Whisper / Шёпот (джен)

1. Ему было больнее, чем он сознался бы, когда он сбежал из дома, но никто не попытался его остановить.

2. Его первое похмелье было совершенно кошмарным: он смутно припоминал, как пытался приударить за МакГонагалл и целовался с кем-то, чей пол он так до конца и не смог определить, — после чего поклялся никогда в жизни больше не напиваться. Вообще он почти никогда не нарушал это обещание, потому что гораздо веселее было оставаться более-менее трезвым и наблюдать за тем, как позорятся другие (например, как когда Ремус нажрался на новогодней вечеринке Поттеров и облегчил мочевой пузырь в ведёрко со льдом. Сириус потом ещё несколько лет его этим подкалывал).

3. Сириус соврал, когда заявил, что Ремусу пошли бы усы.

4. И именно он сбрил их, пока его друг спал. Но на самом деле его наняла Тонкс, чтобы он это сделал.

5. Он всем хвастался, что впервые поцеловался в семь лет. Никто не догадывался, что на самом деле тогда его просто поцеловала в щёку бабуля. (Первый настоящий поцелуй у него состоялся с Наоми Петерс, миниатюрной маггловской девчонкой, жившей по соседству. Ему было тринадцать, а ей немногим меньше, и похожа она была на очаровательную пикси: тонкие ножки, крупные карие глаза и короткие растрёпанные светлые волосы. Его брат застукал их и наябедничал на Сириуса, после чего Наоми по какой-то загадочной причине переехала. Больше он её никогда не видел).

6. Он знал о том, что Снейп был влюблён в Лили.

7. На самом деле Сириусу никогда не хотелось убивать Питера. Убить его было бы слишком просто — нет, он хотел, чтобы старина Хвост как следует помучался, хотел наблюдать, как тот корчится и бьётся в конвульсиях, кричит и молит о пощаде. Он хотел бы пытать его до тех пор, пока мир не исправится сам собой, пока всё не станет так, как должно было быть. Само же убийство Хвоста находилось где-то в самом низу его списка.

8. Будучи ребёнком, он обожал свою кузину Беллатрикс.

9. Он всегда хотел, чтобы у него была дочь, которую он назвал бы Дженнифер.

10. Даже на смертном одре Сириус не смог бы объяснить, зачем рассказал Снейпу о проходе под Гремучей ивой. Это было как-то связано с семьёй Сириуса и тем, как они приняли его и научили разным небольшим хитростям. И с тем, как Регулус пригласил Снейпа провести с ними летние каникулы. Впервые в жизни Сириус оказался изгоем, в то время как Снейпа приняли с распростёртыми объятиями, и это было сродни пощёчине. Но он никогда и никому не рассказал бы об этих мыслях, потому что в таком случае это означало бы, что он хотел, чтобы его семья тоже принимала его.

11. У него была сильная аллергия на кошек, что превращало наказания, когда его оставляли с Филчем, в сущий ад. Чтобы унять аллергию заклинаниями, пришлось бы либо позволить кому-то другому этим заняться, либо выглядеть идиотом с кровью из носа целую неделю, пока не подействует. Так что одним летом он, наконец, собрался с духом и скупил в аптеке чуть ли не весь их запас противоаллергенных. (Много лет спустя, когда Сириуса уже не стало, Ремус искал что-то в его комнате и наткнулся на целый ящик, полностью забитый Димедролом. Он осторожно задвинул ящик на место и решил не спрашивать себя, откуда это взялось. Сириус, наблюдая за ним с того света, должно быть, покатывался со смеху).

12. В четырнадцать лет Сириус был некоторое время влюблён в Лили, но искорка погасла, когда Лили пнула его промеж ног за то, что он изменил её лучшей подруге.

13. Он однажды примерял стринги, просто чтобы увидеть, как это будет выглядеть.

14. Все смеялись, думая, что Сириус шутит, когда он предложил разделаться с Волдемортом, просто прострелив тому голову. Они-то смеялись, но ему эта мысль казалась стоящей — Волдеморт не ожидал бы от магов использования маггловского оружия, так что идея могла выгореть. Пока Сириус сидел в Азкабане, эта мысль только подливала масла в огонь, потому что ему не хватило смелости осуществить эту идею. Позже он понял, какой она была глупой, но всё равно — разве не круто было бы изрешетить Волдеморта?

15. Однажды, надравшись в стельку, Лунатик попытался поцеловать Сириуса, приняв его (хотелось бы надеяться) за кого-то другого. Он даже обмозговывал эту мысль какую-то долю секунды, но потом понял, что после этого ему придётся выдернуть себе язык клещами, что едва ли будет приятно. Поэтому он отбился от Ремуса подушкой и подтолкнул того в сторону ближайшей девчонки. Которой, к несчастью, оказалась Лили Эванс, тоже вусмерть пьяная. Ремус и Лили никогда не рассказывали об этом инциденте Джеймсу и даже не догадывались, что Сириус обо всём знал.

16. Он безо всякой иронии, честно и искренне посчитал Северуса Снейпа очень некрасивой девчонкой, когда впервые его увидел.

17. Гермиона страшно его раздражала. Он мирился с её присутствием только потому, что она была подругой Гарри (хотя почему — было за гранью его понимания), и потому, что рядом с ней постоянно крутился Рон, а с ним было гораздо веселее.

18. В его груди что-то сжалось, когда он узнал, что Регулус погиб, как будто он потерял частичку себя или что-то типа того — хоть это и было смешно, ведь они несколько лет до того не общались. Просто дело было в том, что в его памяти остался не тот Регулус, каким он был, когда Сириус сбежал, а тот наивный мальчишка, которому он в двенадцать лет подсыпал слабительное в воду, который играл со всеми в прятки, но даже будь его собственная душа на кону, не смог бы спрятаться, и который однажды разревелся, когда Сириус сказал ему, что тот станет сквибом. Внутри у него что-то болело несколько дней к ряду, и Сириус отсиживался в своей комнате, оплакивая своего идиота-братца и его идиотские махинации.

19. В ту ночь, когда он узнал, то сбежал от друзей, отправился в маггловский бар и так надрался, что отрубился прямо на барной стойке, так что его пришлось будить в семь утра на следующий день, чтобы он хоть как-то доплёлся до дома. Барменша пособолезновала тому, что он потерял брата, сказала, что это, должно быть, очень тяжело. Он изменил её воспоминания, чтобы никто на свете не знал, как сильно затронула его смерть брата.

20. Джинни как-то рассказала ему о дневнике и Томе Реддле, и он потом долго раздумывал над тем, с чего она взяла, что ему можно открыть душу, пока не понял, что их обоих предали люди, которым они доверяли. Они оба совершили ужасные вещи и страшные ошибки, оба годами пытались исправить их и вернуть всё в норму, а потом на своём горьком опыте поняли, что бесполезно. Поэтому он внимательно выслушал её историю, а затем посмотрел ей прямо в глаза и спросил, что она теперь собирается делать по поводу всего этого. Она безучастно смотрела на него несколько долгих секунд, а потом рассмеялась.

— Ничего, — произнесла она, наполовину плача, — ничегошеньки.