Потенциал (джен)

Пережить Лорда — не то, о чём мечтал Снейп.

По указке Альбуса он творил слишком много непростительных вещей во имя Света, прекрасно отдавая себе отчёт, чем обернётся для него победа, он всё равно был готов пожертвовать собой, лишь бы выжил Поттер. Он готов был умереть: быть раскрытым как шпион, быть убитым аврорами во время рейда или поцелованным дементором после ареста, даже погибнуть глупейшей смертью от взрыва котла. Он был готов умереть настолько, что перестал бояться смерти. У Снейпа не было никого, ради кого стоило жить.

И клыки Нагини не изменили его мнения: он выполнил всё, чего ожидал от него Альбус, сделал всё, чтобы уберечь Поттера и помочь ему победить. Можно было со спокойной душой закрывать глаза и умирать.

Но он выжил.

— Проклятие! — закричал он в отчаянии, но из горла вырвался лишь хрип, зато боль заполнила собой всё, и Снейп потерял сознание.

Второй раз пробуждение прошло спокойнее. Он сразу же понял, что по-прежнему жив и это вряд ли в ближайшее время изменится, боли уже не было, а дискомфорт двойным агентом был просто проигнорирован — ему приходилось терпеть вещи куда хуже. Однако белые стены, запах чистоты и довольно мягкая кровать в совокупности с приоткрытым окном, солнечным светом и щеколдой на двери недвусмысленно свидетельствовали, что он в Мунго, а не в Азкабане. И вот это в его голове не укладывалось.

— Вы очнулись! Сэр, вы настоящий герой!

Снейп закрыл глаза и застонал. Ну конечно…

* * *

Июнь в этом году выдался на удивление солнечным. Лишённый привычного полумрака подземелий, Северус умудрился обгореть на солнце ещё в мае, когда, вынужденный переселиться в отчий дом, занялся огородом — то есть тем местом, которое должно было превратиться в огород после того, как перестает быть свалкой.

После Мунго Северус откровенно не знал, что делать. Он действительно не ожидал, что переживёт войну, а потому все его планы закончились в тот момент, когда он передал Поттеру воспоминания. Не было никакого пути отступления, никакого плана «Б» — ничего. Дом в Паучьем тупике превратился в обитель крыс и пыли, его любовно собираемую библиотеку растащили бравые авроры во время обысков, они же уничтожили лабораторию — не специально, а потому что поголовно были выходцами с Гриффиндора, то есть косорукими болванами. Коммунальщики отключили подачу воды, света и газа, и, наверное, дом и вовсе бы снесли, не будь вокруг густо наложены магглоотталкивающие чары.

Как бы то ни было, когда полностью оправданного стараниями Поттера (по указке портрета Альбуса) Снейпа выпустили из Мунго, он оказался в безвыходном и весьма шатком положении. Не было ни места, где он мог бы преклонить голову, ни занятия по душе, ни даже средств к скромному существованию, не говоря уже о дружеском плече, готовом поддержать в тяжёлый период. Пришлось ночевать на прогрызенном крысами старом заплесневелом матрасе, пить наколдованную воду и потуже затянуть шнурок, выполняющий роль ремня. И расчищать «огород» — чтобы посадить хотя бы самые простые лекарственные травы для будущих зелий. Снейп сунулся было к Малпепперу, но старик захлопнул дверь перед его носом — герой или нет, а высокомерного профессора зелий аптекарь на дух не выносил.

Про обновление лаборатории пришлось забыть — оставшихся в Гринготтсе средств едва хватало на еду. Но без лаборатории Снейп не мог заработать варкой зелий. Круг замкнулся, Снейп оказался в полной заднице.

А ещё, словно всех этих неприятностей было недостаточно, в мозгу свербела и отказывалась уходить одна-единственная мысль.

Слишком много лет она была стягом его жизни. Слишком долго он засыпал и просыпался с ней. Слишком долго жил ради того, чтобы ответ на неё был хотя бы «нормально».

Как там Поттер?

