Контракт на дракона (джен)

Городок был самый обычный. Крепостные стены, после недавней войны толком не починенные — башню справа от ворот латали явно наспех, и кладка было препаршивой. Подъёмный мост, опять же... Он покачал головой — городские власти явно будут пытаться сбить цену.

Игра, старая, как мир: сначала слать с перепуганными гонцами приглашения с витиеватыми восхвалениями, уверяя в совершеннейшем почтении, а по прибытии рыцаря в город мигом сменить мину на снисходительно-пренебрежительную. Мол, а куда ты денешься, светлый рыцарь? Раз собрался и приехал, значит, нуждаешься в звонкой монете.

— И ведь не постесняются содрать полноценную пошлину за въезд в город, — рыцарь покачал головой. — Или нет? Может, сразу представиться?

Стража у ворот, однако, дело своё знала хорошо: медяк — с пешего, серебрушка — с конного. И никакие письма и приглашения от магистрата их не впечатляли.

— Наше дело маленькое, — буркнул прихрамывающий на правую ногу усач, бывший старшим в страже, — со всех при въезде плату брать. А кого сюда звали и зачем — про то пусть голова у бургомистра болит.

Рыцарь вздохнул ещё раз и покорно расплатился, вытряхнув последние монеты из голенища сапога.

«М-да, если и искать в окрестностях жадного и спесивого дракона, то найти его можно, не выходя за городскую черту», — подумал он, а вслух произнёс:

— А что, служивые, кто проводит меня до бургомистра?

— А до дракона тебе провожатого не дать? — насмешливо прищурился усач, — езжай себе прямо, до площади и доедешь, а уж Ратушу всяко увидишь. Провожатого ему.

Рыцарь недобро прищурился — и неожиданно для стражников соскользнул с усталого коня и повёл его в поводу в указанном направлении.

— Дядько Виллем, — спросил усача второй стражник, совсем молодой парнишка, — а чего ты ему провожатого не дал? Я бы сбегал...

— Цыть ты, — усмехнулся старший, — бегальщик. Тебя на пост поставили — вот и стой. А коли гость наш бургомистра в Ратуше не сыщет, так и дракона точно не найдёт. Оно нам надо — задаток зря платить? Деньги-то в городе не лишние.

* * *

Дорога поднималась в гору.

Рыцарь шёл — и привычно подмечал мелочи: отсутствие собачьего лая из подворотен, обязательное сопровождение слугами женщин, спешащих в лавку, не поднимая глаз, неприметное состояние насторожённости и уныния во взглядах людей. Городские улицы были достаточно чистыми — видимо, бургомистр в городе был не самый плохой.

Через некоторое время улица привела его на центральную площадь с храмом Единого и Ратушей, украшенной — кто бы мог подумать! — исправно отмечающими время часами.

Рыцарь с сожалением посмотрел на торговые ряды, откуда пахло горячими пирожками, и, привязав коня у общественной коновязи, вошёл в здание магистрата.

— Бертран, — коротко представился он, протягивая бургомистру грамоту Гильдии.

Бургомистр неожиданно оказался худым мужиком с лицом типичного крестьянина — неожиданно тем, что письмо, полученное рыцарем, было написано довольно витиеватым языком с цветистыми оборотами. Конечно, можно было этот парадокс списать на ушлого писаря, поднаторевшего в составлении официальных бумаг, но интуиция рыцаря буквально вопила: здесь что-то нечисто.

— Значит, вы странствующий рыцарь? — уточнил бургомистр, шелестя бумагами. — Обет исполняете или как? С чудищами-то встречаться доводилось?

— Доводилось, — угрюмо сказал Бертран. Шрам на левом боку, в юности оставленный драконьим огнем (слава Единому, слабым, выпущенным на последнем издыхании), неприятно заныл.

— Ну, тогда всё проще, — бургомистр вздохнул с явным облегчением. — Дракон у нас объявился, будь он проклят. Сначала осторожничал, тварь, овцы по окрестным деревням пропадать стали, так на волков грешили — их после войны поразвелось. А пару месяцев назад пастухи его и заметили — когда отбившуюся от стада корову искали. Искали корову, нашли дракона.

— Понятно, — кивнул рыцарь. Драконы обычно так и поступали — потихоньку таскали скот, пока их не замечали люди. И тогда против обнаглевших ящеров выставляли рыцарей-драконоборцев.

— Мужики местные ему угощение припасли, — бургомистр печально вздохнул, — овечью тушу с отравой да ведро браги на волчеягоднике, так он, тварь хитрющая, даже не притронулся — а сразу огнём по угощению пальнул.

