Одна большая умелая провокация (гет)

Кэти фыркает и закатывает глаза.

— Сколько можно уже? — она качает головой и выскальзывает из его объятий. — Успокойся.

— Хочешь сказать, у меня нет причин злиться? — рычит он, пытаясь ее удержать, и злится от того, что не выходит.

— Хочу сказать, что ты всегда находишь повод.

Кэти отходит к окну и отворачивается. Сейчас он ее не тронет, они оба это знают.

Она так устала от постоянных разборок кто и с кем, необходимости что-то объяснять и оправдываться, что уже не видит смысла. За что она держалась столько времени? На что надеялась? После нескольких лет недоотношений остается только один вопрос: зачем?

— Кэт... — осторожно зовет он, подходя. — Я не то чтобы мечта...

— Уходи, — спокойно говорит, не оборачиваясь.

Пора перестать цепляться за мечту.

— Это из-за гребаного Малфоиша, да? — практически взвизгивает он, и Кэти убеждается в правильности сделанного выбора. Больше она даже и не подумает, что могло сложиться иначе.

— Уходи и не возвращайся, Маркус, — цедит она едва ли не по слогам.

Они слишком давно потеряли друг друга.

Справедливости ради Кэти не уверена, что вообще стоило это начинать.

Маркус перебесится, найдет, на ком выпустить пар, и снова вернется просить прощения. В сто тридцать второй раз. Вот только теперь она уже не примет. Считать количество его истерик само по себе нелепо и странно, а уж делать вид, что ничего не случилось, и вовсе глупо.

Наконец приходится признать: ничего не изменится.

Кэти вздыхает и достает пачку сигарет из кармана. Не то чтобы курение ее успокаивает, скорее позволяет отвлечься. Дым клубится вокруг нее, горло саднит, а на языке оседает горечь. Кэти сосредотачивается только на этих ощущениях, нерешенные проблемы и сомнения отходят куда-то далеко, о них она сможет подумать позже.

И почему Маркус всегда вспоминает о Скорпиусе, когда остальные аргументы исчерпаны? Между ними ничего нет, и никогда не было. Даже если она ему и нравится, он совсем еще ребенок. Пусть и привлекателен, но годится ей в сыновья. Это же почти педофилия, разве нет?

Кэти хмыкает. Даже в мыслях звучит неубедительно.

А ведь они и не разговаривали толком, вежливые раскланивания не в счет, разумеется. Может, стоит узнать его поближе? Флинт хотя бы не голословно будет ее ревновать лишь бы ревновать.

Но ты ведь его только что бросила, напоминает она себе.

Как будто его это когда-то останавливало, тут же отмахивается.

Пожалуй, это неправильно и нечестно, эгоистично, но Кэти ведь и не соблазнять малыша собирается. Максимум ни к чему не обязывающий, легкий флирт. Кому станет хуже?

Кэти усмехается. Кажется, в кое-то веки нужно искать платье. В квиддичной форме на министерский прием ее, увы, не пустят. Джинни будет счастлива, наконец она затащит и Кэти на эти галеры. Что ж, все бывает в первый раз.

* * *

Кэти потребовалось пробыть на балу всего десять минут, чтобы пожалеть. Платье слишком сковывало движения, туфли жали, а каблуки, казалось, впивались в кости. Ее стихия — метла и небо, но не великосветские приемы. Здесь она... чужая и откровенно нелепая.

— Расслабься, — шепчет ей на ухо Джинни. — Все не так уж и плохо.

— Неужели? — ехидно выгибает бровь Кэти и передергивает плечами.

— Дальше будет легче, — уверенно говорит та и ободряюще улыбается.

— Сомневаюсь, — одними губами откликается Кэти, но сжимает зубы покрепче и берет с подноса бокал шампанского.

Возможно, алкоголь поможет не зажиматься и хотя бы попытаться получить удовольствие от процесса. Весьма сомнительное, стоит заметить. Вся эта затея сейчас кажется откровенно глупой. Нашла, кому и что доказывать. Сама же себя загнала в угол в итоге. Флинт перебесится, как и всегда, а ей нужно как-то выжить в террариуме ближайшие пару часов. Конечно, можно уйти, пока ее никто толком не заметил, но гордость не позволит сбежать. Раз уж ввязалась, нужно сохранить лицо, и желательно не споткнуться на ровном месте. Достойно проигрывать, пусть и в заранее неравных схватках, Кэти так и не научилась.

С каждой секундой злость только крепнет: уже не столько на Флинта, сколько на себя.

— Могу я пригласить вас на танец?

Кэти вздрагивает от знакомого голоса и наблюдает, как Джинни улыбается, принимает руку Малфоя, и он со светской улыбкой тут же утягивает ее в танго. Кэти усмехается. Неужели они до сих пор надеются кого-то обмануть? Малфой вежлив, но в кривящей губы усмешке сквозит нежность, а вовсе не дань приличиям, Джинни учтива, но во взгляде светятся тепло и ласка, а не равнодушие. Какими бы хорошими актерами они ни были, скрыть такие чувства невозможно. Хотя может это часть их игры? У каждого свои предпочтения.

