Слепое пятно Дамблдора (джен)

-1-

Впервые он стал убийцей, когда ему не исполнилось еще и года. Не каждый может «похвастаться» таким «достижением» в настолько юном возрасте. Совершил он его, конечно, неосознанно, но та волна мощной сырой магии, которая всколыхнулась в нем тогда, та сила, которой, развоплотившись, помимо собственной воли щедро одарил его погибший маг, остались вместе с ним навсегда, определив всю его дальнейшую жизнь, подстегнув и удвоив и без того сполна данные ему природой темные наклонности. Темных магов и по отцовской и по материнской лини в роду хватало, что не афишировалось и, более того, тщательно скрывалось. Но когда-то же дремлющее наследие предков должно было проявиться.

Пухлощекий зеленоглазый малыш тогда еще только-только предпринимал первые попытки самостоятельно, без родительской помощи, устоять на своих крепких, но неопытных ножках, изо рта его пока что вырывался только нечленораздельный лепет в виде отдельных слогов, так умиляющий всех без исключения родителей. В тот день Гарри, уютно устроившись на коленях своей матери, с аппетитом поглощал вкуснейшую манную кашу, умудряясь при этом играть с игрушечным солдатиком и слушать новости, которые отец зачитывал вслух из «Таймс», скучнейшей магловской газеты, в которой даже картинки не двигались. Вдруг Джеймс подпрыгнул на своем стуле, возбужденно тыча пальцем в газету.

— О Мерлин, Лилс, представляешь, они нашли-таки ублюдка, застрелившего Джона Леннона прямо под носом его японской подружки! Это оказался какой-то душевно больной псих по имени Чепмен. Этот подлец всего лишь хотел прославиться и не нашел ничего лучше, чем убить живую легенду. Его конечно тут же упрятали за решетку, хотя я бы на их месте просто заавадил его к мерлиновой бабушки, и всех делов.

Лили была в курсе, что ее муж просто без ума от магловской группы «Биттлз», но такой бурной реакции от него все же не ожидала.

— Да, обычные люди так беззащитны перед жизнью, что порой просто диву даешься, — сказала она, чтобы хоть как-то поддержать мужа в его увлеченности магловскими событиями. — Но, милый, ты не должен быть настолько жесток к ним. Они же не виноваты, что их порой одолевают настолько низменные страсти, как стремление к известности и славе. Хорошо, что волшебники могут ощущать себя более защищенными от подобных неадекватных типов.

Джеймс опять уткнулся в свою газету. Его сын Гарри весело болтал ножкой, уплетал кашу и пачкал слюнявчик, Лили сюсюкала над ним, не забывая вовремя вытирать испачканный в каше нос сына. В общем, все шло своим чередом, когда на пороге их дома появился ОН. Высокий, худощавый маг, с вьющимися каштановыми волосами до плеч и пронзительным злым взглядом темно-карих глаз. Судя по тому, как напряглись его родители, Гарри понял, что гость этот отнюдь не самый желанный для их семейства. Не спрашивая разрешения, он широким уверенным шагом прошел в комнату, взгляд его холодных прищуренных глаз наткнулся на малыша, судорожно сжавшего в ладошке игрушечного солдатика. Лицо мужчины приобрело совсем уж отталкивающее брезгливое выражение, как при взгляде на нечто неприятное.

— Так вот он какой, будущий гений мирового зла, — холодно процедил незнакомец, не отрывая глаз от ребенка. — По виду вполне нормальный. Похож на обычного младенца. Да вот только истинные пророчества еще никогда не ошибались. Тем более произнесенные настолько спонтанно и таким неподходящим персонажем, как пьянчужка Трелони. В нем, — незнакомец указал своим длинным тонким пальцем в беззаботно пускающего пузыри младенца, — корень всех будущих бед нашего мира. И пока зло еще настолько невинно и безопасно, нужно выжечь его, без всякой жалости и снисхождения.

Поттеры в шоке взирали на незнакомца, поджав губы и скрестив руки, явно не веря ему и желая, чтобы он как можно быстрее убрался восвояси из их дома.

— Том, — наконец с трудом вымолвил Джеймс, — ты в своей лаборатории, похоже, совсем рехнулся, проводя темные ритуалы над невинными зверушками. Какое мировое зло? Какой корень бед? Шел бы ты отсюда подобру-поздорову.

— Это не ритуалы, глупая твоя голова, — огрызнулся маг, — а обычные опыты. Ничего нового в этом мире нельзя достичь без экспериментов и опытов, если ты не в курсе. Все великие ученые и естествоиспытатели познавали мир прежде всего практическим путем, так что не надо делать из меня козла отпущения. А отсюда я не уйду, пока не получу то, за чем пришел. Его жизнь.

Маг еще раз ткнул пальцем в сторону ребенка. Лили, молча смотрящая на него широко раскрытыми от ужаса глазами, покрепче прижала сына к своей груди.

— Вы что настолько слепы и глухи, что не слышали о том, о чем болтают все волшебники? Да о пророчестве Трелони знают даже в самых отдаленных уголках магического мира! Даже в палате умалишенных в Мунго все пациенты в курсе!

— Вот там-то тебе и самое место! — не выдержала Лили. — Удивляюсь, как тебя до сих пор еще туда не поместили? Из-за каких-то пьяных бредней, которые только сумасшедший и может принять всерьез, я своего ребенка я в обиду не дам!

Она грозно сверкнула глазами, готовая защищать свое дитя до последнего. Рука Джеймса, давно уже отложившего в сторону свое магловское чтиво, медленно потянулась к волшебной палочке. Маг же все не унимался, грозя всеми карами небесными в случае неисполнения пророчества, постепенно входя в раж, брызгая слюной и нервно маша руками. Видя, что все его уговоры и доводы не дают никакого результата, он вдруг выхватил из рукава мантии волшебную палочку и нацелил ее прямо в лоб Гарри.

Малыш недоуменно смотрел на странного злого дядьку, который своим неожиданным приходом испортил ему такое чудесное утро. Джеймс и Лили ничего и сделать не успели, как маг принялся бормотать странное, зловеще звучащее заклинание. Кончик его палочки вспыхнул ослепительно яркой зеленой искрой. И тут Гарри окончательно все надоело. Что это такое, в самом деле? Пришел тут, раскомандовался, весь завтрак испортил. Каша вон остыла уже давно. Такую гадость теперь только выбросить и осталось. Малыш сердито надул губки и тоже вытянул в сторону незнакомца ручку.

— Бу!

Мощнейший поток невербальной магии буквально сбил того с ног и, протащив по полу, впечатал в противоположную стену комнаты. Со стены на мага посыпались многочисленные детские фотографии пухлощекого зеленоглазого малыша в ярких рамочках, больно ударяя того по затылку. Маг очумело потряс головой, затем лицо его исказилось в злобной гримасе, в глазах заплескался первобытный ужас перед неведомой силой этого младенца, но он вновь поднял вверх слегка подрагивающую волшебную палочку.

— Авада кедавра!

— Нет! — раздался одновременно с этим громкий вопль Лили, но было уже поздно.

Зеленая молния вырвалась из палочки незваного гостя и полетела в сторону насупившегося малыша. Джеймс попытался заслонить его своим телом, но споткнулся о ножку стула и растянулся на полу. Гарри в этот момент захотел, чтобы незваный гость исчез, развеялся, как дым, перестав нервировать. А еще захотел, чтобы вокруг все перестали орать, суетиться и ломать мебель. Очень-очень сильно захотел.

Молния незнакомца ударила Гарри в лоб, заставив того покачнуться и ощутить легкое жжение, затем, отразившись, как от зеркальной поверхности, срикошетила и заметалась по комнате. Чайник на столе — портрет прабабки Джеймса над камином — сам Джеймс — Лили — вновь чайник — выпустивший заклятие маг. Все. Тишина. Широко открытыми глазами Гарри смотрел, как повалились на пол его мать, сбросив его тем самым со своих коленей на пол, и незваный гость, как дернулся и затих так и не успевший подняться с пола отец. В комнате резко запахло гарью и озоном одновременно.

Когда в дом Поттеров в Годриковой Впадине с обезумевшими глазами ворвался Северус Снейп, все уже было кончено. Молодой зельевар обнаружил лишь полностью разгромленную гостиную, трупы трех магов и сидящего на полу малыша со странным слегка кровоточащим шрамом на лбу, ревущего над разбитой тарелкой с кашей. На первый взгляд картина произошедшего была ясна — хозяева дома пытались отбить нападение ворвавшегося в их жилище недруга. Принюхавшись, Северус уловил в воздухе еще не до конца рассеявшийся запах озона, что ясно указывало на применение непростительного заклинания Авада Кедавра. Но, Мерлин и Моргана, почему мертвы все, кроме ребенка? Как ему удалось выжить там, где погибли все остальные? Лили… Он так и не успел предупредить ее об опасности. Так и не успел сказать, как много она для него значит. А теперь она лежит у его ног с неестественно запрокинутым вверх белым лицом, и в широко открытых глазах ее навеки застыли ужас и неверие в происходящее.

На полу, рядом с телом погибшей матери вновь завозился и захныкал ребенок. При взгляде на заплаканное лицо малыша у Северуса неожиданно создалось дикое предположение, что тому нет совершенно никакого дела до остывающего рядом тела матери, до лежащего неподалеку трупа отца, что ревет он вовсе не из-за того, что вмиг стал сиротой. Казалось, его больше беспокоит разлитая по полу так и недоеденная им манная каша и сломанный игрушечный солдатик, крепко зажатый к пухлом кулачке. Северус помотал головой, чтобы избавиться от ощущения сюрреализма происходящего и резко заморгал, прогоняя из глаз непрошенные слезы по единственной женщине, которая была ему действительно небезразлична в этой жизни, которая понимала и принимала его таким, каков он есть на самом деле. Они так и не успели помириться окончательно, а вот теперь такого шанса у него уже больше никогда не будет. Северус еще раз моргнул, сгоняя с ресниц слезы, и огляделся вокруг. Больше ему здесь делать нечего. Скоро сюда ворвутся авроры и лучше не попадаться им на глаза, стоя в окружении трех бездыханных тел, пораженных непростительным заклинанием.

Еще раз взглянув на хныкающего малыша и убедившись, что с ним все более-менее в порядке, Северус склонился над телом Лили, прикрыл ей глаза, бережно проведя подрагивающей рукой по ее бескровному лицу, и стремительно вышел из дома.

-2-

Произнесенное почти год назад в трактире «Кабанья голова» Сивиллой Трелони пророчество о Темном Лорде и призванном победить его маге не было предназначенным для чужих ушей и, конечно же, было совершенно секретным. А потому, естественно, вскоре об этом ужасающем предсказании в магическом мире знали решительно все его обитатели, исключая, пожалуй, только садовых гномов и великанов. И тем и другим всегда было наплевать на дела волшебников.

То, что «Кабанья голова» далеко не самое подходящее место для каких бы то ни было тайных заявлений, было понятно даже книззлу. Но Альбус Дамблдор, собираясь в трактир на встречу с Трелони, и не планировал услышать при беседе с ней нечто экстраординарное. Он всего лишь хотел как можно вежливее отказать не блистающей никакими провидческими талантами и, судя по всему, частенько злоупотребляющей огневиски, женщине в месте преподавателя в Хогвартсе. Услышанное, однако, заставило его резко передумать и сохранить-таки в школьной программе никому особо не нужный предмет — прорицание. Трелони нуждалась в покровительстве и защите от ужасного темного мага из своего пророчества.

Как известно, даже стены имеют уши, а уж в «Кабаньей голове» и подавно. Сперва пророчество под дверью комнаты, в которой беседовали Дамблдор и Трелони, подслушал молодой, но подающий определенные надежды волшебник Северус Снейп. За таким не совсем джентльменским занятием его застукала трактирная служанка, тоже успевшая услышать немало интересного через неплотно прикрытую дверь комнаты. Она поделилась ужасно секретной информацией с зеленщиком из лавки неподалеку. Тот шепнул на ушко своей любовнице. Любовница передала по секрету своей кузине, и понеслась. Через несколько дней о пророчестве шепотом и с придыханием говорил весь магический Лондон. Полного текста не знал никто, кроме Альбуса Дамблдора, но основную жуть все уловили верно — грядет битва двух великих волшебников, от исхода которой зависит мир во всем мире.

«Грядёт тот, у кого хватит могущества победить Тёмного Лорда. Он, рожденный на исходе седьмого месяца, трижды бросит ему вызов. Темный Лорд себе на погибель не воспримет его всерьез, ибо не будет знать всей его силы. И один из них должен погибнуть от руки другого, ибо ни один не может жить спокойно, пока жив другой». Таков был полный текст пророчества.

Узнал о пророчестве и некий темный маг Том Реддл, предпочитающий, впрочем, своему простецкому, плебейскому, как думал он сам, имени хлесткий псевдоним Волдеморт. Снейп, бывший его учеником уже довольно продолжительное время, не преминул оповестить своего учителя о бреднях пьянчужки Трелони. В то время он и не предполагал, что Реддл отнесет это нелепое пророчество на свой счет, и чем это в итоге обернется. Том же, всерьез увлекавшийся астрологией и время от времени даже общающийся с кентаврами, признанными знатоками сей науки, по движению планет вычислил скорый приход новоявленного Темного Властелина, пророчество же Трелони дало ему подсказку, в каком направлении действовать, где искать этот корень всех будущих бед. Из двух вариантов — Поттеры либо Лонгботтомы — он выбрал первый и поспешил предупредить Джеймса и Лили о зле, таящемся в их первенце. С Поттерами Реддл не ладил. Убежденные фанатики белой магии и не менее убежденные сторонники Гринписа, они умудрялись трижды сорвать тщательно подготавливаемые Томом эксперименты с волшебными существами. Мало кто что ли ставил эксперименты над пикси и лукотрусами? Тем более, что и те и другие не вызывали ни у кого абсолютно никакой симпатии из-за своего скверного нрава и антиобщественных замашек. Но нет же, Поттеры почему-то выбрали объектом своих преследований именно Реддла и всячески мешали его научной деятельности. А у него, между прочим, горели уже все сроки по сдаче диссертации в один из авторитетнейших магических университетов. Но страх перед возрождением Темного Лорда отодвинул на второй план все обиды и размолвки, и Реддл в один прекрасный день возник на пороге четы Поттеров, обитающих в Годриковой Впадине. Чем это закончилось, отныне знает каждый школьник. Реддл был развоплощен, а юного Гарри записали в избранные, в спасители мира от зла.

-3-

Ставшего в одночасье круглым сиротой, Гарри приютило, по настоятельной просьбе Дамблдора, семейство Дурслей, у которых к тому времени уже подрастал собственный сын Дадли. Сказать, что Дурсли не обрадовались пополнению в своем семействе, значит, не сказать ничего. С сестрой Петуния не ладила уже очень много лет, с тех пор, как узнала, что та не совсем обычный человек. Волшебство и все связанное с ним Дурсли считали некоей заразной болезнью, а потому избегали даже говорить это слово вслух. А тут им на руки буквально с неба свалился юный волшебник, за которого необходимо было нести ответственность и воспитывать наравне с собственным сыном. Петуния старалась всячески ограничить общение своей семьи с «ненормальным» племянником. И нужно признать, что тот и в самом деле сильно отличался от обычных детей: почти никогда не плакал, не просился на руки, всему предпочитал учиться самостоятельно. Водились за ним и другие странности, пугавшие Дурслей буквально до икоты.

Сначала Петуния хотела поселить малыша в чулане под лестницей, но каждый раз, как она его туда заводила, стены дома начинали едва заметно подрагивать, с потолка сыпалась штукатурка, жалобно позвякивали люстра и стекла в оконных проемах. В конце концов, Петунии пришлось смириться с тем, что маленький Гарри даже в таком юном возрасте способен постоять за себя и защитить свои интересы не хуже любого взрослого. В итоге племянника поселили в комнате, находящейся рядом с комнатой Дадли на втором этаже дома. Необычные способности малыша невероятно пугали Петунию и Вернона, но отказаться от воспитания ребенка они не смели. Что подумают соседи, если они бросят собственного племянника на произвол судьбы? Да и у Дамблдора, не смотря на все его добродушие, был достаточно грозный вид, когда он лично передал Дурслям завернутого в одеяльце спящего ребенка.

— От этого младенца зависит судьба всего магического мира, — многозначительно глядя Петунии в глаза, вещал Дамблдор. — Да и магловского, пожалуй, тоже. Берегите его, как зеницу ока. Не дай Мерлин, с малышом что-то случится. Уверяю вас, что в таком случае будут недовольны многие влиятельные люди, очень многие.

Кто такой этот Мерлин, Петуния не знала, но упоминание о неких влиятельных людях повергло ее в трепет, и она кисло кивнула в ответ, принимая сверток с ребенком.

Надо признать, выглядел Гарри сущим ангелочком, по крайней мере, пока спал. По мере взросления сын Джеймса и Лили походил на ангела все меньше и меньше. Довольно быстро выяснилось, что это очень расчетливый и злопамятный ребенок. Все удары и тычки от своего кузена Дадли он тщательно откладывал в своей памяти, чтобы потом, в самый неожиданный момент припомнить обиду и отомстить самым непредсказуемым образом. Дадли, к примеру, проснувшись, мог обнаружить у себя отвратительный поросячий хвостик на копчике или заползшую в ботинок змейку. Дадли, конечно, и сам был не из пугливых, но со злобным двоюродным братцем связываться все же не рисковал. Вместе со своими приятелями он предпочитал играть подальше от дома, часто даже вообще в другом квартале. Каждый день Дурсли буквально ходили по минному полю, не зная, в каком настроении на этот раз проснется нежданный подкидыш. Петуния все чаще вспоминала слова Дамблдора о том, что от маленького Гарри Поттера зависит судьба целого мира, и ужасалась. Если уж этот мир мог спасти только такой монстр, как ее злобный племянничек, то стоит ли вообще спасения такой мир?

— Э-э, Вернон, дорогой, — отважилась как-то подойти к мужу с давно наболевшим разговором Петуния, — послушай, тебе не кажется, что Гарри несколько необычный ребенок? И что неплохо было бы как-то ограничить его общение с нашей семьей?

— Что ты имеешь ввиду? — недоуменно приподнял густые брови Вернон, не отрываясь от поглощения завтрака.

— Ну… Ты слышал что-нибудь о школе Святого Брутуса?

— Для трудных подростков что ли? Там, где все окна в решетках и забор затянут колючей проволокой?

— Тише, дорогой, прошу. Он же может услышать нас.

Петуния испуганно огляделась, словно боясь, что в это раннее воскресное утро их и впрямь кто-то может подслушать. Их Дадлик и Этот Ненормальный должны были еще мирно спать в своих постелях.

— Да, ты прав. Это школа для детей с девиантным поведением, тех, с которыми обычными методами справиться не получается. А там специально обученные педагоги, психологи, охранники.

— Тюрьма для дебилов, короче, — хохотнул Вернон, вытирая салфеткой густые усы от попавшего на них крема из надкушенного эклера.

— Это слишком грубо сказано, но в целом ты прав, дорогой. Так что ты думаешь о…

Внезапно только что вскипевший чайник подпрыгнул на конфорке, словно живой, и опрокинулся на сидевшую рядом с плитой Петунию. От ужасной боли та взвыла и подскочила со стула, с грохотом уронив его на пол. Мистер Дурсль в шоке смотрел на свою жену, трясущую обваренной крутым кипятком руку. Краем глаза он успел заметить, как за косяком двери мелькнули чьи-то горящие торжеством зеленые глаза, а затем послышался тихий, злорадный смех. Все разговоры про спецшколу с этого момента были под строжайшим запретом, а Дурсли стали шарахаться даже собственной тени в своем доме. Они даже мысленно боялись произнести то, что могло бы разозлить мелкого гаденыша с невинным взглядом ярко-зеленых глаз.

-4-

День, когда за Гарри пришел великан с неопрятной густой шевелюрой и похожей на заброшенное птичье гнездо бородой, стал для Дурслей самым главным праздником в их жизни. Если этот верзила не врет, то они, наконец-то, смогут избавиться от племянника почти на целый год, отправив его в какой-то дурацкий Хогвартс, школу для таких же странных детей, как и сам Гарри.

— Должно быть, в их мире это нечто вроде исправительной колонии для малолетних преступников, — почти на грани слышимости пробормотала Петуния на ухо мужу. — Наконец-то мои мольбы были услышаны!

Великан тем временем со слезами на глазах осторожно пожимал маленькую ладошку будущего великого волшебника и спасителя магического мира.

— Так рад я, что свиделся с тобой, Гарри, уж так рад! Я ведь знавал и Джеймса и Лили, родителей твоих, значит. Так ты прямо копия Джемс-то. Глаза вот только мамкины, да.

Великан достал из кармана огромный платок не первой свежести и громогласно высморкался в него от переизбытка чувств, потом им же промокнул глаза.

— Э-э, Хагрид?

Гарри осторожно, но решительно высвободил свою руку из лапищи великана и незаметно вытер ее о свои брюки.

— Хагрид, а можно поближе к делу? Что за школа? Где находится? Учителя в адеквате?

Великан еще раз трубно высморкался в платок, скомкал его и запихнул в карман засаленной куртки.

— Дак это… Ты, верно, и не знаешь ничегошеньки. Ты же это, волшебник, Гарри, вот так-то. И родители твои магами были не из последних, да.

— Да что ты! — в притворном изумлении округлил глаза Гарри. — Быть того не может! Я думал, такое только в сказках бывает. Ну-ка, ну-ка, поподробнее с этого момента.

Петуния и Вернон в ужасе сжались на диване в углу гостиной. Уж им-то, как и самому Гарри, уже около десяти лет прекрасно было известно, кто такие волшебники и на что они способны, если вывести их из себя. К великому облегчению Дурслей, Гарри настолько увлекла мысль о новом поле деятельности в неведомой до этого школе для волшебников, что он и думать забыл о чем-то еще. Через некоторое время они с Хагридом покинули дом на Прайвет драйв, чтобы отправиться в Косой Переулок за всеми необходимыми для обучения в Хогвартсе вещами. Хагрид при этом не переставая бубнил о том, как он счастлив вновь увидеться с Гарри, и что теперь-то все будет просто отлично.

— Непременно будет, — многозначительно пообещал ему Гарри, не забыв напоследок обернуться и одарить Дурслей недобрым взглядом.

-5-

Хогвартс произвел на Гарри сильное впечатление, но не своей красотой и величием, а скорее теми возможностями, которые отныне открывались перед ним. Третировать семейку Дурслей все эти годы было, конечно, весело и забавно, но все когда-то приедается. К тому же однообразие их реакции на все его каверзы перестало доставлять удовольствие. Здесь же, в огромном замке, перед Гарри открывалось поистине необозримое поле деятельности. Студенты, преподаватели, волшебные существа, говорящие портреты. И вся эта куча народа смотрела на него с придыханием и считала чуть ли не вторым Мерлином, местным аналогом верховного божества. А все потому, что когда-то давным-давно, еще будучи несмышленым младенцем, он, видите ли, победил Волдеморта, главную угрозу всему сущему. Хотя что это за угроза такая, которую с легкостью смог устранить пускающий пузыри и писающийся в подгузник младенец, Гарри было невдомек.

Деятельная натура и врожденное пакостничество не давали Гарри спокойно сидеть на месте. А потому осваиваться в новом для себя мире Поттер начал уже по дороге к Хогвартсу. Для начала в поезде он, наткнувшись на скачущую по проходу в вагоне большую темно-зеленую пупырчатую жабу, подбросил бедное земноводное в ближайшее купе, откуда тут же донеслись истошные девчачьи визги. Затем с любопытством наблюдал за бессмысленными метаниями по всему поезду упитанного щекастенького мальчика, который, по-видимому, эту самую жабу и искал. В лодке, плывущей по черной глади озера, Гарри так же не отказал себе в удовольствии слегка повеселиться, а то засадят потом на целый год за нудные учебники и кисни над ними, как последний дурак. Пользуясь наступившими сумерками и тем, что все дети в лодке с открытыми ртами, как лопухи деревенские, уставились на приближающийся к ним замок, он слегка подтолкнул одного из этих ротозеев, того самого, который в поезде искал свою гадкую жабу. С шумным плеском пухлый пацан ухнул в холодную воду, не успев даже пискнуть. Но Хагрид, бывший в их лодке за рулевого, испортил все веселье, быстро выловив ротозея и вернув его обратно в лодку.

— Как же вы так неосторожно-то, мистер? — запричитал великан. — А ежели бы утопли, чтобы я директору-то сказал бы? А бабушке вашей, дражайшей леди Августе? Мне после такого-то и самому в пору в озере было бы топиться.

Все тут же закудахтали над промокшим до нитки недотепой, напрочь позабыв обо всех окружающих красотах. Девочка с густой неопрятной копной каштановых волос даже попыталась наложить на него высушивающие чары, но перепутала их с охлаждающими, отчего бедолага съежился еще больше и покрылся крупными пупырышками от холода.

— Дайте и я попробую! — с энтузиазмом предложил мальчик с ярко-рыжей шевелюрой и конопатый, как яйцо болотного кулика. — Я тоже кучу всяких заклинаний знаю! Меня братья научили.

— Не надо! Я сам высохну! — запротестовал мокрый растяпа и попытался спрятаться за широкую спину Хагрида, отчего лодка угрожающе накренилась.

Девчонки вновь, как в поезде, завизжали, но Хагрид мастерски выровнял ладью, цыкнув на всех, чтоб вели себя спокойно и не создавали панику. Один Гарри сидел насупившись в сторонке и мрачно поглядывал на чересчур расторопного великана. Такую затею испортил, дуболом. Ну да ничего. Все только начинается.

-6-

— Хм… Практический склад незаурядного ума… Расчетливость… Склонность к интригам и подковерным козням… Тенденция действовать исподтишка… Стремление самоутверждаться за счет унижения более слабых… Врожденная жестокость и мстительность… Магическая сила, тщательно скрываемая от окружающих… Пристрастие к невербальной магии… Интерес к темной стороне волшебства… Однозначно Слизерин! — прогремел в голове Гарри официально-напыщенный голос Распределяющей шляпы. — Ученика, настолько полно соответствующего всем канонам и традициям данного факультета мне еще не доводилось встречать за свою жизнь.

— Только попробуй запихнуть меня в Слизерин, старая дырявая вошебойка, — сквозь зубы прошипел Гарри, спрятав лицо за широкими лоснящимися от времени и частого использования обвисшими полями Распределяющей шляпы. — Только попробуй вякнуть лишнее, и директору придется искать новый артефакт для церемонии рассовывания учеников по факультетам.

— Да как вы смеете так со мной разговаривать, молодой человек! — возмутилась шляпа. — Да вы знаете, что меня еще сам Мерлин носил в достопамятные времена!

— А, так вот где ты набралась всей этой помпезности и занудства, старая перечница, — протянул Гарри.

— Да я! Да мне! Да никто еще не смел!

— Цыц, юродивая. Некогда мне с тобой сейчас разбираться. Люди вокруг уже волнуются. Директор вон уже дыру провертел на своем стуле. Распределяй давай по-быстрому, только помни, моя угроза не пустой звук.

Поля шляпы безвольно обвисли, подчиняясь воле более сильного существа.

— Э-э, куда же тогда… Когтевран?

— Не стоит злить меня своей непроходимой тупостью, — резко выдохнул Гарри. — Какой, в чертям собачьим, Когтевран!?

— Пуффендуй? — неверяще произнесла шляпа. — Нет? Но не Гриффиндор же, в самом деле? Ха-ха… Что!? Ладно-ладно, как скажешь… Итак, Грифииндор! — во всеуслышание произнесла шляпа.

В большом зале раздались бурные аплодисменты, свисты и радостные выкрики со стороны гриффиндорцев. На лице Дамблдора появилась удовлетворенная улыбка. Лишь Северус Снейп сидел с настолько кислой физиономией, что при взгляде на нее сводило зубы.

— Так-то лучше будет, — коротко бросил Гарри и, прежде чем стянуть надоевший артефакт с головы, добавил:

— Ты бы хоть какую-нибудь дезинфекцию прошла что ли. На стольких головах перебывала, столько вшей и клещей собрала, что к тебе и притронуться противно, не то что на голову натягивать. Да и запах опять же сотен немытых голов… Выводи вот теперь после общения с тобой всю эту мерзость. А еще древний уважаемый артефакт называется.

Сдернув, наконец, с себя нелепый головной убор, Гарри слез с высокого стула и радостно улыбнулся всем собравшимся, помахав им рукой. Аплодисменты и улюлюканья раздались с новой силой.

— С нами Поттер! С нами избранный! Ура! Да здравствует Мальчик-который-выжил!

Больше всех старались, конечно, гриффиндорцы, еще и не подозревая, какую змею пригрели у себя на груди.

-7-

Северус Снейп недоумевал, неужели он один видит, что с Мальчиком-который-выжил не все в порядке. Неужели никто, кроме него не замечает, что их любимый Золотой Мальчик вовсе не так прост, как хочет показаться? Снейп, во всем привыкший видеть подвох и второе дно, пристально следил за юным Поттером с самого начала учебных занятий и с каждым днем недоумевал все больше и больше. Как этому хитрому, пронырливому мальчишке удалось попасть в Гриффиндор? Похоже, Распределяющая шляпа впервые в своей жизни прошляпила самого настоящего слизеринца, за каким-то Мерлином запихнув его в ало-золотой рассадник добра и отваги, дружбы и преданности. Поттер был так же далек от этих понятий, как Хагрид от балетной пачки.

Первые странности за мальчишкой Снейп заметил еще лет десять назад, когда впервые увидел его в разоренной гостиной четы Поттером в Годриковой Впадине. Уже тогда его поразило удивительное безразличие малыша к только что погибшим родителям. Приоритеты Гарри были расставлены таким образом, что разлившаяся по полу манная каша огорчала его гораздо больше всего остального. Тогда Северус списал все эти странности на малолетство героя и его несмышленость. Но сейчас, когда Золотой Мальчик повзрослел и нес достаточную ответственность за свои действия, объяснить его эксцентричные поступки становилось все сложнее.

— Альбус, неужели вы не видите, что Поттер совсем не тот, за кого себя выдает? Ваш Избранный жесток, злопамятен и прагматичен до мозга костей. Да он же слова не скажет просто так. Все у него с каким-то двойным смыслом выходит, с подковыркой, но так, что остальные все принимают за чистую монету.

Мастер зельеварения уже битый час расхаживал перед директором Хогвартса в его кабинете, пытаясь открыть тому глаза на его любимчика. Пока, увы, безрезультатно.

— Ну-ну, Северус, ты слишком предвзято относишься к Гарри. Ты в первую очередь видишь в нем не его самого, а его отца Джеймса, на которого он, безусловно, очень похож. Видимо, ты так и не смог пока перерасти вашу школьную вражду и все прегрешения отца переносишь на его сына.

Дамблдор упрекающе покачал головой. Северусу показалось, что даже стекла в оправе директорских очков блеснули с неким недовольством.

— Да о какой предвзятости может идти речь, Альбус, если этот малолетний паршивец намеренно перепортил почти все мои ингредиенты на занятиях по зельеварению, затупил пять ножей из прочнейшей стали и прожег неправильно сваренными снадобьями три котла? Даже от растяпы Лонгботтома меньше ущерба, чем от Поттера. Но Лонгботтом хотя бы наносит разрушения неосознанно, Поттер же ничего никогда не делает просто так. Он с самого первого взгляда проникся ко мне неприязнью и теперь всячески пакостит исподтишка. Понимает, видимо, поганец, что я его насквозь вижу.

— Северус, перестань мельтешить у меня перед глазами, присядь и выпей-ка вот этот ароматный чаек. Он с легким седативным эффектом, к тому же настолько вкусный, что его даже лимонными дольками можно не закусывать.

— К драклам ваш седативный эффект, Альбус! Я сейчас вовсе не хочу успокаиваться и предаваться безмятежному чаепитию, хотя всегда рад составить вам компанию, вы же знаете. Поттер просто выводит меня из себя. И его папаша здесь абсолютно не причем, уверяю вас.

Северус все же внял просьбе Дамблдора и тяжело опустился в стоящее напротив директорского стола кресло, но к чаю так и не притронулся.

— Порчу ингредиентов и школьного инвентаря я еще могу пережить, чай, не впервой. Но вы видели, что творил этот мелкий поганец на матче по квиддичу между Гриффиндором и Слизерином? Он же намерено вел опасную и грубую игру, чуть не покалечив моего капитана Маркуса Флинта, когда хитростью заставил моего же вратаря Майкла Блетчли врезаться в него на огромной скорости. А бедняга Хиггс, слизеринский ловец? Поттер же буквально заманил его под рушащуюся от чьего-то неумелого и неуместного заклинания зрительскую трибуну. Хиггс уже долгое время находится в школьном больничном крыле с открытым переломом обеих рук и смещением одного из позвонков. Да, Гриффиндор в этом матче одержал победу, но только благодаря изворотливости и беспринципности своего нового ловца.

— Северус, в тебе говорит ущемленная гордость, — неодобрительно покачал головой Дамблдор. — Впервые за много лет твой факультет остался без выигрыша, и тебе трудно смириться с этим. Я тоже присутствовал на этом матче и уверяю тебя, не заметил абсолютно никаких противоправных действий со стороны Гарри.

— Еще бы вы заметили, — еле слышно проворчал Снейп, — когда всю игру мило ворковали с Минервой и подняли голову, только когда Поттер уже поймал снитч.

Уже громче он добавил:

— Более того, Альбус, я уверен, что появление в замке огромного горного тролля на Хэллоуин, тоже не обошлось без участия Поттера. Кто-то же провел его на территорию школы в обход всех защитных заклинаний. Иначе как бы этот тупой гигант сам мог додуматься прийти из Запретного леса да еще и обнаружить лазейку в защите? Кто-то направлял его.

— Почему ты считаешь, что это был именно Гарри? — неверяще спросил Дамблдор.

— Потому что, как я уже говорил, я давно наблюдаю за этим мелким негодником, и его поведение крайне подозрительно. Да, он не дал ни единого повода в чем-то открыто обвинить себя, но все мое чутье буквально вопит об опасности рядом с ним. К тому же под крышкой его парты в классе зельеварения я обнаружил очень интересную книгу из школьной библиотеки — «Полуразумные магические существа и способы их приручения». И закладка была сделана именно на главе о горных троллях.

— Это ни о чем не говорит, Северус, — с легким упреком заметил Дамблдор. — Книгу вполне мог забыть какой-то другой ученик. Нельзя настолько голословно обвинять студента только на основании своих нелепых предвзятых предположений.

— Мои предположения действительно пока только предположениями и являются, — неохотно подтвердил Снейп, — но интуиция волшебника тоже не пустой звук, и рано или поздно я выведу поганца на чистую воду. Вы не хотите замечать очевидного, директор, а между прочим слизеринский призрак Кровавый Барон недавно докладывал мне, что Поттер активно интересуется вещами, знать о которых ему совсем не положено. К примеру, философским камнем. Да-да, Альбус, тем самым философским камнем, который сейчас находится в Хогвартсе. Барон рассказал мне, что недавно Поттер подбил двух студентов своего факультета на несанкционированное ночное проникновение в запрещенный отдел библиотеки. И искали они там отнюдь не «Сказки барда Бидля», а информацию об уже упомянутом выше камне и его предыдущем владельце Николасе Фламмеле.

— Я в свое время тоже, помнится, был довольно любознательным юношей, — ностальгически улыбнулся Дамблдор, снял свои очки, протер их рукавом мантии и вновь нацепил на нос. — Гарри всего лишь хочет знать немного больше школьной программы. Не вижу в этом нечего зазорного.

— Да я был бы только рад, если бы Поттер интересовался дополнительной информацией в учебных рамках, но философский камень, Альбус! Вы же понимаете, что знание о нем и его сущности не предназначено для посторонних ушей. Это закрытые данные, а тут какой-то первокурсник настойчиво, шаг за шагом, ото всюду вытягивает их. Зачем ему это? С какой целью он все это делает?

— Еще раз повторяю, Северус, отбрось свое необъективное отношение к Гарри. Он обычный мальчик с обычным здоровым любопытством. Даже если он и узнает о философском камне немного больше обычного студента, никакой катастрофы не случится. Я верю в его благоразумие, верь и ты.

— Альбус, ваша наивность вас когда-нибудь под монастырь подведет, — нахмурился Снейп. — В вашем возрасте нельзя быть таким доверчивым.

— А в твоем возрасте нельзя быть таким брюзгой, — весело парировал Дамблдор. — Тебя это совсем не красит, Северус.

— Что ж…

Снейп встал с кресла.

— Раз вы не хотите замечать очевидного, мне здесь больше делать нечего. Пойду готовить класс к новому гриффиндорскому вторжению. Надо заказать пару десятков новых прочных котлов для варки зелий и набор разделочных инструментов. Эти варвары во главе с Поттером и Лонгботтомом скоро вконец разорят школьный бюджет.

-8-

— Гарри, а ты уверен, что это действительно необходимо?

— Уверен, Гермиона. Философский камень действительно находится в Хогвартсе, в подземелье под охраной трехголового пса и, более того, подвергается опасности, ведь за ним охотится профессор Снейп. Одному Мерлину известно, какие цели он преследует. И наша обязанность — не дать ему воспользоваться камнем в своих гнусных целях.

Гарри уже в десятый раз подряд повторял Грейнджер свою версию событий, но та все еще сомневалась в разумности придуманного им плана, где-то глубоко внутри чувствуя некий подвох во всей этой затее.

— Да ладно тебе, Гермиона, — встрял Рон Уизли, тоже умудрившийся попасть в эту странную компанию, — прикольно же будет. Да и Снейпу нос натянуть святое дело.

