Дом-призрак (джен)

— Гарри, ты уже видел? — Кингсли Шеклболт, на ходу пожав руку подскочившему из-за стола Гарри, бросил перед ним последний номер «The Mail» и пояснил: — На третьей странице.

Гарри сел на место, быстро нашёл нужную страницу и пробежал глазами заголовки статей. Долго искать не пришлось. Он растерянно посмотрел на Шеклболта.

— Опять?

— Да, как видишь. И если прошлые случаи можно выдать за репортёрскую утку, то сегодняшний заставляет задуматься. Третий раз за последнее время. Магглы любят раздувать шумиху из подобных историй, и пока нашим людям удаётся поддерживать слухи о том, что всё это — просто розыгрыш. Но, боюсь, если дела пойдут так и дальше...

Министр развёл руками, демонстрируя своим жестом патовое положение. А Гарри лихорадочно соображал, как такое вообще могло получиться. Нахмурившись, он перечитал содержание небольшой статейки под заголовком, достойным Хэллоуина, но никак не сентябрьского обычного утра: «Дом-призрак в центре Лондона».

Нелепая ли прихоть градостроителей или настоящая мистическая история пронумеровала дома на одной из улиц города, пропустив порядковый?

В нашу редакцию поступил звонок от Джорджа Уилкинса, который утверждает, что прошлым вечером, выбежав из подъезда своего дома по адресу: Площадь Гриммо, 11, он благополучно выкинул пакет с мусором в контейнер и остановился покурить во дворе. Каково же было его удивление, когда рядом со своим домом он вдруг увидел словно вспухший из воздуха ещё один дом. Старинный особняк с грязными стенами и закопчёнными окнами, с истёртыми ступенями на крыльце и массивной чёрной дверью. Наш информатор утверждает, что успел увидеть табличку на стене странного дома: «Площадь Гриммо, 12».

Непосвящённые в архитектурные тонкости местного расположения улицы читатели скажут, что ничего удивительного в этом факте нет. Но всё дело в том, что дома с таким номером не существует в природе. Дом номер одиннадцать соседствует с домом под номером тринадцать. Двенадцатого просто нет.

Никто не может объяснить этой странности. Кто и когда напутал с документами при застройке Площади Гриммо, теперь узнать невозможно.

Что же померещилось Джорджу Уилкинсу? Редакция газеты призывает всех читателей быть внимательными к своим домам. Приглядитесь. Не скрывается ли за козырьком вашего подъезда загадочный особняк со старинной дверью?

— Нам повезло, что журналист позволил себе пошутить в конце статьи. Не знаю, что делать, — Шеклболт присел на стул возле рабочего стола Гарри.

— Три заметки за последние два месяца в разных изданиях. Мне не нравится всё это, — ответил Гарри.

— В прошлый раз нам удалось скормить журналистам информацию, что мисс Коули, которая наблюдала дом-призрак, просто пытается привлечь внимание к своей лавке канцелярских товаров, расположенной в доме номер семнадцать. Зеваки, нахлынувшие толпой после статьи посмотреть на Площадь Гриммо, так или иначе проходят мимо её магазина. Гарри, мы не можем стирать память магглам в таком количестве. Боюсь, ситуация выходит из-под контроля.

— Но мистер Шеклболт, что я могу сделать? Я и сам не рад такому наследству.

— И ты готов допустить, чтобы дом Блэков просто-напросто стал местом паломничества туристов? Не мне тебе рассказывать о Статуте Секретности. Любопытные магглы как бы случайно прогуливаются перед вашим домом, тараща глаза.

— Это же не может быть простым совпадением. Почему дом стал появляться? Столько лет он был надёжно укрыт от магглов, да и магов тоже. Его по-прежнему нет ни на одной карте.

— Да, это так. Только дом-призрак, который неожиданно появляется перед глазами магглов, — не самое надёжное место для проживания. Ты так и не нашёл документов?

— Пока нет. В Гринготтсе, в сейфе Блэков, их не было. А в доме можно сто лет разгребать завалы и так и не найти нужного предмета. Да я ещё особо и не успел.

— Значит, нужно постараться. Привлеки Кричера. Он наверняка знает секреты Ориона. Как он умудрился защитить дом так, что после его смерти все заклинания продолжали действовать? И почему именно сейчас начались проблемы?

— Наверное, проблем давно не было, — вздохнул Гарри.

— Ладно, не переживай. Если больше не будет подобных случаев, магглы переключатся на новую сенсацию. Но документы лучше найти, — министр немного помолчал и добавил: — Я понимаю, личное пространство и всё такое, но, если понадобится помощь, я выделю тебе отряд лучших авроров.

