История о двух дынях (джен)

В тот злополучный день у директора самого обычного продуктового магазина герра Катценелленбогена было много работы. Душа директора просила идеального порядка. А поскольку никто из ныне живущих на Земле не мог предоставить ему этот самый идеал, приходилось отдуваться самому.

Директор трудился все утро, в поте лица перебирая счета и очень-важные-документы. Пока в самый-обычный-магазин не забрел Мальчик-из-очень-интеллигентной-семьи. Надо сказать, что мальчик этот был из очень-очень интеллигентной семьи. Настолько интеллигентной, что даже дыни из магазина он воровал исключительно на спор.

Тихо прикрыв за собой дверь, эта юное создание самым что ни на есть решительным видом прошествовало к директорскому столу и положило на него несколько денежных бумажек. Потом, видимо, вспомнив, что оно — все-таки мальчик из о-очень интеллигентной семьи, спохватилось и вежливо постучало. По столу.

Директор-самого-обычного-магазина оторвал взгляд от бумаг и внимательно посмотрел на мальчика. Потом на деньги, а потом снова на мальчика. Который всем своим видом излучал буддийское спокойствие, нервно переминаясь с ноги на ногу.

— Что это? — наконец решил выяснить причину визита герр Катценелленбоген.

— Деньги! — ничтоже сумняшеся припечатал Мальчик-из-очень-интеллигентной-семьи.

— И зачем они мне? — настороженно спросил директор.

— Это за украденную дыню, — с чувством собственного достоинства пояснил юный посетитель.

Герр Катценелленбоген повертел бумажки в руках и недоверчиво взглянул на мальчика.

— Но здесь хватит на две дыни.

— А это моральная компенсация, — Мальчик-из-очень-интеллигентной-семьи словно ждал этого вопроса. Похоже, он был очень доволен своей выходкой. Настолько, что Директору-самого-обычного-магазина захотелось его немедленно выпороть. Впрочем, он догадывался, что отец мальчика уже справился с этим самостоятельно. Прекрасно справился. Это немного утешало жаждущую той самой моральной компенсации душу.

— Мне не нужны деньги твоего отца.

— А это не его деньги.

— А чьи?

— Мои.

Директор-самого-обычного-магазина покачал головой.

— И где же ты взял эти деньги?

Мальчик-из-очень-интеллигентной-семьи загадочно усмехнулся.

— Где взял — там уже нет.

— Значит, ты их украл? — сурово уточнил герр Катценелленбоген.

— Заработал, — тут же поправил его юный похититель дынь. Вид у него при этом сделался настолько оскорбленным, что директор, хоть и не до конца поверил ему, все же несколько смягчился.

— А если я не возьму эти деньги? — уже куда более миролюбиво уточнил он.

— Я выкину их в ближайший мусорный контейнер, — охотно отозвался мальчик, возвращая своему лицу привычное решительное выражение.

Поразмыслив, Директор-самого-обычного-магазина решил сдаться. У него по-прежнему было много работы. Он не станет тратить свое драгоценное время на бессмысленные споры с нахальным мальчишкой. Если тот еще раз посмеет воровать из его магазина, герр Катценелленбоген просто сдаст его в полицию.

— Ладно, — сказал директор и строго посмотрел на мальчика. В какой-то момент ему показалось, что тот едва сдерживает улыбку. Но глаза его были серьезны, а губы — плотно сжаты в ожидании вердикта. — Будем считать, что инцидент исчерпан. Но чтоб больше без глупостей!

И с этими словами он спрятал деньги в ящик стола.

— Хорошо, герр директор, — не меняя выражения лица, серьезно ответил Мальчик-из-очень-интеллигентной-семьи. Ой, серьезно ли?

— А теперь пошел вон! — не сдержался герр Катценелленбоген и, не удосужившись проследить за реакцией, уткнулся в свои бумаги. Какое-то время он напряженно работал. Черт бы побрал все эти счета и очень-важные-документы!

