, когда только что вошел в гостиную, затем протянул ему письмо.

Рон плюхнулся в кресло, углубившись в чтение, а Гарри снова отвернулся к окну. Он смотрел вдаль, представляя, что где-то там, за горизонтом, находится далёкая Азия, а его мысли блуждали по недавно прочитанному тексту.

Дорогие Гарри и Рон.

Надеюсь, у вас в Хогвартсе всё хорошо, а новый семестр начнется, как обычно. У меня занятия начались ещё первого января, и это немного сбивало с толку (не то чтобы я против, но все-таки!), но сифу сказал, что настоящий новый год всё равно только через месяц (это по китайскому календарю) и отдохнуть я ещё успею.

Уроки сифу совсем не похожи на хогвартские. Наверное, это потому, что тут только я и мой кузен Фан-Фан (это китайское имя, а не дурацкое, Рон!), так что учитель может подстраивать программу под нас.

Но я не только занимаюсь магией с дядей Фухаем, у меня много других дел. Я уже начала помаленьку изучать китайский и японский, чтобы обходиться без переводчика. Мама Фан-Фана решила, что мне обязательно нужно хотя бы немного изучить боевые искусства ради самообороны и поэтому теперь каждое утро я хожу к ней на тренировки. А ещё дедушка выдал мне целую кучу книг о политике и стратегии, по каждой из которых теперь устраивает небольшие опросы, как только я заканчиваю их читать. Прямо сейчас я начала изучать «Книгу Пяти Колец», написанную в восемнадцатом веке японским самураем (это что-то вроде рыцарей) Мусаси Миямото. Это точно будет очень и очень интересно, но следующие пару недель я, наверное, буду сильно занята…

Жаль, что Малфой ничего не знал о комнате. Хотя, если подумать, было глупо рассчитывать, что всё будет так легко. Я рассказала про всё, что происходило в школе сифу, и дедушке, после чего мы устроили мозговой штурм и пришли к некоторым выводам и идеям.

Во-первых, то, что мы пропустили: помните, прямо перед тем, как мы нашли оцепеневшую Миссис Норрис, Гарри услышал голос, который ни я, ни Рон не могли слышать? На самом деле мы, наверное, могли, но не обратили внимания, посчитав просто сквозняком. Гарри, для тебя парселтанг ничем не отличается от обычной речи, верно? Возможно, ты тогда слышал чье-то шипение, которое мы с Роном просто не могли понять. Следовательно, за оцепенениями стоит какая-то змея. Очень подходит Слизерину, правда же?

Во-вторых, Добби: дедушка мне многое рассказал о домовых эльфах и… ну мне нужно ещё во многом разобраться, прежде чем говорить что-то конкретное. Сейчас важно то, что он сказал тебе, что Тайная Комната уже открывалась. Теперь благодаря Малфою мы знаем, что случилось это где-то в 1943, и в тот раз кто-то умер. Конечно, в то время была война и некоторые ученики могли погибнуть под бомбёжками, но волшебников слишком мало, чтобы такие случаи происходили часто. В библиотеке есть подшивка Ежедневного Пророка, а такие события привлекают внимание прессы. Попытайтесь узнать, кто из учеников погиб в том году, возможно, это поможет продвинуться дальше.

В-третьих, свидетели: Дамблдор и Биннс были единственными учителями, которые в то время уже работали в школе, но они совсем не самые старые жители Хогвартса. Портреты и призраки обитают в замке столетиями, а некоторые, возможно, помнят ещё Основателей! Порасспрашивайте их, может, кто-то что-то знает.

На этом всё. Я буду продолжать собирать информацию со своей стороны. Не забывайте писать мне обо всем, что узнаете. Пожалуйста, берегите себя и… старайтесь поменьше лезть в неприятности.

С любовью, Гермиона.

— Что у неё там за родственники такие? — обескуражено спросил Рон, закончив читать письмо. — Видел, сколько заданий они на неё навалили? Да ещё и политика? Она что, теперь метит на место в Визенгамоте?

Гарри хотел ответить, но сдержался. Всё же не стоило обсуждать это с Роном, пусть он и был хорошим другом, но воспитание, наверное, не даст ему спокойно разобраться в том, что он мог сказать.

