Когда всего неделя (гет)

Было около шести вечера, когда Эмма прибыла в аэропорт. Она проложила себе путь сквозь толпу людей прямиком к стойке регистрации багажа. Взвесила чемодан и отдала паспорт женщине за стойкой, сказав, что сумку возьмёт с собой в салон. Служащая наклеила на ручную кладь наклейку и выдала билет. Эмма направилась в сторону главных ворот, где её паспорт снова подвергся проверке, прежде чем она оказалась в зоне «Дьюти-фри».

Впервые за долгое время она снова садится на самолёт… Это заставляло её немного нервничать. Так было всегда, когда ей предстояло куда-то лететь. Или когда нужно было пройти сквозь рамку металлоискателя. Она не знала почему: ей было нечего скрывать, но она всегда волновалась, когда ей приходилось проходить сквозь рамку, боясь, что та сработает. И очевидно, ничего не произошло и в этот раз. Вместе с тем, она как всегда нервничала.

Кажется, было уже семь, потому как Эмма обошла все магазины. Их было так много: парфюмерия, одежда… и даже целые стенды с сэндвичами. Она колебалась: стоит ли купить что-нибудь поесть, на случай если она проголодается в полёте? Здесь, как она надеялась, еда стоила дешевле, чем на борту самолёте… В конце концов, она передумала: рейс был ночной, завтра в девять утра она уже приземлится далеко от Америки, далеко от Бостона.

Эмма так давно мечтала об этом путешествии. Едва ли ещё она могла оставаться в Америке: даже несмотря на то, что она всем сердцем любила эту страну, она не чувствовала себя здесь как дома. И не могла этого объяснить. Столько ужасного произошло с ней в Америке, что она хотела сбежать прочь, надеясь, что сможет обрести счастливую жизнь за её пределами. И пусть даже этот побег продлится всего неделю.

Это всё ещё был побег, и она должна была предпринять его.

Ей нужно было увидеть новые пейзажи, погрузиться в новую культуру, узнать новых людей, обладающих отличным менталитетом. Она могла бы отправиться в Испанию, или Францию, но её уровень владения иностранным языком был так плох, что не оставлял никаких надежд на то, что её там поймут. Именно поэтому выбор её пал на Ирландию.

Эмма переместилась к рамке металлоискателя. А вот и момент истины. Давай, Эмма, не будь такой трусихой! Тебе нечего скрывать! Что за проблема?! Она положила свою сумку в специальный лоток, а подвеску, ремень и прочую металлическую мелочёвку — в другой. Прошла сквозь рамку. Ничего.

Видишь, бояться нечего.

Эмма собрала свои вещи и направилась к выходу на посадку. Она знала, что пришла рано, но подумала, что может расположиться где-нибудь поблизости, наблюдая за выходом, чтобы первой оказаться у дверей, когда начнут пускать в самолёт. Она не любила заходить в самолёт, когда он уже был заполнен людьми. Слишком душно.

В руках она теребила свой билет, пока сидела на пластиковом стуле. Она кинула взгляд на большие часы на стене, сверила время: 19:30. И её взгляд снова уткнулся в маленький клочок бумаги, который она крепко держала между пальцами.

Пункт назначения: Дублин, Ирландия. Она повторила название города, где должна была приземлиться через несколько часов. Её избавление. Она готова покинуть невыносимый город — Бостон — хотя бы на одну коротенькую неделю, и сейчас она может только с нетерпением ожидать этого.

Место: 24 F. Ох, отлично! Ей досталось место у окна. Эмме всегда нравилось именно это место, где можно было наблюдать, как самолёт постепенно поднимается всё выше и выше, пока, наконец, не окажется над самыми облаками. Она могла проводить часы, наблюдая за облачным морем. Такое спокойное, такое невероятное, такое потрясающее!

Просто блестяще, что ей пришло в голову прихватить с собой несколько книг: одну с собой в сумке, и ещё парочка осталась в чемодане, который, по её расчётам, уже находился где-то в багажном отделении. Она принялась за свою любимую книгу, которая, кажется, была перечитана уже не одну сотню раз и так не смогла надоесть ей: «Хоббит, или Туда и обратно». С каким трепетом и уважением она относилась к автору, Дж. Р.Р. Толкиену. Что за Человек!

Теперь ей оставалось только спокойно дождаться, когда сотрудники аэропорта объявят начало посадки.

