Кто скрывается под маской? (джен)

Попасть в Общество Рационального Изучения Магии можно было двумя путями. Через корпус физики или через факультет схоластики. Жунг выбрала второй вариант.

Она летящей походкой взбежала по отполированной тысячами ног парадной лестнице, кокетливо стрельнула глазами в направлении благочестиво нахмуренной статуи Основателя Факультета. И вступила в обитель молитвенно надломленных сводов, цветных витражей и долгополых ряс под шепотки провожающих ее взглядами студентов.

Алеман славился своими прогрессивными взглядами. Здесь сложно было удивить кого-то излишне вычурной иноземной одеждой… Но уж больно мало скрывала тонкая шелковая ткань на гостье, повторяя каждую складочку и выпуклость ее тела.

Не обращая внимания на преследующие ее мужские взгляды, Жунг с гордо поднятой головой прошествовала через анфиладу сменяющих друг друга залов. Она не сразу догадалась, где скрывается вход в Общество Рационального Изучения Магии — очень уж неприметным он казался.

Жунг вежливо постучалась. Не дождавшись ответа, распахнула дверь и оказалась в очередном помещении с высоким остроконечным сводом, заполненном светом. Все пространство здесь занимали высоченные стеллажи из досок. Людей — в рясах, обычных алеманских костюмах или любой другой одежде — видно не было. Зато Жунг сразу же услышала громкие голоса:

— Вы не можете просто забрать Ефима из больницы! — заявил один из них, звучный, глубокий.

— Почему? — удивился другой голос. — Вежливая просьба, подкрепленная небольшим денежным пожертвованием, и возможно становится почти все!

— Я не о том! — раздраженно взвился первый голос. Ему вторило громкое карканье. — Ефим может быть опасен! В прошлом он уже терял над собой контроль, совершал действия, которые позднее повергали его в ужас. У него были провалы в памяти! Где гарантия, что он вновь не?..

— Дорогой профессор Гельб! Да, я не могу быть уверен, что Ефима не поразит еще один приступ безумия, если я заберу его из больницы. Но я уверен, что его разум совершенно, окончательно, непоправимо повредится, если я его там оставлю. И не только разум, но и тело. Говорю вам, в больнице его в прямом смысле калечат, я был там, я видел своими глазами, как…

— Здравствуйте! — перебила Жунг, выходя к спорящим из-за стеллажей и низко кланяясь.

— Вы, должно быть, пришли наниматься на должность секретарши? — заинтересованно посмотрел на нее один из мужчин, с комфортом развалившийся в кресле. Ни по его благодушному усатому лицу, ни по тону, ни по позе совершенно невозможно было предположить, что он только что горячо спорил со своим собеседником.

— Нет, меня привело сюда совершенно иное дело. Мне сказали, что здесь помогают разобраться с чудесами.

— Вам стоило бы начать разговор с представления, — вступил в беседу третий из присутствующих в помещении. Он выглядел предельно раздраженным. Губы его были крепко сжаты, брови сурово нахмурены, а взгляд строг и неодобрителен. — Я готов подать вам пример: меня зовут Вендель Гельб, я профессор Университета, работаю на кафедре Рационального Изучения Магии.

— В самом деле, где мои манеры? — с легкой полуулыбкой, способной придать любой фразе налет издевки, произнесла гостья. — Меня зовут Жунг Шан Сэг. Я из Сенмуна. Мой муж прогнал меня из-за поразившего меня проклятия. Желание избавиться от недуга и привело меня сюда, в Алеман.

— Должно быть, это было утомительное путешествие длиною в полмира, — сочувственно проговорил не успевший пока представиться мужчина, жестом предлагая Жунг сесть рядом с ним и придвигая к ней поближе блюдо с засахаренными фруктами. — Меня зовут Баграт Нанджагуен, но для вас — просто Баграт. Признаться, даже если бы я не был главой Общества Рационального Изучения Магии, я все равно не смог бы остаться равнодушным к вашей беде. Такой красивой женщине просто хочется помочь…

Вендель возмущенно фыркнул, но, подумав, тоже присел за стол и потянулся к засахаренной груше.

— В чем состоит суть вашего дела? — спросил он строго.

И Жунг начала свой рассказ:

— Я была в Сенмуне уважаемой женщиной. Мой муж занимался торговлей и ве-есьма-а-а преуспевал, — она так протянула это «весьма», что нетрудно было догадаться, как Жунг гордилась своим положением. — Даже заносчивые аристократки вынуждены были считаться с ним… И со мной, разумеется. Но однажды все изменилось.

