Одна (джен)

Она поднималась всё выше и выше по тропе, петляющей среди деревьев, и изредка останавливалась, чтобы отдохнуть. Дороги, оставшейся далеко внизу, уже не было видно.

Рюкзак был лёгким — убегая, брать пришлось самое необходимое. Куртку она украла у девушки, которая тренировалась в городском парке, оставив взамен свою. Идентификационная карточка у неё тоже была чужая, причём уже десятая по счёту за всё время её пути, а свою пришлось сломать и выбросить ещё когда она рано утром вышла из своего дома, куда не собиралась возвращаться. Последнюю она ловко вытащила из кармана менвита, который был занят своим мороженым и не заметил пропажи. Это было в том маленьком городке, который удобно располагался у подножия соседней горы. Его названия она не запомнила, просто добралась до стоянки автомобилей напрокат и, авторизовавшись под именем владельца украденной карточки, арендовала один. Когда она доехала до того места, где дорога проходила ближе всего к перевалу, то удалила запись о поездке из бортового компьютера и велела автомобилю ехать обратно на стоянку. Карточка отправилась в ближайшие кусты, а она сама — наверх по склону.

Этот безумный день скоро должен был закончиться, ночевать придётся в лесу. Она была смелой, но всё равно всякий раз вздрагивала, заслышав издалека случайный шум. Ей казалось, что это обязательно должна быть погоня за ней, что её хитрости давно раскрыты, а с ближайшей базы поднимаются вертолёты, чтобы отправиться на поиски. Что с ней сделают за то, что она не повиновалась приказу Гван-Ло и не зарегистрировалась как полукровка? Приказ вышел только вчера, может, кто-то и не успел понять, что пора спасаться бегством, а кто-то не догадался, что беглецов нужно ловить.

После Пира она надеялась отсидеться — не вышло. Глупо было скрываться от знакомых, поэтому она переехала, разом оборвав все контакты. Те, кого она знала, очень быстро разделились на порабощённых и поработителей, она же не хотела быть ни тем, ни другим. Возможно, это стоило назвать трусостью. Сейчас она собиралась выжить.

Как хорошо, что система идентификации граждан автоматически перестаёт показывать родственные отношения между родителями и детьми, как только те получат документ о совершеннолетии. Если её поймают, пострадает только она. Если удастся спуститься на ту сторону гор, то можно считать, что ей повезло. Заброшенные города арзаков никто не проверял, главное — уйти поглубже на заброшенные территории. Если повезёт, найти своих. Не одна же она догадалась бежать, явно были и те, кто успел спрятаться во время Пира.

До перевала оставалась половина пути, и она присела отдохнуть. Вытащила из рюкзака ополовиненную бутылку воды, и сделала глоток. Когда эта вода кончится, пить придётся неочищенную, из природных источников.

Чтобы чем-то себя занять на время отдыха, она перебрала свои нехитрые запасы. Несколько пачек энергетических таблеток, упаковка шприцев с обезболивающим, бинты, антисептик, фонарь, нож, лучевой пистолет, толстые пачки семян, сваленные как придётся — их она швыряла не глядя. Всё, что пришло в голову, пока она в панике металась по дому под звуки ещё не закончившейся радиопередачи, где голос диктора во второй раз зачитывал указание Верховного.

"Особый статус полукровок и лиц, приравненных к ним", — это звучало пафосно и даже высокопарно. Неискушённому слушателю могло показаться, что речь идёт о привилегиях, но она следила за мыслью Гван-Ло ещё с того момента, когда он впервые опубликовал свой исторический обзор, и слишком хорошо понимала, к чему всё может прийти. Самая безумная мысль завтра могла стать реальностью. Её соплеменники, и те, и другие, перестали быть собой, и она надеялась переждать это безумие, пока оно не кончится.

Сражаться было глупо, она трезво оценивала свои силы и знала, на что способна. Тренированная, образованная, упрямая женщина средних лет — она была бы идеальной гражданкой нового государства, если бы не выдающая её внешность. Весь этот день она держала волосы убранными под косынку, не снимала тёмные очки и старалась показаться выше и крепче, чем была на самом деле. Такой не поздоровилось бы, если бы на неё посмотрели повнимательнее те патрульные два города назад.

Она уложила вещи аккуратнее, и рюкзак оказался наполовину пустым. Самым драгоценным были семена. Кто бы знал, что пригодится её увлечение. Началось всё с невинных грядок с цветами, а в тот год, когда осталась совсем одна, она, как безумная, перешла на плодовые. Растения оплетали заборы соседей, заполняли теплицу, жались к фундаменту дома. Она удобряла, поливала, подкармливала, раздавала плоды друзьям и соседям, раздавала снова, падала на постель, не помня себя от усталости, и наконец очнулась, глядя из окна на ряды пустых грядок, которые укрывал первый снег.

Баллы на её карточке ушли в минус — она потратила всё на удобрения и теплицы, но благодаря своему труду она так устала, что не чувствовала боли. Теперь этот опыт поможет ей снова. Она будет работать, она справится со всем, даже одна и в глуши, она будет выращивать овощи и не умрёт с голоду, а ещё придётся научиться охотиться и разобраться, как не стать добычей самой... Этот план был почти невыполним.

Последней она проверила цепочку на шее. На цепочке висел медальон и прозрачный наглухо запаянный футлярчик. Она повертела его, глядя, как пересыпается в нём прах человека, которого она любила и от которого не ушла даже тогда, когда в нём почти ничего не осталось ничего от того молодого мужчины, который, волнуясь, подавал ей бокал с водой.

Затем открыла медальон — так она делала каждый вечер на протяжении нескольких лет с тех пор, как заказала его. Медальон осветился изнутри подсветкой по краю, что было весьма кстати в сгущающихся сумерках, и она снова всмотрелась в лица возлюбленного и сына.

Через некоторое время она закрыла медальон, убрала под рубашку и поднялась.

Похоже, бегство — это семейный способ решения проблем.