Судьба победителя (джен)

Эйтриг тупо смотрит в свою кружку — в кружке дрянное пиво, но вода в этих краях ещё дряннее. Либо жижа из бочажков, либо серные ключи. Это, наверно, последняя соломинка, и если бы рядом было, у кого разреветься на плече — разревелась бы как мелкая соплюха. Но никого знакомого рядом нет. Вот уже как год Эйтриг вдали от дома. Вот уже как год она в одиночку ищет Довакина, и сейчас единственная ниточка обрывается в этой вулканической дыре с её дрянными источниками и дрянными колодцами, и дождевой водой по весу золота (денег, конечно, нет).

После того, как пришел Довакин, жизнь стала куда лучше. Но даже после победы над Пожирателем, драконы ещё оставались где-то там, в глуши Скайрима, те злые драконы, что нападали на селения и сжигали людей, и Довакин порой уходил охотиться на них. Каждый раз его не было всё дольше и дольше, пока однажды он не вернулся. Он не умер, нет. Он передал письмо, что больше не может жить в городе. Эйтриг слышала, что его жена долго плакала. Какое-то время продолжали приходить новости, что там, то там редгардец с зачарованным мечом убил дракона. Были слухи о какой-то битве с вампирами, о которой говорили разное — то Довакин всех победил, то Довакин умер, то Довакин сам стал вампиром. Потом — тишина. И когда Довакин исчез насовсем, драконы вернулись, будто нарочно ждали, когда Драконорожденный не сможет их остановить.

Их нападениям пытались противостоять, их пытались убивать и убивали, мечом и магией — но, конечно, без Довакина убитые драконы всякий раз возвращались. Норды таким свойством похвастаться не могли.

тело дракона отражает форму его души, всякий раз восстанавливаясь по её подобию. Драконы растут, умирая в огне и создавая тело для новой мощи души — как бы презренный краб меняет панцирь

За год Эйтриг столько раз перечитала дневник Довакина, что строки сами вспыхивают перед глазами. Вспыхивают так же ярко, как его дом, ночью сожжённый драконами. Его жена отдала ей дневник вечером ранее — они договаривались об этом три дня тому, и должно быть, кто-то донес эбеновому дракону, поселившемуся в Драконьем Пределе. Драконов теперь боялись, все живые боялись, потому что кто был смелым, тот уже был убит. Эйтриг не стала ждать, пока её отдадут дракону — схватила вещи и ушла. Дорога, которую она себе замыслила, стала единственной: вернуться она теперь могла, только найдя Довакина.

когда я убиваю дракона, я чувствую во рту вкус пряной драконьей крови. Почему-то во рту стоит этот вкус и я почему-то знаю, что эта кровь драконья

Сначала она шла звериными тропами, боясь жечь костры — хорошо хоть стояло какое-никакое, но раннее лето. В холодных кошмарах Эйтриг видела, как драконы и люди приходят за ней, как сжигают на месте, как отдают огромному, самому большому, эбеновому дракону, как подносят в полдень, когда он выползает на площадь. Впрочем, не сбеги она с дневником Довакина, её б ждала та же участь. Семья погибла, убивая драконов (не почуют ли они, что им знаком запах её крови), сама Эйтриг едва вошла в возраст, вступиться некому, а... да провались оно! Остались только трусы.

я начинаю понимать, откуда эта кровь. Это кровь драконьего сердца

Она перечитывала и перечитывала дневник, пытаясь понять, как же думал Довакин, куда он мог отправиться. Когда не читала, лихорадочно вспоминала все те слухи, что приходили за эти годы — какие места там упоминались, какие люди? Иногда она угадывала и оказывалась там, где Довакин действительно был, но был три года назад, четыре, пять, или хуже: был ещё до схватки с Пожирателем. Иногда можно было понять, куда он отправился потом. Вилась, вилась ниточка следов, по которой почти вслепую шла Эйтриг, шла, теряя и возвращаясь, шла, теряя, но продолжая безрассудно идти дальше, через сотню лиг одним чудом вновь находя даже не след — след следа...

сказано было, ты — это то, что ты ешь

Эйтриг вздрагивает, чуть не хватается за топорик, когда напротив неё неслышно садится каджит-попрошайка. Дура, испугалась старого кота.

— Я слышал, ты кое-кого ищешь, — мурлычет кот.

— Тебе какое дело?

— Черный человек с волшебным мечом — тут диковина, — негромко отвечает он, — Даже за пару лет не забыть. Я знаю, куда он пошел.

И замолкает. Эйтриг нарочно медлит пару секунд, потом толкает к собеседнику свою полную кружку.

Каджит молчит и смотрит на неё немигающими мутными глазами. Она, помедлив уже по-настоящему, тянется за пазуху и достает пару монет — немного же их осталось — и кладет на стол перед собой.

— Так куда же?

— К вулкану, к открытому горлу земли, — мурлычет кот, — туда и пошел, но не вернулся. Сюда так точно не вернулся.

— Смотри, если наврал... — вставая, Эйтриг грозит ему кулаком. Кот на это только беззвучно смеется и лапой подтягивает к себе монеты.

Эйтриг отправляется к вулкану. Проводников в этот ад нет, по крайней мере, за те гроши, что у неё остались. Ну и ладно, огненную гору она и так не потеряет. И пока надежная земля в первый раз не оборачивается у неё под ногой пепельной ямой, Эйтриг думает, что привычна к коварству природы. Оказалось — нет, но она не поворачивает назад.

Путь занимает у Эйтриг куда больше времени, чем она думала, и вода, которой она постоянно смачивает повязку, прикрывающую лицо от смрадных газов, уже на исходе. Вниз идти будет легче, утешает она себя. Эйтриг уже рисует себе мысленно, как заберет у каджита свои монеты обратно — на самом деле она не верит, что найдет хоть что-то. Но она всё равно проверит, а потом пойдет обратно, брать след, с которого, должно быть, сбилась еще в Форелхосте, в Рифтене, может быть, в Айварстеде.

драконы растут, умирая в огне

В голове снова крутятся фразы, написанные Довакином — Эйтриг уже почти не представляет, как думать без них, каждый шаг не пытаться вызвать из небытия новую подсказку. Перед ней же наконец каменная чаша, полная пламени — вулкан.

Эйтриг идет к краю — за ним огонь, за ним пышет жаром и трудно дышать — но останавливается за десяток футов до. У черного валуна лежит закоптившийся меч, лежит рогатый шлем, лежат лук и колчан стрел, и кашляя, Эйтриг разбирает выцарапанное на камне: "Воскресну". Она тупо смотрит на эту надпись.

форма его души

И затем Эйтриг падает на камни, на черный вулканический пепел и хрипя, безнадежно смеется в темное небо, потому что теперь она точно знает, что надо сделать, чтобы найти Довакина. Ей всего-то надо вернуться в Вайтран, выйти на главную площадь и взглянуть в янтарные, с вертикальным зрачком глаза победителя драконов.