— И кому они пытаются пустить пыль в глаза.

Кэти ежится от холодных, пренебрежительных интонаций и оборачивается.

Что ж, младший Малфой имеет право так реагировать на роман отца. Вот только почему он говорить это ей, Кэти? Очевидно же, что она хорошо знакома с Джинни. Чтобы она ее предостерегла или намекнула, мол, всем известно о них с Малфоем? Кэти не понимает, чего от нее хочет младший Малфой.

Она в очередной раз усилием воли давит в себе желание свалить куда подальше отсюда и никогда больше не возвращаться. В ее мире нет места таким хитромудрым сложностям. Даже с тем же Флинтом все просто и понятно, как бы он ни пытался строить из себя черт пойми кого. Ужимки, полуправды, намеки — не ее стезя, Кэти их попросту не умеет читать.

— Наверное, неприятно... — через силу все-таки говорит она, когда молчание начинает тяготить, а кончики пальцев покалывать от напряжения. Она слишком крепко сжала бокал.

— Непонятно, — обрывает он ее. — С матерью они разошлись давно и полюбовно, я уже не ребенок, в подушку рыдать не буду, бизнес прибыльный, партнерам плевать, с кем спит мой отец. Кому нужна эта конспирация?

— Джинни, например? — фыркает Кэти. Раздражение перекидывается на напыщенного Малфоя, который едва ли не пышет высокомерием и себялюбием. — Или им обоим? На все есть свои причины.

Кэти одним глотком допивает шампанское и со звоном ставит бокал на стол.

Идиотка! И что она себе доказала и уж тем более Флинту? Ни черта. Разве что то, что и так знала: нет смысла соваться дальше квиддичного поля и пары баров. Там уютно и комфортно, расширять горизонты точно не про нее.

— И для того, чтобы терпеть тупоголового Флинта рядом с собой тоже? — вкрадчиво спрашивает Малфой, явно провоцируя.

Зачем?

— Тебя это не касается, — резко отрезает она, едва сдерживаясь, чтобы не добавить «щенок». Это было бы чересчур, и означало бы, что он задел за живое. Так оно в общем-то и есть, но Малфою об этом знать необязательно.

— Сын? — Драко появляется очень вовремя, у Кэти уже чешутся кулаки, чтобы начистить самодовольную физиономию, и будь она проклята, если младший Малфой не нарывается именно на это.

— Отец, — в тон отвечает он, но взгляд от Кэти не отводит.

— Ты же не любишь светские рауты, — Драко подозрительно косится на Джинни, но она только кивает и едва заметно улыбается краем губ. Кэти становится горько, у нее так никогда не было, но она тут же отгоняет от себя противную мысль.

— Не люблю. — Кэти закатывает глаза. Это только с ней он потрясающе многословен? — Был неподалеку, решил заскочить на пару минут. Посмотреть, с кем ты развлекаешься.

Драко сжимает зубы так, что скулы проступают на лице еще четче, Джинни переводит слегка испуганный взгляд с него на Скорпиуса, и в Кэти совершенно некстати просыпается гриффиндорка. Как еще объяснить, что она берет Скорпиуса за руку и крепко сжимает?

— Не лукавь, милый, — Кэти кокетливо взмахивает ресницами, чему удивляется, пожалуй, даже больше Малфоев и Джинни. — Ты обещал мне танец.

Она тянет его вглубь зала, пока он не опомнился, а она не передумала.

— И что это было? — спрашивает Скорпиус, прижимая ее к себе в танце.

— Нежелание участвовать в надвигающейся буре, — пожимает она плечами и пытается чуть отстраниться, но он не позволяет. — Тебе не кажется, что настолько тесные объятия в танце — перебор?

— Как по мне, — он наклоняется так близко, что она видит каждую голубую крапинку в его серых глазах и ощущает дыхание на своих губах, — недостаточно тесные.

Кэти не отводит взгляд, усмехается.

— И почему мне кажется, что сейчас ты разыгрываешь еще одно шоу? — Скорпиус вскидывает брови и теряется буквально на пару мгновений, но она успевает заметить мелькнувшее на его лице замешательство и в эту же секунду видит побагровевшего Флинта за его спиной. Твою же мать! Кэти очень хотелось бы ошибаться, но почему-то она уверена, что права. — Слышал поговорку «не буди лихо, пока оно тихо»?

— Я не боюсь Флинта.

Кэти хмыкает. Отпираться не стал, ходить вокруг да около тоже. Она пока не решила, смело это или глупо.

— А зря.

— Сейчас же ты со мной? — нахально возражает он, и Кэти усмехается.

— Пока не кончится музыка.

— Для начала неплохо, — он подмигивает ей, а Кэти остается только следовать за ним, потому что отталкивать прямо сейчас не хочется.

Плевать ей на скандалы, она так давно не танцевала, что забыла, как оказывается это любит. Кэти не уверена, нравится ей Малфой или нет, но ведет он уверенно, а большего в танго и не нужно. Она наконец расслабляется, пока играет оркестр.

