Сказка о доме (джен)

Он быстро шагал, разгоняя клубящийся туман. Ночь была тихой, и от его тяжелой поступи по брусчатой дороге разлеталось эхо. Но на душе Северуса Снейпа было далеко не мирно. Его дыхание уже давно сбилось — он не привык ходить так быстро. Только бы не опоздать… В конце улицы показался нужный дом — старый коттедж, а вокруг сад, где цвели увядающие от осени цветы. В окнах еще горел свет. Дверь была приоткрыта. У Северуса подскочил пульс, но он в который раз подавил порыв побежать. В доме первым его встретил взгляд безжизненных голубых глаз. На мертвом лице Поттера не было страха. Северус быстро обошел распростертое на полу тело, но успел заметить, что в руке мертвеца не было палочки. «Ты умер, как жил. Глупый гриффиндорец». Но как бы Северус ни презирал Поттера, сложно было отогнать мысль, что сам он пытался спасти Лили ничуть не успешнее, чем Джеймс — свою семью.

Раздался тихий детский плач. По звуку Северус вышел на детскую, и открывшееся зрелище ударило под дых. Перехватило дыхание, Северус, не глядя на хнычущего в кроватке младенца, упал на колени. Следов Темного Лорда не было. Но в углу, среди сломанной мебели и игрушек, которые будто бы швырнули об стену, лежала она. По ее лицу струилась кровь. Руки и ноги были согнуты под такими углами, что затошнило бы и колдомедиков. Из множества сырых темно-красных пятен на ее одежде торчали деревянные и пластиковые щепки. Северус подполз к ней, как в тумане. «Лили! Пожалуйста, Лили, не надо! Все не так!» Он пытался осмыслить произошедшее, но тщетно: какой смысл в смерти, крови и скорби? Какой смысл жить без нее? Позабытый ребенок рыдал и звал мать, а Северус мягко прикоснулся к ее щеке, стирая, словно слезы, кровь.

— Лили, — прошептал он, но подходящие слова не шли на ум. Он осторожно, как маленькую девочку, приподнял ее, прижал к себе и испустил горестный вопль. Он уткнулся лицом в ее ярко-рыжие волосы. Она была такой холодной. Как можно быть такой холодной? Северус вскрикнул от боли, глаза затуманили слезы. Он легко покачивал ее, отчаянно шепча: — Лили, я не могу. Не могу без тебя. Пожалуйста.

Ему почудился слабый свист. Потом прерывистый вдох раздался снова. Северус изумленно распахнул глаза, слезы продолжали литься — теперь уже от страха пополам с облегчением. Она была еще жива! Раздумывать, почему да как, и ждать остальных времени не было. И Северус рискнул. Зная, что защитные заклинания еще не сняли, он аккуратно поднял ее и с тревожной радостью услышал, как она, когда ее ноги шелохнулись, слабо зашипела. Он быстро вынес ее из дома и аппарировал, оставив младенца одного.

* * *

Северус был готов броситься на стену. «Клянусь, если мальчишка не заткнется… » Он то мерил больничный коридор шагами, то трясся в зале ожидания. Рядом на стуле — слишком близко на вкус Северуса — стояла детская сумка-переноска. Измученная колдосестра тщетно пыталась отвлечь мальчишку, как котенка, игрушкой на веревочке, но без особого успеха. Мальчишка снова плакал. Его принесли через несколько часов после того, как сюда добрались Северус и Лили. Дамблдор, судя по всему, отправил за младенцем полувеликана, и узнав, где его мать, решил доставить ребенка к ней.

Северус, одетый в пыльную черную мантию, резко контрастировал со стерильно-белыми стенами Святого Мунго. Все казалось непривычным: он ждал вердикт — умрет она или останется жива. И больше ничего нельзя было поделать. Он был беспомощен. «А этот чертов мальчишка действует на оставшиеся нервы!» Северус кинул злой взгляд в его сторону. Отпрыск Поттера, похоже, утомился, но по-прежнему не мог успокоиться в незнакомой обстановке без родителей. Застучали каблуки, Северус вскочил. Сердце рвалось из груди. Если это очередная колдосестра… Он уже несколько часов ждал хоть каких-то новостей, но пока безрезультатно.

— Мистер Снейп? — позвал его женский голос. — Я колдомедик Чэн, можете говорить?

— Конечно, — прорычал Снейп, потирая виски. Чего еще он ждал бы все это время? Или она думает, ему нравится сидеть в залах ожидания рядом с орущими детьми?