Гарри представил, как по дому ходит толпа авроров и заглядывает за каждый гобелен.

— Нет, спасибо. На выходные ко мне обещал наведаться Рон. Мы что-нибудь придумаем.

Министр пожал руку Гарри, сосредоточенно посмотрел на часы и стремительно вышел из кабинета, оставив Гарри в самых смятенных чувствах. Поразмыслить было над чем.

Гарри нисколько не лукавил, когда сказал Шеклболту, что у него практически ещё не было времени осмотреть полностью свой собственный дом. Даже расположение Кричера, искренне обрадовавшегося возвращению хозяина Гарри в мае, не могло компенсировать настороженности и враждебности, которые испытывал Гарри по отношению к дому на Гриммо. Возможно, слишком многое здесь напоминало о Сириусе, а может, виноваты были кричащие из каждого угла лозунги о чистоте крови и отношении Блэков к магглам и грязнокровкам.

Гермиона мудро заметила, что проблема не в доме, а в самом Гарри. Она мягко напомнила о Тисовой улице, на которую Гарри, кстати, пока так и не отважился наведаться. Гарри соглашался, но предпочитал лишний раз не ходить по этажам, изучая обстановку, а шмыгать в комнату Сириуса, где он устроил себе спальню. Ему совершенно не хотелось разбирать шкафы в гостиной с потускневшими дверками, смотреть на гобелен с фамильным древом Блэков и натыкаться повсюду на книги типа «Истории знатных родов» и изображения змей на люстрах, ножках буфета и кранах в ванной.

Дом отвечал Гарри взаимностью, устраивая всевозможные пакости. Во времена проживания членов Ордена Феникса на Площади Гриммо, 12, Молли здорово постаралась, чтобы избавиться от подозрительных предметов и привести дом в жилой вид, однако Орион Блэк, судя по всему, был докой в изготовлении зловредных артефактов.

Пурпурная мантия, которая когда-то принялась душить Рона, была просто детской пелёнкой по сравнению с покрывалом в спальне самого Ориона. Гарри наведался туда как раз в поисках документов на дом, раздвинул тяжёлые портьеры, в которых подозрительно что-то зашуршало, и присел на кровать, чтобы оглядеться. Он только успел понять, что это действительно личные покои Ориона Блэка, разглядывая его большой молчаливый портрет над секретером с множеством ящиков, когда тёмно-бордовое покрывало, взмахнув кисточками пыль с пола, стремительно взметнуло все четыре угла и попыталось завязать их в узел, намереваясь заключить Гарри в плен. Гарри протестующее вскинул правую руку, но тут же получил чувствительный шлепок связкой кистей, обрамляющих покрывало. Рука непроизвольно повисла, и секундного замешательства хватило, чтобы края покрывала сомкнулись и ловко завязались в крепкий узел. Гарри чувствовал себя котёнком, которого собрались топить. Хотя, скорее, — душить. Ноги с подобранными коленями затекли, руки словно приклеились к туловищу. Неизвестно, как долго бы продержался Гарри, если бы в комнату не заглянул Кричер с вопросом, не пора ли подавать ужин.

— Ох, старый хозяин горазд был пошутить! — всё причитал Кричер после вызволения Гарри.

А Гарри дал себе слово, что обязательно повыкидывает весь этот хлам, как только доберутся руки.

Но за лето он так и не продвинулся в уборке дальше своей комнаты. Здесь Гарри чувствовал себя в безопасности. Потом начались занятия в школе Авроров, и теперь уже физически не удавалось выделить день, чтобы хоть как-то начать. Джинни с Гермионой предлагали свою помощь, но пока Гарри настроился на генеральную уборку, обе девушки уехали в Хогвартс.

Единственное, что Гарри всё-таки сделал, это тщательно осмотрел секретер в комнате Ориона. Ящики с ручками в форме изящных змеек давно никто не открывал, поэтому поддавались они нехотя. Колдографии, приглашения на званые вечера, самопишущие перья, бумажные салфетки, разная мелочь от чёрных обычных солнечных очков до дорогих запонок на бархатных подушечках — ничего примечательного. Орион явно не использовал секретер в комнате как сейф для документов. Гарри с осторожностью простукал крышку, надеясь обнаружить потайной ящик, но эта затея не увенчалась успехом.

Так что Гарри Поттер являлся полноправным хозяином дома на Площади Гриммо, 12, и почти ненавидел его.

Но позволить магглам захватить особняк он не мог.

Потому что это был дом Сириуса.