— Не пожалел бы потом, — выдыхает она, когда он прижимает ее к себе так близко, что становится нечем дышать.

— Оно того стоит, — откликается он, и Кэти соглашается.

Скорпиус словно зажигает ее, напоминает, какими яркими бывают эмоции. Кэти не хочет снова терять это ощущение. С Малфоем она будто и сама молодеет — странно, но приятно, волнительно.

— Даже если Флинт начнет махать кулаками? — приподнимает брови, отмечая, как дергается его кадык. — Похоже, учел не все факторы риска, — ухмыляется она.

— Достаточно, чтобы познакомиться чуть ближе.

Кэти смеется. Не усмехается, не издевается, а по-настоящему, искренне хохочет, настолько забавно это звучит. Юношеский максимализм в действии.

— Ну привет, сладкий, — она обнимает его за шею и шепчет на ухо. — Кэти Белл, к твоим услугам.

Ей льстит, когда по всему его телу пробегает дрожь. Она понятия не имеет, зачем ему это нужно и почему он так реагирует на ее прикосновения, да и не видит смысла задумываться. Он выдернул ее из привычной и комфортной скорлупы, заставил вспомнить то, что она забыла, показал, сколько эмоций она прятала внутри от себя самой.

Кэти чувствует себя живой и дышит полной грудью. Дорогого стоит, а уж что там думает Флинт только его проблема, никак не ее и не Скорпиуса. По крайней мере, теперь она догадывается, откуда у ревности ноги растут, хоть и не до конца понимает, как именно Скорпиус это провернул. Что ж, у нее есть время, чтобы узнать. Достаточно времени.

— Это значит, что мне удалось тебя заинтересовать? — в его голосе столько неверия вперемешку с надеждой, что это вызывает еще одну улыбку.

— В следующий раз я выбираю обстановку. — Кэти закидывает ему ногу на бедро и прогибается на последних нотах. — Тогда и поговорим. — Музыка затихает, и она резко отстраняется. — А с Маркусом, — она наслаждается, как Малфойчик вздрагивает, когда она называет Флинта по имени, — разбирайся сам, раз заварил эту кашу.

Кэти исчезает среди расходящихся парочек, прихватив с собой ойкнувшую Джинни. Оказаться в эпицентре скандала ей не улыбается, а так... Мужчины всегда должны желать чуть больше того, что имеют. Она позволила обоим Малфоям собраться с мыслями. Трезвая голова им понадобится, чтобы утихомирить Флинта, пока он не разогнал министерских шишек по разным углам. Кэти представляет себе эту картину маслом и довольно ухмыляется.

— Неужели я вижу азарт? — цокает языком Джинни, явно не особо расстроенная ранним уходом с приема.

— Предвкушение, — поправляет ее Кэти.

— Вечер обещает быть томным?

— Возможно, — хмыкает она, — но не сегодня. Пока я не буду уверена, что хочу получить в сухом остатке.

— Молодой любовник недостаточно весомый аргумент?

— Какой в нем прок, если потом придется отдирать с кожей или слушать истерики не лучше Флинта? Шило на мыло, знаешь ли, менять не хочется. А завтра еще и тренировка, — многозначительно тянет Кэти. — Будет светопреставление со вступлением, кульминацией и развязкой.

Джинни забавно морщится и изображает Флинта, сжимающего кулаки и бешено вращающего глазами, и они обе смеются.

Кэти не хочет даже пытаться представлять, что произойдет дальше, но пока ей нравится. Она и забыла, каково ждать новой встречи, проигрывать в голове возможные сценарии и просто радоваться жизни. Настолько погрязла в рутине и бессмысленных, давно изживших себя отношениях, что и не заметила, как сама потухла. А ведь считала себя авантюристкой. Она уже почти снимает платье, когда в комнату влетает патронус и останавливается перед ней.

— И как ты его только терпишь, — озадаченно тянет он. — Но он вполне цел и даже почти невредим, — скорпион — какая внезапность! — привстает на задние клешни. — А поэтому надеюсь на компенсацию.

Кэти встряхивает волосами и усмехается.

Впервые она находит наглость очаровательной. Патронус тает в воздухе, а она не торопится отвечать. Да и нужно ли? Если мальчишка потратил столько сил, лишь бы они встретились, подождет еще. Хватит с него на сегодня исполнившихся желаний, а у нее и впрямь завтра тяжелый день. Кто бы мог подумать, что на министерских приемах бывает так весело. Кэти и не подозревала, но что-то ей подсказывает, что это скорее исключение, чем правило.

* * *

Всю ночь ей снилась полная чушь: серебристая дымка, рыжие волосы Джинни и безумный оскал Флинта. Насыщенный день, много эмоций, мозг прокручивает их снова и снова, давая время осознать и приспособиться. Все логично. Но где-то на задворках подсознания мелькает мысль, за которую ухватиться не получается. Кэти чувствует, что только она и имеет значение, но чем сильнее напрягается, тем больше болит голова. Кэти сдавливает виски и идет на кухню выпить воды. Нужно расслабиться и отвлечься, и картинка сложится.

Кэти усмехается и прикрывает глаза.

