Ты знаешь (джен)

Было раннее субботнее утро, когда в окно небольшого старенького дома на окраине Хогсмита постучала сова. Хозяин дома Дин Томас поморщился, лениво потянулся и нехотя встал с кровати. Он распахнул створки, впуская в комнату вместе с птицей свежий морозный воздух. Сова приветственно ухнула, бросила письмо на стол и, не задерживаясь, улетела. Даже угощения не попросила, не то что денег. Дину захотелось вздернуть бровь на манер одного из бывших учителей.

Он озадаченно посмотрел на неподписанный конверт. Почты он не ждал: праздники миновали, с матерью они виделись совсем недавно, друзья и коллеги предпочитают связываться по камину. Хотя со времени битвы за Хогвартс прошло уже больше трех лет и военные времена давно миновали, привычка проверять почту на проклятия осталась, поэтому Дин несколько раз провел над письмом палочкой. Все в порядке, никаких проклятий.

Он сел на стул, нетерпеливо разорвал конверт и достал пожелтевший пергамент. На стол с тихим звоном упал кулон в виде лебедя. Дин покрутил его в руке, рассматривая со всех сторон: он был вырезан из мягкого металла довольно искусно и, скорее всего, без использования магии. Очень странный подарок. Он отложил кулон в сторону и развернул пергамент. Письмо начиналось вензелем и именем отправителя — Самуэль Свон. Руки дрогнули, пергамент плавно спланировал на стол. Дин вскочил и быстро зашагал по комнате.

Самуэль Свон — именно так звали его настоящего отца, который бросил их с матерью, когда он, Дин, еще не родился. Дин практически всю свою жизнь считал своим отцом Джастина Томаса, да и сейчас считает. Он его воспитал и вырастил, и за это Дин ему благодарен. Однажды на летних каникулах, кажется, это было перед шестым курсом, мать заговорила с ним о его рождении и призналась, что Джастин не его настоящий отец. Тогда-то Дин и усомнился в своем происхождении. Вдруг он вовсе не маглорожденный, может быть, он полукровка? Мать не знала истинную причину ухода Самуэля, но она заверила Дина, что он был не тем человеком, который без видимой причины мог бросить семью, она всегда верила, что это было не просто так. Поверил и Дин. Мать призналась, что пыталась его разыскать, но все тщетно, тогда Дин и подумал, что, вероятно, его отец был волшебником. И теперь, спустя больше двадцати лет, перед ним лежало письмо. Письмо, которое, возможно, даст ответы на все вопросы об отце.

Дин медленно вдохнул, прикрыл на секунду глаза и не спеша взял письмо в руки.

Дорогой сын, я верю, что это письмо когда-нибудь найдет тебя.

Я постараюсь рассказать все, чтобы ты знал, почему твой отец должен был тогда уйти. За моей улыбкой теперь всегда скрывается боль.

Tu sais

Дин поморщился — он не любил французский, но Самуэль, похоже, думал, что Дин родился и живет во Франции. Они с матерью переехали оттуда в Англию, когда Дину было несколько месяцев. Но он об этом, выходит, не знал.

Ты наверняка уже знаешь, что обладаешь силой. Силой, которой наделен не каждый. Ты волшебник, сын, так же, как и я. Как подумаю, что все это время я не увижу, как ты растешь... Это неправильно. Но это необходимо. Это важно. Это все ради вас с мамой.

Tu sais

Каждый свой шаг, каждый вдох я делаю с мыслями о тебе. Грядет война, сын, и я должен тебя защитить. Моя любовь к тебе сильнее, чем все то, что я могу написать здесь, я расстался с тобой, так и не увидев тебя, но ты верь, что даже вдали я всегда буду гордиться тобой.

Tu sais

— Как, как ты можешь мной гордиться, если не знаешь меня? Если не знаешь даже моего имени? — возмутился Дин. — Что это за защита такая? Оставить мать одну и сбежать? Может быть, я вырос негодяем? Черт побери! Зачем мне эти призраки прошлого? — он от злости пнул стул.

Дин не мог взять в толк: та красивая история о любви и самоотверженности, которую ему рассказала мать, совсем не вяжется со словами в письме.

— Ладно, надо взять себя в руки, — Дин снова притянул к себе пергамент.

Мне нужно идти, но я сделаю все возможное, чтобы вернуться. Это все ради тебя. Ради тебя, сын.

Tu sais

Ты, возможно, ненавидишь меня. Твое право. Но я прошу, сын, не останавливайся, дочитай это письмо до конца. Ты должен знать. Знаешь, время летит слишком быстро, особенно когда ты далеко. Я пойму, если ты бросишь это письмо, я пойму…

Tu sais

— Бред какой-то, — подумал Дин и с силой сжал письмо в руках, но не бросил, а продолжал жадно вчитываться в строчки.

Пойми, сын, каждый день я думаю о тебе. И о том, что мы оба должны знать, как...

Как принять наше расставание. Ты должен знать, что я оставил вас не просто так. Не чувствуй себя брошенным. Ты не виноват. Меня преследовали приспешники одного из злейших темных волшебников — Волдеморта, они бы убили твою мать и тебя. Они ненавидели маглов и маглорожденных, они не ведали пощады, и поэтому я решил увести их за собой, чтобы вы с Эмилией жили. Мне нужно идти, но я вернусь. Теперь ты знаешь, почему я так сделал.

Tu sais pourquoi

— Нет, нет, нет! — он не мог поверить, что всему причина — Волдеморт, этот злобный тиран, разбивший множество семей. Мама ничего не знала, только твердила все о том, что Самуэль, должен был уйти, у него не было выбора. Дин взял со стола миниатюрного лебедя — это его символ, символ отца — Свон. Неужели он пожертвовал собой ради них? Это так странно, читать эти строки. Одно дело рассказ матери, совсем другое — это. Дин оторвался от своих мыслей и продолжил читать.

Зачем тратить время в погоне за жизнью, если мы умеем любить? Больше всего на свете я буду любить тебя, знаешь. Ты знаешь, когда я представляю твою улыбку, история продолжается, ее не перечеркнуть, даже если я погибну. Ты должен помнить, сын, что в самую последнюю минуту жизни я буду думать о тебе. Когда-нибудь мы с тобой встретимся, но ты не торопись, я буду ждать. Теперь ты знаешь все.

Tu sais

Tu sais

Твой отец, который никогда им не был.

12 октября 1980 года.

Дин задумчиво смотрел в окно, сжимая в кулаке маленького лебедя. За стеклом был ясный солнечный день, с неба медленно падал пушистый снег...

Очень долго шло это письмо, больше двадцати лет. Невероятно. Но теперь он знает.