Слепое пятно Дамблдора (джен)

-1-

Впервые он стал убийцей, когда ему не исполнилось еще и года. Не каждый может «похвастаться» таким «достижением» в настолько юном возрасте. Совершил он его, конечно, неосознанно, но та волна мощной сырой магии, которая всколыхнулась в нем тогда, та сила, которой, развоплотившись, помимо собственной воли щедро одарил его погибший маг, остались вместе с ним навсегда, определив всю его дальнейшую жизнь, подстегнув и удвоив и без того сполна данные ему природой темные наклонности. Темных магов и по отцовской и по материнской лини в роду хватало, что не афишировалось и, более того, тщательно скрывалось. Но когда-то же дремлющее наследие предков должно было проявиться.

Пухлощекий зеленоглазый малыш тогда еще только-только предпринимал первые попытки самостоятельно, без родительской помощи, устоять на своих крепких, но неопытных ножках, изо рта его пока что вырывался только нечленораздельный лепет в виде отдельных слогов, так умиляющий всех без исключения родителей. В тот день Гарри, уютно устроившись на коленях своей матери, с аппетитом поглощал вкуснейшую манную кашу, умудряясь при этом играть с игрушечным солдатиком и слушать новости, которые отец зачитывал вслух из «Таймс», скучнейшей магловской газеты, в которой даже картинки не двигались. Вдруг Джеймс подпрыгнул на своем стуле, возбужденно тыча пальцем в газету.

— О Мерлин, Лилс, представляешь, они нашли-таки ублюдка, застрелившего Джона Леннона прямо под носом его японской подружки! Это оказался какой-то душевно больной псих по имени Чепмен. Этот подлец всего лишь хотел прославиться и не нашел ничего лучше, чем убить живую легенду. Его конечно тут же упрятали за решетку, хотя я бы на их месте просто заавадил его к мерлиновой бабушки, и всех делов.

Лили была в курсе, что ее муж просто без ума от магловской группы «Биттлз», но такой бурной реакции от него все же не ожидала.

— Да, обычные люди так беззащитны перед жизнью, что порой просто диву даешься, — сказала она, чтобы хоть как-то поддержать мужа в его увлеченности магловскими событиями. — Но, милый, ты не должен быть настолько жесток к ним. Они же не виноваты, что их порой одолевают настолько низменные страсти, как стремление к известности и славе. Хорошо, что волшебники могут ощущать себя более защищенными от подобных неадекватных типов.

Джеймс опять уткнулся в свою газету. Его сын Гарри весело болтал ножкой, уплетал кашу и пачкал слюнявчик, Лили сюсюкала над ним, не забывая вовремя вытирать испачканный в каше нос сына. В общем, все шло своим чередом, когда на пороге их дома появился ОН. Высокий, худощавый маг, с вьющимися каштановыми волосами до плеч и пронзительным злым взглядом темно-карих глаз. Судя по тому, как напряглись его родители, Гарри понял, что гость этот отнюдь не самый желанный для их семейства. Не спрашивая разрешения, он широким уверенным шагом прошел в комнату, взгляд его холодных прищуренных глаз наткнулся на малыша, судорожно сжавшего в ладошке игрушечного солдатика. Лицо мужчины приобрело совсем уж отталкивающее брезгливое выражение, как при взгляде на нечто неприятное.

— Так вот он какой, будущий гений мирового зла, — холодно процедил незнакомец, не отрывая глаз от ребенка. — По виду вполне нормальный. Похож на обычного младенца. Да вот только истинные пророчества еще никогда не ошибались. Тем более произнесенные настолько спонтанно и таким неподходящим персонажем, как пьянчужка Трелони. В нем, — незнакомец указал своим длинным тонким пальцем в беззаботно пускающего пузыри младенца, — корень всех будущих бед нашего мира. И пока зло еще настолько невинно и безопасно, нужно выжечь его, без всякой жалости и снисхождения.

Поттеры в шоке взирали на незнакомца, поджав губы и скрестив руки, явно не веря ему и желая, чтобы он как можно быстрее убрался восвояси из их дома.

— Том, — наконец с трудом вымолвил Джеймс, — ты в своей лаборатории, похоже, совсем рехнулся, проводя темные ритуалы над невинными зверушками. Какое мировое зло? Какой корень бед? Шел бы ты отсюда подобру-поздорову.

— Это не ритуалы, глупая твоя голова, — огрызнулся маг, — а обычные опыты. Ничего нового в этом мире нельзя достичь без экспериментов и опытов, если ты не в курсе. Все великие ученые и естествоиспытатели познавали мир прежде всего практическим путем, так что не надо делать из меня козла отпущения. А отсюда я не уйду, пока не получу то, за чем пришел. Его жизнь.

Маг еще раз ткнул пальцем в сторону ребенка. Лили, молча смотрящая на него широко раскрытыми от ужаса глазами, покрепче прижала сына к своей груди.

— Вы что настолько слепы и глухи, что не слышали о том, о чем болтают все волшебники? Да о пророчестве Трелони знают даже в самых отдаленных уголках магического мира! Даже в палате умалишенных в Мунго все пациенты в курсе!

— Вот там-то тебе и самое место! — не выдержала Лили. — Удивляюсь, как тебя до сих пор еще туда не поместили? Из-за каких-то пьяных бредней, которые только сумасшедший и может принять всерьез, я своего ребенка я в обиду не дам!

Она грозно сверкнула глазами, готовая защищать свое дитя до последнего. Рука Джеймса, давно уже отложившего в сторону свое магловское чтиво, медленно потянулась к волшебной палочке. Маг же все не унимался, грозя всеми карами небесными в случае неисполнения пророчества, постепенно входя в раж, брызгая слюной и нервно маша руками. Видя, что все его уговоры и доводы не дают никакого результата, он вдруг выхватил из рукава мантии волшебную палочку и нацелил ее прямо в лоб Гарри.

Малыш недоуменно смотрел на странного злого дядьку, который своим неожиданным приходом испортил ему такое чудесное утро. Джеймс и Лили ничего и сделать не успели, как маг принялся бормотать странное, зловеще звучащее заклинание. Кончик его палочки вспыхнул ослепительно яркой зеленой искрой. И тут Гарри окончательно все надоело. Что это такое, в самом деле? Пришел тут, раскомандовался, весь завтрак испортил. Каша вон остыла уже давно. Такую гадость теперь только выбросить и осталось. Малыш сердито надул губки и тоже вытянул в сторону незнакомца ручку.

— Бу!