Вскоре после первого письма Гермионы Гарри подошел к Флитвику, чтобы расспросить его про Тохо Фухая, справедливо рассудив, что полугоблин будет наименее предвзятым из тех, с кем он мог поговорить. Когда Гарри рассказал декану Рейвенкло, у кого будет учиться Гермиона, тот ответил:

— Твоей подруге очень повезло попасть в ученицы к такому мастеру, Гарри. Но ты должен быть готов к тому, что его учение сильно повлияет на неё. Тохо Фухай родился в те времена, когда мир был куда более опасным местом, чем сейчас.

«И теперь она пишет о боевых искусствах, стратегии и самураях…» — подумал Гарри.

— Ну, ты же знаешь, как она любит учиться. Думаю, она только рада новым заданиям, — наконец ответил он на реплику друга.

— Это точно, — согласился Рон. — Но всё равно, даже для неё это кажется многовато. Работать первого января? Они там совсем с ума посходили!

— Может, и так, — хмыкнул Гарри. — Что думаешь о её идее насчёт свидетелей? В этом есть смысл, верно? Взять хоть того же Пивза… сколько лет он уже достаёт весь замок?

— Верно, но, может, найдём кого-то, кто не закидает нас навозными бомбами вместо того, чтобы отвечать на вопросы, а? — сказал Уизли, с надеждой глянув на Поттера.

— Предлагаю начать с портретов, — решил Гарри.

*дракайна -(др.-греч. δράκαινα «драконица») — в древнегреческой мифологии — змей (дракон) женского пола, часто с человеческими чертами. К дракайнам относились Кампа, Кето, Дельфина, Ехидна, Скилла, Ламия, Пэна и Пифон (когда описывался как существо женского пола).

Гермиона крепко обняла отца, уткнувшись ему в грудь. Она, мама и Лин-Лин вместе приехали в аэропорт, чтобы проводить его на самолёт до Лондона. Послезавтра он должен будет вернуться к работе в их стоматологическом кабинете, поэтому ему нужно вернуться в Англию. У мамы получилось с кем-то договориться о временной замене, но оба они никак не могли бросить своё дело на несколько месяцев или даже полгода.

— Не волнуйся, тигрёнок, уже в марте я снова буду тут, — сказал отец, обнимая её в ответ. — Помнится, уезжая в Хогвартс, ты так не дулась, — шутливо заметил он.

— Тогда всё было не так, — пробурчала Гермиона, не разрывая объятий.

Насколько бы странной и суматошной ни стала теперь её жизнь, за одну вещь она благодарила это безумие без всяких оговорок. Полузаброшенный мост семейных уз, что связывал её с родителями, и постепенно разрушался и ржавел, под напором волшебного мира оказался реконструирован. Именно реконструирован, а не отремонтирован, ибо, по мнению Гермионы, невинный и милый мостик её детства превратился в искаженного монстра, который мог спроектировать только поклонник Гигера. А ещё её мама начала переходить этот мост, по шажку за мутагенную таблетку, и это делало Гермиону по-настоящему счастливой. Она всё ещё корила себя за то, что почти пропустила эти ядовитые ростки отчуждённости, поселившиеся в ней со встречи с профессором Макгонагалл, а потом радостно разрослись на богатой почве Хогвартса, но теперь это в прошлом, и Гермиона позаботится, чтобы так и осталось.

«Может, теперь всё и совсем не так, как раньше, но мы снова одна семья и никакие глупости про «магглы никогда не поймут» этого больше никогда не изменят», — решительно подумала она.

Гермиона отпустила отца, дав ему возможность обняться с мамой.

Хотелось растянуть прощание на подольше, но кепка была не самой лучшей маскировкой — да ещё на третий глаз неприятно давило, и рога выпирали — так что им следовало поскорее вернуться в лимузин.

Нет, если она хочет спокойно ходить на людях, ей нужно поскорее овладеть человеческой трансформацией. Дедушка Фухай говорил, что по западной классификации это умение считалось анимагией. Когда волшебники изучают эту магию, они получают способность превращаться в животных, вроде как профессор Макгонагалл в кошку. Для успеха требовалась длительная подготовка и сложные ритуалы, ошибки при исполнении которых могли оказаться смертельны. Кроме того, сама вторая форма диктовалась личностью волшебника, из-за чего было практически невозможно предугадать, какое животное получится в результате.

