Темная сестра (джен)

Будучи неплохой охотницей, Мира Рид умело обходилась с луком, кинжалом и лягушачьим трезубцем, но, как и прочие жители болот, никогда не брала в руки меча — тем сильнее оказалось ее удивление, когда в один из бесконечно длинных дней в обители Детей Леса старый древовидец подозвал ее к своему чардревному трону.

Жойен с самого утра бродил по пещере, разыскивая грибы и коренья, Бран отдыхал после очередного путешествия по древесной сети, а Ходор... кто его разберет. Вокруг не было никого, кроме одного из Детей, державшего обеими руками продолговатый предмет, обернутый темным запылившимся полотном.

— Этот меч, дитя, — промолвил древовидец, неотрывно глядя на Миру единственным глазом насыщенного алого цвета, — долгие годы лежал без дела и дожидался своего часа. Теперь этот час настал. Прими орудие, что тебе предназначено, и береги его пуще зеницы ока.

Она бросила растерянный взгляд на предмет в руках существа у трона и не сразу нашлась, что ответить.

— Но... почему я должна принять его? Мы на болотах никогда не сражались мечами, и я не думаю, что сумею...

— Тебе придется обучиться, — не терпящим возражения голосом прохрипел старик. — Не для того он хранился в моей пещере, чтобы здесь же и сгинуть навеки. В мире осталось слишком мало валирийских мечей, чтобы ими можно было разбрасываться на пороге грядущей с севера тьмы.

— Валирийских? — Мира не удержала любопытства и протянула руку, принимая дар от маленького зеленого существа. Ткань сползла вниз, и взору предстал полуторный меч с тонким длинным клинком, будто бы для нее специально и выкованный.

Меч был очень красив, ибо валирийская сталь никогда не ржавела, и казалось, словно здесь, в полумраке, от нее исходил мягкий серебристый свет.

Мира любила сказки о рыцарях, что отличались исключительной отвагой и благородством, и с живым интересом внимала преданиям о славных сражениях и великих героях, что защищали мир от чудовищ.

Но сама она, уж конечно, никак не могла стать героиней подобной истории.

Мира была... обычной. Верной подругой, сестрой и дочерью, всегда послушной своему долгу, но разве этого достаточно для того, чтобы избавить мир от угрозы Иных?

Старый древовидец будто бы прочитал ее мысли:

— Ты полагаешь, что оказалась здесь только из-за юного Брана? Твоя помощь ему неоценима, это правда. Однако же у него своя история, а у тебя — своя. Однажды ты все узнаешь, а пока — храни этот меч. Это очень важно, Мира из дома Ридов. Храни его.

— Почему это так важно, кроме того, что меч валирийский? — она слегка погладила рукоять, в которую был вплавлен большой красный рубин. — Кто владел им раньше?

— Я, — ответил Трехглазый Ворон. — А прежде — рыцарь, чье благородство восславляли в песнях. Не столь благородный разбойник владел мечом до него. Выковали же его для той, кого в свое время прозвали Темной Сестрой за ее опасный, таинственный нрав. Это же имя носит и меч.

Мире ни о чем не сказали эти слова.

— Вы говорите загадками, — пожаловалась она, вздохнув. — Как мне все это поможет?

— Загадки бывают полезны, дитя, — отозвался древовидец невозмутимо. — Они закаляют ум и волнуют сердце, однако же Белый Хлад победить не помогут, что верно, то верно.

— Тогда что поможет его победить?

Старик несколько мгновений изучал ее внимательным взглядом, после чего коротко проскрипел:

— Пламя и кровь.

У Миры еще оставались вопросы, но более Ворон ни разу не говорил с ней ни о мече, ни о том, что ей предстоит совершить, а после, не успело миновать и половины луны, он оставил свое бренное тело, а Мире, Жойену, Брану и Ходору с Лето пришлось спешно покинуть пещеру и долго скитаться средь бесконечных снегов, скрываясь от Иных и их упырей...

… чтобы спустя время всей компанией появиться у стен Винтерфелла в самый разгар битвы, которая впоследствии вошла в историю как Битва Бастардов, и, когда она наконец завершилась, к ним вышел — а точнее, почти что выполз — совсем молодой мужчина, весь покрытый грязью и кровью, и тут же заключил Брана в объятия.