Но через несколько минут Директор-самого-обычного-магазина макушкой или, что вероятней, каким-то другим местом почувствовал неладное. Вскинув голову, он обнаружил, что Мальчик-из-очень-интеллигентной-семьи все еще стоит у его стола и чему-то улыбается. Вот нахал! Герр Катценелленбоген ощутил себя вскипающим чайником. Вот чуял же тем самым местом, что неспроста мальчишка явился сюда. Сейчас он снова выкинет какую-нибудь противную штуку, а ты потом расхлебывай за ним и объясняйся с его отцом.

— У тебя есть ко мне еще какое-то дело? — собрав в кулак жалкие остатки самообладания, осведомился герр Вскипающий чайник.

— Да, — кивнул тот, и лицо его стало очень сосредоточенным. — Возьмите меня на работу.

Директор-самого-обычного-магазина даже поперхнулся от такой дерзости.

— Что, прости?!

— На работу! — не растерявшись, повторил мальчик. — Меня. Понимаете?

Он смотрел нагло, но вместе с тем с такой отчаянной надеждой, что на одну секунду директору стало его жалко. На одну маленькую, прямо-таки крохотную секундочку.

— Сколько тебе лет? — спросил он. Мальчик вздохнул и картинно развел руками.

— Да какая разница? Возраст — это такая непостоянная вещь. А я здесь. И постоянен в своем желании у вас работать, — он снова улыбнулся, и Директору-самого-обычного-магазина захотелось то ли немедленно вышвырнуть самоуверенного мальчишку за дверь, то ли все-таки дать ему эту злосчастную работу.

— Постоянен, значит?

— Прямо-таки тверд и незыблем.

— А что ты умеешь делать? — на всякий случай уточнил герр Катценелленбоген, хотя уже знал, каким будет его ответ.

— Да что угодно! Серьезно, я готов делать что угодно. Хоть дерьмо убирать.

— Но в моем магазине нет дерьма, — не без злорадства возразил Директор-самого-обычного-магазина.

— Так это не проблема — я вам завезу! — тут же нашелся Мальчик-из-очень-интеллигентной-семьи.

— Послушай, мне не нужны проблемы с твоим отцом. Он затаскает меня по судам за неправомерную эксплуатацию детского труда, — попытался образумить мальчика герр Катценелленбоген и резко замолчал, чтобы самому переварить сказанное. Он редко изъяснялся столь витиеватыми фразами.

— Не затаскает. Он даже не узнает. Мы не живем вместе.

— Вот как? — Директору-самого-обычного-магазина снова сделалось жаль несносного мальчишку. Самую чуточку, разумеется. — Извини, я не знал, что твои родители развелись.

— Они не разводились, — с готовностью принялся объяснять Мальчик-из-очень-интеллигентной-семьи. — Это я развелся с ними и теперь живу отдельно. И мне нужны деньги, чтобы содержать себя. Понимаете?

Герр Катценелленбоген все понимал, но пересилить себя не мог. Этот мальчик с его выходками вызывал у него желание забиться в глубокую нору и никогда оттуда не вылезать. Даже если прямо сейчас с неба спустился бы сам Господь Боженька и приказал ему взять дрянного мальчишку на работу, директор, увы, перешел бы в разряд некающихся грешников. Ведь он указал бы юному хитрецу на дверь, не сомневаясь ни секунды. О чем и сообщил мальчишке. Сообщил тоном, не терпящим возражений, но очень вежливо. Ладно, почти вежливо. По крайней мере, он очень старался. А еще посоветовал перестать, наконец, заниматься ерундой и вернуться к родителям.

— …и дыни у вас в магазине кислые! — припечатал на прощание Мальчик-из-очень-интеллигентной-семьи и гордо вышел вон, совсем не интеллигентно хлопнув дверью.

Воцарилась долгожданная тишина.

