Бог Человечности (джен)

Двое сидели на уступе горы Раммохан, что с запада примыкает к ведьмовским землям, и курили. Очередное сражение осталось позади, и в очередной раз на их стороне оказалась удача. Ведьмы были равны полубогам, но весьма слабым, да и атрибуты их не блистали разнообразием. Некая особенность атрибута Парвати заставила всех ее потомков по женской линии унаследовать его, хотя обычно божественные силы не проявлялись у потомков, если те не развивали собственные. Ведьмы были исключением. Потому-то так ополчился на них Небесный Град, заставив всех властителей окрестных земель встать на борьбу с отродьями тьмы, как окрестили боги ведьм. Индра покинул Восточный континент по зову Брахмы, но оставил здесь немало воинов-полубогов, и когда те принялись готовиться к бою под предводительством князей, объединившихся под знаменем Небесного Града, Парвати воззвала к Князю Света, известному так же как Калкин, Сиддхартха, Будда, Бич Демонов, Махасаматман, или просто Сэм.

Шансов у них не было, на этот счет Сэм иллюзий не питал. Ведьмы держались до сих пор только благодаря собственным атрибутам и прихваченным кем-то из их предков из Града машинам перерождения. Банков генетических данных у них, увы, не имелось, отчего многие местные обитательницы крайне походили друг на друга. Может, из-за обилия рыжеволосых женщин боги и назвали их ведьмами? Но что такое несколько сотен ведьм и горстка их почитателей против объединенного войска семи княжеств Комлата и обученного самим Индрой отряда полубогов?

Однако Фортуна, обидевшаяся, видно, что не нашлось ей места в пантеоне, вновь обратила к выступившему против богов Сэму свой прекрасный лик.

— Вы явились чертовски вовремя, ребята, но как вы все-таки узнали, где меня искать? — в очередной раз спросил Сэм. Может теперь, один на один, Ольвегг даст ответ.

— Об этом спрашивай у своего приятеля Ямы. Вот уж не думал, что вы сойдетесь характерами. Скорее, что поубиваете друг друга. Помнится, на опорной базе вы почти не общались.

— В то время говорить нам было не о чем, но что мы бы сошлись, я вот лично не сомневался.

Сэм лукавил. Он и сам не слишком рассчитывал, что они окажутся когда-нибудь на одной стороне, только надеялся на это. Потому-то и не удивился, когда бог смерти явился в его шатер накануне битвы за Дезират. Но тогда Яма был ведом местью за нанесенное ему оскорбление. Но что за сила, и какими путями привела его теперь на Восточный континент?

— Сдается мне, — пожал плечами Ольвегг, — парнишка на своих летательных аппаратах излазил всю планету, и, услышав россказни о твоей встрече с гигантской птицей, смекнул, что к чему и где эти птицы обитают. Ну а дальше любой дурак, что тебя хоть немного знает, догадался бы, что ты опять отправился искать неприятности на свою голову.

Только старый капитан мог так небрежно отзываться о боге Смерти. Впрочем, точно так же он отзывался обо всех, кто некогда летал под его командованием или обустраивал базу в первые века колонизации, даже если те ныне возомнили себя богами. Упоминание же летательных машин направило мысли Сэма в иное русло.

— Так сколько времени займет разработка и сборка корабля? — спросил он.

Ольвегг пожал плечами:

— Над проектом Яма работал уже давно, но только ради научного интереса, так что там еще много нюансов. Кубера обещал просмотреть его и к нашему возвращению вынести вердикт. Впрочем, и на то, чтобы набрать и обучить экипаж, тоже нужно время, так что мне грех жаловаться.

Сэм взглянул на капитана. Яма говорил, что богом человека делала некая главная страсть. Если бы много веков назад Ян Ольвегг не предпочел жизнь обычного морехода, то стал бы, без сомнений, богом странствий. Никто не подошел бы на эту роль лучше. Даже теперь, спустя столько жизней, стоило услышать ему о возможности вырваться с планеты, как он готов сорваться в бездну космоса. А, может, надеется, что где-то там, в ином мире, сможет избежать ошибок, совершенных здесь?

