Bagatelle - безделица (гет)

Ми-ре# ми-ре# ми-си ре-до ля...

Рон, как заворожённый, спускается по лестнице, прислушиваясь к лёгкой мелодии. Незамысловатые такты врываются светом под самое сердце, мучительно сжимая что-то внутри. Чарующие звуки заставляют забыть тревожные мысли о том, что они выбрали дорогу в неизвестность. У них нет чёткого плана, они не знают, где будут искать эти проклятые крестражи, они вынуждены скрываться здесь, на Гриммо, пока не придумают, что делать дальше.

До-ми-ля си... ми-соль#-си до...

Кажется, что старый рояль Вальбурги живёт своей жизнью и рассказывает о прекрасном и волнующем, что непременно должно помочь настроиться на поиски. Что точно даст возможность сохранить в душе всё самое прекрасное. Рон молча подходит к Гермионе и садится рядом, глядя на её тонкие пальцы, которые бегают по клавишам. Нежные белые пальцы едва касаются пожелтевших клавиш, извлекая звуки струн души.

Ми-ми-ре# ми-ре# ми-си ре-до ля...

Рон не может сдержаться и накрывает хрупкую ладошку своей огромной ладонью... Старое пианино замолкает на самой высокой ноте...

— Что? — Гермиона смотрит на Рона смущённо, пряча в уголках губ лукавую улыбку.

— Как это называется? — Рон понимает, что голос его слишком хриплый, и, кашлянув, убирает ладонь с руки Гермионы.

— Это — "К Элизе" Бетховена. Во всех музыкальных школах начинающие пианисты обязательно знакомятся с этой пьесой. Тебе нравится?

Рон молча кивает, а Гермиона вновь кладёт руки на клавиши и начинает играть сначала. Рон смотрит на клавиши, которые, повинуясь гермиониным лёгким движениям, прижимаются и возвращаются обратно всё быстрее. Тише, громче, пронзительней, обволакивая удивительным спокойствием.

— Наверное, этот Бетховен очень любил Элизу, — говорит Рон неожиданно сам для себя, когда последний звук растворяется в гостиной.

Гермиона улыбается.

— Никто не знает, кому посвящена эта багатель. Исследователи до сих пор спорят.

— Пусть спорят, — говорит Рон. — Она прекрасна.

— Кто? Элиза?

— Мелодия. И ты... Я хотел сказать, ты потрясающе играешь, — смущается Рон.

Гермиона краснеет, но тут с верхнего этажа подаёт голос Гарри, и комната на Гриммо вновь становится пристанищем трёх воинов, вставших на трудный путь. Старое пианино замолкает...

* * *

До-ми ля-си... ми-до-си ля...

Рон вскидывает голову и удивлённо смотрит на Флёр, задумчиво перебирающую клавиши инструмента. Билл зовёт завтракать, но Рон слышит лишь мелодию, которая наполняет его до краёв, заставляет сжаться сердце так, что трудно дышать. Как наяву он видит нежные тонкие руки, старое пианино в свете камина и лукавую улыбку. Флёр вскакивает со своего места, идёт на кухню, включает волшебное радио, под звуки которого ловко накрывает на стол. А в ушах Рона всё ещё звучит незатейливая мелодия, от которой он зажмуривается.

— Помнишь... Помнишь, у Рона сломалась волшебная палочка? — слышит Рон и пропускает пару ударов сердца. Сейчас у него сломана душа, и есть только один способ её починить. Рон лихорадочно оглядывается и понимает, что голос Гермионы послышался ему из собственного кармана. Делюминатор... Кажется, эта безделица умеет не только включать и гасить фонари. Он несётся наверх, игнорируя вопросы Билла, кидает свои вещи в рюкзак и выскакивает в сад, где его дожидается голубоватый шарик света.

Рон закрывает глаза, позволяя свечению вынести его туда, где находится Гермиона. Шум в ушах от стремительного вращения заглушается лёгкой мелодией.

Ми-ре# ми-ре# ми-си ре-до ля...