Ну здравствуй, новый день, обещающий быть хуже предыдущего.

В окно стучится сова Джинни. Кэти взмахивает палочкой и впускает ее в комнату. Их ежедневный ритуал поднятия настроения. В пергаменте пара ничего не значащих строк, но она улыбается. Некоторые традиции она все же не любит нарушать. Кэти пишет ответные пару строк, привязывает письмо к лапке совы и тут ее осеняет, что же не давало покоя. Джинни. Какую роль во всем этом представлении играет она? С чего вдруг Скорпиус заинтересовался Кэти при разнице в возрасте не меньше двадцати лет? С чего бы такая настойчивость? И по какому такому странному совпадению рядом оказывается именно Джинни: и с Кэти, и с Малфоями?

Кэти не против развлечься, но больше не будет марионеткой. Ей еще на седьмом курсе не понравилось.

Она бросает взгляд на часы и собирается на тренировку, времени осталось не так много, а поговорить с Джинни хочется до воплей Флинта и тянущей боли в мышцах. Всеми силами она гонит мысль, что ее пожалели. Кэти не давала повода. Она вполне довольна своей жизнью, вполне. Противный внутренний голос зудит, что совсем недовольна, но это не считается. До вчерашнего вечера она была уверена, что все в порядке, так что... А если Джинни просто пытается помочь? Вот и спроси, да и дело с концом!

Аппарирует Кэти уже на взводе и, естественно, сразу натыкается на Флинта. Практически впечатывается в него. Что ж, Кэти вдыхает поглубже, сейчас начнется шоу.

— Ты сегодня рано, Маркус, — невозмутимо начинает она.

— В глаза твои честные посмотреть, — выплевывает он. — Снова скажешь, что не спишь с мелким хорьком?

— Не сплю, — отрезает Кэти со всей холодностью, на которую способна. — А ты считаешь иначе? — презрительно выгибает бровь и складывает руки на груди.

— Все Министерство вчера видело! — рычит он, сжимая кулаки.

На секунду Кэти становится страшно. Флинт опасен, и таким злым она его еще не видела...

— И что же вчера видело все Министерство? — ядовито переспрашивает она, прикидывая, в какую сторону уклониться, если он все-таки бросится на нее. Так даже лучше, пожалуй. Увернуться и спеленать Инкарцеро проще, чем если Флинт потянется за палочкой и без темномагического не обойдется. Тогда надо довести его до белого каления. — Как я трахалась с ним посреди зала? — подливает она масла в огонь, прекрасно зная, что прямо сейчас Флинт себе это представляет. Глаза наливаются кровью, дыхание сбивается, на шее и руках уродливо проступают вены.

Все-таки у Кэти инстинкт самосохранения устроен как-то нелогично.

— Еще бы, — выдавливает из себя Флинт, и Кэти почти им гордится.

— Все, что хотел сказать? Могу переодеваться?

Не стоит над ним насмехаться, но удержаться выше ее сил. Если резать, так под корень. Неверие со временем перерастает в гнев, гнев в обиду, обида в горечь, горечь в безразличие. Кэти так долго ничего не говорила, потому что не видела смысла, а если не скажет теперь, то когда-нибудь снова вернется в яму с фамилией Флинт. Или яма вернется к ней.

— Да зачем он тебе нужен вообще? — кричит тот, глотая буквы.

Сказать хочется много всего, но она не может решить, с чего начать.

— Теряешь сноровку, Флинт, — фыркает она. — Поток словоблудия иссяк, толком и не начавшись.

— Белл!

Она инстинктивно вздрагивает от его рыка.

— Флинт, хватит на меня орать! Я не твоя собственность! — А теперь, кажется, прорывает Кэти. — С кем я трахаюсь, тебя давно не должно волновать! Мы же только орем друг на друга, сходимся и расходимся, а толку ноль, да и вместе только если кому-то из нас нужно скинуть напряжение. Заметь, даже не сексом заняться, а разрядиться. Мы слишком привыкли, чтобы это заметить. Удобно иметь под боком кого-то такого, а искать кого-то другого значит напрягаться.

— Это окончательное все? — слабо спрашивает он, но отвечать нет смысла. Они оба знают.

Парадоксально, что последней каплей стал Скорпиус, который не имеет к ним никакого отношения. На его месте мог оказаться любой. Кэти вдруг понимает, даже если Джинни и поспособствовала этой встрече, или она оказалась простым совпадением, цепочка событий замкнулась. Недоотношения с Флинтом были обречены с самого начала. Кэти просто отказывалась принимать это, цеплялась за понятное и привычное. Она не будет кидаться в омут с головой, не скажет, что так должно было быть, просто поплывет по течению. Так нужно ей, а не Джинни, не Малфою, не Флинту. Так правильно. Сложные решения и принимаются непросто. Так случается, когда другого варианта не существует. Правых и виноватых попросту нет.

— Мы заигрались, — тяжело вздыхает она. — Пора отпустить.

— Пора, — эхом откликается Маркус.

Слишком многое сказано за годы, слишком мало сейчас, но оба понимают, о чем говорит и молчит каждый из них.