Поэтому он с тройным рвением принялся разыскивать документы, прикидывая, где их можно было спрятать. Он надеялся, что там обязательно будет разгадка странного поведения дома.

Вообще, в защитных заклинаниях на жилище Гарри не очень разбирался. Как-то не было повода изучить этот вопрос подробней. Допустим, Фиделиус пропадает со смертью волшебника, наложившего заклинание доверия на дом. Но в случае с Орионом, которого не было в живых уже двадцать лет, заклинания оставались действенными. До последнего времени.

Гермиона, когда Гарри рассказал ей через камин о неожиданной проблеме, посоветовала Гарри лично накладывать дополнительные защитные заклинания на дом хотя бы раз в несколько дней. До того времени, пока он не разыщет документы.

Во времена их скитаний Гарри не раз приходилось ставить защиту на палатку, в которой они скрывались, поэтому он так и поступил, не теряя надежды поскорее решить проблему с появлением дома в поле зрения магглов.

А пока каждый вечер после занятий он старался заглянуть в неразобранные столы и шкафы, заодно наводя там порядок. Кричер радовался, что хозяин наконец решил заняться домом, и постоянно вставлял свои комментарии по поводу перебираемых вещей.

— Это ожерелье гоблинской работы. Старая хозяйка надевала его всего пару раз в особо торжественных случаях, — говорил Кричер и будто случайно вытаскивал из мешка для мусора очередную находку, пряча её под своей повязкой.

— Кричер, — вздыхал Гарри, — так мы с тобой сто лет разбираться будем. Ты лучше скажи, где Орион Блэк мог хранить документы?

— Признак хорошего домового эльфа в том, что он не лезет в дела хозяина, — отвечал Кричер. — Кричер не лез в дела старого хозяина без его на то позволения. Кричер не знает.

Пробовал Гарри выяснить местонахождение документов и у портрета Вальбурги, правда, не особо надеясь на успех.

Ей пришлось считаться с тем, что Гарри Поттер теперь хозяин дома, хочет она того или нет, что не мешало ей периодически прохаживаться по поводу происхождения Гарри и его вольнодумства. Гарри молча слушал её тирады, вздыхал и поднимался по лестнице в свою спальню, иногда даже не занавешивая портрет. Вальбурге было неинтересно ругаться с не реагирующим на её вопли Гарри, и постепенно она перестала встречать его криками.

Вот и после разговора с Шеклболтом, когда Гарри открыл скрипучую дверь, она приоткрыла глаза и лишь поджала губы.

— Что, день не задался? — с усмешкой спросила Вальбурга.

— Добрый вечер, миссис Блэк, — ответил Гарри.

Вальбурга ничего не ответила и поправила свой чепец.

— Я уже спрашивал у вас, — устало сказал Гарри, снимая ботинки, — вы не знаете, где документы на дом? Мне нужно знать, какие заклинания защиты поставил ваш муж.

— Воров боишься? После вашей шайки тут уже нечего выносить, — надменно ответила Вальбурга. — Не знаю, как Сириус умудрился передать все права наследства тебе. Наверное, сыграло роль то, что Поттеры в родстве с Блэками. Предатели крови…

— Миссис Блэк, защита пропадает. Дом видят магглы. Вы же понимаете, чем это может закончиться?

— Лжёшь!

— Увы, это правда.

Вальбурга выглядела встревоженной во время рассказа Гарри. Он без утайки поведал ей об утренней статье и разговоре с министром. Но даже после этого она не смогла ему помочь.

— Я не знаю, — озадаченно проговорила она. — Защиту в том виде, в котором она существует, Орион поставил незадолго до смерти. Раньше наш дом не видели магглы, но он был на всех магических картах. Нам незачем было прятаться! Малфои, Лестрейнджи и другие были постоянными гостями на раутах и вечерах. А потом… После исчезновения Регулуса Орион очень изменился. Мы всегда поддерживали режим тех, кто был за чистоту крови, но Орион словно отошёл ото всех дел. Я знаю, он переживал… Бедный наш мальчик…

Тут Вальбурга смахнула слезу и смогла продолжить спустя пару минут.

— Потом Орион устроил из нашего дома настоящий тайник. Теперь его невозможно было обнаружить ни на одной магической карте. Он будто исчез. Звуки, запахи — ничто не проходило сквозь стены. Я недоумевала, а он только мрачно отрезал, что так надо. На всякий случай. Вскоре он заболел и сгорел буквально за несколько месяцев. Лихорадка… Ему было всего пятьдесят! Разве это возраст для волшебника, Гарри?

