Время гореть (джен)

Драко с трудом преодолел последнюю ступеньку лестницы, показавшейся ему бесконечной, и вышел на залитую лунным светом площадку Астрономической башни. Ноги будто налились свинцом, а голова и вовсе трещала от напряжения — однако, к сожалению, эти ощущения уже стали для него привычными.

Он подошёл к парапету, оперся на него локтями и бессильно уронил непокрытую голову на руки. На такой высоте было очень холодно, по насквозь продуваемой площадке гулял нахальный зимний ветер, а колючие снежинки кусались и впивались в кожу так, словно возомнили себя иглами. Но Драко и не подумал применить Согревающие чары; ему хотелось, до дрожи хотелось чувствовать эти иглы снова и снова, потому что — он отчаянно надеялся на это — боль физическая могла хотя бы немного приглушить боль душевную.

Страх темноты разрывает меня на части,

Не оставляя в покое, а время продолжает идти.

Время. Как же мало времени у него осталось! Прошедшие рождественские каникулы были первыми за все годы учёбы в Хогвартсе, когда он не хотел ехать домой, однако был вынужден — прежде всего, для того, чтобы поддержать родителей. С тех пор, как Волдеморт выбрал их особняк в качестве своей резиденции, Малфои не жили, а существовали. Находиться в одном доме с этим чудовищем означало каждую минуту рисковать своими жизнями, тогда как их сын всё никак не мог оправдать возложенных на него надежд.

Драко так сильно сжал пальцы на ледяных перилах, что заныли фаланги. Всё это бездарно растраченное время он вёл заранее проигранную игру, и притом не слишком умело. Проклятое ожерелье и отравленная медовуха — детский лепет по сравнению с тем, что может устроить ему Повелитель, когда поймёт, что Драко нарочно проваливает данное ему поручение. Но больше всего он боялся не за себя, а за мать. Отец с его изворотливостью и способностью вовремя умаслить кого надо способен если не выпутаться из этой передряги, то хотя бы свести к минимуму понесённый ущерб, а вот гордая своенравная мама ни за что не станет умолять Лорда о пощаде, если тому, к примеру, вздумается отомстить Драко, используя её. Мерлин, Мерлин, если бы он мог как-то всё исправить!.. Если бы он только мог заново прожить последние полгода...

Объясните, почему мой путь — такой?

Я всё время балансирую на грани.

Слишком много мостов сгорело,

Слишком много лжи я слышал.

У меня была жизнь, но я не могу к ней вернуться

Не могу этого сделать, ничто не повторится

Я знаю: у меня даже нет времени сгореть.

Он должен убить Дамблдора и найти способ впустить Пожирателей смерти в замок. Второе задание казалось гораздо проще первого, но и с ним у Драко возникли трудности. Идея с Исчезательным шкафом была поистине гениальна, однако тот уже который месяц не поддавался починке. Сколько загубленных птиц и мышей, сколько бессмысленных маленьких смертей... И каждую последующую Драко переживал всё тяжелее, потому что они были доказательством его несостоятельности, неспособности сделать хоть что-то, чтобы выпутаться из этого замкнутого круга. А Пожиратели требовали испытывать работу шкафа именно на живых существах, и ему ничего не оставалось, кроме как раз за разом трансфигурировать из вилки или ложки птичку, которая была заранее обречена на гибель.

Возможно, я потерян и напуган,

Но я слишком много раз закрывал двери позади себя.

Так, всего за несколько месяцев, он из любимчика родителей и декана, богатого наследника, объекта девчоночьих фантазий и кумира доброй трети факультета превратился в пустое место, в тень, которую все вдруг начали избегать. До Крэбба с Гойлом понемногу дошло, что Малфои в немилости у Повелителя, поэтому им лучше ограничить общение с Драко; представители особо приближённых к Лорду семей (такие, как Теодор Нотт) смотрели на него свысока; прочие просто проходили мимо, стараясь не встречаться взглядом. Даже Панси — и та сдалась, что, впрочем, было немудрено после полугода тщетных попыток добиться от Драко хоть какой-то живой эмоции.

Он словно отупел от постоянной панической мысли, что неотступно билась в его голове: «Что мне делать?!» Тот выбор, перед которым Волдеморт поставил его и его семью, был крайне скуден и среди вариантов насчитывал два зла, из которых ни одно не было меньшим. Стать убийцей или погибнуть — если бы можно было не выбирать вовсе! Но Темный Лорд славился своей изощрённостью не только в пытках жертв; нет, для сподвижников он выискивал ещё более отвратительные испытания, и так и эдак проверяя их на вшивость. А Драко понимал, что проверку он в любом случае не пройдёт.

Оставь это всё позади, пересеки границу

Встреться лицом к лицу с правдой.

Где же она, эта правда? У Темного Лорда она одна, а у Дамблдора — совершенно другая. И где-то между ними затерялся он сам.

Пальцы сжались с предельной силой, буквально до немоты, но тут же резко расслабились и безвольно повисли на обледеневших перилах. Он не убийца. Это против его природы. И пусть его замучают Круциатусом, убить он всё равно не сможет — ни Дамблдора, ни кого-либо ещё. И если остались на свете такие понятия, как добро и зло, если грань между ними ещё не стёрлась, то он выберет ту сторону, которую должен был выбрать с самого начала.

Драко сделал глубокий вдох, а потом выпустил в морозный воздух облачко пара. Его внезапно отпустило: кровь снова побежала по венам, сердце застучало, а паника сменилась уверенностью. Решение было принято.