— Тебе, Рон, лишь бы повеселиться, а о последствиях ты совсем не думаешь, — нравоучительно заметила девочка. — Твой план, Гарри, совершенно непродуман, а аргументация вообще хромает на обе ноги. Ну с чего ты, к примеру, взял, что философскому камню что-то угрожает, даже если профессор Снейп действительно имеет на него какие-то виды? Профессор уважаемый член преподавательского коллектива, директор доверяет ему. Почему в таком случае мы должны сомневаться в здравомыслии директора? Нет, Гарри, как знаешь, но я не собираюсь участвовать в этой авантюре, и Рону не позволю.

Гермиона демонстративно скрестила руки на груди и сурово посмотрела сначала на Гарри, потом на Рона.

— Пойдем, Рональд, уже довольно поздно, все наши давно спят. Я бы и тебе, Гарри, посоветовала выбросить из головы эту нелепую затею и пойти спать.

Гермиона забрала недовольно ворчащего Рона и они вышли из гриффиндорской гостиной.

— Нелепая затея, все давно спят, — зло передразнил ее Гарри. — Ну и дуйте по своим кроваткам, неженки, сам справлюсь. Чай, не впервой.

Мерлиновы причиндалы, да совладать с тупым горным троллем оказалось намного проще, чем с одной мелкой, но въедливой гриффиндоркой. Вспомнив тролля, Гарри ухмыльнулся. Неплохо он тогда повеселился. Целых две недели запасал куски тухлого сырого мяса, уворованного со школьной кухни, чтобы с их помощью заманить гигантского тролля в школу. Потом пришлось еще поднапрячься, чтобы пробить небольшую брошь в защитном контуре замка. Благо, убитый им еще в младенчестве маг, щедро «поделился» с ним своей волшебной мощью. План с троллем, правда, сработал не до конца. Гарри хотел довести того до большого зала, где в это время шло праздничное застолье, но и так вышло неплохо. Теперь у него на уме был философский камень. Нужно во что бы то ни стало завладеть этим уникальным артефактом, способным подарить бессмертие своему владельцу. Ну и что, что он пока еще ребенок. Нужно быть реалистом и уже сейчас начинать обустраивать свое будущее. Преподаватель зельеварения для Гарри в этом деле совершенно не помеха, хотя с ним действительно нужно держать ухо востро. Не нравились что-то Поттеру те задумчивые, внимательные взгляды, что изредка бросал на него Снейп. Создавалось такое впечатление, что он в чем-то его подозревает, но в чем конкретно, пока не определился, или не располагает достаточными доказательствами его вины. Ну да ладно, прорвемся. Решено. Он прямо сейчас пойдет и решит вопрос с философским камнем, а все эти гриффиндорские нытики пусть дрыхнут под своими одеялами.

Гарри решительно направился к выходу из гриффиндорской гостиной, но тут путь ему кто-то преградил.

— Невилл? — удивился Гарри. — Что ты здесь делаешь? Почему до сих пор не спишь?

На выходе из гостиной и впрямь стояла нелепая полноватая фигура в теплой фланелевой пижаме со снитчами.

— Я слышал весь ваш разговор с Гермионой и Роном, — сказал Невилл, — и все знаю о философском камне. Знаю, что ты прямо сейчас хочешь пойти за ним.

— И что? — недоуменно приподнял брови Гарри. — Со мной хочешь?

— Нет-нет, — испуганно замотал головой Невилл. — Наоборот, хочу тебя остановить. То, что ты задумал, неправильно. Если у тебя есть какие-то сомнения по поводу профессора Снейпа, нужно рассказать о них директору. Он сам решит, как нужно будет поступить. А мы всего лишь первокурсники и многого можем не знать. К тому же, если тебя кто-то застукает, наш факультет потеряет целую кучу баллов в конце учебного года, и слизеринцы опять займут первое место. В общем, я не пропущу тебя. Иди-ка ты лучше тоже спать, как Рон и Гермиона.

— Да что ты говоришь, — хмыкнул Гарри. — Не пустит он меня.

Этот нелепый увалень оказался не такой размазней, как он думал раньше, характер вот проявить вздумал, но сути дела это не меняло.

— Знаешь, Невилл, у меня сегодня впереди еще очень много дел, и мне абсолютно некогда болтать с тобой о всякой ерунде, а потому…

Поттер молниеносно извлек из рукава мантии волшебную палочку и направил ее на своего однокурсника.

— Ступефай!

Лонгботтом застыл, словно статуя, затем ничком рухнул на каменный пол. Гарри убрал палочку на место, перешагнул через поверженного однокурсника и выскользнул из гриффиндорских комнат.

Поттер легко нашел общий язык с Пушком, трехголовым псом, охранявшим люк в тайное подземелье. Для этого потребовалось всего лишь пропеть ему колыбельную песенку, от которых пес млел и таял, как снег по весне. Душащие силки, флаконы с опасным зельем, шахматы и даже летающие по комнате многочисленные ключи так же не явились серьезным препятствие на пути к заветной цели, лишь показывали всю недальновидность и наивность того, кто изобрел настолько смехотворные препятствия. В самом дальнем помещении на небольшом возвышении, словно только его и ждал, лежал кроваво-красный горящий изнутри темным пламенем булыжник. Так вот он каков, философский камень.

Гарри уже протянул было руку и артефакту, но тут из-за одной из колонн выступил тот, кого он меньше всего ожидал увидеть — Квиринус Квиррелл, преподаватель по защите от темных искусств. Обычно добродушное, даже какое-то безвольное лицо его преобразилось до неузнаваемости, приобретя жесткие заострившиеся черты, взгляд его стал резким, злобным, с хищной хитринкой.

— Юный мистер Поттер, надо же, какая неожиданность, — задумчиво протянул он. — Могу я узнать, что привело вас сюда в столь поздний час?

— Тот же вопрос я могу задать и вам, профессор, — не растерялся Гарри, лихорадочно думая, что делать дальше.

Поттер давно уже понял, что тихий и скромный на первый взгляд профессор Квиррелл страдает самым настоящим раздвоением личности, хотя умело скрывает свой недуг от окружающих. Как Дамблдор и все остальные могли прохлопать этот факт и допустить к преподавательского деятельности психически нездорового человека, для Гарри до сих пор оставалось загадкой, но в данной ситуации ему это было только на руку. Одолеть такого противника, словно у ребенка конфету отобрать. Тут Квиррелл заявил такое, что Гарри не знал, смеяться ему или плакать. Он, мол, является реинкарнацией самого Волдеморта, умерщвленного Поттером много лет назад. Профессор даже не догадывался, что именно Гарри стал причиной смерти одного из величайших магов столетия, что и доказывало абсолютную неправдоподобность его слов. Поттер немного расслабился, поняв, что имеет дело все-таки с обычным психом, а не воскресшим Томом Реддлом.

— И сейчас я намерен завладеть тем, зачем, собственно, и устроился на работу в эту глупую школу для совершенных бездарей, — патетично воздев руки ввысь, вещал Квиррелл. — Философский камень — вот моя цель. Именно этот всесильный артефакт, созданный не моей рукой, но предназначенный для меня, поможет возродить мое былое могущество.

Патетика и пафос в речи Квиррелла просто зашкаливали, и воспринимать его всерьез становилось все сложнее и сложнее.

— Губу-то закатай, дядя. Тебе он все равно не поможет, — закатил глаза Гарри. — Таким ущербным как ты прямая дорога в госпиталь Святого Мунго. На фига тебе долголетие, если котелок не варит.

— Ах ты, мелкий недомерок! Ты смеешь поднимать голос на самого Волдеморта? — возопил Квиррелл и, растопырив руки, бросился к насмехающемуся над ним первокурснику.

То, что произошло дальше, Гарри без слез от гомерического хохота и вспоминать потом не мог. Запутавшись в полах собственной мантии, Квиррелл со всего маху рухнул на пол, зацепив по дороге аляповатую тонкую колонну. Та покачнулась и завалилась на соседнюю. Вскоре все колонны, ранее ровным кольцом опоясывающие центр зала, начали рушиться, как домино. Последняя из них и прибила начавшего подниматься с пола профессора. Гарри оставалось только перешагнуть через поверженного противника и забрать свой честно завоеванный трофей, загадочно мерцающий в полутьме комнаты.

-9-

— А потом он вдруг набросился на меня с бешено горящими глазами и оскаленным в кривой ухмылке ртом, видимо, хотел задушить меня своими длинными скрюченными пальцами, но, слава Мерлину, само провидение было на моей стороне в тот момент, не иначе. Он споткнулся о какой-то выступ и рухнул на пол, повалив на себя все стоящие в зале колонны. Его смерть была так ужасна, что меня до скончания века будут преследовать воспоминания об этом кошмарном дне.

Гарри Поттер вот уже около часа разливался соловьем в кабинете директора Дамблдора о своих злоключениях, произошедших с ним этой ночью. В комнате, кроме самого Дамблдора, присутствовали декан Гриффиндора Минерва Макгонагал, профессор Северус Снейп и школьная колдоведьма мадам Помфри.

— Бедный ребенок!

Чувствительная мадам Помфри всхлипнула и утерла маленькую слезинку.

— Сколько же тебе пришлось вынести. Такое не каждому взрослому магу под силу. Альбус, я настоятельно рекомендую пройти мистеру Поттеру курс лечения успокоительными зельями. Такой шок, такой шок…

— Поппи, перестань кудахтать над Поттером, словно курица над яйцом, — резко бросил колдоведьме Снейп. — Ничего с ним не случилось. Ни единой царапины нет, сами видите, в то время как профессор Квиррелл почил в бозе. Заметьте, о причинах трагической смерти коллеги мы знаем лишь со слов этого первокурсника, который не понятно за каким лешим поперся среди ночи в самое опасное место Хогвартса.

— Северус! — возмущенно воскликнула Макгонагал. — Что ты такое говоришь! Неужели ты считаешь, что словам Гарри нельзя доверять?

— Тогда пусть объяснит, что он делал в самом охраняемом и закрытом для посещений месте замка.

Все взоры обратились на скромно приютившегося на краешке стула Гарри.

— Я всего лишь хотел спасти философский камень от ужасного профессора Квиррелла. Я случайно узнал, что он очень сильно им заинтересовался и решил присвоить себе камень во что бы то ни стало. Разве можно допустить, чтобы настолько сильным артефактом завладел такой неуравновешенный и непредсказуемый человек, как профессор Квиррелл? Вы же сами видели ту злобную гримасу, застывшую на его лице после смерти. Он мнил себя возродившимся Волдемортом, он сам мне рассказал об этом.

При этих словах Снейп вздрогнул, как и все остальные. Но если Дамблдор и прочие считали Волдеморта истинным воплощением зла, то Северусу было прекрасно известно, что все это чудовищная ложь и наговоры. Да, Том Реддл был сильным темным магом, живо интересующийся науками, любящий проводить эксперименты, много знающим о потустороннем мире. Но все это не делало его тем монстром, каким он был по мнению большинства. Он был хорошим другом, мудрым наставником и его неожиданная смерть почти десять лет назад до сих пор не укладывалась у Северуса в голове. К тому же Снейп еще не позабыл, что Гарри и сам сыграл некую, не вполне понятную роль в той давней драме.

— Вынужден признать, что Гарри прав, — вздохнул Дамблдор. — Квиринус Квиррелл, как выяснилось, и впрямь страдал редким заболеванием, так называемым раздвоением личности. Как ему удалось обвести меня вокруг пальца при приеме на работу, ума не приложу. Старею, должно быть.

— Ладно, допустим, все это так, — медленно произнес Снейп, — но в таком случае объясните мне, мистер Поттер, где все же находится философский камень, который вы так упорно пытались спасти от темных сил?

— Не знаю, сэр, — невинно заморгал Гарри. — Должно быть, профессор Квиррелл успел добраться до него и куда-то спрятать.

— Куда спрятать?! — рявкнул Снейп. — Мы в этом чертовом подземелье каждую пылинку перевернули! Нет его там!

— Северус, — осуждающе посмотрела на него Макгонагал, — ну откуда же мальчику знать об этом?

— Ребенок совершенно не виноват в том, что взрослые не могут разобраться друг с другом, — поддержала ее мадам Помфри. — У Гарри, к тому же стресс, и я вынуждена настаивать на завершении этой травмирующей беседы. Сейчас мальчик пойдет со мной и примет двойную дозу успокаивающего отвара. Мерлин знает, как на его хрупкой психике скажется подобное приключение.

Не слушая больше никаких возражений со стороны зельевара, Помфри подхватили Гарри под локоток и повела в больничное крыло. Взбешенному ее упрямством и непониманием со стороны директора и Минервы Макгонагал Снейпу только и оставалось, что проводить тяжелым взглядом удаляющуюся парочку. Гарри же мысленно праздновал победу. Есть! Ему удалось провести всю эту замшелую компашку магов, и увести прямо у них из-под носа один из самых мощных магических артефактов современности. То, что по его вине, пусть и косвенной, вновь погиб человек, Гарри абсолютно не смущало. Квиррелл оказался не в том месте и не в то время и стал всего лишь небольшой помехой на пути к поставленной им цели. Гарри зловеще расхохотался про себя и не заметил, как случайно налетел на идущую впереди мадам Помфри.

— Бедный мальчик, совсем с координацией плохо, — сочувственно зацокала та. — До чего ребенка довели! Уже на ногах не держится.

Поттер что-то невразумительно угукнул в ответ. Мысленно он был уже далеко от Хогвартса и надежно прятал украденный им философский камень в безопасном тайнике в доме Дурслей, куда ему предстояло вернуться на все лето. Ах, он так соскучился по своим родственникам, так соскучился!

— Боюсь только, тетушка и дядюшка не оценят моих родственных чувств, — с ухмылкой подумал Гарри, — да и Дадли тоже, ведь всем им еще предстоит испытать на себе парочку новых невербальных сглазов, которым меня научили близнецы Уизли.

-1-

Второй год обучения Гарри Поттера в Хогвартсе прошел для всех учеников, да и для преподавателей тоже, в каком-то угаре. Он был настолько плотно наполнен разнообразными событиями и происшествиями, что их, казалось, хватило бы лет на десять. Для начала на Прайвет драйв в дом Дурслей заявилось лупоглазое, лопоухое, заморенное до невозможности и замотанное в грязную наволочку создание, в котором лишь с большим трудом удалось бы признать домового эльфа.

— Мистер Поттер, сэр, в этом году вам ни в коем случае нельзя ехать в Хогвартс, вот никак нельзя, там поселилось зло, там опасно, — приговаривал домовик, заматывая вытащенного из постели полусонного Поттера в ковер, чтобы придать еще больший вес своим словам. — Добби все сделает для того, чтобы не пустить Гарри Поттера в Хогвартс. Глупый Добби потом сурово покарает себя за такое своеволие, но Гарри Поттер ни за что не поедет в Хогвартс.

— Добби, говоришь? — глухо переспросил его туго спеленатый по рукам и ногам Гарри, у которого от неудобной позы уже начали затекать все конечности и противно свербело в носу от скопившейся в ковре пыли. — А тебе, Добби, никто случайно не говорил, что при первом знакомстве себя несколько иначе ведут, и что, нападая на спящего, следует хорошенько подумать, сойдет ли тебе это с рук?

Последние слова Гарри договаривал, уже твердо стоя на обеих ногах и полностью освободившись от ковровых пут. Он почему-то совсем не оценил трогательное волнение эльфа за свою жизнь. Домовик и пискнуть не успел, как оказался пришпилен к стене жесткими невидимыми тисками. Его тощие ножки-спички нелепо дергались в полуметре от пола, а сам он хрипел и извивался под невидимыми чарами, выпучив глаза, слово глубоководная рыбина, неожиданно вытащенная на берег.

— Так вот, Добби, — продолжил Гарри, — придется, видимо, мне восполнить такой недопустимый пробел в твоем воспитании. На магов…

Жест кисти, словно Поттер что-то пытался сдавить ею. Домовик захрипел еще отчаяннее, выпучив и без того круглые глазищи еще сильнее.

— Нападать…

Еще одно похожее движение. Добби уже еле-еле шевелился в невидимых тисках. Его маленькое сморщенное личико побагровело от нехватки кислорода.

— Нельзя.

Резкое движение руки. По-птичьему хрупкие косточки домовика жалобно хрустнули, и он безвольной куклой свалился на пол.

— Упс, — делано удивленно произнес Поттер. — Кажется, слегка перестарался. Ну ничего. На домовиках, говорят, все как на собаке заживает. Надеюсь, мой маленький незваный гость, ты усвоил то, что я хотел тебе сказать, и впредь не станешь нарываться со своими глупыми советами. А сейчас, извини, мне хотелось бы еще немного подремать перед завтраком.

Снова взмах рукой, и еле дышащего домовика подняло в воздух и выбросило в открытое окно. Невербальная магия удавалась Гарри все лучше и лучше. Он удовлетворенно улыбнулся и вновь забрался в теплую мягкую постель, откуда его так бесцеремонно извлек нахальный домовик. После занимательной беседы с эльфом, в Гарри проснулось здоровое любопытство. Что же это за зло такое в замке поселилось, что туда и носа сунуть нельзя? Неужели Дамблдор допустил к преподаванию очередного неадекватного учителя типа Квиррелла? И с какой это стати маленький уродец кинулся вдруг предупреждать его об этом? В школу захотелось поехать еще сильнее.

Добби бесформенным кулем шлепнулся на каменные плиты под окнами дома, прямо под ноги только что вернувшимся из магазина Дурслям. Мистер Дурсль как раз только что достал из багажника машины объемные пакеты с продуктами и чуть не споткнулся о непонятное нечто на своем пути. Мозг его был настолько неспособен воспринимать что-либо связанное с магическим миром, что он принял едва шевелящегося домового эльфа за обычную кошку.

— Петуния, ты только взгляни на эту мерзость! — пробасил он. — Терпеть не могу этих вечно орущих под окнами тварей. Теперь и к нам одна из них пробралась.

— Я тоже, Вернон, я тоже, — поддержала мужа Петуния Дурсль, в глазах которой несчастный Добби также выглядел, словно представитель породы кошачьих. — Ненавижу кошек, тем более эту лысую породу. Наверно, эта дрянь сбежала из дома миссис Фигг, нашей ненормальной соседки-кошатницы.

— Ну, как сбежала, так и назад вернется.

С этими словами мистер Дурсль занес свою ногу над скорчившимся домовиком и с силой пнул его в сторону дома миссис Фигг. Эльф, подвывая от боли, полетел в заданном направлении, на ходу, прямо в воздухе, умудрившись куда-то аппарировать с громким хлопком. Дурсли, не обратив на это совершенно никакого внимания, направились к дому. Следовало успеть разобрать все купленные продукты и накрыть завтрак до того, как проснется их Дадлик и Этот Ненормальный. Миссис Дурсль в своих мыслях уже давно только так и называла «любимого» племянника.

Несмотря на всю убедительность внушения, полученного от Поттера, Добби, как истинный мазохист, им не внял и еще несколько раз пытался остановить юного волшебника от поездки в Хогвартс. Сначала он заколдовал проход на платформе 9¾ на вокзале «Кингс Кросс», и Гарри едва не расшиб лоб о внезапно возникшую преграду. Затем, когда Поттер так и не оставил планов поехать в Хогвартс, силой мало кому понятной и изученной магии домовиков возвел крепкую решетку на окне его комнаты. Потом, когда Гарри все-таки удалось преодолеть с помощью Рона Уизли и эту преграду, направил их маленьких летающий автомобильчик прямо в ветви дракучей ивы, которая вполне могла искалечить или даже убить обоих гриффиндорцев. Они лишь чудом избежали гибели. Подобная забота настолько вывела Поттера из себя, что он поклялся во что бы то ни стало отомстить мелкому поганцу рано или поздно.

Практически в самом начале учебного года по школе расползлись зловещие слухи о заточенном в стенах Хогвартса ужасном монстре, который вот-вот вырвется на свободу и умертвит всех на своем пути. Масла в огонь подливали слова Гарри о том, что он, якобы, слышит иногда некий таинственный шепот в темных мрачных коридорах школы, который угрожает разорвать, уничтожить, убить всех. Поттеру мало кто верил, водилась за ним привычка ради красного словца сочинить какую-нибудь небылицу, а потом насмехаться над теми, кто в нее поверил. Но Поттер Поттером, а в школе и впрямь происходили странные и даже страшные события. То тут, то там в безлюдных школьных коридорах стали находить окаменевшие тела учеников, на лицах которых застыл непередаваемый ужас. И преподаватели, и директор были в полнейшей растерянности. Дамблдор, конечно, пытался успокоить всех в своей излюбленной манере, используя кучу совершенно ненужных цветистых оборотов и уменьшительно-ласкательных суффиксов, но разумные люди понимали, что дело пахнет керосином и старались не появляться лишний раз без уважительной причины в многочисленных коридорах Хогвартса в одиночку. Но находились и те, кому все происходящее казалось захватывающим приключением, до жути интересным и захватывающим. Одним из таких недалеких людей был Рон Уизли, приятель Гарри.

— Вот это класс! Вот это жесть! Нет, Гарри, ты видел, в какой прикольной позе Почти Безголового Ника прихватило? Он будто неделю от запора страдал, а потом увидел нечто ужасное, и р-раз, пронесло.

Рон ржал, как мерин, катаясь по дивану в гриффиндорской гостиной и прихватив живот от смеха, под неодобрительными взглядами остальных гриффиндорцев. Мало кто из них находил происходящее настолько смешным.

— Рон, как ты можешь! — пыталась усовестить Уизли Гермиона. — Как тебе не стыдно! От неизвестного врага пострадало уже несколько учеников. Ты и над ними будешь насмехаться? А Почти Безголовый Ник? Неужели тебе совсем не жаль его?

— А чего ему будет-то? — удивился Рон. — Он же призрак. Он и так уже помер давным-давно, и хуже ему не станет.

Гарри, в принципе, в этом вопросе с Роном был полностью согласен. Привидение-то уж точно второй раз умереть не сможет при всем желании, но, чтобы не выглядеть бесчувственным чурбаном в глазах остальных гриффиндорцев, тоже неодобрительно покачал головой.

— Учеников жалко, конечно, — продолжал Рон, — но тут с какой стороны посмотреть еще. Всем ведь было заранее известно, что в школе какая-то пакость завелась, так нет же, поперлись за каким-то хреном в самые отдаленные коридоры замка. Медом им там намазано было что ли?

Нет, совсем не медом. Уж Гарри-то это было известно лучше, чем кому бы то ни было другому. Кровь предков, темных магов, бурлила в нем все сильнее, выталкивая наружу не самые человечные черты характера и стремления. По какой-то неведомой прихоти судьбы, именно он оказался тем магнитом, который притягивал, аккумулировал в себе темное начало рода. Темная магическая энергия требовала выхода, грозя в ином случае просто уничтожить своего носителя, и Гарри с готовностью шел ей навстречу. Кто знает, каким бы он был, если бы не темное наследие, но вторым Дамблдором, добрейшей души человеком, сильнейшим светлым магом, ему было не стать в любом случае. Он давно уже понял, что, играя на простейших человеческих слабостях, добиться можно многого и без зазрения совести пользовался этим знанием, постепенно оттачивая свое мастерство на том «материале», что попроще. Не одна Гермиона Грейнджер любила порыться в старинных манускриптах и гримуарах в поисках новой информации. Поттер тоже был жаден до знаний, но никогда этого не афишировал. Недавно, к примеру, в одной очень интересной книжице, которую мадам Пинс скрывала в надежном, как она сама полагала, месте, Поттер прочитал об окаменяющих чарах, и они настолько увлекли его, что он тут же решил опробовать их. Первыми пострадавшими оказались обычные хогвартские крысы, которых вблизи кухни и в слизеринских коридорах всегда было предостаточно. Затем дело дошло до более сложного материала. И тут знание человеческих слабостей оказалось как никогда более кстати. Ведь если грамотно сыграть на них, человеком можно управлять, как куклой, завести его в какой угодно темный и опасный коридор с его же собственного согласия. Тот мелкий пуффендуец, к примеру, который стал первой окаменевшей жертвой, легко повелся на уговоры проверить некое тайное местечко в заброшенном классе на предмет спрятанных там сто лет назад сокровищ. Пятикурсник райвенкловец же оказался настолько одержим гормонами и сладострастными мечтами об одной из своих прекрасных и недоступных однокурсниц, что едва завидев ее манящий за собой жест (оборотное зелье творит настоящие чудеса), ринулся за ней, не разбирая дороги и чуть ли не капая слюной. За что, собственно, и поплатился. Да-да, ужасным монстром, превратившим уже нескольких учеников и одного призрака в камень, оказался не кто иной, как Гарри Поттер, но посвящать в эту тайну кого бы то ни было он, само собой, не собирался. Ну не его же, в самом деле, вина, что в Хогвартсе все настолько пресно и скучно, что приходится развлекаться самостоятельно всеми доступными методами.

— Короче, сами виноваты, — подытожил Рон, с вызовом глядя на хмурую Гермиону. — Мозги нужно включать время от времени, и тогда ничего бы с ними не произошло. Со мной вот никогда ничего подобного не случится. Да и с тобой тоже.

Рону, однако, пришлось несколько поумерить свой пыл, когда через несколько дней рядом с библиотекой нашли окаменевшую Гермиону Грейнджер. В отличие от остальных учеников, на лице ее застыло выражение презрения и искреннего непонимания. В одной руке ее был зажат клочок вырванной страницы из тетрадки. Гарри появился на месте преступления одним из последних и тихо стоял в сторонке, с любопытством прислушиваясь к ахам и охам преподавателей и студентов. Что тут можно сказать? Грейнджер оказалась не в меру наблюдательной и сообразительной особой, любящей совать свой длинный нос в дела, совершенно ее не касающиеся. За что и поплатилась. Наблюдая частые ночные отлучки Гарри из гриффиндорских комнат, она заподозрила неладное. А однажды и вовсе умудрилась проследить за ним, когда он репетировал окаменяющее заклятие на вездесущих серых крысах. Гермиона долго не хотела верить в происходящее, хотела даже поговорить с самим Гарри, потом с директором, но в итоге решила сначала сама докопаться до истины, а уж потом, во всеоружии, предстать перед Дамблдором с полным набором улик и доказательств. Ха! Кто бы ей еще дал время и возможность безнаказанно шпионить за Поттером и собирать эти свои улики! Хотя одну неопровержимую улику ей все же удалось раскопать. На клочке тетрадного листа была записка для того доверчивого пуффендуйца, который все еще верил в сказки и мечтал найти настоящий клад в стенах замка. Записка, правда, была написана Гарри исчезающими чернилами, которые он летом стянул у своего братца Дадли, и текст ее вот-вот должен был исчезнуть. Но Грейнджер об этом знать, конечно, не обязательно. Она и так слишком далеко продвинулась в своих подозрениях. Короче, не суй свой нос, куда собака хвост не сунет. Собственное любопытство иногда обходится очень дорого.

— Всеблагой Мерлин! Марс и Венера! — тихо попискивала в толпе, сгрудившейся вокруг окаменевшей Грейнджер, Сивилла Трелони. — Что же это происходит? Неужели ничего нельзя сделать? Вот и мой хрустальный шар на днях предсказывал гибель еще нескольких студентов школы. А Марс в восьмом доме и вовсе предвещает…

— Сивилла, вы уже с самого утра огневиски что ли закинулись? — поморщилась Макгонагал, стоящая рябом с горе-прорицательницей. — Ну как так можно? Такая трагедия, а вы пьете, как извозчик.

— Что вы, Минерва, — испуганно замахала руками Трелони, — какое огневиски? Это пойло для мужланов. Всего лишь капелька ягодного ликера.

— Капелька? — возмутилась Макгонагал. — Да меня чуть с ног не сбило от вашего дыхания! Имейте совесть, в конце концов, Сивилла! Если уж не можете предсказать по своим шарам, чайной гуще, куриным костям, звездам и чем вы там еще пользуетесь, очередное нападение, то хотя бы помалкивайте в сторонке.

— Кофейной, — скромно уточнила Трелони.

— Что?

— Я предсказываю исключительно по кофейной гуще. Чайная только для посредственностей и бездарных личностей.

— Да мне что совой об пень, что пнем об сосну, чем вы там пользуетесь во время своей шарлатанской ворожбы! — вскипела Макгонагал. — Один хрен не работает! И вообще, не мешайтесь под ногами, когда профессионалы работают! Мы с директором, в отличие от некоторых, пытаемся оказать реальную помощь пострадавшим.

Студенты, раскрыв рты и выпучив глаза, наблюдали за пикировкой профессора Трелони и такой невозмутимой и сдержанной обычно Минервы Макгонагал. Гарри искренне наслаждался развернувшейся перед ним сценой, уже не скрываясь хихикая над подвыпившей Сивиллой и разгневанной Макгонагал.

— Надеюсь, вам с директором Дамблдором вскоре удастся разрушить наложенные на учеников чары, хотя искренне сомневаюсь, что вам это удастся сделать без помощи моих карт таро и последних астрологических данных, — обиженно поджала тонкие губы Трелони и демонстративно запахнула аляповатую цветастую шаль на груди.

— Сивилла, лучше отойдите, — прошипела Макгонагал, — не будите во мне зверя.

— Мяу! — раздался чей-то голос в толпе.

Студенты буквально схватились за животы от хохота. Кто же не знал анимагическую форму строгого гриффиндорского декана? Макгонагал разгневанно обернулась на веселящихся учеников, и те вмиг примолкли. Но тут, наконец, подоспели Дамблдор со Снейпом, и всякому веселью пришел конец. Они быстро разогнали всех студентов и горячо принялись о чем-то совещаться вполголоса. Гарри очень хотелось остаться и узнать, о чем пойдет речь, но ослушаться прямого приказа Дамблдора он не посмел, а потому вместе со всеми прочими учениками удалился с места происшествия.

-2-

Педсовет Дамблдор решил собрать на следующий же день после происшествия с Гермионой Грейнджер. Честно говоря, сделать это следовало намного раньше, как только стали появляться первые жертвы неизвестного нападающего. Но директор все чего-то ждал, все надеялся, что можно будет уладить возникшее «недоразумение» по-тихому, быстро найти контрчары, позволившие бы вернуть все на свои места. А время меж тем было упущено. В больничном крыле в особой палате под присмотром мадам Помфри собралась уже целая коллекция окаменевших статуй, бывших когда-то студентами. Как директор ни старался скрыть масштаб всей трагедии, но шила в мешке не утаишь, заплатки на все рты не пришьешь. Слухи поползли за стены замка, и вот уже забеспокоился попечительский совет школы во главе с сиятельным лордом Люциусом Малфоем, чей сын в данный момент являлся второкурсником слизеринского факультета. А какой бы нормальный родитель на его месте не занервничал? В общем, тянуть с решением возникшего вопроса дальше было просто опасно.

— Дамы и господа, мы собрались здесь сегодня на внеплановом совещании по очень прискорбному поводу. В Хогвартсе в последнее время происходят странные и даже пугающие события. Некто неизвестный нападает на учащихся и накладывает на них чары окаменения. Ученики без сомнения живы, но утратили способность двигаться, превратившись в статуи.

Дамблдор сидел во главе своего стола в директорском кабинете. Напротив него полукругом были расставлены трансфигурированные из книг кресла для всех остальных членов преподавательского коллектива.

— Да ладно, — тихо буркнул Снейп, — быть того не может.

Он уже давно, после первого же нападения на студента, настаивал на общем собрании учителей, чтобы были приняты меры для решения проблемы, но Дамблдор, боящийся огласки, не прислушался к его мнению. Ведь Хогвартс, по идее, должен был быть самым защищенным и безопасным местом в магическом мире. В школе учились дети не самых бедных людей, имеющих большое влияние в обществе. В итоге же получилось, что именно Хогвартс и стал рассадником опасности. С таким фактом смириться было куда как не просто.

— Что же делать, Альбус? — с тревогой в голосе спросила Минерва Макгонагал. — Вы говорите, что дети живы, но можем ли мы что-либо предпринять для того, чтобы снять с них чары окаменения? И можете ли вы гарантировать, что подобных ужасных нападений больше не повторится?

— Увы, Минерва, но на оба ваших вопроса у меня пока нет однозначного ответа, — развел руками Дамблдор. — В данный момент мы с Поппи Помфри и Северусом усиленно работаем над поиском решения проблемы, ищем контрзаклинания, зелья, снадобья, все, что может помочь, но пока безрезультатно. Что же насчет повторных нападений… Я не предсказатель и не возьмусь утверждать, что все прекратится после случая с мисс Грейнджер.

Единственным официальным предсказателем в школе была Сивилла Трелони, но от нее и в обычном-то состоянии толку было мало, а уж с похмелья и подавно. Потому ее даже не пригласили на педсовет. Лишний раз слушать стенания и причитания этой женщины никому не хотелось, у самих нервы не железные.

— Что вы предлагаете предпринять, Альбус? — спросил Филиус Флитвик. — И как нам найти злоумышленника?

Все согласно закивали на его слова. Ответы на эти вопросы интересовали всех.

— С этого момента в школе вводится комендантский час, — сурово вымолвил Дамблдор. — Ученикам запрещается покидать свои комнаты после ужина и тем более в одиночку бродить по школе. Учителя и раньше патрулировали в ночное время по замку, теперь же данное действие будет осуществляться только в парах, дабы никто не смог безнаказанно напасть и беспрепятственно уйти с места преступления.

— Очень своевременные меры, — опять буркнул Снейп со своего места в углу комнаты. — Не прошло и года.

— Северус, ты что-то хотел сказать? — поднял на него глаза Дамблдор.

— Нет-нет, что вы, директор, ваши инициативы вполне разумны. Вот только вводить их нужно было раньше. И тогда, возможно, удалось бы избежать стольких жертв.

— Мы уже обсуждали этот вопрос с тобой, Северус, — вздохнул директор. — И я приводил тебе свои аргументы.

— Жизнь и здоровье ученика — вот главный аргумент, — припечатал Снейп.

— Северус, прав, Альбус, — сухо заметила Макгонагал. — Дети — наша главная забота, а все наши школьные дрязги второстепенны. Но сейчас главное понять, кто именно сеет ужас и панику в школе? Кто виноват в удручающем состоянии пострадавших студентов? У кого-нибудь есть предположения?

Макгонагал внимательным взглядом окинула всех присутствующих. У Снейпа была своя версия происходящего, но настолько дикая и неправдоподобная, что ее и озвучивать-то было нелепо. Альбус и так постоянно упрекал его в предвзятом отношении к Поттеру. Не стоило нервировать его еще больше. Пока не стоило.

— Возможно, все эти бедолаги стали жертвами моего неземного обаяния, окаменев от восхищения, — глубокомысленно заметил Златопуст Локонс. — Я слышал, раньше такое бывало. В древнегреческих мифах, кажется, есть некие упоминания о подобных казусах.

Снейп бросил на Локонса столь уничижительный взгляд, что тот почел за лучшее умолкнуть.

— Златопуст, — протянул Дамблдор, — вы бесспорно, э-э, довольно видный мужчина, но не думаю, что причина всех наших бед в вашей неземной красоте. Уж призрак и найденные в подвалах замка окаменевшие крысы точно в число ваших фанатов не входили. Еще предположения, дамы и господа?

— Знаете, Альбус, — задумчиво вымолвила мадам Пинс, — я работаю в школьной библиотеке уже много лет, и порой в книгах мне встречаются поразительные факты. В одной из них, к примеру, повествовалось о том, что окаменять своим взглядом могут разные магические и мифические существа. Медуза Горгона, например. Или же кокатрис. А в другом издании, не припомню автора, к сожалению, утверждается, что в глубочайших подземельях Хогвартса издревле обитает некое могучее существо, имя которому василиск. И при одном взгляде на эту жуткую тварь любой может окаменеть буквально за несколько секунд.

Во время выступления мадам Пинс Дамблдор сидел, смотря на свои сложенные замком длинные сухие пальцы. Все происходящее настолько выбило его из колеи, что он даже не притронулся к своим любимым лимонным долькам и имбирному печенью.

— Что ж, — наконец выдохнул он, — вижу, хранить в секрете при данных обстоятельствах древнюю тайну Хогвартса больше не имеет смысла. Вы полностью правы в своих предположениях, Ирма. В замке и впрямь с незапамятных времен обитает василиск.

— Ах!

— Василиск!

— Не может быть!

— Какой ужас!

— Как такое возможно?!

Со всех сторон раздались испуганные выкрики и восклицания.

— Альбус, неужели вы и впрямь хотите сказать, что где-то под нами, в подземельях школы прямо сейчас ползает самая жуткая тварь, какую только можно себе представить? — тихо спросила побледневшая Минерва Макгонагал.

— Минерва, вы, как всегда, несколько преувеличиваете, — поморщился Альбус. — Василиск и впрямь существует, но уверяю вас, дамы и господа, он совершенно безопасен и никак не может являться тем, кто нападает на наших студентов.

— Боюсь, Альбус, мы с коллегами имеем полное право усомниться в ваших словах, — ехидно заметил Снейп. — Думаю, каждый из нас знаком с мифами в достаточной мере, чтобы понимать, что названный вами монстр меньше всего похож на безобидного книзла и как нельзя лучше подходит на роль искомого нами злодея.

