Упс (гет)

Всё началось с ерунды.

С абсолютной, полнейшей ерунды.

После долгих месяцев сражений бок о бок герои Парижа в итоге раскрыли друг другу настоящие личности.

И совершенно естественно, что в скором времени Ледибаг как-то раз предложила одному Черному Коту спрятаться у нее, пока его квами не наберется достаточно сил, чтобы позволить ему снова трансформироваться.

Только один раз.

Потом второй.

Потом третий.

И мало-помалу — существовала срочная необходимость снять трансформацию или нет — для двух героев стало привычкой после сражения или патруля встречаться в комнате Маринетт. Они проводили там долгие часы, болтая обо всем и ни о чем, шутливо переругиваясь, устраивая затяжные соревнования в видеоиграх или смотря фильмы на компьютере Маринетт. После чего Адриан неизменно ускользал, чтобы вернуться в свой громадный дом.

А потом был вечер с грозой.

Черный Кот и Ледибаг патрулировали улицы Парижа, когда сильный ливень вынудил их прервать обход, чтобы спрятаться у Маринетт. Вначале они совершенно не беспокоились, воспользовавшись удовольствием провести время вместе, ожидая, пока дождь успокоится достаточно, чтобы позволить Адриану вернуться к себе.

Неумолимо проходили часы, а водяные вихри, обрушившиеся на столицу, ни на секунду не ослабевали. Неистовство стихий снаружи было таким, что герои на мгновение испугались, что это бедствие устроил какой-нибудь супер-злодей, но Плагг и Тикки быстро их заверили, что необычайная буря несомненно имеет абсолютно естественное происхождение.

Тем не менее, естественный или нет, ливень, превратившийся в метеорологическую катастрофу, вынудил Адриана задержаться у напарницы гораздо дольше, чем он собирался. Темные тучи настолько затянули парижское небо, что ночь наступила незаметно. И когда Адриан, наконец, понял, как уже поздно, обеспокоенный взгляд в окно подтвердил, что проливной дождь сделает его возвращение домой более чем мучительным.

Тогда Маринетт предложила ему остаться переночевать у нее.

Только на эту ночь, пока неистовство стихий не успокоится достаточно, чтобы позволить ему вернуться к себе без риска.

Только один раз.

Потом второй: когда одно из их соревнований в Ultima Mecha Strike III затянулось гораздо дольше, чем предполагалось — настолько, что Адриан от усталости просто отключился на кровати своей напарницы.

Потом третий: когда один из их вечеров, проводимых в разговорах обо всем и ни о чем, затянулся дольше, чем следовало, и у Маринетт не хватило духу отослать напарника в столь поздний час.

И мало-помалу, точно так же, как раньше их встречи в комнате Маринетт стали обычным делом, таким же обычным делом стало то, что Адриан проводит ночи у Маринетт.

Эти небольшие ночные вторжения были, конечно, абсолютно невинны.

Ну, может, и не настолько невинны, как вначале.

Поскольку Адриан быстро приобрел очаровательную привычку запечатлевать быстрый поцелуй на щеке Маринетт перед тем, как уснуть. И однажды — ни тот, ни другой не знали на самом деле, как это получилось — он слегка промахнулся мимо цели, и его губы нечаянно приземлились в уголке губ Маринетт. Покраснев от смущения, Адриан тут же рассыпался в извинениях, в то время как Маринетт на грани сердечного приступа заверила его, что ничего страшного не произошло.

И она улыбнулась, а ее глаза сверкали ярко, словно созвездие в летнем небе.

И от такого восхитительного зрелища сердце Адриана выделывало мертвые петли, сальто и прочие радостные прыжки.

После этого интересного случая, он всё меньше и меньше утруждался нацеливать свои легкие поцелуи «спокойной ночи», целуя иногда щеку Маринетт, иногда лоб, иногда нос, иногда снова уголки губ, вызывая дивные взрывы смеха своей восхитительной напарницы. К величайшей радости Адриана, она тоже начала понемногу позволять себе удовольствие покрывать поцелуями его лицо, и вскоре они обнаружили, что их отношения стали принимать новое и многообещающее направление.

Потом, однажды вечером произошел Поцелуй.

Не один из тех, которыми они привыкли обмениваться, чтобы пожелать друг другу спокойной ночи, и которые еще могли сойти за проявление дружбы — просто немного более тактильной.

Нет, этот был медленным, намеренным и весьма многозначительным.