~ * ~

Тем временем где-то в аэропорту прокладывал себе дорогу Киллиан Джонс. На его губах плясала очаровательная улыбка. Он отсалютовал таможенникам, проходя сквозь рамку металлоискателя. Никаких проблем. Он перебрал в уме все вещи, что оставил для полёта: рюкзак и его содержимое. Наушники, небольшой ноутбук и надувная подушка, на случай если в полёте захочется вздремнуть. Из-за смены часовых поясов будет только девять утра, когда он приземлится, и Киллиану крайне не хотелось проспать весь следующий день, вместо того, чтобы направится прямиком к своей семье и сообщить, что спустя месяц, проведённый в Америке, он наконец-то вернулся домой.

Завтра он будет дома. Наконец-то. В Ирландии.

Он навещал старинных друзей: оба американцы, но детство провели в Ирландии, где они и познакомились. Виктор Уэйл и Джефферсон Хэттер были и оставались его лучшими друзьями, но видеться часто этим троим не приходилось: не давала работа. Так, Киллиан взял месяц и отправился в Америку, где его друзья также озаботились отпусками на всё это время; только так они смогли наконец провести время вместе и отправились в путешествие по стране, переезжая из штата в штат.

Киллиан был рад за своих друзей, ведь оба трудились в поте лица и преуспели на том поприще, на котором всегда и хотели. Уэйл стал выдающимся врачом, а Джефферсон пробил себе дорогу в фэшн-индустрии: он стал стилистом. Джефферсон преуспел не только в работе: он был отцом. Грейс. Так звали его маленькую дочку. До поездки Киллиан видел лишь её фотографии, которые отсылал ему Джефферсон, и вот первый раз увидел её воочию. Грейс росла без матери. Бедняга-жена Джефферсона не пережила болезни, когда Грейс едва ли исполнилось два года.

И именно эта потеря сблизила Киллиана и Грейс. Он тоже вырос без матери.

Девочка очень расстроилась, когда он объявил, что скоро уезжает, и перед отъездом Киллиан проводил с ней всё свободное время. Она безоговорочно доверяла ему все свои секреты, о которых порой её отец и понятия не имел. Поэтому Киллиану пришлось пообещать, что он не скажет Джефферсону ни слова. В качестве благодарности Грейс крепко — крепко, для своего возраста — обняла его и подарила рисунок, чтоб Киллиан никогда-никогда не забыл её.

Конечно, он не забудет. Она была такой милашкой.

Мысленно возвращаясь в реальность, он осознал, что уже сидит в зале перед выходом на посадку. А из головы всё равно не хотело выходить только что закончившееся путешествие по Америке. Ему действительно здесь понравилось. Он ещё вернётся, это уж точно. Но, конечно, не так быстро. Уэйл, Джефферсон и Грейс обещали навестить его в Дублине, как только выдастся возможность.

Он поднялся на ноги и, как только служащий аэропорта пригласил пассажиров, летящих Дублин пройти на борт, первым оказался в очереди на посадку. Он продемонстрировал свой паспорт и билет женщине на выходе; красивая широкая улыбка, озарившая его лицо, заставила её залиться румянцем, пока она показывала ему, куда идти дальше. Да, именно так он влиял на женщин. Он прошёл по тоннелю и оказался в самолёте. 24Е. Место посередине. Если немного повезёт, то никто не придёт на место у окна, и он сможет пересесть. Он снова проверил содержимое своего рюкзака и сказал себе, что подождёт, пока самолёт достаточно заполнится, прежде чем включить ноутбук и погрузиться в музыку. Он уселся на своё место, разместив рюкзак на коленях, и решил развлечь себя наблюдением за прибывающими пассажирами.

Стройная и красивая женская фигурка тут же привлекла его внимание.

~ * ~

Эмму из её бережно выстроенной во время чтения вселенной выдернул женский металлический голос, пригласивший пассажиров пройти на посадку. На часах было 20:15. Он кинула книгу в сумку, поднялась и проследовала к стойке, оказавшись почти в самом начале очереди. Отлично. Достала паспорт и показала сотруднику.