— Все совсем не так, Северус, — поднял руку вверх Дамблдор. — Видимо, мне придется рассказать вам все с самого начала. Слушайте же. Все вы знаете, что Хогвартс был основан примерно в десятом веке четырьмя великими магами: Годриком Гриффиндором, Салазаром Слизерином, Кандидой Когтевран и Пенелопой Пуффендуй. При закладке замка они вложили немалую часть своей магической силы, делая его настоящей крепостью, неуязвимой для врагов и невидимой для маглов. У каждого здания, обладающего настолько выдающимися магическими характеристиками должен быть свой хранитель. Основатели долго думали, кого же определить в хранители. И вот в один прекрасный день Салазар Слизерин из одного из своих путешествий по далеким пустынным землям принес в замок огромное темно-бурое яйцо, в котором до поры до времени покоился королевский василиск. Именно Салазар предложил сделать это существо хранителем замка, многократно увеличив тем самым магический потенциал здания. Став хранителем Хогвартса, василиск навеки оказывался бы привязанным к нему, питаясь магией замка и в то же время насыщая его своей силой. Сам он ни в коем разе не смог бы причинить вреда ни самому замку, ни обитающим в нем людям. Остальные основатели согласились с предложением Салазара, навеки выбирая достойного хранителя для созданного ими магического замка. Василиска решено было спрятать подальше от людских глаз в некую Тайную Комнату, так как далеко не все могут справиться со своими предрассудками, и при одном лишь упоминании о нем впадают в ужас.

— Ничего удивительного, — прошептала мадам Пинс, — я и сама была в шоке уже от одного только изображения этой твари в найденной мною книге. Что уж говорить о возможности лично на нее наткнуться?

— Но послушайте, — вмешалась вдруг Помона Стебль, — что если этот ваш хранитель за столько веков пребывания в подземельях немного, так сказать, одичал и оголодал? Это же, по сути, самая опаснейшая и непредсказуемая тварь волшебного мира. Что если ему вздумалось немного развеяться и подзакусить? Он же, наверняка, легко может вырваться из этой вашей Тайной Комнаты и устроить здесь, наверху, настоящий конец света.

Профессор Стебль оглядела всех окружающих расширившимися от страха глазами.

— В моих теплицах водятся некоторые экземпляры растений, которые способны передвигаться и даже парализовать свою жертву. Почему бы и здесь не предположить нечто подобное?

— Нет, Помона, этого просто не может быть, — отрезал Дамблдор. — Назначенное хранителем существо просто физически не способно нарушить наложенные на него обеты. К тому же, вот уже несколько столетий василиск находится в глубоком летаргическом сне, вывести из которого его может только опасность, угрожающая замку.

— Но ведь именно сейчас такая опасность и появилась! — воскликнул Флитвик, даже подпрыгнув в своем кресле от переизбытка эмоций.

— Я сказал, опасность, угрожающая замку, — охладил его пыл Дамблдор.

— Но ведь…

— А не тем, кто в нем обитает, как бы цинично это ни прозвучало.

— И в самом деле, звучит до неприличия цинично, — поджала тонкие губы Макгонагал. — Но если в нападениях виноват не василиск, то кто же тогда? Если мы в скором времени не выясним это, то могут появиться новые жертвы, а школу в итоге просто закроют.

— Все окаменеют, и нам некого будет учить, — хихикнул Локонс.

— Не вижу ничего смешного, Златопуст, — коротко бросил Снейп. — Ваше чувство юмора в данной ситуации абсолютно неуместно. Нужно как можно быстрее искать выход из сложившегося положения.

Преподаватели вновь заспорили друг с другом, предлагая план, один нелепее другого, пока, наконец, Дамблдор не решил, что на сегодня хватит, и не распустил собрание. Активное обсуждение вопроса происходило и между многочисленными портретами бывших директоров Хогвартса, коими были увешаны практически все стены в кабинете Дамблдора. Они тихо шушукались меж собой, вспоминая случаи из своей практики и делясь друг с другом опытом. Гомон портретов становился все громче, пока Армандо Диппет, предшественник Дамблдора на посту директора школы, не цыкнул грозно на болтунов, призывая к сдержанности и благочинности.

-3-

Портреты Хогвартса относятся, пожалуй, к самой занятной категории обитающих в школе существ. Они и живые и неживые одновременно. Они двигаются, говорят, общаются меж собой и с обычными людьми. В общем, ведут себя, как эти самые обычные люди, но при этом оставаясь все же картинами, некогда написанными маслом, углем или пастелью. Это несколько ограничивает их свободу передвижения и возможность жить полноценной жизнью. Но обитатели картин вполне могут ходить в гости друг к другу, дружить и враждовать, любить и ненавидеть. От их прежней жизни им достались и все их прежние слабости.

Портрет Армандо Диппета появился в школе относительно недавно, в октябре прошлого года, и его обитатель считался новичком среди прочих нарисованных старожилов замка. Следует отметить, что этот «новичок» умер в довольно преклонном возрасте, когда ему исполнилось уже триста пятьдесят пять лет. То есть был далеко не юным мальчиком, когда упокоился на смертном одре. При жизни Диппет был суров и немногословен, всегда держался с достоинством и серьезностью, но была и у этого несгибаемого человека своя слабость. Седина в бороду, как говорится, бес в ребро. На старости лет Диппет просто с ума стал сходить от молоденьких симпатичных простушек, дарил им подарки, засыпал сладостями и цветами. Девушки млели от подобного внимания, но отвечать взаимностью старому, лысому, высохшему, болезненного вида старику не спешили. Слабость сия осталась вместе с бывшим директором Хогвартса и в его нарисованном посмертии, благо, картин с миловидными дурехами в школе было не счесть. В данным момент благосклонностью старика Диппета пользовалась некая Мелинда, пастушка из Уайтчепела, хорошенькая пампушка с милыми ямочками на щеках и не по годам цепким и холодным взглядом прекрасных карих глаз. Она вертела новым кавалером, как заблагорассудится, практически веревки из него вила. И Диппет, ставший в посмертии чрезвычайно сентиментальным и падким на лесть, просто не мог в чем-либо отказать своей новой пассии. И та, конечно же, с легкостью выудила из разомлевшего от ее комплиментов старика все подробности беседы преподавателей, состоявшейся недавно в кабинете Альбуса Дамблдора. Чего никак не мог предвидеть Диппет, так это того, что его милая пастушка водит давнюю дружбу с неким студентом и докладывает ему обо всем происходящем в замке, являясь, по сути, его верными ушами и глазами в школе.

— Василиск, говоришь? Тайная Комната?

Гарри задумчиво потеребил пальцами нижнюю губу.

— А ты, часом, не врешь, Мелс? Любишь ты иногда лапшу на уши вешать.

— Да истинная правда! — воскликнула Мелинда, обиженно надув пухлые губки. — Клянусь своей самой любимой овечкой в отаре! Не стал бы старикан врать мне про такое. Он у меня на крючке уж месяца два, почитай. А ты знаешь, я умею верно обращаться с такими, как он. Меня матушка еще при жизни урокам сим научила. Берешь эдак нежно престарелого ловеласа за бороду да в ушко ему нежно дуешь, затем…

— Фу, Мелс, — поморщился Гарри, — без подробностей. Мне твои навыки, думаю, вряд ли пригодятся. Так что василиск? Дрыхнет, говоришь, без задних ног?

— Спит, как младенец, — подтвердила с хихиканьем Мелинда. — Только никаких ног-то у него и нету. Мой Ди-ди говорит, что змеюка это двадцатиметровая и страшенная, как Полная Дама, когда не накрашенная на своем портрете появляется после очередного загула с корнетиком из лазарета местного.

— Это тот, который в любимчиках у Помфри ходит? — полюбопытствовал Гарри. — Вечно раму его портрета метелочкой обмахивает от пыли да беседы задушевные с ним ведет.

— Тот самый. Умеет же, прохвост, в доверие к пожилым леди втереться, а те и тают, как лед на солнце.

— Сама-то недалеко от него ушла. Тоже своим Ди-Ди помыкаешь, будь здоров. Хм, василиск, — вновь задумался Гарри. — Да еще и спящий мертвым сном и ни на что не реагирующий. Знаешь, а это интересно. Очень-очень интересно. На сей раз твоя информация, Мелинда, оказалась поистине бесценной. Благодарю. Пусть и в будущем мимо твоих прелестных ушек не проходит ни одна школьная сплетня.

В голове Гарри уже зрел некий пока не вполне оформившийся план. Где-то в Хогвартсе, буквально под самыми ногами, валяется туша практически неспособного к сопротивлению монстра, за малую часть тела которого любой вменяемый зельевар или торговец ингредиентами двадцать лет жизни готов будет отдать. Это же настоящее золотое дно! Там же и бесценная чешуя, и когти, и клыки, и внутренности, и, Мерлин знает, что еще. К официалам с таким набором, конечно, не сунешься. Тут же доложат, куда надо, и авроры заметут за милую душу. В Азкабан Гарри еще рановато, так что Лютный переулок для таких целей самое то. Уж там-то привередничать и требовать сертификат качества никто не станет. Осталась сущая малость — найти этого поистине золотого монстра и прибить его по-тихому, пока он не оклемался. Хогвартсу, вроде, в ближайшем будущем никакая серьезная опасность не угрожает, так что эта тварюга, в идеале, даже кончиком хвоста не должна дернуть, когда он заколет ее, словно индейку на Рождество. Эх, жаль, что Грейнджер так не во время подставилась со своим любопытным носом. Вот уж у кого был поистине нюх на всякие тайны и загадки. Она бы со своим аналитическим умом и сверхъестественной дотошностью перерыла тонны макулатуры в библиотеке, по крупице выудив из бумажной рухляди действительно важную информацию, и в два счета нашла бы Тайную Комнату. Ну, ничего не попишешь. Придется самому выкручиваться. Благо Дамблдор с какого-то перепугу еще на первом курсе снабдил Гарри мантией-невидимкой, принадлежащей ранее его отцу Джеймсу Поттеру. Уж под мантией-то пробраться в запретную секцию библиотеки не составит никакого труда. Библиотекарша Пинс совсем мышей не ловит. Даже охранные заклинания в этой части библиотеки обновляет всего раз в месяц, что крайне неразумно в школе, доверху набитой ушлыми и пронырливыми студентами.

К удивлению Гарри, найти книгу с нужной информацией о Тайной Комнате оказалось до смешного просто. Он-то приготовился проводить множество бессонных ночей, бродя по закрытой для большинства студентов части библиотеки в поисках нужной информации, а этот несчастный талмуд просто свалился ему на голову с одного из стеллажей, когда он оперся о него рукой. При этом бешеный гримуар все время лязгал перед лицом Гарри мелкими острыми зубками, так и норовя откусить нос или ухо зазевавшегося студента. Вот почему у маглов книги как книги, а у волшебников все не как у людей? Стоит заинтересоваться более или менее любопытным изданием, как тут же оказывается, что оно снабжено множеством мелких лапок с острыми коготками или двойным рядом кинжальных зубов в широко открытой пасти. И все это лишь для одной цели — нанести как можно больший вред пытающемуся прочитать ее магу. Мерзкая пакость, одним словом.

Кое-как усмирив бешеную книгу в своих руках и получив при этом пару глубоких царапин, Гарри решил взглянуть, что же свалилось ему на голову. «Путеводитель по тайным закоулкам Хогвартса. Только для авантюристов» под авторством некого Уилфрида Хокинза. Гарри хмыкнул и раскрыл книгу. И чего же он, интересно, еще не знает о Хогвартсе, который к концу второго курса обучения излазил почти вдоль и поперек? Как выяснилось, не знает он, мягко говоря, многого. Ушлый Хокинз умудрился побывать в таких местах замка, о которых Гарри даже и слышать никогда не приходилось. Пронырливый автор, бывший, видимо, некогда студентом Хогвартса, подробно описывал такие потайные ходы и лазы, рассказывал о настолько скрытых от ученических глаз помещениях, что у Гарри глаза на лоб лезли от удивления. Как этот Хокинз умудрился добыть настолько секретную информацию? Кто он такой, вообще? Бог шпионажа и разведки?

Одна глава заинтересовала Гарри особо. Касалась она некой Потаенной Комнаты, как называл ее сам Хокинз. «А глубоко в недрах замка находится и вовсе чудо чудесное, именуемое Потаенной Комнатой. Дабы добраться до сего помещения, пришлось преодолеть мне множество препон и ужасных злоключений. Мысль о сокровищах, спрятанных, должно быть, в этой комнате, настолько захватила меня, что ни о чем другом и помыслить не мог я. А путь в это скрытое помещение расположен столь хитро, что лишь каким-то волшебным провидением удалось мне разузнать о нем. Расположен вход в заброшенном много лет назад женском туалете на втором этаже. Проникнуть в него мне, к сожалению, не удалось, так как не владею я змеиным наречием, кое оказалось необходимо в данной ситуации, но спрятано там, внизу, нечто поистине грандиозное. Намеки на это были получены мною их достоверных источников».

Ха, еще какое грандиозное, подумалось Гарри. Вот, значит, где расположена Тайная Комната! Дар к змеиному наречию, парселтангу, у Гарри был врожденный. Спасибо не самым светлым предкам по отцовской линии. Так что здесь проблемы возникнуть не должно. Завтра же вечером он и попробует открыть тайну Тайной Комнаты. Гарри усмехнулся собственному каламбуру и поставил усмиренную на время, но не покорившуюся окончательно книгу на первое же свободное место на ближайшей полке, поплотнее завернулся в мантию-невидимку и покинул библиотеку.

-4-

Про туалетную комнату, упомянутую в «Путеводителе» Хокинза, в Хогвартсе знали почти все, ведь там обитало одно из самых своенравных и капризных привидений замка — Плакса Миртл. Почему местом своего обитания эта умершая много лет назад по непонятной причине тринадцатилетняя девочка выбрала столь странное место, было известно лишь ей одной. Связываться с вечно ноющим и скандалящим призраком не хотел никто, даже преподаватели, потому никто старался даже рядом с этим местом не проходить. Миртл в любую минуту могла вылететь из одного из сломанных унитазов и залить вас своими бесконечными слезами. Настолько бесконечными, что несколько раз по ее вине в школе уже случался небольшой потоп. На призраков и их причуды Гарри всегда было начхать с высокой башни. Уж с одной-то противной девчонкой, пусть и мертвой, он как-нибудь управится.

В туалете было сыро и прохладно. Из плохо прикрытого окна тянуло сквозняком. Где-то в углу тихо капала вода. Здесь было относительно чисто, хотя и пыльно. Даже домовые эльфы Хогвартса не спешили делать уборку в столь редко посещаемом людьми месте. Гарри огляделся. Плаксы Миртл нигде не было видно. Возможно, она инстинктивно чувствовала, что с этим незваным ночным гостем ей лучше не связываться. В центре круглой комнаты располагались давно неработающие ржавые краны для мытья рук. На одной из стен висело большое треснутое зеркало. У другой стены располагались туалетные кабинки. В общем, обстановка воображение не поражала. Взгляду зацепиться было абсолютно не за что.

— И где же мне искать эту дурацкую Тайную Комнату? — вслух поинтересовался Гарри у собственного отражения в мутном зеркале. — Не под унитазом же в самом деле Хокинз ее обнаружил.

В книге и впрямь давалось довольно расплывчатое описание злоключений Уилфрида Хокинза в женском туалете. С его слов Гарри только и смог понять, что войти в комнату можно, только владея парселтангом. Он принялся тщательно обследовать кабинку за кабинкой, раковину за раковиной, даже плитки на стене прощупал и простучал. Ничего. В раздражении он оперся руками на одну из потрескавшихся от времени раковин и прошипел по-змеиному одно из самых заковыристых ругательств, подслушанных им как-то у школьного полтергейста Пивза. Под его руками что-то вдруг заскрипело и задвигалось. Гарри быстро отскочил назад, с удивлением наблюдая, как поставленные крУгом раковины постепенно складываются внутрь самих себя, как магловский конструктор. И вот уже вскоре у его ног открылся темный провал, ведущий куда-то в неизведанные недра Хогвартса. Из ямы пахнУло затхлостью и еще чем-то, резким и непонятным. Гарри бросил в нее отколовшийся осколок кафельной плитки. Никакого звука не последовало. Дно было где-то очень далеко. Или его не было вовсе. Всякий нормальный человек поостерегся бы даже рядом с таким колодцем стоять, но Гарри даже бровью не повел. Там, внизу, его ждало неимоверное богатство, и времени на сопливые переживания просто не оставалось.

Еще только собираясь на поиски Тайной Комнаты в заброшенном обиталище Плаксы Миртл, Гарри предполагал, что ему предстоит долгий и, скорее всего опасный спуск вниз, а потому своевременно запасся метлой. Ее он за несколько дней до этого позаимствовал из сарайчика с различным инвентарем мадам Трюк. Метла была, конечно, совершенно дрянного качества, с растрепанными прутьями и потемневшим от времени и частого использования занозистым древком, но он и не на квиддич с ней собрался. Гарри поудобнее устроился на допотопном средстве для перемещения по воздуху, зажег на кончике своей волшебной палочки магический огонек и бесстрашно шагнул в чернильную пустоту. Лететь пришлось долго и очень осторожно, так как вокруг было полно острых каменных выступов, так и норовивших изодрать мантию или выткнуть глаз. Люмос на кончике палочки почти не разгонял окружившую Гарри со всех сторон темноту, наоборот, казалось, она стала еще гуще. Потому Гарри больше надеялся на свою чутье и интуицию, чем на этот ненадежный источник освещения. Полет на старой дурацкой метле, больше похожий на слегка подкорректированное падение, наконец-то закончился, и Гарри оказался в огромном сыром туннеле, тянущемся вниз под небольшим уклоном. Под ногами его, стоило шагнуть вперед, что-то противно заскрипело, словно он ступал по плотно усыпавшей пол яичной скорлупе. Гарри присел и пригляделся. Это оказалась вовсе никакая не скорлупа, и крупные темно-серые чешуйки, ковром устилавшие все пространство вокруг.

— Хм, похоже, я на верном пути, — кивнул сам себе Гарри. — Такую прорву чешуи могла оставить только очень крупная рептилия.

Он осторожно двинулся вперед, уже не обращая внимания на хруст под ногами. Парселтанг пригодился ему еще несколько раз по мере продвижения вперед, помогая открывать запертые люки, хитроумные засовы и проржавевшие запоры в виде змей. За одним из люков совершенно неожиданно для уже слегка подуставшего от долгой ходьбы Поттера открылся гигантский зал, хотя, скорее даже пещера, потолок и стены которой терялись в непроглядной тьме. Здесь было на порядок теплее и суше, чем в тех туннелях, которые Гарри пришлось пройти до этого. Чешуи под ногами тоже заметно прибавилось, хотя, казалось бы, куда уж больше. Да уже только на одной этой чешуе, валяющейся вокруг в великом множестве, можно было заработать целую кучу галеонов. А где-то там, впереди, Гарри ожидало и вовсе бесценное богатство, представленное одной на удивление редкой тварью. В глазах Поттера, при мысли о предстоящей наживе, вспыхнул алчный огонек, который по своей яркости вполне мог соперничать с люмосом. Он встряхнул головой, отгоняя мысли о богатстве, о своей горе галеонов в Гринготтсе, ведь глупого василиска предстояло еще найти и прибить.

Долго искать хозяина пещеры не пришлось. Огромная рептилия, свившись кольцами, возлежала на небольшом возвышении в самом центре пещеры. Увидев ее, Гарри даже охнул от удивления. Судя по всему, Дамблдор изрядно преуменьшил ее истинные размеры, или же за прошедшие столетия тварь успела значительно подрасти и заматереть. Большущая лобастая голова возлежала на крупных кольцах. Крупные глаза твари были плотно прикрыты толстыми морщинистыми веками. Длинные узкие ноздри едва заметно трепетали, указывая на то, что василиск все же спит, а не помер за давностью лет. Огромные лоснящиеся бока мерно и тяжело вздымались от редкого дыхания.

— Это я удачно зашел, — тихо пробормотал себе под нос Гарри. — Но только какие же это двадцать метров? Тут явно больше пятидесяти наберется. Старик Дамблдор, видимо, совсем разучился считать или это василиск так разожрался за века. Ну да мне же лучше. Больше ценного материала на продажу получится выставить. О, теперь я понимаю восторги первобытных охотников, которым удавалось найти и загнать гигантского мамонта в ловушку.

Василиск, видимо, почувствовав направленную в свою сторону неприкрытую агрессию и алчность, нервно дернул кончиком хвоста, и Гарри поспешно заткнулся и даже постарался не думать ни о чем связанном с предстоящим делом. Осталось только решить, как получше и побыстрее прикончить тварь, пока она не очухалась и не сожрала самого Поттера. На этот случай у Гарри был припасен целый арсенал смертельно опасных заклинаний, которые он успел изучить за время своего пребывания в Хогвартсе. Не за школьной партой, естественно, а все в том же запрещенном отделе библиотеки. Гарри не уставал мысленно благодарить наивного старикашку директора за так своевременно предоставленную ему мантию-невидимку. Простодушный маразматик в дурацкой, вечно мятой шляпе с пошлыми звездочками даже и предположить не мог, для каких целей Гарри использует мантию.

Итак, атакующие чары. Использовать откровенно запрещенные заклинания, наподобие Авады Кедавра, Поттер не хотел, так как их остаточный след в волшебной палочке при желании было довольно легко обнаружить. Он сосредоточился, принял более-менее устойчивое положение и взмахнул палочкой.

— Секо!

С кончика палочки вырвалась ослепительно-яркая вспышка света и ударила прямо в центр лба спящего василиска. Гарри в волнении замер, но не произошло абсолютно ничего. Тварюга никак не отреагировала на страшное режущее заклинание, кожу на лбу не прорезала глубокая рваная рана, не хлынули потоки крови. Да она даже не дернулась! Внезапно из огромных ноздрей василиска вырвался тугой поток горячего влажного воздуха, чуть не сбивший Гарри с ног. Но этим все и закончилось. Рептилия лишь поплотнее свернула свои мощные кольца и погрузилась в еще более глубокий сон. От возмущения Гарри забыл об осторожности и принялся осыпать монстра всеми атакующими заклинаниями, которые знал. Те, казалось, словно впитывались в его толстую шкуру, не оставляя на ней никаких следов.

— Да василиск же просто питается магией! — осенило Поттера. — Он поглощает ее, словно темный бездонный колодец яркий солнечный свет. Похоже, магией эту тварь не проймешь. Что же делать?

Мысли Гарри лихорадочно забегали в голове. Вариант, в котором он уходит из подземелья, так и не добившись своего, он даже не рассматривал. Не для этого он преодолевал все трудности и препятствия, всеми правдами и неправдами выведывал нужную информацию. А вдруг в следующий раз, когда он придет сюда, василиск уже не будет спать? Да тут тогда целая армия Дамблдоров потребуется, чтобы одолеть этого монстра. Глаза Гарри случайно наткнулись на канализационную систему, часть которой видимо, проходила именно через эту пещеру. Он подошел поближе. Где канализация, там и трубы, где трубы, там и железо, где железо, там и уроки трансфигурации Макгонагал в помощь. Гарри подошел к старинным трубам, выглядывающим из каменной стены, подергал одну из них, затем другую. Вскоре ему удалось отломать довольно приличный кусок одной из них. Гарри решил попробовать превратить этот невзрачный на первый взгляд обломок в меч. Макгонагал на своих уроках их такому, конечно, не учила. Но Гарри было достаточно и первоначальных азов трансфигурации, чтобы спокойно освоить все дальнейшие премудрости. Помучившись с полчаса, ему таки удалось превратить обломок трубы в самый настоящий меч. Был он, правда, тяжеловат для его еще детской руки, да и ржавые пятна не добавляли ему привлекательности, но зато кромка его была остра и вполне пригодна для того, чтобы зарубить парочку другую дрыхнущих василисков. Гарри для пробы взмахнул мечом несколько раз, упражняясь и приноравливаясь к его тяжести. Убедившись, что достаточно уверенно чувствует себя с холодным оружием в руках, он вновь приблизился к василиску. На сей раз тот вряд ли так же безразлично отнесется к его действиям, а потому следовало предпринять некие упреждающие маневры.

— Глациус!

Спящая рептилия с головы до кончика хвоста покрылась снежной изморозью, на выступах ее чешуек заиграли ледяные блики. Тварь застыла, даже дыхание стало почти неразличимо. Еще со времен своего обучения в магловской школе Гарри знал, что рептилии крайне чувствительны к теплу, а при малейшем намеке на холод становятся вялыми, полусонными, могут даже впасть в летаргический сон до более теплых времен. Физиология огромного василиска ничем не отличалась от физиологии его более мелких собратьев. Он застыл, сон его стал еще крепче и беспробуднее, чем раньше. Это, в какой-то мере, было даже актом гуманизма со стороны Поттера. Так зверюга практически ничего не должна почувствовать, когда он заколет ее своим мечом. Магловская анестезиология во всей красе. Бить абы куда Гарри не собирался. Следовало найти наиболее уязвимые места на теле рептилии, чтобы уж наверняка прикончить ее если не с одного, то с двух-трех ударов максимум, иначе ему будет несдобровать. От колотых и режущих ран даже от летаргического сна можно очнуться.

Поттер обошел василиска вокруг, выбирая место, куда можно нанести сокрушающий удар. Он исходил из мысли о том, что тварь была ровесницей Хогвартса, то есть настолько древней, что с нее пыль и песок должны были тоннами сыпаться. А значит, брешь в толстой шкуре просто обязана найтись. И она, конечно, нашлась, и не одна. Василиск и впрямь был стар, очень стар. Прочная чешуя местами просто выпала из его шкуры, оставляя светлые проплешины. Именно по одной из них и следовало нанести удар. Гарри выбрал место почти под самой головой рептилии, где кожа казалась наиболее тонкой. При более внимательном взгляде можно было рассмотреть бьющуюся под ней крупную жилу или даже артерию.

Взмах мечом, резкий удар! Есть! Меч по самую рукоять ушел под правый угол огромной челюсти твари. В лицо Поттеру брызнула обжигающая кровавая струя, заставив его с воплем отскочить назад. Кожу тут же принялось немилосердно жечь. Хорошо хоть в глаза не попало. Гарри бросился к ближайшей растекшейся по полу луже и быстро принялся плескать холодную воду на пострадавшее лицо. Через мгновение он бросил взгляд назад, опасаясь, что его удар мог оказаться не смертельным, и что василиск вот-вот набросится на него. Но боялся он напрасно. Рептилия дергалась в последних предсмертных конвульсиях, широко раскрыв зубастую пасть и лупя хвостом направо и налево. Каменное крошево и острая чешуя полетели во все стороны. Гарри поспешил укрыться за ближайшим каменным выступом. Через несколько минут все было кончено. Василиск затих окончательно, бесславно окончив свое бренное существование под подлым ударом меча обычного второкурсника Хогвартса.

-5-

Смерть хранителя Хогвартса Альбус Дамблдор почувствовал буквально всем телом. Его словно тупая игла в сердце кольнула, да там и осталась. Дико заломило виски, мелко затряслись руки, выронив гусиное перо, которым директор составлял очередные нудные отчеты для попечительского совета школы. Он допоздна засиделся в своем кабинете над бесконечной бумажной работой и сначала подумал было, что слишком давно не принимал сердечные капли, вот и прихватило. Но все оказалось намного хуже. Каждый директор Хогвартса, вступая в свою должность, берет на себя не только административные обязанности, но и обязанности по магическому благополучию замка и всех его обитателей. Он знает и чувствует все, что происходит с замком, может вовремя реагировать на все изменения. Но такая связь порой имеет не только положительный эффект. Тупая боль в сердце становилась все сильнее и сильнее, пока Дамблдор, наконец, не осознал, в чем дело. Настолько мощный отзыв могло вызвать только одно событие — гибель хранителя школы. Эманации его боли лишь в незначительной мере коснулись директора, но даже таких слабых отголосков хватило, чтобы заставить его испытывать дикую боль и дискомфорт. Дамблдор захрипел и повалился на стол, опрокинув чернильницу и залив большую часть только что написанных отчетов. Последним усилием воли он сумел послать патронус мадам Помфри с просьбой о помощи.

Гарри, которому из-за своих ночных похождений удалось урвать на сон всего около двух часов, ощущал неприятную разбитость во всем теле и зарождающуюся где-то глубоко внутри черепной коробки головную боль. К тому же, всю кожу на лице и шее неприятно саднило и стягивало, появилось отвратительное ощущение, словно под ней копошится целый рой мелких жучков, безумно раздражая своей щекоткой и зудом. Завтрак он пропустил, так что ко всем утренним недомоганиям добавился еще и понемногу просыпающийся голод. Гарри выругался сквозь зубы, приподнял тяжелую голову с подушки и потер лицо, пытаясь снять накатившее раздражение.

— Э-э, братан, ну и видок, — раздался над его головой голос Рона Уизли. — Ты себя вообще сегодня в зеркале видел?

— Нет еще, — зевнул Гарри, с усилием отгоняя от себя непонятную слабость и головокружение. — А что такое?

— Да ты будто рожей на углях всю ночь спал. Где это тебе так подфартило?

— А, — «вспомнил» Гарри, — так это я, должно быть, вечером возвращался в гриффиндорскую башню и влетел в какую-то подлую слизеринскую ловушку. Схлопотал вот проклятие на свою голову.

— Дела-а, — протянул Рон. — Слушай, нельзя это просто так оставлять. Нужно обязательно Макгонагал рассказать. Совсем слизни охамели.

— Не вздумай даже, — хмуро посмотрел на приятеля Гарри. — Всем факультетом меня тогда в доносчики запишут. Сам как-нибудь разберусь.

— Это да, — кивнул Рон. — крысятничество у нас не в почете. Ты, это, если что, учти, могу помочь с разборками.

— Учту, конечно. Но лучше уж сам.

— Угу. Тогда это, к Помфри сходи обязательно, больно уж рожа мне твоя не нравится.

— Да ты тоже с утра далеко не красавчиком выглядишь, — не остался в долгу Гарри, но с визитом к школьной колдоведьме все же решил не затягивать, мало ли чем там мог «наградить» его сдохнувший василиск.

— Слышал, кстати, о чем вся школа с утра гудит? — сверкая глазами от возбуждения спросил Рон.

— Нет еще. Откуда? Я же только что проснулся.

— Дамблдор слег с сердечным приступом, прикинь! С банальным магловским приступом! Лежит сейчас в больничном крыле под бдительным присмотром Помфри.

— Да ты что? — удивился Гарри. — Как это его так накрыло?

— Да вот это-то и непонятно! Такие сильные маги, как он, по идее, даже насморком болеть не должны, а тут приступ. Пацаны болтают, что неспроста это. Что-то в школе неладное творится. Все же знают, что директор связан с замком магическими узами, которые и помогают ему грамотно всем здесь заправлять.

— А преподаватели что? — поинтересовался Гарри, который, кажется, начал догадываться о причинах директорского недомогания.

— Молчат в тряпочку, а вид у всех такой суровый, словно вот-вот война начнется. Особенно на Снейпа смотреть страшно. Он за завтраком так на всех зыркал, что у студентов кусок в горло не лез. Будто подозревает каждого в причастности к какому-то злодеянию.

Болтать Рон мог сколь угодно долго, но Поттер оборвал его, сказав, что собирается перед занятиями успеть забежать в больничное крыло. Едва увидев Гарри, мадам Помфри тут же забегала, засуетилась вокруг него, всплескивая руками и качая головой.

— Мерлин правый, мистер Поттер, где же это вас так угораздило? Такое милое личико, и так серьезно пострадало! Как же так!

— Хм, мне бы тоже интересно было послушать ваш ответ на поставленный вопрос, мистер Поттер, — протянул за его спиной голос Северуса Снейпа.

— Потом, все потом, Северус, — оборвала его мадам Помфри. — Первым делом мне нужно обработать повреждения на лице и шее Гарри, иначе все может закончиться плачевно.

Колдоведьма быстро провела диагностику состояния пострадавшего с помощью хитрых медицинских чар, ловко обработала его раны смоченной в противно пахнущем ярко-желтом растворе ваткой. Гарри лишь слегка морщился, но стоически вытерпел сильное жжение, понимая, что иначе может и вовсе остаться с обезображенным лицом. Снейп, все это время неотрывно наблюдавший за процедурами Помфри, обратился к ней.

— Итак, Поппи, каков твой вердикт относительно полученных мистером Поттером ранений? Сам герой, по-видимому, решил хранить героическое молчание.

— Ну, — задумалась мадам Помфри, — сначала я предположила, что мистер Поттер пострадал от обычного проклятия или сглаза, наложенного другим учеником. Вы же знаете Северус, как это обычно бывает. Не поделили что-то, доказывают собственное превосходство. Мальчишки, одно слово.

— Но, — поторопил ее Снейп.

— Но диагностические чары показали, что характер ранений у мистера Поттера носит скорее животное происхождение. Да, пожалуй, такие симптомы и ожоги на коже пострадавшего характерны скорее для яда какого-то животного, чем для растений, хотя они тоже могут быть далеко не безвредны.

— От яда, говоришь, — прищурился Снейп. — Ну-с, дорогой мистер Поттер, что вы на это скажете?

У Гарри так и вертелось на языке, что, мол, сам же зельевар на него и плюнул своей ядовитой слюной, но вступать в настолько открытое противостояние с преподавателем он не посмел.

— Молчите? — прошипел Снейп. — А я вам скажу, откуда у вас на лице такие живописные отметины. Этой ночью был зверски убит хранитель Хогвартса — королевский василиск. Подло заколот холодным оружием прямо во сне. И у меня есть все основания предполагать, что вам, Поттер, об этом известно гораздо больше, чем кому бы то ни было другому в этом замке. Не так ли?

Зельевар вперил взгляд своих черных глаз в лицо Гарри.

— Ну?! Отвечай же, мальчишка! Ты убил василиска? Из-за тебя сейчас Альбус Дамблдор находится при смерти?

— Северус! — ахнула мадам Помфри, в шоке прикрыв рот рукой. — Что ты такое говоришь?

— Отвечайте, Поттер, не заставляйте меня нарушать закон и применять к вам легиллименцию! Поверьте, я сделаю это, если вы меня вынудите!

— Северус, — раздался тихий старческий голос из-за одной из ширм в комнате.

Снейп стремительным шагом подошел к ширме и отодвинул ее. За ней оказалась кровать, на которой возлежал бледный и измученный Дамблдор.

— Северус, — еле слышно повторил он. — Как ты можешь обвинять ученика в столь мерзком деянии?

— Альбус, поверьте, у меня есть основания для этого. А вам нельзя нервничать. Так что не переживайте. Мы с Поттером сами разберемся. Не так ли, мистер Поттер?

Гарри, решив, что терять ему больше нечего, пошел ва-банк.

— Это был Волдеморт! — громко заявил он.

— Что?! — вскрикнули все маги разом.

— Как такое может быть? — неверяще спросил Дамблдор.

— Ты врешь, паршивый щенок! — вскричал Северус. — Том Реддл давно мертв и не может отвечать за случившееся сегодняшней ночью!

— Нет, он был там, — упорно твердил Гарри. — Ну, не он сам, а его призрачная сущность.

— Мальчик мой, расскажи нам все подробно, — прикрыв глаза, устало попросил Дамблдор.

— Вчера вечером я случайно забрел в какой-то тупик в конце одного из коридоров. Вдруг плитки пола под моими ногами закачались и рухнули вниз, я полетел следом за ними в темную глубокую яму. Настолько глубокую, что потерял счет времени, пока падал. И уже прощался с жизнью, как мой полет прервался падением на кучу мягкого трухлявого сухого мха. Он-то и спас мне жизнь. Вернуться в школьный коридор прежним путем я, конечно, уже не мог, а потому пошел по открывшемуся передо мной туннелю. Часа два брел почти в кромешной темноте, пока, наконец, не дошел до гигантской пещеры. Там, в центре, лежала огромная, свившаяся в кольца, змея, а над ней застыл чей-то призрачный силуэт с занесенным вверх мечом.

— Не может этого быть, выдумки, — отрезал Снейп. — С чего ты взял, что это Волдеморт? Неужели он сам сказал об этом?

— Да сам, — не моргнув глазом, соврал Гарри. — Правда, не мне. Уже занеся меч над беззащитным спящим глубоким сном василиском, он прокричал: «Отныне же приношу тебя, тварь бессловесная, в жертву темной стороне силы, именуемом Волдемортом! Да поможет твоя душа возродиться моей! Да будет сила твоя моей силой! Умри же, тварь!»

Про темную сторону силы Гарри подсмотрел в одном из магловских фильмов, о звездных войнах, кажется. Теперь вот пришлось как нельзя более к месту.

— Потом он исчез, просто растворился в воздухе, словно призрак. А я подошел к василиску, узнать, может его еще можно спасти. Но он уже не подавал признаков жизни. Вдруг из раны, которую подло нанес, не побоюсь этого слова, гнусный преступник, брызнула струя крови и угодила мне прямо в лицо. То были, вероятно, последние конвульсии погибшего зверя. Я, как мог, промыл глаза в ближайшей луже с ледяной водой и пошел искать выход. Блуждал почти до самого утра, но кое-как выбрался. Хотя сейчас, видит Мерлин, даже под страхом смерти не смогу вспомнить, где находится та яма, в которую я упал, и тот лаз, из которого я выбрался из подземелья.

Снейп побледнел пуще лежащего на кровати Дамблдора. Он никак не мог поверить в то, что нес этот мальчишка. Но настолько складно врать ни у кого бы не получилось. Неужели его учитель, его друг Том Реддл и в самом деле является тем самым легендарным злом из пророчества полоумной Трелони? Дамблдор вдруг застонал и схватился за левую сторону груди.

— Альбус!

Помфри тут же ринулась к хрипящему директору, на лету накладывая на него лечебные чары. Снейп и сам в этот момент чувствовал себя не лучшим образом. Верить Поттеру не хотелось, но и не прислушаться к его словам было нельзя. Ох и попали же они все в переплет.