Не отрывая изумрудных глаз от напряженного сапфирового взгляда Маринетт, Адриан с тысячью предосторожностей приблизил свое лицо к ее, оставляя достаточно времени оценить его намерения и предоставляя ей возможность остановить его, если она пожелает.

Проведя дрожащим пальцем по губам Маринетт, скулы которой покраснели больше, чем он считал возможным, Адриан остановился в последнюю секунду.

— Согласна? — робко прошептал он.

— Согласна, — твердо ответила Маринетт, и ее лицо осветилось самой яркой улыбкой.

С бурно колотящимися сердцами, они медленно преодолели последние сантиметры, разделявшие их приоткрытые губы, чтобы, наконец, обменяться нежным поцелуем, который не оставлял больше никаких сомнений в природе их взаимных чувств.

Этот любящий жест отметил новый поворот в их отношениях.

К великой радости Нино и Альи — и великому отчаянию Хлои, — Адриан и Маринетт начали официально встречаться.

Но если родители Маринетт теперь привыкли видеть Адриана, заходившего к ним в любое время дня, его маленькие ночные вторжения в качестве Черного Кота оставались совершенно тайными.

Это стало привычной повседневностью. Герои встречались дважды или трижды в неделю, чтобы патрулировать по крышам Парижа, потом Черный Кот провожал свою очаровательную напарницу до дома. Они проводили вместе весь вечер, смеясь, играя и разговаривая, а когда они начинали засыпать, Адриан оставался на ночь, чтобы исчезнуть только на рассвете.

Однако, вопреки весьма ощутимым изменениям, которые претерпели их отношения, ночи, которые они проводили вместе, оставались точно такими же, как в ту эпоху, когда они были лишь напарниками. Конечно, было немного больше украденных поцелуев — и чаще в губы, чем в щеку, — но всё оставалось невинным. Ни тот, ни другой не стремились раздвигать границы.

Всё шло идеально, и, казалось, ничто не могло нарушить эту приятную рутину.

А потом было то воскресное утро.

Ночь накануне была нарушена одним из редких появлений ночного злодея, и когда Черный Кот остановился у Маринетт, у него был настолько близкий к обмороку от усталости вид, что она, естественно, предложила ему остаться спать у нее.

И сейчас лучи утреннего солнца заливали комнату Маринетт, которая довольно вздохнула, свернувшись в объятиях напарника.

— Доброе утро, Принцесса, — прошептал Адриан хриплым со сна голосом.

— Доброе утро, Котенок, — таким же голосом ответила она.

Адриан протянул пальцы, скользнув ими по черным волосам Маринетт.

— Мне надо уходить, — прошептал он, и нежная ласка его дыхания на коже вызвала у Маринетт сладкую дрожь.

— Ммммм…. Уже? — вздохнула она, лениво обвивая руками плечи Адриана, чтобы прижать его к себе.

Он издал короткий смешок, прежде чем наклониться и запечатлеть у нее на лбу воздушный поцелуй.

— Уже довольно позднее утро, — тихо ответил он. — Если я задержусь еще, твои родители могут меня обнаружить. Но, если хочешь, я вернусь после обеда. Более официально, — добавил он с лукавой улыбкой.

Пока Маринетт собиралась ответить, что была бы счастлива его визиту днем, внезапно раздавшийся легкий шум заставил их подпрыгнуть.

Они обменялись озадаченным взглядом, который быстро превратился в наполненный ужасом, когда они поняли, что звук исходит от люка, ведущего в комнату Маринетт, который в этот момент медленно открывался.

— Маринетт, — раздался голос Сабины Чен, заставив внутренности героини Парижа заледенеть от ужаса, — у тебя есть грязное белье? Я готовлю стирку.

Не сдержав удивленного восклицания, Маринетт выпрямилась и поспешно накрыла одеялом несчастного Адриана, который впечатался носом в подушку, когда энергичный жест Маринетт заставил его рухнуть на матрас.

Маринетт беспомощно смотрела, как ее мать открывает люк и входит в комнату с бельевой корзиной подмышкой.

— В ванной, полагаю? — предположила Сабина.

— ДА! — выкрикнула Маринетт и прикусила губу, поняв, что произнесла это гораздо громче, чем хотела.

Ванная.

Подальше от них с Адрианом.

Подальше от кровати, в которой спрятанное под одеялом тело ее напарника образовывало выпуклость, которая ни за что не ускользнет от внимательного взгляда.

Идеально. Возможно, они смогут выйти сухими из воды.

Сабина отчаянно медленным шагом подошла к ванной и быстро заглянула туда.

