Бессилие (джен)

Башни Хогвартса осветило показавшееся из-за горизонта солнце. Тени стали резче, а лица двух противников, замерших на площадке, осветило с одной стороны, вторую оставив в тени, превратив в подобие масок. Их разделяло несколько футов развороченного камня, соединяла широкая нить заклинаний, их глаза одинаково яростно щурились, пряча за полуприкрытыми веками узкий змеиный зрачок.

Они были почти неподвижны, только схлестнувшиеся жгуты заклятий пульсировали и горели, разбрасывая в стороны искры, и палочки дрожали, вырываясь из рук. Алая, ярче солнца, нить набухла, разрастаясь, подбираясь все ближе к белой шишковатой палочке, которая будто нехотя выплевывала слабеющий зеленый луч.

Волдеморт знал, что проиграл. Он понял это не когда перестала слушаться палочка, не когда ослепительный алый росчерк полетел навстречу, — а едва увидев глаза чудом воскресшего Поттера.

Взгляд мальчишки стал острым, неподвижным, он сосредоточил всего себя на противнике, забыл про остальное. Он больше не боялся и не оглядывался на друзей, даже когда слышал позади их крики.

Когда алый луч добрался до Старшей палочки, Волдеморт уже был готов. Он ждал, когда смертельное заклятье обернется против него, но Поттер не дал этому случиться. Старшая палочка еще не закончила свой полет, когда Волдеморта снесло воздушной волной, вжало в каменную крошку пола, расцарапало лицо и руки.

— Не убивать, его ждет суд! — услышал он отчетливый приказ перед тем, как провалиться в темноту.

* * *

Азкабан мало изменился с тех пор, как Волдеморт был здесь в последний раз. Правда, тогда расстановка сил была совершенно иной, но черной крепости посреди моря было безразлично, кто копошился внутри — Темный Лорд или жалкий узник, прикованный цепями к сырой стене.

Дементоров здесь не было уже давно, да и не боялся Волдеморт этих тварей, но за прошедшие столетия изъеденные морем камни впитали в себя предсмертный шепот стольких, что теперь в стражах не было нужды — крепость держала своих узников крепче цепей и замков.

Волдеморт повернул затекшую кисть, и ржавый наручник проскрипел по кольцу. Влажная, холодная мантия прилипла к спине, многочисленные порезы и синяки нещадно саднили, а голова при малейшем движении взрывалась болью. Волдеморт с шумом выдохнул, пытаясь сесть поудобнее, чтобы не касаться спиной холодной стены, но длины цепи не хватало, чтобы развернуться на узкой кровати. В камере помимо грубого тюфяка, который был постелен поверх криво сколоченного деревянного каркаса, было лишь узкое, забранное решеткой окно и массивный железный стул. На каменный пол не кинули даже соломы, и Волдеморт чувствовал невыносимый холод, исходящий от него.

Он не знал, сколько уже находился здесь — день, три, неделю? Его тело мало нуждалось в пище и воде, еще меньше — в отдыхе, он мог бодрствовать сутками, не испытывая усталости. Но холод… он сводил с ума. Темный Лорд не мог заболеть, но все его члены свело болезненной судорогой, и с каждой минутой дрожь усиливалась, скручивая тело в тугой жгут. Его трясло так сильно, что даже будь у него палочка, он не смог бы вычертить ей нужный символ.

Дверь открылась внезапно и совершенно бесшумно. Волдеморт вздрогнул, когда услышал резкий щелчок замка, и в камере снова наступила тишина. Но теперь по эту сторону двери остались двое — он сам, и тот, кто притворялся Гарри Поттером.

Он как всегда выглядел как грязный маггл: растрепанные волосы, растянутая красная футболка, джинсы, кроссовки. Выбивались только две вещи — то, что в руках он держал Старшую палочку, и то, каким стеклянным, мертвым был его взгляд. Неподвижный и страшный на мальчишеском лице.

Он мимолетно осмотрел камеру и сразу же повернулся к Волдеморту. Не отрывая от него глаз, подошел к стулу и сел практически вплотную, так, чтобы касаться коленями. Волдеморт ждал от него слов. Сам не знал, каких именно, но слов о нем самом, о войне, о пророчестве. Да будь все проклято, Волдеморт был уверен, что прежний Поттер произнес бы перед поверженным врагом целую речь. Но этот… странный незнакомец сидел молча, неподвижно, не отрывая пустого и тяжелого взгляда от его лица. Глаза в глаза. Разум в разум.

Темный Лорд отвернулся, уводя взгляд от мутных зеленых глаз, и в лицо тут же впились сильные, грубые пальцы. Больно давя на кадык запястьем, Поттер сжал его челюсть и заставил повернуться обратно к себе. Волдеморт резко мотнул головой в попытке сбросить руку мальчишки, но тут же зашипел от боли — его схватили за голову и с такой силой ударили затылком о каменную стену, что он почувствовал, как по шее вниз потекла струйка крови.