Жунг вдруг опустила глаза, на ее лбу проступила вертикальная морщинка. Она заговорила внезапно каким-то иным тоном, лишенным и намека на легкомысленность и высокомерие. Как, впрочем, и на любые другие эмоции.

— Я пришла на рынок. Там, среди торговок с пряностями, сидела одна необычная женщина. В отличие от соседок, она ничего никому не пыталась продать. Не кричала, не суетилась. Она просто улыбалась и смотрела перед собой. На прилавке перед ней стояла всего двадцать одна коробочка, в каждой из которых лежал какой-нибудь порошок. Я узнала только толченую траву ккум — ее используют против бессонницы. На мои вопросы торговка ответила, что продает не приправы, а чувства. Я подумала, что она издевается, рассердилась. Велела ей прекратить насмехаться надо мной. В ответ на мое возмущение она взяла щепотку какого-то порошка из коробочки и вдруг дунула им на меня. Я вдохнула, и мир вокруг меня изменился. Он стал ярче, цвета, звуки, запахи — все усилилось. Пока я пыталась проморгаться и понять, что произошло, торговка исчезла вместе со своим товаром. Как по волшебству.

Повисла пауза. Оба мужчины в комнате невольно подались вперед, ожидая продолжения истории. Жунг вдруг подняла на них глаза и усмехнулась вызывающие. И вновь ее тон приобрел легкомысленную насмешливость:

— Еще по дороге домой, я заметила, что воспринимаю теперь окружающих людей иначе. Каждый мужчина и каждая женщина, которых я встречаю, кажутся мне невероятно соблазнительными. Об этом невозможно не думать. Даже сейчас я едва могу сосредоточиться на чем-либо, кроме мысли, как было бы здорово ощутить вас — обоих сразу — в себе…

У Венделя перехватило дух, лицо его пошло красными пятнами.

— Я женат! — произнес он резко.

— Какой… любопытный недуг, — отметил Баграт, с интересом разглядывая Жунг.

— Этот недуг разрушил мою жизнь, — совершенно спокойно, даже как будто весело, отозвалась она. — Муж не стал терпеть мои измены, он выгнал меня из дому, запретил видеться с детьми. Бывшие друзья презрительно отворачиваются при встрече. Вы поможете мне?

— Мы сделаем все, что в наших силах! — торжественно пообещал Вендель, извлекая откуда-то из внутреннего кармана пиджака блокнот и маленький карандашик, нелепо смотрящийся в его огромных волосатых руках. — Боюсь, нам понадобятся детали. Какими именно физическими ощущениями сопровождаются приступы вашего… проклятья? Что вы при этом думаете? Испытываете ли чувство вины после?

Жунг отвечала подробно, кажется, искренне наслаждаясь реакцией Венделя. А он краснел, бледнел, брюзгливо поджимал губы, но продолжал опрос, тщательно фиксируя каждое слово. Когда вопросы, наконец, закончились, он подытожил:

— Полагаю, тут не обойтись без помощи женского врача, специалиста по вопросам вашего пола. У меня есть один знакомый, возможно… Да, я, пожалуй, пойду и попрошу его о консультации прямо сейчас!

Венделю пришлось изрядно побегать в поисках этого самого женского врача. Он, казалось, был неуловим. Порхал между различными корпусами, лабораториями и кабинетами, словно бабочка. Когда Вендель, наконец, сумел его поймать и изложить суть вопроса, врач, впрочем, внимательно его выслушал. И даже, кажется, всерьез заинтересовался делом. Высказал готовность осмотреть такую интересную пациентку.

Окрыленный этой радостной вестью, Вендель устремился обратно в Общество Рационального Изучения Магии. Он всегда пробирался туда через кафедру физики — схоластику этот убежденный атеист презирал от всего сердца. А вот деловитая суета физиков, их постоянные споры, гудящие и постукивающие механизмы, заполонившие здесь все, Венделю нравились.

