A Pale And Pointed Mirror (гет)

Под каменным мостом, рухнувшим от времени и пренебрежения, рыскали крысы по мокрым картонным коробкам с расплывчатыми и потекшими чернилами. Они пролезали сквозь груды грязных и затхлых тряпок, которые когда-то могли быть одеждой, копошились в гнилых и заплесневелых фруктах, от которых исходил такой же приторный и выворачивающий наизнанку запах, как от смерти, которую группа волшебников пришла расследовать. Эта сцена была уже так сильно знакома Гермионе Грейнджер, что она даже не обращала на нее внимания. Оно было приковано лишь к темной фигуре в тени, к вытянутой конечности, почерневшей и согнутой в коготь. Гермиона шагнула вперед, отшвырнув пинком крысу со своего пути, которая истошно завизжала, а в темноте сверкнули ее красные глаза бусинки. Дрожь пробежала по спине Гермионы, и она опустилась на корточки рядом с грудой черных тряпок. Запах горелой плоти был слабым. Покачав головой, девушка вытащила из кармана мантии палочку и создала маленький шар света, который проплыл над головой прежде, чем она слегка толкнула тело.

«Мертв уже несколько дней», — пробормотала про себя Гермиона, снова качая головой и поднимая кончиком палочки кусочки мантии, которые мгновенно рассыпались. Пепел разлетался от дыхания девушки. Резко выдохнув, чтобы частички трупа не попали в легкие, она продолжила поиски. Заклинанием Локомотор Гермиона перевернула труп, бесстрастно наблюдая, как уползают подальше от света лишенные еды жуки и личинки. Перевернув тело на спину, она раскинула его руки и сосредоточилась на левом предплечье.

Под пепельным одеянием и обгорелой кожей метка была едва заметна. Совсем бледная и больше не приводящая в ужас, как и все остальные, которые Гермионе доводилось видеть после смерти Волдеморта. Но все же метка была на месте, и девушка поднесла палочку к голове жертвы, откинув капюшон мантии. Волосы у трупа обгорели, а лицо исказилось в предсмертной гримасе. Большая часть плоти уже была съедена личинками насекомых, которые всегда чуяли смерть и самыми первыми поспевали на пир. Ни одной узнаваемой черты не осталось. Ресницы Гермионы затрепетали, и она встала, убирая палочку на место, перед этим вытерев ее о рукав мантии.

Позади послышались хлюпающие шаги и приглушенное ругательство, следом за которым последовал звук пинка.

— Хоть бы раз, — произнес глубокий голос. — Я был бы очень признателен, если бы хоть раз тело оставили где-нибудь в красивом парке. Под каким-нибудь кустом, который совершенно точно не пахнет плесенью. И без крыс. Кто на этот раз?

— Это ты мне скажи, — Гермиона резко указала на тело, рассекая рукой воздух словно ножом.

Блейз Забини встал рядом с ней и взглянул на тело, поморщив нос.

— Яксли, Эйвери, Кэрроу, то есть Амикус, или может Селвин… — резким рывком он подтянул брюки и сел на корточки рядом с трупом, осматривая останки. — Выглядит знакомо. Может быть М…

— Нет.

Забини посмотрел через плечо на девушку, стоящую рядом с ним. От напряжения ее губы вытянулись в тонкую линию и побелели, а лицо приобрело жесткие черты.

— Ты говоришь так каждый раз. Мы не можем знать наверняка умер он или нет. Когда-нибудь это будет именно он. Черт, насколько известно, он один из тех, кого мы даже близко не можем опознать из-за недостатка доказательств.

— Он не настолько глуп, чтобы попасться таким образом, — она пнула еще одну крысу, и ее глаза засветились от нездорового веселья. От резкого движения девушки и визга крысы Забини резко подскочил на ноги.

— Он был достаточно глуп, чтобы принять метку в числе первых, — Забини отвел взгляд и зарылся пальцами в волосы, переминаясь с ноги на ногу и стараясь не поскользнуться на мокром мусоре.

Ее ноздри раздулись, а глаза сузились, и Забини отступил назад, хлюпая каблуком в жеваной и обгрызенной кожуре дыни.

