Контракт на дракона (джен)

Городок был самый обычный. Крепостные стены, после недавней войны толком не починенные — башню справа от ворот латали явно наспех, и кладка было препаршивой. Подъёмный мост, опять же... Он покачал головой — городские власти явно будут пытаться сбить цену.

Игра, старая, как мир: сначала слать с перепуганными гонцами приглашения с витиеватыми восхвалениями, уверяя в совершеннейшем почтении, а по прибытии рыцаря в город мигом сменить мину на снисходительно-пренебрежительную. Мол, а куда ты денешься, светлый рыцарь? Раз собрался и приехал, значит, нуждаешься в звонкой монете.

— И ведь не постесняются содрать полноценную пошлину за въезд в город, — рыцарь покачал головой. — Или нет? Может, сразу представиться?

Стража у ворот, однако, дело своё знала хорошо: медяк — с пешего, серебрушка — с конного. И никакие письма и приглашения от магистрата их не впечатляли.

— Наше дело маленькое, — буркнул прихрамывающий на правую ногу усач, бывший старшим в страже, — со всех при въезде плату брать. А кого сюда звали и зачем — про то пусть голова у бургомистра болит.

Рыцарь вздохнул ещё раз и покорно расплатился, вытряхнув последние монеты из голенища сапога.

«М-да, если и искать в окрестностях жадного и спесивого дракона, то найти его можно, не выходя за городскую черту», — подумал он, а вслух произнёс:

— А что, служивые, кто проводит меня до бургомистра?

— А до дракона тебе провожатого не дать? — насмешливо прищурился усач, — езжай себе прямо, до площади и доедешь, а уж Ратушу всяко увидишь. Провожатого ему.

Рыцарь недобро прищурился — и неожиданно для стражников соскользнул с усталого коня и повёл его в поводу в указанном направлении.

— Дядько Виллем, — спросил усача второй стражник, совсем молодой парнишка, — а чего ты ему провожатого не дал? Я бы сбегал...

— Цыть ты, — усмехнулся старший, — бегальщик. Тебя на пост поставили — вот и стой. А коли гость наш бургомистра в Ратуше не сыщет, так и дракона точно не найдёт. Оно нам надо — задаток зря платить? Деньги-то в городе не лишние.

* * *

Дорога поднималась в гору.

Рыцарь шёл — и привычно подмечал мелочи: отсутствие собачьего лая из подворотен, обязательное сопровождение слугами женщин, спешащих в лавку, не поднимая глаз, неприметное состояние насторожённости и уныния во взглядах людей. Городские улицы были достаточно чистыми — видимо, бургомистр в городе был не самый плохой.

Через некоторое время улица привела его на центральную площадь с храмом Единого и Ратушей, украшенной — кто бы мог подумать! — исправно отмечающими время часами.

Рыцарь с сожалением посмотрел на торговые ряды, откуда пахло горячими пирожками, и, привязав коня у общественной коновязи, вошёл в здание магистрата.

— Бертран, — коротко представился он, протягивая бургомистру грамоту Гильдии.

Бургомистр неожиданно оказался худым мужиком с лицом типичного крестьянина — неожиданно тем, что письмо, полученное рыцарем, было написано довольно витиеватым языком с цветистыми оборотами. Конечно, можно было этот парадокс списать на ушлого писаря, поднаторевшего в составлении официальных бумаг, но интуиция рыцаря буквально вопила: здесь что-то нечисто.

— Значит, вы странствующий рыцарь? — уточнил бургомистр, шелестя бумагами. — Обет исполняете или как? С чудищами-то встречаться доводилось?

— Доводилось, — угрюмо сказал Бертран. Шрам на левом боку, в юности оставленный драконьим огнем (слава Единому, слабым, выпущенным на последнем издыхании), неприятно заныл.

— Ну, тогда всё проще, — бургомистр вздохнул с явным облегчением. — Дракон у нас объявился, будь он проклят. Сначала осторожничал, тварь, овцы по окрестным деревням пропадать стали, так на волков грешили — их после войны поразвелось. А пару месяцев назад пастухи его и заметили — когда отбившуюся от стада корову искали. Искали корову, нашли дракона.

