Один день Полной Дамы (джен)

Полная Дама широко зевает и тут же испуганно прикрывает рот ладонью. Нет, кажется, на соседних портретах не заметили. Еще бы! Им не нужно вставать в такую рань, чтобы выпускать и впускать учеников, которые так и норовят нарушить все возможные правила.

Обычно утро Полной Дамы начинается радостно и беззаботно — в мыслях о новом, сложном, но лаконичном пароле, который запомнит даже Лонгботтом, и в мечтах о вечернем чае с парой капель коньяка. Но сегодня она просыпается не в духе и сердито швыряет о стену будильник, увитый розовой лентой с белыми розами.

Виолетта сказала про нее, что она слишком поверхностная.

Разгладив складки платья руками, Полная Дама с сожалением признается сама себе, что не до конца понимает смысл этого слова — «поверхностная». До завтрака остается полчаса, ученики наверняка проснулись и уже одеваются, но ей просто необходимо узнать значение прямо сейчас — иначе потом весь день не выбраться. Вздыхая и зевая, она перебирается по нескольким картинам прямо в спальню мадам Пинс.

— У вас есть словарь? — Полная Дама вежливо кашляет, глядя на худосочную фигуру библиотекаря в ночной рубашке с цветочками длиной до самых щиколоток. — Мне нужно узнать значение слова «поверхностный».

Мадам Пинс, поджав губы, берет со столика очки, влезает в тапочки и, шаркая, подходит к большому книжному шкафу со стеклянными дверцами. Полная Дама нетерпеливо переступает с ноги на ногу, топча траву на картине с сельским пейзажем.

— «Поверхностный человек — тот, кто не задумывается ни о чувствах других, ни о собственной жизни. Он материалист, неглубок в моральном и интеллектуальном плане, не стремится развиваться, не имеет сформированных убеждений, лишен амбиций и живет одним днем. Кроме прочего, у него отсутствует самосознание», — мадам Пинс на мгновение снимает очки, встряхивает их и снова водружает на нос. — Именно так, да.

Полная Дама мнет туфлей траву и раздраженно интересуется:

— Самосознание — это что такое?

— Понимание своего места в жизни, цели и предназначения, — мадам Пинс захлопывает словарь и возвращает на полку. — Простите, я буду одеваться к завтраку.

Словари не умеют врать, они сухие и бесстрастные.

Полная Дама встряхивает головой и возвращается на свою картину. Значит, вот какого мнения о ней Виолетта. И почему? Неужели потому, что они частенько сплетничают за чашечкой чая? Но иначе о жизни замка не узнать. Кроме того, куда деть мысли, которые появляются от услышанного? Может быть, начать писать дневник? Неплохая идея. Туда можно заодно записать, сколько конфет она съедает за вечер — а то платье уже тихонько трещит на спине. Сшить такое новое уже не получится.

— Мне нужно в гостиную, — первокурсница поднимает не нее смущенные глаза. Кажется, ее фамилия Уизли. — Вы не могли бы пропустить?

Полная Дама сердито сдувает упавшую на глаза прядь.

— Пароль?

— Я уже сказала: «Веселая Шляпа», — первокурсница прячет руки в карманы. На щеках у нее веснушки. — Неправильно?

Полная Дама закатывает глаза и, пропустив ее, возвращается к только что начатому дневнику. С отвращением взглянув на жалкие, косые «Октябрь, 1992 года. Сегодня я решила узнать…» и комкает пергамент. Чепуха! Не будет она ничего писать. Просто Виолетта неправа — вот и все. И она ей это докажет сегодня же, пока слухи не успели расползтись, как флоббер-черви.

Варнава Вздрюченный — первый, к кому приходит Полная Дама, пока ученики толпой отправляются завтракать. Добрых десять минут она наблюдает за непрекращающимися попытками научить троллей сделать па де де правильно. Фуэте у них уже выглядит почти идеально.

— Как вы считаете, я поверхностная? — Полная Дама неуклюже встраивается между троллями. — Вы меня давно знаете. Помните, мы пили вино с пятью монахами?

Варнава поправляет съехавшую набок шляпу и вытирает пот со лба. Ему не очень хочется говорить — он весь увлечен процессом, но из вежливости окидывает гостью цепким взглядом.

— Припоминаю. Я тогда был совершенно не в себе! Петра вывихнула ногу, и нам пришлось остановить репетиции, а нимфы с картины на пятом этаже так и порхали среди своих цветов! — Варнава удрученно хлопает себя по бокам. — Насчет поверхностности... Знаете, она вам очень идет. Должны быть такие дамы — беззаботные, живущие одним моментом.

— Но я не беззаботна! Мне нужно придумывать пароли, — Полная Дама хмурится. — А как насчет цели в жизни? У вас она есть?

Варнава кивает на тяжело дышащих троллей в розовых балетных пачках и белых пуантах.