Молодой человек улыбнулся ей и вытянул правую руку, указывая, что она должна идти прямо, в этом направлении. Она также ответила ему мимолётной улыбкой и прошла дальше, по дороге засовывая документы обратно в сумку. Впереди её ждал длинный тоннель, ведущий прямо к двери самолёта. Экипаж поприветствовал её дежурной улыбкой, и она двинулась к стюардессе, чтобы показать ей свой посадочный талон. Девушка кивнула и пригласила её в салон найти нужное место, которое должно было располагаться в самом хвосте салона.

Самолёт был небольшим. Пассажиров не должно было быть много: рейс был поздний и не выпадал на дни школьных каникул. А Эмма не очень-то любила детей, особенно после того что случилось с ней, когда она была моложе.

Она искала своё место. 20, 21, 22, 23, 24. Ага, вот и оно. Она глянула в иллюминатор: ночь уже вступила в свои права. Только потом она заметила мужчину — красивого, к слову сказать — который занимал среднее кресло и изучал её в ответ. Взгляд его голубых глаз поймал её -зелёный.

— Эй, красотка! — откликнулся он. О, отлично. Казанова. Бесполезно пытаться, малыш, мне не интересно.

Она не ответила, и он решил попробовать снова:

— О, это вы сидите у окна?

Как только она кивнула, он взял свой рюкзак, поднялся с кресла и выбрался в проход, позволяя ей пройти на своё место. Она едва заметно улыбнулась ему, и кажется, эта улыбка больше походила на гримасу. Но нет: он улыбнулся ей в ответ. О, Боже.

Без сомнений он был ловеласом, соблазнителем. Он был соблазнительным. Тёмные волосы, синие глаза, лёгкая щетина — и чёрт бы его побрал, — не сходившая с его губ озорная ухмылка. Край клетчатой рубашки чуть открывал волосы на груди. Раньше она и подумать не могла, что это может быть привлекательным. О боже, Эмма, о чём вообще ты думаешь? Ты и раньше видела красивых парней, он ничем не лучше их. И эти голубые глаза…

Но это было не главное.

Удивительно, но она могла заметить, что мужчина, оказавшийся рядом с ней, имел нечто тёмное, спрятанное глубоко под его очаровательной внешностью. Она чувствовала это.

А сейчас она чувствовала его взгляд, направленный на неё, пока она сама разглядывала его с головы до ног. Хмм… веди себя естественно, Эмма, ты просто ищешь ремень безопасности. Поэтому ты опустила голову и смотришь вниз. Она вцепилась за свой ремень в попытке вести себя нормально.

— Увидела что-то, что тебе понравилось, любовь моя? — невинно поинтересовался он. Она была очень осторожна, в конце концов, это ведь Эмма, но, по всей видимости, недостаточно. Боже, какой самоуверенный. Эмма никогда не любила такой тип парней. Они отлично сознавали свою привлекательность и без зазрения совести пользовались этим.

— Да, — она сделала паузу, — я наконец-то нашла свой ремень.

Она ответила с тем же невинным выражением, с каким он задал свой щекотливый вопрос. Она усмехнулась. Он тоже. Она старалась не встречаться с ним глазами, потому что его взгляд был слишком пристальным. Даже если ты не хочешь, можешь быть уверена, что зальёшься румянцем, как только ваши взгляды пересекутся.

Она положила свою сумку вниз, под впереди стоящее кресло, как только стюардесса прошла по рядом, предупреждая пассажиров о том, чтобы они выключили телефоны и другие электронные устройства на время взлёта. Она заерзала на сиденье в попытке расположиться удобнее, чем вызвала ухмылку незнакомца.

— Нервничаешь, не так ли, любовь моя?

Кажется, ему нравилось использовать это «любовь моя» вместо имени, ей — нет.

— Я не твоя любовь, мистер-о-я-такой-уверенный-в-себе! — огрызнулась она, закатывая глаза, и тут же нахмурила брови, как только поняла, что данная ему прозвище вызвало у него лишь довольный смешок. — И нет, я не нервничаю. Просто прошла вечность с тех пор, как я летала последний раз.

— Вы когда-нибудь были в Ирландии, мисс… — начал он, явно намереваясь добавить её имя в конце вопроса, но вспомнил, что она его не называла. — Хорошо. Как ваше имя, мисс? — Спросил он наконец.

— Свон, — ответила она. Ей не хотелось называть своё имя незнакомцу, она ничего не знала о нём, а он уже вовсю пытался использовать на ней свои чары. Он вполне мог оказаться маньяком.