Впрочем, сейчас было не до научных споров или разглядывания последних экспериментальных установок. Сейчас стоило поторопиться, ведь на кафедре его ждали…

Так Вендель думал, пока не подошел к двери в Общество Рационального Изучения Магии и не услышал доносящиеся из-за нее женские стоны. Хотя очаровательная жена мистера Гельба, Габи, никогда не издавала подобных бесстыдных звуков, он, конечно, сразу понял, что они означают. Вендель замешкался, отступил в сторону, заозирался. Аудитория, в которой он находился, была сейчас почти пуста. Лишь на задней парте о чем-то шептались трое. Близоруко сощурившись, Вендель разобрал, как в руках одного из них блеснула фляжка.

Стоило бы провести воспитательную работу, разъяснить распоясавшимся юнцам, как должно себя вести в Университете… Но прямо сейчас Вендель был как-то не в настроении для подобных нотаций. Так что он просто сел за пустующую парту по соседству и принялся сверлить осуждающим взглядом вход на кафедру Рационально Изучения Магии.

Спустя четверть часа дверь распахнулась и, вооруженная уже знакомой профессору полуулыбкой, Жунг вышла. Заметив Венделя, остановилась и спросила:

— Профессор Вендель? Вы уже поговорили с доктором?

— Да, — сухо ответил профессор, поднимаясь и окидывая неприязненным взглядом сверху вниз свою собеседницу. — Он заинтересовался вашим случаем и готов вас принять завтра. Думаю, будет удобно, если…

— Послушайте! — вдруг решительно перебила Венделя Жунг, глядя на него прямо и открыто. Профессор еще ни разу не видел за время их краткого знакомства, чтобы ее лицо выглядело так серьезно. — Вы осуждаете меня, я вижу. Возможно, вы думаете, что происходящее доставляет мне удовольствие. Но это не так! Я ничего не могу с собой поделать! Ничего!

Со смущением Вендель заметил, что глаза Жунг блестят от слез:

— Я вовсе не осуждаю вас! — произнес он, оправдываясь. — Я возмущен действиями Баграта. Ведь вы пришли к нам за помощью, а он воспользовался ситуацией. Это так… непрофессионально! И неэтично!

— Это ничтожная цена за избавление… — прошептала Жунг, глядя Венделю прямо в глаза. Он не выдержал и отвел взгляд в сторону.

* * *

Комнатка, где остановилась Жунг, была крохотная. Кровать у стены, покачивающийся скрипучий стол напротив, рядок поблескивающих металлических шляпок гвоздей на стене, исполняющих роль вешалок для одежды.

Почти все пространство занимали сундуки, которые Жунг привезла с собой. Они громоздились у стен, под столом, под и даже на кровати — чужестранка все равно предпочитала ее сомнительному комфорту подстилку и пол. Еще агрессивнее и наглее сундуков вело себя их содержимое — бесконечные тряпки, коробочки, мешочки с травами, кисточки, мутные стеклянные бутыльки и прочее, и прочее. Даже на подоконнике возвышались какие-то коробочки.

Жунг сидела посреди всего этого прямо на полу, облаченная в какой-то грубый невразумительно-серый халат. Никто не назвал бы это ее одеяние соблазнительным. Да и сама она без яркой косметики и сложной прически выглядела не красивой уверенной в себе женщиной, а невзрачным подростком.

Жунг выводила что-то короткой кисточкой в только что купленном блокноте — точно таком же, какой повсюду таскал за собой Вендель Гельб. Человек, знакомый с письменностью Сенмуна, смог бы прочесть:

«Меня ведет воля Великого Дракона. Следуя его указаниям, я начала сегодня свою миссию среди варваров.

Это оказалось несложно — даже проще, чем многие учебные задания. Сегодня мне потребовалось примерить всего три маски. Я взяла походку, жесты и мимику у проститутки, которая часто приходила в Храм, когда мне было семь лет. Манеру речи позаимствовала у жены торговца, что обязательно приходила в Молитвенный зал по праздникам, сколько я себя помню, всегда нарядно одетая и гордая. Этих двух образов оказалось достаточно, чтобы завоевать доверие человека по имени Баграт Нанджагуен, многочисленные связи которого выглядят весьма перспективно.

Иронично, но для исполнения моей миссии они, кажется, не пригодятся. Впрочем, я могу лишь предполагать — истина ведома лишь Великому Дракону. Однако я думаю, что второй мой новый знакомец окажется полезнее. Это для него мне понадобилось примерить третью маску. Я позаимствовала честность, прямоту и пронзительный взгляд у подметальщика из Храма. И это расположило ко мне Венделя Гельба.

Но было и еще кое-что.