Стоило мысли прорваться из подсознания, и отделаться от неё он уже не мог. Гнал от себя, посвящал часы окклюменции, но ничего не помогало, ему практически физически требовалось увидеть Поттера, убедиться, что с тем всё в порядке. Всё валилось из рук, простейшие зелья варились с трудом, сосредоточиться не выходило, как он ни старался — мысли были оккупированы одним-единственным вопросом. Как там Поттер?..

И в начале июля он сдался.

Где искать мальчишку, Снейп не имел представления, однако был твёрдо уверен, что национальный герой всегда на виду, и не составит проблем посмотреть на него издали и убедиться, что мальчишка больше не нуждается в его помощи, что жизнь Снейпа теперь принадлежит ему самому, что незачем думать о Поттере. Аппарировав в «Дырявый котёл», где сплетни были таким же обязательным атрибутом, как вилка или ложка к обеду, он надвинул пониже капюшон мантии, не желая нарваться на кого-то знакомого, и уселся так, чтобы остаться незамеченным, но услышать как можно больше разговоров. Манёвр оказался удачным — после войны прошло слишком мало времени, чтобы обсуждение Поттера утратило актуальность, — и уже через двадцать минут Снейп покинул бар, получив исчерпывающую информацию: Гарри Поттер избегает не только репортёров, жаждущих взять интервью у героя, но и магов вообще. По крайней мере, его никто не видел с самого вручения орденов в Атриуме Министерства магии.

Снейп узнал всё, что хотел, однако эта информация лишь породила новые вопросы.

Почему Поттер прячется? Здоров ли он? По собственному ли желанию не появляется на публике?..

Меньше всего Снейп хотел соваться в дом на Гриммо, но других вариантов не было — не в Нору же идти с вопросами! А он теперь точно не мог уйти, не выяснив, в чём причина затворничества Поттера. Была вероятность, что охранные чары блэковского дома его покалечат, но это не остановило Снейпа. Аппарировав прямо на крыльцо, мимолётно отметив, что фиделиус то ли снят, то ли разрушен, а антиаппарационный щит отсутствует, он деликатно забарабанил в дверь.

* * *

Жизнь Гарри складывалась не лучшим образом. Вроде всё было просто замечательно — Волдеморт был повержен, друзья живы и здоровы, в школу авроров его готовы были принять хоть завтра, — а вкуса к жизни больше не было.

Гарри никогда не нравилось всеобщее внимание. Даже с отлично знакомой командой по квиддичу он с трудом взаимодействовал во времена своего недолгого капитанства, что уж говорить о незнакомцах и журналистах, хватающих его за руки, чтобы расспросить о Волдеморте или чём-то личном, нагло лезущих в душу и так и норовящих вызнать что-то сокровенное. Но даже обычные маги, желающие поблагодарить и пожать руку, выбивали из колеи. Гарри было неловко и неприятно, и он всё реже выходил из дома, надеясь, что шумиха стихнет, а о нём самом забудут. Одиночество не казалось наказанием, напротив, он стремился к нему.

С друзьями он тоже почти перестал встречаться. Рон помогал Джорджу в магазине, и после целого рабочего дня у него не оставалось сил на трёп, а Гермиона вовсе покинула страну, отправившись за родителями в Австралию. Джинни же… Скажем там, Гарри предпочёл сделать вид, что не понял намёков, чем сильно обидел. Однако желание связывать будущее с Джинни исчезло где-то между медальоном и диадемой, а вторая Авада в лоб окончательно поставила точку в их так и не состоявшихся отношениях. И после этого он не стремился часто посещать Нору, по крайней мере, пока Джинни не найдёт ему замену. Он любил всех Уизли вместе и Джинни конкретно, но романтических чувств к ней не испытывал. Джинни была отличной девчонкой, но… Другом, сестрой Рона, но не девушкой. Такие отношения Гарри в данный момент были совсем неинтересны.

Было неимоверно скучно.

В детстве Гарри казалось, что он станет самым счастливым человеком, если тётя Петунья от него отстанет и он сможет просто валятся на кровати — даже без телевизора. Но то ли он вырос, то ли поумнел, однако ничегонеделание утомляло его едва ли не сильнее, чем многочасовая возня в саду дома Дурслей.