— У тебя нет имени, которое подходит такой красивой фамилии? — он вопросительно поднял одну бровь, на его губах снова заиграла ухмылка. Она вновь закатила глаза и потом всё-таки осмелилась встретиться с ним взглядом.

— Может быть, и есть. Но тебе я его не скажу, — ответила она. — А кто ты такой?

— Так значит, ты не желаешь говорить мне своё полное имя, но я тебе сказать своё должен? — как только она кивнула, его ухмылка стала ещё шире, почти от уха до уха. — И поскольку я — джентльмен… И миледи приказывает.

Он поднял руку и протянул ей, словно для рукопожатия:

— Меня зовут Джонс. Киллиан Джонс. Рад знакомству, мисс Свон.

— Рада знакомству, Киллиан Джонс, — пробормотала она, выдав некое подобие улыбки. Когда его взгляд стал слишком пристальным, чтобы можно было спокойно его выдержать, она отвернулась к окну. И она даже не заметила, как самолёт взлетел! Блеск! Как это вообще возможно?

Она изумлённо смотрела на землю вдалеке и небо за окном. Ночь повсюду, где была цивилизация, горели огни, и это было прекрасное волшебство. Будто тысячи и тысячи звёзд — только это был свет на земле, словно отражение тех, настоящих звёзд, что блестят высоко в небесах. Хоть она больше не обернулась к нему, она чувствовала его взгляд, направленный прямо на неё. Ещё одна отличная причина продолжить наблюдение за ночным небом. Примерно через полчаса она уже не увидела ни одного источника света. Только темноту. Они уже летели над Атлантикой.

И теперь она вновь вспомнила, куда они держат курс. Она зашевелилась, устраиваясь поудобнее в своём кресле, закрыла глаза и улыбнулась. Ирландия, готовься, я еду на целую неделю. Она вспомнила его вопрос. Вы когда-нибудь были в Ирландии, мисс …?

— Нет, — сказала она громко.

В этот момент он копался в своём рюкзаке и на звук её голоса, поняв, что она обращается именно к нему, поднял голову и посмотрел на Эмму:

— Прости, красавица?

— Я так и не ответила на твой вопрос. Итак, нет, я никогда не была в Ирландии, — наконец закончила она. — Но судя по твоему акценту, ты — был. — Он улыбнулся ей, Эмма ответила ему мимолётной улыбкой, прежде чем продолжить. — И какая она?

— Дождливая, — быстро ответил он, и его губы расплылись не в той чертовой ухмылке, которая появлялась всякий раз, когда он делал ей всяческие намёки, а в лучезарной улыбке, обнажив белоснежные зубы, — и зелёная. И прекрасная.

Он заглянул ей в глаза, и мог видеть, какой неподдельный интерес вызвал:

— Это дом.

Последние слова выбили Эмму их колеи. Этот ирландский мерзавец — которого она едва знала, но уже уверилась в том, что он мерзавец, судя по его самоуверенности — имел дом, тогда как она — нет.

Удачлив, как Ирландец, подумала она. Всю жизнь Эмма была одинока и только и делала, что боролась за свою жизнь, всё это воспитало в ней эгоизм и зависть по отношению к тем людям, у которых был свой дом.

Кажется, он безошибочно понял, что значил тот взгляд, которым Эмма, хотя сама того и не заметила, одарила его, потому что он спросил:

— Разве у тебя нет дома, Свон?

Почему этот человек постоянно задаёт такие неудобные вопросы? И раздаёт клички.

— И любимых?

Так как она не ответила и даже не кивнула или покачала головой, он сделал паузу, отдавая себе отчёт в том, что следующий вопрос смутит её окончательно:

— Ты хоть раз любила кого-нибудь?

— О нет, нет, нет, Джонс! Я не собираюсь разговаривать с тобой о моей личной жизни. Или о своей жизни вообще, — зашипела она. Ярость, которую она испытывала к нему, становилась всё сильнее и сильнее, поднимаясь откуда-то из живота. Почему он достаёт её этими назойливыми вопросами? Мерзавец.

— Ладно, ладно, красавица. Не хотел обидеть тебя, — извинился он.

— Кажется, не вышло.

Эмма нахмурилась и отвернулась обратно к окну. Оба замолчали на несколько минут, пока Киллиан не поднялся на ноги:

— Собираюсь за кофе. Хочешь чего-нибудь, солнце?

— Нет, — буркнула она, всё ещё злясь.