— Доставь труп в штаб на полный осмотр. С твоим личным присутствием, — голос был таким же холодным, как и выражение лица.

Темная кожа Забини почти не побледнела, но глаза расширились и в них отразилось беспокойство.

— Нет. Да ладно, нет. Ты же знаешь, сколько это займет времени, а у меня на вечер уже столик заказан в ресторане. Дафна убьет меня, если я опоздаю!

— Личное. Присутствие, — Гермиона выжидающе смотрела на него, пока Забини не кивнул с неохотным вздохом, затем развернулась и зашагала прочь, выпрямив спину и расправив плечи, оставляя позади свой шар света, сотворенный заклинанием.

Забини смотрел на нее, пока она не аппарировала. Затем щелкнул пальцами, прошептав заклинание, и источник света исчез, а Блейз повернулся, чтобы позаботиться о теле.

* * *

Прежде чем отправиться домой, Гермиона заглянула в офис, чтобы забрать ящик, полный файлов и свитков с пятилетними исследованиями и заметками, неопределенными свидетельскими показаниями и отчетами с места преступления. Она хотела быстро прокрасться туда и обратно, не попадаясь на глаза начальнику отдела, но, войдя в кабинет, увидела, что Харватт Гиффин сидел за ее столом, сложив пальцы домиком и уставившись в потолок.

— Итак, — сказал он, и Гермиона закрыла дверь кабинета с тихим щелчком, повернувшись лицом к начальнику и съежившись от его голоса. — Найдено еще одно тело.

— Да, сэр. Точно такое же, как и другие. Жертву оставили в укромном месте и сожгли, — Гермиона подошла к столу и встала перед ним, сцепив руки за спиной. — Очевидно, что это Пожиратель Смерти, но мы не смогли опознать его.

Гиффин перевел взгляд с потолка на ее лицо, и она впилась ногтями в ладони, чтобы не вздрогнуть, ее слова опередили мысли:

— Но это пока что. Забини занимается этим. Скоро мы узнаем имя, — Гермиона скрестила пальцы.

Гиффин забарабанил пальцами по столу, глядя на нее почти не моргая.

— Напомни мне еще раз, сколько тел мы нашли за последние пять лет, — его голос звучал глубже, чем обычно, перекатываясь через ее плечи, как тихий прибой.

— Четырнадцать, сэр, — на этот раз она вздрогнула, вцепившись пальцами в ожерелье, подарок Рона на их третью годовщину.

— И скольких удалось опознать?

— Одного, сэр.

— Не удача ли помогла в этом деле?

Гермиона вздохнула, опустив голову.

— Из известных женщин Пожирателей Смерти Лестрейндж мертва уже много лет, так что должно быть это Алекто, сэр, — произнесла она на одном дыхании скучающим и безразличным голосом, слишком часто ей приходилось повторять это. Менялось лишь количество тел, и с каждым разом только росло.

Вспомнив о Беллатрисе Лестрейндж, Гермиона невольно притронулась к своему затылку, где безумная ведьма схватила ее за волосы и тащила через гостиную Малфой-Мэнора. В груди неприятно заболело, и девушка сделала глубокий вдох, отгоняя неприятные мысли. «Беллатриса мертва уже много лет и больше никогда не будет пытать тебя», — произнесла про себя Гермиона, стараясь успокоиться.

Гиффин наблюдал за ней, и суровое выражение его глаз на мгновение исчезло. Он встал и обошел стол, сосредоточив свое внимание на стенах кабинета, тем самым давая Гермионе время успокоиться. Уставился на обрамленные награды, благодарности и благодарственные письма от различных магических рас, которые Гермиона получила за годы работы в Отделе Магических Существ. Между ними, балансируя на картотечных шкафах и книжных полках, были разбросаны другие рамки, заполненные фотографиями. Артур Уизли держит в руках рождественский подарок, набор батареек, а его лицо светится от ликования. Луна, с браслетом из гальки и бечевки сплетает одуванчики для венка. Невилл в парадной мантии, выглядящий более ошеломленно, чем обычный жених, рядом с улыбающейся Ханной. Симус, дующийся из-за шутки, в светло-зеленом цилиндре. Все эти фотографии послевоенной жизни были доказательством того, что, несмотря на все ужасы, у нее все еще есть семья, друзья и любовь. Гермиона была счастливицей и знала это.