Почти месяц он жил затворником; порог дома Сириуса не переступала ни нога, ни лапа — Кингсли помог установить защиту от сов, чтобы его не бомбардировали корреспонденцией незнакомые люди (знакомые писали на адрес Рона, а тот уже передавал Гарри письма), а вот с общей защитой, разрушившейся после смерти Дамблдора, посоветовал обратиться к специалистам. Гарри собирался… но так и не собрался: о том, где он живёт, никто не знал, так что он чувствовал себя в безопасности в доме крёстного.

В июне Гарри почувствовал себя чуть лучше. Кошмары перестали донимать его каждую ночь, шорох в углу больше не вынуждал подпрыгивать на три фута, а апатия слегка отступила. С весёлым удивлением Гарри констатировал, что одиночество, которым его пугали, сказалось благотворно — оказывается, он просто устал от людей, ведь побыть наедине с собой он не имел возможности с самого детства. Правда, общаться с кем-то он по-прежнему не горел желанием, но хотя бы книги больше не вызывали отвращения.

Очередной солнечный денёк, коих было поразительно много после победы и уничтожения дементоров, Гарри проводил в притащенном в библиотеку старинном кресле с книгой по трансфигурации. Неспешное вдумчивое чтение позволяло понимать материал с первой попытки, и он с удовольствием навёрстывал упущенное и пропущенное. Конечно, героя готовы были принять в школу авроров даже при том, что тот не учился на седьмом курсе, а предыдущие шесть закончил в числе отстающих, но Гарри считал, что это неправильно, и не желал ударить в грязь лицом. Какой-то шум, доносящийся с первого этажа дома, ненадолго привлёк его внимание, но он не сделал попытки проверить его источник, предположив, что причина кроется в недовольном всем миром Кричере. А затем дверь в библиотеку со скрипом распахнулась, и Гарри с изумлённо открытым ртом уставился на нежданного визитёра.

— Вы? — только и смог выдавить из себя он, а рука непроизвольно потянулась за палочкой.

— Я, — отрывисто кивнул Снейп. Голос звучал хрипло; он и не думал, что тот настолько изменился — слышал собственный голос Снейп давно, ему было не с кем беседовать.

— Что вы здесь делаете? — настороженно поинтересовался Гарри. — Как вы вошли?

— Через дверь, — проигнорировал первую часть вопроса тот.

— Вы настоящий?

— Вы хорошо себя чувствуете, Поттер? — склонив голову на бок, Снейп внимательно смотрел на собеседника, словно надеясь определить «на глаз», не болен ли тот.

— Д-да… Простите, — Гарри наконец-то пришёл в себя и, отложив книгу, встал. — Меньше всего я ожидал увидеть здесь вас. И всё же: как вы вошли?

— Я уже ответил на этот вопрос, — в голосе Снейпа прорезалось такое привычное раздражение, — через дверь. И у меня встречный вопрос: почему в ваш дом может войти любой человек с улицы?

— Защиту устанавливал Дамблдор, — пожал плечами Поттер, глядя Снейпу прямо в глаза. Он ждал какой-то реакции, может, смущения или чувства вины, но тёмные глаза остались непроницаемы.

— Я знаю это, — невозмутимо кивнул Снейп, — меня интересует, почему вы ничего не сделали позже?

— Ну… — Гарри пожал плечами, признавая правоту Снейпа. — Я собирался…

— Гриффиндорское разгильдяйство, — устало поморщился Снейп.

— Зачем вы здесь? — помолчав, поинтересовался Гарри, желая сменить тему и не выслушивать колкости.

— Наверное, чтобы исправить вашу ошибку, — процедил тот, крутнулся на каблуках и вышел из библиотеки.

Секунду Гарри недоумевал, а затем бросился следом.

— Подождите! Снейп! — чуть не налетев на резко остановившегося Снейпа, Гарри проигнорировал его нахмуренные брови и общее недовольство столь фамильярным обращением, и возмутился: — Я вас не звал, так что нечего тут ходить с таким видом!

Первой реакцией было рявкнуть на мальчишку, чтобы не зарывался, но Снейп смолчал. Поттер был прав, его не звали, и раз уж это Снейпу для успокоения нужно было убедиться в безопасности и благополучии Поттера, он и должен был проявить сдержанность.