-6-

Ближе к концу учебного года студенты, на которых Поттер оттачивал свое владение окаменяющими чарами, стали оживать. Заклинание оказалось хоть и долгим, но не вечным. Первые из пострадавших уже ожили и полностью восстановили способность разговаривать и передвигаться. Видя такое развитие событий, Гарри зачастил в больничное крыло. В любой момент могла прийти в себя и Гермиона Грейнджер, и ему просто необходимо было застать ее в это время одну. Девчонка раскусила его дьявольский замысел и могла донести на него директору. Гарри так часто навещал свою однокурсницу, что мадам Помфри заподозрила неслабый романтический интерес Поттера к бедной девочке. Каждый раз, завидя его, она ностальгически вздыхала и смотрела на Поттера с умильной улыбкой. Гарри было абсолютно плевать, что там вообразила себе чересчур сентиментальная колдоведьма, но переубеждать ее он не спешил. Пусть думает, что он по уши втюрился в Грейнджер и переживает за ее благополучие. Для него это было идеальным прикрытием. В одно из таких посещений Грейнджер, наконец, тоже начала оттаивать. Грудь ее приподнялась при легком, почти невесомом дыхании, на щеки вернулся слабый румянец, веки затрепетали и приоткрылись. Гарри склонился над Гермионой и нежно-нежно прошептал одно слово, но совсем не то, которое ожидала бы услышать от влюбленного подростка любопытная мадам Помфри, если бы в этот момент находилась рядом.

— Обливиэйт.

Осмысленное выражение тут же исчезло из больших карих глаз Гермионы, лицо приобрело сонное, безвольное выражение. Несколько минут спустя полностью удовлетворенный результатами своего вмешательства в воспоминания Грейнджер Поттер уже покидал лазарет, попросив мадам Помфри хорошенько присматривать за ней, ведь Гермиона еще так слаба, и ей в любую минуту может понадобиться помощь профессионального колдомедика.

— Молодой человек, я рада, что вас так беспокоит здоровье мисс Грейнджер, но не нужно учить меня делать мою же собственную работу, — сухо заметила мадам Помфри. — Уверяю вас, что и без того приложу все усилия для ее скорейшего выздоровления.

-7-

Альбус Дамблдор оправился от полученного удара гораздо раньше, чем ожидал Гарри. Уже через двое суток он перестал судорожно хвататься за сердце и закатывать глаза. А через трое его самочувствие почти вернулось в норму. Все-таки он был одним из сильнейших магов современности, и не стоило недооценивать этот факт. О гибели василиска, хранителя Хогвартса, и тем более о возрождении Волдеморта решено было никому ничего не сообщать. Лишь сам директор да несколько преподавателей были в курсе всех произошедших событий. Студенты и так были запуганы не столь давними нападениями с применением окаменяющих чар. Не стоило давать им дополнительный повод для паники. Да и попечительскому совету школы ни к чему знать лишние подробности. Этим крючкотворам только дай повод придраться к руководству школы и распределению бюджетных средств.

Нападения же на студентов прекратились по одной простой причине. Гарри Поттеру наскучило столь однообразное занятие, доставлявшее ему прежде удовольствие. Его изощренный мозг все время требовал разнообразия, сочиняя все новые и новые каверзы. Да к тому же у него и так дел было невпроворот. Следовало как можно быстрее разобраться с тушей заколотого василиска, пока она не протухла окончательно, или пока на нее не наткнулся Дамблдор. Гарри заранее навел некоторые справки в Лютном переулке насчет предполагаемых покупателей частей этого редчайшего животного. Полную цену, конечно, никто из них ни за что не даст, но это и понятно. Плата за риск, быстроту и конфиденциальность никто не отменял. Но даже при таком раскладе состояние Гарри значительно увеличивалось. Гоблинам же из Гринготтса на происхождение приносимых к ним денег всегда было плевать, лишь бы несли побольше да хранили подольше. Даже на процент от мысленно прикинутой Гарри суммы можно было жить припеваючи, если особо не роскошествовать. Все мысли Поттера сейчас были заняты исключительно этими меркантильными вопросами. Он практически не смотрел по сторонам, когда спускался вниз по лестнице, в результате чего чуть не сбил с ног поднимающегося по ней же сиятельного лорда Люциуса Малфоя, за спиной которого суетливо приплясывал уже знакомый мелкий, тощий домовой эльф с откровенно несчастным и забитым выражением на своем сморщенном личике.

— Молодой человек, — окинул Поттера Малфой презрительным взглядом серо-стальных глаз, — вы слепой или просто слабый на голову?

— Что? — не понял Гарри, подняв на Малфоя непонимающий взгляд.

— Понятно, — прищурился тот, — второй вариант. Полное отсутствие манер и чинопочитания вкупе с неумением вовремя смотреть по сторонам. И куда я только отдал на обучение своего сына?

Лорд Малфой патетически возвел глаза к потолку.

— К тому же, молодой человек, — вновь обратил он свой брезгливый взгляд на стоящего перед ним Гарри, — вы испачкали рукав моей новой мантии. Да она одна стоит дороже, чем вы со своими обносками в придачу.

Малфой достал из кармана тончайший надушенный платок и принялся оттирать с рукава мантии одному ему видимое крохотное пятнышко. А Гарри постепенно начал закипать. Что этот напыщенный павлин себе позволяет? Ходит тут, как у себя дома, нос задирает. Было бы неплохо поставить на место этого зазнавшегося фафарона. Да и домовику Добби не помешало бы припомнить «веселое» путешествие Поттера в Хогвартс. Малфой тем временем закончил делать вид, что оттирает несуществующее грязное пятнышко, и небрежным жестом засунул платок обратно в карман, но неглубоко, и когда лорд величественно стал спускаться вниз по лестнице, тот выпал из кармана на каменные ступени. В мозгу Гарри мелькнула шальная мысль о подвернувшейся возможности отомстить павлинистому лорду, да и домовику заодно. Он быстро нагнулся и незаметно подобрал скомканный платок.

— Всего хорошего, молодой человек, — даже не повернув к Поттеру головы, высокомерно произнес лорд Малфой. — И не забывайте о хороших манерах. Можете попросить моего сына Драко преподать вам несколько уроков достойного поведения и этикета. Уверен, он не откажет, за небольшое вознаграждение, разумеется. Пойдем, Добби, — холодно бросил он своему домовику. — Где ты там застрял, мелкий дармоед?

Так и не дождавшись ответа, он обернулся. Эльф застыл на верхней ступеньке лестницы, держа в руке какой-то комок и благоговейно взирая на него.

— На что ты там пялишься, убогий?

Эльф поднял на Малфоя огромные, сияющие от счастья, глаза, полные слез.

— Хозяин подарил Добби платок.

— Чего ты там лепечешь? — не понял Малфой.

— Хозяин отдал Добби принадлежащую ему вещь и освободил его от рабства.

Люциус недоуменно уставился на зажатую в лапках домовика тряпицу. Постепенно до него начал доходить смысл произошедшего, и он злобно посмотрел на Гарри, ухмыляющегося чуть в стороне.

— Ты! — взревел Малфой. — Ты отдал домовику мой носовой платок! Мерзкий щенок! Вздумал лишить меня моего домовика? Да как ты посмел?! Играть со мной вздумал?!

Он разгневанно замахнулся на Поттера своей тростью, намереваясь хорошенько стукнуть его по вихрастой голове.

— Ой, не бейте меня, пожалуйста, уважаемый лорд! — громко запричитал Гарри, заметив идущего к ним навстречу Дамблдора. — Что я вам сделал? Умоляю, не причиняйте мне боль!

— Лорд Малфой, что здесь происходит? — сердито сведя седые брови, произнес Дамблдор. — Почему вы позволили себе напасть на беззащитного ученика?

— Беззащитного? — рявкнул Малфой. — Да этот паршивец только что лишил меня прекрасного домовика, обманом отняв его у меня!

— Даже если и так, это не повод избивать студента, да еще и на глазах директора школы.

— В вашей школе, Дамблдор, принимают всякое отребье, которое, мало того, что совершенно не знает хороших, манер, так еще и пакостит исподтишка.

— Это пустые наговоры, Люциус, — спокойно произнес Дамблдор. — Уверен, мистер Поттер не хотел ничего подобного, и все вышло совершенно случайно. Не так ли, Гарри?

— Конечно, сэр, именно так. Я случайно заметил, как из кармана мистера Малфоя выпала какая-то вещь, а так как он уже уходил, то я решил передать ему ее через его домовика. Я совсем не хотел причинить вред уважаемому лорду Малфою.

— Вот видите, Люциус, все и разъяснилось, — спокойно заметил Дамблдор. — Мистер Поттер просто не знал, к чему может привести его жест доброй воли. Вы по делам в школу или с частным визитом?

— Я приходил навестить сына, — сквозь зубы процедил Малфой. — И уже ухожу. А вы, мистер Поттер, еще ответите мне за потерю моего имущества. Да и о ваших методах обучения, Дамблдор, попечительский совет вскоре узнает много нового, и уж будьте уверены, члены совета выскажут вам свое мнение.

— Я всегда рад услышать здоровую и конструктивную критику в свой адрес, Люциус, — с улыбкой отозвался Дамблдор. — А сейчас у нас время ужина, и если вы не планируете присоединиться к нам, то…

— Да упаси Мерлин! — брезгливо поморщился Малфой. — Сидеть за одним столом со всякими нищебродами, еще чего не хватало.

— В таком случае рад был повидать вас, Люциус, всего хорошего. Пойдем, Гарри. Сегодня подают просто замечательные тефтельки в сливочном соусе.

Дамблдор демонстративно отвернулся от лорда Малфоя и пошел в большой зал. Гарри предпочел не отставать от него. Мало ли что еще взбредет в голову этому аристократу. А Добби рано обрадовался своей неожиданной свободе. Насколько Гарри знал, смысл существования домовиков заключался именно в служении магам, в противном случае, оставшись без хозяина, эльфы быстро дичали и деградировали. Так что весело скачущий домовик еще пожалеет, что связался с Поттером.

Идя за директором, Гарри вновь погрузился в свои мысли. В целом, этот год ему понравился. Удалось и хорошенько развлечься и неслабо подзаработать. Удачное стечение обстоятельств, приведшее Поттера к победе над василиском, подняло его настроение на небывалую высоту. Удалось и самому сухим из воды выйти, и приснопамятного Волдеморта в тему приплести. А сегодняшний случай с Малфоем и вовсе был вишенкой на торте. Кто-то давно должен был обломать его павлиньи перышки. Так почему бы и не он, Гарри? Оставалось надеяться, что и следующие годы обучения не подкачают по накалу страстей. Уж он-то приложит к этому все усилия. А сейчас пора на ужин. Тефтельки в сливочном соусе манили своим одуряющим ароматом даже отсюда.

-1-

День выдался не просто жарким, душным. Пронзительная синева неба без единого облачка, безусловно, радовала глаз, но только не тогда, когда на улице почти под тридцать градусов, и пот течет с вас рекой. Солнце словно решило поджарить всех жителей Литтл Уингинга, как пескарей на раскаленной сковороде, не давая ни единого шанса спастись даже под крышей собственного дома. Кондиционеры работали и днем и ночью, радуя коммунальные службы возросшими счетами за потребление электричества и не принося практически никакого толка своим владельцам. Ни единой капельки дождя уже почти три недели, только солнце, жара, пекло. И все это в Англии, в конце августа.

Гарри лениво развалился в удобном гамаке, услужливо подвешенном для него братцем Дадли в саду, и читал какой-то очередной безумный магловский комикс про Супермена, человека с выдающимися способностями и силой. Ха, да даже по сравнению с самым слабеньким магом, этот супергерой настоящий хлюпик! Уж спастись от Авады Кедавра вся его хваленая сила не поможет. Пикнуть не успеет, как одним супергероем станет меньше. Более или менее на равных с магами мог поспорить, пожалуй, лишь зеленокожий гигант Халк, которого чем больше «обижаешь», тем сильнее он становится. Все же остальные супергерои настоящий детский сад, который любой волшебник сможет разогнать одним щелчком пальцев. И ни один из этих хваленых героев уж точно не владел способностью разговаривать со змеями, которая была у Гарри. Он никогда особо не задумывался, откуда получил такое умение, но отказываться от него уж точно не собирался. Гарри безумно веселила странная ирония судьбы, благодаря которой он несколько лет назад помог сбежать из зоопарка томившемуся в неволе боа констриктору, а затем некоторое время спустя благополучно прибил его чуть более крупного сородича василиска. В обоих случаях без знания парселтанга подобные фокусы ему бы не удались.

Дурсли благоразумно скрывались от жары в доме, предпочитая не попадаться лишний раз на глаза племяннику. Дадли вон уже получил жалящее проклятие за нерасторопность при подвешивании гамака и теперь жаловался своей мамочке на очередное «внушение» от двоюродного братца. Миссис Дурсль же оставалось лишь руками разводить от беспомощности и в сотый раз просить сына не связываться с Этим Ненормальным.

— А это что еще такое?!

Сонное марево Прайвет Драйв прорезал тонкий, визгливый голос.

— Что этот оборванец делает в гамаке посреди сада?!

По узкой дорожке, выложенной каменными плитами, к дому приближалось нечто огромное и бесформенное, с бесконечным числом вторых подбородков и старомодными завитушками на жирном затылке, одетое к тому же в какой-то ярко-желтый балахон с неимоверным количеством рюшек и кружевных вставок. За бесформенным нечто семенил по дорожке не менее бесформенный, расплывшийся от жира мопсик, подметая своим толстым брюхом каменные плиты.

— Мардж, дорогая! — выскочила из дома Петуния. — Какой приятный сюрприз! А мы ждали тебя только завтра. Вернон, видимо, ошибся и назвал мне не ту дату.

— Конечно, ошибся! — прогремела Мардж Дурсль, родная сестра Вернона Дурсля. — Мой младший братец как был бестолочью, так ею и остался. Никогда ничего с первого раза запомнить правильно не может. Все время допускает промахи. А самая его главная ошибка вот!

Мардж грозно ткнула коротким сарделеподобным пальцем в сторону покачивающегося в гамаке Гарри.

— Что это за безобразие? Как вы могли позволить этому голоштаннику такое вопиющее поведение? Я думала, вы с Верноном держите поттеровского беспризорника в ежовых рукавицах, а он здесь как на курорте!

Из дома вышел и сам Вернон Дурсль, желая поприветствовать сестру.

— Мардж, моя маленькая сестренка! Сколько лет сколько зим!

Он попытался чмокнуть сестру в пухлую нарумяненную щеку, но та сурово отстранила его.

— Вернон, почему этот голодранец у вас тут как сыр в масле катается? Почему не отрабатывает свое содержание, как положено?

— Мардж, прошу, потише, — умоляюще прошептала Петуния. — Он же может тебя услышать.

— Что?! — еще больше взъярилась гостья. — Я еще и считаться должна со всякими деревенщинами?! Кто он такой вообще?! Да все знают, что его родители были отъявленными пьяницами, не постеснявшимися скинуть вам своего дурного отпрыска на попечение после своей смерти в автокатастрофе, в которой сами же и были виноваты. Уверена, их сынок растет таким же хамом и бездарью, как и они.

— Мардж, дорогая…

Все попытки Петунии и Вернона утихомирить разбушевавшуюся гостью ни к чему не привели. Та продолжала орать всякие гадости про Поттеров, и не думая понижать голос. Жирный мопсик у ее ног громко тявкал на каждую ее фразу, выражая полное согласие с мнением своей хозяйки. Гарри, которому давно уже надоело слушать безумные вопли толстухи Мардж, отложил комикс и со скучающим видом привстал из гамака. Мардж, видя, что все ее слова пропадают втуне, а саму ее нагло разглядывают, словно редкий цирковой экземпляр, побагровела от бешенства и принялась орать еще громче, забрызгав слюной неосмотрительно подошедшую слишком близко к ней Петунию.

— Оборванец! Нищеброд! Заплатник! Да как ты смеешь, беспорточник голодырый, так себя вести со мной?!

— Энгоргио, — тихо произнес Гарри, с недобрым прищуром наблюдая за сестрой дядюшки Вернона. Заткнулась Мардж лишь тогда, когда почувствовала, что ее и так необъятное тело начинает раздувать еще больше, а сама она приобретает какую-то непривычную легкость. Дурсли с ужасом в широко открытых глазах наблюдали за тем, как ноги Мардж отрываются от земли, а сама она взлетает вверх, словно придуманный чьей-то больной фантазией воздушный шар. Одна из отлетевших пуговиц с ее желтого наряда чуть не выбила глаз разинувшему рот от удивления Дадли. Мардж поднималась все выше и выше, пока, наконец, маленькая темная точка окончательно не скрылась с глаз. Дурсли перевели ошарашенные взгляды на спокойного, как удав, племянника. Тот вопросительно приподнял брови, но все же пояснил:

— Ее вопли мешали мне читать. Не переживайте, через несколько часов чары спадут, и она приземлится где-нибудь в поле или в лесу. По фигу, короче, где.

— Но тебе же нельзя колдовать во время летних каникул, — робко попытался было вякнуть Дадли, тут же в страхе прикрыв рот рукой.

— С помощью волшебной палочки нельзя, — снисходительно пояснил ему Гарри, — я же вполне и без нее могу обойтись. Невербальное колдовство в Министерстве Магии отслеживать пока еще не научились, и, надеюсь, так и не научатся. Так что волшебная палочка мне вовсе ни к чему, по крайней мере, для таких простейших чар. Или тебе еще доказательства нужны?

Поттер с намеком посмотрел на все еще немного припухшее после его утреннего жалящего проклятия лицо Дадли.

— Нет-нет! — замахал тот в ужасе руками. — Я все понял, — пискнул Дадли уже из-за широкой спины Вернона Дурсля.

— Э-э, Гарри, — нерешительно начала Петуния, — а не пора ли тебе уже собираться в эту твою школу? Тебе же, наверное, нужно еще успеть сделать кучу дел перед поездкой? Да и твои друзья, конечно же, соскучились.

— Вы прямо мысли мои читаете, тетушка, — жизнерадостно улыбнулся ей Гарри. — Вот прямо сегодня же и покину ваше гостеприимное жилище. Скучновато тут у вас. Никаких развлечений для малолетних волшебников.

— Малолетних преступников, вернее будет сказать, — почти неслышно пробормотал Вернон.

— Вы что-то сказали, дядюшка?

— Нет-нет, Гарри, что ты! Тебе послышалось.

— Вернон сказал, чтобы ты не забыл хорошенько поесть перед уходом и передавал привет директору, — тут же пришла на выручку мужу Петуния.

— Так и поступлю, тетушка, — еще раз улыбнулся Гарри. — Какая же у нас образцово показательная семья, прямо душа радуется.

Он и в самом деле собирался сегодня в волшебный квартал Лондона, поразвлечься и прикупить необходимого барахла перед школой. Благо, денег после встречи на втором курсе обучения в Хогвартсе с василиском у него теперь всегда было предостаточно.

-2-

«Дырявый котел» не был самым популярным местом у волшебников, но и от отсутствия посетителей тоже не страдал. В баре всегда было полно народу, да и номера на втором этаже не пустовали. Гарри решил временно остановиться именно здесь. Атмосфера старинного заведения его чем-то неумолимо притягивала. Едва только он зашел в «Котел», в глаза ему тут же бросилась листовка, предупреждающая о поиске опасного преступника. С листовки на Гарри, хитро прищурившись, смотрел довольно породистый, симпатичный, но какой-то патлатый и запущенный мужик. В глазах его плескалось злое веселье, а щербатая улыбка выдавала бывалого драчуна. Он скалился в желтозубой ухмылке и пошло подергивал бровями, а напоследок так припечатывал снимавшую его колдокамеру тяжелым костлявым кулаком, что Гарри даже отпрянул от неожиданности от этого чересчур живого снимка, словно опасаясь получить реальный хук в солнечное сплетение. На сбитых костяшках кулака Гарри успел прочитать вытатуированное слово «батя».

— Любуетесь, молодой человек? — спросил подошедший к нему хозяин заведения. — Колоритный типаж, не правда ли?

— Да уж, — согласился Гарри. — А кто это?

— Там же написано все. Или вы грамоте не обучены?

Гарри решил не обращать внимания на легкую издевку, прозвучавшую в словах трактирщика.

— Да как-то не успел, — хмыкнул он. — Особенно после того, как прямо в меня кулак полетел.

— Это да, — согласился трактирщик. — Суровый мужик этот Сириус Блек. Чуть что, сразу в челюсть. Слыхали про такого?

— Нет, не приходилось.

— Ваше счастье, молодой человек, ваше счастье. Это же один из самых опаснейших преступников магического мира. Все знают Блека, как прожженного вора-рецидивиста. Уголовник со стажем. Уже больше десяти лет срок мотает. А тут как-то сбежать умудрился. Это из Азкабана-то! Из-под охраны дементоров! Вот жучара, чтоб меня! — с некоторым даже восхищением произнес трактирщик. — Правда, его на днях поймали и обратно в камеру упекли, так что листовку-то надо бы снять, что б посетителей мне не отпугивал. А то авроры велели развесить их везде. Теперь-то без надобности.

— А можно я ее себе заберу? — спросил вдруг Гарри.

— Тебе зачем, малец?

— Да друзей в школе попугать хочу.

— Экий ты шкодливый пацан. Ну, бери, коли так, не жалко, — пожал плечами трактирщик и, прихватив со стойки полотенце, принялся протирать пивные стаканы.

Гарри, и сам не до конца понявший, чем его зацепил махровый уголовник, отклеил листовку и сложил ее в свой карман. Едва увидев ухмыляющегося Блека, он почувствовал некое родство душ с этим преступником, будто какая-то тонкая ниточка связывала их. Решив разобраться с этим позже, Гарри взял ключ от свободного номера и прошел на второй этаж, едва не подвернув ногу на сломавшейся под ним ветхой деревянной ступеньке. Чертыхнувшись и помянув недобрым словом хозяина заведения, он пошел дальше.

Несколько дней после своего заселения в «Дырявый котел» он предавался блаженному ничегонеделанию, шатался по извилистым улочкам магического квартала, заходил в разнообразные магазинчики и кафешки, не экономя на своих желаниях и капризах. Завернул и в Гринготтс, узнать, как там дело с процентами, накапавшими за лето на его вклад. Результат его порадовал. Убийство василисков оказалось крайне прибыльным делом. Но что бы он ни делал, мысли его постоянно крутились вокруг Сириуса Блека. Хотелось побольше узнать о нем и понять, наконец, чем он так заинтересовал его.

Когда Гарри вернулся в «Дырявый котел» после одной из таких прогулок, там его уже встречала семейка Уизли чуть ли не полным составом и Гермиона Грейнджер. Все они расположились за длинным деревянным столом и готовились плотно поужинать.

— Гарри, дружище! — подпрыгнул со своего места Рон. — И ты здесь! А мы вот решили отдохнуть от Норы, переночевать в «Котле», да и закупиться к новому учебному году заодно. Маман вот совсем некстати вздумала потравить садовых гномов на грядках, так теперь у нас в огороде так воняет, словно там сдох кто-то огромный и мерзкий.

— Рональд, — одернула его миссис Уизли, — сколько раз тебе говорить, что с набитым ртом беседы не ведут! И нечего на мать пенять, коли сам не смог обезгномить сад, хотя я тебя сто раз об этом просила.

Рон, и впрямь набивший полный рот картофельным пюре, выглядел смешно и нелепо, словно запасливый хомяк, не знающий меры в еде. Младший Уилзи смутился и брякнулся обратно на лавку.

— Добрый вечер, Гарри, — поприветствовал Поттера мистер Уизли, глава рыжеволосого клана. — Ты тоже решил собраться к школе?

— Да, — кивнул Гарри, — это же очень важно. Предметов на третьем курсе много, по всем необходимо подготовиться, приобрести нужные вещи.

— Какой разумный молодой человек, — одобрительно покивала головой миссис Уизли. — А вот у Рональда и Джиневры только ветер в голове, о всякой ерунде лишь и трещат постоянно.

— Мама, — вспыхнула Джинни, — ну что ты такое говоришь? Гарри еще подумает, что я легкомысленная болтушка, и со мной не стоит иметь дела.

Гермиона все это время молча крутила в руках кружку с чаем, не принимая участия в общей беседе. Она и сами толком не понимала, что с ней происходит, почему вдруг общение с Гарри стало с некоторых пор напрягать ее. Раньше ведь нормально общались, но после окончания второго курса что-то неуловимо изменилось. Сам Гарри как-то изменился. Взгляд его стал более жестким и расчетливым, отношение к происходящему более прагматичным. Да и с друзьями он перестал секретничать, обзаведясь какими-то личными тайнами. К тому же Гермиона каким-то шестым чувством ощущала исходящую от Поттера угрозу. При взгляде на бывшего приятеля ее словно изморозью обдавало, хотя она не могла припомнить, чтобы он когда-либо дурно обошелся с ней или сказал что-то не то. Прежней теплоты и откровенности в отношениях, однако, уже не было и в помине.

— Мистер Уилзи, а вы случайно ничего не знаете об этом человеке?

Гарри тоже присел на лавку, рядом с Артуром Уизли и протянул ему листовку с колдографией Блека. Едва бросив на нее взгляд, мистер Уизли посерьезнел и хмуро свел брови.

— Откуда это у тебя, Гарри?

— Еще несколько дней назад такими объявлениями весь трактир увешан был, — пожав плечами, ответил Гарри. — Потом хозяин снял их, так как изображенного на ней преступника уже поймали и вернули в тюрьму. Не могли бы вы рассказать мне о нем побольше? Возможно, вы что-то знаете о нем?

— Знаю, — тихо ответил мистер Уизли посреди воцарившейся вдруг за столом тишины. — Это…

— Артур, — предупреждающе вскинулась миссис Уизли, — может быть, не стоит…

— Стоит, Молли, — твердо ответил мистер Уизли. — Уж кто-кто, а Гарри имеет полное право на информацию об этом человеке. Видишь ли, Гарри, все не так просто. Сириус Блек не обычный преступник. Когда-то давно он был самым лучшим другом твоих родителей, они доверяли ему как самим себе. Да что там говорить, они даже сделали Блека твоим магическим крестным.

Так вот почему Гарри ощутил некое родство с этим человеком.

— Только напрасно они все это затеяли, — продолжал мистер Уизли. — К тому же твои родители были настолько безрассудны, что сделали Блека еще и хранителем тайны, доверив ему свои жизни да и твою тоже. Узнав, что за тобой охотится Волдеморт, они не придумали ничего лучше, как обратиться за помощью к человеку, который был ничуть не лучше этого темного мага. И вот к чему это привело. Блек выдал Волдеморту тайну расположения жилища Поттеров, тот заявился туда и перебил всех. Правда, и сам погиб. Каким-то образом тебе, Гарри, удалось развоплотить его и тем самым прекратить его бренное существование. После того события в Годрикову Впадину нагрянула целая толпа авроров. Они мигом разобрались, что к чему, нашли и арестовали Блека и отдали его под суд. Визенгамот присудил тому пожизненное заключение в одиночной камере, но Блеку каким-то неведомым образом недавно удалось сбежать. Правда, пробыл он на воле недолго, не успел накуролесить и до тебя добраться. Его поймали и вернули в камеру, еще более ужесточив охрану.

— А я-то ему зачем? — спросил Гарри.

— Видишь ли, Блека схватили практически на ровном месте, когда он этого и не ожидал, и он во всем стал винить твоих родителей, поклялся отомстить во чтобы то ни стало. Сейчас их нет в живых, но его жажда крови настолько сильна, что теперь он охотится уже за тобой, пытаясь расквитаться за давние обиды. Так что это просто счастье, что его так быстро удалось схватить после побега, иначе, кто знает, что бы он еще натворил. Держись подальше от этого типа, Гарри, мой тебе совет, — завершил свой монолог мистер Уизли.

Пока он говорил, за столом царила полнейшая тишина. Все сидели, потупив взгляд, будто часть вины за случившееся лежала и на их плечах. Гарри не раз замечал такое нелогичное поведение за вроде бы умными людьми. Разумного объяснения этому не находилось, но зато всегда можно было использовать чужое чувство вины в своих целях. Чем он и не преминул воспользоваться.

— Мистер Уизли, но если Блек был так дружен с моими родителями, то как же он смог тогда так легко предать их?

— На этот вопрос, Гарри, тебе никто не сможет ответить, — вздохнул мистер Уизли.

— Все дело в его насквозь прогнившей злой душонке, — авторитетно заявила Молли Уизли. — Для таких людей ничего святого нет, они ни перед чем не остановятся, чтобы добиться своей цели. А теперь довольно разговоров. Ужин стынет. Артур, подай-ка мне, пожалуйста, вон тот аппетитный пирог.

С каждым произнесенным словом, призванным очернить Блека, Гарри испытывал к нему все больший интерес. Никто и не догадывался, насколько они с Сириусом Блеком похожи. Гарри было бы очень интересно пообщаться с ним. Блек, верно, тоже не отказался бы поговорить с крестником. А то, что он, якобы, спит и видит, как бы прибить еще и самого Гарри, полнейшая ерунда. Слишком много нестыковок в том давнем деле, чтобы безоговорочно верить всему, что говорят.

Поздно вечером, когда все уже готовились ко сну, в комнату Гарри зашел Рон Уизли.

— Не спишь еще?

— Нет, ты что-то хотел?

— Да я тут тоже кое-что про Блека знаю, — заговорщически прошептал Рон. — Предкам моим только не говори, а то все уши обдерут. Я думаю, ты, как лицо заинтересованное, должен знать всю правду.

— Очень заинтересованное, — с готовностью подтвердил Гарри. — Я тебя внимательно слушаю.

— Короче, говорят, Блек этот совсем отмороженный тип. В свое время он народ просто пачками мочил, и всех разными способами. Кого Бомбардой по стенке размажет, кого режущим проклятием наградит, а кого и Авадой приголубит, — зловеще зашептал Рон, сделав страшные глаза. — А уж вором он и вовсе знатным был. Столько семеек богатеньких обчистил, что и не счесть. И ведь, что главное, все ловушки да заклинания охранные так мастерски обходил, словно заранее знал о них.

— Почему был? — спросил вдруг Гарри.

— Что? — не понял Рон.

— Ну, ты говоришь, что Блек был хорошим вором в прошедшем времени. Он ведь жив еще.

— А, — отмахнулся Рон, — считай, что и нет его уже. Был да весь вышел. Из Азкабана так просто не сбежишь. Один раз Блеку повезло, но второго шанса никто ему не предоставит, уж поверь.

— Да, — задумчиво произнес Гарри, — самому ему точно не справиться с такой задачей.

— Вот именно! Так что не боись. Ничего тебе не угрожает, а Блек так и сдохнет в одиночке, как бездомный пес.

Гарри при этих словах недобро посмотрел на Рона и вскоре распрощался с ним, отговорившись усталостью и обилием новой информации, которую надо переварить. После ухода Уизли, он долго не мог уснуть, думая обо всем, что услышал и узнал сегодня. В голове был полный сумбур, мысли прыгали с одного на другое. Одно Гарри знал точно, нельзя позволить такому замечательному человеку, как Сириус Блек, сгнить в тюрьме. Во что бы то ни стало нужно вызволить его из Азкабана.

-3-

Во время поездки в Хогвартском экспрессе, у Гарри не было абсолютно никакого желания общаться с другими студентами. Ему хотелось о многом успеть подумать, прежде чем он вновь попадет в шумный школьный водоворот. Рон и Джинни успели ему надоесть своей болтовней еще в «Дырявом котле», а Гермиона, наиболее адекватная из всех его знакомых, с некоторых пор избегала чересчур близкого общения с ним. Возможно, Обливиэйт, который наложил на нее Гарри в конце второго курса, все же оставил какие-то негативные следы в ее психике. А может быть, у нее просто была очень хорошая интуиция. В любом случае, болтать о всяких пустяках Гарри сейчас ни с кем не хотелось, а потому он занял первое же свободное купе, заблокировал двери с помощью давным-давно отточенной невербальной магии, и с ногами забрался на мягкое кожаное сиденье.

Поттер бездумно смотрел на проплывающие за окном поля и леса, речушки и болотца, и думал, думал. Все его существо буквально кричало о том, что вновь обретенного крестного следует как можно быстрее вытаскивать из Азкабана, пока он там окончательно не рехнулся. Как и все остальные волшебники, Гарри слышал много нелестных отзывов об этом исправительном учреждении для волшебников. Условия содержания преступников там были одними из самых строгих, а уж про кошмарных дементоров, бессменных стражников Азкабана, способных одним своим прикосновением выпить всю твою радость и даже душу, и говорить было нечего. Дементоры, как, собственно, и сам Азкабан, находились в ведении Министерства Магии, которое в отношении заключенных закручивало гайки на полную катушку. Никаких послаблений, никаких радостей жизни за решеткой не полагалось. И хоть в Азкабан попадали самые отъявленные преступники волшебного мира, настолько жесткая политика по отношению к ним коробила многих добросердечных магов. Гарри, в общем-то, было плевать на всех заключенных. Пусть хоть все передохнут в своих сырых камерах. Но вот Блека ему вытащить было просто необходимо. Все же единственный живой родственник, как-никак. Пусть особо слабонервные и вздрагивают от одного его имени, но уж он-то сумеет найти общий язык с Блеком. Осталось лишь разработать более или менее приемлемый план побега крестного, обойти все защитные заклинания, прорваться через толпу дементоров и незаметно вывести Блека за стены тюрьмы. Сущая ерунда, в общем. Что для Гарри какой-то Азкабан, когда он целого василиска завалил? Тот, правда, дрыхнул мертвым сном, но все равно оставался до жути опасным магическим существом. Несколько оспинок от его ядовитой крови, брызнувшей прямо в лицо Поттеру, до сих пор не сошли окончательно.

Внезапно поезд резко дернулся, еще раз, потом еще и остановился. В коридоре за дверью купе раздались взволнованные голоса учеников, которые, как и Гарри, не понимали, что происходит. Поттер выглянул в окно, но там давно уже наступили сумерки, и совсем ничего не было видно, кроме собственного недоумевающего отражения в стекле. Пока он смотрел в окно, стекло стало затягивать странной белой пеленой. Лишь через несколько мгновений Поттер понял, что это ледяная корка. Это при такой-то адской жаре, которая не спадала уже несколько дней! Дыхание Гарри тоже вдруг сделалось видимым, срываясь с губ облачком белого пара, как это бывает зимой. Но сейчас же конец августа! Что вообще происходит? Гарри почувствовал, как по ногам потянул ледяной сквознячок из-под дверной щели. Воздух в купе мгновенно выстыл и заставил Поттера поежиться в его тонкой рубашке.

— Какого хрена творится? — еле выдавил он сквозь заиндевевшие губы.

Шум голосов в коридоре вдруг резко оборвался, словно его выключили одним движением. За дверью раздались странные хриплые звуки, будто воздух с трудом вырывался через дырявые кузнечные мехи. Дверь купе, как и окно, стала очень быстро покрываться изморозью. Гарри замер, достав волшебную палочку и приготовившись сам непонятно к чему. Внезапно дверь слетела с петель, смятая невидимой силой, как тонкий лист бумаги. В проеме застыло нечто в чернильно-черном рваном балахоне, настолько ветхом, что было непонятно, как он вообще еще по ниточкам не расползся. Страшные, хриплые звуки доносились именно из-под капюшона пришельца. Существо протянуло в сторону Гарри костлявую руку, и Поттер понял, что если сейчас же что-нибудь не сделает, то просто-напросто превратится в ледышку. Он тоже направил на монстра свою руку с зажатой в ней волшебной палочкой, и крикнул первое, пришедшее ему на ум.

— Риктусемпра!

Это были совершенно несерьезные полудетские чары щекотки, ожидать от которых многого не приходилось. Гарри и сам не понял, почему ляпнул именно это. Видимо, стресс отрицательно сказывается даже на самых высокоорганизованных умах. Но чары, как ни странно, подействовали, да еще как подействовали. Напавший на него монстр вдруг резко заткнулся, словно ему кляп в рот засунули, отшатнулся от Гарри, врезавшись спиной в дверной косяк. Под капюшоном, в непроглядной клубящейся тьме что-то забулькало, заклокотало, раздались странные кхекающие звуки. Костлявые конечности монстра прижались к животу, будто его пучило от сильнейшего несварения. Непонятное противостояние школьника и дементора (а кто же это еще мог быть?) продолжалось всего несколько мгновений, но Гарри они показались вечностью. Под грязным рваным балахоном раздался негромкий хлопок, напоминающий взрыв новогодней петарды, и все закончилось. Дементор исчез, его одеяние дурно пахнущей грудой опустилось на пол. В купе практически мгновенно стало значительно теплее, ледяная наледь на окне, двери и стенах оттаяла, оставляя после себя мокрые пятна на полу и кожаных сиденьях. Гарри тоже довольно быстро пришел в себя, сбросив охватившее его морозное оцепенение. Он подошел к павшему противнику, посмотрел на него с любопытством.

— Упс, кажется, кто-то сломался, — ехидно произнес он и с силой пнул то, что осталось от монстра. — Мерзкая тварь! — зло прошипел он. — Будет тут еще какая-то летающая половая тряпка мне угрожать. Не на того напала, сука.

Он еще раз яростно наподдал ногой по пыльной груде, разметав ее по полу. В других купе и в коридоре стали раздаваться испуганные голоса учеников. Среди них выделялся спокойный, уверенный голос взрослого мужчины.

— Уважаемые студенты, прошу вас сохранять спокойствие и вернуться в свои купе. Произошло небольшое недоразумение, но оно уже благополучно устранено. Никакой опасности нет, и через несколько минут поезд вновь тронется.

Гарри выглянул в коридор. Там, окруженный взволнованной толпой учеников, стоял довольно высокий, но сутуловатый и худощавый мужчина в слегка потрепанной, знававшей лучшие времена мантии. И хоть возраст его был приблизительно около сорока лет, пшеничного оттенка волосы украшала изрядная порция седины, а на лице красовался длинный тонкий, почти незаметный шрам, пересекавший левую щеку. Хоть внешний вид его не отличался особой презентабельностью, голос звучал уверенно и твердо.

— Кто это? Как его зовут? — раздавались взволнованные шепотки студентов со всех сторон.

