Гиацинт (джен)

Без сил упав на колени, ведьма предприняла тщетные попытки отыскать в мокрой траве свою палочку. Руки подрагивали от усталости, мантия была изорвана и безнадёжно испорчена внеплановой пробежкой по лесу, волосы сбились в колтун и грязными рыжими патлами маячили перед лицом. Одна прядь была подпалена заклинанием и теперь медленно тлела, едва обжигая кожу головы и шеи, смердя неприятным запахом.

Попытавшись спрятаться в корнях деревьев, укрыв голову тёмной мантией, ведьма тихо перевела дыхание, потому что лёгкие страшно жгло от долгого бега и боя на ходу. Инквизиторы, как голодные шакалы, давно пытались сжить её со свету, найти создающее массу проблем сатанинское отродье, сжечь наконец на костре или повесить, выпотрошить и четвертовать. Самая мучительная казнь для самых провинившихся преступников.

Было бы куда проще, если бы среди инквизиторов были только маглы. Они бы никогда не смогли пробить защиту на домах магов, и всё было бы гораздо проще, но проклятые грязнокровки, особенно из семей пасторов и монахов церквей, стремились «искупить грех», помогая уничтожать зло. Ведьма их ненавидела, совершала ритуалы, чтобы навести порчу на этих гадких тварей. Благо, они не могли добраться до Хогвартса, иначе всё было бы куда плачевнее.

В данный момент страх за свою жизнь отчаянно бил по вискам, заставлял дрожать поджилки, а сердце стучало так, что, казалось, эти твари отчётливо слышат каждый стук вместе с ней. Голоса приближались, заставляя ведьму в тщетных попытках забиться в корни дерева ещё сильнее. Не помогло. Рыскающие, словно псы, инквизиторы с горящими факелами и оружием что-то кричали и требовали именем Её Величества сдаться добровольно. Но ведьма хотела ещё пожить, ведь она точно знала, что позорная казнь — это меньшее, что её ожидает. Шериф Крамер уже третий год не оставляет попыток поймать её, обвиняя во всех смертных грехах. Сейчас ведьма думала, что ей бы ничего не стоило стать его любовницей взамен на спокойную жизнь, ведь обиженный на неё Крамер мечтал отомстить за подобное унижение. В одном он был прав: она являлась настоящей колдуньей, но ничего преступного не совершала никогда и ничего против церкви не имела.

Но ничего исправить сейчас нельзя, поэтому ведьма просто надеялась, что они не найдут её. К сожалению, всё было тщетно, и через некоторое время, которому ведьма давно потеряла счёт, её выволокли на свет, сдёрнули мантию и потащили брыкающуюся и обессиленную к основной группе. Возможно, её решат казнить прямо здесь, чтобы не рисковать, как в прошлые разы, когда ей удавалось сбежать.

Схватив за волосы, чья-то рука усадила ведьму на колени и заставила откинуть голову. Стиснув зубы, она послушно подняла взгляд на знакомого Крамера, который гнусно улыбался редкими зубами и смотрел маслянистым взглядом на её обнажённое тело. Ведьма поёжилась, но гордо держала голову и смотрела прямо в глаза этого похотливого существа, понимая, что в этот раз ей не удастся убежать. Правосудие Её Величества всё-таки нагнало ведьму.

— Совсем не изменилась за те пять лет, Малвин, — ухмыльнулся Крамер, подцепив костлявыми пальцами её подбородок.

— А вы знатно постарели, — нагло заявила ведьма, с вызовом посмотрев на инквизитора.

— Не в твоём положении дерзить, — скривился Крамер. — Твоя душа давно сгнила под гнётом ереси, и тебе уже уготовано место на девятом кругу Ада…

— Лишь бы где-нибудь, только бы подальше от вас, шериф, — позволила себе улыбку ведьма.

— Ты не исправима, твоя душа запятнана колдунством, тебе нет прощения, — бормотал инквизитор, скосив взгляд в сторону.

— Сожжёте меня? Отрубите голову? Повесите и выпотрошите? Не молчите, шериф, позвольте знать, какая участь мне уготована от верного последователя церкви.