Сейчас Гарри видел перед собой не выжившую из ума старуху, а измученную, сломленную невзгодами женщину. Он вдруг подумал, что и сама Вальбурга умерла далеко не в преклонном возрасте. Когда он случайно узнал, что ей было шестьдесят, он жутко удивился. С портрета обычно кричала старая карга, которой можно было дать лет сто.

Теперь разыскать документы и спасти дом захотелось ещё сильнее. И Гарри вдруг обнаружил себя вечером с чашкой чая не в своей комнате, а в уютном кресле гостиной с гобеленом древа Блэков. Кажется, он начал привыкать к дому.

Рон, как и обещал, забежал вечером в пятницу — они собирались посвятить субботу активным поискам.

— Рыжий нищеброд явился, — поприветствовала его Вальбурга.

Рон поднял брови и удивлённо посмотрел на Гарри.

— Ничего нового, — улыбнулся тот.

— Что-то она сегодня добрая. Не орёт, — констатировал Рон.

Они с воодушевлением принялись за поиски, пересказывая друг другу последние новости. Рон про работу во Вредилках, Гарри про курсы в Аврорате; Рон про Гермиону, что она свою учёбу ставит превыше всего, а он, между прочим, скучает, Гарри про Джинни, что до Рождественских каникул ещё целая вечность.

Рон хмыкнул.

— Что?

— Гарри, ты выглядишь по-идиотски.

— Сам такой, — улыбнулся Гарри.

Для порядка перерыли ещё раз тот шкаф, в котором раньше обнаружились табакерка с бородавчатым порошком и музыкальная шкатулка, пытавшаяся всех усыпить.

— Помнишь, именно тут ведь лежал медальон Слизерина, — сказал Рон. — И кольцо тут ещё было золотое, Сириус сказал, что отцовское.

— Так ведь мы в тот раз повыкидывали почти всё отсюда. И потом, документы сразу бы были заметны.

Поднялись они и в спальню к Вальбурге, где в поле их исследовательской деятельности попал старинный комод из трёх ящиков с резными ручками, выполненными, естественно, в форме миниатюрных змеек.

— И как девчонки это носят? — спросил Рон, выуживая кружевную резинку для чулок из отделения с нижним бельём.

Ответить Гарри не успел, потому что в дверном проёме показался Кричер с подносом бутербродов.

— Кричер совсем не интересуется, что молодой хозяин забыл в спальне старой хозяйки, — пробормотал он. — Молодому Уизли понравились чулки старой госпожи…

— Кричер, спасибо, — принял Гарри из рук домовика поднос. — Уверяю тебя, это не то, что ты подумал. Мы ищем документы.

— Хозяин не обязан объяснять Кричеру, чем он занят, — поклонился Кричер. — Хозяину следовало бы знать, что в спальне старой госпожи документов быть не может.

— Вот мы и проверяем, — сказал Рон, откусывая сразу половину бутерброда. — Зато будем знать наверняка.

К вечеру субботы их запал иссяк. Они честно пересмотрели все письменные столы, стеллажи в библиотеке, но нигде так и не нашли документов. Рон виновато сказал, что обещал Джорджу с утра быть в магазине, на что Гарри понимающе кивнул. У него самого был завтра ещё один выходной, он постарается использовать его с толком. Только где ещё искать, он понятия не имел. Простукивать стены? На каждом из четырёх этажей?

Гарри вышел проводить Рона в коридор, где заботливый Кричер тут же включил газовые рожки на парадной лестнице.

— Молодой Уизли слишком занят, чтобы готовить, — сказал Кричер, протягивая Рону пакет с пирожками.

— Спасибо, Кричер, — от души поблагодарил Рон, слушая ворчание удаляющегося на кухню старого домовика по поводу того, что и молодому хозяину не мешало бы заняться питанием на должном уровне — кожа и кости.

— Всё же хорошо, что Гермионе так и не удалось освободить домовых эльфов, — сказал Рон, принюхиваясь к пакету. — Конечно, придётся тебе потом, Гарри, повесить голову Кричера на стенку, но, надеюсь, это случится ещё не скоро.

Рон хохотнул и посмотрел на размещённые над перилами лестницы декоративные тарелочки с прибитыми к ним головами домовых эльфов. Гарри тоже посмотрел.

Потом он перевёл взгляд на портрет Вальбурги, которая дремала и даже не удосужилась наградить Рона парой эпитетов.

Гарри снова посмотрел на декоративные тарелочки. Опять на портрет.

— Что? — непонимающе спросил Рон.

— Рон, тебе ничего не кажется странным?