— Видели, как он разбросал этих тварей всего одним заклинанием? Вот это мощь! Тоже так хочу!

— Один против троих монстров! Предкам расскажу, не поверят!

Никогда прежде Гарри не видел этого спокойного мужчину с немного усталым взглядом светло-серых глаз. Что же он делает в Хогвартском экспрессе? Посторонние в поезд не допускаются. Может, это проводник? Но кому он тут сдался, в магическом-то поезде? Оставалось предположить, что неизвестный едет именно в Хогвартс. Хотя опять же непонятно, зачем? Новый преподаватель? Даже не смешно. Дамблдор еще не настолько выжил из ума, чтобы нанимать на работу таких оборванцев. До малфоевского снобизма Гарри было далеко, но какое-то чувство вкуса и стиля у него все же имелось. Тогда, может, завхоз Филч перестал справляться со своими обязанностями один, вот ему на подмогу и вызвали такого же убогого? Это уже ближе к истине. И вообще, что в школьном поезде забыли стражи Азкабана? Кого они тут так настойчиво искали? И почему один из них попытался напасть на него? Сам-то Гарри отбился благодаря своему извечному везению, но если бы не вовремя вмешавшийся странный оборванец, среди других студентов могли быть жертвы.

За своими размышлениями Гарри как-то совсем упустил из виду, что убогий оборванец вряд ли смог бы столь блестяще справиться с целым роем дементоров и защитить от них студентов. Совсем другие мысли витали в голове у Поттера. Он вернулся в свое купе, починил сломанную дементором дверь и вновь заперся в одиночестве. Следовало хорошенько продумать план по вызволению Сириуса Блека из Азкабана. Мелочей здесь быть не могло. Все важно, все требует тщательной разработки. Но решение для одной проблемы Гарри, кажется, уже нашел. Расправиться с дементором оказалось легче легкого, в этом он убедился на собственном опыте. Кто бы мог подумать, что чары щекотки окажутся для этого существа смертельными? Сообщать о своем открытии Поттер, естественно, никому не собирался. Делиться с посторонними такими ценными сведениями станет только последний идиот.

-4-

Хогвартс был, как всегда, в своем репертуаре. Уж что-что, а каждый год поражать воображение наивных студентов у руководства школы получалось просто отлично. Гарри уже довелось добираться до замка на ненадежной лодчонке, на летающем автомобиле, теперь вот предлагалось и вовсе что-то несуразное — запряженные какими-то костлявыми уродливыми существами кареты. А дальше что? На драконах доставлять будут? Гарри искренне не мог понять, для чего нужен весь этот выпендреж. Адреналина студентам и во время учебного года хватало выше крыше, зачем же обычную доставку до школы каждый год в цирк превращать?

Потрепанный мужчина из Хогвартского экспресса, так лихо расправившийся с дементорами, оказался все же не заместителем Аргуса Филча, а новым преподавателем по защите от темных искусств Ремусом Люпином. Да, совсем директор нюх потерял, раз нанимает на столь престижную должность таких ободранцев. Хотя, как учитель, Люпин оказался не так плох, как можно было бы предположить, исходя из его потасканного внешнего вида. К тому же он оказался приятелем его родителей, а потому и к самому Гарри был настроен дружелюбно. Настолько дружелюбно, что даже отдал ему некую карту мародеров.

— Эту карту, Гарри, мы с твоим отцом и Сириусом Блеком создали вместе много лет назад. С ее помощью можно узнать, кто и где сейчас находится в Хогвартсе. Помню, мы с ее помощью славно веселились и придумывали кучу проделок и шалостей. Да, были времена когда-то, — ностальгически вздохнул Люпин. — Теперь вот нет ни Джеймса, ни Лили. Сириус встал на преступный путь и попал в Азкабан, да и сам я выгляжу не лучшим образом из-за болезни.

— Не заразной хоть? — хотелось спросить Гарри, но вслух он произнес совсем другое.

— Я очень ценю твое доверие, Ремус, и поверь, этой карте в моих руках найдется достойное применение.

Гарри и раньше многое знал о потайных уголках Хогвартса и разных тайных лазах, теперь же его знания в этой сфере стали и вовсе всеоблемлющими. К тому же, по карте и впрямь совершенно точно можно было определить, кто где в данный момент находится на территории замка, будь то ученик, преподаватель или кошка Филча. Изучая как-то перед сном свое новое приобретение, Гарри так увлекся слежкой за перемещением по школе слизеринского декана, что сам не заметил, как надкусил заусенец на пальце. Маленькая капелька крови упала на карту и тут же с легким шипением впиталась в нее, не оставив и следа. Брови Поттера удивленно поползли вверх.

— Что еще за фокусы?

Он поднес карту ближе к лицу, пытаясь рассмотреть в ней что-то, на что раньше, возможно, не обратил внимания. Он вертел карту и так и сяк. Вдруг на ее обратной стороне стали проступать какие-то строки, написанные неровным полудетским почерком. Гарри прищурился, пытаясь разобраться в чужом плохо читаемом почерке.

«Я, Джеймс Карлус Поттер, пятнадцати лет отроду, оставляю послание сие на собственноручно созданном мною артефакте, именуемом картой мародеров и зачарованным от прочтения кем бы то ни было, в ком не течет кровь Поттеров. Ибо написанное мною не предназначено для чужих глаз, так как навеки может погубить репутацию не одного рода, но многих, всплыви на поверхность лишь малая толика собранных мною фактов.

С самого рождения верил я, и вера эта была рьяно поддерживаема моими родителями, что принадлежу к светлому роду, имеющему подлинное отвращение к делам темным и богопротивным. Этим летом, однако, наводя порядок в семейной библиотеке в наказание за провинность (всего-то одна расколотая старинная ваза и два разбитых окна в холле во время игры в квиддич с Сириусом!), обнаружил я нечто настолько смутившее мой разум и веру в непогрешимость предков, что надолго лишился сна и аппетита. Из случайно уроненной мною с одной из полок энциклопедии по геральдике выпали пожелтевшие от времени листы бумаги, исписанные чьим-то плотным почерком, настолько мелким, что без помощи магловской лупы и прочесть ничего бы не удалось. Энциклопедию вернул я на место, листы же, внезапно заинтересовавшись, решил забрать, чтобы позже заняться их изучением.

Несколько дней ушло у меня на ознакомление с этой тайнописью, в течение которых забросил я все прежние свои интересы и шалости, занимаясь лишь попытками прочитать малоразборчивый почерк без сомнения давно почившего автора. Каково же было мое удивление и даже шок, когда понял я, что передо мною! Без всякой утайки неизвестный автор приводил в своей рукописи имена из древнейших и уважаемых родов магомира Англии, утверждая, что люди эти отнюдь не так чисты и невинны, как хотели бы показаться и как принято считать нынче. Многие рода оказались замешаны в черной волшбе и мерзких ритуалах, ища в них могущества и усиления влияния своего среди других волшебников. Не столько чисты и невинны, как раньше полагалось, оказались и некоторые представители родов Поттер и Эванс. О Мерлин! Даже Лили, к которой питаю я сильные романтические чувства, неким, пусть и косвенным, образом оказалась замешана в этой давней и грязной истории! В послании в частности утверждалось, что прапрадед ее Кадмус Эванс вместе с женой своею Эглантиной принимал непосредственное участие в вызове демонических сущностей из нижнего плана бытия посредством приношения в жертву невинного младенца, отнятого у какой-то цыганки. Неведомо автору, удался ли сей богопротивный ритуал, но сам факт жертвоприношения уже склоняет чашу весов не в пользу уважаемых членов высшего общества, к каковым относили себя Эвансы. Сыновья их, близнецы Олластер и Ормерод, так же имели неподобающую склонность к черной волшбе и чародейству, используя для достижения целей своих запрещенные методы и ингредиенты. Сестра их младшая Чарисса в черной волшбе хоть и не была замечена, склонностью к клептомании страдала сызмальства. И склонность сия с возрастом лишь усиливалась, заставляя бедную женщину набивать карманы своей мантии любыми сворованными безделушками, где бы она в тот момент ни находилась.

Мои предки оказались тоже не столь невинны, как думал я прежде. Некий сэр Персиваль Поттер, приходящийся мне троюродным дедом, уличен был в присутствии на тайных оргиях, посвященных некому темному божеству, а брат его, уважаемый и достойный сэр Миллард, и вовсе обвинялся в растлении малолетних девственниц. Сии непотребные дела удалось замять и не придать огласке благодаря авторитету семейства Поттер, но оба мага были навеки отлучены от рода и закончили свое существование в изгнании, на чужбине, в нищете и безвестности. И подобных свидетельств и конкретных имен неизвестный автор приводит во множестве. Уж не знаю, кем был он, этот всезнающий и всевидящий человек, но грязные тайны многих уважаемых родов известны ему были во всех подробностях, кои бережно собирал и хранил он в своей памяти, запечатлев лишь единожды на этих найденных мною случайным образом старых пожелтевших страницах.

Видит Мерлин, я, как и неизвестный автор, сохраню в тайне полученные мною сведенья, дабы не очернить свою семью да и многие другие, но не могу не высказать все, что на душе у меня. Для этих целей выбрал я наиболее защищенный от чужого вмешательства и наименее подозрительный предмет — карту мародеров. После изложения фактов сих на бумаге, с души моей словно камень упал. Опасаюсь, однако, одного лишь, что сии дурные и зловещие наклонности, коими во множестве обладали мои предки, могут передаться потомкам моим. Надеюсь все же, что все дурные предзнаменования развеялись за давностью лет, и дети мои будут столь же чисты и невинны помыслами, как и я сам.

Джеймс Карлус Поттер».

Стиль изложения юного Джеймса Поттера от души позабавил Гарри. Было понятно, что подросток изо всех сил старается казаться старше и мудрее, чем есть на самом деле, подражая в своих строках седобородым философам и признанным мастерам эпистолярного жанра.

Похоже, надеждам Джеймса не суждено было сбыться. Невинного агнца из его сына, как ни крути, не получалось. После прочтения послания, оставленного его отцом, Гарри стал намного лучше понимать самого себя, подоплеку своих поступков и желаний. Они, оказывается, во многом были отголоском деяний его славных предков. Обращение к темной стороне силы не проходит бесследно, оставляя свой отпечаток в душе и в самой магии, передаваясь потомкам через века и поколения. И эффект этот удваивается, если «грешили» предки и по отцовской и по материнской линии. А Гарри еще и в крестные достался отпетый вор, успевший за свою жизнь совершить немало удачных ходок за чужим добром. Все это не могло не сказаться на психике ребенка, на его характере.

К полученным знаниям Гарри отнесся спокойно. Что есть то есть. Темная сторона своей сущности никогда не мешала ему, наоборот, постоянно толкала к получению новой информации об окружающем мире и о самих волшебниках. Ему хотелось дойти до самой сути волшебства, понять и прочувствовать все стороны магии, без разницы, к светлым они относятся или к темным. Моральная сторона вопроса никогда его особо не волновала. Главное добиться поставленной цели. Удивляло во всем этом Гарри лишь одно — как настолько проницательный и опытный маг, как Альбус Дамблдор, мог до сих пор слепо доверять ему, отрицая саму возможность причастности Поттера к происходящим вокруг неприятным вещам. В данном случае паранойя Северус Снейпа оказалась отнюдь не паранойей. Он действительно видел то, что видел. У Дамблдора же при общении с Гарри словно бельмо на глазах появлялось, мешающее ему адекватно воспринимать ситуацию, чем Поттер охотно и пользовался.

-5-

На уроках зельеварения Снейп все так же придирался к Поттеру, демонстративно не замечая огрехи собственных студентов, но для Гарри это было привычно, и он предпочитал не заморачиваться по этому поводу. Макгонагал все так же, чопорно поджав губы, учила их азам трансфигурации. В общем, все шло тихо и мирно. Гарри решил, что и дальше откладывать вызволение крестного из Азкабана не имеет смысла. Какого-то конкретного, поминутно расписанного плана у него не было, так, общие наметки. Он решил положиться на свою удачу и интуицию, действовать по обстановке. В конце концов, раньше у него это отлично получалось.

Для начала реализации плана по спасению Сириуса Блека Гарри нужно было дождаться выходных, когда студентам разрешалось посещение Хогсмита, магической деревушки поблизости от Хогвартса. Правда, на такое посещение требовалось разрешение родителей или опекунов. Но и здесь не было никаких проблем. Дядюшка Вернон охотно подписал разрешение для племянника на посещение какой-то никому не известной занюханной деревушки, лишь бы тот побыстрее убрался в свою ненормальную школу для таких же ненормальных отщепенцев, как он сам.

В отличие от других студентов, в Хогсмит Гарри стремился вовсе не за сливочным пивом и сладостями. Там он успел свести знакомство с одним очень полезным типом, не слишком обремененным совестью и неболтливым, способным аппарировать его почти к самым стенам Азкабана. За приличное вознаграждение, естественно. Судя по старому рваному шраму на горле и пустой правой глазнице, прошлое у этого типа было отнюдь не безоблачным, но привередничать в такой ситуации не приходилось. С чувством юмора у явно криминального субъекта тоже было все в порядке, так как называть себя он просил не иначе, как Джон Доу. Поттер знал, магловские полицейские называют так неопознанные мужские тела в морге. Женщин, соответственно, звали в таких случаях Джейн Доу. Аппарировать сам Поттер пока не рисковал. Опыта маловато. Мало приятного быть расщепленным на отдельные части где-то между Лондоном и Бангкоком. Доу же клялся, что совершить двойное перемещение для него раз плюнуть.

Аппарация и в самом деле прошла без проблем. Миг, и Гарри с Джоном уже стоят на высоком каменистом берегу, а внизу шумит Северное море. На еле видимом вдали острове возвышались темные каменные стены самой неприступной тюрьмы магического мира. Едва поняв, что между ним и Азкабаном почти непреодолимое препятствие, Гарри сердито нахмурился.

— Доу, мы так не договаривались. Почему ты не доставил меня до места, о котором мы условились?

— Да ты с дуба что ли рухнул, малец? — искренне удивился тот. — Я ж не самоубийца, лезть под самые стены этой тюряги. Куда мог, туда и доставил. Так что гони мои денюжки.

— Но ты же говорил, что перенесешь чуть ли не в саму тюрьму!

— В саму тюрьму, брат, тебя прокурор перенесет, как только натворишь чего серьезное, — хохотнул Доу. — Все знают, что в Азкабан можно добраться только на лодке. Вокруг всего острова раскинут антиаппарационный барьер, туда даже чайки не залетают. Авроры уж на что крутые ребята, а тоже вынуждены по воде добираться на лодке. А тут ты такой грамотный выискался. В центральный двор тюрьмы, мол, закинь его. На такое только Мерлин, поди, и был способен.

— Но как же я туда доберусь?

— Парень, ты глухой что ли? Говорю же, на лодочке, как все нормальные люди. Хотя к тебе такое понятие, по-моему, неприменимо, раз добровольно поперся в Азкабан. Короче, гони мои деньги, и я сваливаю отсюда, пока дементоры не появились на горизонте.

Гарри нехотя отсчитал Доу оговоренную сумму, и тот исчез с быстротою молнии. Поттер стал оглядывать берег в поисках лодки, но на глаза ему не попалось ни одного плавсредства. Что ж, не в первой. Всего-то и нужно, что трансфигурировать ее из какой-нибудь доски. Вскоре меж больших серых булыжников Гарри заприметил облепленную влажными воняющими водорослями большую доску, которую, немного помучавшись, превратил в утлое суденышко, опрокинуть которое могла бы и совсем небольшая волна. Слава Мерлину, погода сегодня была безветренной, и море было тихо и спокойно, как наглотавшийся успокоительного зелья удав. Лодкой Гарри никогда раньше не управлял, но довольно быстро приноровился орудовать веслами. Все же не океанский лайнер. Много ума эта наука не требует.

По мере приближения к острову, воздух становился все более и более прохладным, а водяные брызги из освежающих превратились в ледяные. Изо рта вырывались клубы прозрачного пара. Все это живо напомнило Гарри не столь давние события в Хогвартском экспрессе. Он поежился и еще более активно приналег на весла, чтобы не только ускорить время, но и согреться.

Над островом, где располагался Азкабан, похоже, царила своя собственная атмосфера, никак ни связанная с окружающим миром. Весь берег был покрыт серыми безжизненными валунами. Нигде ни травинки. Живность тоже активно избегала этих пустынных, мертвенных мест. Как и предрекал Джон Доу, Гарри не заметил ни единой чайки, пока оглядывал остров, не услышал ни единого птичьего крика. Неуютно здесь было, даже по мнению Гарри, который вовсе не являлся ценителем природной красоты и любителем флоры и фауны. Несмотря на то, что способ борьбы с дементорами был найден, Гарри не рискнул прямо вот так вот сразу ломиться в главные ворота. Может, этих тварей там сотни, а он такой один. Всех сразу даже самыми убойными чарами не завалишь.

Прикрываясь большими валунами, Гарри осторожно подкрался к высоким стенам замка, упирающимся чуть не в самый небосвод, и пошел вдоль них. Звезда удачи сегодня была на его стороне, потому что не прошло и получаса, как ему удалось найти лазейку — старый, заброшенный канализационный люк, прикрытый сверху ржавой решеткой. Поттер никогда не причислял себя к особо брезгливым людям (вспомнить хотя бы его приключения в туалете Плаксы Миртл) а потому смело взялся за трухлявую решетку, принявшись расшатывать ее и без того прогнившие прутья. Вскоре путь вниз, в холодный дурно пахнущий зев был расчищен. Люк и последовавший за ним проход оказались достаточно широкими, чтобы без проблем преодолеть их и пробраться по коллектору внутрь тюрьмы. В канализации не было даже обычных для таких мест крыс, что совсем уж настроило Гарри на мрачный лад. Если уж крысы здесь не задерживаются, как же тогда заключенные выживают? Вдруг Сириус Блек уже отправился к праотцам, и Гарри зря проделал такой долгий и опасный путь? Да нет, не мог такой прожженный уголовник, как Блек, загнуться настолько не вовремя. Тем более у него было некоторое время придти в себя на свободе, пока его не поймали и вновь не заточили в Азкабан.

После долгих блужданий по коллектору Поттер наконец-то выбрался в скупо освещенный магическими светильниками узкий коридор и пошел по нему вперед. По пути ему встретился лишь один неподвижно висящий над полом дементор, которого Гарри, незаметно подкравшись, приложил чарами щекотки. Дементор забулькал, заклокотал и, как и его собрат до этого в школьном поезде, тоже рухнул на пол кучей безжизненного рваного тряпья.

Петляющий, как пьяный книзл, коридор постепенно расширился, приведя Гарри в темный прямоугольный зал. Вдоль стен зала, плотно прилегая друг к другу, располагались камеры для заключенных, забранные толстыми железными прутьями. Гарри осторожно пошел вдоль камер, заглядывая в каждую из них. Многие были пусты, но кое-где на полу, среди гнилого тряпья и серой соломы смутно угадывалось чье-то шевеление. Разглядев одного из таких заключенных, Гарри попятился от неожиданности. То, что находилось за решеткой, и человеком-то назвать было сложно. Грязное, заросшее, воняющее потом и испражнениями существо, смотрящее на Гарри тупым бессмысленным взглядом, возможно, когда-то и было человеком, но теперь полностью утратило право так называться. Оставалось лишь надеяться, что Блек не успел опуститься до такого же состояния, тем более за столь короткий промежуток времени.

— Блек! — громким шепотом стал окликать на всякий случай каждого бедолагу за решеткой Поттер. — Сириус Блек, отзовись, если ты здесь.

В ответ ему раздавалось лишь глухое ворчание или сыпались грязные ругательства. До конца зала оставалось всего две камеры, когда Гарри, неосторожно подошедшего к изъеденным ржавчиной прутьям решетки почти вплотную, схватила за горло чья-то худая грязная костлявая рука и притиснула к самой решетке.

— Чего ты тут разбазлался (1), баклан (2)? — горячо прошипел ему кто-то в самое ухо. — С дементорами давно не гутарил?

Гарри почувствовал, что начинает задыхаться от нехватки воздуха и захрипел. Рука слегка ослабила хватку.

— Кто ты такой, вообще? Откуда здесь нарисовался? Ходит тут, как у себя дома… Бестолковку тебе давно не ремонтировал (3) никто что ли? Всю еду мне распугал своими воплями. Крысы они тишину любят.

— Нет здесь никаких крыс, — полузадушено просипел Гарри.

— Есть, малец, есть. Только прячутся они ловко, а подманить их трудно.

— Вы Сириус Блек? — прохрипел Гарри. — И отпустите меня, наконец, пока окончательно не придушили.

— Какие шустрые нынче мальки пошли. Сначала отпусти, потом баландой (4) поделись, до выхода проводи, раскладку дай (5), где желтизна (6) хранится. Колись, короче, когда с тобой старшие говорят. Кто ты такой?

— Я Гарри Поттер. Пришел, чтобы увидеться с Сириусом Блеком.

— Поттер, говоришь, — протянул узник. — А не восьмеришь (7) случаем? И что, вот так вот запросто взял и пришел? Как за пряником в кондитерскую? Что-то темнишь ты, малец, баланду травишь (8). Хорош лепить горбатого (9) да варганку крутить (10)! Выкладывай всю правду!

— Вы Сириус Блек? — все же сперва решил уточнить Поттер.

— Блек, Блек. Ты мне тут зубы не заговаривай! Как проник на территорию тюряги? Как дементоров обошел? Волына (11) что ли на кармане имеется? Хотя этих летающих сволочей таким не проймешь.

— Никак не обошел, — сознался Гарри, который из всего сказанного Блеком на воровском жаргоне хорошо если половину понимал. — Пришлось уничтожить. Да мне и попалась-то всего парочка.

Узник аж пальцы разжал на горле Гарри от удивления, чем тот и поспешил воспользоваться, быстро отскочив на безопасное расстояние. Из-за решетки на него в немом изумлении смотрел среднего роста человек, заросший, как и все здесь, но взгляд его был живым, в нем светился незаурядный ум и жесткость.

— Да ты кто такой-то, что смог так легко дементорам в шнифт дать (12)? — произнес, наконец, Блек. — Реинкарнация Мерлина что ли? Если не лапшу мне на уши двигаешь (13), конечно.

— Да не вру я, иначе как бы добрался до камер с заключенными? — резонно заметил Гарри.

— Твоя правда, — задумался Блек. — Нашел, значит, способ, как тварям обраточку (14) вернуть. Только вот что-то не расчухаю (15) я, от меня-то тебе что нужно?

— Так я за вами и пришел. Хочу помочь вам навсегда покинуть эти стены.

— А ты фантазер, малек, — хрипло хохотнул Блек. — Я тут давеча пробовал откинуться (16) на волю, так замели фараоны, как пацана несмышленого. Не иначе раззвонил (17) кто из подельничков. С-суки…

Блек смачно сплюнул на и без того грязный каменный пол.

— А твоих предков я знавал когда-то, да. Отличные кореша были и не жмотились никогда, если лавэ (18) срочно надо было на карман кинуть. Джеймс хоть и был по жизни фрайером бездарным (19), из состоятельных, но не бурел (20) чересчур. Да и Лилс никогда рамсы не путала (21). Эх, парень, заставил ты меня за нафталин повспоминать (22), — вздохнул Блек. — Хорошие времена были. А теперь, значит, откинуться помочь мне решил?

— Ну да, — кивнул Гарри. — Вы же мой крестный. Как я могу спокойно смотреть на произвол по отношению к вам?

— Хорош выкать, малек. В тюряге, чай, не на балу у Малфоя. И базар фильтруй от аристократизмов, а то аж зубы ломит от твоей воспитанности.

— А правду говорят, что вы… что ты кучу народу угробил за свою жизнь? — с живым интересом поинтересовался Гарри, вспомнив слова Рона в «Дырявом котле».

— Пургу-то (23) не гони, — нахмурился Блек. — Я на мокрое никогда не шел (24). Чай, не бельмондо (25) какой. Чисто по богатым хатам работал, где фраера лакшевые (26) обитают, хруст бабок погромче да рыжья (27) в заначках много. С малолетства так повелось, когда маман меня в карманных расходах притесняла по-черному. А мне, молодому да раннему, и погулять хотелось, и девок за разное пощупать. Строгая маман у меня была, жуть. Ежовая маруха (28), одним словом. Что-то я опять за нафталин ударился, старею, должно быть. Как когти-то рвать (29) будем? Я уж один раз пробовал, рога заголив (30), да только обрат меня тут же и вернули, чуть все мурло не попортив да банок наставив (31) изрядно.

— Отойди-ка от решетки, — скомандовал Гарри.

Когда Блек выполнил его просьбу, Поттер навел волшебную палочку на огромный амбарный замок на входе в камеру.

— Бомбарда Максима!

Волшебство сработало вполсилы, словно нехотя, будто сами стены тюрьмы поглощали магию. Глухо грохнуло, брякнуло, зазвенело, под высокими сводами зала загуляло гулкое эхо. Решетку выбило из пазов вместе с каменной кладкой. Блек очумело взирал на учиненный Поттером разгром, но вместо того, чтобы хотя бы поблагодарить своего спасителя, он злобно ощерился и, подойдя к крестнику, влепил ему звонкую затрещину.

— Совсем охренел, паскудник?! Сюда сейчас все дементоры с округи подтянутся, и амба (32) нам тогда настанет! Учинил тут бездорожь (33)!

— Так ты же сам сказал вытаскивать, — пискнул Гарри.

— Ша! Я думал, у тебя хватит ума все сделать чисто (34). А ты что здесь устроил? Так бы и дал в кость (35), да ноги тут же протянешь.

Блек вновь отвесил своему незадачливому спасителю крепкую затрещину.

— Все, валим отсюда, все сопли потом. Надо хвост сбросить (36).

Он подхватил Поттера под локоть и с силой куда-то целеустремленно потащил. Внезапно путь им преградило сразу несколько дементоров.

— Допрыгались, — коротко и зло бросил Блек. — Все, сгорели на деле (37).

Гарри вышел вперед из-за его спины и направил на дементоров палочку.

— Риктусемпра!

Один за другим все три охранника Азкабана повалились на пол грудой тряпья. Гарри не стал далеко убирать палочку, пригодится еще не раз при их попытке выбраться из тюрьмы. Сириус пялился на крестника широко раскрытыми от шока глазами.

— А ты не такой лох, малек, каким кажешься вначале, — оценивающе поцокал он языком. — Может быть, из тебя еще и можно будет вырастить что-то путное. Папаша твой тоже, помню, подметки на лету рвал. Ничего, вот оклемается твой крестный и возьмет твое воспитание в свои руки. И уж поверь, спуску я тебе не дам, как шелковый у меня ходить будешь. Но зато годиков эдак через десять спасибо скажешь за науку, когда в люди выбьешься да с нужными корешами знакомство сведешь.

Блек вновь потащил было крестника куда-то по коридору, но тот неожиданно заупрямился.

— Подожди, Сириус, у меня есть безопасный путь отступления. Предлагаю воспользоваться именно им.

По дороге к уже знакомому Гарри коллектору им пришлось расправиться еще с дюжиной дементоров. Те, не ожидая столь наглого и действенного отпора, сыпались на грязные каменные плиты трухлявой рваниной один за другим. Сириус, как выяснилось, манией чистоты тоже не страдал, что, впрочем, и неудивительно в таком-то месте, и с готовностью нырнул в пахнущий нечистотами темный лаз.

Когда парочка беглецов выбралась наружу, уже начались сумерки и резко похолодало, хотя, казалось бы, дальше выстуживать воздух уже некуда. Гарри наложил на себя и на Блека согревающие чары, но действовали они так себе, слабенько. Старые камни Азкабана блокировали любую попытку создать себе хотя бы минимальный комфорт. Не для того это строение возводилось древним полубезумным магом, чтобы поддерживать радость и уют хоть в ком-нибудь. В лодке Блек сам взялся за весло и принялся так рьяно грести, что обратный путь показался Гарри чуть ли не вдвое короче. На большую землю они выбрались уже практически в полной темноте, ближе к полуночи. Сириус тут же выскочил из хлипкой лодчонки и припал губами к каменной почве.

— Свобода, твою мать! Получилось! Ну, малек, за мной должок.

— Не должок, а долг жизни, — скромно заметил Гарри. — Мне кажется, это немного разные понятия.

— Ну ты и прощелыга! — восхищенно покрутил головой Сириус. — Своего не упустишь, не так ли? Не ошибся я в тебе, малец, не ошибся. Моя порода видна, волчья. Крестный по магии это вам не книзл в тапки насрал.

— Сириус, но твоя анимагическая форма же вроде пес, — заметил Гарри. — Так что не волчья порода, а, даже не знаю… Кобелиная?

— Ты и это знаешь? — изумился Блек. — Кто прокололся? Кто заложил? Найду гада, прибью.

— Никто, — спокойно ответил Гарри. — Сам догадался по ряду признаком. К тому же, как бы ты еще смог так долго продержаться в Азкабане, сохранив при этом здравый ум и относительно хорошее самочувствие? Только лишившись на какое-то время человеческого облика, то есть перевоплотившись в животное. Не волнуйся, никто об этом не узнает. По крайней мере, от меня.

Сириус посмотрел на крестника долгим внимательным взглядом, кивнул.

— Что будем делать дальше? — поинтересовался Гарри.

— Тебе, малек, давно пора в кроватку баиньки, пока кто-нибудь не обнаружил твое отсутствие в школе. Я же пока залягу на дно, подожду, пока пена уляжется, есть у меня одна надежная берлога. Потом с корешами верными перетру за жизнь, за дела наши общие, а дальше как фишка ляжет. Но ты не бзди, твой крестный тебя не бросит. Усек? Ну все, бывай, малек, некогда лясы точить. Того и гляди фараоны нагрянут, они всякую лажу за версту чуют.

С этими словами Блек подошел к Гарри, крепко стиснул его в объятиях, так, что у того чуть ребра не хрустнули, затем мгновенно обернулся большим кудлатым черным псом и бодро потрусил по каменистому берегу прочь в непроглядную темноту. Гарри постоял еще немного, переваривая все случившееся и размышляя, не зря ли он помог сбежать матерому уголовнику. Ох и наплачется еще из-за него магическая Британия. Ох и прольются еще не один раз лордские слезки над разграбленными сейфами и раскуроченными тайниками с родовыми богатствами. Поттер хищно усмехнулся, сверкнув глазами в темноте, и тоже быстрым шагом направился в сторону места, где у него был припрятан портключ почти до самых ворот Хогвартса. За два с лишним года обучения в школе он сумел разведать немало потайных ходов и лазов, одним из которых сейчас и намеревался воспользоваться, чтобы незамеченным вернуться в гриффиндорскую башню.

* * *

Базлать (1) — кричать, ругаться.

Баклан (2) — 1. неопытный вор; 2. хулиган.

Бестолковку отремонтировать (3) — разбить голову.

Баланда (4) — 1. тюремная похлёбка; 2. разговор в лёгком тоне.

Дать раскладку (5) — все рассказать.

Желтизна (6) — золото, золотые изделия.

Восьмерить (7) — представляться не тем, кто ты есть.

Баланду травить (8) — много говорить попусту.

Лепить горбатого (9) — 1. выдавать себя за другое лицо; 2. давать ложные показания; 3. обманывать.

Варганку крутить (10) — говорить неправду.

Волына (11) — обрез.

Дать в шнифт (12) — ударить в глаз.

Двинуть лапшу на уши (13) — соврать так, чтобы поверили.

Обратка (14) — ответный удар.

Расчухать (15) — понять.

Откинуться (16) — выйти из тюрьмы.

Раззвонить (17) — выдать секрет.

Лавэ (18) — деньги.

Бездарный фраер (19) — беззаботный, легкомысленный человек.

Забуреть (20) — загордиться, зазнаться.

Путать рамсы (21) — неправильно себя вести.

Вспоминать за нафталин (22) — вспоминать старые времена.

Пурга (23) — ложь, враньё, обман.

Идти на мокрое (24) — идти на убийство.

Бельмондо (25) — отмороженный дурак.

Лакшевый фраер (26) — денежный человек.

Рыжье (27) — золотые изделия.

Ежёвая маруха (28) — злая женщина.

Рвать когти (29) — бежать, скрываться.

Рога заголить (30) — решиться на отчаянные, безрассудные действия.

Банки ставить (31) — избивать, наносить удары по туловищу.

Амба (32) — безвыходное положение.

Бездорожь (33) — глупое, ненадёжное действие.

Сделать чисто (34) — совершить преступление, не оставив следов.

Дать в кость (35) — избить.

Сбросить хвост (36) — уйти от преследования, наблюдения.

Сгореть на деле (37) — попасться с поличным.

-6-

Наутро все газеты только и пестрели заголовками об очередном дерзком побеге Сириуса Блека из Азкабана. Сириус на колдографиях, размещенных во всех изданиях крупным планом, вызывающе ухмылялся и демонстративно цыкал в кадр новым золотым зубом. Журналисты в своих статьях изощрялись, выдумывая все новые и новые способы, с помощью которых Блеку удалось бежать. Многие из них почти не таясь проезжались по профнепригодности авроров, намекая, что те слишком много занимаются бумажной работой и обросли жирком, мешающим им думать и принимать разумные меры для усиления тюремной охраны. Кто-то высказывал предположение, что Блеку помогла сбежать подкупленная стража.

— Какая еще подкупленная стража? — почесал рыжую макушку Рон, читая очередной журналистский бред за завтраком в большом зале Хогвартса. — Это они про дементоров что ли? Пусть-ка сами попробуют подкупить этот летающий злой дух. Посмотрим, долго ли они протянут после такой глупости. Совсем у писак голова не варит, должно быть, если они такое всерьез заявляют.

— Знаете, ребята, — задумчиво крутя в руках чайную ложечку, произнесла Гермиона, — я уже начинаю сомневаться в надежности и неприступности Азкабана, о чем нам не устает твердить Министерство Магии. Если любой преступник может вот так вот запросто сбежать и оставить наш доблестный аврорат с носом, то вряд ли мы сможем спать спокойно в ближайшее время. А Блеку скорее всего и впрямь кто-то помог бежать. Сам бы он такое дело не провернул.

— Да не нужна ему ничья помощь, — возразил Рон. — Один раз он уже сбегал, если помнишь. И потом, Блек это тебе не любой преступник! — горячо вступился он за Сириуса. — Он настоящий мастер своего дела. О его хитрости и предприимчивости уже легенды ходят. А как он ловко обчистил семейку Хоббсов в самом начале своей карьеры! Те даже моргнуть не успели, как он полдома вынес. А Паттерсоны? Уехали же всего на полдня куда-то за покупками, а вернулись к разбитому корыту. Все это он провернул много лет назад, а помнят о его деяниях до сих пор. Это о чем-нибудь да говорит.

— Рон! Ты что восхищаешься одним из самых опасных преступников? — возмутилась Гермиона. — Наручники, зэки, этапы, нары, общественное порицание — это, по-твоему, идеал жизни? Как можно одобрять противоправные действия типов, подобных Блеку?

— А почему бы и нет? — запальчиво ответил Уизли. — Блек, между прочим, грабит только богатеньких и чванливых, из высшего общества.

— То есть тебя не смущает, что если ты завтра разбогатеешь и получишь титул, то Блек и к тебе может придти?

— Мне это не грозит, — хохотнул Рон. — Скажешь тоже, титул. Да мне вторым Малфоем в жизни не бывать, и не очень-то и хотелось. Да и наследство мне вряд ли откуда-то неожиданно привалит. А Блек это своего рода уже легенда. Как ловко он расправляется с охранными чарами! Сказка просто. Он же все магические нити и плетения чует, словно пес.

— Вот бы ты так же хорошо в заклинаниях, травологии или трансфигурации разбирался, — резко оборвала Рона Гермиона, — а не в блатной романтике.

Гарри во время их перепалки молча сидел в сторонке, предпочитая не вмешиваться и тихо попивать тыквенный сок. В душе он был согласен с Роном, но высказывать свои мысли вслух не стал. Гермиона и так иногда опасливо косилась в его сторону, а уж ей-то в уме и проницательности не откажешь. Невилл тоже сидел рядом тише воды ниже травы. На него Гарри тоже как-то на первом курсе пришлось наложить Обливиэйт, когда Лонгботтом так некстати встал у него на пути, желая помешать завладеть философским камнем. Ничего у него, конечно, не получилось, но тень сомнения по поводу Гарри, похоже, осталась и у него. Да, над чарами забвения нужно еще хорошенько поработать, а то рано или поздно кто-нибудь может и вовсе скинуть их. И тогда не миновать Поттеру разоблачения.

Гарри так задумался над этой проблемой, что чуть не пропустил момент, когда все студенты уже стали покидать большой зал, закончив завтрак. Прихватив с собой надкушенную булочку с яблочным джемом, он поспешил за остальными учениками, не заметив направленного на него острого, тяжелого взора одного из преподавателей.

— Северус, перестань так сверлить мистера Поттера своим фирменным мрачным взглядом, — заметила Минерва Макгонагал сидящему неподалеку от нее Снейпу. — Это уже всякие разумные рамки переходит. Твоя предвзятость по отношению к этому ученику до добра не доведет.

Зельевар моргнул и отвернулся от Поттера.

— Тебе показалось, Минерва. Своим, как ты изволила выразиться фирменным, мрачным взглядом я смотрю на всех, не только мистер Поттер удостоен такой привилегии.

Он привстал со своего места.

— Вынужден откланяться. Через десять минут у меня начинается пара.

Снейп шел к выходу из большого зала по широкому проходу меж длинных столов и старался понять, что же его так настораживает в поведении Гарри Поттера. И Дамблдор, и Макгонагал, да все в этом мире считали его подозрения абсолютно беспочвенными. Сам же он был уверен, что у Поттера есть второе дно, а то и третье. Этот студент беспокоил Снейпа все больше и больше. Пока он решил не предпринимать никаких действий, тем более что реакция Дамблдора была ему уже известна заранее.