— Вы, Поттер, с особой жестокостью на протяжении семи лет убивали мои нервные клетки, вам не надоело? В конце концов, я для вас стараюсь, неблагодарный мальчишка!

Гарри закатил глаза, но продолжать спор не пожелал и, толкнув Снейпа плечом (не сильно, просто чтобы обозначить, кто на самом деле главный в этом доме), прошёл мимо.

Шумно втянув воздух через нос, успокаиваясь, Снейп двинулся следом.

— Что у вас с камином? — мирно осведомился он, догнав Поттера в гостиной.

Гарри пожал плечами.

— Кажется, он всё ещё заблокирован.

— Кажется? — обернувшись через плечо, Снейп удивлённо воззрился на нового хозяина дома. — Вы что, за столько времени не удосужились проверить?

— Да мне как-то плевать, — хмыкнул тот, всем своим видом подтверждая искренность слов. — Я не пользуюсь камином.

Снейп уже открыл рот, чтобы упрекнуть Поттера в эгоизме, как вдруг его осенило: Поттеру не нужен камин, потому что он не просто прячется от всех в этом доме, но и оборвал все связи с внешним миром.

— Хм, — глубокомысленно произнёс Снейп и отвернулся, занявшись камином. — Он не просто заблокирован, камин сломан, — наконец вынес диагноз он и вновь посмотрел на Поттер.

— Хорошо, — равнодушно пожал тот плечами.

— Хорошо? — вновь разозлился Снейп. — Сейчас вы не желаете пользоваться камином, но он может вам понадобиться в любой момент! В конце концов, я не предлагаю открыть доступ всем, лишь вернуть работоспособность!

— Ой, да делайте что хотите, — раздражённо отмахнулся Поттер. — Кричер! Что там с обедом?

— Недостойные полукровки в доме моей бедной госпожи… — донеслось из коридора.

— Заткнись! И займись обедом!

— Как прикажет гадкий хозяин, бедный Кричер всё сделает… — удаляющееся бурчание стихло.

— Почему вы ничего не сделаете с этим? — не удержался от вопроса Снейп.

Снисходительно глянув на него, Поттер ухмыльнулся.

— А зачем?

— Зачем? — в который раз повторяя за мальчишкой, удивлённый Снейп покачал головой. — Разве не очевидно? Чтобы не выслушивать всё это.

— Да мне плевать, — улыбнулся Поттер. — Послушайте, Снейп, меня давно не трогают слова тех, на кого мне плевать, а плевать мне почти на всех.

— И на всё, как я погляжу, — мотнув головой на камин, понимающе кивнул Снейп. — Не объясните, в чём причина таких перемен в характере? Как мне помнится, вы лезли во все дела, которые вас абсолютно не касались.

— Потому что раньше мне не было плевать, — терпеливо сказал Поттер и вышел, оставляя Снейпа в одиночестве стоять перед сломанным камином.

* * *

Покидать дом Поттера не хотелось. Хоть и был запущен особняк капитально, в нём не чувствовалось холода одиночества, которое преследовало Снейпа в собственном доме.

Камин он всё-таки починил — оказалось, кто-то умудрился повредить рунную цепочку, которая и превращала очаг в средство перемещения. А потом задержался на поздний обед… Хотя его и не приглашали, Снейп просто занял место за столом напротив хозяина и зыркнул на домовика — второй прибор незамедлительно возник на столе.

Поттер и бровью не повёл.

Молча поглощая довольно вкусный суп с брокколи и облизываясь при виде ожидающей своей очереди жаренной картошки, Снейп незаметно разглядывал Поттера. Тот мало изменился внешне, даже гардероб по размеру не соизволил приобрести, однако перемены в нём бросались в глаза. Изменился взгляд, изгиб губ, чистота лба… Раньше зелёные глаза светились интересом, губы всегда были готовы растянуться в искренней улыбке, а лоб не пятнали морщины. До недавнего времени Гарри Поттер был восторженным ребёнком с непростой судьбой, теперь же в нём мало осталось детского.

