Вечность впереди (джен)

Вечность впереди — много или мало?

Что имел — раздал, вновь душа пуста.

Не впервые нам начинать сначала -

Верить и любить — с чистого листа.

Доктор молчит. Теперь он почти всегда молчит. Он не улыбается, не шутит и, кажется, больше не интересуется ничем. Он ушел в себя и позабыл, что у него есть какие-то обязанности. Хотя какие обязанности, что ты? Это она привыкла считать, что он придет на помощь, если нужно, что он никогда не оставит друзей в беде… Что он, черт возьми, должен им помогать!

Мадам Вастра хмурится, поправляя шаль. Она ошибалась. О, как же она ошибалась. Она должна была усвоить давно, что Доктор никому ничего не должен. Он приходит лишь тогда, когда ему вздумается, и делает только то, что хочет. Его невозможно к чему-то принудить. Скорее он заставит тебя отказаться от своих принципов и подчиниться. Такой уж он человек. Ничего тут не поделаешь.

Человек? Вастра улыбается. Она снова забылась, назвала его так. Он бы, наверно, посмеялся, если бы услышал ее, и с улыбкой бы поправил. Тогда. Тогда бы посмеялся. Но не сейчас. Даже если он обратит внимание на подобную оговорку, то ничего не скажет — возможно, лишь раздраженно передернет плечами и пройдет мимо.

Это было неправильно. Доктор стал другим. Вастра никогда его не видела таким. И она дорого бы дала за то, чтобы никогда больше не увидеть Повелителя Времени в этом подавленном состоянии.

Сначала он был грустным, мрачным и таким… ранимым, когда вывалился к ним из ТАРДИС и, отпивая медленными глотками горячий чай, тихо сказал, что уже никого не осталось. Никого.

А потом он ушел. Он заковал себя в броню безразличия и равнодушия и, навещая иногда своих старых друзей, не отзывался на их шутки и попытки помочь, увлечь чем-то.

Бесстрастный и холодный ко всему, Доктор захотел уйти и забыть все, что случалось с ним раньше. Он делал вид, что его не интересует ничего в этом мире, что он сделал все, что мог, и что больше он не собирается решать ничьи проблемы. И в эти моменты он был таким… таким человечным, похожим на тех людей, с которыми ей приходилось сталкиваться день ото дня.

Мадам Вастра слабо улыбнулась. Ах, снова ей кажется, что Доктор похож на человека. Что ж, это неудивительно. Она так долго прожила среди людей, что иногда поневоле отождествляла всех окружающих с этим народом.

Пожалуй, только теперь силурианка начала понимать, почему Доктор так привязался к этой планете. Ведь он и сам чем-то похож на жителей Земли. Он огорчается и радуется, словно ребенок, которому интересно все новое. У него целый букет эмоций, которые он обычно тщательно скрывает. Но нет-нет, да и прорвется что-нибудь наружу.

Доктор мог быть веселым и энергичным. А мог стать сердитым и даже разъяренным. Он мог принять любой облик, мог превратиться в кого угодно и когда угодно. Но он был добрым (хотя, возможно, сам Доктор и отрицал это) и всегда старался защитить своих друзей. Он не отступал, не сдавался, он шел к своей цели. И не его вина, что порой не получалось выполнить задуманное.

Но в этот раз Повелитель Времени зашел слишком далеко… Они испробовали все попытки, делали все, чтобы вытащить его из этой апатии. И никакого результата.

На любые старания Вастры, Дженни и Стракса разговорить Доктора и втянуть его в какую-нибудь авантюру он отвечал неизменным спокойным отказом. И мадам Вастра знала, что это бесполезно, что им не удастся помочь ему. Не удастся, пока он сам того не захочет.

Наверно, стоило оставить попытки и просто подождать, пока Доктору не надоест одиночество и он не придет. Сам.

Но она не могла этого сделать. Каждый раз при взгляде на него, такого холодного и безэмоционального, ей хотелось встряхнуть его и спросить, сколько планет, сколько Вселенных и, самое главное, сколько людей погибло в последнее время. Сколько погибло из-за того, что он не пришел, не откликнулся на призыв и даже не попытался помочь. Из-за того, что он теряет время, пытаясь заглушить боль, и даже не думает о том, что кто-то может пострадать из-за него. Сколько, Доктор?!

Но даже когда Вастра задает этот вопрос Повелителю Времени, даже и тогда он, стараясь ничем не выдать своих эмоций, — потому что он все это знает, не может не знать! — отвечает:

— Я таким больше не занимаюсь.

— Ты был спасителем миров! — не в силах сдержаться, продолжает мадам Вастра. — О тебе слагали легенды! Ты не оставлял других в беде! Ты… для некоторых ты был героем…

Она запнулась, не зная, как продолжить. Да, собственно, что она еще может сказать?

