Просматривать фильмы (гет)

Они встречались раз в неделю, по четвергам. Абраксас не помнил, как именно они пришли к такому расписанию, но произошло это уже практически с начала их романа — если такие длительные отношения всё ещё можно было назвать романом. Когда-то он выбрал Милли из-за относительно миловидного личика и некоторых зачатков мозгов, позволявших надеяться, что их встречи — тогда ещё более частые — не станут достоянием общественности с её же подачи (или — точнее — прокола). Сейчас он иногда подозревал, что его обстоятельность или просто не слишком большая любовь менять то, что неплохо выполняет свои функции (пусть и не идеально), сосредоточившись на иных проблемах, сыграла с ним злую шутку, и заводить вторую любовницу уже не особенно-то и хотелось. Даже с тех пор, как благоверная отправилась в мир иной. А может, виной всему был возраст — всё же, имея взрослого сына, как-то и не хочется никакой романтики, а проверенный вариант не становится с годами хуже — пусть тело уже не совсем в прежнем состоянии, но появляются иные достоинства.

Они встречались по четвергам во многом из-за того, что в этот день проходили встречи министерских чиновников с посетителями или же с представителями бизнеса — и поскольку творился там в это время тот ещё бардак, мало кто мог заметить, что какая-нибудь не слишком важная чиновница уходила раньше конца рабочего дня. Тогда они ещё могли оставаться потом в респектабельных местах вроде того же «Дырявого Котла»... Правда, тогда Милли ещё жила вместе с мужем (а не как сейчас — по разным домам, не разводясь исключительно из-за того, что это может плохо сказаться на политической карьере обоих), и приходилось это учитывать. Со временем карьера Милли пошла в гору (конечно, не без помощи Абраксаса, знающего, как и на кого можно надавить, кого как умаслить — если речь касалась крупных чиновников, конечно), и теперь она именно в эти дни могла даже задержаться… и потому даже сама нуждалась в снятии стресса. Но Абраксас ничего менять не стал — разве что теперь, когда жена покоилась в могиле, а появляться на территории гостиниц или трактиров было бы чревато неприятными последствиями, он позволил себе прикупить домик возле маггловской деревушки Стиллуотер и перебрался туда. Интересовавшимся объяснял, что не хочет чем-либо мешать семье своего сына (что обычно относили к небольшим безобидным причудам), да и у того будет теперь больше стимулов вести дела полностью самостоятельно, привыкая к тому, что отец не всегда сможет помочь советом. Скрывалась за этим и ещё одна причина: сын присоединился к радикальной группировке Того-Кого-Нельзя-Называть, а сам Абраксас старался держаться от всего с этим связанного на расстоянии, хоть и жертвовал часть финансов на их борьбу — так, чтобы махинации было как можно сложнее отследить, конечно. Теперь в случае успешного захвата власти Пожирателями он вряд ли что-либо потерял бы — в этом случае достаточно было бы раскрыться, и новый режим (особенно при наличии Люциуса в их рядах) вряд ли замедлил бы отблагодарить уважаемых людей, ему помогавших. А в случае их провала… что ж, у него и здесь были неплохие наработки, и, говоря по правде, он в последнее время всё больше склонялся к тому, что именно этот вариант был бы наилучшим.

Их встречи проходили по большей части в маггловском мире — потому что это был лучший способ не афишировать их отношения в мире магическом. До магглов, если не считать совсем уж отдельных выходок, не было особого дела даже Пожирателям — что уж говорить о менее радикально настроенной части общества. Удивительно, как только Абраксас не додумался до этого сразу — сколько лет и какие обстоятельства ему потребовались только для того, чтобы в голову однажды пришла такая идея. Или так вышло исключительно из-за того, пока обстоятельства не изменились слишком уж сильно, что даже его нежелание менять привычный уклад дало трещину? В любом случае, о принятом решении он впоследствии не жалел. Оказалось, что волшебники в мире магглов действительно не привлекают особого внимания, если стараться не контактировать с ними свыше необходимого и запомнить несколько простых правил, к примеру, как правильно переходить их улицы, не рискуя быть сбитым автомобилем или экстренно применять магию. Не менее важным открытием стали и кинотеатры, куда они заглянули однажды из праздного любопытства и желания посмотреть, чего смогло добиться лишённое магии общество в своих безуспешных попытках воспроизвести то, что в магическом мире давно уже было изобретено — вроде тех же движущихся фотографий, правда, со звуком и почти что волшебными эффектами. Говоря по правде, Милли была впечатлена — даже потрясена — и до сих пор во время каждого похода в кинотеатр становилась юной восторженной ведьмой, только выпустившейся из Хогвартса, словно скинувшей с себя два десятка лет, что не могло не нравиться Абраксасу. Нет, он сам, безусловно, тоже был впечатлён увиденным, но во-первых, лучше себя контролировал, а во-вторых — лучше анализировал те вещи, существование которых не стоило игнорировать. Так что он примерно представлял себе, сколько магглов и их маггловского труда требуется на то, чтобы создать полтора — два часа «картин», которые можно было лицезреть только с помощью специальных устройств в этих кинотеатрах… Нет, маги, безусловно, могли бы сотворить что-то подобное, причём работа далась бы им намного легче и получилась бы более совершенной, чем у каких-то магглов, — но всё равно подобная индустрия при их численности населения не окупилась бы. Так что магглы безусловно не являлись застрявшими в невежестве недоразвитыми существами, как считали некоторые, но и переоценивать их достижения не стоило.

