Ночная гостья (джен)

Он живет на краю маленькой деревеньки, расположенной в Речных землях. Местные жители прозвали его Затворником, поскольку своего настоящего имени он никому и никогда не называл. Прозвище это как нельзя лучше его описывает — нелюдимый, не имеющий друзей и не желающий пускать кого бы то ни было ни в свое ветхое жилище, ни в свою жизнь.

Исключение составляет лишь она. Его ночная гостья, которая время от времени приходит и уходит, когда пожелает. Затворник никогда ее не зовет, но никогда и не прогоняет.

— Зачем ты приходишь? — спрашивает он ее. Спрашивает без злобы, но и без любопытства.

— Мне скучно, — с некой насмешкой отвечает она.

— Неужели в Вестеросе перевелись потенциальные жертвы? — в голосе Затворника появляется сарказм.

— Перевелись? Да что ты! В моем личном списке осталось по крайней мере еще одно имя — Пес. Ты его слышал?

— Так покончи с этим и дело с концом, — грубо отвечает Затворник, отодвигаясь от огня. Приходя в его дом, она всегда первым делом разжигает огонь в камине, как будто с издевкой.

— Тогда мне станет еще скучнее.

Она вкрадчиво улыбается, и в ее глазах блестит хищный огонек.

* * *

А тем временем вести из большого мира все же доходят даже до Затворника. Естественно, плотно обросшие слухами и домыслами. Например, одни в деревне говорят, что единственным выжившим из представителей когда-то Великих домов является Тирион Ланнистер, а другие утверждают, что настоящий Тирион давно мертв, а его место занял карлик-самозванец.

Наиболее единогласны местные сплетники лишь относительно новости с Севера, о том, что тамошний люд выбрал королевой Лианну из дома Мормонтов, единственную, сумевшую пережить десятилетнюю зиму, леди по-северному суровую, приказавшую в кратчайшие сроки восстановить Винтерфелл, уже несколько лет лежащий в руинах.

— Ты уже слышала, верно? — спрашивает Затворник ночную гостью во время очередного ее визита. — Новая королева Севера отстраивает Винтерфелл...

— И что? — равнодушно отзывается она.

— А как же «в Винтерфелле всегда должен быть Старк»? Так, кажется, говорил когда-то лорд Севера...

— Много болтаешь, — она одаривает его суровым взглядом.

— Значит, волчица будет бегать по полям и лесам, а медведица займет ее логово? — он и сам не понимает, зачем дразнит ее, хоть и знает наверняка, что хорошим это не кончится.

— Закрой рот! — в ее голосе слышится сталь, а в глазах читается ярость.

— Иначе ты вычеркнешь из своего списка последнее имя?

— Вычеркну.

— И после этого будешь страдать от скуки? — на обезображенном ожогом лице Затворника вмиг появляется ухмылка.

Она усмехается в ответ.

— А ты умен.

— Неужели?

Гостья не отвечает. Она просто смотрит на него, и в ее глазах он снова видит «пляшущих чертиков», как когда-то давно, еще до зимы.

* * *

Однажды она приходит не такой, как обычно. Просит налить ей эля.

— Сама скажешь, что случилось? — спрашивает он после двух кружек, сопровождаемых полным молчанием. — Или расспрашивать?

— Ты помнишь Джендри, кузнеца?

В своих странных туманных разговорах они никогда не называют имен. Сегодня она нарушает это правило, значит, на то есть причина.

— Баратеонова бастарда, пропавшего пять лет назад?

Она не реагирует на его грубость. Недобрый знак.

— Я узнала, когда и как он погиб.

«А чего ты ждала, глупая? Надеялась, что он все еще жив и где-то скрывается пять лет кряду? Наивная девочка!»

Сейчас Затворнику хочется назвать ее именно так — девочкой. Ее маска, ее защита, скованная под множественными ударами судьбы, словно дает трещину, и ему кажется, что на мгновение он видит сквозь эту брешь ту девочку, которая когда-то ловила кошек в садах Красного замка, предпочитала занятия с деревянным мечом танцам и нарядам, и всей душой ратовала за правду, которой, должно быть, не существует вовсе.

— Ты его любила?

Ненужный вопрос, слетевший с губ сам собой, против его воли.

Она мгновенно берет себя в руки. Маска бесстрастности возвращается на ее лицо, а в голосе вновь слышится привычный северный холод.

— Я никого не любила, — она делает паузу. — Разве что отца и, может быть, братьев...

— А сестру?

Еще один лишний и неуместный вопрос.

Имя той северной леди Затворник даже мысленно произносит с благоговением. Она была прекрасной и недоступной, как величественная северная стена, оберегавшая когда-то мир живых; и в то же время хрупкой и уязвимой, как тонкая филигранная льдинка, которую так легко разбить, сломать и уничтожить. Не раз ему хотелось протянуть руки, чтобы заслонить ее от бушующих ветров. Хотелось даже закрыть ее собою, чтобы уберечь, не дать ей погибнуть и сгинуть в суровом мире.

Если бы кто-то решился спросить Затворника, любил ли он когда-либо, он, конечно же, послал бы вопрошающего в Седьмое пекло, но мысленно ответил бы «да». Когда-то он любил.

— Ты скучаешь по ней?

Третий неловкий вопрос, заданный, чтобы сгладить возникшую паузу.

— Да, иногда, — отвечает она, глядя куда-то вдаль, а затем резко переводит взгляд на Затворника. Видимо, что-то в его лице ей не нравится. — Ты ожидал другого ответа, не так ли?

— Мне казалось, ты ненавидела ее...

— А ты любил, — это не вопрос, это утверждение. — За то же, за что я порой ее презирала — она была слабой.

Затворник наливает себе еще одну кружку эля.

— Нет, она была сильной. Достойной дочерью своего рода. Север ее не забудет, — договаривает он и выпивает содержимое кружки несколькими большими глотками.

— Север забыл уже много достойных имен, — сквозь маску бесстрастного убийцы на него снова смотрит девочка, всей душой мечтавшая отомстить за отца, мать и братьев, но оставшаяся у пепелища. — Даже новая королева Севера восстановит Винтерфелл, но не крипту. Однажды наступит день, когда Север забудет всех.

Затворнику кажется теперь, что они похожи больше, чем он думал — давно почившая северная леди и его ночная гостья, в глубине души которой скрывается та же уязвимость, спрятанная, однако, под броней еще толще, чем можно сделать из самой плотной драконьей кожи.

Он подходит и почему-то приобнимает ее за плечи — может, тому виной эль? Она не отталкивает его и как-то совсем по-детски доверчиво кладет голову ему на плечо. Дальнейших действий с его стороны не будет — одно неверное движение, и его имя действительно может быть вычеркнуто из ее списка, равно как и из мира живых. Дальнейших действий с ее стороны он тоже не ждет. Да в общем-то и не хочет.

Он хочет лишь, чтобы она приходила. Возможно, потому, что она — единственная из ныне живущих, кто знает его тайну, тайну Сандора Клигана. Более никто из знавших Пса когда-то не пережил десятилетней зимы и великой войны с Иными; разве что Тирион Ланнистер, если это вовсе не самозванец, и то едва ли он когда-либо встретит нелюдимого Затворника, и едва ли признает в нем бывшего телохранителя своего, по правде сказать, омерзительного племянника. И только она одна знает его имя, знает, кем он был, кому служил и кого любил. Знает также, что и он — единственный из живых, кому известна ее тайна, тайна Арьи Старк, последнего потомка некогда великой северной династии.

Она засыпает на его плече. Затворник не хочет ее будить — время до рассвета у них еще есть.