— Я ничего не вижу, — сказала она и повернулась обратно в комнату. — А! Сколько раз я говорила тебе не складывать грязную одежду рядом со столом!

Маринетт внутренне застонала.

Только не стол. Только. Не. Стол.

Слишком близко.

Пока мать опасно приближалась к мезонину, наверху которого сидели герои, Маринетт почувствовала, как Адриан рядом с ней зашевелился. Ему не хватало воздуха, и он отчаянно пытался дать ей это понять, яростно вдавив пальцы ей в бока.

— Мммпф, — вырвалось у него, когда он приподнял голову, чтобы глотнуть воздуха.

— Что ты говоришь? — спросила Сабина, бросив на дочь удивленный взгляд.

— Ничего-ничего, — пролепетала Маринетт, поспешно придавив голову Адриана локтем. — Просто стараюсь глубоко дышать. Говорят, это полезно для здоровья — глубоко дышать по утрам: разрабатывает легкие, — продолжила она, нацепив на лицо широкую улыбку.

Сабина заинтригованно приподняла бровь, после чего отвернулась, чтобы сложить грязную одежду Маринетт в бельевую корзину.

— Ты ведь не собираешь долго валяться в постели? — продолжила она. — В такое время ты должна бы уже встать.

Маринетт с трудом сглотнула, ее сердце колотилось с такой силой, что она с ужасом спрашивала себя, не услышит ли мама его тяжелые удары.

Не может быть и речи, чтобы встать сейчас.

Если она хотя бы пошевелится в этот момент, мама, конечно же, обратит внимание на присутствие под одеялом другого тела.

— Да, я… Я сейчас встану, не беспокойся, — ответила Маринетт с нервным смешком. — Только полежу еще чуть-чуть.

— Надеюсь, ты не провела опять бессонную ночь за видеоиграми? — тут же выпрямилась Сабина, бросив на нее подозрительный взгляд. — Ты знаешь, как я к этому отношусь. Я не против, чтобы ты играла немного, но не так, чтобы ты потом спала полдня — об этом не может быть и речи. Я не хочу, чтобы мне приходилось вытаскивать тебя из постели.

— Нет-нет! Не беспокойся! — лихорадочно взвизгнула Маринетт. — Просто… Уроки, экзамены, всё это — я немного устала, — продолжила она с нервным смешком. — Но всё в порядке! Я встану через пять минут.

Мама открыла рот, явно собираясь что-то добавить, но в последнюю секунду передумала. Ни жива ни мертва, Маринетт наблюдала, как она заканчивает заполнять корзину, и изо всех сил скрестила пальцы, чтобы мать наконец-то вышла из комнаты.

Когда Сабина шагнула к люку, сердце Маринетт озарила надежда, которая сменилась волной ужаса, когда мать резко повернулась, направившись к лестнице.

— Чуть не забыла про мезонин, — пояснила она. — У тебя возле кровати ничего не валяется?

— Нет-нет, в моей кровати ничего нет. ВОЗЛЕ! — испуганно поправилась Маринетт. — Ничего нет возле моей кровати. Совсем ничего, правда, — нервно лепетала она, неистово пытаясь найти выход из опасной ситуации.

Пока Сабина всё больше приближалась, Маринетт изо всех сил толкнула Адриана коленом, чтобы отпихнуть его на край матраса с противоположной от лестницы стороны.

Если ее мать преодолеет хотя бы треть ступеней, ведущих в мезонин, не останется ни малейшего шанса, что она не заметит присутствие Адриана. Перепуганная Маринетт надеялась, что, если втолкнет его, хотя бы частично, в крошечную щель между кроватью и стеной, очертания его тела останутся незамеченными немного дольше.

На достаточное время, чтобы убедить мать, что забираться сюда нет смысла.

Сабина поставила ногу на первую ступеньку лестницы, потом на вторую, и Маринетт немного сильнее уперлась коленом в бок Адриана.

Но тот, быстро оценив размер крошечного пространства, куда его пыталась протолкнуть испуганная напарница, не мог не заметить, что его ширина не слишком соответствует размерам его грудной клетки.

Это была плохая идея.

Очень, очень плохая идея.

Перспектива быть пойманным Сабиной Чен в постели ее дочери совершенно его не соблазняла, но смерть от удушья соблазняла еще меньше, и Адриан незаметно, но яростно сопротивлялся стараниям Маринетт, пытаясь дать ей понять, что он вовсе не находит ее план идеальным.

Однако паника Маринетт была сильнее, и, благодаря упорству, она смогла, наконец, заставить Адриана, по-прежнему скрытого одеялом, откатиться вбок. Он резко сдвинулся, испустив задушенное «Умф!» — когда из его сдавленных легких выбило воздух.