— Если бы всё решалось так просто, — Бертран слегка усмехнулся, — в моих услугах и надобности-то бы не было. Знай трави себе чудищ да в ус не дуй. Единственная головная боль — тушу закапывать долго.

Бургомистр крякнул и с досадой покрутил ус.

— Правда ваша, — проворчал он, отчего-то пряча глаза. — Что греха таить, коли не нужда страшная, не пустили бы вас в город, клянусь Единым.

— Что так? — брови рыцаря полезли вверх. — В храм, значит, можно, а в город не моги? И какая же, скажите на милость, от меня одного опасность городу?

— Времена сейчас неспокойные, сэр рыцарь, и порой не знаешь заранее, на кого вот так нарвёшься. А вдруг вы… — бургомистр вскинул взгляд, и такая лютая злоба мелькнула в нём, что рыцарь невольно отшатнулся. — Но что там говорить, что случилось, то случилось, — вновь вернулся он к спокойно-деловитому тону. — Дракон — вон он, в наличии, во плоти и крови, и требуется изничтожить его. Давайте ближе к делу.

— К делу так к делу, — пожал плечами Бертран, всё ещё пребывая в лёгкой оторопи от неожиданных перепадов настроения бургомистра. — Уместно ли мне будет осведомиться о вознаграждении?

— Вполне, — оживился бургомистр, как будто только и ждал этой реплики. — Расплатимся честь по чести, не обидим. Золота, извините, в городе нет — поиздержались на содержание воинское, а в серебре недостатка не будет. — И опять неуловимо вильнул взглядом.

— Задаток, — спокойно напомнил Бертран. Бургомистр неохотно полез за серебром, а потом с тяжкими вздохами оформил контракт — со стандартным задатком, обязательством выплатить остальное по возвращении либо рыцарю, либо — буде дракон его одолеет — в Гильдию.

Обстоятельно расспросив вызванных бургомистром пастухов, что первыми свели знакомство с драконом, но, по счастливому случаю, не столь тесное, как хотелось бы оголодавшему ящеру, а также договорившись о постое, ночлеге и месте на конюшне, рыцарь с достоинством откланялся и отправился устраиваться.

Бросив седельные сумки в отведённом ему помещении, он спустился, чтобы расседлать и вычистить коня. За этим медитативным занятием он не переставал размышлять о странном поведении бургомистра. Если пастухи искренне были рады появлению рыцаря — очень уж жаль было кормилиц-коровёнок, то взгляды встретившихся в доме слуг были весьма похожи: одновременно любопытные и жалостливые — а ведь в охоте на драконов ничего уж сверхъестественного не было. Да, нелегко, да, рискованно, но в большинстве случаев не смертельно и даже не особо травматично.

Бертран вспомнил, как искусно сочетал показную щедрость с явным смущением бургомистр, и вдруг отчётливо понял: никто ему платить не собирается. Не обмануть, нет, просто бургомистр почему-то уверен, что встречи с драконом он не переживёт. Но что не так, что?

* * *

Дракона видели в предгорьях — туда наутро и отправился рыцарь, выслушав путаные объяснения пастухов, которые толком объяснить ничего не могли, кроме того, что дракон был страсть какой огромный и улетел в сторону гор.

«Дивно было бы, если бы он улетел в другую сторону», — хмыкнул про себя рыцарь. Любовь этих тварей к горам была общеизвестна.

Дружелюбно пригревало солнце, тропа к дальним пастбищам вилась отчётливой змейкой, желудок блаженствовал, переваривая обильный завтрак, туго набитые седельные сумы с припасами болтались по бокам коня, и Бертран понемногу приходил в весьма благодушное настроение. От вечерних сомнений не осталось и следа.

Миновав стадо мерно жующих коров и подмигнув открывшему рот чумазому пастушонку, рыцарь проследовал уже по бездорожью, постепенно забираясь всё выше и выше — горы приближались.

Под ногами коня начали попадаться кости, ветром принесло тяжёлый запах — застарелый, но до сих пор явно ощутимый. Логово дракона было где-то неподалёку. Умный конь негромко заржал и остановился. Рыцарь одобрительно кивнул: торопиться не следовало.

— Что-то тут не так, — озадаченно произнёс он, — Единым клянусь, что дракон тут не появлялся пару месяцев. Не мог же он логово сменить?

Конь всхрапнул.