Мощнейший поток невербальной магии буквально сбил того с ног и, протащив по полу, впечатал в противоположную стену комнаты. Со стены на мага посыпались многочисленные детские фотографии пухлощекого зеленоглазого малыша в ярких рамочках, больно ударяя того по затылку. Маг очумело потряс головой, затем лицо его исказилось в злобной гримасе, в глазах заплескался первобытный ужас перед неведомой силой этого младенца, но он вновь поднял вверх слегка подрагивающую волшебную палочку.

— Авада кедавра!

— Нет! — раздался одновременно с этим громкий вопль Лили, но было уже поздно.

Зеленая молния вырвалась из палочки незваного гостя и полетела в сторону насупившегося малыша. Джеймс попытался заслонить его своим телом, но споткнулся о ножку стула и растянулся на полу. Гарри в этот момент захотел, чтобы незваный гость исчез, развеялся, как дым, перестав нервировать. А еще захотел, чтобы вокруг все перестали орать, суетиться и ломать мебель. Очень-очень сильно захотел.

Молния незнакомца ударила Гарри в лоб, заставив того покачнуться и ощутить легкое жжение, затем, отразившись, как от зеркальной поверхности, срикошетила и заметалась по комнате. Чайник на столе — портрет прабабки Джеймса над камином — сам Джеймс — Лили — вновь чайник — выпустивший заклятие маг. Все. Тишина. Широко открытыми глазами Гарри смотрел, как повалились на пол его мать, сбросив его тем самым со своих коленей на пол, и незваный гость, как дернулся и затих так и не успевший подняться с пола отец. В комнате резко запахло гарью и озоном одновременно.

Когда в дом Поттеров в Годриковой Впадине с обезумевшими глазами ворвался Северус Снейп, все уже было кончено. Молодой зельевар обнаружил лишь полностью разгромленную гостиную, трупы трех магов и сидящего на полу малыша со странным слегка кровоточащим шрамом на лбу, ревущего над разбитой тарелкой с кашей. На первый взгляд картина произошедшего была ясна — хозяева дома пытались отбить нападение ворвавшегося в их жилище недруга. Принюхавшись, Северус уловил в воздухе еще не до конца рассеявшийся запах озона, что ясно указывало на применение непростительного заклинания Авада Кедавра. Но, Мерлин и Моргана, почему мертвы все, кроме ребенка? Как ему удалось выжить там, где погибли все остальные? Лили… Он так и не успел предупредить ее об опасности. Так и не успел сказать, как много она для него значит. А теперь она лежит у его ног с неестественно запрокинутым вверх белым лицом, и в широко открытых глазах ее навеки застыли ужас и неверие в происходящее.

На полу, рядом с телом погибшей матери вновь завозился и захныкал ребенок. При взгляде на заплаканное лицо малыша у Северуса неожиданно создалось дикое предположение, что тому нет совершенно никакого дела до остывающего рядом тела матери, до лежащего неподалеку трупа отца, что ревет он вовсе не из-за того, что вмиг стал сиротой. Казалось, его больше беспокоит разлитая по полу так и недоеденная им манная каша и сломанный игрушечный солдатик, крепко зажатый к пухлом кулачке. Северус помотал головой, чтобы избавиться от ощущения сюрреализма происходящего и резко заморгал, прогоняя из глаз непрошенные слезы по единственной женщине, которая была ему действительно небезразлична в этой жизни, которая понимала и принимала его таким, каков он есть на самом деле. Они так и не успели помириться окончательно, а вот теперь такого шанса у него уже больше никогда не будет. Северус еще раз моргнул, сгоняя с ресниц слезы, и огляделся вокруг. Больше ему здесь делать нечего. Скоро сюда ворвутся авроры и лучше не попадаться им на глаза, стоя в окружении трех бездыханных тел, пораженных непростительным заклинанием.

Еще раз взглянув на хныкающего малыша и убедившись, что с ним все более-менее в порядке, Северус склонился над телом Лили, прикрыл ей глаза, бережно проведя подрагивающей рукой по ее бескровному лицу, и стремительно вышел из дома.

-2-

Произнесенное почти год назад в трактире «Кабанья голова» Сивиллой Трелони пророчество о Темном Лорде и призванном победить его маге не было предназначенным для чужих ушей и, конечно же, было совершенно секретным. А потому, естественно, вскоре об этом ужасающем предсказании в магическом мире знали решительно все его обитатели, исключая, пожалуй, только садовых гномов и великанов. И тем и другим всегда было наплевать на дела волшебников.

То, что «Кабанья голова» далеко не самое подходящее место для каких бы то ни было тайных заявлений, было понятно даже книззлу. Но Альбус Дамблдор, собираясь в трактир на встречу с Трелони, и не планировал услышать при беседе с ней нечто экстраординарное. Он всего лишь хотел как можно вежливее отказать не блистающей никакими провидческими талантами и, судя по всему, частенько злоупотребляющей огневиски, женщине в месте преподавателя в Хогвартсе. Услышанное, однако, заставило его резко передумать и сохранить-таки в школьной программе никому особо не нужный предмет — прорицание. Трелони нуждалась в покровительстве и защите от ужасного темного мага из своего пророчества.

Как известно, даже стены имеют уши, а уж в «Кабаньей голове» и подавно. Сперва пророчество под дверью комнаты, в которой беседовали Дамблдор и Трелони, подслушал молодой, но подающий определенные надежды волшебник Северус Снейп. За таким не совсем джентльменским занятием его застукала трактирная служанка, тоже успевшая услышать немало интересного через неплотно прикрытую дверь комнаты. Она поделилась ужасно секретной информацией с зеленщиком из лавки неподалеку. Тот шепнул на ушко своей любовнице. Любовница передала по секрету своей кузине, и понеслась. Через несколько дней о пророчестве шепотом и с придыханием говорил весь магический Лондон. Полного текста не знал никто, кроме Альбуса Дамблдора, но основную жуть все уловили верно — грядет битва двух великих волшебников, от исхода которой зависит мир во всем мире.

«Грядёт тот, у кого хватит могущества победить Тёмного Лорда. Он, рожденный на исходе седьмого месяца, трижды бросит ему вызов. Темный Лорд себе на погибель не воспримет его всерьез, ибо не будет знать всей его силы. И один из них должен погибнуть от руки другого, ибо ни один не может жить спокойно, пока жив другой». Таков был полный текст пророчества.

