Спектр Берлин (гет)

Лили осторожно перевернула страницу рабочего ежедневника. На сегодня встреч не было, что означало свободный и спокойный вечер. Уже несколько недель подряд, она работала без перерывов и выходных и была изрядно истощена. Первый выходной за долгое время она начала с того что проспала на пару часов дольше, чем обычно. Прибравшись в комнате, она присела за рабочий стол отдохнуть, перебрать бумаги и материалы по последнему делу. Немного задумавшись, Лили представила, как сидит у камина — в том самом кресле, что когда-то занимал Дэниел во время их посиделок, как потягивает любимое вино в компании отца, нового молодого человека и горячо любимого брата. Последний вызывал в ней горькие чувства своим поведением после трагедии, случившейся на работе. Погрузившись глубоко в мысли, она не сразу услышала, как в дверь ее комнаты постучались.

— Заходи, — пробормотала Лили, не оборачиваясь, и легким движением руки отперла дверь, все так же сидя на своем месте.

Ручка двери щелкнула, и в комнату вошел Алан. Лили не заметила его взволнованное лицо, и Алан этому был рад. Он не хотел чтобы сестра вдруг увидела его таким растерянным. Быстро оглядевшись, Алан собрался с мыслями, сжал всю волю в кулак и двинулся в ее сторону. Лили сидела неподвижно, видимо была чем то глубоко увлечена.

— Как ты? — спросил Алан. Он наклонился и поцеловал ее в макушку. Почувствовал аромат ее волос. Слегка коснувшись ее тонкой шеи, Алан вдруг понял как Лили была истощена. "Кожа да кости", подумал Алан. — Ты собираешься выходить из своей комнаты? — спросил он, усаживаясь прямо к ней на стол, бесцеремонно отодвинув аккуратно сложенные стопки книг и журналов, записок и каких-то бумаг, среди которых увидел папку с фотографиями. Он медленно взял ее. Вдруг, на миг отступившее волнение, вновь ошпарило его, жаром скатившись с головы до ног. Он увидел крайне страшные снимки, к которым был не готов.

— Да, сегодня у меня свободный вечер, — устало произнесла Лили, не обращая внимания на устроенный братом хаос на ее столе.

— Ты сидишь здесь с самого утра и не выходишь, что с тобой? — Алан старался изобразить спокойствие. И пока ему это удавалось.

— В каком смысле? — нахмурившись, спросила Лили, делая при этом записи в ежедневнике.

— В том смысле, что ты не выходишь из комнаты, — пробормотал Алан, с особой тщательностью разглядывая все детали изображений.

— Я как раз собиралась, сегодня ведь ужинаем вместе, — ответила Лили.

— Так ты в порядке? По тебе не скажешь, — сказал Алан.

— По мне не скажешь? — спросила Лили и, откинувшись на стуле, заглянула брату в глаза. — А по тебе прям скажешь?

Алан, чьи глаза выглядывали из-за папки, уставился на сестру.

— Что? — выпалил он, приподняв бровь.

— Ты беспрестанно пьешь, куришь, бродишь по дому как привидение, страдаешь и изводишь себя, — заявила Лили.

— Как ты могла все это заметить, если ты все время на работе? Или запираешься в своей норе? — невозмутимо произнес Алан, вернув свое внимание обратно к фотографиям.

— Норе? — Лили с обидой взглянула на брата. Она четко уловила сарказм в его голосе, но никак не отреагировала на это хамство. Ведь он назвал ее комнату норой по причине частого присутствия в ней Лео и, как ни странно, частенько отзывался о нем как о крысе. — Почему ты не хочешь вернуться к работе? Тебе стало бы легче. Мне не хватает тебя, — с грустью произнесла Лили.

— Ты прекрасно знаешь, почему, и прекрасно знаешь, что легче не станет, — серьезно сказал Алан, вернув фотографии на стол. Они наполовину выпали из папки, и теперь было видно, что так внимательно рассматривал Алан.

Лили с ужасом посмотрела на брата, мысленно ругаясь на себя, что не спрятала снимки подальше, и поспешно прибрала их. Алан решил не обращать внимание на это.

— Ты никогда не признаешься? — сказала Лили после недолгого молчания.

