Замок над миром (гет)

Войска проходили под балконом. Не сказать, чтобы их было так уж много: шла отнюдь не многотысячная армада, но все-таки, по местным меркам это была грозная сила, не раз громившая сильных и опасных врагов.

Отступники, многочисленные, полезные, но практически не имеющие боевой ценности — создавали толпу зрителей. Их не гоняли на тренировки, не заставляли ходить строем… Все, присутствовавшие сейчас на параде надеялись, что ситуации, когда этих крестьян придется ставить в строй — никогда не возникнет. Поскольку ситуация эта получалась очень уж плохая.

Еретики, многочисленная, но относительно слабая пехота, шагали, чеканя шаг, удерживая длинные копья в положении «на плечо». Луки покачивались над головами девушек-лучниц, а колчаны синхронно хлопали по бедрам. Щитоносцы первой линии сверкали металлической отделкой тяжелых каплевидных щитов. Честно говоря, их, в основном, как и отступников, старались не выпускать из города: еретики несли службу на стенах, обслуживали боевые машины, следили за порядком в городе, в общем, выполняли задачи, не требующие запредельной боеспособности.

Оборотни, тяжелая, малоуязвимая, но немногочисленная элитная пехота шагала за еретиками. Сверкали начищенные зерцала на тусклых боевых кольчугах. Червленые щиты, похожие на те, которыми прикрывались еретики, но большего размера, покачивались в такт мерному шагу. Метательные франциски и тяжелые боевые клевцы свисали с широких кожаных, покрытых заклепками, поясов.

Обычная тактика Хранителей Древних, одной из многочисленных фракций в мире Лендлордов, мире, начинавшемся как игра, развлечение для желавших уйти от сложностей реальной жизни, но ставшем чем-то существенно большим, состояла в том, чтобы погасить вражеский удар на длинной линии еретиков, засыпать врага не слишком точными и убойными, но многочисленными стрелами, а потом — нанести удар оборотнями. При этом оборотни углублялись в позиции противника, и можно было пренебречь их особенностью: тем, что, будучи ранены, они теряли способность различать своих и чужих, и рвали ближайшего живого, чтобы его жизнью пополнить свою. Но хозяин этого замка предпочитал беречь войска. Возможно, это диктовалось прагматичными соображениями, а может быть — роль сыграло лишь одно имя, навсегда оставшееся на одном из черных столбов у замковых ворот. Так что еретики оставались дома, в замке, а в качестве массовки выступали обычно массовые призывы с планов Жизни и Хаоса, к примеру — демонические нелетающие птицы орнисы.

После прохождения пехоты на площадь перед Ратушей выдвинулись культисты. Вообще-то, большая часть этих магов и проповедников, способных как воспевать Изменяющего пути, так и вбивать Его Писание в особо тупые головы Тяжким словом и боевыми проклятьями, передвигалась на своих двоих. Но сейчас имел место быть торжественный парад, так что на площадь, на высоте чуть ниже человеческого роста, вылетели ездовые крикуны, несущие на себе магов Света и Хаоса, адептов культа Архитектора Судеб.

Тени, стрелки и диверсанты с определенными магическими способностями, прошагали быстро, скрыв лица опущенными забралами парадных шлемов. Объяснялось это тем, что из-за способностей к выслеживанию, проникновению и магии Разума, Тени и их высшие разновидности, составляли основу службы безопасности домена, его пограничной и таможенной стражи. И уж им-то светить лицами перед гостями домена было совсем ни к чему.

Всадники Хаоса, тяжелая кавалерия и тактические командиры войск домена, проехали на своих верховых кошмарах. Расстояние от линии прохождения колонн до ограды, за которой разрешено было находиться зрителям, было рассчитано так, чтобы аура ужаса, сопровождавшая наездников на демонических тварях, не задела зевак даже краем и не спровоцировала паники. На черных доспехах полыхали серебром Знаки Скверны, а на щитах горели гербы и девизы, которые в Империи Света сочли бы богохульными.

