Не живой "Язык" (джен)

Хеймдалль внимательно вглядывался в доступные его взору миры. Неделя минула со дня, когда под прикрытием восстания заключённых Локи исчез из своей камеры. Бывший младший наследник всегда отлично умел скрываться от его взора, и теперь, не зная даже, в каких мирах искать, Хеймдалль чувствовал себя слепым котёнком. Куда мог податься беглый маг? Ётунхейм, Мидгард? Было бы нелогично прятаться в мирах, которые не так давно пытался уничтожить. Хранителю Радужного моста оставалось лишь следить за мирами в жалкой надежде, что Локи совершит ошибку и на миг откроется Хеймдаллю. Было необходимо поймать его прежде, чем Локи натворит что-нибудь ещё.

Появление в Обсерватории десятка воинов неизвестной Хеймдаллю расы стало полной неожиданностью. Пару секунд они стояли неподвижно, а потом все разом бросились на стража. Хеймдалль едва успел послать Одину сигнал о вторжении и ринулся в бой. Манера боя напавших казалась странной. Они атаковали по очереди, сменяясь прежде, чем Хеймдалль успевал кого-либо ранить, но и сами не особо стремились его задеть, словно их целью было отвлечение внимания. Через пару минут нападавшие исчезли так же внезапно, как появились.

Хеймдалль осмотрелся, кругом не осталось ни единого признака недавних гостей. Зато по Радужному мосту уже скакал ему на помощь Тор с товарищами. Мужчина поспешил им навстречу, но замер на выходе.

Над высокой входной аркой висело окровавленное тело. Оно было прибито кинжалом за кисти, на коже под кровью виднелись плотные узоры. Со спиной творилось что-то столь ужасное, что Хеймдалль отказывался верить собственным глазам. Но не успел он приблизиться, как тело собственным весом прорезало кисти о держащий их нож до конца и рухнуло на мост. Тут же пространство заполонил отчаянный вопль, полный бескрайней боли, срывающийся то на хрип, то на визг.

Тор с друзьями ускорился ещё больше, а Хеймдалль нерешительно склонился над судорожно дёргающимся телом. Мужская несколько тонкая фигура лежала на животе, немного завалившись набок. Торс был оголён. Кожа вся была изрезана кровоточащими и гноящимися знаками, рунами и надписями на разных языках, лежащими столь плотно, что даже сложно было понять оттенок кожи, но мужчине показалось, что под коркой крови и гноя мелькает синева. Местами изрезанные брюки из грубой ткани пропитались кровью и затвердели. Кожа на босых ступнях и ладонях отсутствовала как таковая, равно как и ногти. Но от вида спины Хеймдалля замутило.

Нижние ребра были перебиты у позвоночника и вывернуты наружу, обнажая пульсирующие окровавленные лёгкие. Под оставшуюся на своём месте кожу была засунута записка. Возможно, при падении несчастный рухнул на бок, и некоторые ребра проткнули лёгкие, тем самым вернув его в сознание. Под головой и туловищем стремительно расплывалась лужа темной крови. Страж моста только потянул руку к длинным темным волосам, скрывающим лицо, как его окликнул приблизившийся Тор. Его друзья столпились поодаль.

— Хеймдалль, ты послал сигнал о вторжении. Что случилось? Кто это?

— Десяток воинов появился из ниоткуда, помахал мечами несколько минут и исчез, оставив после себя его. Помогите его поднять. Не заденьте рёбер. Мы ещё можем успеть доставить его к лекарям.

Тор склонился над хрипящим телом, и вдвоём они осторожно приподняли его за плечи, стараясь посадить на колени. В какой-то момент голова безвольно опрокинулась назад, спутанные волосы скользнули за спину, открывая лицо. И Тор, вскрикнув, отшатнулся, от чего тело резко завалилось вперёд к Хеймдаллю. Над мостом разнёсся новый вопль боли, сменившийся булькающими хрипами.

— Локи, — в шоке прохрипел Тор.

* * *

Хеймдалль не мог покинуть свой пост, а потому лишь отправил Одину сигнал, чтобы Всеотец знал, что Локи найден в ужасном состоянии, и готовил лекарей навстречу. Между тем, Тор с друзьями суетился над Локи. Они всё пытались пристроить его на коня так, чтобы не навредить по пути ещё больше. Привязать его к спине лошади не удалось — привыкшие к битвам животные пугались окровавленного ётуна.