И Абраксас во время их встреч был даже благодарен маггловскому миру — за то, что тот давал впечатления, подогревающие их отношения, делающие их более похожими на то, что было в самом начале их романа. После сеанса в кинотеатре можно было направляться домой, где их ждал ужин и совместная ночь. К счастью, в пятницу Милли не надлежало являться в Министерство прямо с утра, да и сам Абраксас не планировал на этот день недели ничего раньше обеда, дабы секс и приятно-полезные разговоры не мешали ничему существенному. Можно было, посмотрев кино, пройтись, не спеша никуда, по освещёнными электрическими фонарями улицам, в этот раз молча, то ли опасаясь нарушить тишину, то ли размышляя над увиденным, и Абраксас догадывался, что дальше последует обсуждение этого «Правосудия для всех» — вряд ли его можно было отнести к числу того, о чём Милли забудет вскоре после выхода из здания кинотеатра, да и это было даже интересно — на какие мысли её натолкнула картина. Возможно, с учётом того, что именно она должна была стать преемником Гарольда Минчума (и он был уверен, что станет — не зря же прилагал к этому все усилия; осталось только немного потерпеть), он мог дать определённый совет или навести на нужные мысли, или просто подсказать, что волшебный мир в состоянии принять, а что — нет… Если она сама это до конца не понимала. Благо, спорных моментов в фильме хватало с лихвой.

Удивительно, но заговорили они уже после того, как ушли с освещённой стоящим чуть поодаль фонарём (дом находился с краю поселения, так что сюда тянуть электричество никто и не думал — но с другой стороны, зачем оно вообще могло понадобиться волшебникам) внутрь дома и сели ужинать. Только нанизав на вилку кусок крольчатины, запечённой с травами в ореховом соусе, Милли решила прервать молчание — сам Абраксас с этим не спешил.

— Вот скажи, — несмотря на то, что разговор назревал с момента выхода из зала, слова прозвучали неожиданно, — насколько то, что мы видели, по-твоему, соотносится с нашим Министерством и Визенгамотом?

— Ты про Министерство в целом? — удивился Абраксас. — Мне казалось, там речь исключительно про суды, что должно соответствовать нашему Визенгамоту.

— У меня похожее впечатление от большинства отделов, — вздохнула его собеседница. — У нас идёт война, а аврорам стараются придумать новые ограничения по допросам, вводится контроль непонятно чего непонятно зачем…

— Собираешься дать Краучу карт-бланш, как он того просит? — ухмыльнулся он.

— Возможно, более эффективных предложений у нас попросту нет, — Милли пожала плечами. — Да и Крауч… — она не договорила, отправив наконец мясо в рот.

— …Жёсткий человек, — не удержался Абраксас. — Так же, как и мы, не любит подонков.

Милли пришлось сделать над собой усилие, чтоб не подавиться, но сохранить невозмутимый вид не удалось.

— Ты ещё скажи, что он на самом деле занимается насилием над юными волшебницами, но ему это сходит с рук, — выговорила, дожевав, она.

— Вряд ли, он же не Дамблдор…

— Что, прости? — брови собеседницы взметнулись вверх.

— В том смысле, что такие грешки могут водиться скорее за преподавателем в Хогвартсе, чем за Краучем, — пояснил Абраксас. — А про Дамблдора я ничего такого, конечно, не знаю.

— Я уж боялась, что мне послышалось, — она улыбнулась.