-7-

В целом, третий год обучения Гарри Поттера шел довольно бодро, хотя хватало, конечно, и разной нудятины, вроде истории магии или астрономии. Были и по-настоящему интересные предметы. Гарри, к примеру, совершенно неожиданно понравились занятия по защите от темных искусств под руководством Ремуса Люпина. Тот довольно толково и доходчиво объяснял все трудные места, приводил множество примеров, давал занимательные практические занятия. Правда, довольно скоро выяснилось, что профессор Люпин не имеет права преподавать в школе и, собственно, называться профессором, так как является не совсем человеком, а скорее потенциально опасным магическим существом. Оборотнем, проще говоря. Довольно прозрачно несколько раз на это намекал профессор Снейп, не особо дружелюбно относящийся к Люпину. Да и вечно все знающая вперед всех Гермиона тоже заподозрила неладное после практического занятия по изгнанию боггарта. А потом и вовсе чуть не случилось непоправимое. Рон Уизли за каким-то бесом поперся в новолуние к Визжащей хижине, где его чуть и не загрыз забывший вовремя принять волчьелычье зелье перевоплотившийся в зверя Люпин. Спас Уизли от верной смерти профессор Снейп, собиравший в это время какие-то редкие травы на полянке неподалеку. Ремуса Люпина после такого скандала пришлось с треском уволить, как ни сопротивлялся этому директор Дамблдор. Попечительский совет школы единогласно встал на сторону Северуса Снейпа, требовавшего незамедлительно убрать подальше из школы и от детей до такой степени неконтролирующего себя преподавателя.

Когда с Люпином разобрались, случилось еще одно происшествие. На одном из занятий по уходу за магическими существами, которое вел Хагрид, взбесившийся гиппогриф клюнул ученика в руку. Да не кого-нибудь, а Драко Малфоя. Естественно, попечительскому совету во главе с Люциусом Малфоем вновь пришлось вмешаться в творящееся в школе безобразие. В результате неадекватного гиппогрифа решено было казнить через обезглавливание. Хагрид рыдал над своим любимцем, как малое дитя, но его слезы никого не смогли разжалобить. Даже Дамблдор лишь скорбно качал головой и говорил, что не в силах помешать совету осуществить казнь гиппогрифа, тем более что тот и впрямь без всякого повода набросился на ученика и чуть не покалечил его. Никто, конечно же, так и не узнал, что гиппогриф взбесился не просто так. Некто, предпочитающий все время оставаться в тени, запустил ему под хвост ядовитую колючку, прихваченную в теплице профессора Стебль. А вот нечего было хорьку белобрысому так противно хихикать над круглыми нелепыми очками на носу Гарри Поттера.

Весь кайф из-за случая с Малфоем-младшим, правда, совершенно неожиданно обломали Гермиона с Невиллом. Эта парочка так прониклась горючими слезами Хагрида, что кинулась спасать несправедливо обвиненного гиппогрифа из-под топора палача. И им это даже удалось каким-то непонятным образом, за что Гарри затаил на них глухую обиду. Такого шоу лишили, заразы. Когда еще удастся посмотреть на работу палача в реальном, так сказать, времени. Тихоня Невилл же раздражал Гарри особо. Тюфяк тюфяком, а туда же, героические поступки совершать. Да кем он себя возомнил? Магловским Суперменом что ли?

— Ничего, ничего, земля круглая, — тихо бормотал себе под нос обиженный в лучших чувствах Гарри, — сочтемся. Тем более у меня тут недавно крестный с зоны откинулся, поможет, если что.

Перед летними каникулами все преподаватели словно сговорились и завалили учеников таким длиннющим списком заданий на лето, что проще было вообще домой не уезжать, а так все теплые деньки и проторчать под крышей Хогвартса, вернее, в библиотеке, до потери пульса конспектируя все подряд. Чего стоило одно только метровое сочинение по истории магии на тему «Был ли смысл в XIV веке сжигать ведьм?». По мнению Гарри, сжигать стоило как раз таки тех, кто давал подобные задания, а потом их пепел по ветру развеивать. Но деваться все равно было некуда. Хочешь не хочешь, а выполнять все, даже не самые адекватные, задания на лето все равно придется. Немного оптимизма добавляло лишь то, что он, Гарри, опять целое лето сможет безнаказанно издеваться над своими родственничками. Гарри представил, какие именно заклинания и чары, изученные за этот год, он опробует на братце Дадли и его дружках, и расплылся в широкой предвкушающей улыбке.

-1-

«Милый Гарри, передаем привет тебе от всей нашей большой семьи. Особо просили об этом Ронни и Джинни, очень уж они привязались к тебе. Мы же с мужем моим Артуром приглашаем тебя погостить у нас в Норе в эти последние летние деньки. Понимаю, как тебе, должно быть, трудно каждый раз расставаться со своей семьей, ведь вы с ними так привязаны друг к другу. Тетя и дядя, наверно, души в тебе не чают, ты же такой милый мальчик. Но все же в таких маленьких городках, как Литтл Уингинг, летом совершенно нечем заняться, вокруг только скука и однообразие. У нас же скоро, буквально на днях, состоится Чемпионат Мира по квиддичу, где в финале встретятся Ирландия и Болгария. Ах, мой Ронни буквально без ума от болгарского ловца Виктора Крама! Называет его не иначе, как квиддичная звезда всех времен и народов. Надеюсь, милый Гарри, ты примешь наше приглашение, и мы все вместе весело проведем время. В конверт вложен портключ, разломив который пополам, ты окажешься точно перед входом в наше скромное жилище. С наилучшими пожеланиями, Молли Уизли».

Читая принесенное совой письмо от миссис Уизли, Гарри немало повеселился. У этой женщины либо очень богатое воображение, либо она глупа, как диванная подушка. Особо умилила его вера Молли в его теплые отношения с семейством Дурслей. Да уж, теплее некуда. Особенно после того, как он вчера решил проверить новое усиленное воспламеняющее заклинание Инсендио на тетушкиных любимых розовых кустах. Те вспыхнули, словно свечи на праздничном торте. Петунию полдня валерианой отпаивали. Но на этом, пожалуй, стоит пока остановиться, а то как бы тетушку удар не хватил. Над кем же он тогда будет так мило подшучивать каждые каникулы. Стоит, видимо, принять предложение миссис Уизли и посетить их «скромное жилище». Да и Чемпионат Мира по квиддичу обещал много интересных и волнительных моментов.

Гарри заглянул в конверт в поисках обещанного портключа. На ладонь его выпало обычное квадратное печенье с изюмом. Брови Поттера приподнялись вверх в немом изумлении. Да, настолько дурацкого и ненадежного портключа ему видеть еще не приходилось. Зная неряшливость рыжего семейства, Гарри не удивился, обнаружив на одном из уголков печенья укус от мелких крысиных зубок. Как они вообще его еще целиком не сгрызли? Настолько непрочный артефакт мог запросто рассыпаться еще по дороге к адресату, находясь в конверте. Да его, в конце концов, могла учуять почтовая сова и без всякого зазрения совести разорвать конверт, чтобы добраться до лакомства. Просто верх головотяпства. Одно слово — Уизли. На такую непосредственность и разгильдяйство даже злиться толком не получалось. Гарри неодобрительно покачал головой и разломал пополам печенье. Его тут же подцепило где-то чуть пониже ребер (не слишком приятное ощущение) и потащило сквозь пространственную воронку, вывалился из которой он уже перед домом Уизли.

— Мама! — оглушил его звонкий вопль Джинни. — Мама! Гарри прибыл!

— Да слышу я, — не менее громко отозвалась откуда-то из дома миссис Уизли. — Чего вопишь, как оглашенная? Зови его в дом, как раз время слегка перекусить.

Слегка перекусить по-уизлевски означало съесть первое, второе, чай с вареньем и, конечно, фирменный пирог Молли, занимающий добрую половину кухонного стола. Как всю рыжую семейку поголовно еще не разнесло до китовьих размеров после таких «легких» перекусов, оставалось загадкой. За столом только и разговоров было, что о предстоящем Чемпионате по квиддичу.

— Прикинь, Гарри, — вдохновенно махал руками Рон, не забывая при этом откусывать от пирога, — будут биться одни из самых сильных команд сезона. В их составе только лучшие игроки, а Крам так вообще просто красавчик. Столько снитчей за свою карьеру поймал, мама не горюй. Будет жарко, однозначно. Зрелище предстоит просто офигенное, уж поверь. Я уже и ставку сделал на Крама. На этом парне кучу бабла поднять можно.

— Это из каких же, интересно, средств ты ставки делаешь, Ронни? — подозрительно посмотрела на сына миссис Уизли. — Уж не из тех ли, которые были предназначены на твои сборы к новому учебному году?

— Ну что ты, мамуля, нет, конечно, — смутился Рон. — Так, скопил кое-что из карманных расходов. И потом, Крам все равно одержит победу, так что все вложения окупятся, как пить дать.

— Смотри у меня, — погрозила сыну пальцем Молли. — А ты, Гарри, кушай, кушай. Совсем отощал за лето. Мы и Гермиону пригласили пойти с нами на игру, так что она тоже скоро прибудет. Я же помню, насколько вы с Ронни дружны с этой девочкой. И правильно. К умным людям надо держаться поближе. Глядишь, и своего ума прибавится.

Гарри всегда умиляли семейные разборки Уизли. Сам-то он, понятное дело, подобных «развлечений» был лишен, так как был сиротой. Не с дядюшкой же и тетушкой ему отношения выяснять. Те давно уже поняли, что не имеют на племянника абсолютно никакого влияния. Более того, старались держаться от него как можно дальше. Мстительный характер и привычка действовать исподтишка не добавляли особой любви к бедному сироте.

— Короче, через два дня предстоит жаркое рубилово, и я ни за что на свете не пропущу такое шоу. Даже будучи при смерти приползу, — подытожил Рон. — Билеты уже есть. Места, правда, не самые лучшие, но дареному коню в зубы не смотрят. Мы же билеты эти все равно в лотерею выиграли. Самим бы нам во век на них на накопить. Чертову уйму денег стоят заразы. Мы ж не Малфои какие-нибудь, так деньгами сорить. Джинни вон до сих пор в своей полудетской мантии ходит, из которой давно выросла. Да и мне, почитай, с первого курса обновок не покупали. За братьями все донашиваю.

Рон всегда бесхитростно выбалтывал самые неприглядные секреты своей семейки.

— Рон! — вновь прикрикнула на него мать. — Хватит языком трепать. Можно подумать, Гарри интересно слушать твои бредни. И чем, скажи на милость, тебе одежда твоих старших братьев не угодила? Да в ней еще твои собственные детки в Хогвартс отправятся, помяни мое слово. А Джинни просто сильно вытянулась за лето, вот и кажется, что одежда ей маловата. А ты, Гарри, милый, не слушай его, он еще и не такое наплетет. Совсем на своем квиддиче помешался, охальник. До чего дошло, по ночам вскакивает и орет на весь дом в полусне, что Крам чемпион, что Крам символ красоты и тактики в квиддиче.

— Да-да, — хихикнула Джинни. — Еще немного, братец, и я всерьез начну сомневаться в твоей ориентации. Так восхищаться парнем! Символ красоты! Подумать только! Хорошо, что пока еще не секс символ.

— Цыц, балаболка! — метнул в сестру грозный взгляд Рон. — Понимала бы что! Квиддич — это святое.

— Я и говорю, чокнутый, — показала брату язык Джинни и поспешила скрыться в другой комнате, пока тот не запустил в нее булочкой со стола или чем потяжелее.

-2-

На квиддич Уизли собирались так долго и сумбурно, что Гарри уже начал думать, что они никогда так и не выйдут из Норы. Рон бегал по дому быстрее всех и орал громче всех, пытаясь взять этот бедлам под контроль, раздавая ценные советы и указания, за что близнецы отвесили ему по паре щелбанов, а Перси придавил дверью ногу. Рон так изощренно матерился и так смешно скакал на одной ноге после этого, что смотреть без улыбки на него было решительно невозможно. Наконец, все сборы были завершены, и семейство Уизли вместе с Гарри и недавно прибывшей Гермионой отправилось в специально организованный Министерством Магии палаточный лагерь, ставить собственную палатку и ожидать начала игры.

Такой толпы народа Гарри еще не приходилось видеть. Ему то и дело кто-то наступал на ноги, толкал локтем в бок или пихал в спину, подгоняя вперед. Одна дама с длинным зонтом-тростью так заехала ему набалдашником зонта по ребрам, что у Гарри аж дыхание перехватило на мгновение, а какой-то толстяк в полосатом берете настолько залихватски свистнул ему почти прямо в ухо, что чуть не оглушил. В конце концов, Поттера довели до такого состояния, что он готов был не задумываясь заавадить всех этих гадов без зазрения совести. Помешало ему только то, что они с семейством Уизли уже дошли до трибун и принялись так же суетливо, как это у них заведено, занимать свои места.

Игра и впрямь получилась зрелищной. Гарри, никогда не считавший себя фанатом квиддича, даже одобрительно кивнул пару раз на особо удачные финты какого-то игрока. Несмотря на наличие у болгар знаменитого Виктора Крама в ловцах, победила все же сборная Ирландии. Рон был безутешен, и не только потому, что проиграл свои деньги, но и потому, что его кумир так позорно облажался.

— Как он мог?! Нет, как он мог?! — не переставая ныл Рон всю дорогу до палаточного лагеря, где они остановились. — Я же так верил в него, а он оказался самым настоящим обманщиком!

— Рон, — с улыбкой посмотрела на него Гермиона, — ты сейчас говоришь прямо как обесчещенная девственница после встречи с мачо, разбившим не один десяток сердец.

— Точно-точно, — поддакнула Джинни, — будто Крам обещал на нем жениться, а сам поматросил и бросил.

— Да что вы понимаете, профаны! — еще громче взвыл Рон и под общий смех скрылся под пологом палатки, сердито задернув за собой разноцветную ткань.

Обстановка в палаточном лагере после матча была накаленной. Фанаты то и дело пытались выяснять друг с другом отношения, тут и там вспыхивали ссоры. Авроры, призванные следить за безопасностью мероприятия, просто с ног сбились, пытаясь усмирить всех смутьянов. Гарри же поспешил скрыться во всеобщей сутолоке. Ему нужно было подготовить кое-какой сюрприз для всей этой обезумевшей толпы. Нельзя же, в самом деле, позволить мирно заснуть такому количеству народа. Они же приехали за яркими впечатлениями и экстримом? Так они все это получат сполна. Поттер давно хотел опробовать одно заковыристое заклинание, и ему самому было интересно увидеть его результат. Дух экспериментатора в нем был неистребим. И не его беда, что основан он был практически всегда на не самой светлой магии и хорошо развитом воображении.

В предутренние часы, когда подушка особенно мягка, а сон сладок, в черном небе над палаточным лагерем грянул оглушающий взрыв, заставивший покачнуться все палатки. Испуганные люди выбегали из палаток в одних трусах или пижамах, пытаясь понять, что произошло.

— Смотрите! — вдруг вскрикнул кто-то из них, указывая рукой вверх. — Там, наверху!

Все тут же задрали головы и застыли от ужаса. Над лагерем скалился в ужасающей ухмылке огромный сияющий череп. Вдруг он принялся как бы наезжать на орущих от страха людей, клацая зубами и издавая низкие завывающие звуки. Послышалась новая порция визгов и криков. Некоторые особо чувствительные дамы попадали в обморок. Тут же раздались свистки и крики авроров, призывающие всех успокоиться и взять себя в руки. Это, мол, чья-то обычная шалость, ничего серьезного.

— Ничего себе шалость! — хваталась за сердце насмерть перепуганная Молли Уизли. — Так и до инфаркта недолго дошутиться.

— Не переживай, дорогая.

Мистер Уизли обнял жену за плечи.

— Вот увидишь, авроры скоро найдут того гавнюка, который все это устроил, и уж мало ему не покажется. Сам бы с радостью помог им прищучить гада, да мешать профессионалам не хочу.

Хорошо, что Гарри не слышал это высказывание Артура Уизли, иначе одним именем в его черном списке вполне могло бы стать больше. Поттер в это время сидел неподалеку от палаточного лагеря в раскидистых ветвях высоченного дуба и от души наслаждался произведенным эффектом и всеобщей паникой. Да, не зря он потратил кучу галеонов в Лютном переулке, покупая эту убойную штуку. Смесь магловского фейерверка, в несколько раз усиленная специальными темными чарами, показала себя с наилучшей стороны. Второй раз, конечно, такая фишка уже не прокатит, но вполне хватило и первого. Надо думать, уже к утру палаты госпиталя имени Святого Мунго будут переполнены всякими невротиками и слабаками с расшатанным здоровьем.

Гарри с чувством выполненного долга откинулся спиной на шершавый теплый ствол могучего дуба. Эх, красота! Вечно бы так сидел и слушал вопли этих безмозглых волшебников, которые не озаботились даже возведением вокруг лагеря элементарных защитных чар. За что, собственно, и поплатились. Не его, Гарри, вина, что маги в некоторых вопросах беззащитны, как дети. Так и хочется ткнуть их носом в их же собственную несостоятельность, чтобы впредь умнее были. Тем временем в небе над палаточным лагерем начинала разгораться заря, и сверкающий череп стал меркнуть и бледнеть и, наконец, исчез вовсе. Шум и крики в лагере стихли, но иногда до Гарри все же доносились чьи-то истеричные вопли. Ему даже показалось, что это миссис Уизли возмущается непрофессионализмом современных авроров и приводит им в пример служителей порядка своей молодости. Ха! Эта дама с характером, не то, что ее тряпка сынок и простофиля муж.

— Гарри, где ты был? — бросилась к нему Джинни, стоило Поттеру появиться рядом с палаткой Уизли. — Тут такое было! Такое! Ни за что не поверишь!

— Да я так крепко заснул, что, похоже, пропустил все самое интересное, — широко зевнул Поттер, потирая глаза для достоверности.

— Ну ты и толстокожий, друг! — восхитился Рон. — Вот это нервы! Мы тут все чуть со страху не описались, когда эта образина начала на всех кидаться и щелкать кривыми зубенками, а он дрыхнет, как сурок.

— Говори за себя, Рон, — закатила глаза Гермиона. — Я вот, к примеру, сразу поняла, в чем дело, и тем самым сэкономила себе нервы.

— Да? Раз ты такая умная, объясни нам, недалеким, что ты там поняла.

— Это были обычные учения авроров, приближенные к реальным боевым действиям. Только могли бы и предупредить людей, а то многие мнительные граждане до сих пор не в себе.

— А мне кажется, что это был знак, — поспешил вставить свои пять кнатов Гарри.

— Какой еще знак? — спросила Гермиона.

— О чем ты? — тоже заинтересовался Рон.

— Вы прямо как маленькие. Знак возродившегося Темного Лорда, конечно.

— Э?

— Знак Волдеморта, — терпеливо пояснил Гарри, в очередной раз привычно сваливая свои пакости на давно почившего противника. — Он уже несколько лет не дает спокойно жить обитателям Хогвартса, то и дело устраивая различные диверсии, типа наложения окаменительных чар или убийства профессора Квиррелла. Директор и его коллеги замалчивают все детали, связанные с возрождение Волдеморта, но я-то знаю правду.

Грейнджер и Уизли стояли, раскрыв рты. Гарри, удовлетворенный произведенным эффектом, юркнул в палатку. Надо же, наконец, и немного поспать после всех своих ночных свершений.

-3-

Альбус Дамблдор, торжественный, величественный и немного нелепый в своей дурацкой мятой остроконечной шляпе стоял в большом зале Хогвартса и делал важное сообщение.

— Дамы и господа, в этом году в стенах нашего замка будет происходить знаменательное событие, которое откладывалось уже много раз, но теперь оно все же состоится. Это ни что иное, как Турнир Трех Волшебников!

Директор обвел сияющим взглядом притихших студентов.

— Да-да, вы не ослышались. Хогвартсу выпала честь принимать на Турнире представителей из разных магических школ разных стран. В том году, помимо нас, участвовать в Турнире будут французская школа Шармбатон и болгарский Дурмстранг. Напоминаю, заявку на участие может подать любой желающий, достигший семнадцати лет, бросив в Кубок Огня записку со своим именем. Это единственное условие. Теперь же, если всем все понятно…

— Сэр, — раздался вдруг голос какого-то студента со стороны Когтеврана, — а почему Турнир отменялся все предыдущие годы?

— Э-э, — слегка замялся Дамблдор, — по техническим причинам, молодой человек.

— Как же, — тихо буркнула Гермиона, — по техническим… Во все прошлые разы во время проведения Турнира испытания были настолько серьезны и опасны, что ни разу дело не обошлось без смертельного случая. Дикость и варварство этот ваш Турнир.

— Если ни у кого больше нет вопросов, прошу всех разойтись, — поспешил свернуть назревающий конфликт Дамблдор и первым поспешил к выходу из зала.

Гарри же всерьез заинтересовался предстоящим мероприятием. Еще бы. Такой шанс утереть нос всем остальным школам, да и своей собственной тоже. Да и приз победителю должен достаться неплохой. Жить Гарри собирался долго и счастливо, может быть, даже дольше, чем померший на четвертом столетии Армандо Диппет, один из предыдущих директоров Хогвартса, а потому пополнить свой счет в банке никогда не повредит. Правда, остается один нюанс. Ему еще нет семнадцати лет, значит, Кубок не пропустит его кандидатуру. Тут Гарри вспомнил кое о ком, у кого перед ним должок, и кто поможет ему принять участие в Турнире, и глаза его сощурились в предвкушении крутой авантюры.

Гости из других магических школ начали прибывать в Хогвартс уже на следующей неделе. Без выпендрежа и показухи, как водится, не обошлось. Делегация из Дурмстранга эффектно возникла на огромном сияющем корабле прямо из самого центра Черного озера близ Хогвартса, а Шармбатон прикатил на гигантской карете, запряженной летающими гиппогрифами. Гарри только диву давался, сколько денег практически на ветер выбросили эти выпендрежники, ведь можно было обставить все намного скромнее и дешевле. К примеру, прилететь на метлах или воспользоваться портключами. Похоже, умение пустить пыль в глаза является одним из главных при назначении на директорскую должность.

Дамблдор и прочий преподавательский коллектив встречали гостей у ворот Хогвартса, дружески лобызались со всеми, как с ближайшими родственниками, и затем размещали всех на территории школы, со всем возможным комфортом, естественно. Единственный, кто оставался верен себе и своему мрачно-угрюмому стилю и этим выбивался из общей праздничной обоймы обитателей Хогвартса, был Северус Снейп. Он не бросался с объятиями и заверениями в вечной дружбе к каждому встречному иностранному гостю, не расписывал до небес красоты замка и не сыпал комплиментами направо и налево. Гарри даже невольно почувствовал к зельевару уважение за твердость его позиции и верность собственным принципам. Снейп сдержанно поздоровался с мадам Максим, учтиво поцеловав ручку, унизанную сверкающими кольцами, и по-мужски скупо, но крепко обнял Игоря Каркарова, директора Дурмстранга. Было видно, что они давно знакомы и находятся в хороших, если не приятельских, отношениях. Но вот, наконец, все гости были размещены и устроены с подобающим комфортом, и шумиха вокруг их приезда постепенно улеглась.

Рон все это время не сводил восхищенного взгляда с невысокого плотно сбитого парня с коротким ежиком черных волос и квадратной челюстью. Виктор Крам собственной персоной предстал перед своими фанатами во всей своей красе. Рон уже и забыл, как совсем недавно ругал Крама последними словами за проигрыш его команды на Чемпионате Мира по квиддичу. Он бегал за болгарским ловцом хвостиком и выпросил у того уже штук пять автографов.

Кубок Огня, которому предстояло сыграть главную роль в отборе участников Турнира, стоял в самом центре холла замка и притягивал взгляды своими размерами и исходящими от него волнами магии. Первые записки с именами уже были брошены в его чрево и были милостиво приняты, что означало соблюдение всех правил игры. Через несколько дней настала пора объявить победителей и назвать имена тех счастливчиков, кого Кубок посчитал достойными участия в Турнире. На взгляд Гарри кандидатуры Кубок выбирал совершенно от фонаря. Ну как еще по-другому можно назвать действия этого артефакта, если выбор его пал с французской стороны на смазливую тощую нимфетку, на которую дунь, и она улетит, и на признанного хогвартского красавчика и покорителя сердец, у которого кроме женских прелестей ничего и на уме больше не было? Более или менее подходил, пожалуй, только вездесущий Виктор Крам из Дурмстранга. Да и тот с большой натяжкой. В воздухе на метле он проявлял чудеса ловкости, но на земле превратился в неуклюжего медведя, способного разве что пришибить тяжелой лопатообразной ладонью с одного удара. Короче, конкуренты были, по мнению Поттера, совсем не конкурентоспособны.

— Итак, — торжественно начал Дамблдор, величественно взирая на собравшуюся вокруг него толпу студентов и преподавателей, — вот и определены имена тех, кто…

Договорить ему не дали. Над Кубком Огня вновь поднялось голубое магическое зарево, и из него прямо в руки директора вылетела еще одна слегка подпаленная по краям бумажка. Дамблдор недоуменно развернул ее и прочитал написанное на ней имя.

— Гарри Поттер?

Все взгляды тут же метнулись к скромно стоящему в толпе четверокурснику.

— Гарри? — непонимающе вскинул мохнатые брови Дамблдор. — Что происходит?

Тот лишь с деланным недоумением пожал плечами. Ваш артефакт, мол, вы и разбирайтесь. Гарри не знал, как Сириусу удалось незаметно проникнуть в Хогвартс и подбросить бумажку с его именем в Кубок, но его это не особо и волновало. Главное, Блек оказался человеком слова, сделал то, о чем его просили и ухитрился не наследить и не попасться при этом. Его крестный как всегда оказался на высоте.

— Это какая-то ошибка! — возмутилась мадам Максим. — Альбус, как вы могли допустить подобное?

— Да, это прямое нарушение всех правил, — хмуро поддержал ее Каркаров. — Мы так не договаривались.

— Видимо, Кубок посчитал этого студента достойным участия в Турнире, — попытался оправдаться Дамблдор.

— Да как его имя вообще попало в эту несчастную пепельницу-переросток?! — гневно возопил Аластор Грюм, новый преподаватель Защиты от Темных искусств в Хогвартсе. — Неужели непонятно, что этот малек каким-то образом ухитрился обдурить Кубок?

Все вновь вопросительно уставились на Поттера.

— Я тут абсолютно ни при чем, — пожал тот плечами. — У Кубка, видимо, от старости все микросхемы ссохлись.

— Микросхемы? Ссохлись? — тут же зашуршало по толпе. — Что это? Какие-то мощные чары? Сглаз?

— Что-то магловское, — со знанием дела выступил Рон, важно кивая головой. — Мне отец рассказывал. По-моему, это приспособление для чистки овощей.

Толпа уважительно покосилась на подкованного подростка.

— В любом случае, — вновь взял слово директор, — мы не можем не считаться с мнением столь уважаемого артефакта, как Кубок Огня. К тому же, неизвестно, к чему может привести неповиновение его воле. Так что в этом году участников в Турнире будет не трое, а четверо.

-4-

Узнав о первом, самом легком, по идее, испытании, Гарри понял, почему во всех предыдущих Турнирах не обходилось без смертельных случаев. Украсть яйцо у самки дракона в период гнездования, да это же совсем больным нужно быть! Тем не менее, он справился с этим заданием одним из первых, в прямом смысле усыпив бдительность венгерской хвостороги мощным снотворным снадобьем, без зазрения совести прикарманенным из особо тщательно охраняемых запасов мадам Помфри в школьном лазарете. Сама колдоведьма причем находилась в это время всего в трех шагах от своего тайника, заполняя груду медицинских карточек на студентов. Сириус Блек такого дерзкого ограбления, верно, даже в свои лучшие годы не проворачивал. Мысль о том, что он не только достоин своего крестного, но в чем-то даже и превосходит его, неимоверно льстила Гарри и настраивала его на новые «подвиги».

Следующее испытание так же не отличалось глубиной мысли. Нужно было всего-навсего вскрыть прочнейшую драконью скорлупу на яйце и узнать содержащееся внутри яйца задание. Здесь Гарри тоже долго не раздумывал, а сразу отправился к признанному силачу Хогвартса Хагриду. Подпоив того незаконно пронесенным на территорию школы огневиски, Поттер уговорил великана лесничего испытать свою силушку богатырскую на бронированном яйце летающей ящерицы.

— Дык, это я мигом, — дыхнул сивушными парами лесничий, — это нам раз плюнуть, стало быть.

Уже здорово поддатый, а потому плохо соображающий Хагрид так двинул мощным кулачищем по зеленовато-бурой скорлупе, что чуть перелом себе не заработал. Скорлупа, однако, после такого молодецкого удара оказалась слегка надтреснутой. Гарри радостно тюкнул лежащим тут же молотком по яйцу и выхватил из груды скорлупы бумажку с заданием, таким же предсказуемо дурацким и опасным, как и все предыдущие. Всего то и требовалось, что вытащить из воды утащенных почти на самое дно Рона Уизли и младшую сестру французской нимфетки Делакур. И хоть Гарри в «Спасатели Малибу» (любимый сериал тетушки Петунии) не нанимался, из цепких русалочьих лапок все же утопленников вырвал и доставил на берег. Откачивать, правда, не стал, побрезговал, но и без него желающих чуть не целый пляж набрался. Гарри с усмешкой смотрел, как Гермиона кудахчет вокруг безжизненного посиневшего Рона, как она самоотверженно кидается ему на впалую грудь и неумело пытается сделать искусственное дыхание. Да и к сестричке Флер Делакур целая толпа спасателей выстроилась. В конце концов, не выдержав такой откровенной порнографии, мадам Помфри разогнала всех горе-спасателей и сама взялась за дело. Вскоре и Рон и мелкая французская дурочка уже ожили и дрожали, стуча зубами от холода, под накинутыми на них теплыми одеялами.

Третье испытание, оно же и последнее, вновь заставило Гарри усомниться в здравомыслии и адекватности организаторов Турнира. Участникам предлагалось пройти длиннющий лабиринт, полный смертельно опасных ловушек и жутко ядовитых тварей, чтобы в конце оного добраться-таки до супер приза — Кубка Трех Волшебников. Что это за кубок такой, никто толком объяснить не мог. Все только в экстазе закатывали глаза и твердили что-то о небывало редком и сильном артефакте, способности которого так до сих пор полностью и не раскрыты. Лезть в самую настоящую западню ради кота в мешке Гарри не улыбалось, но и отказаться он не мог. Прослыть трусом среди учеников — худшей участи и не придумаешь. И так большинство косится на него с подозрением и недоверием. Подсунул, мол, свою писульку в Кубок Огня и ходит гоголем.

— Гарри, друг, ты только не думай, что я думаю так же, как все эти жалкие неудачники, чью кандидатуру Кубок не выбрал. Я думаю, настолько смертельных приключений себе бы никто по доброй воле не пожелал. Ты только не думай, что я в обиде на тебя. Я вовсе так не думаю.

Рон, видимо, после шока и резкого переохлаждения был особо косноязычен и неуклюж в своем желании восстановить былые приятельские отношения с Поттером. Когда Дамблдор назвал имя Гарри, Уизли был одним из первых, кто скорчил презрительную рожу и отвернулся от него. Теперь вот на него нахлынуло запоздалое раскаяние.

— Рон, все в порядке, — успокоил его Гарри. — Иди вон еще чайку горячего хлебни, до сих пор синий весь и плохо соображаешь. А мне надо к лабиринту готовиться.

Турнир Трех Волшебников поставил на уши буквально весь Хогвартс. Весь привычный распорядок жизни был нарушен самым варварским образом, и как преподаватели ни старались вернуть мысли учеников к занятиям, изгонять посторонние думы на своих уроках из голов студентов удавалось пока только Северусу Снейпу. Под его внимательным взглядом черных бездонных глаз и градом ехидных комментариев мысли как-то сами собой направлялись в нужное для занятий русло. Остальным преподавателям, на чьих уроках дети бессовестно обсуждали Турнир и перебрасывались записочками на тему, кто победит, оставалось лишь смириться с их падающей успеваемостью и с завистью наблюдать за четко организованной деятельностью на зельеварении.

— Одна игра у всех на уме, — бурчала в такие минуты Гермиона, — когда к урокам-то готовиться? А ведь уже и экзамены почти на носу. Куда попечительский совет смотрит?

А попечительский совет, понятное дело, тоже не пропускал ни одного тура магического мероприятия. Члены совета даже ставки делали на возможных победителей, так что если бы жалобы мисс Грейнджер и дошли до их ушей, никакого отклика они бы там не нашли.

В лабиринт участники Турнира заходили одновременно, но с разных сторон. Их целью было добраться до его середины и получить главный приз, ради которого все и затевалось. Уже почти в десяти шагах после входа в лабиринт на Гарри напала какая-то непонятная шипастая тварь, опознать которую не с первого раза получилось бы и у признанного знатока всякой живности Хагрида. Потом Поттера чуть не придушили дьявольские силки. После силков он практически вляпался в ядовито-зеленую лужу, скрытую травой, успев отскочить в последний момент. Затем едва не оглох от визга мелкой, но чрезвычайно противной растревоженной мандрагоры. После мандрагоры его обстреляла из густых зарослей шипами какая-то скрывающаяся там зараза. Потом Поттера долго и нудно преследовал огромных воняющий тухлятиной ядовитый слизень, оставляющий после себя широкую полосу выжженной земли. Так много и изощренно Гарри не ругался никогда в жизни, недобрым словом поминая всех устроителей этого аттракциона на выживание и Альбуса Дамблдора в первую очередь, как главного зачинщика. Вперед Гарри продвигался исключительно на собственном упрямстве и алчности. Уж за такие-то мучения и награда должна быть достойной. Если же нет, то он просто заавадит всех подряд, как только выберется из этой мешанины щупалец, шипов, зубов и когтей. Такую полосу препятствий не каждый подготовленный аврор осилит. На Дамблдора и Ко смело можно писать жалобу по дискриминации малолетних и созданию условий, прямо угрожающих их жизни и здоровью.

Поттер совершено потерял счет времени. Прошла, должно быть, целая вечность, когда он, наконец, выбрался из густых колючих зарослей на квадратную небольшую проплешину в центре лабиринта. Там на невысоком постаменте и находилось то, к чему он стремился все это время, Кубок Трех Волшебников. Внешне он совершенно ничем не отличался от какой-нибудь большой приземистой вазы с широким горлом, во множестве рассованных по всему Хогвартсу. Выглядел он, по крайней мере, таким же старым, потемневшим от времени и не очень бережного обращения. Лишь подойдя к Кубку поближе, Гарри почувствовал исходящую от него волну магии. Какие преимущества давал этот артефакт своему владельцу, Поттеру предстояло разобраться позже. Пока же следовало хватать награду в охапку и бежать к выходу из лабиринта.

Вдруг ветки на другом конце полянки зашевелились, из густых зарослей выбрался еще один участник Турнира, Седрик Диггори. Выглядел покоритель женских сердец Хогвартса, мягко говоря, не самым лучшим образом. Грязный, растрепанный, с пятнами сажи и копоти на лице и подпаленной местами шевелюрой. Он устало, чуть измученно улыбнулся Гарри, но тут же вспомнил, что победитель может быть только один и со всех ног ринулся к артефакту. Глаза Поттера сверкнули опасным огоньком. Он понял, что не успевает раньше Седрика дотронуться до Кубка. Миг, и на пути бегущего Диггори возникли мощные полупрозрачные щитовые чары. Седрик со всей дури налетел на внезапную преграду и отлетел назад, держась за разбитый и кровоточащий нос. Он непонимающе потряс головой, как большой грязный пес, и в шоке уставился на Гарри. Поттер же вовсе не собирался останавливаться на достигнутом. Этот смазливый пройдоха вздумал покуситься на то, что ему не принадлежит, так пусть же теперь расплачивается по полной программе.

Вновь взмах рукой, и невербальные чары отбросили Диггори еще дальше, почти в самые кусты, из которых он недавно вылез. Со злорадной усмешкой и жестоким блеском прищуренных зеленых (ах, совсем как у его матери, по словам директора) безжалостных глаз Поттер смотрел, как его соперник ковыряется в грязной земле, пытаясь встать, как из кустов в его сторону метнулось толстое шипастое щупальце неведомой твари, как оно крепко обхватило Седрика за лодыжку и потащило обратно в густые заросли. Через несколько мгновений, когда Гарри уже держал в руках заветную награду, крики Диггори, наконец, стихли, и на поляне воцарилась тишина. Все, что напоминало о недавно разыгравшейся драме, — борозды от судорожно цеплявшихся за землю пальцев Диггори, когда его тащили на верную смерть.

-5-

— Ура! Гарри! Ребята, смотрите, это же Гарри! — раздались со всех сторон выкрики, когда Поттер, наконец, выбрался из чертова лабиринта. — И у него Кубок! Он победитель Турнира! Он всех сделал! Ура! Хогвартс рулит!

Гарри скромно улыбнулся и вытер грязное вспотевшее лицо чистым полотенцем, поданным ему Джинни Уизли. Альбус Дамблдор сиял, как начищенный медный таз. Лица же мадам Максим и Игоря Каркарова приобрели такое выражение, словно они минимум неделю питались переквашенной и прокисшей капустой. Еще через полчаса после возвращения Гарри из лабиринта с разных его сторон показались Флер Делакур и Виктор Крам, выглядевшие такими же потрепанными и усталыми, как и Поттер. Седрик Диггори же так и не появился, ни через час, ни через два, ни через пять. Всерьез обеспокоенный его долгим отсутствием, Дамблдор послал за ним в уже обезвреженный лабиринт Хагрида и Северуса Снейпа. Час спустя оба преподавателя вернулись обратно. На лицах их не было ни кровинки, губы Хагрида тряслись от еле сдерживаемых рыданий. На своих огромных вытянутых ручищах он держал чье-то безжизненное тело, в котором с трудом можно было признать Седрика Диггори, настолько оно было обезображено множественными укусами и разъедено пятнами кислоты. Одна рука Диггори безвольно болталась, пока Хагрид медленно нес его тело к окаменевшему от шока Дамблдору.