— Балет и эти девочки. Если мы выиграем школьные соревнования, можно будет продвигаться на региональный уровень. И никто уже не сможет сказать, что тролли тупы и неподвижны, отношение к ним совершенно изменится. Понимаете, о чем я?

Полная Дама поворачивается к нему спиной и поджимает дрожащие губы. Разумеется! Ее сочинительство паролей теперь кажется таким нелепым по сравнению с борьбой против расовых предрассудков. И она молча переходит по картинам, стараясь выбирать только пейзажи, к сэру Кэдогану.

— Не мешаю? — Полная Дама откидывает иссиня-черные волосы с плеч на спину. — Может, потом загляну?

Кэдоган перестает начищать бархатной тряпочкой наплечник и, вскочив на ноги, страстно целует Даме руку.

— Чем могу помочь, миледи? Победить дракона, отбить золото у разбойников, порубить монахов в капусту, надерзить Виолетте?

— Ты поссорился с монахами? — Полная Дама трет пальцем его сияющий доспех. — Красиво. Жаль, у меня такого нет. Внутри можно спрятаться. Закрыть лицо шлемом и притвориться, что меня нет.

Кэдоган закидывает на пони старое седло.

— Эти религиозные жлобы отличное вино спрятали. Говорят, нет больше. А я знаю, что есть! Мне оно очень необходимо — нужно победить большущую ящерицу с первого этажа…

— Как думаешь, я поверхностная? — Полная Дама смотрит на него удрученно. — Получается, Виолетта тоже — мы ведь с ней про одно и то же болтаем.

Кэдоган перестает затягивать подпругу и с минуту серьезно смотрит на Даму, потом присвистывает и произносит:

— Ви? Да что ты, она для замка столько делает, для всех нас. Помнишь конфликт того типа с моржовыми усами и портрета Диппета? Она их помирила. Или вот детишки портрет Скримджера поцарапали на прошлой неделе — так она первая к Дамблдору прибежала. А ты говоришь, поверхностная! Это ты там сидишь у себя в башне и ничего не знаешь, так, пароли сочиняешь да чаек потягиваешь — и все. Еще конфеты ликерные все съела. Конечно, ты поверхностная, но тебе глубина и не нужна.

Полная Дама смахивает слезы и молча смотрит, как Кэдоган залезает на пони и дергает за узду. В сияющих доспехах, даже без одного наплечника, который остался валяться на земле, он кажется внушительным и нужным.

— В чем твое призвание тогда? — спрашивает она тихо.

— Защищать замок, обитателей и их честь! — Кэдоган ударяет пони по толстым бокам и уносится вперед, перепрыгивая на картину со снежным полем. И тут же кричит издалека: — А твое? Тебя ученики не потеряли?

Полная Дама расстроенно пожимает плечами.

Подождут.

Пожалуй, все это правда. Амбиций у нее никаких нет, в отличие от Варнавы или Кэдогана. Искусством она не интересуется, даже подсмеивается над плоскими лицами на средневековых портретах. Чувства других ее не особенно трогают — о других проще сплетничать, как они до такой жизни докатились. Да и самосознание… Действительно, для чего она существует? Только для паролей? Тогда это совсем грустно. Не может быть, чтобы у нее была такая глупая роль в этом огромном мире!

Остается разобраться с убеждениями и материализмом — и Полная Дама решительно отправляется к Борису Бестолковому, на пятый этаж.

Борис прикладывает палец ко рту, прося не шуметь, и, вытянув голову в сторону открывшейся на несколько секунд двери ванной, с наслаждением любуется портретом симпатичной русалки. Та вертит хвостом и хитро улыбается, но ничего не произносит и не зовет его к себе.

— Что-то случилось? — Борис с огорчением смотрит на вновь закрывшуюся дверь и поворачивается к Даме.

— У тебя есть убеждения? — интересуется она, уперев руки в боки, чтобы казаться внушительнее. — Как бы странно это ни звучало.

Борис еще раз оглядывается на дверь и задумчиво чешет затылок.

— Так сразу и не выложишь, чтобы вышло толково. Допустим, я считаю, что волшебники должны изучать иностранные языки, директора и министра нужно избирать из нескольких заранее известных кандидатур, необходимо разрешить межрасовые браки и финансировать многодетные семьи. Еще в моем представлении ученики могут иметь право сменить факультет, если захотят. И это только начало, я давно ни с кем о подобном не разговаривал. А что?

Полная Дама постукивает ногой по паркету и презрительно встряхивает головой.

— И я могу такое придумать для себя, только зачем, — она уходит с портрета, и Борис снова заглядывает в приоткрывшуюся дверь. — От этого же ничего вокруг не изменится. Ладно, загляну еще к одному старику — и сделаю выводы. Если сумею. Я же такая поверхностная!

