Роман (джен)

После ранения и последовавшей за ним отставки настроение Гарри балансировало на границе между «отвратительно» и «плохо». За почти три десятка лет жизни в магическом мире он настолько привык к ощущению собственной необходимости, что теперь, когда его не дёргали ежеминутно, воспринимал покой как личное оскорбление. Если раньше его частенько бесило, что без него не могут ничего решить, что в любое время дня и ночи его могут выдернуть из дома каминным вызовом или патронусом, чтобы организовать поимку преступника или провести изъятие какого-нибудь артефакта, а то и вовсе — подпись получить на документе; что без его помощи магический мир едва не был разрушен Волдемортом, что лишь под его чутким руководством Аврорат наконец-то перестал быть посмешищем всей страны, что только он сам сумел придумать и воплотить в жизнь множество пошедших на пользу магическому миру новшеств, то теперь без всего этого… Гарри просто не знал, кто он и как ему жить дальше.

Но хуже всего было то, что его никто не понимал.

— Ты чего, дружище? — добродушно хлопал по плечу Рон. — Отоспись как следует, пообщайся с детьми, или вон с Джинни наконец-то проведи время…

Нельзя было сказать, что советы Рона плохи, однако Гарри и сам был не дурак — именно с этого он и начал сразу после увольнения из Аврората, но потерпел сокрушительную неудачу и теперь был вынужден маяться от неприкаянности. Когда он с энтузиазмом попытался сосредоточиться на отцовстве, оказалось, что дети успели вырасти и абсолютно в нём не нуждаются. О, они любили отца, однако явственно тяготились его излишним вниманием — привыкли к самостоятельности и отсутствию Гарри. А Джинни… Откровенно говоря, Гарри не слишком хорошо представлял, как вести себя дома — не привык он к такому количеству свободного времени, не умел отдыхать, не знал, как не навязываться. Он попытался, конечно, но… Любимая жена недоумевающе хлопала ресницами, когда Гарри обнимал её или целовал посреди дня, и злилась, когда он пытался помочь советом или делом в готовке или уборке. Джинни настолько привыкла, что его никогда нет дома, что теперь Гарри ей мешал.

Поссориться с детьми Гарри не успел — рождественские каникулы кончились, и все трое с явственным облегчением простились с отцом и отправились в Хогвартс. А вот отношения с Джинни грозили рухнуть с оглушающим треском.

— Может, тебе заняться мемуарами? — задумчиво протянула Гермиона, которой Гарри пожаловался на неприкаянность. — И занятие тебе, и Джинни время привыкнуть к изменившимся обстоятельствам.

Идея Гарри понравилась. Правда, немного подумав, мемуары он счёл недостаточно увлекательными, зато написать книгу по мотивам — вот это могло бы найти своих читателей. Например, описать какую-нибудь операцию Аврората — изменив имена, конечно же, — добавить к пугающей действительности немного романтики, сдобрить щепоткой юмора, полить глазурью хэппи-энда… И готово — Локхарт удавится от зависти.

Сказано — сделано. Оповестив Джинни, что намерен стать писателем (жена вздохнула с облегчением), Гарри оккупировал комнату среднего сына (у Альбуса был отличный письменный стол) и сел творить.

Сразу посыпались проблемы. С чего начать? Первая фраза должна быть — какой?

— Многообещающей! — сам себе ответил Гарри и макнул перо в чернильницу. Вот только многообещающая фраза отказывалась формулировать.

«Был четверг».

Банальность! Поморщившись, Гарри скомкал лист и отправил его в корзину.

«Обнаруженные в районе Белгравии трупы привлекли внимание сотрудников правопорядка…»

— Как протокол пишу, — раздражённо нахмурился Гарри и швырнул смятый лист вслед за первым.

«Под серым небом Лондона…»

Воткнув перо в чернильницу, Гарри откинулся на спинку стула и прикрыл глаза. Кажется, зря они смеялись над Локхартом. Может, тот и не был героем, но вот таланта в написании романов у него было не отнять. А у самого Гарри — настоящего героя, между прочим! — с писательством было как-то не очень…

…До самого ужина Гарри не написал ни строчки.

День за днём после завтрака он целовал жену, просил его не беспокоить и запирался в комнате Ала. И пытался творить. История обрастала деталями, придумывались новые герои романа, главный герой просчитывал наперёд ходы преступника… Но пергамент оставался девственно пуст — лишь корзина для бумаг наполнялась.