— Ты скучал по мне? — с мягкой, безжизненной улыбкой спросил Поттер, все также с силой впиваясь пальцами в его челюсть. И тут же ответил сам себе: — Нет, конечно нет. Ты даже не знал. Ты ничего не знал. Такой же, да, точно такой же, как она — просто бросил, ушел… исчез.

— Кто ты? — с трудом прохрипел Волдеморт. — Ты не Поттер.

Мальчишка в ответ рассмеялся — звонко и весело, не моргая, не отрывая от него застывших глаз. И тут же, как сменилась колдография, — его лицо замерло, с полуоткрытыми губами, с блестящей полоской зубов, в незаконченном движении мышц, в незавершенной эмоции.

— Я не Поттер? Поттер… или нет? Или все вместе? — он в неестественном движении наклонил голову вбок, открывая нежную кожу шеи, лихорадочно пульсирующую венку. — А ты? Ты не Поттер? Или ты тоже Поттер? Где он у тебя?

Волдеморт немо уставился на то, как кривился лицо мальчишки, будто рябью по воде пробегают эмоции, затрагивая порой только половину лица. Кем бы ни был этот человек, он был безумен. А находиться во власти сумасшедшего вдвойне опасно. До этого Волдеморт был практически уверен в том, что сможет сбежать — он не в первый раз убегал от смерти, но сейчас все стало куда сложнее.

— Ты не Поттер и тебе нет нужды держать меня здесь, — вкрадчиво начал Волдеморт. Мальчишка тут же замолчал. — Если ты отпустишь меня, я тебя награжу. Ты станешь моей правой рукой. Я введу тебя в Ближний круг…

— Я уже был к тебе ближе, чем кто-либо другой, — перебил его Поттер. Теперь лицо его снова стало неживым, маской куклы. — И ты бросил меня, оставил в одиночестве. Ты можешь предать любого, даже себя самого, — он нервно дернул уголком рта, — особенно себя самого. Сколько их было — семь? Кем нужно быть, чтобы предать себя столько раз?

— О чем ты, мальчишка? — презрительно скривился Волдеморт, хотя внутри все смерзлось в ледяной комок — он начал понимать. — Я никогда не предавал себя, это глупо.

— Тебе не обмануть меня, — тот, кто притворялся Поттером, подался ближе, поднес к обнажившейся коже запястья палочку, продолжил едва слышно: — Я знаю все твои тайны, все страхи, все гнилое нутро. До единой мелочи.

Он сильнее надавил палочкой на бледную кожу, и та разошлась, вниз потекли теплые струйки. Поттер жадно подался вперед, следя за тем, как пропитывает кровь темную мантию, провел палочкой еще ниже, и кожа под белым кончиком лопалась и повисала рваными лоскутами.

Волдеморт до судороги стиснул зубы, рванулся вперед, но тут же почувствовал, что тело больше не слушается. Мальчишка будто не обратил внимания на это — он неторопливо разорвал мантию и рубашку, оставил болтаться обрывки на плечах и склонился над худым безволосым торсом.

— Стой! Зачем тебе это? — не выдержал Волдеморт. Он тяжело дышал, пот стекал по шее, разрезанная рука онемела и перестала слушаться. — Мы вдвоем смогли бы достичь чего угодно!

Поттер замер на середине движения, застыл с устремленным в одну точку взглядом. Потом его плечи мелко задрожали, и Волдеморт услышал хриплый надрывный смех. Мальчишка упал обратно на стул и, подняв на него смеющиеся глаза, ласково ответил:

— Теперь ты мне не нужен. Теперь у меня есть все. Понимаешь, все! — крикнул он, подняв к потолку руки, и эхо отразилось от каменных стен. Поттер нервно повел плечом, с силой прикусил косточку на большом пальце и снова рассмеялся. — Меня все любят. Ты не можешь себе представить, как это приятно. Теперь я молод и здоров, мне доверяют первые лица государства. Я чертов победитель Волдеморта и могу творить что вздумается. Достаточно щелкнуть пальцем, и мне в зубах принесут все, что я хочу. Как думаешь, много усилий мне понадобится, чтобы стать Министром?

— Они догадаются, что ты не Поттер, — тихо ответил Волдеморт, понимая, в насколько невыгодную ситуацию попал. — Ты ошибешься, и тебя кинут в соседнюю со мной камеру. Ты не сможешь притворяться вечно.