— Для начала я бы хотела задать несколько вопросов. Нам следовало сделать это раньше, но у нас был, так сказать, аврал. Кем вы состоите пациентке?

— Я… друг семьи, — ответил Северус. Пусть это было далеко от правды, в противном случае он бы отсюда вылетел.

— Ясно, — сказала колдомедик. — Очень хорошо, что вы вовремя ее доставили. Вообще, чудо, что она оставалась жива, когда вы ее нашли.

— Она выжила? — нетерпеливо перебил ее Северус.

— Мистер Снейп, — медленно заговорила колдомедик, — она выжила… почти.

— В каком смысле?

— Нам пришлось ввести ее в кому, чтобы она не впала в шок. Не буду лгать вам, сэр, но прогнозы мрачные. Переломы можно до определенной степени вылечить, хотя травмы серьезные. Однако…

— Что? — прошептал Северус. От лица отхлынула кровь.

— Она никогда не будет прежней. Позвоночник поврежден, сильно пострадали мозг и нервная система. Наши колдомедики делают все, что в их силах. Восстановление не будет быстрым. Ей станет лучше, но сложно предсказать насколько. Я понимаю, как вам тяжело это слышать.

— Когда она очнется?

Ему не нравилось, что Лили в коме. Чэн ничего на эту тему не сказала, но Северус знал, что больные, вопреки всей магии, выходят из комы не всегда.

— Когда ее состояние стабилизируется. Все зависит от того, как она будет восстанавливаться, но она пробудет в коме не меньше недели. Мне пора. Вам придется заполнить бумаги, чтобы, когда появится возможность, навещать ее. И вам тоже не помешает отдохнуть. Вам известно, кто придет за ребенком? Мы проверили его, но повреждений не нашли.

— Я знаю, с кем связаться, — пробормотал Северус. Колдомедик кивнула и ушла.

Северус опустился на стул. В конец изнеможенная колдосестра спала рядом с замолкшим младенцем. Тот смотрел на Северуса грустными зелеными глазами. Знал ли он? Хотя откуда? Он мог лишь понимать, что родителей нет рядом.

«Это ты виноват». Северус зыркнул на мальчишку и спрятал лицо в ладонях.

* * *

Стояла середина ноября; осень не спешила уходить, но в магазинах уже стали запасаться елочными украшениями и прочими товарами для праздников. Магический мир радовался поражению Волдеморта, но все было мимо Северуса: его жизнь последние недели была такой же серой и однообразной, как туман, что он рассекал в ту темную ночь. Те события, казалось, произошли совсем недавно и в то же время очень давно. Воспоминания были свежи, но каждый час для Северуса, буквально заставлявшего себя проживать эти дни, тянулся как целый год. Он жил ради одной цели: рыжеволосой женщины, застывшей на больничной кровати. Северус даже — несмотря на соблазн — не принимал участие в поимке Блэка. Просто он знал, что увидев его, не выдержит и разорвет его на части. О мальчишке же по распоряжению Дамблдора заботилась сестра Лили. Северус Петунью презирал, но был вовсе не против, чтобы мальчишка не маячил на глазах и в мыслях.

Однажды он пришел к Лили ранним утром. Та выглядела бледнее обычного, истощенной. Однако она пусть едва слышно, но дышала, и Северус в основном поэтому старался быть рядом в те часы бодрствования, когда он не требовался Альбусу Дамблдору. Ее дыхание было самым прекрасным звуком на свете. На прикроватных тумбочках стояли вазы с цветами. Когда новость только стала достоянием общественности, палата Лили превратилась в цветочный базар, и колдосестрам приходилось ежедневно выбрасывать свежие цветы, чтобы освободить место для новых. Но сейчас количество букетов стабильно падало: внимание магического мира переключилось на уже погребенного героя, Джеймса Поттера, и его куда-то пропавшего сына — мальчика-который-выжил. Многие считали Лили жертвой, невинным свидетелем мощнейшего противостояния в истории вселенной. В конце концов, слухи всегда преувеличены.