Руки Доктора дрожат, и он, чтобы унять дрожь и успокоиться, с силой сжимает столешницу в ее гостиной. А затем резко выдыхает и наконец произносит:

— Больше нет. — И, бросая взгляд на Вастру, в котором явно читается боль, выходит из комнаты. А здесь до сих пор чувствуется недавнее напряжение…

Порой она готова сдаться, потому что ей кажется, что все закончилось, что все было напрасно… Нет ничего, что могло бы им теперь помочь…

Но Дженни не хочет верить, что это конец. Она подбадривает друзей и надеется на то, что у них получится вытащить Доктора из этого апатичного состояния, в которое он сам себя загнал. Должен же быть какой-то шанс. Какой-то выход. Безвыходных положений не бывает.

Мадам Вастра также знает это. Она вздыхает, в очередной раз выслушивая план Дженни, и кивает, соглашаясь. Она просто не может сидеть сложа руки.

Хотя дело не только в этом. Она смотрит на подругу и, кажется, сама заражается ее энергичным состоянием. Дженни, милая Дженни, ее верная спутница и помощница. Как же ты изменилась, крошка! Когда же ты успела превратиться из маленькой наивной девочки в юную сильную девушку? Девушку, которой не страшны опасности и невзгоды. Девушку, которая никогда не бросит друзей в беде…

Иногда силурианка недоумевает, пытаясь понять, зачем Дженни это делает? Ради чего? Она едва знает Доктора. До этого она встречалась с ним раза два от силы. И все же…

Возможно, так Дженни пытается отдать долг Повелителю Времени? Ведь когда-то он ее спас. И она в свою очередь хочет спасти его и изо всех сил продолжает искать выход, стараясь найти нужные слова. Но где их отыскать?

Снежинки кружатся в воздухе и падают на безупречно чистую мостовую. В этом году рано выпал снег…

Мадам Вастра вздыхает и отходит от окна, вспоминая разговор, произошедший на днях.

Дженни разливает чай в богато изукрашенные чашки из роскошного сервиза, который был куплен на прошлой неделе. Стракс проходит в гостиную и плюхается на стул, даже не поздоровавшись. Он никогда не утруждал себя правилами приличия. Вастра, оправляя платье, садится и ласково улыбается Дженни. Они всегда любили вечерние чаепития — даже Стракс, который утверждал, что для него нет ничего дороже его боев на арене. За чаем можно было обсудить новости и события недели и просто вспомнить старые времена.

— Ничего нового? — спрашивает силурианка, имея в виду Доктора. Дженни лишь грустно качает головой. Стракс как-то недобро усмехается и замечает:

— Если бы Вы позволили мне провести медицинское обследование и, во имя сонтаранской империи…

— Никаких экспериментов, Стракс! — твердо говорит мадам Вастра.

Стракс неуверенно замолкает, но через несколько мгновений продолжает:

— Человек бы давно уже зачах от такой тоски. Если бы я мог…

— Так ведь он не человек, Стракс, — вздыхает Дженни, бросая неодобрительный взгляд на друга. — Хотя… Если так будет продолжаться, он действительно зачахнет… Кстати… — произносит девушка, оборачиваясь к мадам Вастре, — мэм, вы не знаете, может, Эми и Рори все же могут как-то помочь? Может, мы могли бы… ну, я не знаю… как-то найти их.

— Боюсь, что ничего не получится, Дженни, — возражает силурианка. — Слишком все сложно. Да и Доктор, если бы это было возможно, наверняка бы уже нашел их.

О Пондах она старалась не упоминать. Бесполезно. Это лишь усугубит боль и отчаяние Доктора. Один раз мадам Вастра вспомнила о них, стараясь пробиться сквозь ледяную броню Доктора, в которую он сам себя заковал, стараясь разрушить его щиты — очень прочные и в то же время невероятно хрупкие. Что ж, ей это удалось — на краткое и мучительное мгновение.

Силурианка заявила, что Амелия и Рори не были бы рады видеть Доктора в таком состоянии, что они бы не хотели этого. Она сказала это коротко и беспощадно, и Повелитель Времени вскинулся, неожиданно резко выкрикнув:

— Не смей говорить об этом! Никогда! Никогда, слышишь!

Мадам Вастра будто бы физически почувствовала боль и ярость, исходящие от него, и невольно опустила взгляд, понимая, что затронула больную тему, а Доктор, неожиданно сгорбившись и став похожим на старика, тихо добавил:

— У меня есть целая вечность. Вечность, чтобы смириться с этим.

Он никогда не забудет своих друзей. Никогда. И теперь мадам Вастра понимает, что Доктор всегда будет чувствовать вину — и перед ними, и перед собой. Никогда не простит, никогда не забудет.

Доктор… Повелитель Времени с удивительно молодым лицом, которое порой так не подходит ему. Он выглядит на двадцать пять, но ведет себя так, словно он единственный, которому было дано понять горечь утраты. Он словно маленький мальчик, который когда-то обиделся на весь мир и теперь не желает ничего слушать.

Забавное сравнение… Вот только его нельзя, как ребенка, выманить из своего укрытия конфеткой и заставить забыть все обиды. Так проблемы не решаются. К сожалению…

Снег уже давно кончился. Стволы деревьев покрылись коркой инея, а с крыш свисают сосульки. Стракс чистит дорожки, Дженни готовит ужин, а мадам Вастра читает объявления в газете. Ей кажется, или намечаются новые расследования?

Ах, скорее бы Доктор перестал хандрить и взял себя в руки…