В итоге было решено везти Локи с Сиф, как наиболее лёгкой и подходящей по росту. Да и лошадь у неё была самой спокойной. Сняв с неё седло, Локи посадили позади Сиф и связали его руки у неё на груди. Правую руку запрокинули на плечо, левую пустили под рукой воительницы. Голова безвольно повисла на левом плече Сиф. Лошадей пустили лёгкой рысью, чтобы плестись не слишком медленно, но и особо не трясти Локи. Тор и Фандрал придерживали его по бокам. Вольштагг ехал чуть позади, держа седло Сиф и следя за состоянием Локи.

Руки Тора и Фандрала постоянно соскальзывали с покрытой кровью и гноем кожи. На каждое движение лошади Локи отзывался глухим стоном в самое ухо Сиф. С навалившегося на неё тела под доспех сочилась смесь крови, гноя и сукровицы. Под воительницей и Локи уже хлюпала кровь.

Вольштагг и вовсе был вынужден лицезреть голые ребра, местами облепленные все ещё кровоточащей плотью, подрагивающие при каждом шаге лошади или слабом вдохе Локи, от чего ошмётки мяса и кожи, свисающие с рёбер, раскачивались, роняя густые капли крови. А сам Вольштагг отчаянно желал не видеть искорёженное тело, к обладателю которого воин при всем желании не мог вернуть ещё час назад терзавшую его ненависть, вытесненную жалостью, недоумением и пожеланием скорейшей смерти вместо таких мучений. Хотелось поскорее уединиться, чтобы прочистить желудок.

Тор, ехавший слева, с трудом извернулся на своём коне и теперь одной рукой впился Локи в плечо, чтобы тот не сильно трясся, а второй бережно придерживал голову брата, следя, чтобы пузырящаяся на губах кровавая пена не мешала и без того затруднённому дыханию.

Радужный Мост казался бесконечным. Воины и не заметили, как окунулись с головой в жалость и рассуждения о невероятных жестокости и силе того, кто сотворил всё это с младшим принцем, который, если откинуть предвзятость, был приличным воином и блестящим, на редкость одарённым, пусть и очень молодым, магом.

И лишь Фандрал думал скорее о том, кто столь зверским способом насмехался и угрожал Асгарду. Именно он в итоге первым заметил троих спешащих им навстречу конных магов. Они встретились лишь на середине моста. Один из магов спешился, поклонился Тору и заговорил:

— Мы отнесём его во дворец. Лучшие лекари уже ожидают его прибытия. Вы тоже поспешите, Всеотец ждёт доклада о произошедшем.

Пока он говорил, двое других произнесли смутно знакомое Тору заклинание, и тело Локи поднялось в воздух, зависнув в полутора метрах над землёй, словно в невесомости. Спутанные волосы и ошмётки штанов плавно колыхались, словно Локи не парил в воздухе, а плыл в толще вод тихого озера. Капли крови, едва успевшие сорваться с его тела перед самой активацией заклинания, теперь зависли идеальными рубиновыми шариками рядом с телом Локи. Новые же капли словно не решались покинуть организм.

— Есть ли что-то, что нам стоит сообщить лекарям? — мужчина уже вскочил в седло, и маги начали разворачивать коней.

— Д-да, — голос Сиф слегка дрожал, — мне показалось, что кровотечение усилилось с тех пор, как мы его нашли.

Молча кивнув, маги образовали треугольник, в центре которого парил Локи, и, пустив коней галопом, быстро преодолели мост и скрылись в закоулках Асгарда. Воины переглянулись и спешно пересев на своих коней обратно, поскакали следом.

У входа во дворец их встретила копия Фригг. Она молча провела их по коридорам дворца и исчезла, стоило им подойти к двери, у которой стояли Один и настоящая царица.

— Как он? — минуя приветствия, выкрикнул Тор, надеясь не увидеть в обеспокоенных лицах родителей худшей вести.