— Да брось, малышка! Я сам выберу тебе что-нибудь, — сказал он наконец. Как только он ушёл Эмма почувствовала долгожданное избавление. Почему он так себя ведёт? Все Ирландцы такие? О боже, только не это. Ей не нужны были подобные прилипалы, пристающие к ней с разговоры на протяжении всего путешествия. Ей говорили, что ирландцы очень дружелюбны и щедры. И этот мерзавец был дружелюбен и щедр. Как никак, он покупает её кофе. В самолёте. Что должно быть недешёвое удовольствие.

Или это была всего лишь часть его «плана по соблазнению». Если так, то это действительно раздражает. А если — нет, ну что ж, возможно, он не такой уж и мерзавец. Такой… Возможно, за этим смазливым личиком скрывается ещё что-то. Она наклонилась за своей сумкой, выудила оттуда книгу и погрузилась в чтение.

Киллиан проследовал в заднюю часть салона, где стюардессы продавали кофе и другие горячие напитки. Он обернулся на ряд, где сидела Эмма, и ему вдруг стало грустно. Ты чего раскис, приятель? Она закрытая, — ты открытый и любишь поболтать с хорошенькими девушками. Ну задал неверный вопрос. И только-то. Просто скажи ей ещё что-нибудь, чтобы наверстать упущенное.

Или нет. Ничего не говори. Только хуже сделаешь.

Когда подошла его очередь выбирать напиток, он произнёс:

— Один кофе с молоком, пожалуйста…

И замялся, обдумывая: что он может купить для неё? Горячий шоколад, все любят горячий шоколад. И… и… О!

— И, пожалуйста, ещё горячий шоколад с взбитыми сливками и корицей.

Он выбрал самый дорогой напиток, но был уверен — хотя и не знал почему — что ей понравится.

— Ваше здоровье, — поблагодарил он стюардессу и, прежде чем вернуться на своё место, подмигнул ей. Её щёки мгновенно залились румянцем. Впрочем, обычная реакция всех женщин, за некоторым исключением. По дороге он вспомнил, как точно так же, как сейчас стюардессе, улыбнулся Свон, и та даже не покраснела. А она крепкий орешек.

— Это тебе, — он расположился в кресле и протянул Эмме напиток. — Купил тебе горячий шоколад со сливками и корицей. Подумал, тебе понравится.

Он усмехнулся, глядя, как она берёт стакан и её губы расползаются в искренней улыбке.

— Ох… Спасибо тебе, — ответил она, улыбаясь и одновременно лихорадочно соображая: Как, чёрт возьми? Как он узнал? Горячий шоколад со сливками и корицей… ей любимый. Удачлив как ирландец, снова. — Сколько я должна тебе за шоколад?

— Ни цента, красавица. Всегда рад, — он сделал паузу. — Считай это извинением за те неловкие вопросы, что я задал пять минут назад.

Он принялся за свой кофе, отпивая его небольшими глотками.

— Горячий, — пробормотал он, заметив, что она наблюдает за ним, не притрагиваясь к напитку. — Не любишь шоколад, да?

Она посмотрела вниз, на стакан, который держала в руках:

— Нет, я люблю шоколад. Вообще-то… этот мой любимый, — она наконец встретилась с ним взглядом. — Ещё раз спасибо.

Не удержавшись, она окунула один палец в «шапку» взбитых сливок и облизала его.

— Радость моя, не делай так, когда смотришь мне в глаза, — расхохотался он.

— О. Мой. Бог. Неужели обязательно говорить мне это… — зашипела она. — Как, как?.. Можешь ты сделать хоть что-то без этих скользких намёков? Боже, не верю, что вообще говорю такое.

— Неуютно, Свон? — он старался не засмеяться

— Ты звучишь как маньяк, — буркнула она, разрываясь между чувством отвращением и — как ни странно — желанием рассмеяться. Что с ней не так? На протяжении всей беседы делал ей недвусмысленные намёки, намёки которые она всегда терпеть не могла, а тут, тут ей хотелось смеяться.

— О, дорогуша, ты раскрыла меня! — произнёс он, и в этот момент у неё вырвался смешок. О нет. Чёрт. Он всё-таки заставил её рассмеяться… Как только он это понял, его непомерная гордость заставила его улыбнуться ещё шире. Она закатила глаза.

— Итак, Свон, зачем ты летишь в Ирландию?