— Не смей, сатанинское отродье, даже упоминать в мыслях церковь! — прошипел кто-то со стороны, но ведьма проигнорировала его.

— Верно, ты не в праве осквернять церковь своим гнилым языком, — кивнул Крамер. — Твою голову приказано принести в Хэмпшир и предоставить суду Её Величества. Увы, мне придётся выполнить приказ.

Ведьма фыркнула и внимательно осмотрела топор, который до этого, оказывается, тщательно наточили. Не сбежать, но… забрать их жизни с собой за тех, кто погиб от правосудия Святой Инквизиции. Проклятые убийцы, охотящиеся за ней по всему острову более трёх лет. Единственное, что утешало, так это спасённая сестра, которая сейчас была под защитой Хогвартса.

Оставалось собрать последние силы, чтобы произнести заклинание, от которого невозможно спастись и которое фактически уничтожит её магическое ядро от перенапряжения. Адское пламя, которое просто вызвать, но которым почти невозможно управлять. Именно это и не нужно, ведь пламя будет жечь этот лес, пока не уничтожит его до основания. Жаль, ведь животные совсем не виноваты в глупости людей, но у ведьмы было лишь одно желание: отомстить хоть как-нибудь.

Её голову уложили на пень, руки связали за спиной, подбородок прижали к колючей свежесрубленной древесине. Волосы аккуратно убрали на бок с шеи, чтобы не закрывали обзор, к коже приложили холодный металл топора, примериваясь.

— Fiendfyre, — шепнула ведьма, собрав в кулак остатки сил. Через мгновение поляна вспыхнула ярким огнём, который невозможно потушить и который горит, пока не уничтожит всё вокруг. Ужасная боль угасающего ядра помутила рассудок, поэтому сейчас было почти всё равно.

Палач отвлёкся на крики, Крамер скривился и отдал приказ как можно быстрее покончить с ней и бежать. Но ведьма знала, что никто не скроется от Адского пламени. Оно, движимое её волей, будет гнаться за этими тварями, пока не сожжёт их дотла.

— Проклятье, — прошипел Крамер, вырвав из рук подпаленного палача топор. — Я сам от тебя избавлюсь, отродье!

Ведьма пожала плечами, не скрывая довольную ухмылку. Ей уже было всё равно.

* * *

Резко вскочив, ведьма распахнула глаза и села, тяжело дыша. Пот каплями скатывался по спине и вискам, было тяжело дышать от пережитого ужаса и фантомной боли. Малвин непроизвольно коснулась шеи, помня боль, которую принёс недоумок Крамер. Он совершенно не умел обращаться с топором, поэтому ему пришлось трижды ударить по шейному позвонку, чтобы отрубить голову. Было адски больно, но Крамер орал и проклинал её, горя заживо, пока голова всё-таки не была отрублена. Малвин держалась за шею обеими руками, пыталась не закричать и боролась с нахлынувшей паникой. Горячие слёзы катились по лицу крупными каплями, стекали по подбородку и спадали на узорное одеяло. Ведьма уткнулась в притянутые колени, тихо взвыла и задрожала, обхватив ноги руками.

— Где это я? — неожиданно опомнилась ведьма, вскинув голову.

Осознание того, что она жива и в безопасности, пришло только сейчас. Утерев слёзы, Малвин дёрнула полог в сторону и настороженно осмотрела открывшийся вид. Комната средних размеров, стены в узорном бумажном пергаменте, много мебели из дерева, большое чистое зеркало, ковры на полу. Ведьма осмотрела кровать из качественного дерева с балдахином и явно хорошим постельным бельём. Что-то подобное было лишь в Хогвартсе, она же обходилась большим сундуком для вещей, который заменял ещё и кровать.

Решив первым делом осмотреть себя, так как тело ощущалось немного странно и казалось почему-то больше, Малвин замерла перед зеркалом в резной раме и едва сдержала вскрик. Отражалась категорически не она. Девушка, кажется, лет шестнадцати, с круглыми щеками, ухоженной молочной кожей и блестящими медными волосами, собранными в косу. Некогда голубые глаза стали карими, а самые обычные губы теперь были полноватыми и пухлыми.