Ещё несколько столетий назад ёкаи в основном скрывали свои нечеловеческие черты иллюзиями, которые часто оказывались ненадёжны, из-за чего бывало много проблем. Всё изменилось в конце пятнадцатого века, когда Китай наводнили беженцы из Европы, прошедшие по шелковому пути. Они бежали от разрушения магической Валахии, оказавшейся под ударом с разных сторон из-за своей политики мирного сосуществования разных рас (слушая эту историю, Гермиона предположила, что те события должны были сыграть свою роль в становлении Статута Секретности).

Когда часть беженцев добралась до Японии вместе со страшными историями о бесчинствах людей и своим иным волшебством, один ёкайский колдун по имени Тануки Сизаэмон задался целью обезопасить своих детей от возможного преследования. Результатом его работы стало слияние европейской анимагии и особых преобразующих практик его собственной расы. Эта разработка не нуждалась в особых ритуалах и могла быть выучена в очень раннем возрасте, позволяя любому ёкаю, подобно анимагу-волшебнику, получить уникальную человеческую форму, которую можно было удерживать даже во сне. Единственное, чего особо требовала техника, так это некоторой дисциплины сознания, потому что чуждые человеку мысли или желания часто вызывали обратные преобразования.

— Берегите себя, — сказал отец, разомкнув объятия и, нежно держа маму за руку, посмотрел на Лин-Лин: — Присмотри за ними, хорошо?

— Не волнуйся Росс, я сберегу их, даже если мне придётся пожертвовать своей жизнью, — ответила немёртвая кузина, озорно улыбнувшись ему.

— Хах, один ноль в твою пользу, — рассмеялся он. Последние дни они с Лин-Лин только и делали, что обменивались сомнительными подколками и каламбурами. — Ну, что ж, мне пора.

Проводив его взглядом до пропускного пункта аэропорта, они втроём отправились обратно к лимузину. Дездемоне и Гермионе было пора возвращаться к своим тренировкам.

* * *

Росс Грейнджер задумчиво разглядывал здание, в котором располагалась юридическая фирма Финч и Блэкроуз. Впечатление оно оставляло… смешанное. С одной стороны, это была совершенно обычная офисная многоэтажка, где, кроме этой юридической фирмы находилась куча других, так что они совершенно не выделялись. С другой, по его опыту «смешиваться с магглами» не входило в привычку у европейских волшебников. Они обычно либо обитали среди своих, либо эпатировали окружающих своими экстравагантными нарядами и поведением, проще говоря, для людей не в теме казались беглецами из психушки или цирка.

«А вообще, чего это я? Дез же предполагала, что мисс Блэкроуз вовсе не волшебница, а самая настоящая суккубка. Во что совсем нетрудно поверить, учитывая её внешние данные, — подумал Росс, вспоминая эффектную блондинку-адвоката. — И если судить по мистеру Стоктону, ёкаи Европы уделяют куда больше внимания человеческому обществу, чем волшебники… хотя тут, возможно, свою роль играет естественное желание хищника знать свои угодья».

Росс решил наведаться сюда ещё во время обратного рейса, позвонил им в понедельник с работы и его записали на приём в среду — в этот день у него как раз оказалось мало пациентов. Фирма была довольно солидная, так что его несколько удивило, как оперативно его приняли, хотя, наверное, этого следовало ожидать с учётом его новообретённых семейных связей.

Войдя в вестибюль, Росс смешался с толпой людей, снующих туда-сюда, и огляделся в поисках лифта. Указатель на доске объявлений рядом со входом гласил, что искомая юридическая фирма находится на десятом этаже. Росс с любопытством отметил, что в тринадцатиэтажном здании выше десятого никаких контор обозначено не было.

«Может, там жилые квартиры? Хм… кажется, на самом верху виднелась стеклянная терраса с зеленью», — припомнил мистер Грейнджер, входя в лифт и нажимая кнопку с цифрой десять.

Приёмная фирмы Финч и Блэкроуз встретила его практически хрестоматийным фасадом международной компании, занимающейся бизнесом и юриспруденцией: современный официальный стиль, но не совсем хай-тек — сочетания чёрных и белых цветов, удобные кресла и журнальные столики.

«Хах, хорошо, что я догадался одеть свой лучший костюм», — хмыкнул про себя Росс, направившись к стойке регистрации.