Он уходит, а Кэти остается. До тренировки не менее часа, практически никого нет. Тем лучше. Ей нужно полетать: очистить голову от мыслей, убежать от склизкого ощущения потери — не Маркуса, а огромного куска собственной жизни, связанной с ним. Любой опыт — это опыт, повторяет она заученные слова. Не то чтобы Кэти думает иначе, на душе от этого легче не становится. Она знает, что так и должно быть, знает. Легче станет чуть позже, а пока она полетает. Небо ее никогда не осудит и не отвергнет, всегда подарит ощущение свободы и независимости. Кэти — хозяйка своей судьбы, правда?

Она настолько уходит в себя, что не реагирует на приветствия со всех сторон. Потом, все потом, когда ком в горле ослабнет, и она сможет говорить, не показывая другим свою слабость.

* * *

Кэти замыкается в себе, а когда выныривает, осознает, нужно что-то менять. Работать бок о бок с Флинтом невозможно. Каждый день как каторга, каждая тренировка — напоминание, что нельзя мешать личное и работу. В Британии хватает квиддичных команд, но везде профессионалы и куда моложе нее. Ей без конца напоминают, что она не молодеет, а тридцать восемь — почти как приговор. Альтернатив мало: тренер, журналист спортивной колонки, запасной игрок, Кэти не устраивает ни один из вариантов. Мозгом она понимает, что когда-то это должно было случиться, сердце же глухо к здравому смыслу. Мириться с неизбежным — не сильная ее сторона. Она понимает, что пора вытащить голову из песка, когда надирается огневиски в каком-то баре на пару с Джинни.

— Если ты еще раз скажешь что-нибудь о возрасте, я тебя покусаю, — полушутя-полусерьезно оговорит та.

— Я вышла в тираж, — смеясь, выдавливает из себя Кэти. — Кусай меня, — и для убедительности протягивает руку.

— Какая же ты доверчивая, — Джинни хохочет, откидывая волосы за спину. — Вот так живешь, общаешься с человеком, а спустя много лет оказывается, что совсем его не знаешь.

Разговор незаметно приобретает серьезный оттенок.

— С Малфоем так и было? — выпаливает Кэти прежде, чем успевает прикусить язык.

— Если честно, сама не знаю, как вышло, — пожимает плечами Джинни. — Пришел, увидел, победил, — наливает в бокал виски. — Я не особо и сопротивлялась. Совпали два одиночества, наверное. Он разводился с Асторией, я получила травму и не знала, куда себя деть, а через пару месяцев оказалось, что мы вместе.

— Не пожалела? — Кэти допивает остатки алкоголя и жестом просит бармена повторить. — Или теперь уже неважно?

— Не думала даже. А зачем? — Джинни смотрит куда-то вдаль, словно сама с собой разговаривает. — Нам хорошо вместе, что думают остальные плевать. Гарри это не помогло, Гермионе тоже, как и Рону. Намного интереснее жить, а не пытаться понять, правильно ли ты это делаешь. Всегда найдется тот, кто не согласится с твоим мнением.

Кэти соглашается.

Возможно, со стороны слова Джинни кажутся полупьяным бредом, вот только, пожалуй, это их самый искренний и честный разговор за последние несколько лет.

— А Скорпиус?

Нет, Кэти не хотела спрашивать о нем, как о мальчике, удивившем ее, но как о сыне мужчины, с которым Джинни связывают чувства, не могла промолчать. Казалось чем-то неправильным, даже несправедливым по отношению ко всем. Кэти вспомнилась его реакция на танец Драко и Джинни, такие эмоции нельзя подделать. Совершенно точно это не было элементом подката, она бы ощутила. Звезды сошлись в тот момент именно так, а не иначе.

— Было сложно, — Джинни понижает голос на полтона. Возможно, намеренно, возможно, погружается в воспоминания. Кэти чувствует, что ей нужно с кем-то поделиться. Интуиция подсказывает, что она первая, кому Джинни доверяет эту тайну, потому что уже не в силах держать в себе, а может, алкоголь делает свое дело. — Хотя я и не пыталась занять место матери или что-то такое. Я вообще знакомиться, наверное, не стала бы, если бы для Драко это не было важно. Скорпиус в общем и целом разделял мои взгляды. В какой-то момент неловкость исчезла сама собой. Он стал интересоваться квиддичем, с удовольствием приходил с Драко на каждую нашу игру, даже собирал карточки. А потом оказалось, что он помешался на тебе.

— В смысле? — только и может выдавить Кэти в ответ на повисшее молчание.

— Я не имею никакого отношения к тому, что случилось на балу, если ты подумала об этом, — Джинни чуть улыбается, — но не удивлена. Скорпиус очень упрямый. — В ее голосе явно слышится нежность. Похоже, со временем она все-таки привязалась к нему. — В какой-то момент он начал говорить о тебе без конца. Драко только глаза закатывал, мол, знал он охотников и получше. Потом только понял, что интерес с твоей игрой никак не связан. Особенно Скорпиус усердствовал, когда рядом был Флинт, и наблюдал, как он бесится, пожалуй, даже наслаждался.