— А ты яснее выражаться можешь? Иногда ты мне здорово напоминаешь Гермиону.

— Портрет… Вальбурга рассказывала мне, что его нарисовали незадолго до смерти Ориона. Как раз во времена всей этой затеи с защитными заклинаниями.

— Ты ничего не путаешь? Сколько ей тогда было? Да на портрете она старуха-старухой!

— Скажи спасибо, что она дремлет, — шёпотом отозвался Гарри. — Старуха… Вальбурга умерла в шестьдесят, а портрет написали за десять лет до этого. Только на портрете её изображение старилось вместе с ней, вот и получилось, что тут она такая, какая была в год смерти. Она сказала, что Орион лично выбирал вид задника и договаривался с художником. И посоветовал прикрепить портрет именно здесь, возле парадной лестницы.

— Ну да, здорово на зеркало смахивает, тут ведь она как раз у подножия лестницы нарисована.

— Ну? Видишь?

— Что?

— Посмотри на домовиков. На их головы.

— Ну, рыльца и рыльца. Очень похожи, — отозвался Рон, внимательнее приглядываясь к изображениям на холсте.

— Да, похожи! Только повёрнуты в разные стороны. Смотри, над лестницей их пять, и все смотрят вперёд. В смысле, прямо.

— Я понял! — поражённо воскликнул Рон, заставив Вальбургу пошевелиться.

— На портрете только один изображён как надо. Остальные как будто наклонились. В разные стороны.

— Ага, а у одного вообще рот почти на лбу.

— Думаешь, это случайность?

— Может, художник не особо старался выписывать домовых эльфов, вот и поналяпал как попало. Это же всего лишь домовые эльфы!

— Хорошо, что тебя не слышит Гермиона, — усмехнулся Гарри и поднялся на первые три ступеньки лестницы, как раз напротив первой декоративной тарелочки.

— Что ты хочешь сделать? — удивлённо спросил Рон, но его вопрос потонул в вопле, донёсшемся с одного из тёмных портретов со стены прихожей:

— Не трогай Эльми! Эта эльфийка служила ещё моей бабушке!

— Это тётушка Сириуса, Элладора, — пояснил Гарри Рону и добавил громче, пытаясь покрутить голову домовика по часовой стрелке:

— Не волнуйтесь!

— Не выходит, — чихнул Рон, разгоняя облачко пыли. — Попробуй за уши потянуть.

Гарри оставил голову в покое и повернул теперь тарелку. Раздался щелчок, словно пришёл в движение механизм, и тарелочка, а вместе с ней и голова старой эльфийки, повернулась немного вправо.

— Получается! — возбуждённо воскликнул Рон, не обращая внимания на ругань Элладоры, к которой присоединилась Вальбурга. — Ещё немного, Гарри. На портрете у неё один глаз чуть ниже.

Гарри потянул тарелочку. Снова раздался щелчок.

— Так?

— Вроде. Давай остальные попробуем.

Постоянно сверяясь с изображением на холсте, друзья развернули рыльца домовых эльфов на лестнице точно так, как они были нарисованы. Вальбурга попыталась помешать их занятию, расправив широкую юбку и стараясь загородить изображения домовиков, но Гарри объяснил, что это нужно для дела, и она, хоть и с большим недовольством, но утихла.

Все пять тарелочек были повёрнуты в соответствии с подсказкой. Но ничего не произошло.

— Мы чего-то не учли, — сказал Рон. — Может, в то время головы были именно в таком расположении, вот художник их так и нарисовал.

Но Гарри не хотел просто так сдаваться. Внимательно он сверялся с портретом и чучелами на стене, пока не заслезились глаза.

— Ничего не понимаю, — наконец признал он поражение. — Всё ведь верно! Четыре повёрнуты, а центральный смотрит прямо.

— Нос вешать не будем, — приободрил Рон. — А то будет как у этого центрального.

Гарри перевёл взгляд на портрет. Все рыльца домовых эльфов были изображены с одинаково вытянутыми кверху носами. Только у того, что в центре, нос печально свесился вниз.

Гарри подошёл к тарелочке в середине ряда и потянул нос домового эльфа вниз.

Раздался скрип. Но скрипел не нос потревоженного эльфа. Обернувшиеся на шум Гарри и Рон увидели, что портрет Вальбурги неожиданно повернулся на возникших петлях, открывая проход.

— Капут Драконис! — ошарашенно произнёс Рон, вспомнив про Полную Даму.

Они с Гарри переглянулись и без лишних разговоров направились в открывшийся проход, на ходу засвечивая палочки.