— У Крауча, — Абраксас поднял бокал вина и посмотрел на него, будто что-то выискивая, — другие скелеты в шкафу. И если ты хочешь дать ему то, чего он хочет, надо бы для начала узнать, какие они и как их можно использовать.

— Хорошо бы, — согласилась Милли, — но не забывай, что если мы ничего не предпримем, то Сам-Знаешь-Кто…

— Придёт сама-знаешь-куда, — перебил он собеседницу, — и случится сама-знаешь-что… Кстати, неплохой текст для пророчества, надо будет запомнить, — любовница всё-таки фыркнула от смеха. — Я не спорю с тобой, просто напоминаю, что ты дашь ему карт-бланш, Крауч им воспользуется… Думаю, ты сама прекрасно представляешь, что успехом в конфликте с Пожирателями, — Абраксас поморщился, — его стремления не ограничиваются?

— Я бы посмотрела на то, как он будет наводить порядок… Знаешь, — продолжила она грустно, — мне иногда тоже кажется, что кто-то должен, подобно этому Кёркланду, встать и заявить, что у нас происходит прямо, и послать всех к дракклам, — она сделала паузу. — И себя тоже…

— Думаешь, нам не хватает своего честного идиота? — он задумался и попробовал кролика. Мясо было мягким, с немного пряным от трав вкусом и явными нотками орехов и цедры — кролик удался. — Всё какие-то бесчестные идиоты вокруг?

— А ты считаешь Кёркланда идиотом?

— А кем?

— Болезненно честным человеком, например, — Милли уставилась на него с интересом.

— Болезненно честным идиотом, — подтвердил Абраксас. — Подумай сама: все его проблемы — из-за того, что он, зная, как работает система правосудия у этих магглов, никак не использует своё знание — только прёт напролом, — он отпил очередной глоток вина. — А зачастую просто принимает непонятные решения или загоняет себя в проигрышную ситуацию.

— Как в обоих случаях с клиентами? — Милли задумалась. — Возможно. Поручить кому-то другому самую важную — финальную — часть своей работы — по меньшей мере странно. Но почему, по-твоему, — она прищурилась, словно пыталась на чём-то подловить собеседника, — надо пользоваться системой, которая не работает?

— Потому что, — Абраксас вздохнул, — её проектировали и создавали именно такой с определённой целью. И если в системе что-то вышло из строя, то надо посмотреть, что именно и почему не работает. От того, что Кёркланд сказал очевидное, никому лучше не стало — с той же эффективностью он мог бы испражниться на подзащитного. Он мог бы просто выполнять свою работу, мог бы, как и некоторые другие, подсиживать кого только можно и делать карьеру, мог бы менять систему изнутри, если уж очень надо, и проворачивать ещё более хитрые и сложные комбинации — и в любом случае он добился бы большего, чем сказав «фу» и плюнув напоследок.

Милли только улыбнулась, и более их трапеза не прерывалась длительной беседой. И кролик, и салат из рябчиков с ананасами, и другие блюда, а потом и десерты, которые домовик должен был безжалостно изничтожить после трапезы (и если яблоки в меду жалко не было, то осознание того, что уничтожаются также и тарталетки со свежими ягодами малины и голубики, наполненные муссом с белым шоколадом и мятой, иногда вызывало в нём мимолётное сожаление — всё-таки пирожное было похоже на произведение искусства), смогли получить должное внимание и почтение. Дальше… в принципе, предполагалось, что можно найти и дальнейший досуг, но время было уже позднее, поэтому стоило переходить от утоления голода по пище к утолению голода по противоположному полу.

Он овладел Милли прямо в ванне — огромной шикарной медной ванне, в которую поместиться могло минимум трое совсем не маленьких волшебников. Не то чтобы Абраксас недолюбливал секс в постели, но любовь под душем всегда казалась ему чище и светлее, а ещё в струях воды тело партнёрши (всё ещё крепкое, хотя и не очень молодое — и тяжёлая отвисающая грудь, и чуть грубоватая кожа, и прочие признаки напоминали о том, что и сам он не молодеет) казалось более упругим, молодым и горячим. А тёплые струи воды вкупе с любимым телом доставляли дополнительное удовольствие.

Разговор касательно фильма, тем не менее, ещё был продолжен — только уже в постели, при погашенном свете и голове Милли на его плече. Она же, впрочем, и подняла тему.

— А всё-таки, я возьму себе этот девиз — «правосудие для всех»! — прошептала ему на ухо она. — Тем более, как я поняла, эта выдержка из какой-то маггловской декларации или чего-то в этом роде. А главное — отличное громкое заявление, в самый раз для нового министра.

