Что стало со мною (джен)

Озеро застыло. Поверхность казалась гладкой, замерла, будто скованная льдом, и по темной воде было невозможно понять, как далеко дно. Гарри осторожно греб, вглядываясь вдаль, щурил глаза, но рассмотреть что-то в зеленоватом тумане над водяной гладью не мог. Он не знал даже, плывет ли в нужном направлении. Сердце звало туда, вперед, но он сам не понимал, куда и зачем отправился. У него была цель... спасти — освободить? — кого-то, и Гарри не мог развернуться и вернуться обратно — да и куда? Берег остался позади и казался так же недостижим. Оставалось только двигаться дальше, в неизвестность, пытаясь отыскать хоть малейший знак, что он на верном пути.

Он плыл уже долго, и руки устали, он не представлял, как магией заставить двигаться лодку вперед, и только и продолжал грести. Весла со всхлипом выныривали из воды и погружались обратно, и этот мерный звук успокаивал, но сердце все равно колотилось неровно, и всего его сковывал липкий страх. Ожидание неизвестного было хуже всего, Гарри чувствовал себя беспомощным, чужим, ему нельзя было здесь находиться, никто не поможет ему, если...

Издали стали доноситься мягкие, сладкие звуки — песня? Ему казалось, что слышен голос, но он не мог разобрать слов; однако от осознания, что у его пути появилась конечная точка, становилось спокойнее. Он начал прислушиваться. Туман не отошел и только сгустился, потемнело, но Гарри был почти уверен, что видит далеко-далеко золотистое мерцание, вспышки волшебства, которые придавали ему сил. Звук низко разносился по всей пещере, долетало запоздалое эхо, и все слова — а это точно были слова, он слышал, он верил, что слышит человеческий голос — сливались воедино, в полотно из звуков, смысл которых ускользал.

Гарри напрягся, приналег на весла. Хотелось скорее попасть туда, передохнуть, заговорить, увидеть наконец другое живое существо. Он был не один в этой тьме. Он стремился вперед: неведомая песня не давала покоя. Прежняя цель, непонятная и бессмысленная, отошла на второй план. Его вдруг охватила тоска, которую он не мог понять, сердце сжимало, и в горле жгли слезы. Мелодия вызвала отголосок в памяти, связала его бесцельное плаванье с какой-то давней историей, но он не мог... вспомнить... Гарри протянул руку, сам не зная, чего пытается коснуться, но тут же снова ухватил весло. Всплеск. Слова становились все отчетливее, и вдруг из тумана выплыла справа темная тень, уходившая вверх, — берег, земля, скала; Гарри задрал голову и почти различил фигуру на краю обрыва. Что-то блестело в руках у неизвестной певуньи, и ее голос манил к себе. Гарри торопливо нащупал в кармане волшебную палочку, и зажегшийся на ее конце огонек осветил скалу. Из темноты выплыло лицо — знакомое, родное: Гермиона пела, закрыв глаза, по щекам текли слезы, и от одного ее облика Гарри стало больно. Он привстал в лодке, но ни дотянуться, ни подняться в воздух не мог. Лодка ускорилась, хотя он перестал грести, а Гарри только беспомощно провожал взглядом скалу. Он схватился за весла и попытался вернуться назад, ему нужно было туда, наверх, к Гермионе, вызволить ее из этой одинокой темноты, — но все было бесполезно. Лодку подхватило течение и понесло — стремительно, неровно, вода запенилась. Он кинул еще один взгляд назад, открыл рот, пытаясь позвать Гермиону по имени, но не смог вымолвить ни слова — и вдруг услышал страшный скрежет и хруст дерева, а обернувшись — увидел: из-под воды выросла еще одна скала, близко, слишком близко. Гарри попытался нырнуть за борт, но пошатнулся и не удержался на ногах и...

...Проснулся, выбрасывая вперед руку скатился с постели и резко поднялся на ноги. Голова кружилась, и сердце колотилось в груди.

— Гарри?

Раздался шорох, и в темноте вдруг появился блеск. В свете волшебной палочки Гермиона смотрела на него — взволнованно, с тревогой. Гарри подался к ней и замер — вдруг это все еще сон и она снова сирена? — но не мог не доверять ей, всегда доверял, и потому бросился вперед, обнимая.

Гермиона неловко обхватила его руками, в одной зажав палочку.

— Гарри? — повторила она обеспокоенно. — Снова кошмар?

— Про пещеру Риддла, — сказал он хриплым голосом. Кашлянул, потер лицо — оно было мокрым от слез. — Извини, что разбудил, Гермиона.

Она повернула голову и поцеловала его в щеку.

— Ложись.

Он лег, не сводя с Гермионы глаз. Она улыбнулась, взяла его за руку и переплела их пальцы. Гарри сделал медленный вдох, закрывая глаза.

— Расскажи мне что-нибудь...

Гермиона чуть сильнее сжала его руку.

И запела.