— Надо окрестности обшарить, — решил Бертран. — Ну бургомистр, ну собака! Так и думал, что какая-нибудь тут пакость.

Спешившись и ведя коня в поводу, он стал ловко пробираться сквозь невысокий кустарник к каменистому уступу, раскрошенным белым зубом торчащему из склона.

Подобрался к нему вплотную, что-то прикинул в уме и, взлетев в седло, вмиг очутился стоймя на спине коня, а оттуда перепрыгнул на уступ. Подтянулся — и вылез на небольшую площадку. Конь же на такой неожиданный трюк отреагировал философски: фыркнул и стукнул левым передним копытом.

Бертран неторопливо рассматривал открывшуюся ему картину.

— Ну глянь, какой обзор, — призвал он коня в свидетели. — И лес, и степь отсюда видны как на ладони. Выгнали стадо пастись — лети и выбирай себе завтрак. Что же могло спугнуть дракона, а?

Конь отвернулся.

— Вот и я не пойму, — вздохнул рыцарь и повернулся к горам.

Слева склон был достаточно ровным и открытым, ни единого тёмного пятна, похожего на пещеру, не наблюдалось. А вот по правую руку горы бугрились огромными валунами, перемежаясь известняковыми выходами. Там могли остаться незамеченными хоть с десяток драконов. Пока поближе не подберёшься — не увидишь.

— Вот туда мы и пойдём, — обрадовал своего верного спутника рыцарь. — Умный в гору не пойдёт, верно?

Конь фыркнул, намекая, что умных тут — только он сам.

На то, чтобы обшарить правый склон, потребовалось не полдня, как самонадеянно решил Бертран, а гораздо больше времени, и заночевать пришлось тут же, в горах.

* * *

Неподвижно стоявший конь насторожённо повёл ушами, прислушиваясь.

Казалось, секунду назад погружённый в расслабленную полудрёму, Бертран одним слитным движением очутился на ногах. Отошёл на несколько шагов от разведённого в ямке костерка и замер, на пару с конём вслушиваясь в ночные звуки: лёгкое потрескивание остывающих камней, тихий посвист ветерка, шевелящего растительность, да редкий крик какой-то заполошной птицы.

— Вроде спокойно всё, — повернулся он к костру. — Не померещилось тебе?

Конь упрямо мотнул головой и вытянул морду. Рыцарь напряг слух и на пределе слышимости уловил слабый звук осыпающихся камешков. Да, кто-то действительно бродил в темноте по склону.

— Посмотрим, — тихо пробормотал Бертран, косясь на свой амулет. Тот, заговоренный против нежити, не светился. Стало быть, тот, кто бродил во тьме, был живым — зверем или человеком.

Через несколько минут томительного ожидания Бертрану до чёртиков надоело стоять, вглядываясь в темноту. Он решительно подошёл к самому краю освещённого огнём участка и сердито прокричал:

— Эй, хватит прятаться! Выходи на свет!

Ему никто не ответил — там, в темноте, кажется, даже дышать перестали.

— Явно не зверь, тот бы, наоборот, шуганулся, — крякнул Бертран и, уперев руки в бока, наудачу позвал: — Да вижу я тебя, подойди, не бойся.

О, чудо: между двух громадных валунов появился смутный силуэт, тем не менее, контрастирующий с белыми камнями, и стал медленно и неуверенно приближаться.

Конь переступил с ноги на ногу и неслышно подошёл сзади к Бертрану. Они переглянулись.

Кого угодно ожидал увидеть рыцарь — бродягу, коих после войны опять развелось по всем землям, странствующего менестреля — этих могло и в драконье логово занести, пастуха, ищущего отбившихся от отары овец, да хоть лихого человека — но не мальчишку от силы двенадцати зим от роду.

Да ещё...

— Ты руку, что ли, сломал, малец? — спросил он. — Так какого же беса ты ночью по горам шатаешься?

— Не сломал, — неожиданно хрипло буркнул мальчишка, диковато сверкнув глазами, — ранили меня.

— Ранили? — изумился Бертран. — Да кто же на такого мелкого руку-то поднял? У тебя-то и взять, поди, нечего.

Мальчишка не отвечал. Мало того, теперь он неотрывно смотрел вовсе не на рыцаря, а в сторону костра. Рыцарь проследил за направлением его взгляда и мысленно отвесил себе подзатыльник. Возле огня на камнях лежали остатки лепёшки.

— Ты же голодный, а я тебе тут допрос чиню, — Бертран метнулся к сумкам, торопливо доставая ещё лепёшку, сыр, полоски вяленого мяса. — Иди сюда, парень, садись и угощайся.