Теперь большинство букетов приносил Северус, покупавший свежие цветы, как только появлялись деньги, то есть чуть ли не каждый день: он почти не тратился на еду. В этот день он принес букетик белых гвоздик. Улыбнувшись, он положил цветы на тумбочку: ими займутся колдосестры. Северус прикоснулся к ее руке. Та оказалась холодной, и он попытался ее отогреть. Северус не думал, что сказала бы Лили, узнай, кто с ней; расскажи ей, что случилось с ее мужем или о чем Северус просил у Темного Лорда. Она была спокойна и тиха. Она была прекрасна. Даже в ее состоянии Северус видел лишь любимую женщину, красавицу, подругу детства. Когда они оставались наедине за закрытыми дверями, он разговаривал с ней. Сообщал, какое сегодня число, кто прислал цветы. Иногда читал вслух.

У Альбуса Дамблдора была своя теория, что произошло в ту ночь, но его предположения Северуса только выводили из себя. Самопожертвование Джеймса, возможно, породило древнюю магию, которая и защитила его сына. Древняя магия, в которой толком не разбирался даже Дамблдор. То, что нужно, — Джеймс-герой. Темный Лорд, попытавшись убить младенца, сам встретил свою смерть. А по-настоящему пострадала только Лили. Магия, убившая Волдеморта, чуть не разорвала ее на кусочки. Северус не знал, кого винить: мальчишку, Джеймса или Темного Лорда, но ненавидел их всех.

— Я принес тебе гвоздики, — прошептал он.

— С-с… Ах…

Его сердце пропустило удар. Замерев на мгновение, он повернулся в ее сторону. У нее были все также закрыты глаза, и лежала она все также неподвижно. От сильнейшего разочарования к его глазам подступили слезы. Но тогда… Он был готов поклясться, что она шевельнула пальцем. А уже через секунду в палату вбежали колдомедики, которых явно всполошили следящие заклинания.

— Отойдите, молодой человек! — вскричал пожилой колдомедик, сканируя Лили палочкой. Северуса вынудили удалиться в уголок, откуда он молча, но с надеждой глядел на ее лицо. Внезапно мелькнуло что-то зеленое: она на секунду приоткрыла глаза. Северус был готов одновременно плакать и смеяться, и когда она снова открыла глаза и посмотрела на него, он улыбнулся сквозь слезы: «Прости меня, Лили. Я больше никогда тебя не оставлю».

* * *

И Северус не солгал. Он продолжал приходить в больницу каждый день и сидел у кровати слабой Лили, держал ее за руку. Колдомедики уже давно догадались, что он не просто «друг семьи», но ни у кого не хватило черствости запретить ему появляться. Особенно учитывая, что кровные родственники Лили не навещали. И Северусу первым сообщили плохую новость: Лили, скорее всего, уже никогда не сможет ходить самостоятельно. Для него это, однако, значения не имело, гораздо страшнее оказалось другое: колдомедики выявили, что Лили частично потеряла память из-за повреждений мозга. Она почти ничего не помнила о нападении, не знала, что сестра вышла замуж — многие ее воспоминания были размыты. Северус не знал, забыла ли она их ссору. Впрочем, даже если она помнила, то все равно о ней не упоминала. Даже когда ей сказали, что Джеймс погиб, она почти не плакала. Северус подозревал, что это было ей уже известно. Лили редко говорила и была совсем не той боевой девчонкой, как раньше. Она всегда была утомлена, но при его появлениях непременно улыбалась, и Северус жил ради этой улыбки. Прошло больше недели, прежде чем она заговорила о мальчишке. Северус как раз читал стихи, когда она его перебила:

— Гарри…

Повисло молчание.

— Гарри… у меня… Где он?

— Все в порядке, — заверил ее Северус. — Он в безопасности. О нем хорошо заботятся.

Лили отвернулась и больше не сказала ни слова. Северуса это вполне устраивало: он предпочитал не вспоминать о мальчишке. Впрочем, все равно приходилось. Шло время, наступило Рождество, и Лили стала спрашивать о сыне все чаще и чаще. Теперь она уже могла сидеть в инвалидной коляске и немного передвигаться. Северус порой выходил с ней в сад. В один такой день, пока он возил ее, закутанную в плед, по дворику, она заговорила:

— Северус, я не уверена… но… Мне кажется, я что-то вспоминаю. Ты был там? Ты же пришел за мной, да?

— Да, — ответил он.

— Почему?

Северус помедлил.

— Потому что я люблю тебя.

— Я знаю, — ответила она так, будто он сообщил, что небо голубое.

— Тебя это расстраивает?

— Нет, — она качнула головой и прикоснулась к его руке. — Спасибо. За все. Ты мой герой.

Северус подавил разъедающее чувство вины, взял ее за руку и опустился на колени.

— Кто я без тебя.