* * *

Будучи отъявленным оптимистом, Мальчик-из-очень-интеллигентной-семьи нисколько не огорчился отказом директора. Он шел по улице в прекраснейшем расположении духа, призывая проклятия на голову несостоявшегося работодателя. И делал он это нежно и трепетно. Так трепетно, что у поравнявшейся с ним почтенной фрау мигом завяли все цветы в корзинке.

Большое-черное-нечто прицепилось к Мальчику-из-очень-интеллигентной-семьи через несколько кварталов от магазина. Мальчик сердито шлепал по лужам, и Большое-черное-нечто шлепало рядом, поднимая фонтаны брызг и бросая на своего спутника любопытные взгляды из-под косматых бровей. Если, конечно, у собак есть брови.

— Слушай, ты! У меня ничего нет! Вали домой! — все так же нежно рявкнул он.

Но Большое-черное-нечто не послушалось и продолжало преследовать невезучего мальчишку, пожирая его влюбленным взглядом доброго людоеда.

— Да отвали же ты, Господи! Я невкусный! — Мальчик-из-очень-интеллигентной-семьи никогда не боялся больших собак — ни больших, ни маленьких, ни средних, ни задних, ни передних — но в этот раз отчего-то запаниковал.

Приставучее животное высунуло язык и довольно улыбнулось улыбкой самого настоящего собакоманьяка и любителя маленьких костлявых мальчиков.

Принудительное сопровождение продолжалось аккурат до того момента, как мальчик с шумом захлопнул за собой парадную дверь. Что ж, работой он так и не обзавелся. Зато удалось избежать невеселой перспективы быть съеденным.

По мере приближения к тесной каморке, вот уже несколько дней служившей ему домом, зародившаяся где-то внутри было радость постепенно улетучивалась. Как воздух из лопнувшего большого ярко-красного шарика. Совершенно случайно, боже упаси. Завистливый кузен был здесь совершенно ни при чем.

Квартира, которую он с трудом заполучил не без помощи одного плутоватого приятеля, была крохотной и очень холодной. В единственной комнате, сваленные в неопрятную кучу, Мальчика-из-очень-интеллигентной-семьи ждали учебники. И есть хотелось немерено. Но из еды временный хозяин этой берлоги располагал только обкусанной с утра длинной булкой, палкой колбасы и парочкой немытых пупырчатых огурцов. Прямо какой-то набор одинокого извращенца. Зато все продукты были честно купленными на последние деньги, а не потыренными из ближайшего магазина, подобно злосчастной дыне.

Пустой желудок громко оповестил хозяина о необходимости как-то поправить ситуацию. Хотя бы одним из пупырчатых огурцов. И мальчик окончательно приуныл. Как же хотелось наплевать на свою проклятую гордость и, подобно блудному сыну из библейской притчи, вернуться в лоно своей очень-интеллигентной-семьи. Получить тарелку дымящегося супа с мясом и гренками от Очень-интеллигентной-мамы и пару-тройку (десятков?) тумаков от Очень-интеллигентного-папы. А потом завалиться в кроватку и слушать свой обожаемый рок. И интеллигентно забить на эту проклятую работу, на которую ни одна скотина не хочет его брать.

Но нет. Нет, черт возьми! Он не какой-нибудь трусливый неженка или, о ужас, маменькин сынок! Если мама вновь явится с кастрюлькой того самого супа, взролый и самостоятельный сын попросит ее уйти. И будет терпеть. Терпеть и воспитывать в себе настоящего мужчину. Вот хотя бы этой палкой колбасы, которую он сейчас съест.

Проходя мимо окна, Мальчик-из-очень-интеллигентной-семьи невольно взглянул на улицу. Дождь усилился и превратился в страшный ливень. А Большое-черное-нечто сидело прямо перед парадной дверью и продолжало улыбаться своей пугающей улыбкой пожирателя маленьких человеков. Но на этот раз маленькому человеку показалось, что улыбка приобрела какой-то жалобный оттенок.