Что-то в поведении секретаря — молодой и миловидной девушки, одетой точно по принятым стандартам — мгновенно бросилось Россу в глаза. Пожалуй, если бы не недавние приключения с ёкаями и всем прочим, он бы просто не обратил на это внимания, списав на то, что она новенькая и просто ещё не привыкла к своей работе. Сейчас же, глядя на неё, у него возникало ощущение, словно она чувствует себя неуютно в собственной одежде, как будто привыкла носить что-то куда более закрытое и свободное… например, мантию.

— Добрый день, мисс. Меня зовут Росс Грейнджер, у меня назначена встреча с мисс Блэкроуз, — произнёс он, тихо надеясь, что в его тоне не прозвучало ничего необычного.

— Добрый день, сэр. Минутку, пожалуйста…

Девушка начала щёлкать клавишами, а Росс мысленно отметил некоторую неуверенность в её действиях. Не чувствовалось в ней той привычки и доверия к технике, присущую практически любому современному человеку. Скованность, с которой она действовала, скорее, была характерна для стариков, которых научили пользоваться новыми приборами, но сами они так до конца и не приспособились. Это ещё больше утвердило его в мысли, что перед ним ведьма, причём воспитанная в волшебном мире.

— Мисс Блэкроуз готова принять вас, сэр, — наконец сказала секретарша, после чего выудила из-под стола волшебную палочку. — Дукс Спектрум Люмос!

В воздухе возник шарик света, похожий на те, которые Росс пару раз видел в исполнении Гермионы, только этот не цеплялся за кончик палочки.

— Пожалуйста, следуйте за огоньком, сэр. Он доведёт вас до кабинета мисс Блэкроуз, — продолжила секретарша с дежурной улыбкой.

— Благодарю, мисс…?

— Амальтэя Сэлвин, сэр, — представилась она. — Хорошего дня!

— И вам, мисс Сэлвин, — ответил Росс, кивнув ей.

Проходя мимо стойки, он заметил рядом с компьютером Амальтэи желтую книгу из серии «интернет для чайников» и словарь.

Следуя за светлячком, Росс тихо поражался тому, насколько сложно выходцам из волшебного мира влиться в современное английское общество. Нет, он и раньше понимал, что они изоляционисты, но всё равно же живут буквально в шаге от всех остальных! У него просто в голове не укладывалось, что можно настолько отделить себя от всей окружающей культуры. Эта девушка, Сэлвин, судя по поведению и подбору литературы, легко могла сойти за успешную беженку из страны третьего мира.

Пройдя мимо нескольких кабинетов с открытыми дверями, Росс отметил, что на ведущий его огонёк никто не обращает внимания.

«Они все в курсе дела или… — он оборвал мысль, с задумчивым прищуром уставившись на огонёк. — Ха! Огонёк как будто есть, но ни бликов от стекла, ничего другого, характерного для нормального источника света, нет. Вот зачем «спектрум» в заклинании. Оно создаёт эффект дополненной реальности, а не зажигает физический указатель».

Огонёк довёл его до места и мгновенно исчез, а световая панель рядом с дверью кабинета сменила цвет с красного на зелёный. Росс уже собрался постучать, но дверь отворилась сама, пропуская его внутрь. Когда он вошел, Ишэт Блэкроуз закрыла папку с документами и отложила её в сторону. Стеклянный стол, за которым она сидела, открывал прекрасный вид на её идеальные ноги. Интерьер кабинет намекал посетителям каждой своей деталью, что время хозяйки стоит дорого и лучше об этом не забывать.

Но отнюдь не показная важность выбила Росса из колеи, даже несмотря на то, что скромному, хоть и преуспевающему, дантисту, здесь делать явно было нечего.

Мистер Грейнджер уже предполагал истинную видовую принадлежность Ишэт Блэкроуз, но увидеть её настоящий облик воочию — это совсем иное. Сразу стало понятно, почему она выбрала мягкий табурет, а не стул или кресло. Спинка явно помешала бы её изящным кожаным крыльям и милому хвостику с плоской стрелкой, который сейчас мягко покачивался под столом. А ещё, у прекрасной… дьяволицы, были прелестные острые ушки.

— Добрый день, мистер Грейнджер, — произнесла Ишэт, поднимаясь из-за стола ему навстречу.