Узнал о пророчестве и некий темный маг Том Реддл, предпочитающий, впрочем, своему простецкому, плебейскому, как думал он сам, имени хлесткий псевдоним Волдеморт. Снейп, бывший его учеником уже довольно продолжительное время, не преминул оповестить своего учителя о бреднях пьянчужки Трелони. В то время он и не предполагал, что Реддл отнесет это нелепое пророчество на свой счет, и чем это в итоге обернется. Том же, всерьез увлекавшийся астрологией и время от времени даже общающийся с кентаврами, признанными знатоками сей науки, по движению планет вычислил скорый приход новоявленного Темного Властелина, пророчество же Трелони дало ему подсказку, в каком направлении действовать, где искать этот корень всех будущих бед. Из двух вариантов — Поттеры либо Лонгботтомы — он выбрал первый и поспешил предупредить Джеймса и Лили о зле, таящемся в их первенце. С Поттерами Реддл не ладил. Убежденные фанатики белой магии и не менее убежденные сторонники Гринписа, они умудрялись трижды сорвать тщательно подготавливаемые Томом эксперименты с волшебными существами. Мало кто что ли ставил эксперименты над пикси и лукотрусами? Тем более, что и те и другие не вызывали ни у кого абсолютно никакой симпатии из-за своего скверного нрава и антиобщественных замашек. Но нет же, Поттеры почему-то выбрали объектом своих преследований именно Реддла и всячески мешали его научной деятельности. А у него, между прочим, горели уже все сроки по сдаче диссертации в один из авторитетнейших магических университетов. Но страх перед возрождением Темного Лорда отодвинул на второй план все обиды и размолвки, и Реддл в один прекрасный день возник на пороге четы Поттеров, обитающих в Годриковой Впадине. Чем это закончилось, отныне знает каждый школьник. Реддл был развоплощен, а юного Гарри записали в избранные, в спасители мира от зла.

-3-

Ставшего в одночасье круглым сиротой, Гарри приютило, по настоятельной просьбе Дамблдора, семейство Дурслей, у которых к тому времени уже подрастал собственный сын Дадли. Сказать, что Дурсли не обрадовались пополнению в своем семействе, значит, не сказать ничего. С сестрой Петуния не ладила уже очень много лет, с тех пор, как узнала, что та не совсем обычный человек. Волшебство и все связанное с ним Дурсли считали некоей заразной болезнью, а потому избегали даже говорить это слово вслух. А тут им на руки буквально с неба свалился юный волшебник, за которого необходимо было нести ответственность и воспитывать наравне с собственным сыном. Петуния старалась всячески ограничить общение своей семьи с «ненормальным» племянником. И нужно признать, что тот и в самом деле сильно отличался от обычных детей: почти никогда не плакал, не просился на руки, всему предпочитал учиться самостоятельно. Водились за ним и другие странности, пугавшие Дурслей буквально до икоты.

Сначала Петуния хотела поселить малыша в чулане под лестницей, но каждый раз, как она его туда заводила, стены дома начинали едва заметно подрагивать, с потолка сыпалась штукатурка, жалобно позвякивали люстра и стекла в оконных проемах. В конце концов, Петунии пришлось смириться с тем, что маленький Гарри даже в таком юном возрасте способен постоять за себя и защитить свои интересы не хуже любого взрослого. В итоге племянника поселили в комнате, находящейся рядом с комнатой Дадли на втором этаже дома. Необычные способности малыша невероятно пугали Петунию и Вернона, но отказаться от воспитания ребенка они не смели. Что подумают соседи, если они бросят собственного племянника на произвол судьбы? Да и у Дамблдора, не смотря на все его добродушие, был достаточно грозный вид, когда он лично передал Дурслям завернутого в одеяльце спящего ребенка.

— От этого младенца зависит судьба всего магического мира, — многозначительно глядя Петунии в глаза, вещал Дамблдор. — Да и магловского, пожалуй, тоже. Берегите его, как зеницу ока. Не дай Мерлин, с малышом что-то случится. Уверяю вас, что в таком случае будут недовольны многие влиятельные люди, очень многие.

Кто такой этот Мерлин, Петуния не знала, но упоминание о неких влиятельных людях повергло ее в трепет, и она кисло кивнула в ответ, принимая сверток с ребенком.

Надо признать, выглядел Гарри сущим ангелочком, по крайней мере, пока спал. По мере взросления сын Джеймса и Лили походил на ангела все меньше и меньше. Довольно быстро выяснилось, что это очень расчетливый и злопамятный ребенок. Все удары и тычки от своего кузена Дадли он тщательно откладывал в своей памяти, чтобы потом, в самый неожиданный момент припомнить обиду и отомстить самым непредсказуемым образом. Дадли, к примеру, проснувшись, мог обнаружить у себя отвратительный поросячий хвостик на копчике или заползшую в ботинок змейку. Дадли, конечно, и сам был не из пугливых, но со злобным двоюродным братцем связываться все же не рисковал. Вместе со своими приятелями он предпочитал играть подальше от дома, часто даже вообще в другом квартале. Каждый день Дурсли буквально ходили по минному полю, не зная, в каком настроении на этот раз проснется нежданный подкидыш. Петуния все чаще вспоминала слова Дамблдора о том, что от маленького Гарри Поттера зависит судьба целого мира, и ужасалась. Если уж этот мир мог спасти только такой монстр, как ее злобный племянничек, то стоит ли вообще спасения такой мир?

— Э-э, Вернон, дорогой, — отважилась как-то подойти к мужу с давно наболевшим разговором Петуния, — послушай, тебе не кажется, что Гарри несколько необычный ребенок? И что неплохо было бы как-то ограничить его общение с нашей семьей?

— Что ты имеешь ввиду? — недоуменно приподнял густые брови Вернон, не отрываясь от поглощения завтрака.

— Ну… Ты слышал что-нибудь о школе Святого Брутуса?

— Для трудных подростков что ли? Там, где все окна в решетках и забор затянут колючей проволокой?

— Тише, дорогой, прошу. Он же может услышать нас.

Петуния испуганно огляделась, словно боясь, что в это раннее воскресное утро их и впрямь кто-то может подслушать. Их Дадлик и Этот Ненормальный должны были еще мирно спать в своих постелях.

— Да, ты прав. Это школа для детей с девиантным поведением, тех, с которыми обычными методами справиться не получается. А там специально обученные педагоги, психологи, охранники.

— Тюрьма для дебилов, короче, — хохотнул Вернон, вытирая салфеткой густые усы от попавшего на них крема из надкушенного эклера.