— Так вот откуда эта слепая ревность, — задумчиво тянет Кэти. Не то чтобы она не предполагала, но все равно как-то странно. — Почему ты мне не говорила?

— Если честно, ни Драко, ни я не воспринимали это всерьез. Ты бы тоже вряд ли придала значение, скажи я раньше. — Кэти кивает. Она и впрямь бы лишь отмахнулась, мало ли кто интересуется ею после двадцати лет в спорте. — Не устрой он на балу показательное выступление, я бы и сейчас не сказала.

— Знаешь, что самое забавное? — Кэти усмехается. Если сложить все кусочки пазла, выходит знатный каламбур. Как уж тут верить в совпадения. Выходит, что они сидят в баре, потому что мальчишка рассчитал с точностью шахматиста, кому и что сказать, в какое время, а они все друг за другом повелись и дали ему желаемое на блюдечке с голубой каемочкой. — Я на прием пошла, потому что Флинт достал меня необоснованной ревностью именно к Малфою. Подумала, а не познакомиться ли поближе, раз он так упорно подталкивает меня к нему.

Джинни удивленно вскидывает брови.

— Это получается, что...

— Одна большая умелая провокация, — не то восхищенно, не то разочарованно вздыхает Кэти. — Понятия не имею, как реагировать.

— А представь, какую колоссальную работу он проделал и сколько ждал, прежде чем выйти из тени.

Джинни явно впечатлена, и Кэти бы согласилась, если бы не противное сосущее чувство под ложечкой. Она снова марионетка в чужих руках, пусть и с благими намерениями. В теории. А на практике?

Что дальше, Белл?

— Тогда для полноты картины Малфой должен быть где-то в этом баре, — хмыкает она, — но это уже почти преследование.

— Не совсем, — Джинни загадочно улыбается. — Драко-то знает, куда и с кем я пошла.

Кэти поджимает губы, но с удивлением понимает, что не взбесится и не расстроится, если Скорпиус появится. Возможно, даже... обрадуется. Серьезно? И это, пожалуй, самый большой парадокс.

А не слишком ли много противоречий стало в ее жизни?

— Дамы, — раздается над ухом тягучий голос Скорпиуса. — Приятно удивлен. Коллекционное виски за счет заведения.

— Джинни, ничего не хочешь мне сказать? — Кэти выгибает брови, пытаясь скрыть улыбку. Почти получается.

— Мне нравится этот бар, — пожимает она плечами. — И на моей памяти его хозяин никогда не спускается в зал.

— Какое неожиданное совпадение, — усмехается Кэти. — И я пока не решила, нравится ли оно мне.

— Но ты же еще здесь, — резонно замечает Скорпиус. — И даже не порываешься выцарапать мне глаза, — делает паузу, оценивая ее реакцию, и добавляет: — И Джинни тоже.

— А есть смысл? — парирует Кэти. — Если очень нужно, могу, конечно, но глупо как-то.

— Я так понимаю, что все мои карты раскрыты? — Скорпиус изображает покаянное выражение лица, но Кэти уверена, что он не жалеет ни об одном поступке. — Мне паковать вещи, чтобы бежать в Гондурас или еще куда подальше?

— Сегодня у меня нет настроения убивать, — усмехается Кэти. — К тому же я достаточно выпила, чтобы тянуло на приключения, а не на расправу.

— Это предложение? — Скорпиус приподнимает брови. — Или подойти попозже?

Кэти окидывает его оценивающим взглядом.

Развлечься и забыть вряд ли выйдет, начинать что-то серьезное слишком рано, да и между ними пропасть в возрасте и жизненном опыте. Подавать беспочвенную надежду жестоко, отпускать себя рискованно. Кэти понятия не имеет, что делать с желаниями и возможностями. Расклад в любом случае не в ее пользу. Драко наверняка не раз уже читал ему нотации об их разном статусе и взгляде на жизнь: Кэти далеко не самый необременительный вариант.

— А чего хочешь ты? — говорит она так тихо, что ему приходится наклониться и заглянуть ей в глаза.

Она хочет видеть, как расширятся его зрачки, чувствовать, как собьется дыхание, наслаждаться смущением и надеждой во взгляде. Эгоистично, почти подло, но ей нужно ощущать себя желанной. Вся ее жизнь идет наперекосяк, и она ищет хоть какую-то точку опоры.

— Шанс, — выдыхает ей в губы, словно только того и ждет. Возможно, так и есть, думает Кэти.

Она еле сдерживается, чтобы не облизнуться.

— А если поподробнее?

— Не люблю строить далекоидущие планы, — подмигивает он, садясь на соседний стул.

Однако нахальный, хотя почему бы и нет.

— Я бы поспорила, — уклончиво замечает она, не вполне понимая, чего пытается от него добиться.

— В любви признаваться не буду, — ухмыляется он.

— За что отдельное спасибо, — хмыкает Кэти и тянется за бокалом, словно бы случайно касаясь его ладони. — Отдаю должное, добиваться своего ты умеешь.

— И чего же я добился?