— И такую систему тебе даже можно не создавать — она и так имеется, — поддел её Абраксас в ответ.

— Вероятно, не в моих силах перестроить всё заново в принципе, — задумчиво ответила Милли, — но, по крайней мере, в моих силах сделать расценки сильно, сильно дороже. И удовлетворить просьбы Крауча, — закончила она.

— Ты бы лучше нашла кого похожего не на Флемминга, а на Рэйфорда или как его там, — отметил он. — Между прочим. Очень милый человек, немного напоминает Регулуса Блэка, когда тот вернулся с войны. Он тоже, как я слышал, стал немного заигрывать с судьбой, — пояснил Абраксас, — аппарировал в пьяном виде, летал на метле в грозу… Считал, что стоит чаще ставить жизнь на кон и что не такая она уж и хорошая штука.

— Если я правильно помню… — Милли задумалась, — он пожил после войны существенное время, но умер-то давно. И судя по всему, оно неудивительно.

— Ты просто не знаешь, как он умер, — Абраксас издал смешок. — Перед Рождеством призвал бочонок Огденского — и прямо себе на голову. Свернул шею, и помочь ему никто не успел. Как ты понимаешь, Блэки не стремились особо распространяться о таком казусе. Герой войны, положил дракклы знает сколько гриндевальдовцев, всегда в боевой форме — и тут такое.

— Почти как Муди, — заметила Милли. — Тоже почти герой по количеству задержаний в Аврорате. Видно, не везёт им с алкоголем.

— А что с Муди?

— Об этом тоже не принято распространяться, но он недавно потерял глаз, — пояснила она. — По официальной версии — в сражении. По неофициальной — открывал на Пасху игристое вино от мадам Дюваль, но неудачно. Пробка вылетела с такой силой, что выбила ему глаз.

— Так это ж лечится…

— У мадам Дюваль пробки на дорогом игристом вине как-то хитро зачарованы, — она вздохнула. — А ведь аврор с лучшей боевой и оперативной подготовкой…

— С каждым может случиться, — глубокомысленно заметил Абраксас, в душе, конечно, посмеиваясь.

— Лучше бы это случилось с Сам-Знаешь-Кем.

— А что, неплохо, представляю заголовки газет: «Тёмный лорд упал с лестницы, напуганный отчаянным криком жертвы, и сломал себе шею. В Визенгамоте готовится к обсуждению макет памятника лестнице».

— Или «Тёмный лорд убит собственным срикошетившим от младенца заклинанием. В попытках узнать правду, мы взяли для вас эксклюзивное интервью у выжившего и публикуем его на страницах «Ежедневного пророка», — они прервались на смех, но потом Мили продолжила. — Но боюсь, что у нас основная надежда на расширенные полномочия авроров, разве что Отдел Тайн что-нибудь придумает… Иначе выхода я, честно говоря, не вижу.

— Драконья оспа, — сказал на это Абраксас. — Я называю это так.

— Что за драконья оспа? Точнее, как она может помочь против Сам-Знаешь-Кого? Думаешь, ты его заразишь, и он умрёт? — она фыркнула.

— Нет. Просто на случай, если не получится ничего, у меня есть, хм… знакомство.

— И что?

— Я не знаю всех деталей, как это делается, но вкратце, — начал пояснения Абраксас, — схема такая: находится труп с признаками драконьей оспы, трансфигурируется в что-то похожее на тебя. Потом закрытые похороны и документы на условную Джейн Доу где-нибудь в Австралии. Правда, заставить до этого всех поверить, что ты заболела, придётся самой, — он сделал паузу. — Ничего лучше придумать не могу.

— Буду иметь в виду, — Милли ответила не сразу. — Если это будет вообще возможным после того, как будет сделано всё возможное, чтобы остановить Сам-Знаешь-Кого. Даже самые невероятные варианты.

— Да, падение с лестницы и отражённое стихийной детской магией заклинание тоже стоит продумывать, если не останется более реальных перспектив, — вздохнул Абраксас. — Но давай на ночь не будем о грустном, — он улыбнулся. — Лучше о том, что в ближайшие недели ты станешь министром, и у тебя станет гораздо больше влияния на стратегию.

— Не сказать, что эта перспектива внушает мне спокойствие, — ответила она. — Давай лучше спать. Завтра будет нелёгкий день, и стоит встретить его во всеоружии.

И Абраксас был с ней солидарен.