Гиффин остановился у одной фотографии, на которой трое улыбающихся людей стояли в обнимку на фоне высокого кривого дома. Их лица раскраснелись от солнца, смеха и бутылки крыжовенного вина, которую темноволосый мужчина поднял с торжествующим жестом.

— Я думал, — сказал Гиффин, наблюдая, как молодые люди ухмыляются и кружатся перед камерой, — что ты будешь одной из последних, кого будет волновать, что случится с кучкой Пожирателей Смерти.

— Их убивают, — сказала Гермиона, вздернув подбородок и глядя ему в спину. — Выслеживают и лишают жизни

— Они делали то же самое, — Гиффин повернулся и посмотрел на нее, сложив руки за спиной, от чего мантия обтянула живот, который словно бы кричал о кулинарных способностях его жены. И каждый, кто хоть раз был на офисной вечеринке, мог подтвердить это. — Они выслеживали и убивали, оставляя тела в тени. Те, кто не погиб на войне или в Азкабане, умирают сейчас. Это хотя бы избавит нас от бумажной волокиты.

Гермиона скрестила руки на груди, одной ногой постукивая по ковру достаточно сильно, чтобы издать глухой стук, несмотря на обивку пола.

— И что? По-вашему, это справедливость? Если они убивали людей, значит их можно убить? Усыпить, как больных животных, или истребить, как паразитов?

Гиффин поднял руку, чтобы остановить ее повышающийся голос, но Гермиона была настолько возмущена, что проигнорировала его жест.

 — Давайте тогда просто создадим отряд по их уничтожению! Может быть даже со специальными мантиями с отличительными знаками, чтобы все узнавали и не мешали! Будем убивать их на улицах и во сне просто за то, что они есть! — она ударила обеими руками по столу с такой силой, что все перья и скрепки на поверхности подпрыгнули. Голос хоть и был громким, но слова с шипением срывались с губ. — В таком случае, чем мы тогда отличаемся от них?

— Вы забываетесь, мисс Грейнджер!

Крик заставил Гермиону резко выпрямиться и вытянуться по стойке смирно, ее глаза расширились, а дыхание стало хриплым. Независимо от того, сколько ей было лет и какую должность она занимала, когда ее ругал начальник, сердце все равно начинало колотиться так, будто вот-вот выпрыгнет из груди. Гиффин пристально посмотрел на подчиненную, затем резко кивнул, явно удовлетворенный ее стыдливым молчанием.

 — Однако вы правы. И я полностью с вами согласен. Но есть и много несогласных людей, некоторые даже имеют чрезвычайное влияние в Министерстве, и у них начинают возникать вопросы о масштабах этого проекта, — он вздохнул и потер лоб, затем сделал беспомощный жест, и его плечи опустились. — И о его стоимости.

* * *

Она поняла, что все всегда сводится к деньгам. Гиффин сообщил ей об оставшемся бюджете и показал документы, в которых были отмечены все расходы за последние полгода. Если Гермиона не опознает личности убитых и не поймает убийц в ближайшее время, весь проект будет закрыт.

— Единственная причина, — сказал он, сложив пергамент и постукивая им по ладони, — по которой вы работаете над этим делом так долго, заключается в том, что мы получили большое пожертвование в расчете на то, что вам и вашему департаменту будет позволено продолжить расследование.

— Харват, я знаю. Знаю откуда взялись эти деньги и почему. И я делаю все, что могу. Мне просто нужно больше времени.

Ее босс покачал головой и вздохнул.

— Я больше не могу задерживать министра. Вокруг этой ситуации много шума, люди расстраиваются. Гермиона, разберись с этим делом и быстро.