— Понятно, — кивнул рыцарь. Драконы обычно так и поступали — потихоньку таскали скот, пока их не замечали люди. И тогда против обнаглевших ящеров выставляли рыцарей-драконоборцев.

— Мужики местные ему угощение припасли, — бургомистр печально вздохнул, — овечью тушу с отравой да ведро браги на волчеягоднике, так он, тварь хитрющая, даже не притронулся — а сразу огнём по угощению пальнул.

— Если бы всё решалось так просто, — Бертран слегка усмехнулся, — в моих услугах и надобности-то бы не было. Знай трави себе чудищ да в ус не дуй. Единственная головная боль — тушу закапывать долго.

Бургомистр крякнул и с досадой покрутил ус.

— Правда ваша, — проворчал он, отчего-то пряча глаза. — Что греха таить, коли не нужда страшная, не пустили бы вас в город, клянусь Единым.

— Что так? — брови рыцаря полезли вверх. — В храм, значит, можно, а в город не моги? И какая же, скажите на милость, от меня одного опасность городу?

— Времена сейчас неспокойные, сэр рыцарь, и порой не знаешь заранее, на кого вот так нарвёшься. А вдруг вы… — бургомистр вскинул взгляд, и такая лютая злоба мелькнула в нём, что рыцарь невольно отшатнулся. — Но что там говорить, что случилось, то случилось, — вновь вернулся он к спокойно-деловитому тону. — Дракон — вон он, в наличии, во плоти и крови, и требуется изничтожить его. Давайте ближе к делу.

— К делу так к делу, — пожал плечами Бертран, всё ещё пребывая в лёгкой оторопи от неожиданных перепадов настроения бургомистра. — Уместно ли мне будет осведомиться о вознаграждении?

— Вполне, — оживился бургомистр, как будто только и ждал этой реплики. — Расплатимся честь по чести, не обидим. Золота, извините, в городе нет — поиздержались на содержание воинское, а в серебре недостатка не будет. — И опять неуловимо вильнул взглядом.

— Задаток, — спокойно напомнил Бертран. Бургомистр неохотно полез за серебром, а потом с тяжкими вздохами оформил контракт — со стандартным задатком, обязательством выплатить остальное по возвращении либо рыцарю, либо — буде дракон его одолеет — в Гильдию.

Обстоятельно расспросив вызванных бургомистром пастухов, что первыми свели знакомство с драконом, но, по счастливому случаю, не столь тесное, как хотелось бы оголодавшему ящеру, а также договорившись о постое, ночлеге и месте на конюшне, рыцарь с достоинством откланялся и отправился устраиваться.

Бросив седельные сумки в отведённом ему помещении, он спустился, чтобы расседлать и вычистить коня. За этим медитативным занятием он не переставал размышлять о странном поведении бургомистра. Если пастухи искренне были рады появлению рыцаря — очень уж жаль было кормилиц-коровёнок, то взгляды встретившихся в доме слуг были весьма похожи: одновременно любопытные и жалостливые — а ведь в охоте на драконов ничего уж сверхъестественного не было. Да, нелегко, да, рискованно, но в большинстве случаев не смертельно и даже не особо травматично.

Бертран вспомнил, как искусно сочетал показную щедрость с явным смущением бургомистр, и вдруг отчётливо понял: никто ему платить не собирается. Не обмануть, нет, просто бургомистр почему-то уверен, что встречи с драконом он не переживёт. Но что не так, что?

* * *

Дракона видели в предгорьях — туда наутро и отправился рыцарь, выслушав путаные объяснения пастухов, которые толком объяснить ничего не могли, кроме того, что дракон был страсть какой огромный и улетел в сторону гор.

«Дивно было бы, если бы он улетел в другую сторону», — хмыкнул про себя рыцарь. Любовь этих тварей к горам была общеизвестна.

Дружелюбно пригревало солнце, тропа к дальним пастбищам вилась отчётливой змейкой, желудок блаженствовал, переваривая обильный завтрак, туго набитые седельные сумы с припасами болтались по бокам коня, и Бертран понемногу приходил в весьма благодушное настроение. От вечерних сомнений не осталось и следа.