Взгляд Росса невольно прикипел к её фигуре. А сами движения… тогда в аэропорте, это не так бросалось в глаза, но сейчас каждый шаг Ишэт Блэкроуз источал такой заряд эротизма и грации, что любой мужчина с правильной ориентацией должен был мгновенно начать думать не той головой.

К счастью, один сон, который посетил Росса во время обратного полёта в Англию, помог ему легко избавиться от искушения. Основным действующим лицом в нём была его прекрасная супруга, только в полном обличье фомора и бикини-доспехах, прямиком из творчества Фрэнка Фразетты. Дездемона потрясала здоровенным двулезвийным топором и яростно рычала «Кровь и души для лорда Ариоха!»

— Добрый день, мисс Блэкроуз, но, пожалуйста, зовите меня Росс, — сказал он, мысленно поблагодарив лордов Хаоса за чудесный стимул для самообладания.

— А у вас хороший самоконтроль, Росс, это радует, с такими людьми проще работать, — произнесла Ишет, лучезарно улыбнувшись. Её поза неуловимо изменилась, мгновенно понизив градус сверхъестественного очарования. Она всё ещё буквально лучилась сексуальностью, но теперь эта аура уже не сбивала с ног. — Ну, давайте я сразу отвечу на стандартный набор вопросов, чтобы не тратить время попусту. Да, я суккуб. Нет, о рае и аде у меня не больше знаний, чем у вас или кого-либо другого на планете. И вообще, во время переписи 2001 года в графе «религия» я вписала джедаизм, хотя технически предпочитаю ситхов. Как можно догадаться, страсть очень близка мне и моим родичам. Кстати говоря, мне очень понравилось выступление Аль Пачино в фильме, о которым вы наверняка вспомнили при словосочетании адвокат-суккуб — произнесла она, возвращаясь к столу, и жестом приглашая Росса присесть напротив. — Итак, чем я могу вам помочь?

— Есть несколько моментов, которые необходимо прояснить, — произнёс Росс, присаживаясь. — В первую очередь, мне хотелось бы знать, как обновить в министерстве… эм… статус крови моей жены.

— Хм, я предполагала, что информация о магическом опекунстве может подтолкнуть вас к этому решению, — задумчиво кивнула Ишет. — Но для того, чтобы принять взвешенное решение, вам сперва нужно побольше узнать о тонкостях культуры волшебного мира… Давайте так: спрашивайте меня обо всём, что придёт в голову, а я постараюсь ответить. Если вы затронете какие-то табу, то я сразу сообщу.

— Что ж, хорошо, — согласился Росс. — Так как же сменить статус крови, и что это повлечёт за собой?

— Сама по себе смена статуса труда не составит, хотя и в этом деле найдётся несколько подводных камней, впрочем, как везде и во всём. Но в первую очередь давайте поговорим о классификации, которую использует министерство магии. Когда изменения будут официально приняты, ваша жена будет проходить по документам как магическое существо, что, согласно законам волшебников, означает «любые существа, наделённые магией и обладающие достаточным интеллектом для понимания законов магического сообщества и, как следствие, способные нести осознанную ответственность за их нарушение». Думаю, вы понимаете, что у многих, подпадающих под это определение, найдётся несколько критических замечаний к его формулировке. Например, британские русалы и кентавры активно отрицают свою принадлежность к существам, но в их случае это, в основном потому, что они не желают быть объединены в одной графе с «тёмными существами» вроде меня.

— Полагаю, вы тоже не горите желанием называть себя «тёмными существами»? — спросил Росс.

— Так нас называют волшебники и активно препятствуют нашим попыткам изменить его на официальном уровне. Обобщающее название, причём избранное нами самими, вынуждает воспринимать нас как единую группу, а в министерстве совсем не любят обдумывать столь скользкие темы, — ответила Ишет, раздраженно дёрнув плечом. Похоже, политический климат в скрытом обществе был действительно напряжен, раз уж даже профессиональный адвокат не прятал своё отношение за нейтральной маской. — Сами себя мы, конечно, так не называем — чтобы принимать подобные ярлыки, нужно совсем себя не уважать, — но и азиатские термины вроде ёкай, тоже не используем. — Она слегка усмехнулась и добавила: — По правде говоря, у нас с вашей супругой схожие вкусы на имена. В конце концов, Шекспир писал «Сон в летнюю ночь», основываясь на историях, которые ему рассказали выходцы из наших общин.