— Что? — спросила Сабина, поставив ногу на пятую ступеньку.

Когда она успела преодолеть третью и четвертую?

— Что «что»? — пронзительно переспросила Маринетт.

Она машинально попыталась поправить складки на одеяле так, чтобы скрыть, хоть и не так сильно выступающий, но всё еще прекрасно различимый холм, который образовывало тело Адриана, теперь наполовину зажатого между стеной и матрасом.

— Я слышала шум, — пояснила мать, слегка нахмурившись.

— Шум? — повторила Маринетт, настолько напряженная, что была неспособна ни на что, кроме как повторять слова Сабины, которая неумолимо продолжала подниматься.

— Да, шум, — подтвердила она. — В твоей комнате что-то есть? — удивленно спросила она. — Я могла бы поклясться, что звук исходил отсюда.

Маринетт окаменела, так сильно сжав простыни в кулаках, что у нее побелели костяшки.

— КОТ! — пронзительно завопила она, заставить мать резко подпрыгнуть. — В последнее время по моему балкону бродит кот. Это наверняка он! Должно быть, он что-то уронил!

Сабина подняла на дочь заинтригованный взгляд, а потом перевела его на люк над кроватью.

— Хорошо, я посмотрю, — произнесла она, приближаясь еще на шаг.

— НЕТ, НЕТ, НЕТ! НЕБЕСПОКОЙСЯЯРАЗБЕРУСЬСАМА!!! — тут же закричала Маринетт, подкрепляя слова широкими безумными жестами.

— Прости, что? — пораженно спросила ее мать.

— Я… я разберусь сама. Не беспокойся, — повторила Маринетт, отчаянно пытаясь восстановить контроль над своим голосом и произнести, наконец, внятную фразу.

— Уверена? — настаивала Сабина.

— Да, да, ДА, совершенно, абсолютно уверена! — взвизгнула Маринетт, бешено кивая.

Пока ее мать, нахмурившись, смотрела на нее, Маринетт чувствовала, как ее сердцебиение достигает опасно ускоренного ритма.

Она не переживет это утро, это невозможно.

— Правда. Тебе не надо подниматься, — лихорадочно продолжила Маринетт. — Всё хорошо. И здесь ничего нет. И никогооооооо, — закончила она, вскрикнув от боли, когда Адриан сильно ущипнул ее за ногу, испуганный опасной склонностью напарницы в состоянии стресса выбалтывать катастрофичные слова.

Маринетт сильно прикусила губу, прежде чем снова повернуться к матери.

— Нет белья, хотела я сказать, — снова заговорила она с натянутой улыбкой, одновременно нанося чувствительный удар локтем по одеялу. — Ты собрала всё, что было.

Сабина смерила дочь озадаченным взглядом.

Потом, к громадному облегчению последней, коротко кивнула в знак согласия, развернулась и, наконец, вышла из комнаты.

Подростки подождали пару секунд, после чего Маринетт быстро убрала одеяло, а Адриан с трудом выбрался из крошечной щели, в которой оказался зажатым по ее вине.

— Я думал, умру от удушья, — бросил он, садясь на кровати, пытаясь восстановить дыхание.

— Я чуть не умерла! — заявила Маринетт, драматично прижав ладонь к сердцу.

— Я чуть не умер! — возразил Адриан. — Удушение, падение… А от чего могла умереть ТЫ?

— От сердечного приступа! — немедленно ответила Маринетт, машинально закатив глаза.

Они обменялись коротким взглядом и разразились неудержимым нервным хохотом.

— П-прости, что ч-чуть не задушила тебя, — запинаясь, произнесла Маринетт, смеясь так сильно, что у нее заболели щеки. — Ув-веряю, я не собиралась.

— Н-надеюсь, — пробормотал Адриан, с трудом произнося слова из-за неконтролируемого смеха.

Они прошли очень близко от катастрофы.

Очень, очень близко.

— О, дорогая, — вдруг раздался ясный голос Сабины, которая высунула голову из люка. — Я забыла тебе сказать, что…

Отказываясь принимать реальность, Маринетт закрыла глаза, услышав, как голос матери слегка прервался. Может, у нее просто случился приступ кашля. Или же она забыла, что хотела сказать. Или ударилась пальцем о лестницу.

Существовали тысячи вероятных объяснений. Очень даже возможно, что она прервалась вовсе не потому, что увидела…

— Адриан?

Упс.