Мальчишка неуверенно приблизился, сел... и жадно набросился на еду.

— Да ешь ты спокойно, никто не отнимет, — вздохнул рыцарь.

Мальчишка молча зыркнул на него из-под спутанных грязных волос, упавших на лицо, и, ничего не отвечая, продолжил есть. Бертран вспомнил самого себя в этом возрасте и внимательно взглянул на непрошеного гостя. Добротная одежда (явно не из простого сословия мальчишка!) была уже основательно заношена и выпачкана грязью — следами ночёвок на сырой земле, крепкие сапожки — не напоказ шитые, а чтоб вволю побегать — со сбитыми каблуками, в свежих царапинах...

— Родню разбойники убили? — невесело спросил он. — Или в войну осиротел?

Мальчишка вздрогнул.

— Да, — с глухой ненавистью выдохнул он. — Осиротел.

— Один, значит. Ну, так и я один, и по той же причине. Всю деревню мою вырезали. Я в ту пору при Гильдии учился, вот и уцелел. Думаю, и тебя туда пристроить можно будет. Пойдёшь со мной? С нами, — поправился Бертран, извиняюще взглянув на коня.

— Зачем? — ощетинился мальчишка. — Вам это зачем?

— Как зачем? Пропадёшь ты здесь один, глупый. Пищу сам себе добывать не умеешь? Не умеешь ведь? Ремесло какое знаешь? Полагаю, что нет. Да к тому же опасно в горах. Дракон здесь где-то обитает, а ты ему, малец, на один зуб. Так-то вот.

— Пропаду, так вам-то что?

Доверием к ближним, равно как и дальним, мальчишка явно не отличался. Бертран насмотрелся за войну на таких зверёнышей, в которых превращались осиротевшие дети, и сейчас только вздохнул.

— Говорю же — сам таким был. Поел? Руку покажи — если ранили, надо посмотреть, как заживает. А то грязь попадёт — а там и до огневицы недалеко.

Мальчишка недовольно засопел, но подчинился. Морщась, оголил руку и показал сквозную рану. Бертран в изумлении поднял брови — рана была явно от арбалетного болта, уж глаз-то у него был намётанный. Вот только был этот болт не толще вязальной спицы. Это где ж такие делают? И, главное, зачем?

«Непрост ты, парень, ох, непрост, — подумал он. — Чтобы на сопливого пацана металлический болт тратить да время на перезарядку, если для него и удара ножа будет достаточно. Да и на слова о драконе никак не отреагировал — ни страха, ни щенячьих восторгов...»

Но вслух ничего не сказал и, осмотрев рану на предмет попавшего мусора, достал из сумки горшочек с лечебной мазью да чистую тряпицу, а затем обработал и сноровисто наложил повязку.

— Давно ранили? — спросил он.

— На днях, — буркнул мальчишка. Процедуру перевязки он перенёс, не поморщившись. — Спасибо.

— На здоровье, — ответил Бертран и протянул мальчишке свернутое в тугой рулон старое шерстяное одеяло. — Устраивайся на ночлег.

Мальчишка вскинул на него глаза — и на мгновение рыцарю показалось, что зрачки у того вертикальные, как у змеи. Но, приглядевшись, рыцарь решил, что в неверных отблесках костра можно и не такое увидеть.

— Спасибо, — ещё раз сказал мальчишка, закутываясь в одеяло так, чтобы не тревожить рану.

Бертран ещё посидел, прислушиваясь к ночным шорохам, подбросил дров в костер, жалея, что нодью, как в северных лесах, обустроить не получится, и лёг с другой стороны от огня.

* * *

Ночной гость спал чутко — едва только Бертран поднялся, тихо поминая Единого, как мальчишка вздрогнул и открыл глаза.

На мгновенье он весь подобрался, сжался в комочек, яростно сверкнув глазами, и даже вроде бы что-то прошипел сквозь зубы, но тут же тень узнавания пробежала по его лицу, и он совершенно спокойно выбрался из-под одеяла.

Конь насмешливо фыркнул, отвернулся и принялся щипать тонкие травинки, пробивающиеся меж камней.

— Проснулся? Вот и хорошо, — спокойно проговорил рыцарь. — Умываться не предлагаю — воды у нас мало. Сейчас позавтракаем, и в путь.

Сегодня мальчишка ел гораздо медленнее и спокойнее, а закончив трапезу, без приказа сложил остатки в сумку.