— Как, как это могло произойти?! — не сдерживаясь, орал во всю глотку час спустя в директорском кабинете Аластор Грюм. — Как, вашу мать, мы допустили, чтобы одного из студентов прибили, можно сказать, прямо на наших глазах?!

— Аластор, его не прибили, как ты выразился, его, э-э, пытались съесть, — осторожно вклинился в эмоциональную тираду Грюма Снейп.

— Да какая разница, ядрена кочерыжка?! Вы что не понимаете, как паршиво это скажется на имидже школы?

— Это все, что тебя волнует, Аластор? — закипая от гнева, произнесла Макгонагал, которая тоже присутствовала на наспех созванном педсовете. — Имидж школы?

— Нет, конечно, — слегка сбавил обороты Грюм. — Но нужно же выяснить, что произошло в долбанном лабиринте, если мы не хотим, чтобы нас по судам затаскали.

— Лексикон мистера Грюма оставляет желать лучшего, не правда ли? — громким шепотом, который не расслышал бы только глухой, поинтересовалась мадам Максим у Дамблдора.

— Одно слово, бравый аврор, — поддержал ее Каркаров и много тише добавил на ухо Снейпу:

— А может, и сидел когда по малолетке, вот и нахватался.

Слыша все нелестные эпитеты в свой адрес Грюм начал закипать еще больше.

— Фурункул ядреный! Одна пустая болтовня вокруг! Действовать надо, а не сопли на кулак мотать! Снейп, тащи сюда из своих закромов самый лучший веритасерум!

— Зачем? — осторожно поинтересовался Северус.

— Как зачем? Будем допрашивать этих малолетних сопляков, которые по лабиринту хрен знает сколько времени шастали и, конечно же, что-то видели или слышали, но не говорят. Сейчас я поговорю по душам с этими гоблинами вислоухими.

— Ах! — закатила глаза мадам Максим. — Моя Флер, моя девочка, и гоблин? Мужлан! И ушки у нее одни из самых милых во Франции!

Она гневно ударила Грюма по плечу своим веером, украшенным драгоценными камнями.

— Как есть неотесанный мужлан!

— Да, Аластор, тут вы слегка переборщили, — поморщился Дамблдор. — Да и веритасерум применять к детям… Вы же знаете, без санкции Министерства Магии, совета попечителей школы или аврората я на такое не пойду. Да и не гуманно это, в конце концов. Да и что могут знать о гибели Седрика эти невинные дети? Они всего лишь честно выполняли условия Турнира.

— А я бы все же поговорил с учениками, — неожиданно встал на сторону бушующего мракоборца Снейп. — По крайней мере, с одним из них. Сдается мне, что мистер Поттер может рассказать нам много интересного, если задать ему правильные вопросы.

— Опять ты за свое, Северус! — рассердился Дамблдор. — Когда ты уже начнешь относиться к Гарри, как к обычному студенту, а не задирать его на каждом шагу?

— Может, тогда, когда он начнет вести себя, как обычный студент? Слишком уж много странного происходит именно при его непосредственном или косвенном участии.

— Так чего же мы тогда гамаши жуем! — рявкнул Грюм. — Тащите сюда этого молокососа! Уж я-то выбью из него все говн… э-э… всю правду, я хотел сказать.

Грюм немного настороженно покосился на мадам Максим и тяжелый сложенный веер в ее руках.

— Что ж, — вздохнул Дамблдор, — раз вы так настаиваете, господа, я приглашу мистера Поттера, но, умоляю, никакого давления на мальчика! Он еще так юн и невинен. Его хрупкие нервы могут не выдержать вашего солдатского напора, Аластор.

— Что правда, то правда, — хохотнул Грюм. — Под моим напором и не такие ломались. Ладно-ладно, Альбус, обещаю держать себя в руках и обойтись без членовредительства. Ведите подозреваемого.

— Он не подозреваемый! — возмутилась Макгонагал. — Он всего лишь свидетель. Возможный свидетель. Так что относитесь к мистеру Поттеру подобающим образом.

— Ничего, не хрустальный, не развалится, — отмахнулся от нее Грюм. — Альбус, где там этот малек?

Гарри Поттер, появившийся на пороге директорского кабинета, немного отдохнувший, успевший умыться и кое-как причесать непослушные вихры на голове, еще больше запутал и усложнил дело.

— Не знаю, что конкретно произошло с Седриком. Я и видел-то его мельком, всего около минуты. Мы встретились в одном из коридоров лабиринта, и у меня создалось впечатление, что он чем-то смертельно напуган, что он пытается от чего-то или кого-то убежать. Ну, это и не удивительно. Ведь весь лабиринт буквально кишел разнообразными опаснейшими тварями, одолеть многих из которых не всякому опытному аврору по плечу.

Гарри просто не мог упустить столь удобный момент и не подпустить шпильку в адрес Дамблдора и прочих устроителей смертельного аттракциона.

— Я попытался поговорить с Седриком, спросить, что с ним случилось, предложить помощь, но он будто не слышал меня. Он находился в состоянии такого ужаса, что мои слова просто не доходили до его сознания. Тогда я схватил его за руку, пытаясь привести в чувство, но он просто стряхнул ее и бросился бежать дальше сломя голову. Меня его поведение озадачило и насторожило, ведь Седрик вроде был не из пугливых. Ну, я имею ввиду, не трус или что-то в этом роде. А потом я заметил, как за ним устремилась какая-то полупрозрачная тень, наподобие хогвартских призраков. Она имела человеческие очертания и более того, когда она пролетала мимо меня, я услышал ее почти неразборчивое бормотание. Призрак грозился догнать Седрика и выпить его душу. И мне кажется, да я даже уверен, что это был призрак Волдем…

— Довольно! — вдруг совсем не свойственным ему тонким голосом выкрикнул Снейп. — Альбус, вы что не видите, к чему клонит этот мальчишка? Он же вновь пытается обвинить во всем моего давно почившего учителя! Он же прямым текстом намекает на Тома Реддла! Он же врет самым наглым образом!

Дамбдлор, да и все остальные неодобрительно и удивлено посмотрели на такого обычно невозмутимого коллегу.

— Северус, — успокаивающе произнес директор, — держи себя в руках, прошу тебя. Как бы ни чудовищно звучали слова Гарри, у нас нет причин в них сомневаться. Похоже, посмертие Тома Реддла оказалось не таким безоблачным, как нам всем хотелось бы, и пророчество Сивиллы оказалось верным.

— Да он же лжет! — не унимался Снейп. — Посмотрите только в его наглые смеющиеся глаза! Он же с самого первого курса вешает нам лапшу на уши, а мы едим ее за милую душу!

— Поппи, — тихо шепнул Дамблдор мадам Помфри, как и все, пораженной вспышкой ярости зельевара, — у вас при себе нет случайно какого-нибудь успокаивающего эликсира? Боюсь, Северус сейчас несколько неадекватен в своих высказываниях и поведении.

— Да-да, конечно, — засуетилась колдоведьма, шаря в своих бездонных карманах. — Вот, Альбус, возьмите. Как сердцем чувствовала, что пригодится.

Она незаметно вложила в руку Дамблдора маленький флакончик. Тот так же незаметно капнул несколько капель из него в чашку с уже остывшим чаем.

— Северус, не нервничай так, вот, выпей-ка чайку. Уверен, он благотворно скажется на твоих нервах.

Снейп, не глядя, сделал большой глоток из протянутой чашки. Руки его мелко дрожали. Он и в самом деле слишком близко к сердцу принял все обвинения в адрес своего давно умершего друга и наставника. Постепенно дыхание зельевара выровнялось, пульс перестал бешено частить, мысли в голове успокоились, и уже не хотелось рвать и метать, обличая грязные, лживые слова мелкого гриффиндорского щенка. Снейп как-то разом обмяк и тяжело опустился в заботливо подставленное ему кем-то кресло.

— Делайте, что хотите, — угрюмо произнес он, — мое мнение вам известно. Если что, не говорите, что я не предупреждал.

В директорском кабинете на некоторое время установилась гнетущая тишина.

— М-да, — протянул Грюм, — интересная вырисовывается картина. Если парень не лжет, то мы столкнулись с одним из самых опасных противников современности.

— Сэр, — повернулся к Дамблдору Гарри, — разрешите мне высказать еще кое-какие предположения обо всем происходящем.

— Да-да, конечно, Гарри, мы слушаем тебя, — встрепенулся Дамблдор. — Что ты хочешь сказать нам?

— Да-с, молодой человек, — пристально глядя на Поттера, добавил Каркаров, — вы мыслите очень оригинально и трезво. Мне тоже любопытно было бы узнать вашу точку зрения.

Снейп лишь страдальчески поморщился, предвидя новую порцию сенсационных разоблачений неугомонного гриффиндорца в адрес своего наставника, и не ошибся.

— Если вы припомните, сэр, — начал Гарри, — я с самого первого года своего обучения в Хогвартсе начал сталкиваться с некой странной сущностью, именуемой себе Волдемортом, а вам известной, как Том Реддл. И при каждой нашей встрече это существо так или иначе упоминало о поглощении им чужих душ, чтобы стать сильнее, чтобы приобрести могущество и в итоге вновь возродиться к жизни, пусть и столь противоестественным образом. Так вот, мне почему-то кажется, можете считать это неким предвидением, что Волдеморт поглотил уже достаточное количество чужой энергии для возрождения, которое вот-вот случится или уже случилось.

В комнате раздались сдавленные вздохи и восклицания.

— Не может быть!

— Это чудовищно!

— Надо что-то делать!

— Прищучить гада, пока не поздно!

Снейп на все эмоциональные проявления своих коллег лишь устало прикрыл глаза рукой. Ну не верил он в измышления Поттера, не хотел верить. Дамблдор тоже выглядел ничуть не лучше зельевара. Он, в отличие от Снейпа, сразу и безоговорочно уверовал в слова Гарри, слишком уж свежо было в его памяти пророчество, произнесенное много лет назад Сивиллой Трелони.

— Если все и впрямь так, как говорит Гарри, нужно немедля известить Министерство Магии, чтобы они начали предпринимать необходимые меры по противодействию возрождающемуся злу, — выдавил Дамблдор. — Самим нам, боюсь, не справиться с существом, обладающим настолько мощной силой, что даже посмертие не стало для него преградой для возвращения в мир живых.

-6-

— И вы только представьте себе, эти старперы решили отменить школьные соревнования по квиддичу! Как им такое вообще в голову пришло?!

Возмущение Рона Уизли не знало границ, после того, как Дамблдор во всеуслышание объявил, что в этом учебном году чемпионат по квиддичу среди хогвартских факультетов будет отменен.

— Я всегда говорил, что у Дамблдора в голове полно тараканов, но чтобы настолько! Покуситься на святое! Да как он мог?!

— Рон, — строго оборвала его Гермиона, — имей совесть! На недавно проведенном Турнире Трех Волшебников погиб человек, студент Хогвартса Седрик Диггори, а ты хочешь, чтобы директор после такого трагического события взял и разрешил вдруг проводить увеселительные мероприятия? Все правильно он сделал, что запретил игру.

— Да, погиб, да, жалко парня, но жизнь-то продолжается! — не желал униматься Уизли. — Мы-то почему должны страдать из-за этого? К тому же, Седрик сам нарвался в лабиринте. Все остальные вон живехоньки и здоровехоньки вышли, а он полез, куда не просят, вот и поплатился. Придерживался бы правил игры, тоже сейчас радовался бы жизни в ожидании квиддичного матча.

— Рон! — ахнула Гермиона. — Такого цинизма я от тебя не ожидала! Как у тебя вообще язык повернулся сказать нечто подобное? А если бы на месте Седрика оказался ты сам?

— Тогда, думаю, мне было бы абсолютно все равно, будут проводить квиддич или нет, после того, как я склею ласты.

— Да ты… Да ты…

Грейнджер просто не находила слов, чтобы достойно ответить на грубую бестактность Рона.

— Ты просто бесчувственный чурбан, Рон Уизли! Не хочу иметь ничего общего с настолько ограниченным и эмоционально неразвитым индивидуумом!

Она гневно сверкнула глазами и, резко развернувшись, пошла прочь.

— А что я такого сказал-то? — возмутился Рон. — Почему сразу чурбан-то? Гарри, хоть ты меня поддержи.

Гарри, хрустевший яблоком неподалеку и с интересом наблюдавший за ссорой однокурсников, лишь пожал плечами.

— А что тут сказать? Попал ты, Рон. Не следовало так говорить с Гермионой. Ты очень недальновидно поступил.

— И ты туда же? Тоже считаешь, что я не прав, что я чурбан?

— Да я не об этом.

Гарри отбросил в кусты яблочный огрызок.

— Мерлин с ним, с Седриком. У кого ты теперь списывать-то будешь?

— Это да, — пригорюнился Рон, — тут ты прав. Пойду поищу ее что ли… Надо как-то загладить плохое впечатление.

— Давай-давай, экзамены на носу, — хмыкнул Гарри ему вслед, — сам не потянешь.

Выигранный им на Турнире Кубок Гарри отнес в свою банковскую ячейку в Гринготтсе, решив разобраться с его свойствами и возможностями как-нибудь позже, на досуге. На Седрика ему, как и Рону, тоже было плевать. Тем более, что он и сам в какой-то мере поспособствовал его гибели, удачно свалив все в очередной раз на многострадального Тома Реддла. Ему, что удивительно, вновь поверили. Похоже, наивность Дамблдора просто не знала границ. Один из самых сильных волшебников современности, в некоторых вещах директор Хогвартса проявлял глупейшую недальновидность. Гарри бы на его месте ни за что не поверил бы какому-то сопляку, на голубом глазу выдающему такую чушь. Снейп, конечно, пытается что-то там вякать каждый раз, но Дамблдор все время затыкает ему рот, обвиняя зельевара в предвзятом отношении. Ну да это только на руку замыслам Поттера. Если уж даже Дамблдор проглотил наживку, то поверят и все остальные. Он, кстати, как и обещал, рассказал обо всем в Министерстве Магии, где ему ожидаемо не поверили. Корнелиус Фадж обидно расхохотался старику в лицо, прямо намекнув тому, чтобы занимался своими прямыми школьными обязанностями и не лез, куда не просят. Иначе ведь на пост директора можно найти и кого другого, не страдающего старческим маразмом и не склонного сочинять небылицы. Дамблдор вернулся из Министерства весь красный от гнева и унижения. Мадам Пофри даже начала опасаться, что его вновь хватит сердечный приступ, как несколько лет назад. То, что высокопоставленные чиновники не хотят верить директору, было только на руку Поттеру, ведь в таком случае он мог и дальше безнаказанно творить на территории школы все, что заблагорассудится. Но, немного поразмыслив, Дамблдор решил создать свой фронт борьбы с новоявленным Темным Лордом, укомплектовав его доверяющими ему людьми. Такого финта Гарри от него не ожидал. Похоже, следующий год простым не будет, как, впрочем, и все предыдущие. Пока же следовало все же взяться за учебники, как и советовала Гермиона. Экзамены, в отличие от квиддича, никто пока отменять не собирался, и готовиться к ним становилось с каждым годом все сложнее.

Поттер вздохнул. Похоже, придется идти в библиотеку в одиночестве. Рон ни за что туда не сунется, он лучше сделает все возможное и невозможное, чтобы помириться со всезнающей подружкой. Гарри же приходилось рассчитывать в учебе лишь на свои собственные силы. Раньше поддержка Грейнджер распространялась и на него, но после наложенного на нее на втором курсе Обливиэйта она стала относиться к Гарри со все возрастающим недоверием, с прохладцей даже. Он вновь тяжело вздохнул и побрел в сторону замка. От свежего воздуха у него уже начинала болеть голова, а может, и не только от свежего воздуха. Слишком уж много в ней роилось мыслей. Так, учеба и еще раз учеба. Все же Хогвартс это не увеселительное заведение, а одна из самых лучших магических школ современности. И даже будущим великим темным магам, к коим уже сейчас себя причислял Поттер, необходима определенная база, не всего можно достичь в процессе самообучения, где-то и наставники требуются. Пусть эти самые наставники порой и не вызывают большого доверия и ведут себя неадекватно, то превращаясь в оборотней, то исходя желчными замечаниями на каждом своем уроке, а то и вовсе являясь призраками.

-1-

Альбус Дамблдор, как и обещал, действительно создал организацию по борьбе с возрождающимся злом, о котором Гарри Поттер без устали твердил уже несколько лет. Гарри даже слегка позавидовал той скорости, с которой директор смог ее сколотить. Авторитета Дамблдора и силы его убеждения хватило на привлечение во вновь созданную им структуру многих доверенных лиц, которых он знал уже много лет. Дамблдор даже и название уже придумал для своего детища — Орден Феникса. Как всегда, пафосно и нелепо. А на взгляд Гарри еще и глупо. С кем он там себя сравнить-то пытался? С орденом тамплиеров что ли? Или масонским орденом? Амбиции, однако, у старика…

В Орден входили и те, кого Гарри уже знал, наподобие Снейпа или Макгонагал, и совершенно незнакомые ему люди. Кто такой, к примеру, Мундугус Флетчер? Чем он заслужил подобное доверие? Да уже при одном упоминании его смешного и несколько нецензурного имени Гарри хотелось ржать, как гиппогриф. Еще в орден с какой-то стати Дамблдор включил супругов Уизли, родителей Рона. Более дурацких кандидатур и предположить было нельзя. Совершенно несобранные, ужасно болтливые и шумные люди. Гарри очень удивится, если эти двое смогут хранить тайну создания Ордена хоть сколь-нибудь продолжительное время. Сколько он их знал, у Уизли вечно что на уме, то и на языке. Очень недальновидный выбор со стороны Дамблдора.

Орден, естественно, создавался в обход всех официальных структур и сильных мира сего. Вряд ли министр магии Фадж обрадовался бы, узнав о существовании под боком какой-то непонятной, но собранной одним из самых могущественных волшебников организации. Он хоть и считал Альбуса Дамблдора чудиком и не верил его словам о возрождении Волдеморта, но не мог не считаться с его авторитетом и влиянием на людей.

Все это Гарри удалось узнать от своего приятеля Рональда Уизли, который, в свою очередь, подслушал все вышеизложенное в собственном доме, когда его родители бурно обсуждали инициативу Дамблдора. Эта беспечность Уизли-старших еще раз показала Гарри их ненадежность и безалаберность. Новость о внеплановой незаконной инициативе Дамблдора с созданием этого дурацкого Ордена несколько выбила Поттера из колеи, так как могла помешать ему как прежде свободно резвиться на территории школы. Но, немного поразмыслив, он пришел к выводу, что сколоченная директором шарашка будет ему даже на руку, так как придаст веса его собственным словам о возрождении Волдеморта. Теперь уже никто не сможет сказать, что все это выдумки глупого подростка, ведь его словам поверил сам Альбус Дамблдор. И не просто поверил, но еще и принял очень быстрые меры на их основе.

Все это, конечно, хорошо, но Поттер все же решил подстраховаться и написать анонимку в Министерство Магии, намекнув, что директор Хогвартса проявляет чересчур активную самостоятельность в некоторых вопросах, и что неплохо было бы проследить за его бурной деятельностью. Открыто говорить о создании Ордена Гарри не рискнул, так как тогда было бы довольно легко вычислить, кто именно слил организацию на сторону, но и уже предоставленной информации Фаджу должно было хватить с головой, чтобы начать негодовать и брызгать слюной. Министр очень не любил, когда кто-то действовал у него за спиной, подрывая его и без того хлипкий авторитет. К удовлетворению Гарри, Фадж довольно быстро отреагировал на анонимку и уже в начале сентября прислал в школу свое доверенное лицо Долорес Амбридж, призванную, якобы заменить преподавателя по Защите от Темных искусств, а на самом деле следить за Дамблдором и его далеко выходящей за школьные рамки деятельностью.

Маленькая пухленькая дамочка средних лет с круглым личиком производила благоприятное впечатление ровно до тех пор, пока не открывала свой рот. Тонкий визгливый голосок со слащавыми нотками настолько сильно резал слух, что хотелось просто напросто придушить Амбридж ее же собственным розовым шарфиком. Розовым, кстати, у министерской служащей было все: от маленьких ботиночек до полудетского бантика на кокетливых кудряшках. Под блузку ей Гарри, конечно, не заглядывал, но готов был прозакладывать выкраденный на первом курсе из-под носа Дамблдора философский камень, что и там у этой безумной тетки все белье цвета фуксии.

Радость Поттера по поводу приезда Амбридж в Хогвартс длилась недолго. Министерская стерва в рюшечках почему-то решила, что он правая рука Дамблдора во всех его неприглядных делишках, в том числе и в орденских делах.

— Мисс Амбридж, да я в первый раз слышу о какой-то тайной организации директора. Уверяю вас, если она и существует, я не имею к ней абсолютно никакого отношения.

Сначала Гарри пытался переубедить Амбридж мирным путем, но каждый раз словно натыкался на глухую, звуконепроницаемую стену.

— Конечно-конечно, мистер Поттер, — сладко улыбалась розовая жаба. — Как я могу не верить на слово столь милому юноше? И я поверю вам еще больше, когда вы тайно проведете меня на одно из этих ваших нелепых собраний и расскажете, кто и какую роль играет в этом шабаше.

— Да не был я там ни разу!

— А! Где это «там», позвольте спросить? Так все-таки тайное общество существует! Так-так. Осталось лишь сообщить мне дату очередного сборища, и мы будем лучшими друзьями навек.

— Не могу я вам ничего сообщить, потому что и сам ничего не знаю!

Гарри и рад был бы поведать отвратительной тетке хоть что-то для нее полезное, но его и впрямь никто не посвящал в дела Ордена Феникса, хотя старшие братья Рона, Билл и Чарли, регулярно ходили на каждое собрание. Это было вдвойне обидно. Безалаберным Уизли, значит, можно доверить важные сведения, а ему, Гарри, благодаря которому и возникла идея Ордена, нельзя.

— Зря упорствуете, молодой человек, — поджимала тонкие губы Амбридж. — Видимо, неплохо Дамблдор вас обработал. Да, похоже, его пропагандистская подрывная деятельность зашла намного дальше, чем думало Министерство Магии. Что ж, и на таких упрямых последователей сумасшедшего старикашки найдется управа. Назначаю вам недельную отработку в своем кабинете, мистер Поттер. По ее окончании мы еще раз поговорим с вами на эту же тему, и я очень надеюсь, что ваш ответ меня устроит.

Отработки у Амбридж оказались не столь просты, как могло бы показаться. Для начала Гарри предложили переписать целую кучу скучнейших бумажек. Едва приступив к работе, он почувствовал жгучую боль в руке. Розовая сволочь явно применила к нему какое-то темное колдовство, из-за которого вся кожа на руке Поттера была покрыта мелкими, но сильно и ужасно плохо заживающими кровоточащими порезами. Это настолько вывело Гарри из себя и даже взбесило его, что он поклялся отомстить этой суке во что бы то ни стало.

Амбридж же тем временем развила в школе бурную деятельность, суя свой вздернутый нос-пуговку во все дыры. Своими въедливыми придирками и вопросами она доводила до белого каления и заставляла рыдать не только учеников, но и наиболее впечатлительных преподавателей. Сивилла Трелони, к примеру, практически не вылезала из больничного крыла, требуя у мадам Помфри все новых и новых порций успокоительного зелья.

— Сивилла, — не выдержала в конце концов колдоведьма, — да имейте же совесть! Вы уже итак почти все запасы у меня вылакали. Так и студентам ничего не останется, а им достается от нового преподавателя не меньше, чем вам. К тому же, такими темпами и до полного привыкания недалеко. Будете потом всю жизнь только на это зелье и работать.

— Ах, Поппи, вы не понимаете! — картинно заламывала руки прорицательница. — Эта недостойная женщина при всех обозвала меня шарлатанкой и пьяницей. Мой авторитет под угрозой.

— Ничего нового Амбридж не сказала, — поморщилась от исходивших от Трелони алкогольных паров малам Помфри. — Завязывали бы вы, Сивилла, с выпивкой. А от вашей репутации и так одни лохмотья остались. Бормочите всякую чушь на занятиях, а студенты потом мне или Альбусу жалуются на вашу неадекватность.

— Ах, неблагодарные! — закатывала глаза Трелони. — И это в награду за все мои труды и старания на благо школы! Сколько лучших лет жизни отдала я этой бесплодной работе!

— Впереди, значит, худшие? — усмехнулась Помфри. — Мерлин, спаси нас всех в таком случае.

В ответ Трелони булькнула что-то явно нецензурное, выхватила из рук Помфри склянку с успокоительным зельем и пулей выскочила из лазарета.

-2-

— А что если нам создать свою группировку, студенческую? Ну, типа директорского Феникса? — спросил как-то на перемене Рон. — Только по противодействию Амбриджихе. Ну, там диверсии разные, подставы, сопли так кстати простывшего Невилла в компоте.

Только что закончился так называемый урок по Защите от Темных искусств, где Амбридж тупо заставляла всех студентов переписывать тексты из учебников. Ни о какой практике и речи не шло, они, мол, еще слишком молоды и наивны для серьезных чар. Рону на этом занятии досталось сильнее, чем всем остальным вместе взятым. Розовая жаба проехалась и по его фамильной рыжей шевелюре, и по чересчур веснушчатой физиономии, и по недалекому складу ума. Так что причин для особой любви к Амбридж у него явно не наблюдалось.

Высказывание Рона заставило Гарри недоуменно и даже с некоторой долей неожиданности посмотреть на приятеля. Поттер в общем-то был согласен с Амбридж в части ее высказывания насчет интеллектуальных способностей Рона, но сейчас тот сумел удивить Гарри. Мысль об организации собственной компании, естественно, под его, Гарри, руководством показалась Поттеру очень здравой и своевременной. Рука после отработок с Амбридж ныла немилосердно, а в голове занозой засела мысль о скорой и страшной мести министерской жабе.

— Знаешь, твоя идея мне нравится, — заметил Гарри, похлопав Уизли по плечу. — Можно попробовать ее осуществить. От желающих присоединиться отбоя не будет, сам знаешь. Только не группировка, Рон, а клуб, организация или, на худой конец, Орден, как у директора. Группировка это что-то совсем уж бандитское, чистым криминалом попахивает. Где только слово такое откопал?

Услышав из уст Поттера такую редкую в свой адрес похвалу, Рон аж зарделся от удовольствия.

— Ну так это…

Он замялся.

— Папаша мой с маглами общается, коллекционирует словечки всякие. Я и поднаблатыкался от него.

Услышав очередной простонародный перл от Уизли, Гарри поморщился, но комментировать не стал. Идея Уизли пришлась ему по вкусу. Теперь следовало притянуть на свою сторону как можно больше сторонников и постараться самому не отсвечивать в совсем уж очевидных подлянках.

Как Поттер и ожидал, членство в клубе «АнтиАмбридж» стало главной фишкой учебного года. От низкорослой стервы за это время по сусалам досталось почти каждому, и никто ей был не указ. Даже Дамблдор не имел на министерскую ведьму никакого влияния. К нему она относилась даже еще хуже и презрительнее, чем ко всем остальным, считая старым, выжившим из ума маразматиком. Гарри, к большому своему неудовольствию, и тут был с ней согласен на все сто процентов. Вменяемость Дамблдора по его мнению оставляла желать лучшего. В клуб «АА» вступили даже ботаничка Гермиона и тихоня-лох Невилл. Жизнь Амбридж превратилась в тихий ад. В темных замковых коридорах она постоянно натыкалась на жутко вонючие навозные бомбы, в своей сумочке то и дело находила дохлых крыс или тараканов, из бокала с соком за обедом почти ежедневно вылавливала картофельные очистки, а из неосмотрительно оставленных ночью без присмотра туфель выливала или высыпала отходы жизнедеятельности миссис Норрис. С каждым днем Амбридж зверела все больше и больше, понимая, кто портит ей жизнь, но не имея прямых и неопровержимых улик против злоумышленников. Она сыпала оскорблениями направо и налево, пожизненно дисквалифицировала Поттера от участия в квиддиче, чему тот не особо и расстроился, строчила многостраничные кляузы и на студентов и на преподавателей в Министерство Магии. Толку от этого не было никакого. Навозные бомбы и дохлые тараканы и не думали никуда исчезать, наоборот, месть оскорбленных студентов с каждым днем становилась все изощреннее. Гарри просто млел от счастья, видя каждый раз искреннее негодование на круглом блинообразном личике Амбридж. Тем более что самые коварные и неожиданные идеи по усложнению ее существования принадлежали именно ему.

Время шло. Клуб Поттера процветал и совершенствовался в своих методах отмщения злобной Амбридж, в то время как созданный Дамблдором Орден Фениса наоборот постепенно хирел и зевал от скуки. Заняться орденцам, кроме пустопорожней болтовни на своих собраниях, было нечем, и они постепенно начинали выражать свое недовольство и сомнения руководителю. Дамблдор, как мог, убеждал всех усомнившихся в истинности существования зла и в необходимости продолжения их непонятной деятельности. С каждым разом это удавалось ему все труднее и труднее. С одной стороны, Поттеру было только на руку такое брожение среди орденцев. С другой же, следовало как-то подогреть их интерес, иначе его сказка о возрождении Волдеморта могла накрыться медным тазом, и тогда неизбежно возникнут вопросы обо всех его действиях и высказываниях на эту тему, начиная с первого курса его обучения в Хогвартсе. Выход из положения Поттеру, как ни странно подсказал все тот же Рон Уизли, который в последнее время прямо-таки вырос в его глазах.

— Надо бы мне сходить, пожалуй, к Помфри. Что-то сплю в последнее время плохо, — пожаловался он приятелю. — Не иначе, как жаба министерская сглазила. Даже если и удается заснуть, всякая дрянь снится, типа Амбридж в розовых панталонах. Идет она в них такая модная по Хогвартсу и глазками эдак завлекательно стреляет. Меня после таких сновидений какое-то даже сомнение в собственной мужской силе охватывать начинает. После таких «прелестей» ни на одну девчонку и смотреть не хочется.

— Точно! Сон! — озарило Поттера. — Как я сам раньше не додумался до такого простого решения!

— Ты чего, друг? — озадачился Рон. — Тебе тоже что ли Амбридж во сне глазки строит?

— Сплюнь три раза, — скривился Гарри. — Ничего она мне не строит. Это я так, к слову сказал. А к Помфри ты сходи. У нее, говорят, отличные капельки есть для сна.

— Огневиски хряпни и вся недолга, — посоветовал пробегавший мимо приятелей Драко Малфой. — Сразу, как миленький, вырубишься на сутки, не меньше.

— Сам хряпни, — огрызнулся Рон. — Выражаешься, прости Мерлин, как бродяга из подворотни. А еще аристократ.

— С кем поведешься, от того и наберешься, — не остался в долгу Малфой и помчался дальше.

— Иди к Помфри, короче, — подтолкнул Гарри приятеля, — она тебя вмиг на путь истинный наставит, а мне тут кое о чем подумать надо.

-3-

Уже на следующий день Поттер стоял пред светлыми директорскими очами в его кабинете и вдохновенно вещал о новых каверзах врага рода человеческого. Снится, мол, почти каждую ночь, подлец такой, сил никаких нет терпеть.

— И как долго это продолжается? — напряженно спросил у Гарри Дамблдор.

— Да около двух недель уже.

— Почему же ты молчал все это время?

— Думал, ерунда какая-то, само пройдет. Мало ли кому какие кошмары снятся.

— Но ты же понимаешь, что это не обычный кошмар?

— Теперь, кажется, да, сэр, понимаю.

Гарри смиренно склонил голову, хитро поглядывая из-под густой челки на лицо директора, стараясь определить его реакцию. И тот как всегда не подвел его ожиданий.

— Расскажи еще раз поподробнее, что именно тебе снится, и что ты при этом чувствуешь, — попросил Дамблдор.

— Когда я сплю, — тут же начал Гарри, — у меня такое ощущение, что я вижу чужими глазами. Сначала я не понимал, что происходит, но потом догадался, на чьем месте я непреднамеренно оказываюсь во сне.

— Каким именно образом догадался?

— Сначала сны были довольно безобидны. Я куда-то шел, кого-то искал, мне что-то нужно было срочно сделать. Потом в поле моего зрения стали попадать другие люди, очень странные люди. По виду самые настоящие темные маги со злыми глазами и кривыми ухмылками. При виде меня лица их вытягивались от страха и неподдельного ужаса. Они тут же падали ниц передо мной, а я попирал ногами их склоненные головы. Потом все стало еще непонятнее и страшнее. Мне стали по одному притаскивать связанных людей, маглов, судя по их внешнему виду. Они ничего не понимали и только хлопали глазами, а я каким-то особым ритуальным ножом вскрывал одно горло за другим и наслаждался их мучениями. Ах, это было так ужасно!

Гарри закрыл лицо руками и мелко затрясся, словно испытывая непередаваемый страх и отвращение перед своими поступками. Дамблдор участливо положил руки ему на плечи и ободряюще сжал их.

— Гарри, ты должен понимать, что все это наведенный морок, и все эти ужасные поступки совершались не тобой, а злобным темным существом без малейшего признака света в душе.

— Разумом я осознаю это, сэр, — сдавленно пробормотал Поттер, — но вот сердцем нет. Мне кажется, словно это я убил всех этих людей, словно я наслаждался их смертью. У меня даже возникла мысль, что не плохо было бы затупить лезвие жертвенного ножа еще больше, чтобы он причинял еще больше мук. Я просто схожу с ума от всего этого!

Дамблдор по-отечески прижал Поттера к своей груди, погладил по вихрастой голове, потом слегка отстранил его и пытливо посмотрел в покрасневшие от непролитых слез зеленые глаза.

— Здесь нет никакой твоей вины, Гарри. Видимо, Тому Реддлу все же удалось вернуться в мир живых, и теперь он набирает сторонников в свою армию. Думаю, на тебя он влияет через нанесенный им же самим много лет назад шрам на твоем лбу.

Дамблдор осторожно дотронулся пальцем до еле заметного шрама под челкой Поттера.

— Это не обычное повреждение. Оно нанесено с помощью темного проклятия и, похоже, является связующим звеном между тобой и Томом.

Несмотря на все старания Поттера очернить давно почившего мага, Дамблдор, видимо, еще не до конца смирился с тем, что тот «воскрес» и творит столь черные дела, потому и называл его почти всегда его настоящим именем, а не тем, которое выдумал для него Гарри.

— Ты очень сильный и храбрый юноша, тебе уже столько всего пришлось перенести по вине Тома, но необходимо срочно принимать меры по устранению столь пагубной связи меж вами, иначе она может свести тебя с ума. К тому же, если ты можешь прочесть мысли Тома, то и он с легкостью может сделать то же самое с твоими. Ты должен научиться закрывать свой разум от постороннего вторжения, от чужих мыслей и ощущений. Но, боюсь, сам ты достигнуть этого не сможешь. Ты еще слишком юн и неопытен в таких делах. Здесь нам потребуется помощь настоящего мастера.

Настоящим мастером оказался ни кто иной, как Северус Снейп. Узнав о том, что ему предстоит заниматься со столь нелюбимым им учеником, да еще и чем именно заниматься, он пришел в весьма скверное расположение духа, а ругался так, что даже главный матерщинник Хогвартса Пивз заслушался. Но Дамблдору все же удалось убедить Снейпа провести с Гарри несколько занятий по окклюменции, то есть по защите своих мыслей. Тот, скрипя зубами от бессилия, дал свое согласие.

Может, Снейп и был настоящим мастером в науке окклюменции, но учителем он оказался просто отвратительным. Вел себя по отношению к навязанному практически силой ученику еще хуже, чем на уроках зельеварения, потому усвоение нового для Гарри материала происходило из рук вон плохо. Никаких заметных успехов он не сделал на ниве окклюменции. Со временем Снейп становился все раздражительнее и злее, однажды даже швырнул прямо в голову Поттеру стеклянную банку с засушенными тараканами. Хорошо, тот успел вовремя отбить «снаряд», иначе лоб его вполне мог украсить еще один живописный шрам. А Гарри перед этим всего-то и заглянул в омут памяти, принадлежащий Снейпу, и подсмотрел пару-тройку его детских воспоминаний. Кто же знал, что Снейп так взбесится от подобного самоуправства? Да он же просто опасен для жизни своей непредсказуемой вспыльчивостью и мизантропскими замашками. Все это Гарри, конечно же, попытался донести до директора, не упуская случая насолить желчному профессору, с первого курса изводившему его своими придирками. Но доброта Дамблдора и его вера в хорошие качества людей была столь велика, что он просто отмахнулся от всех жалоб Поттера, посоветовав ему попытаться найти общий язык со своим преподавателем. Общего языка не нашлось. Занятия застопорились, и, в конце концов, даже Дамблдор был вынужден признать их полную безрезультатность и несостоятельность.