Я — дитя Дракона, я — лишь пустой сосуд, инструмент для выполнения его воли. У меня нет своих желаний, нет личности. Потому для выполнения миссии мне и надлежит брать кусочки чужих характеров и судеб. Нас учили этому в Храме. Мы наблюдали за людьми, что приходили туда, каждый день. Мы запоминали их жесты, мимику, слова. Мы должны были научиться с одного взгляда определять чужие эмоции и мысли.

Из этих наблюдений дитя Дракона и должно складывать легенды для своих миссий. Однако сегодня я добавила в мозаику лишний кусочек. Я рассказала о том, что произошло лично со мной.

Я думала, что давно забыла ту торговку с рынка. Оказалось, я помню этот случай до мельчайших подробностей. Не знаю, зачем я рассказала о нем сегодня. Я могла и должна была придумать что-то. Что-то более убедительное и яркое. Но почему-то…

Если мои учителя узнают об этом, они будут очень разочарованы. Возможно, они даже не сочтут меня достойной и дальше служить Великому Дракону».

Этой ночью Жунг приснился сон. Событие выдающееся, даже уникальное — она и не помнила, когда ей снилось что-либо в последний раз.

В ночных грезах Жунг снова была ребенком из Храма, совсем еще ничего не умеющим, с красным поясом, который приходилось несколько раз обматывать вокруг талии, чтобы концы не слишком болтались и не цеплялись за все подряд.

Она была на рынке, шла между прилавков через шумную разношерстную толпу. От нее отшатывались, к ней старались не прикасаться, отводили взгляды. Она была совсем ребенком, но все знали, что и маленький дракончик бывает опасен.

Жунг заметила вдалеке ту самую торговку, о которой столько вспоминала сегодня. Ноги сами вели к ней, уверенно шлепая по шероховатым грязным плитам пола.

Увидев перед собой ребенка из Храма, торговка повела плечами и произнесла:

— У меня нет ничего для тебя. Мой товар бесполезен для таких, как ты.

Жунг ничего не ответила. Она просто стояла и разглядывала торговку снизу вверх.

— Я продаю не приправы, я продаю эмоции, — нервно попыталась объяснить торговка. Жунг молча хмурилась, пытаясь понять, как это: продавать эмоции?

— Я не… Впрочем, если тебя так заинтересовал мой товар — разве я могу отказать?.. Да, да, ничего плохого ведь не произойдет…

Жунг с любопытством наблюдала, как торговка трясущимися пальцами зачерпывает немного медного порошка. А затем та вдруг дунула, рыжеватое облачко взметнулось над узкой ладонью. И вот уже Жунг чихала и отфыркивалась от медной пыли.

— Что это?! — спросила она сквозь невольно проступившие слезы. Голоса людей вокруг вдруг точно приблизились, оглушая, отдаваясь болью в висках.

— Разве ты не этого хотела? — вопросом на вопрос ответила торговка. — Это эмоции. Обострение всех чувств. Страстность.

Но Жунг уже не слушала. Ей было страшно, во рту появился кислый привкус, сердце стучало громко-громко. Она резко развернулась и побежала прочь, мимо прилавка и колоннады, через Храм, мимо молитвенного зала и учебного класса, в сад. Там, под кустом, стучащую зубами от ужаса Жунг и нашел один из старших детей Дракона, высокий парень с голубым поясом.

Он объяснил Жунг, что дети Дракона должны уметь избавляться от своих чувств. Иногда это просто, а иногда не очень. Чтобы победить эмоции, требуется избавиться от их источника.

— Какой источник у твоих эмоций? — спросил наставник Жунг. Та ответила неуверенно, размазывая по щекам слезы и сопли:

— Медный порошок.

— Нет, — спокойно возразил парень. — Порошок — это только орудие. Никто не наказывает за убийство нож. Наказывают того, в чьих руках он превратился в источник смерти. И ты должна избавиться не от порошка. А от того, кто заставил тебя его вдохнуть.

Жунг неуверенно кивнула и встала. Она поняла. Откуда-то в ее руках появился нож — разумеется, так было только во сне. В реальности она использовала тогда не нож, а…

Впрочем, это было не важно. Во сне Жунг вернулась на рынок, в один миг промелькнули мимо торговые ряды. Приблизилась к торговке, лепечущей что-то высоким голосом. И вонзила нож прямо ей в глаз, глубоко. И вот уже «продавщица эмоций» завалилась лицом на свой скудный прилавок.

И Жунг проснулась, тяжело дыша.