Миновав стадо мерно жующих коров и подмигнув открывшему рот чумазому пастушонку, рыцарь проследовал уже по бездорожью, постепенно забираясь всё выше и выше — горы приближались.

Под ногами коня начали попадаться кости, ветром принесло тяжёлый запах — застарелый, но до сих пор явно ощутимый. Логово дракона было где-то неподалёку. Умный конь негромко заржал и остановился. Рыцарь одобрительно кивнул: торопиться не следовало.

— Что-то тут не так, — озадаченно произнёс он, — Единым клянусь, что дракон тут не появлялся пару месяцев. Не мог же он логово сменить?

Конь всхрапнул.

— Надо окрестности обшарить, — решил Бертран. — Ну бургомистр, ну собака! Так и думал, что какая-нибудь тут пакость.

Спешившись и ведя коня в поводу, он стал ловко пробираться сквозь невысокий кустарник к каменистому уступу, раскрошенным белым зубом торчащему из склона.

Подобрался к нему вплотную, что-то прикинул в уме и, взлетев в седло, вмиг очутился стоймя на спине коня, а оттуда перепрыгнул на уступ. Подтянулся — и вылез на небольшую площадку. Конь же на такой неожиданный трюк отреагировал философски: фыркнул и стукнул левым передним копытом.

Бертран неторопливо рассматривал открывшуюся ему картину.

— Ну глянь, какой обзор, — призвал он коня в свидетели. — И лес, и степь отсюда видны как на ладони. Выгнали стадо пастись — лети и выбирай себе завтрак. Что же могло спугнуть дракона, а?

Конь отвернулся.

— Вот и я не пойму, — вздохнул рыцарь и повернулся к горам.

Слева склон был достаточно ровным и открытым, ни единого тёмного пятна, похожего на пещеру, не наблюдалось. А вот по правую руку горы бугрились огромными валунами, перемежаясь известняковыми выходами. Там могли остаться незамеченными хоть с десяток драконов. Пока поближе не подберёшься — не увидишь.

— Вот туда мы и пойдём, — обрадовал своего верного спутника рыцарь. — Умный в гору не пойдёт, верно?

Конь фыркнул, намекая, что умных тут — только он сам.

На то, чтобы обшарить правый склон, потребовалось не полдня, как самонадеянно решил Бертран, а гораздо больше времени, и заночевать пришлось тут же, в горах.

* * *

Неподвижно стоявший конь насторожённо повёл ушами, прислушиваясь.

Казалось, секунду назад погружённый в расслабленную полудрёму, Бертран одним слитным движением очутился на ногах. Отошёл на несколько шагов от разведённого в ямке костерка и замер, на пару с конём вслушиваясь в ночные звуки: лёгкое потрескивание остывающих камней, тихий посвист ветерка, шевелящего растительность, да редкий крик какой-то заполошной птицы.

— Вроде спокойно всё, — повернулся он к костру. — Не померещилось тебе?

Конь упрямо мотнул головой и вытянул морду. Рыцарь напряг слух и на пределе слышимости уловил слабый звук осыпающихся камешков. Да, кто-то действительно бродил в темноте по склону.

— Посмотрим, — тихо пробормотал Бертран, косясь на свой амулет. Тот, заговоренный против нежити, не светился. Стало быть, тот, кто бродил во тьме, был живым — зверем или человеком.

Через несколько минут томительного ожидания Бертрану до чёртиков надоело стоять, вглядываясь в темноту. Он решительно подошёл к самому краю освещённого огнём участка и сердито прокричал:

— Эй, хватит прятаться! Выходи на свет!

Ему никто не ответил — там, в темноте, кажется, даже дышать перестали.

— Явно не зверь, тот бы, наоборот, шуганулся, — крякнул Бертран и, уперев руки в бока, наудачу позвал: — Да вижу я тебя, подойди, не бойся.

О, чудо: между двух громадных валунов появился смутный силуэт, тем не менее, контрастирующий с белыми камнями, и стал медленно и неуверенно приближаться.