Гарри же продолжал время от времени намекать директору о беспокоящих его страшных снах с участием Волдеморта, дабы не давать Дамблдору расслабиться. В итоге, своего он добился. Дамблдор окончательно уверовал в полное и бесповоротное возрождение темного мага и старался убедить в этом всех, кто еще готов был прислушиваться к его стариковским бредням. Деятельность Ордена Феникса закипела с новой силой. Для углубления эффекта Гарри еще и дал довольно пространное и откровенное интервью «Придире», где во всех подробностях рассказывал о новоявленном зле. Долорес Амбридж, ни на йоту не верящая в глупые россказни студента, вся просто убрызгалась слюной, пытаясь запретить мерзкую газетенку в школе, чем только добилась обратного результата. Через несколько суток уже абсолютно все студенты и преподаватели так или иначе тайком прочитали запрещенную статью, и по школе поползли зловещие, пугающие слухи о скором конце света. Поттер же, ставший в очередной раз «гвоздем программы», предпочитал скромно отмалчиваться и лишь многозначительно качать головой на все вопросы.

-4-

Несмотря на довольно успешную деятельность созданного Поттером клуба «АнтиАмбридж», министерская жаба с каждым днем бесила его все больше. Эта стерва в розовых вязаных рюшечках никак не желала понимать, что в Хогвартсе ей не рады. Всеми способами она пыталась дискредитировать деятельность Альбуса Дамблдора и даже стала намекать министру на то, что директору Хогвартса неплохо было бы некоторое время отдохнуть в комфортной камере в Азкабане за его антинаучные выступления о якобы возродившемся Волдеморте. За подобный «отдых» престарелого директора Гарри был двумя руками за, да вот только он прекрасно понимал, что стоит лишь сместить Альбуса, как на его еще не успевшее остыть кресло тут же сядет толстозадая Амбридж. Видеть ее мерзкую рожу в таком качестве, а тем более ощутить на себе всю полноту ее деспотичной власти Гарри не хотелось. Поэтому приходилось всеми правдами и неправдами поддерживать шатающийся директорский стул под Дамблдором.

В одном из коридоров после занятий по трансфигурации Гарри случайно наткнулся на плачущую у окна Гермиону. Ну и пусть бы себе дальше рыдала, но Грейнджер уже заметила его, и просто пройти мимо означало бы полный разрыв их и так еле теплящихся приятельских отношений.

— Что случилось, Гермиона?

Гарри подошел к Грейнджер и участливо заглянул в ее мокрое от слез лицо.

— Тебя кто-то обидел?

— Да ерунда, — попыталась отделаться Гермиона.

— Из-за ерунды ты бы не стала рыдать здесь втихомолку, — резонно заметил Поттер. — Так что все же случилось?

— Я не рыдаю, — обиделась Гермиона. — Просто немного расстроилась, вот и все.

— Немного расстроилась, это когда просто хмуришься, а у тебя все глаза от слез красные. Выкладывай уже, что произошло. Явно же что-то серьезное.

Гарри начинал терять терпение рядом с этой гордячкой.

— Это все Амбридж, — вздохнула Гермиона. — Я случайно толкнула ее при выходе из класса, и она обозвала меня дурочкой из переулочка с копной прошлогоднего свалявшегося сена на голове вместо волос и гиппогрифьим навозом вместо мозгов. И все, кто был рядом, все слышали это! Даже Кормак Маклагген, который мне давно нравится. Это было просто ужасно.

Гарри невольно ухмыльнулся разнообразию ругательного словарного запаса Амбридж.

— Тебе смешно? — возмутилась Гермиона.

— Нет-нет, что ты! Просто представил, как противно розовая жаба выглядела, когда кричала на тебя, — выкрутился Поттер.

— Это да, — кивнула девушка. — Побагровела вся, пятнами покрылась, словно на нее ползучий лишай напал. Та еще мерзость, в общем. Но, Гарри, ты просто обязан помочь мне остановить эту стерву и придумать что-то такое, чтобы раз и навсегда укоротить ей ее слишком длинный и грязный язык.

— Да мы в нашем клубе и так делаем все возможное.

— Значит, не все, раз она до сих пор не поняла свое место.

— Но что еще я могу сделать?

— Не знаю. Правда, не знаю. Хоть в чащобу ее куда завести в Запретном лесу что ли, чтобы она век там плутала и не могла выбраться.

— В чащобу, говоришь?

Поттер задумался. Этот вариант он не рассматривал, но мысль показалась ему стоящей. Глаза его знакомо и злобно прищурились, на губах появилась нехорошая улыбка.

— Будет ей чащоба, Гермиона, не переживай. Больше она никому ничего не сможет сделать.

— Что ты задумал? — встревожилась девушка. — Если что-то противозаконное…

— Нет, вовсе нет, успокойся. Просто появилась у меня тут одна идейка. Пока ничего говорить не буду. Сама все увидишь.

Ближе к выходным вечером Гарри улучил благоприятную минутку и заглянул в кабинет розовой жабы.

— Мисс Амбридж, разрешите?

— А! Юный мистер Поттер! — расплылась та в слащавой улыбочке. — Конечно-конечно, прошу, заходите. Наши отработки с вами недавно закончились, но вы, видимо, так втянулись, что хотели бы продолжить их уже на добровольной основе?

Поттера бросила в дрожь при одном упоминании о прошлых экзекуциях, скромно называемых Амбридж отработками.

— Нет-нет, что вы! Я по совершенно другому вопросу, — поспешил сказать он. — Видите ли, эти отработки оказали на меня самое благотворное действие, и я, наконец, осознал всю глубину своих заблуждений. Я понял, что мое упрямство ни до чего хорошего не доведет и решил открыться вам, мисс Амбридж, вот прямо как на духу.

— О чем это вы, мистер Поттер? — навострила уши Амбридж.

— Да о тайной организации Альбуса Дамблдора конечно. О так называемом Ордене Феникса.

— О!

Амбридж даже вскочила со своего стула от переполнявшего ее возбуждения.

— О! Наконец-то, мистер Поттер, в вас проснулось благоразумие! Идите скорее сюда, мой милый мальчик, и подробно расскажите доброй славной Долорес обо всем, что знаете.

Она приглашающим жестом своей пухлой ручки поманила Поттера поближе.

— Ну, собственно, ничего такого важного мне разузнать не удалось, но некоторыми сведениями я все же могу с вами поделиться.

— Так-так!

В глазах Амбридж разгоралась самая настоящая алчность.

— Не молчите, мальчишка! Что там вам стало известно? Говорите немедленно!

— Я случайно подслушал одну крайне интересную беседу между директором и профессором Снейпом, из которой понял, что ближайшее собрание членов Ордена Феникса состоится именно сегодня, в сумерках, на опушке Запретного леса.

— В Запретном лесу? — озадачилась Амбридж. — Но почему именно там?

— Ну, видимо, вы настолько усложнили орденцам их существование и раскрыли все основные места их предыдущих сборищ, — не преминул подольститься Поттер, — что им теперь и деваться-то особо не куда. Только в лесу и осталось собираться.

— Да-да, мальчик, тут ты прав. Мы с министром сделали все возможное, чтобы прижать хвост этой стоглавой гидре, пропагандирующей всякую ересь. Но если ты прав, то чего же мы тогда ждем? Уже начинает темнеть! Как бы эти отщепенцы не скрылись от нас в другом месте! Непременно нужно застать их именно сегодня и предъявить результаты моего расследования министру. Он будет очень рад хорошим новостям.

Вместе с Амбридж они тихонько прокрались по темных школьным коридорам к выходу из замка и направились в сторону Запретного леса. Понемногу становилось все темнее и темнее, и Амбридж начала заметно нервничать. По мере углубления в чащобу ее охотничий азарт уступал место страху и недоверию к своему спутнику.

— Долго ли нам еще идти, мальчишка? — не выдержала она, наконец. — Уже темно, хоть глаз выколи. Как мы найдем орденцев в такой тьме и среди всех этих деревьев? К тому же тут и разные опасные твари могут обитать.

— Не беспокойтесь, мисс Амбридж, — ободрил ее Гарри. — Мы уже почти пришли. Видите просвет между деревьями? Там-то и находится нужное нам место. Я уже даже слышу гомон знакомых голосов. О, это, кажется, Снейп говорит. А сейчас Макгонагал! А теперь и сам Дамблдор!

Амбридж так распалили комментарии Гарри, что она со всех ног ринулась к находящейся за толстыми древесными стволами полянке. Там и впрямь можно было различить некое неясное свечение и чье-то тихое бормотание. Вылетев, словно пробка, из чащи, Амбридж застала на поляне весьма странную картину. То тут, то там по высокой траве медленно бродили кентавры, внимательно высматривая что-то внизу, под своими копытами. Заслышав шум и треск веток, все они вскинули головы и уставились на взлохмаченную и красную от бега Долорес Амбридж.

— Э-э, — протянула та, — а где же Альбус Дамблдор? Где Орден Феникса?

— Никакого Альбуса здесь никогда не было, — низким хрипловатым голосом отозвался один из кентавров. — А вот что вы, люди, делаете здесь, на нашей территории?

Кентавр угрожающе надвинулся на Амбридж.

— Да я… Да я…, — залепетала та, затем вдруг воспрянула и крикнула:

— Что хочу, то и делаю! Я, между прочим, правая рука министра Фаджа, глава Министерства Магии, и нахожусь здесь по его прямому непосредственному распоряжению. И ты, грязное животное, не смеешь мне угрожать!

Ноздри кентавра раздулись от ярости, широкая безволосая грудь заходила ходуном от бешенства, а глаза налились кровью. Все же эти существа не зря относили к условно разумным расам. Вывести из себя их могла порой сущая мелочь, и тогда они бешено крушили все вокруг, совершенно себя не контролируя. Амбридж же своим неосторожным высказыванием практически подписала себе смертный приговор.

— Отойди от меня, ты, мерзкое животное! — продолжала верещать Амбридж. — По всем законам магического сообщества вы являетесь низшей расой и обязаны подчиняться своим господам.

— Как смеешь ты, человеческая самка, так неуважительно разговаривать со мной, предводителем стада в тридцать голов, владетелем огромных лесных территорий и имеющим право первой ночи с любой самкой нашего рода?! Как смеешь повышать голос на меня, гнусное двуногое?!

Кентавр наступал на побледневшую от ужаса Амбридж все ближе и ближе. Остальные его сородичи так же гневно стегали пышными хвостами по лоснящимся бокам. Амбридж испуганно заозиралась по сторонам, ища поддержки.

— Гарри? Гарри, где ты? Помоги мне! Гарри!!!

Но Поттера уже и след простыл. Ведя Амбридж ночью в полнолуние на священную для любого кентавра поляну, где они собирали цветущие раз в год цветы калган-травы для своих ритуальных снадобий, он прекрасно понимал, чем для нее это может обернуться. Зная крутой нрав кентавров и неспособность Амбридж держать язык за зубами, исход встречи можно было предугадать и без помощи Трелони.

Лес огласили испуганные визги Амбридж и яростное ржание кентавров. На уроках по уходу за магическими существами ученикам рассказывали, что кентавры очень ревностно относятся к своей территории и очень не любят чужаков. А уж если их еще и оскорбить каким неосторожным словом, то можно смело прощаться с жизнью. Кентавры довольно обидчивые создания и никогда не прощают неосторожных фраз в свой адрес. Со своими пленниками они обычно не церемонятся, принося их в жертву своему божеству. А если уж к ним в руки попадет женщина, то лучше бы ей самой быстренько заколоться кинжалом или заавадиться, потому что с ними кентавры и вовсе творят нечто непотребное. Об этом, попеременно то краснея, то бледнея, как-то давно Гермиона рассказывала Гарри с Роном. Информацию она вычитала в одной из библиотечных энциклопедий и долго не могла уснуть после этого от страха и волнения.

В лесу становилось все темнее и неуютнее, и Гарри поспешил назад в замок. Крики Амбридж все еще продолжали еле слышно доноситься откуда-то из лесной чащобы, но Поттер и не подумал придти ей на помощь. Заслужила. Что бы там ни сотворили с ней кентавры, видит Мерлин, мерзкая жаба вполне это заслужила. Пожалуй, это была одна из самых жестоких и кровожадных шуток Поттера, которая доставила ему массу приятных впечатлений. Жаль только, что никому об этом не расскажешь. А порой так хочется славы и признания.

— 5-

После того как Гарри наплел Дамблдору с три короба о своих якобы вещих снах о Волдеморте, ему и впрямь стали сниться какие-то смутные непонятные обрывки, повторяющиеся из раза в раз. Снилось, будто он находится в Министерстве Магии в Отделе Тайн, и что он пытается найти нечто настолько для себя важное, что от этого зависит все его дальнейшее существование. Просыпался после таких снов Гарри обычно весь в испарине и липком поту, задыхаясь от невозможности достичь необходимого. Здесь уж ни о каких его прежних выдумках и речи не шло. Померший Волдеморт к его настоящим снам не имел никакого отношения. Поттер потерял аппетит, на уроках стал настолько рассеянным, что иногда путал аудитории и нарывался на вполне закономерные насмешки со стороны других студентов.

— Гарри, что с тобой? — пристал к нему как-то Рон за очередной партией в шахматы. — Ты какой-то сам не свой в последнее время. По Амбриджихе что ли соскучился?

Он весело гоготнул своей собственной шутке. Долорес Амбридж и впрямь несколько дней назад исчезла из Хогвартса самым загадочным образом, и никто не мог сказать, где она сейчас. В школу даже министр Фадж на днях приезжал с инспекцией, но тоже не смог добиться никакого результата. Его протеже сгинула в неизвестном направлении. Дамблдор на все расспросы министра лишь пожимал плечами, как и остальные преподаватели. Лишь Гермиона Грейнджер подозрительно косилась на Поттера, вспоминая об их разговоре, ведь именно после той беседы Амбридж и пропала. Гарри как всегда делал вид, что ни о чем не знает, хотя резкие крики министерской жабы в ночном лесу до сих пор иногда раздавались у него в ушах. Фадж пошумел-пошумел, да так и отбыл ни с чем, предположив напоследок, что дражайшая Долорес настолько утомилась на службе, ежечасно подтирая сопли неразумным ученикам, что решила отдохнуть, никого не оповестив о своем уходе.

— Так что с тобой все-таки, приятель? — не отставал Рон.

Уизли иногда становился до ужаса настырным, и легче было соврать что-нибудь, чем отмолчаться.

— Да сплю плохо, — уклончиво ответил Гарри.

— И ты тоже? — поразился Рон. — Я сам недавно только начал нормально спать, как раз после исчезновения Амбридж. Всю бессонницу как рукой сняло. Тебе тоже надо разобраться с причиной, да и дрыхнуть спокойно.

— Если бы это так просто было, — огрызнулся Поттер. — Спать-то я сплю, но какая-то хрень все время снится. Будто я в Отделе Тайн шарахаюсь, все ищу-ищу что-то, а найти не могу.

— В отделе тайн?

Рон почесал затылок.

— Это не там ли, где все артефакты и пророчества хранятся?

— Что ты сказал? — впился в него взглядом Гарри.

— Ну, пророчества. Маленькие такие шарики стеклянные, в которых заключены разные предсказания от всяких там гадалок и ведуний. Эй-эй, друг, не знал, что тебя настолько возбуждают эти шарлатанские бредни.

Рон с удивлением смотрел, как Поттер вскочил из-за стола, чуть не своротив с него шахматную доску, и принялся метаться по комнате. А в голове Гарри мысли метались со скоростью света. Пророчество! Точно! Так вот что не дает ему спокойно спать! С момента его появления в Хогвартсе все только и талдычат об этом дебильном пророчестве, выданном Сивиллой Трелони много лет назад, о пришествии нового Темного Лорда. Волдеморт им быть не может, однозначно. Гарри сам же его и выдумал. Значит, речь идет о нем самом. Это ему старая пьянчужка Трелони напророчила мировое господство и гибель от руки трижды встающего на его пути героя. Ну, насчет гибели это мы еще посмотрим. Да и где он, тот самый герой? Что-то в своем ближайшем окружении Поттер не замечал сколь-нибудь подходящих на эту роль кандидатур. А вот намек на мировое господство очень даже грел душу и прямо-таки толкал на всякие небывалые подвиги. Нужно во что бы то ни стало найти это пророчество, чтобы самому лично ознакомиться с ним. Возможно, тогда станет понятно, кого именно ему следует опасаться, кого нужно прибить, пока не стало слишком поздно. Для этого требовался небольшой такой пустячок — проникнуть в самое охраняемое место Министерства Магии и спереть малюсенький стеклянный шарик прямо из-под носа у десятков авроров. Что может быть проще? Для этого первым делом нужно найти себе в компанию каких-нибудь лохов, которых не жалко подставить под аврорские волшебные палочки, да запудрить им мозги получше. У Гарри даже уже имелось на примете два идеальных кандидата: Уизли и Лонгботтом.

— Гарри, а ты уверен, что маховик времени, с помощью которого мы сможем проникнуть в прошлое Волдеморта, когда он еще под стол пешком ходил, и приструнить его, находится именно и Отделе Тайн в Министерстве?

Рон уже в пятый раз подряд задавал приятелю один и тот же вопрос, пока они летели на крылатых фестралах в Министерство Магии.

— Уверен, Рон, — терпеливо тоже уже в который раз отвечал ему Гарри. — Где еще быть такому мощному артефакту, как не в Отделе Тайн?

— А почему было просто не отправить запрос в Министерство на временную передачу маховика нам? — пропыхтел летящий рядом на таком же фестрале Невилл.

Он очень боялся высоты, и сейчас прилагал все усилия, чтобы не грохнуться вниз, на землю, с, Мерлин знает, какой высоты.

— Невилл, ну ты хоть иногда думай, что говоришь-то! — рассердился Гарри. — Кто мы такие, чтобы Министерство вот так за здорово живешь доверило нам один из мощнейших артефактов? В лучшем случае посмеются и покрутят пальцем у виска, а о худшем даже и думать не хочется. К тому же они даже не верят в возрождение Волдеморта, так с какой стати им вообще слушать нас?

— Да-да, Нев, — пробурчал с силой цепляющийся за гладкую шкуру фестрала Рон, — не тупи. Гарри прав.

Поттеру с легкостью удалось привлечь для участия в своей очередной авантюре Уизли и Лонгботтома, наплетя им сказку о все усиливающемся влиянии Волдеморта и о том, что только они, мол, и могут оказать реальное противодействие злу. Орден Феникса им за такую неоценимую помощь в ножки всю жизнь кланяться будет, да и все остальные волшебники тоже, конечно, будут носить на руках и прославлять во все века. Невилл неимоверно трусил, но понимание важности мероприятия все же сумело победить его робость, а Рон так и вовсе был всегда только за участие в любой авантюре, кроме голодовки.

О том, как проникнуть в Министерство Магии, Рон узнал от своего отца и не преминул поделиться информацией со своими друзьями. Все оказалось до банальности просто, хоть и не очень-то приятно. Требовалось всего-навсего воспользоваться строго определенным магловским туалетом, залезть обеими ногами в унитаз и нажать на слив. Рон с Невиллом брезгливо морщили носы во время этой процедуры, а Гарри было не привыкать пользоваться не вполне стандартными способами проникновения в нужные ему места. Один Азкабан чего стоит.

Всех троих по очереди затянула воронка аппарации и переместила в Министерство. Парням повезло, так как выкинуло их не в центре многолюдного зала, а за постаментом памятника, изображающего какого-то волшебника, гордо задравшего вверх бородатый подбородок и с чувством собственного превосходства взирающего на всех окружающих людишек. Гарри предусмотрительно захватил с собой мантию-невидимку. Им пришлось тесно прижаться друг к другу, чтобы поместиться под ней, но все равно в поле зрения то и дело показывалась то чья-то нога, то чей-то локоть. Им повезло, что в Министерстве как всегда царила суета и аврал, и никто не обращал внимания на странные мелькающие в воздухе конечности.

По рассказам отца Рон в общем-то примерно представлял, где находится Отдел Тайн, но им все равно пришлось изрядно поплутать, прежде чем они смогли попасть на нужный этаж и добраться до нужной двери. Дверь, конечно же, была опутана всевозможными следящими и охранными чарами, но Поттер не был бы Поттером, если бы не предусмотрел такой мелочи. Он не зря потащил с собой тюфяка Лонгботтома, который весь изнылся, пока они летели на фестралах и изрядно потрепал всем нервы. Рохля и недотепа в одних делах, в других Невилл был абсолютно незаменим. В частности, он был одним из лучших студентов, обучающихся у профессора Помоны Стебль. В травологии Лонгботтом не знал себе равных, наизусть зная все редкие растения и их свойства. За эту особенность Гарри и взял Невилла с собой.

— Ну, Нев, твоя очередь, — произнес Поттер, подталкивая неловко мнущегося Лонгботтома к заветной двери. — Удиви нас своими сверхспособностями.

— Да, Нев, покажи класс, — поддакнул Рон.

Невилл нерешительно подошел к сияющей и искрящейся от разнообразных наложенных на нее чар и заклинаний двустворчатой дубовой двери. Из кармана своей мантии он извлек небольшую горстку черных круглых семян, по виду похожих на сморщенные бобы, и аккуратно посыпал ими порог под дверью. Затем достал колбу с ярко-фиолетовым раствором и тщательно полил семена, стараясь, чтобы ни капли жидкости не пропало просто так. Некоторое время ничего не происходило, и Рон уже начал нетерпеливо ерзать на месте. Внезапно семена зашевелились, как копошащиеся тараканы, затем стали лопаться и выпускать наружу светло-салатовые побеги.

— Вау! — открыл рот Уизли. — Вот это скорость!

— Подожди, сейчас еще не то увидишь, — с затаенной гордостью произнес Лонгботтом и еще раз полил уже проклюнувшиеся ростки.

Те принялись довольно активно тянуться вверх, оплетая дубовую дверь со всех сторон. Гарри напряженно следил за тем, как тянущиеся вверх ростки касаются охранных чар, с минуты на минуту ожидая воющего сигнала тревоги по всему зданию, но вокруг стояла полная тишина, прерываемая только их нервным дыханием и сопением Рона. Соприкоснувшись с контурными линиями чар, ростки внезапно принялись жадно втягивать в себя их энергию. Постепенно линии тускнели и становились все менее плотными, пока, наконец, не исчезли совсем, полностью покрывшись жадно присосавшимися к ним ростками. Гарри дотронулся до двери, и та с легким скрипом приоткрылась.

— Жесть! — восторженно выдохнул Рон. — Никогда такого не видел!

— А то, — гордо подбоченился Невилл. — Мои травки еще и не такое могут.

— Что это за сорняк такой мощный? — не отставал Уизли.

— Сам ты сорняк, — обиделся Невилл, — а это редчайший сорт кусачей китайской капусты.

— Ну ни хрена же себе капусточка! — поразился Рон. — После такого сто раз подумаешь, прежде чем всякую зелень есть.

— Заходим.

Гарри решительно открыл дверь и шагнул в темноту находящегося за ней помещения. Когда глаза немного привыкли к полумраку, они увидели, что комната вся заполнена высокими, до потолка, стеллажами, меж которыми оставались лишь довольно узкие, еле разойтись двум людям, проходы. Все полки на стеллажах были плотно забиты разнообразными артефактами, колбами, пузырьками, какими-то камнями и прочим не совсем понятным хламом.

— Расходимся, — скомандовал Гарри, который краем глаза уже, кажется, заметил то, что его интересовало в этой комнате. — Первый, кто найдет маховик, подает мяукающий сигнал.

Уизли и Лонгботтом послушно разбрелись в разные стороны, внимательно шаря глазами по сторонам, Гарри же устремился вглубь помещения, к полкам, излучающим легкое голубоватое свечение. Подойдя поближе, он понял, что не ошибся. На полках во множестве стояли на специальных подставках небольшие стеклянные шарики, внутри которых клубился разноцветный пар. Именно так и выглядели заключенные в магическую сферу все когда-либо произнесенные пророчества и предсказания. Слава Мерлину, каждое пророчество было подписано, на постаменте указывался автор и дата произнесения судьбоносных или не очень фраз. Но и без того Гарри пришлось изрядно повозиться, прежде чем удалось найти нужную стекляшку. В его руках оказался хрупкий даже на вид шарик, в котором клубился голубоватый туман с редкими темными вспыхивающими искорками. Пророчество Трелони о грядущем зле. Гарри ухмыльнулся. Вот только зло это заключалось совсем не в довольно безобидном по сути темном маге Томе Реддле, а кое в ком другом. Но об этом широкой общественности знать пока рановато.

Из-за одного из стеллажей показался Невилл, и Гарри поспешил спрятать драгоценное пророчество в карман, но глазастый Лонгботтом все же успел увидеть, что в руках у Поттера был вовсе не маховик времени, за которым они, якобы, и пришли.

— Гарри, что ты делаешь? Это же совсем не маховик…, — начал было Невилл, но его прервал резкий воющий звук сработавших сигнальных чар.

Невнимательный Рон наступил на протянутую над самым полом светящуюся бесплотную нить, которая, лопнув под его подошвой, лишила покрова тайны их операцию.

— Валим отсюда! — с дикими глазами подбежал к приятелям Рон. — Скоро здесь будет не продохнуть от авроров и министерских прихлебал!

— А кто в этом виноват?! — так же бешено заорал на него в ответ Гарри. — Ты тупой, неуклюжий бегемот! Ничего нормально сделать не можешь! Везде налажаешь!

— Ребята, потом будете выяснять отношения, — нервно произнес Невилл, — сюда, кажется, кто-то уже идет.

И действительно, в коридоре уже раздавался шум множества бегущих ног и взволнованный гомон голосов.

— Валим! Валим! — не переставая орал Рон, пока они со всех ног неслись по коридору прочь от своих пока еще невидимых преследователей.

— Рон, да заткнись ты уже, наконец, — зло прошипел на бегу Гарри. — Или ты хочешь, чтобы они опознали нас по твоим воплям, еще даже не видя?

Сзади, пыхтя и отдуваясь, тяжело переваливался Невилл. Он еще сам не до конца понял, что же такое увидел в Отделе Тайн, но сомнения в правильности действий Поттера шевелились в нем все сильнее.

— А маховик-то мы так и не нашли!

Уизли и не думал сбавлять тон, по-прежнему крича во всю глотку, за что Гарри готов был придушить его. Внезапно узкий коридор, по которому они бежали, закончился, и вся троица очутилась в большом мрачном круглом зале, в центре которого стояла непонятная конструкция, напоминающая то ли дверной проем, то ли арку. Внутри арки, словно занавес, клубилась тьма, в которой слышались пугающие неясные шорохи, звуки, всхлипывания, шепот. Гриффиндорцы замерли в нерешительности, не зная, куда бежать дальше. Тут в зал вслед за ними ворвалась целая толпа людей, среди которых были и люди в аврорских мантиях, и пузатые министерские работники, и еще множество всякого непонятного народа. Все они гурьбой ввалились в зал, оттеснив подростков к противоположной стене. У каждого вновь появившегося в руке была крепко зажата волшебная палочка, направленная на нарушителей.

— Кто вы такие? — срывающимся от бега голосом строго спросил один из авроров, на вид самый важный. — И что вы тут делаете? Как вы попали на строго охраняемую территорию, на которую вход посторонним строго воспрещен?

Вопросы буквально сыпались из аврора один за другим, не давая возможности сосредоточиться на чем-то одном.

— Мы не посторонние, — возмутился Рон. — У меня здесь отец работает, между прочим. Артур Уизли. Знаете такого?

— Дурак, ой дурак, — закатил глаза Гарри. — Родного отца без всяких пыток заложил.

— Уизли? — переспросил аврор и оглянулся на кого-то из министерских.

Получив утвердительный кивок головы, вновь вернулся к странной троице.

— Ну, допустим. Но что вы делаете здесь?

— На экскурсию пришли, — ляпнул первое пришедшее в голову Рон.

— Так это, значит, твой отец провел вас сюда незаконным образом, пользуясь своим служебным положением? — строго прищурился аврор. — Так-так.

Он вновь посмотрел на кого-то сзади.

— Мистер Хаксли, отметься-ка себе, что Артуру Уизли следует вынести строгое дисциплинарное взыскание за халатное исполнение своих обязанностей. А есть ли у него самого, кстати, доступ в эти отделы? Нет? Да тут и до увольнения дойти может. Мистер Хаксли, что ж вы так распусти своих сотрудников? Не Министерство Магии, а проходной двор.

— Это вовсе не мой сотрудник, — стал оправдываться невидимый из-за широкой аврорской спины мистер Хаксли. — Он находится в подчинении у…

— Да мне насрать, в чьем он там подчинении находится! — разъярился аврор. — Факт нарушения границ налицо, следовательно, все причастные должны быть наказаны самым строжайшим образом. А вы, молодые люди, сейчас проследуете за мной для дальнейших выяснений всех обстоятельств.

— Да никуда мы с вами не пойдем, — вдруг нахально заявил Поттер. — Мы еще здесь не все свои дела закончили. А служебное несоответствие можно и вам самим впаять за то, что три подростка практически просто так несколько часов гуляли по самым закрытым территориям Министерства, а никто из сотрудников и не чухнулся.

— Ах ты, сопляк!

Крупное скуластое лицо аврора побагровело от гнева.

— Ты хоть понимаешь, с кем сейчас разговариваешь?!

— С жирным, неповоротливым боровом, у которого из-под самого носа можно украсть что угодно, а он и не заметит, — не замедлил отозваться Поттер.

Аврора, казалось, сейчас просто удар хватит от бешенства. Лицо его багровело все больше и больше, рот беззвучно открывался и закрывался, словно у выброшенной на берег рыбины.

— Гарри, ты что творишь? — в ужасе прошептал Невилл. — Они же сейчас прямо здесь нас и заавадят без суда и следствия.

— Это мы еще посмотрим, кто кого заавадит.

Поттеру настолько надоело скрывать свое истинное лицо, что сейчас у него отказали все тормоза, и его понесло. Он и сам понимал, что нарывается, и нарывается по-крупному, но остановиться уже не мог. За годы учебы в Хогвартсе у него так накипело, что он готов был взорваться, как паровой котел, если не сбросит давление. Быть мальчиком-зайчиком, конечно, временами выгодно, но постоянно давить в себе свои наклонности невозможно, да и для здоровья вредно.

— Ну так что, господин аврор, долго мы еще в молчанку играть будем?

— Да ты знаешь, кто я?! — вновь завел старую песню безымянный аврор.

— Плевать. А вы знаете, кто я? Рон, скажи-ка этому невеже, кто перед ним, а то его, похоже, подводит не только интеллект, но и зрение.

— Поттер, — неуверенно произнес Рон. — Это Гарри Поттер.

— Ну, слышали? — подбоченился Гарри. — Я, между прочим, единственная надежда этого гребаного мира на спасение от возродившегося Волдеморта.

— Это же и впрямь Гарри Поттер, — раздались за спиной аврора робкие голоса министерских служащих. — Вон и шрам на лбу от темного заклятия. Он из той же сумасшедшей компашки, что и Альбус Дамблдор, который утверждает, что Темный Лорд возродился.

— Бред! Вранье! Чушь полная! — послышалось со всех сторон. — Нет никакого Волдеморта, а Дамблдора и его прихвостней давно пора в Мунго сдать.

— Он есть! — пискнул Рон. — Я сам его видел! Ну, почти видел. Но слышал о нем очень много! Да вы что, о пророчестве ничего не знаете?

— Каком еще пророчестве? — каким-то обманчиво тихим голосом спросил аврор. — Уж не том ли, которое выдала на гора одна спившаяся прорицательница из Хогвартса? Так я этому ни капли не удивлен. Там все преподаватели чудики, не от мира сего. Чушь это ваше пророчество.

— Нет! — вдруг неожиданно для самого себя вмешался Невилл. — Не чушь. В нем и впрямь говорится о Гарри и древнейшем зле, которое необходимо победить, чтобы мир и дальше мог существовать. Да вот же оно, у Гарри в кармане! Можете сами убедиться в подлинности моих слов.

Лонгботтом указал пальцем на слегка оттопыренный карман мантии Поттера. Тот в ответ так зло взглянул на него побелевшими от бешенства глазами, что бедный Невилл чуть заикаться от страха не начал.

— Ну-ка, парнишка, давай-ка, выворачивай свои карманы, — процедил аврор. — Умудрился все же спереть одно из пророчеств в Отделе Тайн? Давай-ка, показывай, что там у тебя.

— А говна на лопате не надо?

Весь налет цивилизованности слетел с Поттера, как луковая шелуха в умелых руках домохозяйки.

— Я за этим гребаным шариком столько времени гоняюсь не для того, чтобы отдать его первому встречному бугаю в алой мантии. Только попробуй подойти! — крикнул Поттер, молниеносно выставляя вперед волшебную палочку, когда аврор стал медленно приближаться к нему. — Пущу Аваду в лоб и не моргну даже!

— Аваду? — расхохотался аврор. — Ты себя со стороны-то слышишь, сопляк? Откуда тебе знать, как применять непростительные чары?

— Не веришь? — по-змеиному прошипел Поттер и резко взмахнул палочкой. — Авада Кедавра!

Прямо в центр широкого аврорского лба полетела ярко-зеленая молния. Тот даже ничего не успел понять, когда его сердце перестало биться, и он ничком рухнул на истертые каменные плиты пола. Все стоящие в комнате в ужасе попятились от разъяренного сумасшедшего гриффиндорца, а тому уже окончательно снесло крышу от всеобщего внимания и вседозволенности. Захотелось сотворить еще что-то такое, что надолго отпечатается в скудных умишках окружающих его червей, по какому-то недоразумению называющих себя магами.

— А ведь ты, толстяк, и ты, жердяй, да и ты тоже, красномордый, — Поттер поочередно указал пальцем на главных крикунов в окружающей его толпе, громче всех вопивших, что никакого Волдеморта не существует, — все вы правы. Нет никакого Темного Лорда. Вернее, он есть, но совсем не там, где вы все готовы его искать.

Поттер обвел всех окружающих многозначительным взглядом.

— Как последние лохи, многие из вас повелись на сказку о возрождающемся зле, которую наплел вам десятилетний пацан, и дрожали все это время от ужаса за свои жалкие душонки. Да даже сам Альдус Дамблдор купился на мои выдумки о Темном Лорде, что уж про всех остальных говорить.

— Но пророчество, — вякнул Уизли за спиной Гарри. — Оно же и впрямь существует, и в нем все четко сказано.

— Это тоже фикция, — презрительно скривился Поттер. — В полоумных бреднях Трелони все настолько размыто, что можно притянуть за уши какое угодно вранье, что я с блеском и проделал. А вы все и уши развесили, лопухи тупоумные. Нет и никогда не было никакого Волдеморта. Это я выдумал его. А Тома Реддла, которого вы так величаете, мне очень даже легко удалось укокошить, будучи годовалым младенцем.

— Но Темный Лорд…

— И Темного Лорда нет! Вернее, пока нет.

Гарри зло прищурился. Глаза его стали по-змеиному узкими, и Невиллу на мгновение показалось, что в них полыхнул красный огонек безумия.

— Но он появится, уверяю вас. Пройдет совсем немного времени, и у вас всех будет достойный господин, которому все вы присягнете на верность. Конечно, если вам дороги ваши жизни.

— Но если бы такая вероятность существовала, то Дамблдор давно бы разобрался с этим новоявленным Лордом, — запальчиво заявил Рон.

А в глазах Невилла начало появляться понимание того, о ком именно говорит Гарри, кого он прочит на место господина.

— Дурак и слепец ваш Дамблдор! — выкрикнул Поттер. — Не видит ничего дальше собственного носа. Его мозги уже настолько ссохлись от старости, что умный и предприимчивый человек может вертеть им, как угодно. Чем я с блеском и занимался все пять лет своего обучения в Хогвартсе. Думаете, философский камень так и сгинул в неизвестном направлении, а не попал в чей-то очень надежный карман? И василиск сам собою сдох? Как и Седрик Диггори? Если вы действительно так считаете, то вы еще более тупы, чем я думал. Такому стаду баранов обязательно нужна крепкая рука, которая укажет верный путь и покарает за непослушание и свободомыслие.

Поттер все больше и больше входил в раж, наслаждаясь белыми, перекошенными от ужаса лицами вокруг. Он все говорил и говорил, и, казалось, конца края не будет его страшным откровениям, но тут произошло нечто, навсегда изменившее ход истории. Невилл, тихоня и трусишка, от которого никто и никогда не ожидал никаких подвигов, вдруг подскочил к Поттеру и одним резким движением выбил волшебную палочку из его руки, случайно задев при этом оттопыривающийся карман мантии. Из кармана выскользнула небольшая круглая сфера и звонко разбилась о каменный пол. С тихим шипением из нее вытек голубоватый туман и бесследно рассеялся в воздухе. Пророчество Сивиллы Трелони было навсегда утрачено, и теперь уже никто не смог бы ни подтвердить его суть, ни опровергнуть. Кроме, пожалуй, Альбуса Дамблдора, который присутствовал при его произнесении много лет назад в трактире «Кабанья голова». Окончательно вышедший из себя Поттер утратил последние признаки гриффиндорского пай-мальчика. Лицо его исказила настолько злобная и страшная гримаса, что никакая маска для Хеллоуэна ему бы не понадобилась. Дрожа от ярости и бешенства, Поттер двинулся на остолбеневшего от собственного поступка Невилла. Под грубыми подошвами его ботинок хрустели осколки сферы, хранившей когда-то в себе судьбоносное предсказание. Поттер протянул скрюченные пальцы к горлу Лонгботтома, но тут удача, все это время бывшая на его стороне, неожиданно изменила ему. Гарри наступил ногой на свою же собственную волшебную палочку. Та оказалась сделана из на диво прочного материала, потому не сломалась под хозяйской ногой, но преподнесла другой неприятный сюрприз. Поттер ощутил, что его правая нога теряет опору, скользя на круглых боках чертовой волшебной палочки. Он интуитивно взмахнул руками, чем только еще больше усугубил ситуацию. Тело его повело назад, и он начал заваливаться прямо в таинственную арку, окутанную призрачной пеленой. Последний взмах рукой и вскрик, и Гарри Поттер навсегда сгинул в неведомой пучине, откуда никому не было возврата.