Использование ее имени всегда было признаком его искренности, по крайней мере той искренности, на которую он был способен, учитывая его положение в обществе все эти годы. Ее босс был циником, и Гермиона размышляла об этом весь путь домой, прижимая к груди пыльный ящик с папками, который уже замарал мантию. Эти мысли и предупреждение Гиффина застряли в голове, когда она поставила ящик на кухонный стол и прочитала записку, лежащую свернутой в ее любимой кружке.

Ужин у мамы. Она сказала, если ты не появишься, то будешь выгнана из семьи и никогда не получишь рецепт ее пастушьего пирога.

Гермиона улыбнулась записке и трем неудачным попыткам правильно написать слово «пастушьего», каждая из которых была вычеркнута, прежде чем автор не сдался с очевидным разочарованием. Переодевшись из рабочей одежды и заплетя волосы в толстую косу, Гермиона перенеслась через камин в Нору. Молли заключила ее в восторженные и немного мучнистые объятия в ту же секунду, как она вышла из камина, а затем указала большой деревянной ложкой в сторону двери, прогоняя девушку в сад.

— Иди, иди. У меня все под контролем, Одри помогает.

Гермиона заглянула в кухню для быстрого приветствия и от неожиданности подняла брови при виде округленного живота Одри. Боже, когда жена Перси успела забеременеть? Выйдя на улицу, Гермиона увидела, как юный Фред бегает по траве за гномом, на котором вместо шляпы был носок, а Анджелина преследует сына по пятам. Джордж от этого зрелища склонился над столом, плача от смеха.

— Ничего не меняется, правда? — Рон обнял ее за плечи. — Такой же хаос и неразбериха, как обычно.

Он чмокнул ее в щеку, и она машинально повернулась к нему, чтобы поцеловать в знак приветствия, но его взгляд устремился куда-то в сторону, и Рон с криком отскочил от нее.

— Эй, Фред! Только не подпускай его к тыквам, иначе мама превратит всех нас в пугала!

Гермиона заняла место в конце деревянного стола, запустив одну руку под скамью, чтобы погладить Живоглота, который давно переселился в Нору, чтобы прожить оставшиеся годы, терроризируя гномов и радуясь объедкам, которые он мог выклянчить. Джинни улыбнулась ей через стол, несмотря на темные круги под глазами. Одно ее плечо и туловище были закрыты легкой, вязаной Молли шалью в светло-красных и желтых тонах, так подходящих малышу. Под ней шевельнулся маленький комочек и раздался тихий беспокойный всхлип, и Джинни переместила маленького Джеймса, к другой груди, машинально поправляя шаль.

— Настоящий Уизли, — гордо сказала Джинни. — Он постоянно ест. Похож на своего дядю.

Она кивнула на Рона, который подхватил Фреда за руки и начал кружить, издавая свистящие и ревущие звуки, как будто от метлы. Гермиона попыталась нежно улыбнуться выходкам Рона, но улыбка дрогнула, и она поспешно отвернулась от вопросительного взгляда Джинни.

— Как дела дома? Вы уже обустроили детскую?

Джинни, отвлекшись, на что Гермиона и рассчитывала, немедленно начала подробно рассказывать обо всех изменениях, которые внесла, и об идеях, которые еще планировала осуществить. Гермиона слушала вполуха, кивая и вставляя комментарии, когда Джинни останавливалась перевести дыхание. Все ее мысли были о небрежном приветствии Рона и ее собственной реакции на него. Или ее отсутствии, призналась она себе.

Гермиона не только не удивилась, но и не разочаровалась. Поцелуй двух влюбленных, а не друзей был бы намного приятнее, но — она подавила вздох, когда Джинни начала почти театрально описывать ссору с Гарри из-за выбора цвета стен в детской — это не ранило ее чувств. Они с Роном дрейфовали по своим отношения, как совы, тихо крадясь в ночи и общаясь с помощью записок. И Гермиона винила в этом себя. Ее сосредоточенность на законах, касающихся Магических Существ, в которые она вложила много месяцев, ее продвижение по службе в Отделе магического правопорядка и долгие часы работы, советы по разработке законопроекта о дружелюбном отношении к маглам, которые она давала Министерству. Из-за всего этого, Гермиона все меньше и меньше проводила времени дома. А теперь занимается расследованием убийств Пожирателей Смерти.