— Хотела сбежать из Америки ненадолго, ну знаешь, подышать другим воздухом… Как бы я ни любила Америку и Бостон, жизнь в них стала такой напряжённой. И мне надо найти источник вдохновения для своего нового проекта.

Окей. Как только она проговорилась, можно быть уверенной, что он захочет знать подробности.

— Что за проект?

Бинго.

— Хм… Я… я писатель и только что закончила свою последнюю книгу, поэтому и хотела поехать в Ирландию, где, может быть, найду вдохновение в Кельтской культуре, которую я всегда считала чертовски интересной, — пояснила Эмма, она бы ещё несколько часов могла обсуждать свою работу писателя и свои будущие проекты, если бы вовремя не спохватилась: не стоит посвящать этого Джонса в самую важную часть её жизни.

— Писатель. Интересно. И тебе нравится кельтская культура? Что ж, тем более добро пожаловать в Ирландию, радость моя! Здесь до черта мест, которые я бы посоветовал тебе посетить… конечно, если ты меня спросишь, — это было утверждение, она слышала это по его тону. Он точно собирался рассказать ей, какие районы страны она просто обязана посетить, что подтянуть свои знания в кельтской культуре.

— Отлично, спасибо, это было бы великолепно, — она была рада, что он не задал тот единственный вопрос, которого она больше всего боялась. Почему ты стала писателем? Она никогда не хотела отвечать на этот вопрос, и уверена, что никогда не захочет. Ни в коем случае.

— Свон, — начал он, — почему ты захотела стать писателем?

Заметив, как она побледнела, а её лицо вытянулось в удивлении, он спешно продолжил:

— Ладно, проехали. Мои извинения. Неверный вопрос.

Он грустно улыбнулся ей, явно колебался, стоит ли спрашивать ещё что-то. Так он делал только хуже. Ради всего святого, просто заткнись, идиот.

Пить они закончили в тишине. Киллиан достал ноутбук и наушники: самое время посмотреть хорошее кино. Он не хотел накалить ситуацию ещё больше, не хотел обидеть. Одно дело поддевать её этими намёками, это веселило, но совсем другое — причинять ей боль. Об это он действительно сожалел.

— Хочешь посмотреть что-нибудь? — поинтересовался он, протягивая её один из наушников.

— Нет, спасибо. Постараюсь немного поспать. Мы приземлимся часа через четыре, не хочу завтра шататься как зомби, — ответила она, проследив взглядом за его руками, которые тут же «зарылись» в рюкзак и выудили оттуда подушку. Он молча предложил её Эмме. — Ты серьёзно?

Он кивнул, улыбаясь.

— Ладно… Кажется, я должна сказать спасибо.

Она приняла подушку, положила под голову в уголок между стенкой фюзеляжа и своим сиденьем. Чёрт, как же мягко. Гораздо удобнее. Он закопалась поглубже в попытке найти лучшую позу для сна. Всё это время он наблюдал за ней. Она закрыла глаза, и попыталась что-то пробормотать, но он прервал её:

— Конечно, я разбужу тебя, когда мы пойдём на посадку. Не волнуйся, красавица, — никаких скользких намёков, никакого шаловливого тона в его голосе. Он мог удивить, когда того хотел.

Она улыбнулась:

— Спасибо тебе. Ещё раз.

— Кажется мне, ты всерьёз этим увлечена, не так ли?

— Чем? — она резко открыла глаза. Снова эти намёки? Пожалуйста, только не это.

— Попытками отблагодарить меня, — он подмигнул ей, она не выдержала и закатила глаза. Такой самоуверенный.

Эмма снова закрыла глаза, её сердце теперь билось размеренно, она медленно погрузилась в сон.

Какое-то время он внимательно наблюдал за её лицом. Она казалась такой спокойной, когда спала… И то, как она пыталась избежать его вопросов… Она не казалась ему счастливой, пусть даже ей хорошо удавалось скрывать боль. Кажется, она привыкла демонстрировать своё милое счастливое личико всем, кого знала, но — и он не мог объяснить почему — он видел её сквозь эту маску.

Он вернулся к ноутбуку, лежавшему на коленях. Вставил наушники в уши и нажал кнопку «Play». Четыре часа. Похоже спать ближайшие четыре часа не придётся… Возможно, он выспится дома, когда наконец вернётся. Или ему не удастся сомкнуть глаз до следующей ночи.