— Вот дерьмо...

* * *

— Ну, заходи, давай. Чего расселся, как на именинах? — учтиво пригласил Большое-черное-нечто мальчик. Но гигантское животное не спешило принимать столь теплое приглашение.

— Простите, молодой человек, это ваша собака?

Мальчик-из-очень-интеллигентной-семьи тяжело вздохнул. Он давно уже вынес из жизненного опыта, что есть на свете особая категория людей: очень-интеллигентные-женщины. Им нечем заняться по жизни, поэтому они ходят и суют свой очень-интеллигентный-нос в чужие дела. И непременно разговаривают противными писклявыми голосами.

— Моя, — сказал — как отрезал. Мужик.

— А почему она сидит под дождем? — что с нее взять. Женщины!

Мальчик взглянул на Большое-черное-нечто, и оно радостно замахало своим мохнатым веником, давая понять, что готово поддержать любую версию.

— Мы поссорились, и она захотела побыть одна. А теперь она идет ДОМОЙ. Всего хорошего! — и, пропустив гигантскую черную массу вперед, Мальчик-из-очень-интеллигентной-семьи с наслаждением захлопнул парадную дверь.

* * *

— Слушай, ты! Я разрешил тебе зайти в подъезд и просушить свою медвежью шубу. Это не значит, что нужно было запереться ко мне в квартиру и греть здесь свои кости мамонта!

Мальчик-из-очень-интеллигентной-семьи умолк, пораженный собственной пламенной речью. Но на Большое-черное-нечто это не произвело никакого впечатления. Быстро осмотрев отнюдь не королевские чертоги, оно, мысленно что-то прикинув — он мог поклясться, что видел, как светлая мысль отразилась на собачьей морде, — облюбовало себе место прямо посреди кухни. Немного почистило свою косматую шерсть и снова дружелюбно замахало веником, улыбаясь всей своей внушительной пастью. Словно приглашая лечь рядом. Но к настолько тесному знакомству Мальчик-из-очень-интеллигентной-семьи пока не был готов.

— Эй, мне даже покормить тебя нечем. Могу разве что колбасы отрезать.

Колбаса пришлась ко двору, и вскоре мальчику оставалось довольствоваться только пупырчатыми огурцами. Булку голодное лохматое чудовище тоже уничтожило. До последней крошки. И теперь, слегка наевшись, жаждало общения и ласки.

— Послушай, отвали от меня, — уже беззлобно взмолился Мальчик-из-очень-интеллигентной-семьи. — Ты мне не нравишься. Я не люблю собак. Я вообще никого не люблю, понимаешь?

Но огромное любвеобильное животное чхать хотело на предпочтения всяких там маленьких людишек. Оно пихалось и бодалось своей чугунной башкой, требуя непременно почесать его за ухом, и нахально лезло в лицо шершавым языком.

— Черт, да отстань ты от меня! Ты как мама, ей-богу, — конечно, Очень-интеллигентная-мама не слюнявила ему нос и щеки, не дышала в ухо с нежностью двух мощных паровозов и уж тем более не была мохнатой мечтой цирюльника. Но она, как никто другой, умела заставить сына чувствовать себя очень неловко, желая тотчас провалиться сквозь землю. Кажется, именно сейчас она стремительно теряла пальму первенства в этом нелегком деле.

Собачий энтузиазм оказался заразительным. Мальчик-из-очень-интеллигентной-семьи внезапно поймал себя на том, что с удовольствием гладит густую черную шерсть и улыбается. А позже и на том, что изливает нежданному слушателю свою юную душеньку.

Смеркалось.

Большое-черное-нечто оказалось не только приятным собеседником и внимательным слушателем, но и прекрасным заменителем матраса и подушки. А еще первоклассной грелкой. Засыпая, Мальчик-из-очень-интеллигентной-семьи впервые за много недель, месяцев, а, может, и лет не чувствовал себя одиноким. Как будто у него и впрямь появился друг.