Конь переступил с ноги на ногу и неслышно подошёл сзади к Бертрану. Они переглянулись.

Кого угодно ожидал увидеть рыцарь — бродягу, коих после войны опять развелось по всем землям, странствующего менестреля — этих могло и в драконье логово занести, пастуха, ищущего отбившихся от отары овец, да хоть лихого человека — но не мальчишку от силы двенадцати зим от роду.

Да ещё...

— Ты руку, что ли, сломал, малец? — спросил он. — Так какого же беса ты ночью по горам шатаешься?

— Не сломал, — неожиданно хрипло буркнул мальчишка, диковато сверкнув глазами, — ранили меня.

— Ранили? — изумился Бертран. — Да кто же на такого мелкого руку-то поднял? У тебя-то и взять, поди, нечего.

Мальчишка не отвечал. Мало того, теперь он неотрывно смотрел вовсе не на рыцаря, а в сторону костра. Рыцарь проследил за направлением его взгляда и мысленно отвесил себе подзатыльник. Возле огня на камнях лежали остатки лепёшки.

— Ты же голодный, а я тебе тут допрос чиню, — Бертран метнулся к сумкам, торопливо доставая ещё лепёшку, сыр, полоски вяленого мяса. — Иди сюда, парень, садись и угощайся.

Мальчишка неуверенно приблизился, сел... и жадно набросился на еду.

— Да ешь ты спокойно, никто не отнимет, — вздохнул рыцарь.

Мальчишка молча зыркнул на него из-под спутанных грязных волос, упавших на лицо, и, ничего не отвечая, продолжил есть. Бертран вспомнил самого себя в этом возрасте и внимательно взглянул на непрошеного гостя. Добротная одежда (явно не из простого сословия мальчишка!) была уже основательно заношена и выпачкана грязью — следами ночёвок на сырой земле, крепкие сапожки — не напоказ шитые, а чтоб вволю побегать — со сбитыми каблуками, в свежих царапинах...

— Родню разбойники убили? — невесело спросил он. — Или в войну осиротел?

Мальчишка вздрогнул.

— Да, — с глухой ненавистью выдохнул он. — Осиротел.

— Один, значит. Ну, так и я один, и по той же причине. Всю деревню мою вырезали. Я в ту пору при Гильдии учился, вот и уцелел. Думаю, и тебя туда пристроить можно будет. Пойдёшь со мной? С нами, — поправился Бертран, извиняюще взглянув на коня.

— Зачем? — ощетинился мальчишка. — Вам это зачем?

— Как зачем? Пропадёшь ты здесь один, глупый. Пищу сам себе добывать не умеешь? Не умеешь ведь? Ремесло какое знаешь? Полагаю, что нет. Да к тому же опасно в горах. Дракон здесь где-то обитает, а ты ему, малец, на один зуб. Так-то вот.

— Пропаду, так вам-то что?

Доверием к ближним, равно как и дальним, мальчишка явно не отличался. Бертран насмотрелся за войну на таких зверёнышей, в которых превращались осиротевшие дети, и сейчас только вздохнул.

— Говорю же — сам таким был. Поел? Руку покажи — если ранили, надо посмотреть, как заживает. А то грязь попадёт — а там и до огневицы недалеко.

Мальчишка недовольно засопел, но подчинился. Морщась, оголил руку и показал сквозную рану. Бертран в изумлении поднял брови — рана была явно от арбалетного болта, уж глаз-то у него был намётанный. Вот только был этот болт не толще вязальной спицы. Это где ж такие делают? И, главное, зачем?

«Непрост ты, парень, ох, непрост, — подумал он. — Чтобы на сопливого пацана металлический болт тратить да время на перезарядку, если для него и удара ножа будет достаточно. Да и на слова о драконе никак не отреагировал — ни страха, ни щенячьих восторгов...»

Но вслух ничего не сказал и, осмотрев рану на предмет попавшего мусора, достал из сумки горшочек с лечебной мазью да чистую тряпицу, а затем обработал и сноровисто наложил повязку.

