Она (джен)

Каждый год в три часа утра двадцать пятого декабря она выходит из дома. На Ней длинное красное пальто, отороченное белым мехом по подолу и рукавам, красная же, отороченная белым шапка, и высокие тёмные сапоги, а лицо скрывает густая белая борода, длинная и подвязанная узеньким шнурком с крохотными колокольчиками. Она идёт по знакомым и незнакомым улицам и ищет заранее помеченные дома. Она не помнит их толком, но этого и не требуется: на каждом из них Ею уже давно начертаны невидимые магглам числа, каждому из которых соответствует коробка в её мешке. Коробки сложены аккуратно, и первая лежит наверху — а под нею вторая, третья и дальше. Она и идёт не просто так, наобум: перед ней по тротуарам стелется такая же невидимая магглам, как и номера на домах, линия, ведущая её от одного дома к другому.

Город спит, и Она почти никогда никого не встречает — но даже если такое случается, на Неё не обращают внимания. Мало ли Санта-Клаусов возвращаются в такое время домой?

Но она — не один из них, Она — настоящая. И подарки в её коробках тоже вполне настоящие — и волшебные. Нет, сами по себе они вполне безобидны — игрушки, реже — книжки, иногда — вещи вроде телефонов, других гаджетов (Её по-прежнему смешит это слово, может быть, потому, что она всё ещё помнит его изначальное значение⁽¹⁾).

Найдя нужный дом, она накладывает на замок сперва звукозащищающие чары, затем Алохомору — и входит, стирая, если нужно, за собой грязные следы, если вдруг на улице сыро. Если в доме есть ёлка, Она оставляет подарок под ней, а если нет — ставит его у изголовья постели одаряемого ребёнка.

И так же неслышно уходит, запирая за собой дверь.

Для каждой рождественской ночи она выбирает новый город, и каждый год оставляемых Ею подарков столько же, сколько дней в грядущем году плюс ещё один. Этот последний подарок — особенный, по-настоящему волшебный и… незаконный. Один раз в год одному человеку Она дарит Удачу — оставляет под ёлкой или на столе в кухне коробку шоколадных конфет Рококо с начинками, в одной из которых накануне заменяет ту на Феликс Фелицис. Кому конфета достанется, Она не знает — но это не имеет значения. Она выбирает семью побольше — чтобы у Судьбы или Удачи был выбор — и, как только коробка занимает своё место, Её дело закончено.

И она возвращается домой.

До следующего декабря — когда выбирает очередной город и, нарядившись Санта Клаусом и подправив трансфигурацией себе лицо и голос, ходит по крупным торговым центрам и расспрашивает детей об их заветных мечтах. Совсем не ото всех она получает нужный ответ: кто-то просит сестру или брата, кто-то — щенка, котёнка или хомяка, или, может быть, даже паука или рыбок, но Она, хотя и могла бы внушить эту мысль их родителям, не желает присваивать себе право распоряжаться чужими жизнями, даже если это и пауки. Кто-то просит путешествие — но и эти просьбы Она оставляет без внимания: не ей распоряжаться чужим временем.

Но тяжелее всего Ей бывает, когда дети Санта-Клауса просят исцелить кого-нибудь: себя, маму, папу, сестру, брата, друга… Она могла бы — пусть не сама, но волшебники ведь могут вылечить всё, что угодно. Но Она понимает, что это невозможно: Она не сможет помочь всем желающим и не сумеет объяснить в Мунго, откуда у Неё взялось такое количество родственников. Она всё понимает, но отвечать банальное: «Молись и надейся» Ей тяжело… но Она отвечает, конечно.

Впрочем, у Неё есть Феликс Фелицис и конфеты — и Она отдаёт их таким малышам, наказывая отдать их болящему. Что ещё Она может сделать?

И разве Она вообще что-то должна им? Хоть кому-нибудь?

Не должна.

Но…

…Когда-то давно, когда Она была ещё девочкой, уже не очень маленькой, но и не взрослой, как-то ночью, уже засыпая, Она вдруг осознала, что она — волшебница. Самая что ни на есть настоящая — а значит, она может творить волшебство. Потом, позже, в школе, Она узнала, что волшебство — это совсем не то, что представлялось ей в детстве, и когда Она поняла это, Ей стало ужасно обидно. Потому что феи оказались маленькими глупыми созданиями, совсем не умеющими колдовать, а эльфы были похожи не на восхитительных легкокрылых существ, а на плод воображения унылого лентяя-меланхолика. И когда Она поняла, что во всех этих Алохоморах, Аберти и Акваменти потерялось самое главное — волшебство как чудо, а не как часть быта, удобная, но обычная, Она поклялась себе, что никогда не позволит себе забыть, что магия — это чудо. И когда вырастет, сама будет творить пусть маленькие, но настоящие чудеса для тех, кто не знает печальной правды о том, что магия — это просто другой способ взаимодействия с миром, и для волшебников чудеса остаются такими же чудесами.

И это хорошо: мир должен быть понятным и объяснимым, не важно, научно или магически.

Но…

В мире должны быть чудеса. А Она должна оставаться волшебницей, а не превращаться в умеющую колдовать магглу.

Хотя бы на одну ночь в году.

1) Gadget — штука , приспособление, устройство, безделушка.

Вернуться к тексту