С утра юный Иуда отвел свою огромную мохнатую грелку в приют и оставил там на попечение доброй женщины в очках. А на что, в самом деле, рассчитывало Большое-черное-нечто? Через пару дней ему станет нечем платить за квартиру. А для того, чтобы прокормить такого гиганта, придется продать почку. На первое время хватит.

Огромные глаза-маслины смотрели вслед с пониманием, не осуждая. От этого на душе стало еще гаже.

Иуда как он есть.

* * *

Рабочий день подошел к концу, и директор-самого-обычного-магазина герр Катценелленбоген спешно засобирался домой. В очередной раз проверил документы, запер на ключ самый важный ящик стола, тщательно зашторил окно и погасил свет. Быстро вышел через заднюю дверь и, воровато озираясь по сторонам, принялся со сноровкой бывалого шпиона времен Второй мировой огородами продвигаться в сторону дома. Огородов, правда, поблизости не было. Но не принижать же из-за этого свои шпионские способности.

За квартал от дома гения маскировки ожидал полнейший крах. Конечно, в виде Мальчика-из-очень-интеллигентной-семьи. За минувшие дни надоедливый мальчишка успел стать персональным ужасом несчастного директора. Каждый раз, появляясь из ниоткуда, он с упорством тысячи мулов требовал свою проклятую работу. На вопрос герра Катценелленбогена, почему именно его магазин удостоился такой небывалой чести, несносный мальчишка отвечал четко и лаконично: «Я решил, что вы мне подходите». Надо же, какая честь.

После очередной словесной баталии, закончившейся, как обычно, бегством одного из противников, этот самый противник нырнул за дверь собственной квартиры, как в спасительный окоп. Что ж, по крайней мере, до завтра он мог расслабиться. Главное, чтобы мальчишка не сумел каким-то чудом раздобыть номер его телефона. Этого он просто не вынесет.

* * *

Большое-черное-нечто поджидало его на своем обычном месте: у двери тесной каморки, по какому-то недоразумению названной квартирой. Каждое утро Мальчик-из-очень-интеллигентной-семьи отводил несносное животное в приют, и каждый вечер оно неизменно оказывалось здесь. Сегодня — с какой-то подозрительного вида торбой в зубах.

В торбе оказались две булочки из пекарни, пачка сосисок и даже какая-то мелкая бумажная валюта.

— Ты что, магазин ограбил? И банк заодно? — Большое-черное-нечто лишь заулыбалось своей нежной людоедской улыбкой и полезло целоваться, радостно обслюнявив попытавшегося было воззвать к его совести мальчика.

На следующий день Мальчик-из-очень-интеллигентной-семьи вымыл машину одному очень-занятому-господину и получил, наконец, свои честно заработанные деньги. А после пошел в приют. Один. И к нескрываемой радости доброй женщины в очках клятвенно пообещал заботиться о новообретенном лохматом друге.

Жизнь налаживалась.

* * *

— Эй, красавчик! Я от Фрэнка!

Мальчик-из-очень-интеллигентной-семьи с подозрением рассматривал возникшее перед ним размалеванное томное существо в розовых лосинах. Или не лосинах? Черт знает, как назывались эти тряпки. Наверное, так смотрят на обезьян в зоопарке. Он с детства ненавидел эти концлагеря для животных.

— Слушай, чувак, извини. Фрэнк, наверное, меня не так понял, — нужно было срочно отделаться от этого подарка судьбы. — Мне нужна работа. Я не собираюсь никого снимать. Ничего личного. У меня правда нет на тебя денег.

— Нет, все правильно, — елейно улыбнулся новый знакомый. — Мне как раз нужен напарник. Для работы в клубе.

— Где? Ах, в клубе. А вы все там такие э-э красивые?

