Что посеешь (джен)

-24 года

Ее зовут Шимери, ей шесть. Ей страшно. И у нее болит голова. Очень сильно болит голова.

Папа сказал, что их захватили пираты, запихнул ее в шкафчик в медотсеке, там должны быть запчасти, но шкафчик пустой… И папа велел сидеть тихо-тихо. Чтоб ее не нашли. Она послушная девочка.

— А это у нас чего такое? Рухлядь. И еще рухлядь!

— Дроид рабочий.

— Старье! Стационарный, манипулятор один, на запчасти разбирать дороже будет.

— Да вообще — корыто, а не корабль. А с виду-то…

— Тьфу…

Чужие топают за дверью шкафчика и громко ругаются. Они все ближе к шкафчику, и Шимери зажмуривается.

— А тут что?

Дверь распахивается — Шимери закусывает губу, не открывая глаз. Она не будет кричать, когда ее схватят за волосы и поволокут прочь, мама и папа не кричали. Она не будет…

— Пусто. — И шкафчик вздрагивает, так сильно пират хлопает дверцей. — Пошли отсюда.

Когда она выбирается из медотсека, корабль пуст.

-20 лет

Ее зовут Шимери, ей десять. Ее корабль уже десятый раз берут на абордаж. В выживании во время абордажа нет ничего сложного: нужно прихватить рюкзак, выбрать момент и перебраться на чужой корабль, когда там никого уже не будет. Отсоединить шлюз и прыгнуть подальше. И месяца три можно проедать запасы. И продать захваченный груз, если он есть. Хорошо, что в галактике так много рас: в балахоне и дыхательной маске никто не скажет, что ей так мало лет. А когда запасы кончатся — нужно только податься поближе к торговым путям, и ее непременно попытаются захватить снова. Главное, хорошо подобрать того, кто будет захватывать, чтоб корабль небольшой, чтоб мало экипажа, чтоб экипаж был злой — тогда они все побегут за добычей, а корабль оставят на дроидов. А с дроидами она договорится.

Вот только в рубке на этот раз оставили пирата. Он вскакивает с бластером в руке, но стреляет выше ее головы — а вот она сама не промахивается.

…И ее бластер, оказывается, стоит не на парализаторе.

Шимери смотрит, моргая, на тело у своих ног с обугленной дырой в груди. Потом зажимает ладонью рот и перепрыгивает труп. Нужно… довести план до конца. Да. Другое — потом. Потом.

Когда корабль прыгает в гипер, она всхлипывает, и ревет в первый раз за четыре года. Ей плохо и страшно. Четыре года было совсем не страшно, даже весело. А сейчас…

Может быть она сможет найти родителей? Вдруг их не убили? Ну может же быть?.. И тогда все будет как раньше.

-15 лет

Ее зовут Шиме, ей пятнадцать. Она — самый молодой механик-человек на контрабандистской луне. Налаживает дроидов в лавке скупщика добычи. Дроиды краденые и взяты с разбоя, но ей все равно. Здесь перекупили ее родителей. Если она отработает информацию — ей скажут, кто их купил.

У нее теперь есть их фото, и она часто на него смотрит. Чтобы не забыть лиц. Голосов она уже не помнит.

Очередной клиент заходит в лавку, удивляется при виде ее, открывает было рот…

«Я — дроид-ремонтник», — устало думает Шиме.

Клиент отворачивается, потеряв интерес, а Шиме трет висок. Такие мысли очень… тяжелые. Будто ворочаешь ящики запчастей.

-10 лет

Ее зовут Шиме, ей двадцать. Когда она понимает, что все это время шла по ложному следу, ей плохо и горько настолько, что мир становится плоским, простым и прозрачным. Никакого страха, сочувствия, жалости. Она чувствует себя ножом. Ей выдают информацию с невиданной легкостью, и она летит за родителями, чувствуя уже, что — поздно.

Поздно.

У них даже могил нет. Убивший их хозяин выбросил тела в биоконвертер.

Она бросает его туда же. Это ее первое осознанное убийство, и она никогда о нем не сожалеет.

-5 лет

Ее зовут Шиме, ей двадцать пять. Она все еще самый молодой механик на контрабандистской луне. Она отрабатывает виру за убийство убийцы родителей, и работать ей еще пять лет. Если не повысят виру, как уже делали не раз. Но она все еще не в рабстве, она все еще жива. Остальное…

Мир сер и чудовищен. Мысли людей — будто клубы дыма. Присмотревшись можно их разобрать, но пока поймешь — задохнешься. Только рядом с дроидами ей легко дышать.

-8 месяцев

Ее зовут Шиме, ей тридцать лет. Она все еще механик на контрабандистской луне. Она все еще отрабатывает виру. До свободы остался месяц.

Джедай появляется на луне в обносках контрабандиста, сияющий ярче реактора. Дым ее мира разлетается в клочья, она вдыхает полной грудью и говорит джедаю, когда тот, разумеется, попадает в беду и прячется у нее на складе, почему-то думая, что она его не заметит:

— Я знаю, кто вы. Я вам помогу. Только заберите меня отсюда.

— Конечно, — говорит джедай.

И в конце их расследования, когда они уже у шлюза с горой компромата на самого главного босса этих лун, на них вываливается целый вооруженный отряд, и Шиме понимает, что они не успеют уйти. Она стреляет, джедай машет мечом, они отступают к транспорту, и Шиме до слез обидно — она почти вырвалась! Она кричит оскорбления на хаттском, крик полон болью и гневом.

И нападающие умирают.

* * *

— Я же спасла вашего джедая! — Она стоит в богатой комнате, посреди богатого Корусанта, джедаи сидят в дорогих креслах и смотрят на нее бесстрастно. Вокруг них сияющий свет. Глаза слепит, даже когда зажмуришься. — За что вы меня судите?

— От падения во тьму спасаем мы тебя, — говорит самый сияющий среди них. — И так близко подошла ты к самой бездне. Без Силы будет лучше тебе.

— Вы не имеете права решать! Я не ваша рабыня!

— Имеем, — отвечают ей.

— Это будет не больно, — говорят ей.

Они врут. Это очень больно.

* * *

Мир мертвеет. Джедаи решают вернуть ее на другую контрабандистскую луну. Куда-то тащат… Ей бы следовало кричать и спорить, требовать оставить ее на Корусанте: после того побега ей во внешнем кольце не жить — убьют. Но она только кивает, соглашаясь с их решением. Идет покорно. Мир пуст. Какая разница, что с ней будет.

0

Ее зовут Шми, ей тридцать. Она рабыня Гардуллы-хатта на Татуине. И у нее только что родился ребенок, которого она ни с кем не зачинала. Ее сильный ребенок.

Ее хотели убить. Но вдруг нелогично передумали и всего лишь продали. Будто кто-то вмешался.

Сильный.

— Не бойся, — шепчет ребенку Шми. — Джедаи тебя не получат.

А потом ты вырастешь. И отомстишь за меня.