Один тяжело вздохнул, обернулся к двери лазарета, встретился взглядом с Фригг, словно ища совета, и опустил глаза в пол, подбирая слова. Тору казалось, что Всеотец молчит целую вечность. Он уже хотел озвучить тот самый вопрос, что уже долго крутился в голове, которого он страшился больше всего, как Один заговорил:

— Лекари очистили его от грязи и крови. Вся кожа, — Всеотец сглотнул, — вся кожа изрезана и заклеймена всевозможными ругательствами и оскорблениями на разных языках. Пожалели только голову и бедра, видимо, штаны снимать побрезговали. Верхние веки прошиты в открытом состоянии уже несколько дней, глазные яблоки иссохли, и не понятно, смогут ли восстановиться. На ступнях и ладонях кожа срезана напрочь. Он истощён. Что сотворено с его рёбрами, вы сами прекрасно видели. — Один говорил все быстрее и яростнее и наконец резко умолк. Когда он продолжил, голос был хриплым и слабым. — сейчас он на Горниле душ. Лекари пытаются оценить внутренние повреждения и определить, есть ли вообще шансы, что он выживет.

В коридоре повисла тишина. Только Вольштагг несколько раз дёргался, словно хотел что-то сказать, но не решался разбить тревожных дум царской семьи.

Только Вольштагг собрался с мыслями и даже для верности пару раз кашлянул, как дверь лазарета открылась, и к ним вышел верховный целитель. Высокий, плечистый, со смуглой, цвета гречишного мёда, кожей, почти чёрными глазами и длинными волосами, он был похож на воина даже больше, чем Фандрал или тот же Локи. Он был довольно юн, но за прошедшие века до того хорошо зарекомендовал себя в целительстве, что вот уже два десятка лет был главным лекарем Асгарда. Не теряя времени, он сразу отчитался:

— Серьёзных повреждений внутренних органов, за исключением лёгких, не обнаружено. Три ребра пробили правое лёгкое, но только одно вошло глубоко. Осколков костей не обнаружено. Ребра значительно смещены, но прежде организм пациента очень эффективно подхватывал лечебную магию, так что, думаю, не сразу, но нам удастся вернуть ребра к их первоначальному состоянию.

— Спасибо, Анхель, — Один кивнул, — значит, он может выжить? — в голосе бога скользила какая-то забитая, словно постыдная надежда.

— Да, Ваше Величество. Локи сильный маг. Если ему не нанесены сильные увечья, сокрытые от наших глаз, он обязан выжить. Мы начнём лечение уже через несколько минут. Процесс может затянуться на многие часы, поэтому, возможно, Вам стоит подождать в другом месте. Как только мы закончим, Вам доложат.

— Спасибо, Анхель, ступай. Мы будем ждать вестей. — Всеотец устало прислонился к стене и потёр руками лицо. Сил держаться, как положено царю, не осталось. Да и перед кем? Перед трясущейся женой, встревоженным сыном или его друзьями, борющимися с тошнотой, сочувствием и смятением? Они все, и Один в первую очередь, переживали о Локи. Пусть его приёмный сын, на которого он всегда возлагал большие надежды, последние года только и делал, что подсовывал ему одну свинью за другой, терять своего ребёнка Один не хотел. Локи был дорог его сердцу. И не только ему. Пусть это и притупилось под грузом его последних поступков.

Из задумчивости его вывел Вольштагг, сующий ему в руки какой-то окровавленный клочок бумаги. — «Это было у Локи» — неловко буркнул здоровяк и поспешил спрятаться за спинами Сиф и Тора.

Один развернул лист и, с трудом различая чернила под кровью, прочёл послание:

«Воспитанник Всеотца оказался поганым полководцем. Остальные ещё хуже?»

— Кто мог прислать подобное? — вопрос Одина был подобен тихому угрожающему рыку. Руки непроизвольно сжались в кулаки, сминая злосчастную бумажку.

С минуту все молчали. Первым подал голос Тор, озвучивая самые очевидные мысли, чтобы начать хоть с чего-нибудь:

— Послание и состояние Локи — дела одних рук, во всяком случае за вычетом посредников. Речь явно идёт о поражении Локи в Мидгарде. Возникает вопрос, почему этого кого-то оно так задело за живое?