— Конечно! Ты не подумай плохого. Мы просто танцуем. Делаем красивое шоу. Все прилично. Меня, кстати, Лола зовут, — новый знакомый опасно качнулся в сторону Мальчика-из-очень-интеллигентной-семьи и кокетливо захлопал длиннющими ресницами. Наклеенными, наверное. Бр-р!

— Слушай, Лола, мне работу искать надо. Некогда трепаться. Удачно э-э потанцевать. Привет Фрэнку, — придурок этот ваш Фрэнк, вот что. Пусть только попадется ему!

— Даже не спросишь, сколько я зарабатываю? — никак не отставало Лола.

— Если спрошу, ты меня отпустишь?

— Обещаю!

— И сколько ты зарабатываешь? — несостоявшийся работник барде... развлекательной индустрии даже попытался изобразить вежливый интерес. И тут же с треском провалил попытку. Лола же не растерялся и, снова качнувшись на своих гвоздях, которые женщины почему-то называют каблуками, прохихикал что-то прямо в ухо Мальчику-из-очень-интеллигентной-семьи. — Сколько?!

— Да-да, ты не ослышался! — разукрашенная физиономия светилась от торжества. — Может, передумаешь?

На мгновение Мальчик-из-очень-интеллигентной-семьи представил себе реакцию любимого папеньки. Месть могла стать такой сладкой. В конце концов этим проклятым танцам можно было как-нибудь научиться.

Но нет. Даже ради папеньки он не сумел бы пойти на такие жертвы. Поэтому, распрощавшись с Лолой, побрел домой — чесать живот своему собачьему сожителю.

Мохнатое брюхо вместе с остальной тушей встретило юного хозяина с энтузиазмом стада восторженных бегемотов и тут же полезло целоваться. Что ж, по крайней мере, ему есть, к кому возвращаться.

* * *

Большое-черное-нечто требовало внимания и заботы. А еще регулярных прогулок, особенно неприлично ранним утром, когда на улице еще темно. После бессонной ночи, проведенной за учебниками. Ведь днем Мальчик-из-очень-интеллигентной-семьи перебивался какой-нибудь работой от случая к случаю.

Это очень-раннее-утро не особенно отличалось от других таких же. Большое-черное-нечто с грацией десятка мастодонтов весело неслось по парку, волоча на поводке досматривавшего очередной сон хозяина. Мохнатое чудовище подвергло шумному обнюхиванию очередное имевшее несчастье оказаться у него на пути деревце и вдруг заинтересовалось чем-то, происходящим в самом конце парка, возле проезжей части.

— Какого че-е-е! — экспрессивно выразил свое несогласие Мальчик-из-очень-интеллигентной-семьи, когда его внезапно рвануло с адской силой и не менее адским образом куда-то потащило. Попытки затормозить оказались тщетными.

Опомнился незадачливый собаковод только тогда, когда на полном ходу врезался в обезумевшее лохматое недоразумение. И, отнюдь не интеллигентно выругавшись, едва не пропахал носом асфальт. Но, к счастью, успел сгруппироваться, и нос не пострадал.

— Да что же это за дерьмо?! — вопрошал несчастный, потирая ушибленное колено и собираясь тут же надрать чью-то мохнатую задницу.

— Боже мой! Как мне вас благодарить, вы спасли моего ребенка!

Мальчик-из-очень-интеллигентной-семьи удивленно вытаращился на стоящую перед ним молодую фрау. И тут же осознал, что Большое-черное-нечто держит зубами за капюшон курточки какой-то маленький пищащий розовый комок, при ближайшем рассмотрении оказавшийся девочкой лет четырех.

— Ваша собака спасла мою дочь! — надрывалась счастливая мать, вероятно, решившая в знак благодарности оглушить своего спасителя. А заодно и собственное чадо, которое взяла на руки от греха подальше.