— В чем? — невозмутимо спросил Алан. Он соскочил со стола и устроившись в кресле в углу комнаты, стал не отрываясь глядеть на горячо любимую сестру.

— В том что ты не можешь смириться со смертью друга, — сказала угрюмо Лили. Ей казалось что он будет избегать этот разговор.

— Мне казалось, что это очевидно, зачем же еще признаваться? Чтобы все вы могли оправдать мое поведение?

— Тебе не нужно наше оправдание, ты не сделал ничего плохого. Просто поговори со мной об этом.

— Откуда ты знаешь? Ты не можешь меня понять. Из-за тебя никто не умирал.

Лили захлопнула толстый и наполовину исписанный ежедневник, дав понять брату что записи в этом ежедневнике говорили об обратном, и убрала его в ящик стола.

— Я могу признаться в другом, хотя подозреваю что это не удивит никого, это и ежу понятно, — сказал Алан.

Поднявшись с места, она взглянула на наручные часы и разочарованно выдохнула.

— Алан, ты меня убиваешь, — огорченно произнесла Лили.

— Малыш, тебя убиваю не я, — хмуро ответил Алан, глядя как сестра, отвернувшись, начала раздеваться. — Его затея плохо кончится, и пострадаешь ты.

Алана разрывало на части. Он старался не показывать своего истинного состояния, от этого ему становилось дурно, до тошноты. Казалось, Лили ничего не заметила, она была уставшей. Ему хотелось так много сказать ей.

— Не ведись на его уловки, ты же умная девочка, Лили.

— Ты преувеличиваешь, Алан.

Лили бросила толстый свитер на кровать, оставшись в одном топе и джинсах.

Он оглядел ее с головы до ног и ужаснулся, увидев, как она истощена. Он с силой сжал кулаки и вышел из комнаты, но тут же вернулся и сказал ей:

— Спустись пожалуйста к ужину сегодня, — он уже не смотрел на нее, но увидел в отражении темного стекла открытой двери в ванную комнату, ее обнаженное тело.

— Я спущусь, — ответила она, чуть повысив голос, чтобы перекричать шум льющейся воды. Она уже зашла в ванную и включила душ.

Алан захлопнул дверь и несколько секунд держался за ручку двери, стараясь отогнать ненужные мысли.

* * *

Лили вышла из душа, на ходу обернувшись полотенцем. С длинных мокрых волос падали на мягкий коврик капли воды. Лили, держась рукой за раковину, принялась расчесываться. Она давно уже заметила, как ее волосы, прежде шелковистые и блестящие, потускнели, стали жесткими и ломкими. Лили с трудом заставляла себя есть, чтобы не потерять свой прежний облик, но торчащие скулы и выпирающие на плечах кости говорили об обратном. Ее худоба уже бросалась в глаза, и ей нужно было что-то предпринять.

Она теряла свою прежнюю жизнь вместе с внешностью. Ее способность находить людей требовала слишком много сил, но поражала воображение. Она могла отыскать любого человека, лишь раз взглянув на фотографию. Ей достаточно было сосредоточиться, чтобы увидеть точное местонахождение пропавшего человека. Этот дар был ее проклятием, но выяснилось это гораздо позже. Маркус, ее отец, предложил ей помогать людям официально, сотруднтчать с полицией и волонтерскими службами по поиску людей. И вот уже год как Лили, организовав поисковый отряд, находила пропавших без вести людей по всему миру. Особую значимость для нее имел поиск похищенных и потерянных детей. Не смотря на грандиозность их идеи, это оказалось очень сложно. Поиск людей иногда занимал недели, учитывая то что она знала точное местоположение, попасть туда занимало крайне много времени.

Поначалу ей это с легкостью удавалось: эйфория охватывала ее, счастливые люди, нашедшие родных, рассыпались в благодарностях. Но все изменилось, когда Лили однажды нашла мертвого ребенка. Это разбило ей сердце навсегда. Лили сама нашла мальчика, без чьей-либо помощи. Видение обезображенного тела двухлетнего Роберта, завернутое в черный мусорный пакет, обнаруженное на заброшенной фабрике, до сих пор преследовало ее по ночам.