Убийства начались через пару лет после последней битвы. Сначала было одно или два убийства за год, а потом они прекратились на несколько месяцев, и Министерство расслабилось, думая, что все кончено. Но в последние месяцы убийца снова начал действовать, и число жертв резко подскочило, теперь они находили тела каждые несколько недель. Гарри потянул за несколько ниточек и поставил ее во главе команды, несмотря на протесты Гермионы. Настойчивость Гарри в отношении ее интеллекта, методов исследования и магловских взглядов заставляла сердце трепетать в груди всякий раз, когда она перечитывала записку, которую он прислал «с просьбой» о ее лидерстве. Все же управление ситуацией доставляло Гермионе удовольствие, поэтому в конечном итоге она согласилась. Однако ее команда — Забини, Эрни Макмиллан, ПадмаПатил — были перегружены работой и перенапряжены. Макмиллан даже взял отпуск из-за язвы и Гермиона забрала его исследования себе, чтобы остальные не ворчали. У них по-прежнему не было никаких зацепок, как и в начале расследования, работа не жалела никого.

С другой стороны, сказала она себе с тихим, сухим смехом, по крайней мере, у них закончатся Пожиратели Смерти, и при нынешних темпах они останутся без работы через год. На минусовой стороне ее мысленного списка, подчеркнутой четырьмя восклицательными знаками, мертвые Пожиратели Смерти означали полный провал Гермионы, а это было абсолютно недопустимо.И это был ее кошмар, который мог подождать до конца, возможно, до конца света, потому что она вообще не хотела думать об этом.

К счастью для кружащих в голове мыслей, Гермиона вернулась в реальность, услышав, как взвизгнул Фред, поцарапав колено. Флёр и Виктория выплыли из Норы, извиняясь за отсутствие Билла и приветствуя собравшихся поцелуями в щеку.

— Билл уже неделю в Египте, проклятые чудовища, oui.

И вскоре Одри и Молли выскочили через заднюю дверь в больших прихватках с еще большими подносами в руках. Хаос в семье Уизли был не в первый и не в последний раз, добро пожаловать.

* * *

В этот вечер Гермиона лежала в постели, глядя в темный потолок и закрывая уши подушкой, чтобы не слышать храп Рона. Он был внимателен к ней во время ужина, и Гермиона, будучи под впечатлением даже не заметила, как он съежился, словно Молли отчитывала его за что-то, когда Джинни позвала его поговорить наедине. Рон наливал ей выпить, почти не испачкав ее рубашку, великодушно ел вместе с ней помидоры, хотя она знала, что он терпеть их не может, и несколько раз передавал ей пудинг. Рон не был так внимателен с ней с момента, как она получила должность в Отделе магического правопорядка, и сейчас фактически заискивал перед ней. Это было почти приятно.

Если бы только для Рона все эти ухаживания были лишь жестом вежливости, а не переводились в его сознании как «око за око». Когда они уже были в кровати, он встал на колени у изголовья, утыкаясь кончиком члена в щеку Гермионы. Она отмахнулась от него, сославшись на боль в горле, но разочарование на его лице заставило ее со вздохом предложить ему «порезвиться как гиппогрифы». Это была его любимая поза, но не ее. Она вздрагивала каждый раз, как он произносил эту фразу, особенно если сопровождал слова движением бедер, характерным этой позе. Гермиона терпеть не могла не видеть его лицо во время секса. Это было слишком отчужденно, словно она для него лишь вещь.

И, как обычно, Рону не надо было больше пяти минут, даже будучи в не очень возбужденном состоянии, чтобы почти в одно мгновение кончить и рухнуть, забывшись сном, оставив Гермиону пустой, изнывающей от желания и липкой от спермы, высыхающей на бедрах. Она пошла в туалет умыться и, глядя на себя в зеркало, провела мокрым полотенцем по ногам. Те же густые каштановые волосы, те же карие глаза, то же лицо, то же тело. Все очертания и шрамы, заработанные во время войны, были на своих местах, и Гермиона думала, что она все та же женщина с теми же целями. Думала об этом большую часть времени.