О том, что он решил писать мемуары, Джинни с Гермионой растрезвонили всем. Не специально и без злого умысла, конечно, всего лишь отвечали на вопросы всех тех, кто интересовался, чем Гарри Поттер занялся в отставке. Однако для самого Гарри это стало неприятным сюрпризом, когда, собравшись в Норе по поводу дня рождения Рона, он оказался окружён любопытствующими родственниками и друзьями, громко требующими (даже не просящими!) показать им, что он уже написал.

Гарри пытался отшутиться, перевести тему, но быстро проиграл этот бой — пришлось пообещать попозже показать каждому интересующемуся черновик. Вот только черновика у него не было…

Как Гарри ни бился, писать не выходило. Он снова стал злиться на весь мир и Джинни — как находящегося в непосредственной близости представителя мира, и когда проницательная Гермиона поинтересовалась успехами, Гарри не выдержал и признался, что домашняя обстановка ему не очень подходит — всё отвлекает.

— Ты мог бы поговорить с Биллом, — после секунды обдумывания предложили Гермиона. — Сейчас холодно, дети в Хогвартсе, так что вряд ли кто-то живёт в Ракушке.

После рождения третьего ребёнка семья Билла и Флёр перебралась в дом побольше, а Ракушка стала использоваться кланом Уизли в качестве летнего домика у моря, куда можно было съездить на неделю-другую в отпуск — Билл никогда не отказывал родственникам.

— О, и вправду, — обрадовался Гарри и тем же вечером связался с Биллом.

Джинни была совсем не против, кажется, лишь обрадовалась, что все годы брака пропадающий на работе муж и после отставки «пропадает». Гарри это немного задело, однако он испытывал потребность в одиночестве, общество жены его раздражало, а недолгая разлука должна была пойти на пользу их отношениям.

* * *

Ракушка встретила Гарри пыльным облаком — кажется, в последний раз в коттедже жили в сентябре, и за полгода дом «одичал». Отчихавшись, Гарри отнёс вещи в спальню, где раньше жили Билл с Флёр, и засучил рукава, принимаясь за уборку.

Что-то он делал с помощью волшебства, но основная часть уборки производилась руками — Гарри было даже приятно отмывать дом. Усталость он ощутил в самом конце, когда и кухня, и спальня, и гостиная сверкали чистотой. Заварив себе крепкий чай, Гарри вышел на террасу, уселся в притащенное с собой плетённое кресло и широко улыбнулся. Океан и небо сливались на горизонте в сплошной свинец, свежий ветер пах свободой и водорослями, а крики чаек были единственными звуками, кроме, конечно же, рокота волн, что нарушали покой. Впрочем, вода и птицы ничуть не мешали Гарри, уже очень давно он не испытывал такого умиротворения.

Допив чай, Гарри почувствовал сонливость и не стал отказывать себе в удовольствии: физический труд на свежем воздухе послужил отличным снотворным — едва его голова коснулась подушки, Гарри мгновенно уснул.

Проспав почти двенадцать часов, Гарри проснулся полным сил и энергии. Хотелось пробежаться по пляжу, выполнить ненавистную зарядку, свернуть горы и совершить какой-нибудь подвиг… Его буквально переполняла жизнь!

От пробежки Гарри всё же решил отказаться, а вот зарядку сделал. И после скромного завтрака отправился на прогулку. Однообразный пейзаж успокаивал взор, плеск воды настраивал на лирический лад, а треплющий волосы ветер словно нашёптывал слова его романа.

Свернув прогулку, Гарри поспешил в Ракушку — нельзя было упустить вдохновение!

* * *

Полноценный восьмичасовой сон (роскошь, которую он никогда не мог себе позволить), часы прогулок по песчаному пляжу океана, простая еда из привезённых с собой продуктов — Гарри наслаждался отпуском, почти не думая о реальной жизни за пределами Ракушки.

И роман наконец-то сдвинулся с мёртвой точки. Прямо за кухонным столом создавался бестселлер.

Через пять дней Гарри встретил на пляже девушку — первого человека за отпуск. Соскучившись по общению, он с лёгкостью завязал ни к чему не обязывающее знакомство, а когда Шанталь со смущением призналась, что приехала за вдохновением, чтобы закончить роман… О, Гарри был счастлив встретить родственную душу.

