Дорогою грибов (джен)

По ночному лесу я бежал, отчаянно надеясь успеть.

Время, когда солнце заставляло осенние листья светиться теплым светом заката, давно уже прошло. Смеркалось, что называется. Гул в ушах, поначалу едва слышимый, нарастал с каждым мигом и уже превращался в бодрый барабанный ритм. В сапогах хлюпала вода.

Что я делал на болотистом острове посреди Амура? Для начала, пытался добраться до лодки. Луны и звёзд не видать, темнота полная. В шуме листьев за спиной слышалась жутковатая мелодия, вдалеке завывали волки.

На слух полагаться было уже нельзя, и я перестал прислушиваться. Надежда добраться до лодки, пока и зрение мне не отказало, таяла с каждым очередным выходом к берегу.

Зачем? Зачем я испил из Амура воды, в эту страшную черную ночь?

В сказках, что я читал в детстве, реки бывали всякими: кисельными, молочными, кровавыми. В Амуре, судя по всему, прямиком в Тихий океан бежал спирт. Голову, по крайней мере, мне снесло моментально. Дурная идея съесть собранные грибы прямо тут же, в вечернем лесу, вмиг стала разумной и притягательной. Тот факт, что собранные днем, с виду нормальные грибы к вечеру начали светиться, не показался чем-то стоящим внимания. Ну, светятся, ну и что?

Зачем? Зачем я их съел и водою из Амура запил, вот кто бы мне сказал?

Я бежал и грязно бранился, давно уже не обращая внимание на застилающую глаза паутину, не пытаясь перескакивать ручьи и лужи, прямо по бездорожью. Мрак, поглотивший всё вокруг, стал настолько густым, что начал приобретать новые, досель невиданные краски.

В панике я выскочил из леса на берег.

Чуток прояснилось. Я увидел небо. Ехидное небо скалило звёзды-фасоль и улыбалось гигантской репой.

В один миг всё изменилось.

Ночь стала днём.

Листья перестали маскироваться и выдали качественный гитарный запил, плеск волн неестественно растянулся до звука советских синтезаторов и тоже заиграл мелодию. Я узнал эти звуки. Весь мир со всех сторон играл пауэр-метал. Неведомые солисты затянули что-то вроде “ПРОЙДИ СВОЙ ПУТЬ”.

Плевать! Где эта лодка?!

А вот и лодка нашлась. Довольно резво она удалялась от берега с заведённым мотором. И увидел тут я, чётко и ясно, пятерых бобров — это они угоняли мою единственную надежду убраться отсюда подальше.

Ничего толком понять я всё равно не успел: над рекой появился дракон.

Натуральный! Громадный синий летающий дракон. Развернулся было я, бежать хотел, но снесло меня ударной волной чудовищного рёва. Судорожно поднимаясь с песка, я увидел бегущего прямо на меня оленя. Снова рухнул на землю, откатился. За спиной послышался плеск. Бежать, пока не догнали!

Выскочил на небольшую полянку. Сердце дико колотилось, надо было отдышаться. Уперев руки в колени, согнулся и некоторое время просто дышал. Звучное рычание заставило поднять голову. Что ж, хотя бы волчий вой мне не мерещился.

— О дети лесов, не губите меня! Я так не хочу умирать! Я сделаю все, что прикажете мне! — едва я успел прокричать.

Стая, не вняв моим мольбам, кинулась на меня. Но где-то на середине поляны вся стая будто окаменела — кто на земле, кто в прыжке. Первый волк перекинулся, вместо него появился седой и одноглазый старик в лохмотьях, и грозно в лицо мне сказал:

— Не ты ли тот самый грибник-наркоман, грибы с моей грядки сорвал?

Внезапно я превратился в бобра. И вот тут ужас мой стал действительно звериным.

— Шаман, не губи, дай дожить мне до утра! — но нет человеческих слов, только ужас и стон.

Что же теперь будет со мной? Вернусь ли когда-нибудь снова домой?

Заколдовал меня шаман, или это всё из-за грибов? Не смогу ведь я дальше жить средь бобров!

И молвил шаман: “Я тебя не пущу,” — и яростно захохотал. “Бобриный твой мех я на шапку пущу,”— он вынул из ножен кинжал.

* * *

Темнота. Тишина. Знакомый потолок родной спальни. Никакой музыки. Я вытер пот со лба. Кошмар. То был лишь чудовищный кошмар. Сердце колотилось, словно не веря в то, что все закончилось. Какая же чушь бывает во сне!

Я уже собрался было пойти на кухню ставить чай, как вновь услышал проклятый мотив.

Сначала, на краю сознания, барабаны. Потом, все быстрей и быстрей, гитары. Синтезатор фоном.

Вокал.

Я в ужасе зажмурил глаза и закрыл уши ладонями.

Музыка отступила, я открыл глаза.

В мою спальню, разбивая окно, влетел гигантский, метровый комар.

“Мы обречены, смешались реалии и сны,” — ласково пропел неизвестный солист.

Я пулей выскочил из спальни, пробежал по коридору, схватил ключи, вылетел из квартиры и запер дверь.

Краткий провал в памяти, видно я все же потерял рассудок от страха.

Миг — и я уже выбегаю во двор, у меня в руках пожарный багор, навстречу мне шаман, и у него в руке топор.

“Пройди свой путь, ты не сумеешь назад все вернуть!” — уже хором раздаётся в ушах.

Короткий разбег, полная решимость — и вот я воткнул багор старику в грудь.

* * *

Кошмар наяву длится уже несколько дней. А я ничего, привык. Поначалу, конечно, хотелось вернуться в то, что я раньше звал реальностью. Уже не хочется. Теперь я — первый (и единственный пока) межрайонный воин, и уже совершил пять из семи необходимых шагов за горизонт, чтобы помочь чародеям-котам спасти хлебный мост от племени диких манулов. Каждый день я отправляюсь туда, где будущее вечно, а красная звезда указывает мне дорогу ночью. Утром стрекоза принесла циркулярную телеграмму — пришла пора отправляться навстречу бесконечным мирам по зову сохатых.

Так вперёд же! Выше и выше, на Петроград!