Его рука чуть дрожит или все-таки ее? Пожалуй, с алкоголем стоит притормозить немного. Или наоборот?

— Ты мне скажи, — она знает, что провоцирует, но не в силах отказать себе в удовольствии.

Вряд ли он скажет нечто более определенное, но почему бы не попытаться. Кэти нравится играть с ним в словесный пинг-понг, заводит похлеще прелюдии.

— Народ, от вас искры сейчас посыплются, — многозначительно усмехается Джинни, возвращая Кэти на грешную землю.

Ей казалось, что Джинни ушла, извинившись, но, видимо, вернулась. Или не уходила? Странное чувство застревает в горле, мешая дышать. Скорпиус отвлекает ее ото всех проблем и недосказанностей, размышлений и решений, что же делать дальше. С одной стороны, Кэти благодарна, а вот с другой... боится. С ней никогда так не было. Она ведь даже не всегда вспоминает, сколько ему лет. А такое ли это имеет значение? Мысль застревает гвоздем в мозгу и явно не собирается уходить. Если он дает то, чего она никогда не испытывала, отказываться не попробовав, по меньшей мере, неразумно. Ведь так? Или она себя уговаривает? Выдает желаемое за действительное?

— Завтра, после тренировки на стадионе. В полдень, — буднично перечисляет Кэти, будто каждый день так делает, будто это в порядке вещей. — Думаю, место ты прекрасно знаешь.

— Приятного вечера, — улыбается Скорпиус, поднимаясь.

Со стороны может показаться, что он приветствует постоянных клиентов, но Кэти видит вспыхнувшие нетерпением глаза и почти тонет в них.

— И тебе не скучать, — подмигивает ему Кэти.

Возможно, она и пожалеет, возможно, и нет. Не так уж и часто она идет на поводу у желаний, упускать этот лакомый кусочек, когда он так упрямо идет в руки, было бы до омерзения нелогично. Тем более с таким количеством алкоголя в крови.

* * *

— Флинт, ты угробишь команду! — кричит Кэти, пытаясь подлететь как можно ближе к нему. — Остановись!

Этот осел не слышит! Злится на нее, а наказывает всю команду. Еще чуть-чуть, и Джинни свалится с метлы от усталости, Монтегю начнет махать битой наобум, а Гастингс пошлет все к драккловой бабушке. Тренировка должна была закончиться час назад, но Флинт гоняет и гоняет их, не замечая, что все уже на пределе. Ветер продувает насквозь, солнце ослепляет, а Флинт орет и орет.

— С меня хватит! — фыркает Кэти и направляет метлу резко вниз.

Хочет выяснять отношения при команде, пусть будет так! Истеричка, а не мужик!

— Белл! — вопит он на весь стадион, усиливая голос Сонорусом. Это-то нахрена?! — Какого черта ты творишь? — Она не слушает, наоборот, пригибается к древку и увеличивает скорость. Чем эффектнее, тем лучше. — А ну стой! — Уже совсем рядом. Ноги касаются земли, когда он рычит за спиной. — Я могу вышвырнуть тебя из команды как первогодку! Ты этого добиваешься?!

— Маркус...

Кажется, Алисия касается его плеча, но вряд ли он чувствует, да и Кэти уже плевать.

Сколько можно, в конце-то концов.

— Смотри не перетрудись, — выплевывает она, откидывая метлу. — Все равно не получится.

— Это еще почему?

— Нельзя выгнать того, кто и так ушел, — шипит она, еле сдерживаясь, чтобы не заехать ему по физиономию. — Удачи на чемпионате! — и разворачивается, чтобы уйти, но он хватает ее за руку и с силой сжимает. Наверняка будут синяки.

— Ты не можешь уйти!

— Ты не можешь мне запретить.

— Да кому ты нужна кроме меня!

Кэти прикрывает глаза и считает до десяти. Не помогает. Перед глазами красная пелена. Она не слышит и не видит никого, только Флинта, только что перечеркнувшего все хорошее, что было между ними. Желание ударить его никогда не было настолько сильным.

— Убери. От меня. Свои. Руки, — чеканит она каждое слово. — Иначе. Я. За себя. Не ручаюсь.

— Притащила сюда своего любовника и думаешь, что тебе все можно? — бросает он как обвинение в лицо, но руки все-таки убирает. — Шлюха!

Кэти даже не сразу понимает, о чем он говорит, думает, что совсем солнце напекло голову, и он бредит, но прежде чем успевает сообразить, до ушей доносится ледяной голос, от которого даже у нее подгибаются колени.

— К моему величайшему сожалению пока еще не любовника, — отрезает он, — но даже если и так, это не дает тебе право оскорблять Кэти.

Скорпиус выглядит настолько внушительно, если не сказать угрожающе, что на секунду ей даже кажется, что Флинт съеживается под его взглядом. Совершенно по-детски хочется завизжать, запрыгнуть на Скорпиуса с ногами, обнять и аппарировать в какую-нибудь глушь, где никто не помешает. Все доводы здравого смысла о возрасте, жизненном опыте, положении в обществе машут ручкой и попросту испаряются. Глупые предрассудки и ненужные отговорки. Она наигралась во взрослую тетю, видимо, пришло время впасть в юность.