Это изменило отношение Лили к своему делу. Она закрылась в себе и долго не могла никого подпустить. Она пропускала каждую смерть через себя и вскоре уже не получала радости и от положительного исхода поисковой миссии.

А несколько месяцев назад в ее жизни вновь появился Лео. Сначала он просто решил сообщить что в Хайгейте совсем нечего стало делать после смерти его дяди. А потом он все чаще проведывал их, находя все новые поводы. Когда его выдуманные причины посетить дом Бадоевых иссякли, Алан популярно объяснил Лео куда нужно идти и в каком именно направлении двигаться от их семьи. Но Лео не отступал. Он следил за Лили. Ждал когда будет одна на улице или в кафе. Дарил цветы, красиво ухаживал и не терял надежды что Лили все же обратит на него внимание.

И однажды это случилось. По большей части Лили вдруг стало так тоскливо, что она решила просто дать ему шанс.

С течением времени он овладел ее сердцем. Ей было тяжело простить его, и тем не менее она смогла переступить свои прошлые обиды. Он смог растопить ее сердце. И она смогла ответить взаимностью. Впервые за долгое время она проявила чувства к другому. Лео напоминал ей Дэнни, иногда робким касанием, иногда походкой.

Лео снимал домик недалеко от их особняка. Он не принимал предложения Маркуса переехать к ним, потому как уважал их семью и привык всего добиваться сам. Ну, а по большей части он просто знал что Алан не потерпит его в своем доме. И все это понимали.

Отношения Алана и Лео были накалены, особенно после смерти Рихарда, Алан ополчился почти на всех. Лили любила Лео, не столь сильно как Дэниэла, но в какой-то мере она нашла в себе чувства к нему и не хотела потерять Лео. Она ждала когда Алан отступит и примет его. Они должны подружиться, так она верила в это.

И вот сейчас Лео должен был вернуться из столицы, куда отправился за новым альпинистским снаряжением, потому что их альпинист Рихард на последней операции сорвался со скалы.

Хотя дело их и было благим, им приходилось мириться с такими бедами. Сейчас Лили с нетерпением ждала Лео, чтобы впервые за долгое время поужинать всем вместе и обсудить новое дело.

Она закончила расчесывать волосы и вышла из ванной комнаты. Подойдя к шкафу, Лили сбросила полотенце, и то мягко упало на ковер, обнажив худое и хрупкое тело девушки. Она достала чистые вещи, переоделась и с новыми силами отправилась готовить ужин.

* * *

Уютную гостиную согревал горящий камин. Алан сидел в кресле у камина, сложив руки на подлокотниках, и держал в руке бокал с виски. В последние несколько дней он не выпускал бокала из рук, что отразилось на его внешнем виде. Его красивое лицо осунулось, глаза приобрели усталый оттенок, а легкая щетина состарила его. После разговора с сестрой он еще с большей уверенностью решился на свой шаг.

Он безучастно глядел на огонь в камине сквозь стекло наполовину пустого бокала. Мысли медленно бегущей строкой плыли перед глазами.

Он не хотел ничего. Жизнь остановилась. Он чувствовал как состояние его сестры ухудшалось, но плохо было ему. Он знал что это не сможет долго продолжаться и ему вновь предстоит сделать страшное.

И тут он вспомнил Рихарда и его смерть. Это был его лучший друг. Алан сам предложил ему работу, тяжелую работу искать людей. Рихард был смелым парнем. Он много раз спасал Алана, то от резкого обрыва, то от бандитов мафии.

Алан же не удержал его оторвавшийся трос.

В тот роковой день они отправились в Альпы спасать пропавшего парня, который три дня провел в снегу со сломанными ногами. Спасательные службы не смогли отыскать мальчишку, и тогда его отец нашел Лили и попросил помощи. Когда они уже нашли парня и вытащили его из глубокой ледяной расщелины, Рихард поднимался вслед за ним, но трос оборвался, и он упал с высоты около пятядесяти метров. Алан видел, как он разбился. Он видел, как кровь растекалась под ним по снегу. Он винил себя в смерти Рихарда настолько, что в какой-то момент забыл, как все произошло на самом деле. Он забыл, как держал трос из последних сил, стерев руки в кровь до костей, пытаясь удержать его. Из памяти стерлись последние слова Рихарда: «Я люблю Кристин», имея в виду свою возлюбленную. Алан еще долго не мог подойти к его девушке и сказать правду. Но его последние слова он ей все же передал, по телефону, трусливо напившись до беспамятства.