— А Гильдия твоя — далеко отсюда? — вскинул он глаза на Бертрана. — Когда мы туда доберёмся?

Тот неопределённо качнул головой:

— Далековато, конечно, но добраться-то можно. Только сейчас мы в Гильдию не поедем. У меня ещё здесь дела не закончены.

— Какие ещё дела среди голых камней? — сумрачно спросил мальчишка, вновь присаживаясь к огню.

— Я же говорил, — не принял насмешки Бертран, — дракон тут объявился. Летает, людей пугает, скотину режет немилосердно. Город меня и нанял у Гильдии, чтобы я с этим супостатом сладил.

Мальчишка опять отреагировал неожиданно: вздрогнул и словно окаменел, неотрывно глядя в огонь. Просидев так несколько минут, он резко повернулся к Бертрану.

— Значит, встретишь его — убьёшь?

Рыцарь невесело усмехнулся.

— Жалко его стало, да? Пойми, малец, я бы и рад не убивать, но как объяснить неразумной скотине этой, что негоже крестьян разорять да пугать.

Мальчишка вновь отвернулся к огню и упрямо отчеканил:

— Всё равно! — помолчал и нехотя добавил: — Нет тут дракона. Я в горах несколько дней скрывался, ни разу никого в небе не замечал. — и совсем тихо: — Да и нигде его больше, кажется, нет.

— Хорошо, если так. Только я должен в этом убедиться. Слово я дал, понимаешь? Собирайся, пойдём.

Мальчишка скрутил одеяло, взял сумки и нерешительно приблизился к коню. Тот прервал трапезу и уставился на него в упор. Мальчишка сделал шаг назад.

— Что, с лошадьми раньше дела не имел? — спросил Бертран, приближаясь. — Ладно, сам навьючу, а ты пока огонь затуши.

— Не надо, — качнул головой мальчишка. — Огонь не надо убивать. Он такой красивый. И живой.

И, не дожидаясь рыцаря, неспешно пошёл наискось по склону.

— Как тебя зовут-то, малец? — крикнул ему вслед Бертран, уже приторочивший сумки к седлу, беря коня под уздцы. Бросил взгляд на догорающий костёр в ямке среди камней, пожал плечами — вокруг ни деревьев, ни травы сухой, так что пожара не будет, нечему тут гореть — и направился вдогонку.

Мальчишка сбился с шага, но тут же выпрямился и бросил через плечо:

— Рихар.

Склон горы они с Рихардом (полжизни проведший на севере рыцарь упрямо переиначивал имя мальчишки на норманнский лад, а мальчишка так же упрямо его поправлял) обшаривали уже второй день. Никаких следов дракона не было.

Свежих следов.

Старых было хоть отбавляй.

— Знаешь, — не выдержал под вечер второго дня рыцарь, — я уже готов поверить в байки норманнов, что умершие драконы обращаются в камень. Был тут дракон, был! И деться он никуда не мог!

— Там, — мальчишка неохотно мотнул головой влево, — у перевала. Скала-дракон.

— Ну, пойдём к перевалу, Рихард, — кивнул рыцарь, — посмотрим на твою скалу-дракона. Мне же в городе надо доказательства предъявлять, что дракона или нет, или он есть. Или был. Бургомистр здешний тот ещё выжига.

Путь к перевалу, судя по всему, был неблизким — гребень горы, ослепительно сиявший под полуденным солнцем, к утру скрывался в клочковатом тумане, что говорило о немалой высоте.

Бертран начинал злиться. Припасы катастрофически заканчивались, а цель приближалась слишком медленно.

«Ну что, что заставило дракона покинуть насиженное место и отправиться к чёрту на рога — от вкусных овечек да коровок под боком? — размышлял Бертран. — Зря я это затеял. Сам пошёл незнамо куда, да ещё и мальца потащил».

Впрочем, Рихар не жаловался. Спокойно и неутомимо перепрыгивал с камня на камень, да и уменьшение порций еды принял как должное.

Неожиданно им повезло. Навстречу выскочила коза — явно одичавшая крестьянская, а не горная — и была моментально схвачена Рихаром, не раздумывая метнувшемся вперёд и схватившем её за ноги. Бертрану осталось только приблизиться и прирезать животное.

После этого подарка Единого рыцарь окончательно уверился в том, что дракона в горах нет.

Сноровисто разделывая нежданную добычу (странствия кого угодно научат самым необходимым вещам), рыцарь скомандовал мальчишке:

— Воду поищи — родник какой-никакой тут должен быть. Тут мы, пожалуй, даже на днёвку можем остановиться. Травы хватает, мясо закоптим, передохнём... Руку как, не повредил, когда на козу бросился? Ловко ты управился, смотрю.