Когда в конце фильма появились титры, он выключил компьютер. Четыре часа фильма в его режиссёрской версии. Третья часть «Властелина колец» была одной из его любимых книг. И автор. Тот самый Толкиен, тот кого он всегда считал одним из литературных идолов. Киллиан вернул ноутбук в рюкзак и повернулся к блондинке, которая всё ещё спала.

— Малышка, просыпайся, мы уже почти в аэропорту Дублина, скоро снижаемся. Проснись, — обратился он к лежащей рядом спящей красавице, легонько тронув её плечо. Она чуть застонала, возвращаясь из мира снов, в мир реальный.

— Привет, солнце! — воскликнул он, его губы скривились в ухмылке.

— М-м-м-м… Уже? — вопрос был риторическим, ответа Киллиана он не требовал. Она взяла подушку в руки и протянула ему. Снова поблагодарив. На сей раз он никак не отреагировал на тот факт, что она в очередной раз сказала ему «спасибо».

Никто из них больше не заговорил во время посадки. Было около девяти часов утра, солнце вовсю светило — пока. Они подождали, пока остальные пассажиры покинут самолёт: спешить им было некуда. Киллиан поднялся и выбрался в проход. Теперь она сама могла вылезти и направиться к выходу. Она поблагодарила экипаж и проследовала дальше, не дожидаясь Киллиана. С чего бы ей его ждать? Он был всего лишь пассажиром, сидевшим рядом, ничего больше. теперь она должна сосредоточиться на том, чтобы найти выход из аэропорта и добраться до центра города, где её ждала «приёмная» семья.

Да, потому что Эмма знала, что ей не хватит денег, чтобы снять номер в отеле, поэтому она поискала на сайте семью, которая бы была готова принять её на неделю, за определённую плату, конечно, но не такую заоблачную. Эмма должна была платить только за еду на время своего пребывания. Удачная сделка. Она прошла дальше, пока не уткнулась в очередь, здесь она последний раз должна показать свой паспорт, прежде чем получит свой багаж.

Её губы расплылись в улыбке, когда она прочла таблички над своей головой. Они были написаны на английском и гэльском. Она в Ирландии. Эмма глубоко вдохнула. Она не покидала свою родную страну с тех пор как… да, никогда. Те разы, когда ей удавалось полететь на самолёте, были путешествия по Соединённым штатам: когда семьи, что удочеряли Эмму, отправляли её назад, в приют.

Но не время думать об этом.

— Свон! — знакомый мужской голос с сильным ирландским акцентом достиг её ушей.

О нет, только не он.

— Теперь ты ещё и преследуешь меня? — зашипела она. Почему он следует за ней по пятам?

— Воу-воу, успокойся, принцесса, — запротестовал он, выставив руки вперёд словно щит. И кое-что было зажато в одной из них. — Подумал, что это может понадобиться, ну знаешь, когда будешь проходить таможню.

Он вытянул вперёд левую руку и отдал ей её собственную сумку. От неожиданности она открыла рот. Заморгала. Как она вообще могла забыть её?

— Ладно… тогда, — начала была она, но он прервал её.

— Да, да, да, спасибо тебе, я знаю. Ты уже сотню раз поблагодарила меня в самолёте, — Киллиан подмигнул ей. И эта улыбка на его губах. Как обычно. — В любом случае: всегда милости прошу.

Они двигались вместе с очередью, более не разговаривая друг с другом. Настала очередь Эммы показывать паспорт. Что она и сделала.

Она оказалась в зоне, где, наконец, могла получить свой багаж обратно. Она разыскала конвейерную ленту, куда должны были прибыть чемоданы из Бостона. Немного погодя, она нашла свой чемодан. Чуть дальше она заметила Киллиана, нашедшего свой. Эмма осмотрела свой багаж и обнаружила дыру: один из швов разошёлся.

— Просто отлично… — процедила она, злая как чёрт.

— В чём проблема, радость моя, — Киллиан приблизился к ней, как только заслышал её проклятья.

— Проблема в том, что ты постоянно произносишь что-то вроде «радость моя», и мне это не нравится. Вот и всё? Понял? Теперь можешь быть свободен. Спасибо за полёт, ты был очень мил, когда постоянно любопытствовал по поводу моей личной жизни. И да, явно, сунул нос не в своё дело, когда стал говорить о моём прошлом. А теперь, пожалуйста, иди, — она задрала голову и их лица оказались на одном уровне. — Всего хорошего!