Мерлин протирает рукавом один из многочисленных кубков, стоящих на полке за его спиной, и смотрит на Полную Даму с абсолютным спокойствием.

— Да, я материалист, — он, прищурившись, разглядывает свое искаженное отражение на золотой поверхности. — У меня действительно такой большой нос?

Полная Дама утвердительно кивает, замерев в ожидании еще не прозвучавших слов.

— Быть материалистом не так и плохо, моя милая, — Мерлин ставит один кубок на полку и тянется к другому, серебряному. — Я так люблю все блестящее и дорогое, что даже убедил назвать награду в мою честь. Чем плох «Орден Мерлина»? Особенно тот, что на зеленой ленте. Красавец, так и хочется в руках повертеть. Почему ты спрашиваешь?

Полная Дама резко разворачивается и убегает, слезы застилают глаза и, не удержав равновесия, она поскальзывается на мокрой траве осеннего пейзажа и падает в лужу. Как глупо! Мерлин при жизни был великим человеком, ему простительно любить драгоценности, как сороке. Чем объяснить ее любовь ко всем этим цветочкам, ленточкам, рюшам, расписным чашкам и платьям? Кем была она сама и была ли? Да, Виолетта права: она поверхностная, пустая женщина, которая ни о чем не знает, ничего не хочет, кроме конфет и крепкого чая, да доброй улыбки и щепотки новостей. А пароли! Какой важной она себя чувствовала, сочиняя их по утрам. А оказывается — это такая ерунда. Все вокруг заняты гораздо более важными делами. Кроме монахов, пьющих вино. Как они с Ви смеялись над их глупостью и скудоумием! А на самом деле, она сама ничем не лучше.

— Тебя ищут, — Мод Монтегю, темноволосая девушка с соседнего портрета, участливо помогает ей подняться. — Ученики уже давно не могут попасть в гостиную. В галерее шум и крики. Того и глядишь, вызовут МакГонагалл.

Полная Дама отряхивает платье и, даже не поблагодарив за помощь, почти бегом перебирается по портретам в кабинет директора. Какой смысл оставаться на должности такой, как она? Пусть ей найдут другое занятие.

— Сэр, — Полная Дама пихает под локоть недовольного Финеаса и, кашлянув, повышает голос. — Сэр! Профессор Дамблдор!

Директор отрывается от разложенных на длинном столе бумаг и внимательно смотрит на нее поверх очков.

— Слушаю, мадам.

— Я прошу снять меня с должности, — голос у нее дрожит. Она так любит эту картину на входе в башню и ее уютную нарисованную комнату! И своих милых учеников. Даже Поттера, который всю осень только и делает, что болтается по вечерам. — Я слишком поверхностная. Мне так сказали — и я в этом теперь абсолютно убеждена.

Дамблдор задумчиво переплетает морщинистые пальцы.

— Видите ли, мадам, я не думаю, что могу прямо в эту минуту доверить вашу работу другому портрету. Для выбора кандидатуры требуется немало времени. Подскажите, пожалуйста, какой сейчас действующий пароль?

Полная Дама сердито поджимает красные губы.

— Этого я вам сказать не могу, сэр. Вы не ученик, и, значит, не имеете права знать пароль.

Дамблдор разводит руками.

— Вот видите, вы прекрасно справляетесь с работой. Каждый из нас выполняет свою задачу, большая она или маленькая, значимая для всего мира или только для учеников одного факультета. А вы, кажется, достаточно их любите, раз отказываетесь выдавать пароль директору школы. Вы преданы своей работе, а я уважаю преданность. И, разумеется, у всех нас есть свои недостатки.

Полная Дама невольно следует за его взглядом: на столике у дивана стоит бутылка огневиски и коробка шоколадных конфет.

— Так не поверхностный ли сам тот человек, что не смог разглядеть в вас всего этого? — Дамблдор добродушно улыбается. — И не имеется ли у этого слова несколько разных определений? Уверен, в одном из них мелькает что-нибудь, похожее на «слишком легок на суждения». А теперь, когда мы разобрались, не могли бы вы вернуться на свой портрет? Иначе, боюсь, башню будут брать штурмом.

— Конечно, сэр, — Полная Дама выпрямляется и стирает со щек бегущие слезы благодарности. — Непременно. Сию секунду, сэр!

Галерея забита недовольными и галдящими учениками, и, когда она появляется на своем привычном посту, они разом начинают размахивать руками и одновременно выкрикивают:

— Мы опоздали на занятия!

— Снейп снимет сто баллов!

— Я не успел повторить теорию к контрольной!

— Я забыла свитер и мерзну тут уже два часа!

Полная Дама несколько секунд просто смотрит на них, таких разных, но стоящих рядом друг с другом, одергивает платье и поправляет растрепавшиеся волосы. А потом делает привычно строгое и пристрастное лицо и молча отодвигается в сторону, пропуская учеников внутрь.

Все возвращается на свои места.