— Это слишком грубо сказано, но в целом ты прав, дорогой. Так что ты думаешь о…

Внезапно только что вскипевший чайник подпрыгнул на конфорке, словно живой, и опрокинулся на сидевшую рядом с плитой Петунию. От ужасной боли та взвыла и подскочила со стула, с грохотом уронив его на пол. Мистер Дурсль в шоке смотрел на свою жену, трясущую обваренной крутым кипятком руку. Краем глаза он успел заметить, как за косяком двери мелькнули чьи-то горящие торжеством зеленые глаза, а затем послышался тихий, злорадный смех. Все разговоры про спецшколу с этого момента были под строжайшим запретом, а Дурсли стали шарахаться даже собственной тени в своем доме. Они даже мысленно боялись произнести то, что могло бы разозлить мелкого гаденыша с невинным взглядом ярко-зеленых глаз.

-4-

День, когда за Гарри пришел великан с неопрятной густой шевелюрой и похожей на заброшенное птичье гнездо бородой, стал для Дурслей самым главным праздником в их жизни. Если этот верзила не врет, то они, наконец-то, смогут избавиться от племянника почти на целый год, отправив его в какой-то дурацкий Хогвартс, школу для таких же странных детей, как и сам Гарри.

— Должно быть, в их мире это нечто вроде исправительной колонии для малолетних преступников, — почти на грани слышимости пробормотала Петуния на ухо мужу. — Наконец-то мои мольбы были услышаны!

Великан тем временем со слезами на глазах осторожно пожимал маленькую ладошку будущего великого волшебника и спасителя магического мира.

— Так рад я, что свиделся с тобой, Гарри, уж так рад! Я ведь знавал и Джеймса и Лили, родителей твоих, значит. Так ты прямо копия Джемс-то. Глаза вот только мамкины, да.

Великан достал из кармана огромный платок не первой свежести и громогласно высморкался в него от переизбытка чувств, потом им же промокнул глаза.

— Э-э, Хагрид?

Гарри осторожно, но решительно высвободил свою руку из лапищи великана и незаметно вытер ее о свои брюки.

— Хагрид, а можно поближе к делу? Что за школа? Где находится? Учителя в адеквате?

Великан еще раз трубно высморкался в платок, скомкал его и запихнул в карман засаленной куртки.

— Дак это… Ты, верно, и не знаешь ничегошеньки. Ты же это, волшебник, Гарри, вот так-то. И родители твои магами были не из последних, да.

— Да что ты! — в притворном изумлении округлил глаза Гарри. — Быть того не может! Я думал, такое только в сказках бывает. Ну-ка, ну-ка, поподробнее с этого момента.

Петуния и Вернон в ужасе сжались на диване в углу гостиной. Уж им-то, как и самому Гарри, уже около десяти лет прекрасно было известно, кто такие волшебники и на что они способны, если вывести их из себя. К великому облегчению Дурслей, Гарри настолько увлекла мысль о новом поле деятельности в неведомой до этого школе для волшебников, что он и думать забыл о чем-то еще. Через некоторое время они с Хагридом покинули дом на Прайвет драйв, чтобы отправиться в Косой Переулок за всеми необходимыми для обучения в Хогвартсе вещами. Хагрид при этом не переставая бубнил о том, как он счастлив вновь увидеться с Гарри, и что теперь-то все будет просто отлично.

— Непременно будет, — многозначительно пообещал ему Гарри, не забыв напоследок обернуться и одарить Дурслей недобрым взглядом.

-5-

Хогвартс произвел на Гарри сильное впечатление, но не своей красотой и величием, а скорее теми возможностями, которые отныне открывались перед ним. Третировать семейку Дурслей все эти годы было, конечно, весело и забавно, но все когда-то приедается. К тому же однообразие их реакции на все его каверзы перестало доставлять удовольствие. Здесь же, в огромном замке, перед Гарри открывалось поистине необозримое поле деятельности. Студенты, преподаватели, волшебные существа, говорящие портреты. И вся эта куча народа смотрела на него с придыханием и считала чуть ли не вторым Мерлином, местным аналогом верховного божества. А все потому, что когда-то давным-давно, еще будучи несмышленым младенцем, он, видите ли, победил Волдеморта, главную угрозу всему сущему. Хотя что это за угроза такая, которую с легкостью смог устранить пускающий пузыри и писающийся в подгузник младенец, Гарри было невдомек.

Деятельная натура и врожденное пакостничество не давали Гарри спокойно сидеть на месте. А потому осваиваться в новом для себя мире Поттер начал уже по дороге к Хогвартсу. Для начала в поезде он, наткнувшись на скачущую по проходу в вагоне большую темно-зеленую пупырчатую жабу, подбросил бедное земноводное в ближайшее купе, откуда тут же донеслись истошные девчачьи визги. Затем с любопытством наблюдал за бессмысленными метаниями по всему поезду упитанного щекастенького мальчика, который, по-видимому, эту самую жабу и искал. В лодке, плывущей по черной глади озера, Гарри так же не отказал себе в удовольствии слегка повеселиться, а то засадят потом на целый год за нудные учебники и кисни над ними, как последний дурак. Пользуясь наступившими сумерками и тем, что все дети в лодке с открытыми ртами, как лопухи деревенские, уставились на приближающийся к ним замок, он слегка подтолкнул одного из этих ротозеев, того самого, который в поезде искал свою гадкую жабу. С шумным плеском пухлый пацан ухнул в холодную воду, не успев даже пискнуть. Но Хагрид, бывший в их лодке за рулевого, испортил все веселье, быстро выловив ротозея и вернув его обратно в лодку.

— Как же вы так неосторожно-то, мистер? — запричитал великан. — А ежели бы утопли, чтобы я директору-то сказал бы? А бабушке вашей, дражайшей леди Августе? Мне после такого-то и самому в пору в озере было бы топиться.

Все тут же закудахтали над промокшим до нитки недотепой, напрочь позабыв обо всех окружающих красотах. Девочка с густой неопрятной копной каштановых волос даже попыталась наложить на него высушивающие чары, но перепутала их с охлаждающими, отчего бедолага съежился еще больше и покрылся крупными пупырышками от холода.

— Дайте и я попробую! — с энтузиазмом предложил мальчик с ярко-рыжей шевелюрой и конопатый, как яйцо болотного кулика. — Я тоже кучу всяких заклинаний знаю! Меня братья научили.

— Не надо! Я сам высохну! — запротестовал мокрый растяпа и попытался спрятаться за широкую спину Хагрида, отчего лодка угрожающе накренилась.

Девчонки вновь, как в поезде, завизжали, но Хагрид мастерски выровнял ладью, цыкнув на всех, чтоб вели себя спокойно и не создавали панику. Один Гарри сидел насупившись в сторонке и мрачно поглядывал на чересчур расторопного великана. Такую затею испортил, дуболом. Ну да ничего. Все только начинается.