— Давно ранили? — спросил он.

— На днях, — буркнул мальчишка. Процедуру перевязки он перенёс, не поморщившись. — Спасибо.

— На здоровье, — ответил Бертран и протянул мальчишке свернутое в тугой рулон старое шерстяное одеяло. — Устраивайся на ночлег.

Мальчишка вскинул на него глаза — и на мгновение рыцарю показалось, что зрачки у того вертикальные, как у змеи. Но, приглядевшись, рыцарь решил, что в неверных отблесках костра можно и не такое увидеть.

— Спасибо, — ещё раз сказал мальчишка, закутываясь в одеяло так, чтобы не тревожить рану.

Бертран ещё посидел, прислушиваясь к ночным шорохам, подбросил дров в костер, жалея, что нодью, как в северных лесах, обустроить не получится, и лёг с другой стороны от огня.

* * *

Ночной гость спал чутко — едва только Бертран поднялся, тихо поминая Единого, как мальчишка вздрогнул и открыл глаза.

На мгновенье он весь подобрался, сжался в комочек, яростно сверкнув глазами, и даже вроде бы что-то прошипел сквозь зубы, но тут же тень узнавания пробежала по его лицу, и он совершенно спокойно выбрался из-под одеяла.

Конь насмешливо фыркнул, отвернулся и принялся щипать тонкие травинки, пробивающиеся меж камней.

— Проснулся? Вот и хорошо, — спокойно проговорил рыцарь. — Умываться не предлагаю — воды у нас мало. Сейчас позавтракаем, и в путь.

Сегодня мальчишка ел гораздо медленнее и спокойнее, а закончив трапезу, без приказа сложил остатки в сумку.

— А Гильдия твоя — далеко отсюда? — вскинул он глаза на Бертрана. — Когда мы туда доберёмся?

Тот неопределённо качнул головой:

— Далековато, конечно, но добраться-то можно. Только сейчас мы в Гильдию не поедем. У меня ещё здесь дела не закончены.

— Какие ещё дела среди голых камней? — сумрачно спросил мальчишка, вновь присаживаясь к огню.

— Я же говорил, — не принял насмешки Бертран, — дракон тут объявился. Летает, людей пугает, скотину режет немилосердно. Город меня и нанял у Гильдии, чтобы я с этим супостатом сладил.

Мальчишка опять отреагировал неожиданно: вздрогнул и словно окаменел, неотрывно глядя в огонь. Просидев так несколько минут, он резко повернулся к Бертрану.

— Значит, встретишь его — убьёшь?

Рыцарь невесело усмехнулся.

— Жалко его стало, да? Пойми, малец, я бы и рад не убивать, но как объяснить неразумной скотине этой, что негоже крестьян разорять да пугать.

Мальчишка вновь отвернулся к огню и упрямо отчеканил:

— Всё равно! — помолчал и нехотя добавил: — Нет тут дракона. Я в горах несколько дней скрывался, ни разу никого в небе не замечал. — и совсем тихо: — Да и нигде его больше, кажется, нет.

— Хорошо, если так. Только я должен в этом убедиться. Слово я дал, понимаешь? Собирайся, пойдём.

Мальчишка скрутил одеяло, взял сумки и нерешительно приблизился к коню. Тот прервал трапезу и уставился на него в упор. Мальчишка сделал шаг назад.

— Что, с лошадьми раньше дела не имел? — спросил Бертран, приближаясь. — Ладно, сам навьючу, а ты пока огонь затуши.

— Не надо, — качнул головой мальчишка. — Огонь не надо убивать. Он такой красивый. И живой.

И, не дожидаясь рыцаря, неспешно пошёл наискось по склону.

— Как тебя зовут-то, малец? — крикнул ему вслед Бертран, уже приторочивший сумки к седлу, беря коня под уздцы. Бросил взгляд на догорающий костёр в ямке среди камней, пожал плечами — вокруг ни деревьев, ни травы сухой, так что пожара не будет, нечему тут гореть — и направился вдогонку.

Мальчишка сбился с шага, но тут же выпрямился и бросил через плечо:

— Рихар.