— Моя собака чуть не убила меня из-за вашей дочери! — рявкнул в ответ Мальчик-из-очень-интеллигентной-семьи. — И вообще! Вы в своем уме? Куда вы смотрите? А если бы собаки здесь не было?

— Ох, я на минуту отвернулась. Мяч укатился. Страшно подумать, что могло произойти! — она продолжала бурно жестикулировать, как будто явилась на его голову прямиком из Италии. — Скажите, как мне вас отблагодарить?

— Да никак, — пострадавшие конечности противно ныли и требовали покоя. Например, в теплой кроватке. Но кому-то сегодня еще предстояло тащиться в школу. Если он и дальше будет принимать горячие благодарности, то точно опоздает. — Ничего не надо. Следите лучше за своим ребенком. А то понарожают, а потом смотрят куда угодно, только не на детей.

Знакомый влажный нос ткнулся в ладонь, словно успокаивая и прося быть чуточку терпимее. И Мальчику-из-очень-интеллигентной-семьи стало немного стыдно за свою грубость. Ведь на самом деле эта женщина ни в чем перед ним не виновата. И говорил он сейчас не с ней, а с кем-то другим. Кем-то другой. И злился он на кого-то другую. А злился, потому что… потому что соскучился. Но не мог просто так взять и явиться домой. После того как, такой взрослый и независимый, гордо хлопнул дверью, уходя. Не по-мужски это.

— Хотите, я вас чаем напою? — почуяв, что спаситель немного смягчился, фрау решила ковать железо, пока горячо. — И собаку вашу косточкой угощу.

Косточкой, как же. Косточкой здесь не отделаешься. Понадобится скелет какого-нибудь динозавра.

— Спасибо, но я это… в школу опаздываю.

— Родители, наверное, нарадоваться на вас не могут, — решила еще немного подмазать фрау.

— Если бы. Я… временно не живу с ними. Слушайте, а вам не нужен, ну, скажем, садовник? — тоже решил не упускать своего Мальчик-из-очень-интеллигентной-семьи. Правда, в тонкостях ухода за растениями он разбирался примерно так же, как Большое-черное-нечто в художественных особенностях раннего творчества Рембрандта.

— К сожалению, нет, — фрау казалась искренне расстроенной. — Мы живем в квартире, и мой муж не слишком любит цветы. За теми, что у нас есть, я ухаживаю сама.

— Жаль, — вздохнул несостоявшийся садовник, и Большое-черное-нечто печально вздохнуло вместе с ним. Наверное, ему тоже было жаль.

* * *

Этим утром герр Катценелленбоген решил встать пораньше. В самом-обычном-магазине его вновь ожидала куча работы. Направляясь к этой куче, мужчина с удивлением отметил, что вот уже третий день его преследует странное ощущение. Как будто чего-то не хватало. Только чего именно? У него был собственный магазин, в который он вкладывал все силы. Была большая квартира, молодая жена и маленькая дочь, которую он обожал. Даже чуточку больше, чем магазин. Он каждый день вставал рано утром, неспешно брился, варил себе кофе. Позавтракав, держал путь на работу. Всегда одним и тем же маршрутом. Обедал в четко отведенное им самим же время и уходил домой, как только часы на городской башне звонили нужное количество раз. По выходным возил семью на загородные прогулки, а вечером воскресенья жена готовила его любимый пирог. Вся жизнь герра Катценелленбогена была размеренной и продуманной до мельчайших деталей на несколько лет вперед. И если чего-то и не хватало в ней, то… небольшой частички хаоса.

Догадка озарила директора-самого-обычного-магазина внезапно. И она ему совершенно не понравилась.

* * *

— Дорогой, ты слышишь, что я тебе говорю? — фрау Катценелленбоген разлила дымящийся чай по белым фарфоровым чашкам и поставила одну из них перед мужем.