Алан не помнил взгляд Рихарда перед тем, как тот сам перерезал трос, потому что видел: Алан вот-вот сорвется вслед за ним. Под тяжестью чувства вины он всего этого не помнил, а покалеченные руки до сих пор ощущали тот жар от трения веревки. А швы под тонким слоем бинтов были ярким напоминанием того дня.

Фотографии, которые он нашел на столе сестры, ударили с новой силой, выбив почву из-под ног.

Лили была права. Он не мог смириться. Настолько была несправедлива участь Рихарда, что Алан просто не мог переступить эту незримую черту, после которой можно принять смерть. Он не желал даже думать о смирении. И не знал, что с этим делать.

Когда Алан сделал последний глоток, входная дверь отворилась и вошел Лео с двумя большими сумками, чем еще больше взбесил Алана. Он особо и не радовал Алана никогда, но после того, как Лео овладел вниманием сестры, он стал бесить его еще больше. К тому же Алан был уверен: Лили любит Дэниэла до сих пор. Хоть он и умер почти два года назад.

Лео захлопнул дверь и прошел мимо Алана, не заметив его, или сделав вид. Алан дождался, пока он скроется из виду и поднялся с кресла, чтобы выйти на задний двор через кухню.

Открыв дверь, он взглянул на лес, который начинался сразу за двориком. Высокие клены, те, что ближе всего были к белоснежному деревянному забору, роняли свои желто-красные листья на их все еще зеленую лужайку. Двор был небольшим и большую часть дня находился в тени деревьев, отчего трава имела изумрудный цвет почти до декабря.

Алан сел на старую скамейку рядом с забором, оглядел дом перед собой, словно пытаясь запомнить каждую мелочь, достал сигареты и закурил. Он затягивался и медленно выпускал дым из носа. Легкий вечерний ветерок колыхал ветки деревьев, заставляя листья падать еще больше, а дым сигарет то вихрем устремлялся ввысь, то медленно плыл по воздуху, растворяясь в вечернем сумраке.

Его печаль нарастала ближе к вечеру, и он абсолютно не имел понятия, почему ему не хочется избегать ее. Он ждал ее. Она обволакивала его сердце горячими объятиями. Алан затушил сигарету в пепельницу и взглянул на отца, которого увидел в окне. Тот разговаривал с Лео в своем кабинете. Алан поднялся и зашагал домой, чтобы налить себе очередной бокал перед ужином.

* * *

А в кабинете дома Бадоевых, Лео упрямо доказывал свою точку зрения Маркусу, но он не хотел его даже слушать, чем вызвал негодование у юноши.

— Лео, ты моложе и упрямее даже чем Алан, но я старше и мудрее, и я не согласен. Вот и весь мой ответ, сынок.

— Нет, ты не понимаешь, это…

— Чего это Маркус не понимает? — заявился в кабинет Алан, чем перебил пылкую речь Лео.

— Алан, — сказал Маркус в знак приветствия. — Я думаю что Лео просто предлагает расширить спектр услуг, но мы не можем сойтись в мнениях.

— Интересно послушать, — сказал Алан, с жадностью сделав глоток из своего бокала.

— Я прекрасно знаю, насколько тебе плевать, Алан, и что ты заранее против любого моего предложения, я не буду перед тобой распинаться, — сказал Лео, бросив свои папки на стол Маркусу.

— Бинго! — сказал Алан, улыбнувшись, и показательно отвернулся к бару, чтобы налить себе в бокал еще немного виски.

Лео смотрел несколько секунд на брата своей девушки. В его мыслях, Алан уже сидел в кресле с разбитым носом.

— Зайду позже, — пробормотал Лео и вышел из кабинета.

— Не стоит его недооценивать, сын, — произнес Маркус, устало снимая очки и потирая переносицу. Он подъехал к столу на своем инвалидном кресле, сложил очки в черный бархатный футляр.