За десертом Снейп не выдержал и нарушил тишину:

— Что с вами произошло? — тихо спросил он, давя в себе желание воспользоваться легилименцией.

— А то вы не знаете, — фыркнул Гарри.

— Я не об официальной версии. К тому же я видел вас в тот день…

— А потом я умер, — отложив приборы, сообщил Гарри. — И поверьте, Снейп, этот опыт не проходит бесследно.

— Не сомневаюсь.

— Так что, — вновь заговорил Гарри после долгого молчания, — вы на самом деле собираетесь заниматься защитой этого дома?

— Да, — просто кивнув Снейп.

— А зачем вам это?

— Я слишком долго заботился о вас, Поттер, чтобы допустить вашу гибель сейчас, когда всё закончилось, от рук непойманного фанатика или жаждущего мести родственника Пожирателей смерти. Считайте это моей прихотью.

— Ладно, раз это нужно вам… — и он просто покинул гостиную.

Снейп не торопясь доел, однако тянуть время до бесконечности было нельзя, и он нехотя воспользовался им же починенным камином, чтобы вернуться в неуютный дом в Паучьем тупике на ночь.

А утром, едва успел привести себя в порядок, аппарировал обратно.

— Рано вы, — вместо приветствия риторически произнёс Гарри. — Завтракать будете?

— Буду, — просто ответил Снейп, не видя смысла в гордом отказе. — Если не помешаю, — всё же добавил он во славу вежливости.

— Да мне всё равно, — не поддержал заданный тон Гарри. — Я по-прежнему не понимаю, зачем вам всё это, но раз уж хочется тратить время… Как ни странно, вам я доверяю после всего, что было. Хотя общаться с вами у меня, уж извините, нет ни малейшего желания.

И пока Снейп переваривал услышанное, Гарри ушёл.

* * *

Для того, чтобы защитить такой дом, как особняк Блэков, требовалось очень много усилий. На свой собственный дом Снейп накладывал защиту годами; теперь у него было несравненно больше опыта и знаний, чтобы справиться быстрее, но и дом был намного больше. Ситуация осложнялась ещё и тем, что стараниями Дамблдора и членов Ордена, в том числе и Сириуса, отличная защита была разрушена, но не убрана — все проявления Тёмной магии гриффиндорцы упорно уничтожали, да вот только знаний не хватало, чтобы сделать всё правильно, и в итоге дом превратился в нечто среднее между проходным двором и изощрённой ловушкой.

«Хорошо, что Поттер решил запереться здесь в одиночестве, а не приглашал гостей», — с содроганием думал Снейп, пытаясь деактивировать повреждённую сеть заклинаний. Пожалуй, из всего круга знакомств Поттера, прийти и выйти отсюда без последствий сумел бы только Лонгботтом — пусть ничтожество в прошлом, но чистокровный маг в энном поколении с соответствующим воспитанием, обвешанный Августой оберегами. О судьбе той же Грейнджер Снейп боялся даже подумать.

Вечером, как раз во время ужина, Снейп не поленился рассказать обо всём этом Поттеру, но тот отнёсся к информации равнодушно:

— Ладно, буду знать. Есть будете? — и тут же, не дожидаясь ответа, крикнул в сторону: — Кричер!

— Благодарю, — внутренне кипя от негодования на глупо упрямящегося мальчишку, Снейп с каменным лицом устроился на том же месте, что и вчера. Посмотрел на Поттера и тут же вспомнил, что тот больше не мальчишка. — Однако, если моё общество вам неприятно…

— Бросьте, Снейп, — поморщился Гарри. — Конечно же вы мне неприятны, я не скрывал этого никогда. Но вы сделали для меня так много, что уж накормить вас ужином я точно могу. Судя по вашему виду, вы голодаете.

Кровь бросила Снейпу в голову, он вскочил на ноги, опрокидывая стул, и Гарри повысил голос, не дав ему сказать и слова:

— Не стыдно есть в доме тому, кому хозяин дома обязан жизнью! И сядьте уже, право слово, ведёте себя, как гриффиндорец-истеричка! Хотите возиться с защитой — ваше дело. Мне плевать и на вас, и на защиту, но отказываться было бы глупо: и мне от ваших услуг, и вам от моей попытки отблагодарить.