-6-

— Хм… Практический склад незаурядного ума… Расчетливость… Склонность к интригам и подковерным козням… Тенденция действовать исподтишка… Стремление самоутверждаться за счет унижения более слабых… Врожденная жестокость и мстительность… Магическая сила, тщательно скрываемая от окружающих… Пристрастие к невербальной магии… Интерес к темной стороне волшебства… Однозначно Слизерин! — прогремел в голове Гарри официально-напыщенный голос Распределяющей шляпы. — Ученика, настолько полно соответствующего всем канонам и традициям данного факультета мне еще не доводилось встречать за свою жизнь.

— Только попробуй запихнуть меня в Слизерин, старая дырявая вошебойка, — сквозь зубы прошипел Гарри, спрятав лицо за широкими лоснящимися от времени и частого использования обвисшими полями Распределяющей шляпы. — Только попробуй вякнуть лишнее, и директору придется искать новый артефакт для церемонии рассовывания учеников по факультетам.

— Да как вы смеете так со мной разговаривать, молодой человек! — возмутилась шляпа. — Да вы знаете, что меня еще сам Мерлин носил в достопамятные времена!

— А, так вот где ты набралась всей этой помпезности и занудства, старая перечница, — протянул Гарри.

— Да я! Да мне! Да никто еще не смел!

— Цыц, юродивая. Некогда мне с тобой сейчас разбираться. Люди вокруг уже волнуются. Директор вон уже дыру провертел на своем стуле. Распределяй давай по-быстрому, только помни, моя угроза не пустой звук.

Поля шляпы безвольно обвисли, подчиняясь воле более сильного существа.

— Э-э, куда же тогда… Когтевран?

— Не стоит злить меня своей непроходимой тупостью, — резко выдохнул Гарри. — Какой, в чертям собачьим, Когтевран!?

— Пуффендуй? — неверяще произнесла шляпа. — Нет? Но не Гриффиндор же, в самом деле? Ха-ха… Что!? Ладно-ладно, как скажешь… Итак, Грифииндор! — во всеуслышание произнесла шляпа.

В большом зале раздались бурные аплодисменты, свисты и радостные выкрики со стороны гриффиндорцев. На лице Дамблдора появилась удовлетворенная улыбка. Лишь Северус Снейп сидел с настолько кислой физиономией, что при взгляде на нее сводило зубы.

— Так-то лучше будет, — коротко бросил Гарри и, прежде чем стянуть надоевший артефакт с головы, добавил:

— Ты бы хоть какую-нибудь дезинфекцию прошла что ли. На стольких головах перебывала, столько вшей и клещей собрала, что к тебе и притронуться противно, не то что на голову натягивать. Да и запах опять же сотен немытых голов… Выводи вот теперь после общения с тобой всю эту мерзость. А еще древний уважаемый артефакт называется.

Сдернув, наконец, с себя нелепый головной убор, Гарри слез с высокого стула и радостно улыбнулся всем собравшимся, помахав им рукой. Аплодисменты и улюлюканья раздались с новой силой.

— С нами Поттер! С нами избранный! Ура! Да здравствует Мальчик-который-выжил!

Больше всех старались, конечно, гриффиндорцы, еще и не подозревая, какую змею пригрели у себя на груди.

-7-

Северус Снейп недоумевал, неужели он один видит, что с Мальчиком-который-выжил не все в порядке. Неужели никто, кроме него не замечает, что их любимый Золотой Мальчик вовсе не так прост, как хочет показаться? Снейп, во всем привыкший видеть подвох и второе дно, пристально следил за юным Поттером с самого начала учебных занятий и с каждым днем недоумевал все больше и больше. Как этому хитрому, пронырливому мальчишке удалось попасть в Гриффиндор? Похоже, Распределяющая шляпа впервые в своей жизни прошляпила самого настоящего слизеринца, за каким-то Мерлином запихнув его в ало-золотой рассадник добра и отваги, дружбы и преданности. Поттер был так же далек от этих понятий, как Хагрид от балетной пачки.

Первые странности за мальчишкой Снейп заметил еще лет десять назад, когда впервые увидел его в разоренной гостиной четы Поттером в Годриковой Впадине. Уже тогда его поразило удивительное безразличие малыша к только что погибшим родителям. Приоритеты Гарри были расставлены таким образом, что разлившаяся по полу манная каша огорчала его гораздо больше всего остального. Тогда Северус списал все эти странности на малолетство героя и его несмышленость. Но сейчас, когда Золотой Мальчик повзрослел и нес достаточную ответственность за свои действия, объяснить его эксцентричные поступки становилось все сложнее.

— Альбус, неужели вы не видите, что Поттер совсем не тот, за кого себя выдает? Ваш Избранный жесток, злопамятен и прагматичен до мозга костей. Да он же слова не скажет просто так. Все у него с каким-то двойным смыслом выходит, с подковыркой, но так, что остальные все принимают за чистую монету.

Мастер зельеварения уже битый час расхаживал перед директором Хогвартса в его кабинете, пытаясь открыть тому глаза на его любимчика. Пока, увы, безрезультатно.

— Ну-ну, Северус, ты слишком предвзято относишься к Гарри. Ты в первую очередь видишь в нем не его самого, а его отца Джеймса, на которого он, безусловно, очень похож. Видимо, ты так и не смог пока перерасти вашу школьную вражду и все прегрешения отца переносишь на его сына.

Дамблдор упрекающе покачал головой. Северусу показалось, что даже стекла в оправе директорских очков блеснули с неким недовольством.

— Да о какой предвзятости может идти речь, Альбус, если этот малолетний паршивец намеренно перепортил почти все мои ингредиенты на занятиях по зельеварению, затупил пять ножей из прочнейшей стали и прожег неправильно сваренными снадобьями три котла? Даже от растяпы Лонгботтома меньше ущерба, чем от Поттера. Но Лонгботтом хотя бы наносит разрушения неосознанно, Поттер же ничего никогда не делает просто так. Он с самого первого взгляда проникся ко мне неприязнью и теперь всячески пакостит исподтишка. Понимает, видимо, поганец, что я его насквозь вижу.

— Северус, перестань мельтешить у меня перед глазами, присядь и выпей-ка вот этот ароматный чаек. Он с легким седативным эффектом, к тому же настолько вкусный, что его даже лимонными дольками можно не закусывать.

— К драклам ваш седативный эффект, Альбус! Я сейчас вовсе не хочу успокаиваться и предаваться безмятежному чаепитию, хотя всегда рад составить вам компанию, вы же знаете. Поттер просто выводит меня из себя. И его папаша здесь абсолютно не причем, уверяю вас.

Северус все же внял просьбе Дамблдора и тяжело опустился в стоящее напротив директорского стола кресло, но к чаю так и не притронулся.

