Любовь и ромашки (гет)

Мы с Лешкой познакомились, когда мне было пятнадцать. Оказалось, что он уже два года как жил в соседнем доме, правда, из-за проблем с родителями выбирался на улицу очень редко. Я сразу же в него влюбилась и пообещала себе, что добьюсь его любыми путями, но время шло предательски быстро, и Лешка по-прежнему оставался в стороне от меня.

В мае, когда мне исполнялось двадцать лет, я пригласила Лешку к себе на день рождения. Он долго отнекивался, смущенно отводил взгляд, но в итоге, после моих уговоров и укоризненного взгляда, сдался. Я весь день суетилась, не могла решить, что мне все же стоит надеть. Платье в горошек? Слишком старомодно. Шорты с майкой? Вульгарно. Сарафан? К черту… Через несколько минут пришел Лешка, как оказалось, на полчаса раньше назначенного времени. Так и встретила я его в домашнем халате с неаккуратным пучком на голове.

Весь оставшийся вечер мы сидели и пили чай с пирогом. Лешка рассказывал мне невероятные истории и утверждал, что они в самом деле происходили. А я смеялась, отводила взгляд и верила каждому слову. Лешке вообще всегда хотелось верить — у него глаза честные и добрые.

Еще через пять лет Лешка завалился ко мне продрогший от холода с букетом ромашек, упал на колени и стал неразборчиво бормотать что-то о том, что любит меня, что жизни без меня не видит. А я стояла, улыбалась как дура и по голове его гладила.

— Дурак ты, Лешка, — говорю, — замерз совсем. Я на кухню, мигом чайник поставлю. Заходи.

И убежала, а он так и остался стоять на пороге с совершенно недоумевающим взглядом. Потом все же пошел следом за мной, по-хозяйски поставил цветы в пустую банку и сел за стол. Смотрел, как я чай завариваю, а я спиной чувствовала его взгляд, и по телу пробегали мурашки. И я вдруг внезапно не смогла определить: то ли от нежности, то ли от страха.

С любопытством заглянула в его глаза и практически утонула. Так и сидели с ним, почти не разговаривая. Он на меня смотрел, а я — в пустую чашку у себя в руках. Погадать, что ли, на чаинках? Как-нибудь в другой раз.

С тех пор мы с Лешкой словно заново познакомились. Он приходил ко мне почти каждый день, мы садились на диван и подолгу разговаривали, держась за руки. Иногда мне казалось, что Лешка — это всего лишь мое воображение, вот какой он был идеальный! Мы не ссорились, всегда находили общий язык и почти зависели друг от друга.

Стоило мне прикоснуться к Лешке, и я тут же понимала, что дура я, и мысли мои дурацкие! Вот же он — живой, настоящий.

Через два года мы с ним впервые поссорились. Он тихо собрал свои вещи и ушел из моей квартиры. Даже не сказал ничего напоследок, лишь тихо стал у двери, посмотрел тоскливо по сторонам и вышел. С тех пор он как сквозь землю провалился. А я невероятно тосковала. Била чашки, рвала фотографии, орала во весь голос, но почему-то не плакала.

Ровно через год после его ухода я снова увидела его во дворе, он медленно шел куда-то в сторону соседнего поселка. Меня злость распирала изнутри! Мне хотелось его ударить, уничтожить, наорать! Да что угодно, лишь бы он пережил хоть каплю того, что пришлось пережить мне!

Хотелось крикнуть, но я не смогла. По непонятным причинам просто поднялась с лавки и на ватных ногах поплелась за ним. Через какое-то время мы пришли к новому кладбищу. На старом уже давно закончились места, поэтому года три назад выделили место для этого. Могил на нем было не очень много, но холодок все же пробежал по моей спине. Не без этого.

Когда Лешка остановился у какого-то надгробия, я замерла, а сердце бешено заколотилось. Я, плюнув на собственную гордость, изо всех сил побежала к нему. Пусть прогонит, пусть назовет дурой! Пусть рассмеется мне в лицо и скажет, чтобы я убиралась прочь. Мне все равно. Лишь бы голос его услышать еще раз.

Стала у него за спиной и замерла, когда он произнес мое имя. Неужели увидел, как я за ним слежу? Сердце бешено заколотилось; я обхватила его руками, а он не ответил. И только имя мое повторял раз за разом.

Душа в пятки ушла от его голоса, а глаза сами по себе опустились на надгробие. И тут же мысль навязчивая в голове: «Неужто Лешка пошутить так со мной вздумал?»

И тут же вспоминаю события годовалой давности. И как Лешка меня утром разбудил, и как я быстро собиралась, опаздывая на важное совещание, и как неслась на машине, и как… По щекам катятся слезы, и я впервые обращаю внимание на то, что не могу до него дотронуться.

А Лешка тем временем в последний раз позвал меня по имени, положил на могилу букет ромашек и, низко опустив голову, ушел.