И, не дожидаясь ответа, покинул столовую.

* * *

Конечно же Снейп хотел уйти — после такого, фигурально выражаясь, плевка, оставаться было выше его сил. Однако он не успел сделать ни шагу — Кричер поставил перед ним поднос с многочисленными тарелками, пиалами и, главное, супницей, источающей такие умопомрачительные ароматы, но желудок, пустой с прошлой трапезы в этом же доме, предупредительно забурчал, намекая, что не позволит глупой гордости лишить себя еды, а предательницы-ноги подкосились, усадив Снейпа на пододвинутый домовиком стул.

Хмуро глядя перед собой, Снейп отчаянно сопротивлялся, не желая проигрывать гордости. Он не хотел покидать этот дом, не хотел питаться двухпенсовыми консервами, которыми и уличные коты брезговали, не хотел оставлять Поттера в незащищённом месте, не хотел снова неприкаянно бродить по свалке-огороду, не хотел вычёркивать наглого мальчишку из своей жизни — без него он просто не мог представить свою жизнь нормальной (и предыдущие полтора месяца это лишь подтвердили). Но и молча проглатывать хамство и пренебрежение он не мог.

Стоило ли это всё — занятие по душе, чувство не нужности, но полезности, сытость и убеждённость, что его старания по спасению Поттера не прошли даром — возможного унижения? Ему казалось, что да, в конце концов, в его жизни почти каждый человек унижал его — в лучшем случае единожды, но чаще на постоянной основе. С раннего детства Снейп привык к подобному: от соседей, отца, Петуньи, Поттера с Блэком, сокурсников, гриффиндоцев и других студентов, Мародёров, преподавателей, Лорда и Пожирателей, а затем, когда он сменил сторону — Дамблдора и орденцев. Так почему же так обидно было услышать от Поттера-младшего «вы мне неприятны»?

Ещё вчера Снейп бы с готовностью признал, что уверен, что Гарри Поттер его терпеть не может. Но сегодня, когда Поттер произнёс это вслух… Что изменилось?

«Неужели Альбус был прав, и я действительно настолько привык к щенку, что без него мне жизнь не мила?» — подумал Снейп и передёрнулся, как от мороза — мысль пугала.

— Поттер, могу я задать вам вопрос? — поднявшись в библиотеку, Снейп застыл в дверях. Он принял решение и был готов принять последствия.

— Задавайте, — недовольным тоном разрешил тот, нехотя откладывая книгу.

— Почему я вам неприятен?

Зелёные глаза распахнулись на пол-лица — Гарри был поражён и не скрывал этого.

— Почему вы мне?.. Снейп, вы в своём уме?! Вы забыли, как издевались надо мной шесть лет? Забыли, кто передал пророчество Волдеморту? Или, быть может, мне стоит вам напомнить об убийстве Дамблдора, совершённом на моих глазах?

— Вы ведь знаете, что первое и последнее — я выполнял волю Альбуса? — парировал Снейп. Он уже понял, что не в силах ничего изменить, но хотел прояснить всё до конца. — У вас было право меня ненавидеть, пока вы были школьником. Но вы уже не ребёнок и должны понимать, что мои поступки были продиктованы…

— Да знаю я, — отмахнулся Гарри. Помолчав, он продолжил: — Я понимаю, да, но и вы поймите, вы не сделали мою жизнь легче. Помогали мне? Да. Спасали? Да, я признаю это и по-настоящему благодарен вам. Но вы превратили моё детство в Ад. И я не вижу причин забывать об этом и притворяться, что мне приятно ваше общество или вы сами.

— Вы не знаете меня, — зачем-то возразил Снейп и, не дожидаясь поттеровского «и не желаю знать», развернулся на каблуках и вышел обратно в коридор.

Уже взяв из старинной шкатулки на каминной полке дымолётный порох, Снейп обернулся, надеясь увидеть Поттера, но лестница была пуста, и он со вздохом шагнул в камин, отправляясь в свой одинокий дом в Паучьем тупике.