Кэти совершенно забывает про свидание, но оно оказывается как нельзя кстати. Все-таки свидание, усмехается она. Похоже, подсознание принимает окончательное решение за нее.

— Сосунок! — пыхтит Флинт, явно намереваясь броситься на него.

— Не усугубляй, пожалуйста, — устало просит Кэти. Она уже столько раз слышала эти бессмысленные крики, и вряд ли он успокоится сейчас, но так хотелось бы надеяться, что хоть немного Флинт вынес из их отношений. Увы. Становится горько. — Мы ведь уже все решили, Маркус.

— Не называй меня по имени! — Кэти удивленно вскидывает брови. А она-то думала, он уже ничем не сможет ее удивить. — Катись отсюда, чтобы больше здесь не появлялась, ты... ты... ты...

Скорпиус уже хочет возразить, даже закрывает ее собой, но Кэти сжимает его ладонь в своей и качает головой.

— Не стоит, — отвечает на его немой вопрос. — Просто не стоит. Забирай девушку и уходи.

К счастью, он ее понимает, и уже в следующий момент Кэти рассматривает незнакомый кабинет.

— Не так я себе представлял сегодняшнюю встречу. Совсем не так. — Скорпиус слегка растерян и явно не знает, как дальше поступить. — Вина? — Воспитание не пропьешь.

Кэти качает головой.

— Вино уже не поможет, а от пары глотков виски не отказалась бы, — она садится в кресло, прикрывает глаза и массирует виски. — Не так я себе представляла прощание с командой. Ну да ладно. — Кэти выпрямляется в кресле и ловит его взгляд. — Не принимай на свой счет, Флинт та еще истеричка, особенно если задето его эго.

— Считаешь, что я не в состоянии справиться со взрослым мужиком? — жестко бросает он тяжелые слова, ставя перед ней бутылку и стакан.

Кэти даже не сразу понимает, что он имеет в виду, а когда понимает, едва ли не смеется.

— Считаю, что с Флинтом можно кричать до хрипоты, подраться до сломанных ребер, но ничего не изменится, только пустая трата сил и нервов. Хватит и того, что свидание началось совсем не с того, что было задумано.

Кэти улыбается краем губ, наблюдая, как теплеет взгляд Скорпиуса. Он все еще серьезный и собранный, но напряжение отпускает, плечи расслабляются, и его начинает бить мелкая дрожь.

— Так значит свидание? — игриво выгибает бровь и опирается бедром о стол, выжидающе смотрит на нее сверху вниз.

— Ты против? — невинно интересуется Кэти. — Я могу уйти.

Она даже для вида поднимается и начинает злиться, потому что Скорпиус лениво рассматривает ее и ничего не делает. Хотя если подумать, она сейчас грязная, потная, наверняка с торчащими в разные стороны волосами и лихорадочным румянцем. Об этом она не подумала, черт!

— Это все или будет что-то еще? — нахально интересуется Скорпиус, закусывая губу.

— Сейчас я представлю свою ванную и аппарирую туда, если так жаждешь подробностей, — хмыкает она. — С собой не приглашаю.

— Я бы не отказался, — хрипловато выдыхает он.

— Поэтому и не зову, — пожимает она плечами и посылает ему задорную улыбку. — Так и быть через час можешь за мной зайти.

— И это означает, что?..

— Я принимаю правила игры, — она склоняет голову набок и ухмыляется. — Но в процессе я их могу и поменять.

Кэти знает, как довести до точки кипения и не передержать напряжение, но она совсем не ожидает, когда Скорпиус ее практически выдергивает из аппарационной воронки, прижимает к себе и целует.

— Теперь ведь уже можно? — выдыхает ей в губы.

— Ты ведь уже знаешь ответ на этот вопрос, — она запускает пальцы в его волосы и путает пряди. — Хотя после душа я бы пахла не в пример приятнее.

— Мылом, а не азартом, погоней и нагретой солнцем травой? — уточняет он, опуская руки на ее талию. — Мне нравится твой естественный запах.

— Так и скажи, что напрашиваешься со мной в ванную, — хихикает она. — Каков наглец, на первом же свидании! — картинно округляет глаза и изображает обморок.

— Я тебя не отпущу, — шепчет он ей на ухо.

— Время покажет, — улыбается она. — Не говори гоп, пока не перепрыгнешь.

— Сомневаешься?

— Не люблю загадывать.

Кэти ли не знать, как исполнившееся наконец желание может выбить почву из-под ног. А что дальше? Она сдается на милость победителю, но так ли ценен приз, когда его уже не нужно завоевывать? Сейчас Скорпиус смотрит на нее с неверием и нежностью, он очарован моментом. А она? Пожалуй, Кэти слишком далеко зашла, чтобы отступать сейчас. Когда если не сейчас начинать жизнь с чистой страницы? Кэти придется заново ее выстраивать по кирпичику, так почему бы не с тем, кто столько сделал, чтобы добиться ее внимания? Почему бы не прямо сейчас?