— Кто-нибудь из прежнего экипажа полетит с тобой?

— Ну, если уж даже ты отказался — сомневаюсь, — рассмеялся Ольвегг. — Наших бывших коллег из их синтетического рая калачом не выманишь. Особенно теперь, когда люди перестали слепо преклоняться перед ними и начали думать своей головой. Да и спокойнее, знаешь ли, когда экипаж на одном уровне. Хотя я бы не отказался от общества Виржана, хороший инженер никогда не помешает, но со слов твоих приятелей понял, что свое нынешнее детище он на произвол судьбы и других богов не бросит. Мало кому больше подходила его божественная ипостась.

— Да, — согласился Сэм. — Вишну-хранитель из нашего терраформатора вышел отменный. А самому Яме ты не предлагал?

Ольвегг поморщился:

— Что толку? Он почти всю жизнь провел в ранге бога, а они и впрямь срастаются со своей ипостасью. Что за радость ему жить в тесном корабле, где его сущности и разгуляться-то негде? Да и соседство Смерти, знаешь ли, нервирует, как бы гениальна она не была. Сам я не спрашивал, а вот Так, думается, уже успел поинтересоваться на данный счет, и, судя по тому, что со светящимися глазами и радостными известиями мальчонка ко мне не влетал, ответ был ожидаемым.

Сэм тоже не сомневался в ответе, но Яма умел удивлять.

— Пригляди за Таком, капитан, — попросил он. — Он напоминает мне моего сына в одной из прошлых жизней. Глупо, наверно…

— Ну почему же? Глупо, напротив, сменив тело, тут же отрекаться от прошлого. Знаешь, за все эти века здесь у меня была всего одна жена, и мы провели вместе пять жизней, пока истинная смерть под колесами повозки не отняла ее. И с детьми своими я старался связи не терять, если они сами не желали отдалиться от меня. Увы, общая тенденция не помнить родства захватила и большинство из них.

Сэм еще раз пригляделся к капитану. Нет, не богом странствий он бы стал. Все, кто некогда прилетел с Земли, в той или иной степени изменились, даже сам Сэм. Все выработали с помощью генной инженерии и психо-практик мутации, позже гордо названные атрибутами, все отказались от своей изначальной физиологии, религии, морали. Даже Ренфрю, капеллан «Звезды Индии», хоть и верен был Христианству и отказался от вмешательства в собственную природу, тоже возомнил себя этаким Бароном Субботой.

Все, кроме Яна Ольвегга.

Не богом странствий должен был он стать — он все это время был богом. Богом человечности. И вот теперь, когда Небеса пали, и он почувствовал себя свободным от этой обязанности.

— Так ты пока что остаешься здесь, на востоке? — прервал его размышления вопрос Ольвегга.

— Пока я здесь нужен. Потом отправлюсь куда-нибудь еще.

— Мы свидимся еще до нашего отлета?

— Кто знает? Но если нет, знай, капитан, что дружбой с тобой я горжусь как ни с кем другим.

— Прямо-таки и ни с кем? — усмехнулся Ольвегг. — Забавно слышать это от человека, ухитрившегося сдружиться даже с демонами. Но я тоже рад быть твоим другом, вечный бунтарь. За мальчонку не беспокойся — мне он тоже напоминает одного неугомонного сорванца из прежней команды. А ты пригляди, чтобы они не наделали здесь глупостей.

— Люди или боги? — уточнил Сэм.

— А это разве не одно и то же? — удивился капитан.

— Мы приглядим за ними, — пообещал Сэм.

— Мы? — Ольвегг на мгновение приподнял бровь, но тут же улыбнулся.

Ибо предначертано, что до конца времен две силы будут лежать в основе мироздания и хранить его в равновесии — Свет и Тьма, Жизнь и Смерть. Если суждено им теперь еще и хранить человечность в обитателях планеты, так тому и быть. У Яна Ольвегга будут достойные приемники.