* * *

Внутри всё восставало против возвращения на площадь Гриммо. Он не привык делать вид, что всё хорошо, когда хорошо не было, и никогда не скрывал своё недовольство. Даже с Альбусом и Тёмным Лордом Снейп мог позволить себе каплю искренности в этом вопросе. Возможно, дело было в том, что им обоим Снейп был нужен, а Поттеру — нет?

Война противоречивых желаний окончилась полной капитуляцией гордости, и к десяти утра Северус Снейп уже стоял на пороге дома Поттера.

— Не ожидал, что вы придёте сегодня, — приветствовал его хозяин.

На звук шагов он подошёл к двери в гостиную и теперь стоял, привалившись плечом к косяку, задумчиво глядя на гостя.

Снейп хотел вспылить, огрызнуться, но промолчал. Оказалось, правильно сделал, потому что Поттер не закончил.

— Я должен извиниться за вчерашние слова. Я обдумал наш диалог и признаю поверхностность своих суждений. Я не знаю вас. Но и вы, в свою очередь, не знаете меня.

На языке Снейпа вертелось предложение: «Так давайте узнаем друг друга», но произнести вслух что-то подобное он просто не мог.

— Идите завтракать, — в конце концов сказал Гарри, сделав приглашающий жест, и подал пример, возвращаясь за стол.

И снова Снейп хотел отказаться.

— Да что вы каждый раз застываете, как от петрификуса? — закатил глаза Гарри. — Вас что, никогда не приглашали разделить трапезу?

— Не те, кому неприятно моё общество и я сам, — не удержался от колкости Снейп, тут же пожалев, что не откусил себе язык.

— Тогда я был прав, — вдруг улыбнулся Гарри. — Вы явно голодаете. Потому что вы сами себе не нравитесь — это же очевидно.

Снейп вновь застыл, хотя уже почти дошёл до «своего» места за столом. Слова Поттера… Снейп был поражён тем, как точно мальчишка попал в цель. Несмотря на болезненную гордость, почти гордыню, Снейп действительно не нравился сам себе. Могло бы быть так, что он непроизвольно транслировал весь этот негатив на каждого, с кем имел дело?.. У него не было друзей, не было любимых, у него даже романов не было — лишь редкий секс в борделях, который приносил не удовлетворение, а брезгливое недовольство собой. Но почти физически корчился от одной лишь мысли, чтобы впустить кого-то в душу, раскрыться перед другим человеком. Но самое главное, Снейп никому не нравился. Кто-то уважал его, кто-то терпел, но не было ни единой живой души, что испытывала бы радость от общения с ним. Но и это было не всё. Такое отношение было взаимным: не было никого, с кем хотел бы проводить время сам Снейп. Он уважал всего нескольких людей, например, Флитвика, который был не только отличным преподавателем, но и хорошим… почти-человеком. И Кингсли — тот не блистал интеллектом и не нравился Снейпу как человек, но уважения заслуживал. А вот в плане симпатий он не мог назвать ни одного имени. Люди или раздражали его поведением, или злили наивностью, или вызывали отвращение глупостью. И контакт с каждым Снейп старался свести к минимуму.

И только Поттер, будто вопреки наивной глупости и идиотскому поведению вкупе со сводящими с ума упрямством, неосторожностью и самомнением — раз за разом появлялся в мыслях и снах Снейпа, несмотря на обстоятельства продолжая оставаться в его жизни.

Что-то, очевидно, отразилось на его лице, потому что Поттер посмотрел на него с удивлением и непониманием, но, махнув рукой на странности бывшего профессора, всё же продолжил завтрак.

Молча сев и наложив себе немного салата, Снейп задумчиво уставился перед собой, машинально жуя.

В детстве он стеснялся своей внешности, в юности — своей бедности. На последних курсах и сразу после школы — не мог смириться, что любой другой парень пользуется популярностью у девушек, в то время как он сам никому не интересен. Затем было всепоглощающее чувство вины за смерть Лили, усталость от бесперспективного существования и раздражение от работы, нежелание открываться перед осуждающими его людьми… Снейп понимал, что всю жизнь притворялся тем, кем не являлся, чтобы привлекать как можно меньше внимания к своей скромной персоне.