Он промолчал. Был слишком озадачен тем, что сейчас произошло. Воу. Кажется, он по полной облажался с это дамочкой, которую едва знал. Обычно девушки, с которыми он общался мило краснели и хихикали над всем, что он говорил, эта же оказывала открытое сопротивление.

— Послушай, Свон, я прошу прощения, если как-то обидел тебя. Я точно этого не хотел. Просто… просто, может тебе нужна помощь, чтобы найти дорогу домой? После я оставлю тебя в покое… Что это? — он только что заметил дыру на чемодане.

— Ничего. Всё в порядке, — ответила Эмма, и он почувствовал, что она уже не так сильно злится. Какого чёрта она уже не так зла? Какой кавардак в голове.

— Не в порядке. Позволь помочь, — он сделал шаг и взялся за ручку её чемодана.

— Итак, теперь ты у нас джентльмен, — её брови взлетели вверх, усмешка появилась в уголке губ.

— Я всегда джентльмен! — заявил он, пытаясь при этом выглядеть оскорблённым до глубины души её выпадом. — Куда ты направляешься?

— Вообще-то, мне нужно в центр Дублина, а потом надо ещё найти принимающую семью, пояснила она.

— Ага, мне тоже надо в центр. Встретиться кое с кем в Темпл-Баре, — он улыбнулся ей и… она улыбнулась в ответ. Она действительно больше не злилась. Наверное, ей нужно было накричать на кого-то, чтобы сбросить напряжение? Он надеялся на это. Зачем он вообще надеялся на это? Он ведь только встретил её. Воу. Кажется, и в его голове царил кавардак.

Они покинули здание аэропорта, располагавшееся на севере ирландской столицы, и сели на автобус, доставивший их прямо в центр Дублина. В пути они почти не разговаривали. Киллиан озвучивал ей названия памятников, что они проезжали, и время от времени рекомендовал ресторанчики и магазины к посещению. Когда автобус наконец прибыл и они сошли, Эмма поблагодарила его — да, ещё раз, да — чем вызвала смешок уже у обоих.

Даже она не понимала, почему так разозлилась на него и почему накричала прямо посреди аэропорта, у всех на глазах. Это был внезапный порыв. Но почему? Наверное, потому что она едва знала его, а он — её, и уже задавал настолько сокровенные вопросы, на которые она не желала отвечать. Возможно. Да, должно быть, причина именно в этом.

Он всё ещё нёс её чемодан, пока не добрались до места, где должны были разойтись.

— Мы сейчас стоим на улице Нассау. Здесь куча автобусных остановок, и если тебе нужно добраться с окраины в центр Дублина, то именно сюда ты и приедешь. Или можешь сесть на DART — междугородный поезд — на станции Пирс, она чуть дальше, в том направлении, — он указал рукой туда, где находилась станция. — А здесь Тринити Колледж, жемчужина нашего ирландского образования.

Каждый раз, когда он указывал на какой-либо ориентир, она просто кивала, вместо того, чтобы каждый раз говорить ему «спасибо». Кажется, она сегодня сказала слов благодарностей в его адрес больше чем кому-либо за всю свою жизнь. А она не любила говорить «спасибо», ей казалось, что так она остаётся в долгу. Будто становилась зависимой от кого-то.

— А в эту сторону, Темпл-бар, но это ты уже знаешь, — закончил он с ориентированием на местности. И Эмма в последний — как она надеялась — раз поблагодарила его. Он поставил багаж рядом с ней, и не спеша направился в сторону Темпл-бар, оставив её позади.

Ей было любопытно, так ли он соскучился по ирландскому пиву, что скорее бежал надраться с друзьями, или причина поспешного ухода крылась в чём-то другом. Этого она уже никогда не узнает.

И не то чтобы она очень хотела.

Когда расстояние между ними увеличилось до двадцати метров, он обернулся и крикнул:

— Кстати говоря, Свон, раз я больше никогда тебя не увижу, может скажешь мне своё имя?

Эмма вздохнула, но затем улыбнулась. Она надеялась, что забыл и уже и не спросит. По всей видимости, не забыл. Она взглянула на него: зелёные глаза встретились с голубыми.

— Эмма, — она замялась, — Эмма Свон.