Мальчишка независимо дёрнул плечом и, не отвечая, молча ушёл искать воду, прихватив два кожаных бурдюка. Конь насторожённо посмотрел ему вслед — они с Рихаром друг друга ощутимо недолюбливали.

«На тебе добротная хорошая одежда, и ты не знаешь, как обращаться с лошадьми. Но в то же время с козой справился как прирождённый охотник, — подумал рыцарь. — Кто же ты такой, Рихард? И откуда ты тут взялся?»

Рихара не было долго. Солнце уже заканчивало свой неспешный бег к горизонту, когда он вернулся — с полными бурдюками.

— Там озеро, — сказал он. — Холодное.

Бертран уважительно покачал головой, глядя на сверкающего чистотой Рихара, устало растянувшегося у костра. «Ишь ты, вода, говорит, холодная, а помыться и одежонку постирать отважился. Право, выйдет толк из парнишки», — одобрительно подумал он.

Сам рыцарь тоже времени даром не терял: добросовестно поджарив козье мясо, оставшуюся часть нарезал на полоски и пристроил коптиться на аккуратно оструганных ветках колючего кустарника у костра, в который усердно подбрасывал собранную в расщелинах траву. Конь пару раз вздохнул, скашивая взгляд на такое непростительное расточительство.

— Иди, иди, пасись сам, — добродушно усмехнулся Бертран. — Не дави на жалость.

Конь тихо фыркнул, гордо вскинул голову и направился к уступу, а рыцарь тихонько тронул Рихара за плечо, приглашая к трапезе. Тот, будто задремав, не отозвался сразу, но, наклонившись к нему, Бертран с удивлением обнаружил, что глаза мальчишки широко открыты. И на мгновение вновь показалось, что они какие-то странные. Рыцарь прищурился, всматриваясь.

Тут солнечный диск окончательно скатился в разлом между зубцами скал, и моментально, как всегда бывает в горах, наступила ночь. Рихар упруго вскочил на ноги, как будто не провёл полдня в движении, и принялся ломать торчащие ветки, подбрасывая их в костёр. А после невозмутимо пристроился поближе к огню и принялся с аппетитом уплетать горячее мясо.

«И вправду замёрз парень, — догадался Бертран. — Как бы не заболел для полного счастья. Никогда ещё не было у меня ещё таких бестолковых скачек по горам». И сам бережно укутал худенькие плечи мальчишки одеялом.

Но утром Рихар был в полном порядке, и, наскоро позавтракав, они отправились дальше.

Озеро оказалось небольшой заполненной водой круглой карстовой промоиной, глубокое, чистое и прозрачное, отражавшее пронзительно-синее небо. Бертран с немалым удивлением обнаружил, что вода в нём далеко не так холодна, как можно было ожидать по словам Рихара.

Рыцарь первым делом напоил и вычистил коня, а после с видимым удовольствием принялся мыться сам. У него, в отличие от мальчишки, сменная одежда была в наличии, так что, переодевшись в чистое, Бертран быстро высушил мокрые штаны и куртку у огня и забросил их в мешок.

* * *

Перевала они достигли внезапно. Вот только осторожно передвигались по уступам, внимательно глядя себе под ноги, как вдруг, обогнув огромный валун, замерли, словно прижатые к нему упругим и тёплым потоком ветра. Они вышли точно на седловину: справа и слева к небу вздымались острые пальцы пиков, а впереди раскинулся бесконечный простор. Горизонт резко отодвинулся — далеко-далеко, на пределе видимости, внизу, темнел лес.

— Пришли, — выдохнул Рихар.

Бертран бросил взгляд налево, за перевал, и замер в восхищении. На белом известковом полотне чётко и ярко выделялась небольшая тёмно-бурая скала, действительно похожая на дракона. Казалось, огромное и могучее животное стремилось вырваться из цепко держащих его камней. Одно крыло будто было изломано, а другое распласталось по склону, прикрывая то место, где из валунов складывалась шея и голова. Прекрасная и жуткая иллюзия.

— Да, вот если не знать, что каменный, так бы и подумал, что живой дракон на склоне, — крякнул Бертран, не в силах оторвать глаз от открывшейся картины. — А ты откуда знаешь, что здесь такое чудо? — он всё же повернулся и застыл.