— Можно было бы предположить, — подхватила Сиф, — что кто-то вдохновился тем, какие потери понёс Локи, и решил, что, если в Асгарде так плохо с тактикой, мы можем оказаться куда более лёгкой добычей, чем принято считать, особенно если использовать Локи для акта устрашения. Но тут несколько противоречий. Во-первых, столь опрометчивые выводы не свойственны кому-либо сколь-нибудь сильному и опасному. Те, кому под силу атака на темницы Асгарда, мыслят шире. Во-вторых, Локи так себе фигура для морального воздействия, во всяком случае сейчас, после его преступлений. Чтобы сломить дух Асгарда, было бы логичнее похитить Тора или Фригг, но их почти невозможно поймать. Локи в темнице, достать его не многим проще. Но главный минус — наше собственное отношение к Локи. Асгард никогда не демонстрировал особой любви и доверия к Локи. А последние года даже сам Локи открыто показывал себя паршивой овцой в этом мире. Если так посудить, мучитель рисковал просто получить от нас благодарность за избавление от проблемы. Конечно, Локи мог бежать сам и, обессилев после заключения, случайно попасть в руки садистов, но это совсем абсурдное стечение обстоятельств.

— Раз это не агрессия к Асгарду на пустом месте, нападавший зол лично на Локи, — теперь говорил Вольштагг. — Может, это читаури мстят за поражение?

— Нет, — ответил Тор, — Они лишились почти всего войска. Им не хватило бы сил даже атаковать тюрьму. Угрожать Асгарду не в их интересах. Сейчас мы могли бы их добить одними лишь студентами военной академии, стереть их расу с ветвей Иггдрасиля.

— А что, если за атакой читаури стоит ещё кто-то? — подал голос Вольштагг. — У такого должно быть достаточно мощи и влияния, чтобы проводить подобное ради одной лишь мести или просто прихоти.

— Твоё предположение не лишено смысла, — начал было Один, но его прервал оглушительный вопль из лазарета. На несколько секунд все застыли, словно парализованные, но стоило раздаться ещё одному крику, перешедшему в затяжной вой с редкими срывами на визг, как они все гурьбой ворвались в палату.

В центре комнаты в полуметре над низкой кушеткой зависший под действием заклинания, Локи извивался всем телом, пытаясь свернуться в клубок то животом внутрь, то наружу. Каждое его движение сопровождалось хрустом костей, воплями, визгами, задохнувшимися во всё обильнее пузырящейся на губах кровавой пене. Всё больше крови сочилось из старых и вновь открывшихся ран, и, подхваченная левитирующим заклинанием, она следовала воздушным потокам, заключая извивающееся тело в жуткий переливающийся алый шар.

Сбитые с толку лекари суетились кругом, не понимая, что могло вызвать такую реакцию, пока наконец Анхель не приказал оборвать все чары, кроме левитирующих.

Тут же Локи затих. Тело перестало извиваться, только от кончиков пальцев по всему телу расползлась сильная мелкая дрожь. На смену душераздирающим воплям пришло частое хриплое поверхностное дыхание, прерываемое на тихий скулёж.

Фригг тут же рванула к пасынку, сжимая его руку в ладонях и целуя тонкие пальцы с выдранными ногтями. И только более громкий хриплый стон напомнил, что кисти вспороты, а ладони освежёваны.

Локи попытался поднять голову, но сил не хватило, только новая волна судорог прошла по телу.

— Анхель, — твёрдый голос Одина заглушил стоны Локи,— что произошло, почему он так кричал? — Один следовал за лекарем.

— Я не знаю, мы не ожидали такой реакции. Обычно эти заклинания ему быстро помогали, — Анхель все тем же левитирующим заклинанием вернул Локи на Горнило душ, перевернув спиной книзу. Взмахнув рукой, лекарь отбросил всю скопившуюся вокруг Локи кровь в сторону, и та, освободившись от силы заклинания, обрушилась на каменный пол, забрызгав ноги столпившихся асов.

Голова Локи запрокинулась под собственной тяжестью, ещё сильнее затрудняя дыхание. Он слабо мотал ею из стороны в сторону, пока расфокусированный взгляд не зацепился за лицо подошедшего придержать его голову Одина. Локи тут же задёргался, силясь что-то произнести.