— Порчу ингредиентов и школьного инвентаря я еще могу пережить, чай, не впервой. Но вы видели, что творил этот мелкий поганец на матче по квиддичу между Гриффиндором и Слизерином? Он же намерено вел опасную и грубую игру, чуть не покалечив моего капитана Маркуса Флинта, когда хитростью заставил моего же вратаря Майкла Блетчли врезаться в него на огромной скорости. А бедняга Хиггс, слизеринский ловец? Поттер же буквально заманил его под рушащуюся от чьего-то неумелого и неуместного заклинания зрительскую трибуну. Хиггс уже долгое время находится в школьном больничном крыле с открытым переломом обеих рук и смещением одного из позвонков. Да, Гриффиндор в этом матче одержал победу, но только благодаря изворотливости и беспринципности своего нового ловца.

— Северус, в тебе говорит ущемленная гордость, — неодобрительно покачал головой Дамблдор. — Впервые за много лет твой факультет остался без выигрыша, и тебе трудно смириться с этим. Я тоже присутствовал на этом матче и уверяю тебя, не заметил абсолютно никаких противоправных действий со стороны Гарри.

— Еще бы вы заметили, — еле слышно проворчал Снейп, — когда всю игру мило ворковали с Минервой и подняли голову, только когда Поттер уже поймал снитч.

Уже громче он добавил:

— Более того, Альбус, я уверен, что появление в замке огромного горного тролля на Хэллоуин, тоже не обошлось без участия Поттера. Кто-то же провел его на территорию школы в обход всех защитных заклинаний. Иначе как бы этот тупой гигант сам мог додуматься прийти из Запретного леса да еще и обнаружить лазейку в защите? Кто-то направлял его.

— Почему ты считаешь, что это был именно Гарри? — неверяще спросил Дамблдор.

— Потому что, как я уже говорил, я давно наблюдаю за этим мелким негодником, и его поведение крайне подозрительно. Да, он не дал ни единого повода в чем-то открыто обвинить себя, но все мое чутье буквально вопит об опасности рядом с ним. К тому же под крышкой его парты в классе зельеварения я обнаружил очень интересную книгу из школьной библиотеки — «Полуразумные магические существа и способы их приручения». И закладка была сделана именно на главе о горных троллях.

— Это ни о чем не говорит, Северус, — с легким упреком заметил Дамблдор. — Книгу вполне мог забыть какой-то другой ученик. Нельзя настолько голословно обвинять студента только на основании своих нелепых предвзятых предположений.

— Мои предположения действительно пока только предположениями и являются, — неохотно подтвердил Снейп, — но интуиция волшебника тоже не пустой звук, и рано или поздно я выведу поганца на чистую воду. Вы не хотите замечать очевидного, директор, а между прочим слизеринский призрак Кровавый Барон недавно докладывал мне, что Поттер активно интересуется вещами, знать о которых ему совсем не положено. К примеру, философским камнем. Да-да, Альбус, тем самым философским камнем, который сейчас находится в Хогвартсе. Барон рассказал мне, что недавно Поттер подбил двух студентов своего факультета на несанкционированное ночное проникновение в запрещенный отдел библиотеки. И искали они там отнюдь не «Сказки барда Бидля», а информацию об уже упомянутом выше камне и его предыдущем владельце Николасе Фламмеле.

— Я в свое время тоже, помнится, был довольно любознательным юношей, — ностальгически улыбнулся Дамблдор, снял свои очки, протер их рукавом мантии и вновь нацепил на нос. — Гарри всего лишь хочет знать немного больше школьной программы. Не вижу в этом нечего зазорного.

— Да я был бы только рад, если бы Поттер интересовался дополнительной информацией в учебных рамках, но философский камень, Альбус! Вы же понимаете, что знание о нем и его сущности не предназначено для посторонних ушей. Это закрытые данные, а тут какой-то первокурсник настойчиво, шаг за шагом, ото всюду вытягивает их. Зачем ему это? С какой целью он все это делает?

— Еще раз повторяю, Северус, отбрось свое необъективное отношение к Гарри. Он обычный мальчик с обычным здоровым любопытством. Даже если он и узнает о философском камне немного больше обычного студента, никакой катастрофы не случится. Я верю в его благоразумие, верь и ты.

— Альбус, ваша наивность вас когда-нибудь под монастырь подведет, — нахмурился Снейп. — В вашем возрасте нельзя быть таким доверчивым.

— А в твоем возрасте нельзя быть таким брюзгой, — весело парировал Дамблдор. — Тебя это совсем не красит, Северус.

— Что ж…

Снейп встал с кресла.

— Раз вы не хотите замечать очевидного, мне здесь больше делать нечего. Пойду готовить класс к новому гриффиндорскому вторжению. Надо заказать пару десятков новых прочных котлов для варки зелий и набор разделочных инструментов. Эти варвары во главе с Поттером и Лонгботтомом скоро вконец разорят школьный бюджет.

-8-

— Гарри, а ты уверен, что это действительно необходимо?

— Уверен, Гермиона. Философский камень действительно находится в Хогвартсе, в подземелье под охраной трехголового пса и, более того, подвергается опасности, ведь за ним охотится профессор Снейп. Одному Мерлину известно, какие цели он преследует. И наша обязанность — не дать ему воспользоваться камнем в своих гнусных целях.

Гарри уже в десятый раз подряд повторял Грейнджер свою версию событий, но та все еще сомневалась в разумности придуманного им плана, где-то глубоко внутри чувствуя некий подвох во всей этой затее.

— Да ладно тебе, Гермиона, — встрял Рон Уизли, тоже умудрившийся попасть в эту странную компанию, — прикольно же будет. Да и Снейпу нос натянуть святое дело.

— Тебе, Рон, лишь бы повеселиться, а о последствиях ты совсем не думаешь, — нравоучительно заметила девочка. — Твой план, Гарри, совершенно непродуман, а аргументация вообще хромает на обе ноги. Ну с чего ты, к примеру, взял, что философскому камню что-то угрожает, даже если профессор Снейп действительно имеет на него какие-то виды? Профессор уважаемый член преподавательского коллектива, директор доверяет ему. Почему в таком случае мы должны сомневаться в здравомыслии директора? Нет, Гарри, как знаешь, но я не собираюсь участвовать в этой авантюре, и Рону не позволю.

Гермиона демонстративно скрестила руки на груди и сурово посмотрела сначала на Гарри, потом на Рона.

— Пойдем, Рональд, уже довольно поздно, все наши давно спят. Я бы и тебе, Гарри, посоветовала выбросить из головы эту нелепую затею и пойти спать.