— Спасибо за то, что вернули брата живым, — обратился Джон Сноу ко всем троим и, когда он в порыве благодарности на мгновение сжал руку Миры, она испытала очень странное чувство.

Будто бы обрела давно потерянную частицу души.

Должно быть, так на ней сказалась радость от того, что Винтерфелл вновь принадлежал Старкам.

* * *

Серебряная королева круглыми от удивления глазами наблюдала за тем, как Мира гладила морду бело-золотого дракона, который довольно смежил веки, подставляясь под ласковые прикосновения ее ладони.

Джон Сноу отъезжал на Драконий камень в сопровождении лишь нескольких верных людей, а вернулся в компании Дейенерис Таргариен, внушительной армии Безупречных, дотракийцев, освобожденных рабов и примкнувших к ней вестеросских лордов.

И трех огромных драконов.

Мира сама не знала, какая сила понесла ее к страшным крылатым ящерам, однако теперь, прижимаясь к огромной морде Визериона, она думала, что это уже не важно. По какой-то необъяснимой причине она чувствовала себя на своем месте — словно внутри что-то щелкнуло, и все стало именно так, как должно было быть всегда.

— Что ж, полагаю, Визерион выбрал тебя. Теперь тебе предстоит его оседлать, — приблизившаяся к ним королева поглядела на Миру с невольным уважением. — Мои предки считали, что на это способен лишь тот, в чьих жилах течет драконья кровь. Выходит, они ошибались, — она бросила выразительный взгляд в небо над Винтерфеллом — Джон Сноу оседлал зеленого Рейегаля несколько дней назад и теперь никак не мог спуститься с небес на землю, настолько его захватило чувство полета.

— А что, если у меня ничего не выйдет? Что, если он меня сбросит? — за восемнадцать прожитых лет Мира успела повидать много всего — гостила в пещере у Детей Леса, разговаривала со стариком, вросшим в дерево, убила нескольких упырей, даже валирийским мечом худо-бедно владеть научилась, но никогда — никогда! — не предполагала она, что ей предначертано оседлать дракона.

— Визерион — самый спокойный из трех. Ты сумеешь удержаться так же, как сумел Джон — пусть его и стошнило прямо с дракона, когда он впервые поднялся в воздух, — Дейенерис вновь бросила взгляд на крошечную зеленоватую точку в небе, и Мира заметила в ее взгляде странную, трудно объяснимую нежность.

Королева влюблена в Джона Сноу? Впрочем, ей-то какое до этого дело. Забираясь на спину золотисто-белого крылатого ящера, Мира думала лишь о предстоящем полете, о солнце, заставляющем снежинки поблескивать, о ветре, свистящем в ушах.

И ничего более в тот момент не имело значения.

* * *

— Мне еще многое предстоит тебе рассказать, — говорил отец, прибывший в Винтерфелл аккурат перед самой битвой в компании Мейдж Мормонт и двух ее дочерей, а также с завещанием Робба Старка, до которого уже никому не было дела — Джона Сноу избрали королем севера без всяких письменных подтверждений, и мало кто согласился бы это оспорить, особенно теперь, когда к замку неумолимо подступали Иные. — Жаль, что сейчас на это совсем нет времени. Вам уже пора вылетать.

— Пора, — ответила Мира, поудобнее усаживаясь на драконьей спине и сосредоточенно проверяя, надежно ли закрепила на поясе меч и кинжал. — Все будет хорошо, отец. Мы вернемся с победой. А если же нет...

— Вернетесь, — его губы дрогнули, складываясь в неуверенную улыбку. — Я это знаю. Просто... помни, что я горжусь тобой. И всегда гордился.

Мира заверила отца, что никогда от этом не забывала, после чего велела Визериону подниматься в воздух, где ее уже ждали Джон и Дейенерис верхом на Рейегале и Дрогоне. Небо над Винтерфеллом озарили три ярких оранжевых сполоха, оповещавших о начале атаки, в унисон затрубили рога, и шумное, разношерстное северное войско разом пришло в движение.

— Удачи тебе, темная сестра, — прошептал Хоуленд Рид, глядя, как в сероватом от снежных туч небосводе драконы и их всадники стремительно уменьшались в размерах, направляясь на встречу с Великим Иным и его ледяной армией.