Агент и ее художник (гет)

Гермиона еще раз перечитала текст своего объявления: «Начинающий агент ищет художника для сотрудничества. Предпочитаю работать с живописью по следующим жанрам: пейзажи (ландшафт, марина⁽¹⁾), натюрморты, беспредметные рисунки. От общения ожидаю взаимного уважения, заинтересованности в результате и деликатность. Обращаться по электронной почте…». Вроде все в порядке. Она не перехвалила себя, зато четко обозначила свои требования к партнеру. Авось и срастется. Смена рода занятий грезилась ей чуть ли не решением всех проблем. Ну ладно, не всех, но таким образом она сможет уйти от предавшего ее магического мира, займется интересующим ее делом, сузит круг общения. И, о Мерлин, она будет полностью контролировать продолжительность и интенсивность упомянутого общения! Больше никаких навязчивых репортеров, вопиллеров от Молли, недоуменного взгляда Гарри. Друга ей будет не хватать, конечно, но раз он теперь идет в комплекте с сестрицей Рона…

Ей пришлось ждать недолго. «Дзиньк!» — сказало всплывающее окошко с сообщением об ответе. Гермиона с не свойственным ей волнением открыла письмо. С другой стороны, попытки устроиться агентом по продаже картин тоже были ей не то чтобы свойственны.

Сообщение было коротким, но емким: «Соответствую вашим требованиям. В приложении — фото нескольких полотен».

— Ну-ка, ну-ка, — пробормотала Гермиона. Странную привычку ворчать себе под нос в моменты волнения она приобрела недавно — с тех пор, как рядом с ней не крутился никто, норовящий залезть в душу, чтобы поживиться полезными знаниями или просто материалом для сплетен.

На первой картине был изображен скалистый морской берег.

— И как ему удалось передать, что ветер сегодня, хоть и сильный, но приятно освежает? Высота волн тут ни при чем. Я почти чувствую запах соли… еще не хватало, чтоб начали мерещиться крики чаек, — бормотала Гермиона, разглядывая сразу приглянувшуюся ей марину вдоль и поперек.

Следующая картина показывала плот во время шторма. На нем отсутствовали люди, видимо, их успело смыть. Морской пейзаж, выполненный в серых тонах, с резкими переходами от света к тени, заставил Гермиону поежиться. Ей казалось, что именно такие ощущения она уже испытывала, но, как она ни старалась, не могла выудить из памяти, где же.

Еще один морской берег… пляж и неспешно идущая по нему светловолосая женщина. Карапуз, держащийся за мамину руку, выглядел до того умилительно, что Гермиона, вообще-то не питающая нежных чувств к детям, заулыбалась.

Остальное она даже не стала смотреть. Было ясно, что она с удовольствием займется оформлением домашней страницы этого художника, о чем она, не жадничая на похвалу, ему и написала.

* * *

Неизвестный оказался не столь лаконичным клиентом, как показал себя поначалу. Вскоре Гермиона стала получать от него не только эскизы рисунков и краткие описания проведенного дня — небольшие, удивительно остроумные, порой грустные зарисовки, но и вопросы о ней самой, о ее жизни. Свою любознательность он никак не обосновывал, но было нетрудно догадаться, что он тоже одинок.

Гермиона с удовольствием втянулась в переписку, дарившую ей немало приятных минут. Так и сегодня, уже собираясь ложиться спать, она все же заглянула в их чат. Там красовалось довольно длинное повествование: «Привет, мой прекрасный агент! Рад сообщить, что твои старания опять не пропали втуне — удалось пристроить в хорошие руки наш самый первый совместный проект. Ты ведь помнишь те угрюмые серые волны? Одна из редких моих мрачных работ. Говорят, что художник выплескивает на полотно все, что пережил, таким образом избавляясь от груза, но ко мне это не относится… я стараюсь писать свет, чтобы прогнать тени, до сих пор ластящиеся к моим ногам по вечерам, когда сил на картины уже не осталось, но усталости для сна еще не набралось. Ладно, не хочу и тебе портить сон. Ты мне лучше вот что скажи, будучи женщиной — если б тебя в школе постоянно обижал какой-то придурок, а потом ты узнала бы, что на самом деле он просто не решался признаться, что ты ему интересна, что бы такого сделать упомянутому придурку, чтобы заработать прощение?»

Гермиона прыснула. Понятно, кто ей пришел на ум при попытке представить эту ситуацию. Плечи ее едва заметно подрагивали от сдерживаемого смеха, когда она принялась писать ответ, содержащий, по ее мнению, дельный совет: «Я так понимаю, что вы оба уже выросли. Если эта девчонка не замужем и не помолвлена, почему бы тебе просто не пригласить ее где-нибудь встретиться, набраться смелости (но не вина для смелости) и изложить ей причину своих тогдашних поступков?»