Гермиона забрала недовольно ворчащего Рона и они вышли из гриффиндорской гостиной.

— Нелепая затея, все давно спят, — зло передразнил ее Гарри. — Ну и дуйте по своим кроваткам, неженки, сам справлюсь. Чай, не впервой.

Мерлиновы причиндалы, да совладать с тупым горным троллем оказалось намного проще, чем с одной мелкой, но въедливой гриффиндоркой. Вспомнив тролля, Гарри ухмыльнулся. Неплохо он тогда повеселился. Целых две недели запасал куски тухлого сырого мяса, уворованного со школьной кухни, чтобы с их помощью заманить гигантского тролля в школу. Потом пришлось еще поднапрячься, чтобы пробить небольшую брошь в защитном контуре замка. Благо, убитый им еще в младенчестве маг, щедро «поделился» с ним своей волшебной мощью. План с троллем, правда, сработал не до конца. Гарри хотел довести того до большого зала, где в это время шло праздничное застолье, но и так вышло неплохо. Теперь у него на уме был философский камень. Нужно во что бы то ни стало завладеть этим уникальным артефактом, способным подарить бессмертие своему владельцу. Ну и что, что он пока еще ребенок. Нужно быть реалистом и уже сейчас начинать обустраивать свое будущее. Преподаватель зельеварения для Гарри в этом деле совершенно не помеха, хотя с ним действительно нужно держать ухо востро. Не нравились что-то Поттеру те задумчивые, внимательные взгляды, что изредка бросал на него Снейп. Создавалось такое впечатление, что он в чем-то его подозревает, но в чем конкретно, пока не определился, или не располагает достаточными доказательствами его вины. Ну да ладно, прорвемся. Решено. Он прямо сейчас пойдет и решит вопрос с философским камнем, а все эти гриффиндорские нытики пусть дрыхнут под своими одеялами.

Гарри решительно направился к выходу из гриффиндорской гостиной, но тут путь ему кто-то преградил.

— Невилл? — удивился Гарри. — Что ты здесь делаешь? Почему до сих пор не спишь?

На выходе из гостиной и впрямь стояла нелепая полноватая фигура в теплой фланелевой пижаме со снитчами.

— Я слышал весь ваш разговор с Гермионой и Роном, — сказал Невилл, — и все знаю о философском камне. Знаю, что ты прямо сейчас хочешь пойти за ним.

— И что? — недоуменно приподнял брови Гарри. — Со мной хочешь?

— Нет-нет, — испуганно замотал головой Невилл. — Наоборот, хочу тебя остановить. То, что ты задумал, неправильно. Если у тебя есть какие-то сомнения по поводу профессора Снейпа, нужно рассказать о них директору. Он сам решит, как нужно будет поступить. А мы всего лишь первокурсники и многого можем не знать. К тому же, если тебя кто-то застукает, наш факультет потеряет целую кучу баллов в конце учебного года, и слизеринцы опять займут первое место. В общем, я не пропущу тебя. Иди-ка ты лучше тоже спать, как Рон и Гермиона.

— Да что ты говоришь, — хмыкнул Гарри. — Не пустит он меня.

Этот нелепый увалень оказался не такой размазней, как он думал раньше, характер вот проявить вздумал, но сути дела это не меняло.

— Знаешь, Невилл, у меня сегодня впереди еще очень много дел, и мне абсолютно некогда болтать с тобой о всякой ерунде, а потому…

Поттер молниеносно извлек из рукава мантии волшебную палочку и направил ее на своего однокурсника.

— Ступефай!

Лонгботтом застыл, словно статуя, затем ничком рухнул на каменный пол. Гарри убрал палочку на место, перешагнул через поверженного однокурсника и выскользнул из гриффиндорских комнат.

Поттер легко нашел общий язык с Пушком, трехголовым псом, охранявшим люк в тайное подземелье. Для этого потребовалось всего лишь пропеть ему колыбельную песенку, от которых пес млел и таял, как снег по весне. Душащие силки, флаконы с опасным зельем, шахматы и даже летающие по комнате многочисленные ключи так же не явились серьезным препятствие на пути к заветной цели, лишь показывали всю недальновидность и наивность того, кто изобрел настолько смехотворные препятствия. В самом дальнем помещении на небольшом возвышении, словно только его и ждал, лежал кроваво-красный горящий изнутри темным пламенем булыжник. Так вот он каков, философский камень.

Гарри уже протянул было руку и артефакту, но тут из-за одной из колонн выступил тот, кого он меньше всего ожидал увидеть — Квиринус Квиррелл, преподаватель по защите от темных искусств. Обычно добродушное, даже какое-то безвольное лицо его преобразилось до неузнаваемости, приобретя жесткие заострившиеся черты, взгляд его стал резким, злобным, с хищной хитринкой.

— Юный мистер Поттер, надо же, какая неожиданность, — задумчиво протянул он. — Могу я узнать, что привело вас сюда в столь поздний час?

— Тот же вопрос я могу задать и вам, профессор, — не растерялся Гарри, лихорадочно думая, что делать дальше.

Поттер давно уже понял, что тихий и скромный на первый взгляд профессор Квиррелл страдает самым настоящим раздвоением личности, хотя умело скрывает свой недуг от окружающих. Как Дамблдор и все остальные могли прохлопать этот факт и допустить к преподавательского деятельности психически нездорового человека, для Гарри до сих пор оставалось загадкой, но в данной ситуации ему это было только на руку. Одолеть такого противника, словно у ребенка конфету отобрать. Тут Квиррелл заявил такое, что Гарри не знал, смеяться ему или плакать. Он, мол, является реинкарнацией самого Волдеморта, умерщвленного Поттером много лет назад. Профессор даже не догадывался, что именно Гарри стал причиной смерти одного из величайших магов столетия, что и доказывало абсолютную неправдоподобность его слов. Поттер немного расслабился, поняв, что имеет дело все-таки с обычным психом, а не воскресшим Томом Реддлом.

— И сейчас я намерен завладеть тем, зачем, собственно, и устроился на работу в эту глупую школу для совершенных бездарей, — патетично воздев руки ввысь, вещал Квиррелл. — Философский камень — вот моя цель. Именно этот всесильный артефакт, созданный не моей рукой, но предназначенный для меня, поможет возродить мое былое могущество.

Патетика и пафос в речи Квиррелла просто зашкаливали, и воспринимать его всерьез становилось все сложнее и сложнее.

— Губу-то закатай, дядя. Тебе он все равно не поможет, — закатил глаза Гарри. — Таким ущербным как ты прямая дорога в госпиталь Святого Мунго. На фига тебе долголетие, если котелок не варит.