Но почему он даже не подумал о том, что нужда во всём этом пропала? Что теперь он может — без риска, без осуждения, без страха — стать таким, каким ему самому хочется себя видеть?

Разумеется, у него были недостатки, однако большая часть была привязана к маскам — желчного профессора, жестокого Пожирателя, равнодушного мизантропа…

«Интересно, если бы я смог отбросить всё это наносное, Поттер изменил бы своё мнение? Захотел бы узнать меня? Захотел бы общаться?»

Он не знал точно, чего ждёт от Поттера, но в одном был уверен на все сто процентов: он не сможет просто уйти и предоставить Поттера его судьбе.

Промокнув губы салфеткой, Снейп отложил столовые приборы и решительно произнёс:

— Нам с вами, Поттер, нужно пересмотреть парадигму наших отношений.

— Зачем? — без особого интереса спросил тот, прямо встречая его взгляд.

— Нам обоим это пойдёт на пользу, — спокойно и уверенно пояснил Снейп. — Вы правы, глупо это отрицать. Я действительно голодаю. Я не планировал выжить и потому оказался не готов. Но вы, Поттер, вы вообще ничего не планировали, и потому оказались в одиночестве в этом опасном для жизни месте.

— Мне не кажется, — Поттер медленно подбирал слова, и всё же Снейп не чувствовал в нем сопротивления, — что мы с вами в тех отношениях, чтобы помогать друг другу в… таком.

— А с кем вы в таких отношениях, Поттер? — грустно усмехнулся Снейп. — Вы сказали, что доверяете мне после всего, что было. Это правда?

— Да, — без колебаний кивнул Гарри, словно почувствовал облегчение. — Мне кажется, я вам всегда доверял — после первого курса. Я ненавидел вас, но не сомневался, что вы не причините мне вреда.

— Вы знаете, что доверие — это очень много?

— Знаю… Вы правда хотите быть здесь? Заниматься защитой этого дома, говорить со мной, не знаю… даже есть со мной за одним столом? Я не могу понять этого вашего желания, Снейп. Я не могу поверить, что вам это может быть нужно. Вы же ненавидели меня… — Гарри запнулся и поморщился. — То есть, не ненавидели, конечно, иначе бы не помогали и не жертвовали собой ради моего спасения, но я вам точно не нравился. И как Поттер, и как Гарри, если вы понимаете, о чём я.

На миг прикрыв глаза, набираясь смелости и сил для того, чтобы переступить внутренние барьеры, Снейп потупился, но всё же искренне сказал:

— У меня не осталось ничего. Мне незачем жить. У меня остались только вы, Поттер. И чувства, которые я отказывался признавать, пока вы были ребёнком. Вы раздражали меня, это правда, но вашей вины в том нет — в отличие от вас, глупого мальчишки, не осознающего в силу возраста реальность нависшей над вами угрозы, я-то всё это отлично понимал… Я готов был убить вас за то, что вы не цените свою жизнь так, как ценил её я.

На щеках Поттера выступил лёгкий румянец, и он неловко улыбнулся:

— Что ж… Давайте попробуем. С учётом нашего общего прошлого… У нас есть потенциал. Правда, я сомневаюсь, что мы легко сможем стать друзьями, но…

— А мне кажется, сможем, — губы отказывались складываться в улыбку, но Снейп действительно хотел улыбнуться и заставил непослушные мышцы работать. Улыбка вышла кривой, но для первого раза и это было неплохо. — Я только сейчас понял, что могу больше не притворяться кем-то другим, сбросить маски. Возможно, вам понравится Северус, раз уж профессор Снейп вам неприятен. Если вы понимаете, о чём я.

Гарри засмеялся — легко, искренне, весело. И едва ли не впервые в жизни Снейп не подумал, что смеются над ним.

— Я понимаю, — широко улыбнулся Поттер и, перегнувшись через стол, протянул руку. — Я — Гарри.

— Северус, — сжимая пальцы Поттера, серьёзно кивнул Снейп. — Рад с тобой наконец-то познакомиться.