Несуразная длинная ночная рубашка с рюшами по подолу и рукавам взбесила. Малвин стянула её через голову и с отчаянием посмотрела на новое тело. Кожа без единого изъяна, лишних дюймов в бёдрах и талии, тяжёлая грудь приличного объёма, который, видимо, обуславливался весом большим, чем надо. Раньше она была худой и подтянутой из-за своей работы и гонений. Зельевару постоянно приходится бегать по лесам, полям и горам, охотиться на животных, копаться в земле, таскать котлы с водой. Не говоря о ритуалах с песнопениями. А имея такое тело далеко от инквизиторов не убежишь, не говоря об охоте за кентавром или акромантулом.

На шее висел золотой кулон с крупным коричневым гиацинтом, который совпадал с цветом глаз. Камень удачи. Что-то подобное она подарила сестре на малое совершеннолетие, только с серебром и рунами.

Решив не зацикливаться на этом, она прямо так подошла к массивному рабочему столу. Совершенно чистому, с аккуратно собранными в стаканчик перьями, стопкой чистых пергаментов и металлической чернильницей. Поковырявшись в бесконечных выдвижных ящиках, она наткнулась на узкую книжку в красной обложке, украшенную движущимися рисунками и пурпурными пёрышками. На форзаце было узорными буквами выведено «Молли», заставив Малвин скривиться и захлопнуть книжку. Видимо, это было что-то личных записей, но сейчас не до этого.

Высокая конструкция, которая хранила в себе вещи, была наполнена мантиями, платьями, непонятными штуками из тонкой ткани и ещё Мерлин знает чем. Нашлась мантия с гербом факультета Гриффиндор.

— Да я высокородная, — удивилась ведьма.

На факультет Годрика попадали наследники родов, воины и сильные колдуны, тогда как она была на Слизерине — вотчине зельеваров и целителей. Впрочем, это ей никак не мешало, хотя она могла попасть и на Райвенкло, как отец в своё время. Факультет экспериментаторов и чудаков, у которых вечно всё взрывалось, исчезало, булькало и так далее. Слизеринцам на совместных уроках приходилось постоянно держать щиты, чтобы никого не убило. И вот тебе — Гриффиндор. Самый статусный факультет, на нём учились одни мужчины — будущие воины, у которых уроки по боевой магии составляли половину расписания. Малвин вздохнула: она боец поддержки и зельевар-целитель, у неё отменные щиты и средние боевые заклинания, а проклятия выходили всегда через раз.

Тут Малвин спохватилась. Вызвав Адское пламя, она стала сквибом, собственноручно пожертвовав магией во имя возмездия. И что теперь? Неужели в новом теле у неё также нет никаких способностей? Ведьма в панике носилась по комнате, пока не отыскала палочку. Довольно хрупкий проводник магии, что-то сильнее среднестатистических чар не выдержит. В Хогвартсе они на уроках пользовались жезлами, которые проводили куда больше магии и позволяли создавать заклинания мощнее. Тем же Адским пламенем удобнее управлять именно жезлом. Но палочка была меньше и удобнее, учитывая, что в условиях постоянного бегства особо не помашешь латунным жезлом. Да и её хватало на бытовые чары и средние заклинания для защиты. Палочками зачастую пользовались до третьего курса в Хогвартсе — в основном гриффиндорцы и райвенкловцы. Слизеринцы и хаффлпаффцы обходились до пятого, так как им не приходилось создавать мощные заклинания для варки зелий или ухода за растениями и животными.

Заклинание левитации получилось. С трудом, так как палочка не подходила, но всё-таки. Покрывало послушно взлетело до балдахина, а после взмахом палочки постель была аккуратно заправлена. Малвин повертела в руках палочку из лиственницы. Недолго думая, она достала ножик для вскрывания конвертов и расколола палочку. Внутри оказался волос единорога, который ей никогда не подходил. Сам Джерейнт Олливандер сказал ей, что идеальная для неё сердцевина — коготь или сердечная жила дракона. В любом случае, волшебную палочку всегда можно купить.