— Ага, значит, если я назову вас феей неблагого двора, вы не обидитесь? — шутливо спросил Росс, вскинув брови.

Ишет тихо фыркнула.

— Фейри было бы лучше, в конце концов, никому не хочется, чтобы нас путали с диснеевской Динь-Динь, — ответила она с весёлой улыбкой. — А дворов мы вообще не придерживаемся… ладно, вернёмся к юридическим тонкостям. Как фомор ваша жена будет обладать большими правами, чем как человек, но всё равно не тождественными тем, которыми пользуются волшебники. Законы волшебного мира не выделяют её вид конкретно, но всё равно в них есть чёткая граница между нами и «людьми», обладающими магией. Это в некоторой степени сравнимо с законами, относящимися к коренным племенам в США. По сути, наше «Бюро по делам индейцев» называется «Отдел регулирования магических популяций и контроля над ними».

— А что, если волшебники поймут, что она одна из Древних? — спросил Росс, вспомнив то, что Микогами рассказывал ему о историях волшебников, относящихся к его народу. — Сдаётся мне, в этом не будет ничего хорошего.

— А вот тут всё не так однозначно, — сказала Ишет, облокотившись на стол и сложив руки домиком. — Многое будет зависеть от уровня самообмана, на который пойдут люди, наделённые властью. Учитывая опыт нашего почтенного министра Корнелиуса Фаджа в таких делах, я смею надеяться, что в этот раз он превзойдёт сам себя. Большинство менее значимых функционеров министерства будут только рады игнорировать вашу семью ради собственного душевного комфорта, если, конечно, вы не будете раскачивать их уютный мирок. Признание того, что существуют настоящие фоморы, это всё равно, что признать, что в старых сказках есть зерно истины, а это значит, что когда-то волшебники были не более чем рабами народов, магически превосходящих их. Конечно, всегда были любители старины, принимающие правду такой, какая она есть, но их уже давно воспринимают так же, как среди людей охотников на НЛО. В наше время общественное признание чего-то подобного может потрясти сами основы магического общества, а на это они никогда не пойдут.

Чем больше Росс слушал, тем сильнее хмурился. Такое положение дел просто не могло не вызывать серьёзных опасений.

— Тогда насколько вероятно, что министерство попытается решить проблему радикально? — спросил он, озвучивая свои страхи.

— На данный момент не слишком, — успокаивающе ответила Ишет. — Нынешняя глава департамента магического правопорядка Амелия Боунс женщина очень строгих взглядов. Если кто-то попытается протащить через её вотчину подобный план, то окажется в Азкабане быстрее, чем успеет произнести «ради общего блага». По иронии судьбы, сторонников Волан-де-Морта в правительстве вам стоит опасаться ещё меньше. Систематическое внушение со стороны их лорда сделало этих волшебников легко восприимчивыми к идее преклонения перед высшим существом. Даже если он возродится… проявите достаточно силы, и его лагерь расколется на фанатичных лоялистов и тех, кто понадеется достичь большего в служении вашей семье. Нет, реальная проблема это те, кто считает, что нынешний статус-кво идеален и его необходимо поддерживать любой ценой. Например, глава «Сектора борьбы с неправомерным использованием магии» Долорес Амбридж. Эта конченая расистка ненавидит фейри даже больше, чем людей. Мне частенько приходится защищать членов нашего сообщества от её, практически беззаконных, нападок.

— А как же Дамблдор? Мой тесть отзывался о нём весьма нелестно.

— Дамблдор… — Ишет вздохнула. — Это очень сложный вопрос. Мы все смотрим на мир через призму личного опыта, и с таким сложным человеком, как Альбус Дамблдор, результаты такого подхода могут стать… спутанными. Микогами-сама является гениальным стратегом и политиком, способным жонглировать сотней заговоров и секретов, не отрываясь от чтения бульварного романа, но за свою долгую жизнь он видел худшее, что могут предложить жители этой планеты, люди и нелюди. Хотя об этом и не стоит спрашивать его самого, но он был в Нагасаки, когда упали бомбы… единственный выживший среди тысяч мертвецов. Несмотря на всё пережитое, ему удалось остаться хорошим человеком, но… у него осталось немного веры в разумных, наделённых властью, с которыми он не знаком лично.