Рихар стоял на самом краю уступа, вытянувшись в струнку и отведя слегка руки назад. Казалось, мальчишка сам сейчас взлетит, направляясь к окаменевшему дракону. Рыцарь с трудом стряхнул с себя наваждение, метнулся к Рихару и, схватив его в охапку, оттащил от края. Заглянул в застывшие неподвижно глаза и… не смог произнести ни звука из заготовленной тирады.

Глаза мальчишки, прежде обычного карего цвета, теперь словно были залиты расплавленным драконьим золотом, а зрачки стали вертикальными и бешено пульсировали.

— Единый... — потрясённо выдохнул Бертран. — Так ты... дракон?

Рихар смотрел на него, не видя. Потом вдруг бешено рванулся... и тут же бессильно обмяк в руках рыцаря.

— Люди... Ненавижу... — прошептал он хрипло. — Что ж, убивай, не медли.

— Моих родных вон тоже люди поубивали, — негромко сказал ему Бертран, — так что ж мне, теперь тоже идти убивать? Люди — они разные. Есть такие, что хуже любого зверья, есть и другие. А детей я сроду не убивал, да и начинать под старость-то лет не собираюсь.

Он крепко взял мальчишку за плечи и тихонько встряхнул, а когда тот слегка пришёл в себя, рыцарь кивнул на скалу:

— Кто это... был?

— Мать, — еле слышно ответил Рихар. — Нас с ней охотники выследили и обстреляли из арбалетов. Она меня собой прикрыла, один болт лишь и поймал, — он шевельнул перевязанной рукой. — Потом мы попытались улететь, но у матери только сил и хватило — перелететь через гребень. Чтобы не видел никто из людей, как умирает дракон. Чтобы подумали, что ушли мы оба.

— А ты? — тихо спросил рыцарь.

— Я не мог дальше лететь — крыло не слушалось. Не помню даже, как и превратился. Забился в расщелину на отвесной стене, там и отлёживался, а потом с матерью попрощался и пошёл, сам не зная, куда. Дальше ты знаешь.

Бертран протянул в раздумье:

— Куда же ты пойдёшь теперь? Нельзя тебе в Гильдию, опасно. Не дай Единый, кто догадается.

Он никогда раньше не слышал, что драконы могли превращаться в людей, но это не значило, что о подобном не знали другие. Чего только в жизни не бывает.

За спиной раздался звонкий цокот. Конь, осторожно ступая, обогнул рыцаря, подошёл к исподлобья глядящему мальчишке и, громко фыркнув, пристроил морду у него на плече. Тот слегка вздрогнул, но не сдвинулся с места.

Бертран думал недолго. Медленно вытянул меч из ножен, поднял его на уровень груди и перевёл взгляд на тёмное пятно скалы-дракона.

— Клянусь Единым, — он говорил негромко, но ветер подхватывал его слова и разносил по всему перевалу, — свободным небом и своим мечом — я принимаю на себя покровительство над Рихаром, драконом, и обязуюсь воспитывать его до тех пор, пока он не вырастет или пока я не умру. Не бойся, — посмотрел он на окаменевшую драконицу, — он больше не один. Я, Бертран, сказал.

Клятву услышали горы, бездонное небо над ними и застывший в последнем движении бурый дракон.

— Пойдём, — буднично позвал мальчишку Бертран, — попрощайся да будем выбираться отсюда.

* * *

— Дядько Виллем! — вопль молодого караульного прорезал сонную послеобеденную тишину. — Ну, дядько Виллем!

— Чего блажишь, оглашенный? — в окне сторожки показалось заспанное, с отпечатком гербовой пуговицы на щеке, лицо усатого стражника. — Не пожар, поди.

— Смотри, дядько, кто едет-то.

Виллем появился на пороге, медленно, с хрустом и стонами, потянулся, скользя ручищами по доскам косяка, и всмотрелся в приближающиеся к городу фигуры. Замотал головой, стряхивая остатки сонной одури, и вновь уставился на двух людей, ведущих коня в поводу.

— Сэр рыцарь, — ахнул он. — Живой, поди ж ты! Беги-ка, Джак, до бургомистра, предупреди его, а то ещё со сна приключится с ним беда какая, — и усмехнулся в усы.

Городские ворота открылись перед ними, едва только рыцарь ступил на подвесной мост, уже вполне толково починенный.

— С прибытием, значится, — усмехнулся давешний стражник, — гляжу, пополнением разжились, сэр рыцарь? Али это и есть тот самый дракон? — он гулко захохотал собственной шутке, не заметив, как дёрнулся пришедший с рыцарем мальчишка.