— Я знаю. А вот вы...Ты назвал его сынком, — сказал Алан, стоя у окна и наблюдая, как желто-серое небо сменялось дымчато-синим, а ветер усиливался, раскачивая высокие деревья, скрип которых доносился даже сквозь закрытые окна.

— Ты ревнуешь, — произнес Маркус. — Прости, я должен был догадаться о твоих чувствах.

— Дело не в моих чувствах, отец, — повернувшись к Маркусу, сказал Алан. — Он снова лезет не в свое дело! Ты даже не представляешь что может быть у него на уме, ты забыл чей он сын? — впервые за долгое время Алан повысил голос на отца.

— Я знаю его намерения и конечно я помню чей он сын. И ему можно доверять, Алан. Дай ему шанс, — мягко произнес Маркус.

— Шанс?! — крикнул Алан и со стуком поставил свой бокал на стол отца. Бокал треснул, но не разбился, из него медленно вытекал виски и капал на пол. — Он здесь всего лишь полгода, отец, а возомнил себя полноценным членом семьи, еще пытается доказать что-то, спорить с тобой!

— Дай ему попробовать. Он не знал семьи, а кроме нас, у него никого нет, — устало произнес его отец.

— Попробовать что? Он убивает ее! Она еле на ногах держится, отец! Ты лишился ног, но не глаз! Ты должен видеть, как эта ваша затея убивает ее! Он ищет ей дела каждую неделю! А ты хочешь расширить спектр услуг? Это теперь так называется?

— Алан, я...

— Не надо мне говорить о шансах. Шансов нет лишь у Лили. А у него шансов полно, ведь ты спас эту трусливую тварь, — Алан чувствовал, как подступает тошнота.

— Алан, ты не так все понял...

— Прости, пап, но мне не о чем больше говорить с тобой, — сказал Алан и, допив остатки виски, бросил бокал в горящий камин, стоящий слева от него.

И вышел, с грохотом закрыв дверь.

Лили, стоявшая у плиты на кухне, вздрогнула, услышав грохот. И Лео, сидевший на кухне, и Лили слышали их громкий разговор.

— Мне уйти, Лили? — спросил Лео, разглядывая свои руки, сложенные на столе.

— Нет, — коротко ответила она. Она стояла к нему спиной, и он не увидел ее печального выражения лица. Но она улыбнулась и, повернувшись к нему, сказала: — Знаешь, Алан живет прошлым, ему трудно не меньше, чем тебе, нужно лишь время. Вы обязательно…

— Нет, Лили, не обязательно, — сказал появившийся в дверях Алан. Он прислонился к дверному косяку, сложив руки на груди. Алан был порядком пьян, его завораживающая улыбка не сулила ничего хорошего.

— Алан, если ты так переживаешь обо мне, давай возьмем отпуск, можно решить это вместе, не обязательно устраивать скандал, прошу, — заговорила Лили, слова вырвались быстрее чем она о них подумала, ее сковал страх. Она хотела подбежать к нему, обнять, не отпускать больше никогда в жизни, она сделала было шаг, но Алан сделал мимолётное движение рукой, которое она расценила как знак того что он отвергает ее объятия.

— Я надеюсь ты проживешь долгую жизнь малыш, в окружении хороших людей, — Алану сложно далась эта фраза. Он знал что она догадывается о его намерениях. Но ему необходимо было сделать этот шаг.

Лили знала, чего хочет Алан. Лили знала о каждом его следующем слове. Но она промолчала и с отчаянной грустью посмотрела ему в глаза. Слезы полились рекой из ее глаз. Нож, который она держала в руках, лезвием вверх резал ее ладонь.

— Не ищи меня, — сказал Алан. Его улыбка растаяла, а взгляд был жестким, и Лили словно что-то ударило. Она зажмурилась и схватилась за стол. Резкая боль в голове дала ей понять что Алан каким-то образом разрубил их связь. Маленькие шрамы на их запястьях чуть кольнула боль. Когда Лили пришла в себя и открыла глаза, Алан уже вышел из дома.

Лео подбежал к ней, стал о чем-то говорить, но Лили не слышала. Она смотрела в открытую дверь, за которой скрылся ее брат, ее половина, часть души. Она горько плакала сев на колени посреди кухни.

Ноябрь всегда был таким. Без Алана.