Горнило душ успело показать состояние опорно-двигательной, кровеносной систем с множеством новых повреждений и перестраивалось на нервную, когда Локи наконец выдавил из себя едва слышные хрипы:

— Отец, — хрип и отдышка заставили прерваться. Локи постарался протянуть к Одину руку, и тот мягко накрыл трясущуюся израненную кисть своей широкой ладонью. Второй рукой он поддерживал голову Локи за затылок. Теперь, вблизи, слезящиеся мутно-зелёные глаза с почти красными от обилия лопнувших капилляров белками, неспособные защититься от внешней среды из-за сшитых верхних век, заставляли Одина, бывалого воина, вздрогнуть. Перед внутренним взором всплывали эти же глаза, ясные и счастливые, взирающие на него с детскими пытливостью и непосредственностью, когда их малолетний обладатель сбивал Одина с толку очередным не по-детски серьёзным вопросом. Или они же, наполненные досадой, грустью и обидой после очередного, ставшего уже ожидаемым поражения на тренировочной площадке. Сейчас эти глаза едва фокусировались на единственном глазе Одина и были наполнены лишь виной, страхом и всепожирающей болью.

От каждого вдоха грудная клетка ходила ходуном, а вывернутые ребра распахивались, словно крылья, роняя на Горнило душ новые капли.

— Готовь кх… — приступ кровавого кашля, сухой язык прошёлся меж тонких губ, и Локи сухим, как наждак, голосом продолжил, — защиту кх-кх-арда. — Казалось, эти слова вытянули все силы, и теперь трикстер отчаянно пытался отдышаться, облизывая распухшим языком сухие разбитые губы, но во рту было не менее сухо. Только Локи набрал воздуха, чтобы повторить проглоченное слово, как подавился собственным воплем. Он снова извивался всем телом, кричал, верещал, хрипел, отчаянно дёргал головой и дико вращал глазами. А потом резко умолк, мелко дрожа и часто, поверхностно дыша. Проекция Горнила душ распалась. Один принялся успокаивать пасынка, поглаживая его по щеке. Анхель поспешил описать результаты повторного осмотра.

— Его каналы энергии выжжены. Точки концентрации в полном порядке и продолжают генерировать магическую энергию, но циркулировать по телу она не может. Каналы повреждены настолько, что даже попытки провести по ним внешнюю лечебную энергию раздражают близлежащие нервные окончания и приносят боль, что провоцирует новые повреждения. Боюсь, наша медицина тут бессильна. Нам не было прежде нужды развивать альтернативные методы лечения, ведь даже младенцы отлично усваивают энергию. В Асгарде Локи не жилец.

Повисла напряжённая тишина, прерываемая хрипами и стонами Локи. Казалось, прошла вечность, прежде чем Тор подал голос:

— А медицина тех, кто каналы энергии изучал лишь как весёлую байку? Она может ему помочь?

— Мидгард? — Анхель призадумался. — Их медицина здесь, несомненно, будет эффективнее нашей, но, насколько мне известно, такие пациенты у них не выживают. Впрочем, если у Локи осталось хоть что-то от его обычных регенерации, выносливости и жажды жизни, шансы выжить, пусть и небольшие, у него ещё есть.

— Я могу попросить помощи у Щ.И.Т.а, — Тор запнулся и нахмурился. — Фьюри скорее лично прирезал бы Локи. Но, если удастся убедить его, что спасти Локи выгодно в первую очередь ему, думаю, он сделает многое.

— Значит, решено.Скажете, что напавшие на Локи, возможно, угрожают и Мидгарду, а Локи единственный, кто располагает о них информацией. Ложью это не будет в любом случае, — Один отошёл от пасынка, от чего тот застонал чуть громче. —Тор, Анхель и Вольштагг отправляются немедленно. На четверых при нынешнем состоянии моста Хеймдаллю должно хватить сил.

— Нет! — Фригг словно отошла от оцепенения. — Идёт Сиф, — Царица подошла к девушке и, сжав в руках её ладони, мягко продолжила. — Ты можешь оказаться там незаменимой. Пожалуйста, оберегай Локи от Мидгарда и Мидгард от Локи.

Сиф лишь поклонилась и произнесла: «Да, моя королева», принимая задание.

Тут же слуги были отправлены собирать все необходимое, Анхель принялся упаковывать наиболее компактное оборудование и ингредиенты, которые могли бы понадобиться.

Уже через десять минут они в сопровождении Одина и Фригг неслись верхом по Радужному Мосту. Завёрнутый в простыни постанывающий Локи все так же парил в воздухе над Анхелем.

Хеймдалль уже был готов к отправке.

— Куда?

— На базу Щ.И.Т.а. Как можно ближе к Николасу Фьюри.

Короткие объятия, напутствия. Рывок, и ослепительно белый свет несёт их в Мидгард.