Никогда раньше ему не было так легко с незнакомым человеком, Гарри не был душой компании или даже просто общительным парнем. Сначала мешали привитые магглами комплексы, затем навязанная слава Мальчика-Который-Выжил, ну а потом у него просто не было времени на праздные знакомства — должность главного аврора требовала всех усилий и времени, которыми Гарри располагал. Однако с Шанталь было настолько легко и приятно общаться, что уследить за временем не было никакой возможности. Они обсуждали свои романы, разбирали по косточкам мотивации персонажей, искали логические противоречия и дыры в сюжете… Статут Гарри, разумеется, не нарушал, представив свой роман в виде обычного маггловского детектива, и Шанталь не без причин раз за разом указывала на ошибки — маггле было не понять многих нюансов. И хотя Гарри не принимал критику всерьёз, всё же видел, что его работа, которую он буквально вчера считал едва ли не гениальной, была откровенно слабенькой, в то время как роман Шанталь захватывал с первых слов.

— Я хотел бы его прочесть, — с неподдельным интересом признался Гарри. — То, что ты говоришь, звучит настолько впечатляюще, что я не могу сосредоточиться на своём сюжете — весь вечер вчера обдумывал продолжение твоей истории, ты ведь остановилась на таком интересном месте!

Шанталь польщённо заулыбалась.

— Мне осталось эпилог дописать. Потом, конечно, я вычитаю всё набело, возможно, кое-какие формулировки придётся поменять… Если хочешь, я распечатаю черновик. Будешь моим первым читателем?

Гарри тут же активно закивал.

Шанталь сдержала слово и через день действительно принесла пухлую папку: Гарри теоретически знал о существовании и принципе работы принтера, но слишком давно отдалился от мира магглов, чтобы не удивиться стопке тонкой бумаги — сам-то он писал пером по пергаменту.

В этот день они почти не общались: Гарри не терпелось прочитать роман, а уставшая после ночи творчества Шанталь, наоборот, хотела отдохнуть наедине с собой. Договорившись о встрече следующим утром, они расстались довольные друг другом.

Как пролетел весь день — Гарри даже не заметил. Шанталь оказалась невероятно талантливой девушкой, и её роман потрясал до глубины души. Читая о путешествии главного героя, Гарри словно наяву видел те места, мимо которых проезжал Джек. Скользя взглядом по строкам с описанием тяжёлой болезни героини, Гарри готов был заплакать от жалости к бедняжке Энн. А когда герои в первый раз открыли друг другу свои сердца, умилению Гарри не было предела.

Роман был великолепен!

И тем мучительнее было признавать, что сам Гарри как писатель — полное ничтожество.

На встречу с Шанталь Гарри немного опоздал — зачитался и всё никак не мог оторваться.

— Это невероятно! Потрясающе! Ты — потрясающая! — эмоционально начал он вместо приветствия, но заметил выражение лица Шанталь и замолчал. — Ты в порядке? Что-то случилось?

— Нет-нет, ничего, всё в порядке, — вымученно улыбнулась та.

— Если не хочешь говорить — я не настаиваю, — мягко произнёс Гарри, коснувшись её плеча в жесте поддержки, — но не лги, я же вижу, что на тебе лица нет.

Шанталь начала убеждать, что всё действительно в порядке, но на середине фразы вдруг разрыдалась. Гарри не пришлось прилагать усилий, чтобы вытянуть из новой знакомой всю правду.

Оказалось, что издатель, которому она собиралась отнести свой роман, передумал её публиковать. Вернее, даже не передумал, а изначально не собирался. То ли мужчина таким образом пытался произвести впечатление на Шанталь, то ли рассчитывал в благодарность за труды что-то получить, однако теперь, когда роман был написан, издатель прямым текстом заявил, что печатать «девочку с улицы» он не станет.

Гарри попытался было утешить Шанталь, но та не была готова смотреть в будущее с надеждой. Для двадцатилетней девушки неудача казалась концом света, более того, поддавшись эмоциям, Шанталь удалила файл с романом.

Почти час Гарри потратил на то, чтобы её успокоить и уговорить не порочь горячку и восстановить роман — тот был слишком хорош для такого конца. Шанталь обещала подумать, но, кажется, до конца не поверила, что слова Гарри — сказаны искренне.

Попросив больше не возвращаться к этой теме, Шанталь предложила подняться на пирс. Гарри не оставалось ничего иного, как молча согласиться. Осторожно ступая по скользким камням, он немного отстал, и потому, когда Шанталь оступилась, не смог ей помочь.

Девушка упала.

Гарри, рискуя тоже упасть, бросился к ней и…

Неподвижные открытые глаза смотрели в небо. Вокруг головы расплывалось кровавое пятно. Шанталь лежала изломанной куклой меж камней и не реагировала ни на голос Гарри, ни на его попытки привести её в чувства.