Утро следующего дня принесло ей картину в новом жанре. Оголенное стройное тело девушки было так мастерски переплетено со стволом сосны, что пикантные подробности оказались целомудренно прикрыты, но выражение ее лица сводило на нет все потуги сделать картину пригодной для показывания детям. Довольная и немножко смущенная улыбка, крепко сжимающие кору несчастного дерева пальцы, а уж взгляд! Гермиона поспешила отложить фото картины в самую дальнюю папку. Она займется этим позже… хотя деньги выручить удастся немалые, в этом она была более чем уверена.

О том, что неизвестный художник думает по поводу ее рекомендаций, он не отчитался, а Гермиона решила не переспрашивать. Надо будет, сам снова затронет эту тему. Тем более, она не считала себя великим знатоком в сфере человеческих чувств. Единственное, на что ей хватало сил, это отвадить Рона и отметать неуклюжие старания Гарри достичь состояния «как было». Правда, в последнее время они оба притихли, при этом встреченная возле лавки с зельями Лаванда посмотрела на Гермиону с таким превосходством, что стало ясно — ей таки удалось добиться заветной цели в лице Рональда Билиуса Уизли. «Вот и хорошо, — думалось Гермионе по дороге домой, — они как нельзя лучше подходят друг другу».

* * *

«Как быстро летит время, — писала Гермиона ставшему близким за прошедшие месяцы художнику. — Мы с тобой познакомились, когда только-только занимались первые почки у деревьев, а завтра уже наступит сентябрь. Несколько лет подряд в этот день мы с друзьями садились на поезд, чтобы отправиться в школу-интернат в Шотландии, и из Лондона этот поезд шел весь день. Очень полезно для первокурсников — можно перезнакомиться и начать общаться. Да и старшекурсникам приятно поболтать с друзьями о проведенном лете. Всегда с нетерпением ждала этих встреч и гадала, каковыми же за лето станут друзья… да и неприятели тоже, мне иногда казалось, что они не так уж и плохи, скорее получают бестолковое воспитание. Знаешь, в последние пару лет, когда все это осталось далеко позади, у меня появилась традиция. Понимая, что воспроизвести те встречи я уже не смогу, я не приглашаю к себе друзей и не напрашиваюсь в гости к ним. Я просто прихожу в кафе в одно и то же время, у него еще такое детское название — «Сладкое королевство», сижу и в одиночку предаюсь воспоминаниям. Не странно ли это?»

У нее затряслись руки, когда она прочитала ответ.

«Я знаю, Гермиона. Видел тебя в том кафе в прошлом году. Не подошел… может, позволишь мне это сделать завтра? Мне надо с тобой переговорить обо всем, это будет более однозначно. В письмах мы не слышим интонаций и не видим глаз собеседника. Чтобы ты точно знала, что это я, прикреплю к лацкану пиджака цветок, которыми были усеяны поля в моей последней картине».

У нее перехватило дыхание. То ли от восторга, то ли от страха. Он тоже волшебник… и, видимо, она успела ему понравиться, пока они обменивались сообщениями. Не разочаровать бы при встрече. Она сто лет не ходила на свидания, и теперь подбежала к шкафу в спальне так, как будто там можно спрятаться от Пожирателей, когда потерял палочку. Дверца шкафа стукнулась об стену, отломив кусок облицовки, но Гермионе было плевать. Она судорожно начала рыться в недрах вроде небольшого снаружи предмета мебели. Платье нашлось далеко не сразу, но все-таки нашлось. Свадьба Билла и Флер, такое романтическое событие, и прерванное столь противным образом… Гермиона счастливо вздохнула, выудив платье и приложив его к себе. В пору! И цвета мака, а именно этот цветок должен будет обнаружиться на лацкане пиджака ее клиента. То есть, наверное, уже не просто клиента…

* * *

Гермиона нервничала. Это было первым ее свиданием с человеком, о котором ей известно только то, что он пишет потрясающие работы. И умеет подбирать правильные слова для утешения, подбадривания, даже ухаживания.

Соберись, мысленно приказала она себе, если он не врал, то, во-первых, он моего возраста, что уже неплохо, а во-вторых… Неизвестно, какими бы еще качествами Гермиона наделила своего художника, но за ее столик, не говоря ни слова, сел Драко Малфой. Мерлин, как не вовремя!

— Привет, — поздоровалась она. — Очевидно, что ты решил вспомнить школьные времена, но не мог бы ты выбрать для этих целей другое место? У меня встреча. Я жду… — замялась она: — одного человека.

— Уже дождалась, — последовал спокойный ответ. Взгляд Гермионы застыл, наткнувшись на красный мак, пришпиленный к лацкану серого пиджака Драко.

1) Марина — морской пейзаж.

Вернуться к тексту