— Я так не думаю, — осклабился мальчишка и снова поднес палочку к его голой груди. Вниз потекли струйки крови. — У меня было много-много времени, чтобы узнать Поттера. Хотя знаешь, — шепотом сказал он, будто раскрывая тайну, — первые несколько лет было очень страшно. Темно и тихо. Я был один, бестелесный, безгласый, в абсолютной темноте и тишине. Сперва я не знал, что произошло, но у меня было очень много времени, и я все понял. И тогда же я понял, что ты не придешь, не заберешь меня из темноты.

Мальчишка шипел на грани слышимости, выводя кровавые полосы и завитки на его груди, плечах, шее, не отрывая взгляд от красных разводов, что палочка оставляла на коже.

— Я звал тебя… раз за разом, я беззвучно кричал и не слышал себя самого, — его глаза затуманились, голос срывался. — Я охрип бы, если у меня было горло. Если бы у меня было тело, я бы попытался убить себя, но не было даже этого. Ты думаешь, что самое страшное, что может с тобой случиться — это смерть, — мальчишка посмотрел на него пустыми стеклянными глазами, — но это не так. Самое страшное — это абсолютное бессилие.

Волдеморт резко выдохнул сквозь стиснутые зубы. От боли и от осознания произошедшего его мутило, кровь стучала в висках, к горлу подкатывал склизкий комок.

Тот, кто притворялся Поттером смотрел на него еще несколько минут, жадно наблюдая за агонией, а потом резким движением вонзил палочку в живот. Она пропорола кожу и внутренности и уперлась в позвонки.

Волдеморт надрывно закричал, попытался освободиться, вынуть из себя деревяшку, которая вдруг стала тверже и острее металла, но не смог пошевелиться, не смог лишний раз вздохнуть, ему оставалось только кричать и захлебываться кровью. Мальчишка подался ближе, пропустил скользкую от крови палочку между пальцев и с лихорадочным блеском в глазах толкнулся ими вглубь, раздвигая и разрывая мышцы, пробираясь в самое нутро.

Почувствовав сквозь невыносимую боль, как копошатся, обхватывают и раздвигают внутренности чужие пальцы, Волдеморт с задушенным хрипом потерял сознание.

* * *

Очнувшись на холодной постели, он долго не мог прийти в себя. Тело не болело, но по-прежнему не слушалось, плохо слушались и мысли, скользя и перетекая друг в друга, было сложно сосредоточиться. Глаза не открывались, но он почувствовал влажный холод и жесткий топчан под спиной и понял, что остался в той же камере, но теперь лежит на кровати и больше не скован цепями. Про себя он удивился тому, что до сих пор жив, и вздрогнул, когда услышал над ухом шепот:

— Ну вот и все. Посмотри на меня.

Волдеморт с усилием приоткрыл веки и смог немного приподнять голову, чтобы увидеть свое обнаженное, совершенно целое тело и того, кто притворялся Поттером. Мальчишка расслабленно сидел на жестком массивном стуле и любовно, осторожно протирал чистой тряпицей белую шишковатую палочку. На Волдеморта он больше не смотрел, будто разом потеряв к нему интерес.

— Чего ты добиваешься? — прохрипел Темный Лорд, чувствуя горечь во рту. — Зачем ты меня вылечил?

— Знаешь, — перебил его мальчишка, — я покрываюсь мурашками всякий раз, когда думаю о том, что тебя ждет. Мне это знакомо, но ты… тебе будет очень страшно. Как жаль, что я не смогу увидеть твой страх, ведь пока ты будешь гнить здесь, я буду там — за стенами, далеко, наслаждаться всем, что я заслужил за годы страданий.

— Ты знаешь меня — я выберусь и уничтожу тебя несмотря ни на что.

— Нет, ты не сможешь, — ласково улыбнулся мальчишка и аккуратно провел кончиком палочки от бедра к плечу, — я потратил много времени, перерыл сотни маггловских книжек, но придумал для тебя особое заклинание. Твое измененное тело может выдержать многое, очень многое, ему недостаточно просто остаться без пищи. Поэтому я остановил все процессы регенерации в твоем организме. Твои клетки перестали делиться, ты медленно сгниешь изнутри, при этом оставаясь полностью в сознании, — мальчишка радостно рассмеялся и погладил кончиком палочки обнаженную ключицу. Добавил со вздохом: — И знаешь, самое чудесное в этом то, что твой жалкий огрызок души теперь навечно привязан к этому гниющему куску плоти. Даже когда в этой запертой камере останутся одни кости, ты все еще будешь здесь, будешь, как я когда-то — абсолютно беспомощным.

Тот, кто притворялся Поттером, запер заклинанием тяжелую дверь камеры, не обращая внимания на исступленные крики, долетающие даже сквозь металл, и, приветливо помахав рукой страже, направился к выходу. Нужно было торопиться — за воротами его ждала целая жизнь.