— Ага, он самый, — хмыкнул рыцарь, — страх и ужас окрестных мест. Вот, учеником решил обзавестись — а то в Гильдии невесть кого подсунут, переучивай потом. Лучше уж сразу по-нужному воспитать.

— Это да, — согласился стражник, — учёного учить — только портить.

Проследовав знакомой дорогой к Ратуше, Бертран привязал коня и шагнул к зданию, решительным жестом остановив скользнувшего вслед за ним мальчишку.

— Не стоит тебе туда подниматься, Рихар, — рыцарь уже не пытался переиначить на человеческий лад имя юного дракона. — Не бойся, я быстро. Стой себе спокойно, в разговоры не вступай, да и глаз лучше не поднимай — мало ли, — он потрепал по шее коня: — Ты же не дашь его в обиду?

Конь согласно мотнул головой и резко притопнул копытом, высекая искру из булыжников площади.

Бургомистр выглядел не лучшим образом: мялся, сопел, потел и отводил глаза, не забывая старательно улыбаться Бертрану.

— Дракон вас больше не побеспокоит, — отрывисто проговорил тот. — Я бы хотел получить свою плату согласно договору.

— А-а он точно мёртвый, с-сэр рыцарь? — заикнулся побледневший бургомистр.

Бертран нахмурился.

— Клянусь Единым, — тяжело выдохнул он, — тот, кто разорял ваши стада, мёртв окончательно и бесповоротно. Вы подвергаете сомнению слова рыцаря-драконоборца? Почему же?

— Так в прошлый раз же он улетел! — с досадой воскликнул бургомистр… и осёкся.

— А вот теперь, милейший, я желаю знать, почему мне об этом никто не сказал, а? Что дракона уже пытались выследить охотники, что опасно ранили его, что упустили! Для кого-то секрет, что раненый зверь вдвойне опасен? — Бертран медленно шагал по залу, неумолимо приближаясь к отступающему бургомистру, пока тот не ударился спиной о стену и не замер, судорожно сглатывая.

— А вы про то разве спрашивали? — зачастил решивший перейти в наступление бургомистр. — Ну так и сами виноваты! Мы вас не обманывали, а коли уж вы не сумели правильно сведения-то собрать, так и спрос с вас!

Рыцарь покачал головой — скорее восхищённо, чем со злобой.

— И пастухи, что рассказывали о супостате, рот на замке держали из-за природной стеснительности? Теперь я понимаю, к чему была ваша показная щедрость. Надеялись, что дракон если не убьёт меня, так ранит настолько сильно, что я не спущусь с гор, а? Договора нет, денежки в карман.

— Правда ваша, — не стал отпираться бургомистр под требовательным взглядом рыцаря. — Казна, почитай, пуста. Война была, враги кругом до сих пор рыщут!

— Кругом, — согласился Бертран. — Даже в сердце вашем, гос-по-дин бургомистр. Впрочем, некогда мне. Где моя плата?

Получив из алчно подрагивающей руки бургомистра увесистый кошель с серебром, рыцарь взвесил его на ладони и спрятал в сумку. Неспешно пошёл к выходу, но у дверей обернулся и, глядя прямо в злые глаза раздосадованного бургомистра, уронил:

— Молитесь Единому, чтобы близ вашего города драконы больше не появлялись. Больше ни один рыцарь-драконоборец по доброй воле не окажет вам помощь, — и вышел.

— По доброй воле, — пробурчал сердитый бургомистр, дождавшись, пока рыцарь не уйдёт достаточно далеко, — добрую-то волю по-разному вызвать можно. Чтоб тебя лихоманка побрала, ведь последние деньги выгреб!

* * *

Рихар с конём спокойно ждали его у Ратуши, не обращая внимания на стайку мальчишек, очень заинтересовавшихся незнакомым ровесником и всячески высказывающихся на тему — кто он такой и где они все его видели. При виде Бертрана малолетние паршивцы торопливо испарились, словно их тут и не было.

— Пошли, Гильдии весточку отправим да подыщем тебе одежду на смену, — кивнул будущему ученику рыцарь.

Конь снисходительно покосился на мальчишку и фыркнул ему в ухо, обдавая тёплым дыханием. Рихар обнял его одной рукой за шею, сверкнул на Бертрана своими невозможно золотыми глазами и впервые улыбнулся.

А высоко в небе над горами, над перевалом, над суетливым человеческим городком плыло лёгкое облако, очертаниями похожее на парящего дракона.