— Ах ты, мелкий недомерок! Ты смеешь поднимать голос на самого Волдеморта? — возопил Квиррелл и, растопырив руки, бросился к насмехающемуся над ним первокурснику.

То, что произошло дальше, Гарри без слез от гомерического хохота и вспоминать потом не мог. Запутавшись в полах собственной мантии, Квиррелл со всего маху рухнул на пол, зацепив по дороге аляповатую тонкую колонну. Та покачнулась и завалилась на соседнюю. Вскоре все колонны, ранее ровным кольцом опоясывающие центр зала, начали рушиться, как домино. Последняя из них и прибила начавшего подниматься с пола профессора. Гарри оставалось только перешагнуть через поверженного противника и забрать свой честно завоеванный трофей, загадочно мерцающий в полутьме комнаты.

-9-

— А потом он вдруг набросился на меня с бешено горящими глазами и оскаленным в кривой ухмылке ртом, видимо, хотел задушить меня своими длинными скрюченными пальцами, но, слава Мерлину, само провидение было на моей стороне в тот момент, не иначе. Он споткнулся о какой-то выступ и рухнул на пол, повалив на себя все стоящие в зале колонны. Его смерть была так ужасна, что меня до скончания века будут преследовать воспоминания об этом кошмарном дне.

Гарри Поттер вот уже около часа разливался соловьем в кабинете директора Дамблдора о своих злоключениях, произошедших с ним этой ночью. В комнате, кроме самого Дамблдора, присутствовали декан Гриффиндора Минерва Макгонагал, профессор Северус Снейп и школьная колдоведьма мадам Помфри.

— Бедный ребенок!

Чувствительная мадам Помфри всхлипнула и утерла маленькую слезинку.

— Сколько же тебе пришлось вынести. Такое не каждому взрослому магу под силу. Альбус, я настоятельно рекомендую пройти мистеру Поттеру курс лечения успокоительными зельями. Такой шок, такой шок…

— Поппи, перестань кудахтать над Поттером, словно курица над яйцом, — резко бросил колдоведьме Снейп. — Ничего с ним не случилось. Ни единой царапины нет, сами видите, в то время как профессор Квиррелл почил в бозе. Заметьте, о причинах трагической смерти коллеги мы знаем лишь со слов этого первокурсника, который не понятно за каким лешим поперся среди ночи в самое опасное место Хогвартса.

— Северус! — возмущенно воскликнула Макгонагал. — Что ты такое говоришь! Неужели ты считаешь, что словам Гарри нельзя доверять?

— Тогда пусть объяснит, что он делал в самом охраняемом и закрытом для посещений месте замка.

Все взоры обратились на скромно приютившегося на краешке стула Гарри.

— Я всего лишь хотел спасти философский камень от ужасного профессора Квиррелла. Я случайно узнал, что он очень сильно им заинтересовался и решил присвоить себе камень во что бы то ни стало. Разве можно допустить, чтобы настолько сильным артефактом завладел такой неуравновешенный и непредсказуемый человек, как профессор Квиррелл? Вы же сами видели ту злобную гримасу, застывшую на его лице после смерти. Он мнил себя возродившимся Волдемортом, он сам мне рассказал об этом.

При этих словах Снейп вздрогнул, как и все остальные. Но если Дамблдор и прочие считали Волдеморта истинным воплощением зла, то Северусу было прекрасно известно, что все это чудовищная ложь и наговоры. Да, Том Реддл был сильным темным магом, живо интересующийся науками, любящий проводить эксперименты, много знающим о потустороннем мире. Но все это не делало его тем монстром, каким он был по мнению большинства. Он был хорошим другом, мудрым наставником и его неожиданная смерть почти десять лет назад до сих пор не укладывалась у Северуса в голове. К тому же Снейп еще не позабыл, что Гарри и сам сыграл некую, не вполне понятную роль в той давней драме.

— Вынужден признать, что Гарри прав, — вздохнул Дамблдор. — Квиринус Квиррелл, как выяснилось, и впрямь страдал редким заболеванием, так называемым раздвоением личности. Как ему удалось обвести меня вокруг пальца при приеме на работу, ума не приложу. Старею, должно быть.

— Ладно, допустим, все это так, — медленно произнес Снейп, — но в таком случае объясните мне, мистер Поттер, где все же находится философский камень, который вы так упорно пытались спасти от темных сил?

— Не знаю, сэр, — невинно заморгал Гарри. — Должно быть, профессор Квиррелл успел добраться до него и куда-то спрятать.

— Куда спрятать?! — рявкнул Снейп. — Мы в этом чертовом подземелье каждую пылинку перевернули! Нет его там!

— Северус, — осуждающе посмотрела на него Макгонагал, — ну откуда же мальчику знать об этом?

— Ребенок совершенно не виноват в том, что взрослые не могут разобраться друг с другом, — поддержала ее мадам Помфри. — У Гарри, к тому же стресс, и я вынуждена настаивать на завершении этой травмирующей беседы. Сейчас мальчик пойдет со мной и примет двойную дозу успокаивающего отвара. Мерлин знает, как на его хрупкой психике скажется подобное приключение.

Не слушая больше никаких возражений со стороны зельевара, Помфри подхватили Гарри под локоток и повела в больничное крыло. Взбешенному ее упрямством и непониманием со стороны директора и Минервы Макгонагал Снейпу только и оставалось, что проводить тяжелым взглядом удаляющуюся парочку. Гарри же мысленно праздновал победу. Есть! Ему удалось провести всю эту замшелую компашку магов, и увести прямо у них из-под носа один из самых мощных магических артефактов современности. То, что по его вине, пусть и косвенной, вновь погиб человек, Гарри абсолютно не смущало. Квиррелл оказался не в том месте и не в то время и стал всего лишь небольшой помехой на пути к поставленной им цели. Гарри зловеще расхохотался про себя и не заметил, как случайно налетел на идущую впереди мадам Помфри.

— Бедный мальчик, совсем с координацией плохо, — сочувственно зацокала та. — До чего ребенка довели! Уже на ногах не держится.

Поттер что-то невразумительно угукнул в ответ. Мысленно он был уже далеко от Хогвартса и надежно прятал украденный им философский камень в безопасном тайнике в доме Дурслей, куда ему предстояло вернуться на все лето. Ах, он так соскучился по своим родственникам, так соскучился!

— Боюсь только, тетушка и дядюшка не оценят моих родственных чувств, — с ухмылкой подумал Гарри, — да и Дадли тоже, ведь всем им еще предстоит испытать на себе парочку новых невербальных сглазов, которым меня научили близнецы Уизли.