Лестница к мечте (джен)

Первая строчка нового романа Луи гласила:

«Людям свойственно строить иллюзии насчёт чего бы то ни было…»

Вторая строчка не желала появляться на свет вот уже неделю. Из-за этого Луи, никогда особо не испытывающий настолько затяжных проблем со словоизлиянием и словонаписанием, вот уже который день просыпался недовольным, и в таком же состоянии засыпал, кофе пил в невероятных количествах, а в свободное от работы время чуть не рвал на себе волосы от того, что нужная строчка не приходила в голову.

Иногда в глубине ночи, сидя перед стареньким компьютером, на котором до сих пор была установлена XP (древняя, как кетцалькоатль), Луи признавался себе, что и понятия не имеет, о чём вообще будет его роман, как он будет называться, кто будут главные герои, и чем они будут наполнять страницы. Когда он открывал документ и смотрел на единственную написанную строку, им двигало одно-единственное желание: написать что-нибудь.

И однажды по пути на работу ему привиделось спасение.

Оно стояло за стеклом магазина раритетов, начищенное, блестящее, механическое и изысканное, с гравировкой «UNDERWOOD» на корпусе.

Да, это была печатная машинка.

Луи тут же пришли в голову красочные картины того, как он сидит в тёмной комнате при свете одного лишь светильника, а мысли красочным потоком льются к нему в голову, стекают по шее, перебегают в плечи, по рукам в пальцы, а через щёлкающие клавиши оседают на бумаге и превращаются в шедевр…

«Да, — подумал Луи в тот момент. — Я должен её купить».

Даже та мысль про «перетекание в пальцы», пришедшая к нему в голову, свидетельствовала о том, что он точно на правильном пути. И весь остальной путь до работы Луи обдумывал, где ему взять денег, чтобы купить свою «лестницу к мечте». Так он окрестил «Андервуд», представив, что клавиши — это ступеньки, уходящие вверх.

Ну надо же, уже вторая удачная метафора за сегодня! Нужно обязательно включить её в роман. Как-нибудь.

— Извините, — спросил он в тот же день своего начальника, мистера Ситтлинга, — я хочу взять отпуск. Вы не могли бы оплатить мне аванс заранее?

Не слишком густые брови мистера Ситтлинга поползли вверх.

— Вы в своём уме, Парсон? Сейчас же клиентский сезон. У нас незакрытых дел по горло. Если вы уйдёте, работать будет некому!

— Прошу вас, мистер Ситтлинг! Ради искусства!

— Что?! Что вы такое несёте?

— В отпуске… за неделю! — с придыханием объяснял Луи, — я напишу такой роман, который будет продаваться тысячами копий…

— Роман? Парсон, что у вас с головой, вы нормально спите? Вы собрались писать книжки? Вместо работы в «Уолберг и Грейсон»? Вы же помните, как тяжело вам было попасть сюда. Неужели, вы готовы променять это место на…

Одурманенный собственной идеей, Луи не видел ничего неправильного в том, чтобы бросить всё ради попытки написать хоть что-нибудь.

Теперь, как ему казалось, у него всё в голове начало складываться: это, должно быть, дурацкая монотонная работа мешала ему заниматься любимым делом; это всё из-за того, что он работал на точно таком же компьютере дома, и литературная мысль ну никак не желала идти в голову… Точно, это всё Ситтлинг, погрязший в рутине и бюрократии, и ему никогда не понять истинную цену искусства!

«Дайте, — думал Луи, свято уверенный в том, что у него всё получите, — дайте мне глоток свободы — и я напишу на «Андервуде» такой расск… роман, от которого содрогнётся общественность! Или, на худой конец, он хотя бы мне самому понравится!»

Мистера Ситтлинга долго пришлось уговаривать, прежде чем он, тяжело вздохнув и закрыв лицо руками, медленно сказал:

— Сегодня получите аванс — и распрощаетесь с конторой.

Восторженному Луи такие слова были как ведро холодной воды на голову.