«Она мертва, остановись», — произнёс холодный голос внутри головы, и Гарри наконец-то перестал суетиться и отстранился.

* * *

Он много раз видел смерть — и друзей, и случайных людей, и врагов. Ему не единожды приходилось убивать. И всё же он не мог оставаться спокойным, видя, как минутой ранее полная сил талантливая девушка…

Растерянно оглянувшись, Гарри поймал себя на мысли, что не имеет понятия, что теперь делать. Он не мог вызвать Аврорат — смерть магглы не имела ни малейшего отношения к миру магии, а как связать с маггловскими аврорами — он не знал. Да и потом, даже если он каким-то образом сможет связаться с полицией… У Гарри не было маггловских документов, он жил в доме, скрытом от магглов мощными чарами, и словно этого было недостаточно, его вполне могли заподозрить в убийстве Шанталь — и попробуй докажи, что ты не виноват.

Берег был пуст и безлюден, как и всё время до рокового несчастного случая. И, пожалуй, это было единственным плюсом во всей этой ужасной ситуации.

Немного посомневавшись, убеждая себя, что оставить Шанталь лежать здесь одну — не самый мерзкий поступок, которой он совершил в жизни, Гарри всё-таки заставил себя уйти. Он ничем не мог помочь бедняжке…

Уже в Ракушке, заливая спиртным переживания, Гарри задумался, может ли он как-то вообще помочь — пусть не Шанталь, но хотя бы её близким. И понял, что за всё время, что они общались (ежедневно и довольно-таки тесно!), ни он, ни Шанталь, не сказали о себе ничего важного. У Гарри-то была веская причина — Статут Секретности, а вот почему молчала Шанталь?..

Он принялся вспоминать всё, что она рассказывала, и лишь утвердился во мнении. Шанталь приехала сюда, на безлюдный берег океана, даже не взяв с собой телефон — а Гарри знал, что современные магглы без телефона даже мусор не выносят на задний двор дома. Возможно, Шанталь от кого-то пряталась?..

И когда ей отказал издатель и Гарри предложил поискать другие издательства, поспрашивать знакомых — Шанталь сказала, что у неё нет никого, к кому она могла бы обратиться с такой просьбой. Прозвучало это вполне невинно, но сейчас Гарри подумал, что ответ мог быть более глубоким. Ведь нельзя знать всех знакомых своих друзей и близких, более чем возможно, что у кого-то да и окажутся связи в нужной области… Вот сам он, например, тоже не знал ни одного издателя, но не сомневался, что стоит только спросить, и ему обязательно порекомендуют обратиться к знакомому приятеля или отцу подруги жены, в общем, теория шести рукопожатий⁽¹⁾ вне всяких сомнений отлично работала.

Гарри хотел было аппарировать в дом, где жила Шанталь, чтобы поискать информацию о ней и потом связаться с её близкими, и понял, что не знает, где она жила — они всегда встречались на пляже. Вокруг было немало сдающихся домов, Шанталь могла жить в любом из них…

Усидеть на месте было сложно; Гарри так и подмывало аппарировать на пирс. Зачем? Он не знал. Он ничего не мог поделать и понимал это, а если тело уже обнаружили, то соваться туда и вовсе не стоило. Уснуть долго не получалось, а когда он всё же провалился в беспокойный сон, ему стали сниться то маггловские тюрьмы, то зал маггловского суда, где маггл-прокурор в дамблдоровской мантии ядовито-фиолетового цвета со звёздами ломал его палочку, то вовсе гриндилоу, поющие о совершённом им убийстве.

На рассвете Гарри принялся собирать вещи — Ракушка больше не казалась раем на земле, после гибели Шанталь хотелось оказаться от этого пляжа как можно дальше.

Уже держа сумку в руках, он остановился, не зная, как поступить с распечаткой единственного экземпляра романа Шанталь, что так и лежал на столе, но не смог его уничтожить. Шанталь больше нет, её романа — тоже, и страницы, что он держал в руках, были единственным, что осталось после неё. Единственным, если можно так сказать, наследием девушки, которая была слишком молода, чтобы думать о смерти.

В конце концов, Гарри был вынужден поставить точку в размышлениях. Он положил пачку бумаги в сумку и вошёл в камин — творческий отпуск подошёл к концу.

1) Психологическая теория, согласно которой каждый человек опосредованно знаком с любым другим жителем планеты через цепочку общих знакомых, в среднем состоящую из пяти человек.

Мир тесен — доказано.

Вернуться к тексту