Из шкафа Малвин достала что-то похожее на домашнее платье, думая, что обнажённой исследовать дом как минимум неразумно.

— Уна помочь молодой хозяйке, — пискнул кто-то за спиной, заставив ведьму подпрыгнуть от неожиданности.

— А, да, — взяв себя в руки, кивнула она.

На кровати появилось красивое платье с длинными рукавами и высоким горлом, что-то непонятное из тонкой ткани, которое, видимо, надо надевать на ноги, какие-то резинки, панталоны с кружевами, что-то непонятное с крючками и тканевыми выпуклыми штучками.

— Это надо надевать на грудь, — пояснил эльф, когда ведьма с несчастным видом подцепила за резинку элемент нижнего белья и с недоумением рассматривала со всех сторон.

— И… как?

Эльф помог надеть, как оказалось, бюстгальтер, который приподнял немалую грудь и держал её в зафиксированном состоянии. Тело к этому было привычным, поэтому никакого дискомфорта ведьма не ощутила. Панталоны она узнала, а вот так называемые чулки ей натянул эльф и помог разобраться с подтяжками для них. К платью Малвин уже морально была готова.

— Уна собрать волосы, — предупредил эльф, кивнув на низкий обитый приятной тканью стульчик у зеркала у тумбочки, уставленной фиалами.

Через пару минут Малвин мрачно смотрела на красивую причёску, украшенную заколкой из серебра. Уже забытая подвеска с гиацинтом автоматически была спрятана под платьем. Немного подумав, ведьма снова достала книжку из выдвижного ящика и пролистала её на всякий случай. Какие-то даты, незначительные события. Мама, папа, тётушка, Фабиан и Гидеон, а в записях последних двух лет чаще всего встречалось имя Артур. На какой-то странице Малвин наткнулась на движущееся изображение этого самого Артура и со вздохом отметила, что «Молли» совершенно неразборчива в мужчинах. Худой и долговязый парень с рыжими волосами и веснушками на бледной коже. Не урод, конечно, но и не то, что нужно. Боец из него никакой, судя по всему, потому что кроме широких плеч никаких достоинств у него не было, а зачем нужен такой доходяга, который будет больше есть, чем приносить пользы?

— Так, папа меня не понимает, братья забавные, но шутки у них глупые, и они не переносят Артура, мама грустно вздыхает, тётушка пытается поставить мозги на место и постоянно подсовывает кандидатов на роль жениха. «Старик Нотт» и «мерзкий Лестрейндж» у неё в фаворитах, но «мерзкого» уже заняла «гадюка Блэк». И как мне с этим разбираться? И, видимо, эта семья по статусу сравнима с Блэками, а это весьма… и весьма.

Ничего полезного, кроме метаний этой самой Молли, в книжке не нашлось, поэтому Малвин вернула её на место и по привычке этого тела заперла выдвижной ящик на ключ, который отправился под кровать, где находился тайник под половицей. Там же нашлись запасы денег, про которые тоже удалось прочитать, потому что «им с Артуром нужны деньги, чтобы сбежать». Надо сказать, больше сотни галлеонов — приличная сумма, но на постройку дома и жизни не хватит. Неужели кроме этого Артура никого достойного не нашлось?

В общем, деньги было решено потратить с умом на что-то более достойное, чем совместная жизнь с неясно кем, поэтому мешочек остался на столе. Лишних галлеонов не бывает, мало ли, что ей может пригодиться. И если Артур такой хороший, то пусть сам ищет денег на «их совместную жизнь». Это же как надо себя не любить, чтобы вцепиться в такого — вероятнее всего, бедного и не очень умного. Но, учитывая состояние этого тела, можно предположить, что кто-то получше просто не обращал на неё внимания. Хотя магам чаще всего всё равно на внешность жены, им самое главное, чтобы она могла выносить детей-наследников. Но сейчас другое время, по датам в дневнике выяснилось, что шёл 1968 год, когда Малвин погибла ровно пятьсот лет назад — в 1468 году.

— Хозяйка, завтрак уже подать, — заявила Уна, и ведьма кивнула. Сейчас предстоит знакомство с людьми, которые приходятся этому телу родственниками.