На кабинет опустилась звенящая тишина. Росс уставился перед собой, захваченный видением Тенмея Микогами, стоящего на руинах города, разрушенного ядерным ударом и, несмотря на все свои силы, неспособного ничем помочь ни мертвым, ни умирающим.

В себя он пришел, только когда мисс Блэкроуз протянула ему стакан виски.

— А… спасибо, — поблагодарил её Росс, после чего сделал большой глоток янтарной жидкости.

Ишэт молча кивнула и вернулась на своё место.

— Лично я думаю, что Дамблдор это человек, который был бы рад остаться простым учителем, но стал жертвой истории, — продолжила суккуб, немного пригубив из собственного стакана. — Прославившийся за своё участие в магической стороне Второй Мировой, он так и не смог уйти с пьедестала, на который его вознесли европейские волшебники. Проблема в том, что, в конце концов, это положение привело его к мысли — возможно, даже неосознанной — что среди волшебников у него нет равных партнёров. Делает ли это его злодеем? Вряд ли. По-моему, он всегда стремился к добру, но совершал ошибки, во многом из-за того, что обычные волшебники ожидали от него слишком многого. Как и Микогами, его сформировали ужасы войны, хотя в его случае это привело к одержимости минимизацией потерь и предоставлением вторых шансов даже тем, кому их давать не стоит.

— Минимизация… — протянул Росс, словно пробуя слово на вкус. — Пожертвует ли он немногими, чтобы спасти многих?

— Если он не увидит иного решения… то да, думаю, пожертвует.

Росс беззвучно кивнул, принимая её ответ. Они помолчали.

— Ладно, у меня есть последний вопрос на эту тему, — вздохнув, произнёс Грейнджер, временно отгоняя сумрачные мысли. — Какие проблемы можно ожидать со стороны Малфоя? Нам с Дездемоной как-то довелось встретить его вместе с сыном, это было… не слишком приятное знакомство.

— Хм, официально Люциус Малфой богатый меценат, который всеми силами лоббирует позицию чистокровных в Визенгамоте и министерстве. Неофициально можно с высокой долей вероятности сказать, что в своё время он являлся приближенным Волан-де-Морта, но оказался достаточно умён и изворотлив, чтобы оправдаться перед судом, ссылаясь на то, что находился под заклятием контроля разума. Защита на самом деле довольно хлипкая, но ему сопутствовал успех. Не знаю почему. Возможно, тут свою роль сыграло желание Дамблдора давать людям вторые шансы. Психопрофиль почти исключает вероятность того, что Люциус социопат, но он явно создал для себя систему ценностей, в которой все, кроме чистокровных волшебников, являются недочеловеками.

Росс решил не заострять внимание на том, что Англия не так давно сражалась в войне, где другая сторона проповедовала очень похожие воззрения. Как волшебники, так же участвовавшие в этом конфликте, не провели параллелей с идеями чистокровности, было выше его понимания. Впрочем, он слишком мало знал о том, как проходила магическая сторона Второй Мировой. Этот пробел в знаниях стоило устранить.

— А что насчёт его сына? — вместо этого спросил Росс. — Судя по рассказам Гермионы, он до ужаса избалованный мальчишка.

— На него у меня не слишком много информации, — призналась Ишет, — но мои люди работают над этим. Микогами-сама попросил меня составить схему векторов угроз для вашей дочери и юный Драко, безусловно, входит в список наших интересов. На первый взгляд, он действительно просто избалованный ребёнок, привыкший получать всё по первому требованию, но кое-что не сходится. Даже если его родители конченые фанатики, они оба так же являются опытными политиками с железной хваткой, кроме того, Северус Снейп приходится ему крёстным отцом. Да, учитель он препаршивый, Ами — моя секретарша — рассказывала о нескольких ужасных занятиях и от преподавания там очень мало. Однако по тем же историям видно, что он проявляет черты отличного специалиста в своей области. Даже, скорее, исследователя-новатора, которому было бы куда лучше подальше от детей. Он очень требователен и резок. Сомнительно, что такой человек стал бы терпеть незрелые шалости на своём уроке, тем более, от своего крестника. Тут должна быть какая-то подоплёка, которую сходу не разглядеть.