— Что? — директор-самого-обычного-магазина нехотя оторвался от просмотра футбольного матча. Иногда его жена становилась излишне болтливой, но он вынужден был с этим мириться. Так о чем она рассказывала?

* * *

— Эй, хорош! Пойдем домой. Я из-за тебя опять опоздаю в эту гребаную школу! — вот бы в школе приняли закон, который разрешал бы брать декретный отпуск. По уходу за большими черными собаками. — Ну, что там еще?

— Доброе утро, молодой человек, — поздоровалось «что там еще» и оказалось директором-самого-обычного-магазина герром Катценелленбогеном. — Не уделите мне несколько минут?

Не ожидавший подобной встречи, Мальчик-из-очень-интеллигентной-семьи неопределенно пожал плечами, что могло означать от «пожалуйста, только быстро» до «да имел я ваши несколько минут долго и изощренно». Он боролся с желанием немедленно удалиться с гордо поднятой головой. Ведь где-то там, буквально за углом, его ждали сотни блестящих должностей с самой высокой зарплатой. От которой даже Лола закачалось бы на своих высоченных каблуках. От зависти. Но Большое-черное-нечто встало, будто вкопанное, и не сдвинешь. В последнее время оно совсем распоясалось: то спасало детей незадачливых мамаш, то вынуждало предаваться вежливым беседам с несостоявшимися, не заслуживающими ничего, кроме презрения, работодателями.

— Ладно, говорите.

* * *

— Послушай, я тут поразмыслил, — боясь передумать, сразу перешел к делу директор-самого-обычного-магазина. — Я согласен взять тебя на работу в свой магазин.

— Дерьмо убирать? — Мальчик-из-очень-интеллигентной-семьи недоверчиво прищурился.

— Я думаю, мы подберем тебе что-то другое, — проявил терпение герр Катценелленбоген. — Если ты согласишься.

— Видите ли, герр директор. Дело в том, что после вашего отказа меня буквально завалили разными вакансиями. Я сказал, что должен подумать.

— Ты меня очень осчастливишь, если примешь именно мое предложение, — быстро соврал директор магазина. Или не соврал?

— Только если вы настаиваете, — кажется, Мальчик-из-очень-интеллигентной-семьи решил больше не испытывать судьбу. — Так я приду завтра, идет?

— Идет. Вот, значит, кого тебе нужно содержать? — директор кивнул на Большое-черное-нечто и совершил невиданный доселе трюк: слегка улыбнулся, как будто даже помолодев на несколько лет. — Как зовут твою собаку?

— Ее зовут Вольфганг Амадей Моцарт, — не моргнув, ответили ему.

— Ты любишь классическую музыку?

— Ненавижу. Но мой отец ненавидит ее еще больше.

На прощание директор пожал руку несносному мальчишке и даже потрепал по холке великого австрийского композитора. И удивлением обнаружил, что юный хозяин большой черной собаки его больше не раздражает. Может, из мальчишки когда-нибудь выйдет толк.

* * *

— Что это было? — продолжая недоверчиво щуриться, протянул Мальчик-из-очень-интеллигентной-семьи. Он не верил своему счастью, но в разговоре с директором старался, чтобы в голосе не проскользнуло ни одной мало-мальски радостной нотки. — По глазам вижу, что ты приложил к этому свою мохнатую лапу.

В ответ четвероногий интриган одарил мир дежурной людоедской улыбкой и от всей собачьей души боднул любимого хозяина, едва не отправив его в увлекательный полет на соседнюю улицу.

В школу Мальчик-из-очень-интеллигентной-семьи в тот день так и не пошел. Вместе с Большим-черным-нечто он отправился на центральный рынок. Он знал, что по средам в первой половине дня Очень-интеллигентная-мама всегда покупает там продукты. Сегодня он дождется ее. Маме должен понравиться Вольфганг Амадей: она очень любит классическую музыку.

А дыни в магазине герра Катценелленбогена в самом деле были очень кислыми.