Почти всегда, глядя в потолок в предрассветные часы, она видела Министерство, которое все еще спорило и боролось само с собой из-за маглов, чистокровных и нелюдей. Видела, как дети отказывались играть с Тедди, потому что в их глазах он был наполовину оборотнем. Видела Рона, который недоверчиво, часто с жалостью смотрел в спину ее родителям, когда они моют посуду вручную или жалуются на долгую работу до офиса. Ее цели не изменились, но и мир тоже.

Гермиона вздохнула и тихо скатилась с кровати, чтобы не потревожить Рона, хотя знала, что даже стадо соплохвостов не сможет разбудить его после того, что он считал хорошим сексом. Может быть, подумала она, стоит подарить ему еще одну книгу с несколькими выделенными и помеченными абзацами, но после того, как заметила, что он подпирает последней подаренной книгой окно — Рон поклялся, что приведет ее в порядок, Репаро было не сложным заклинанием, и она все сделала сама, но он все же обещал — у нее больше не было сил тратить деньги на бесполезные попытки.

До рассвета оставалось еще несколько часов, но Гермиона все равно оделась: теплые брюки, практичные полусапожки и джемпер с высоким воротом, чтобы не замерзнуть. Рону нравилось, когда в квартире было прохладно, она даже из-за этого проиграла ему спор, когда наполнила квартиру маленькой снежной бурей, но все, что он сказал в ответ, было: «Так мне нравится даже больше». Гермиона поставила чайник и отнесла ящик с папками на мягкое кресло у окна. Это было не самое удобное место для работы, но Рон занял большую часть комнаты оборудованием для Квиддича и моделями из магазина, включая маску для изменения голоса «Разыграй и напугай своих друзей, Темный Лорд на один день» — это был самый продаваемый товар. Поэтому Гермиона довольствовалась хорошей лампой, столиком на коленях и заклинанием расширения. Как и всегда.

К тому времени, как чайник засвистел, она разложила все свои текущие дела, налила воды в заварник со сладким травяным чаем, поставила его и кружку на поднос и принесла все это на низкий столик, стоящий рядом с креслом. Глубоко вздохнув, Гермиона устроилась поудобнее в кресле и принялась за работу.

Прошло два часа, и солнце окрасило кромки неба в розовый цвет прежде, чем кружка опустела, и на дне остался одинокий чайный лист. На полсекунды Гермионе показалось, что она увидела фигуру в осадке на дне чашки — скручивающуюся, извивающуюся фигуру, пустую, холодную улыбку — но она с силой стукнула чашкой по столу, бормоча себе под нос: «Глупость». Гермиона запустила руки в волосы, склонившись над папкой, на которую смотрела уже двадцать минут, словно могла заставить слова измениться, поменять свое значение под ее тяжелым взглядом.

Четырнадцать погибших и только один опознан. Никаких других имен или отличительных знаков, кроме печально известных. Но даже такая скрытная и темная группа, как Пожиратели Смерти, не могла исчезнуть, чтобы никто ничего не знал. Из числа людей, которые поддерживали политику и цели Волдеморта — и бог знает, сколько их было, за невинными лицами и фальшивыми улыбками — менее тридцати были заклеймены как полные Пожиратели Смерти.

Гермиона порылась в своих файлах и вытащила список имен Пожирателей Смерти, которые не были убиты в битве за Хогвартс или не погибли в Азкабане. Только одно имя, Алекто Кэрроу, было полностью вычеркнуто, а рядом заглавными буквами написано «мертва». Несколько других имен были испещрены вопросительными знаками и небрежно написанными заметками — по большей части сплетни, перешептывания и слухи — но одно было жирно подчеркнуто, с одной маленькой пометкой рядом. Один Пожиратель Смерти с известным местоположением, определенно живой. Гермиона глубоко вздохнула, убрала чайные принадлежности и оставила записку Рону.

Ушла расследовать дело. Оттуда в офис, увидимся вечером.

Она накинула теплый плащ, тихо вышла из квартиры и аппарировала в Уилтшир.