— Стойте, но… но почему?

— Вы меня ещё спрашиваете?! — разозлился мистер Ситтлинг. — Вы целый час уговариваете меня дать вам отпуск! Ради того, чтобы написать роман! Который, возможно, не соберёт ни цента! Ещё и не факт, что вы его напишете! И вот эти призрачные ожидания вы промениваете на нормальную работу с хорошим графиком и неплохой зарплатой! Да вы просто мечтательный идиот, Парсон! Такие, как вы, нам не нужны, даже в разгар клиентских обращений.

Луи стоял неподвижно какое-то время, обдумывая его слова.

— Будь по-вашему! — махнул он, наконец, рукой, вспомнив про «лестницу к мечте», и про то, что сулил ему хорошо написанный роман. — Мне всё равно у вас никогда не нравилось!..

Полученный аванс составил, по подсчётам Луи, примерно три четверти суммы «Андервуда» — всё же раритетная печатная машинка стоила довольно дорого. Оставшуюся четверть, придя домой, Луи вытряхнул из копилки. Жена поглядывала на него с беспокойством:

— Ты что, снова кому-то проиграл в бильярд? Или все деньги спустил на казино?

— Нет-нет, милая, с этим покончено! — сказал ей Луи, торопливо переодеваясь. Новость о своём увольнении он утаил. — Скоро… я напишу настоящий роман, зачитаешься! Ты будешь моим первым читателем, Мэри?!

— Ну ты сначала напиши, потом посмотрим…

В момент, когда над городом сгущался вечер, а Луи на всех парах мчался к магазину, чтобы завладеть своей «лестницей к мечте», ничто не омрачало его мятежный разум: ему казалось, что он, наконец, сделал что-то правильное, рискнул всем, пожертвовал работой — и как-нибудь это точно должно окупиться. Лишь бы «Андервуд» кто-нибудь не прибрал к рукам!..

Нет, печатная машинка всё ещё стояла на прилавке того магазина. Луи с облегчением влетел внутрь, и продавец, уже готовящийся закрываться, с любопытством поглядел на него.

— Я хочу купить! Эту печатную машинку! — вскричал вспотевший и радостный Луи на весь магазин.

Седовласый продавец был настоящим мастером своего дела: увидев покупателя, заинтересованного в раритетном товаре, он заставил Луи на все оставшиеся деньги купить стопку «лучшей бумаги в Англии», а также перо, которым «писал сам Виктор Гюго» — непонятно, правда, что именно. В общем, Луи вышел из магазина с коробкой канцелярских принадлежностей в руках, без единого цента в кармане, зато счастливый до невероятия.

Всю недолгую дорогу до дома Луи фантазировал и подбирал метафоры, которые «Андервуд», казалось, уже начал поставлять ему сквозь пальцы. К примеру, небо было похоже на… сладкую вату? Или стадион?

«Да, — думал Луи, еле сдерживаясь от того, чтобы начать приплясывать, — “небо, похожее на стадион, где вместо спортсменов пляшут молнии”… Звучит красиво, необычно и довольно загадочно. О чём же написать? О герое? Нет, слишком много героев. Напишу-ка я о злодее. И он злой, потому что…»

— Меня не беспокоить! — громко сказал он, входя в квартиру и ураганом залетая в свой кабинет.

Захлопнув за собой дверь, он упаковал «Андервуд», потратил десять минут, чтобы подготовить его к работе, вставил чистый лист, уселся на стуле, расправил плечи, и глубоко вдохнул, призывая все свои мысленные силы в голову.

Его пальцы без промедления напечатали:

«Людям свойственно строить иллюзии насчёт чего бы то ни было…»

…и замерли. Что писать дальше?

Луи Парсон ошеломлённо смотрел на единственную написанную на листе фразу, и к нему медленно, медленно, в течение всех двух часов, что он неподвижно сидел перед «Андервудом» в полной тишине, к нему приходило осознание страшной вещи:

Ничего не изменилось.

2019