Следом, неторопливо и явно красуясь перед зрителями, пролетели двое Одержимых Хаосом — высших магов домена, во всем блеске своего колдовского величия. На самом деле этих порождений Храма Одержимых в распоряжении хозяина домена было существенно больше двух, но «умеешь считать до десяти — остановись на восьми», так что на площадь вылетела только самая старшая парочка. Впрочем то, как они летели, держась за ручки и бросая друг на друга взгляды, способные расплавить если не вольфрам, то, по меньшей мере, хорошую, качественную сталь, отнюдь не заставляло воспринимать «детишек» в качестве грозной боевой силы. А зря. Очень зря.

Настороженно зыркавшие по сторонам ездовые волки, большая часть которых была «молодыми волками», весело щебечущая стайка феечек, и дружно прогрохотавший по брусчатке строй железных големов — и вовсе не произвели (и не должны были произвести) впечатления на гостей. А вот сфено на параде не появились, уединившись на своем островке с очередным выработанным «до упора» шпионом Империи Света, попытавшимся проникнуть в домен, но отслеженным службой безопасности и признанным бесполезным для дальнейшей разработки. «Выдача сфено» рассматривалось в домене как разновидность «квалифицированной смертной казни»: ни один из отданных крылатым девам не прожил еще и двух ночей. Зато там, на острове уже стоят четыре статуи, и готовятся принести в мир новую жизнь две сфено.

— Вы полагаете, что сможете разгромить орков этими силами? — поинтересовался у хозяина домена тархан Тогар. — В поле мы мало чем можем помочь: большая часть наших войск разбита, и орки осаждают нашу столицу…

— Разбить, скорее всего, не сможем, — пожал плечами хозяин домена, оглянувшись на свою подругу. У гостя это не вызвало ни малейших вопросов: подсказка эльфийской Видящей — всегда ценный совет, и пренебрегать такой возможностью — полная глупость. — Но вот притормозить, заставить оттянуть войска от стен, перебросив их на охрану линий снабжения и фуражиров — получится точно. А там с севера на орочье главное стойбище выступит д’Ин Амит. И вот тогда будет шанс разбить врага по частям, отловив их на марше.

— Думаешь, орки поспешат на защиту своих женщин и детей? — скептически произнес тархан.

— «Женщины и дети» сейчас под стенами вашей столицы, — отозвался хозяин домена Азир. — А вот склады, сокровищницу и, главное, Место Силы — с собой особо не потаскаешь. И на угрозу им — Гхыру придется реагировать…

* * *

Посреди широкого степного раздолья, под темно-синим, расписанным звездным огнем ковром небес, на невысоком холме горел небольшой костерок. Казалось, даже шум отнюдь не тихого лагеря внизу не решается подняться наверх, опасаясь потревожить без сомнений важный разговор трех Бальших боссов. И, возможно, причиной этого были даже не живые горы могучих троллей-строителей, всегда готовых объяснить неразумному орку, в чем именно он не прав, обратив на свою дурную голову внимание одного из этих троих.

— Он идиот, — тяжело вздохнул могучий седой шаман, отложив бубен. — В который раз он уже теряет большую часть армии?

— Третий. Или четвертый. Как посчитать, — ответил молодой орк, чей легкий кожаный доспех аж светился в ночной темноте ярким пурпуром. Впрочем, его некогда многочисленные враги регулярно убеждались, что такая кислотная раскраска ничуть не мешает хозяину этого доспеха растворяться в мельчайшей, почти не существующей, тени, и наносить оттуда смертельные удары.

— Опять сразу на всех соседей попер? — третий из встретившихся здесь вождей был закован в нетипичный для орков тяжелый доспех... И только немногие, в число которых входили и его сегодняшние собеседники, знали, что этот доспех он выковал и зачаровал себе сам.

— Опять, — согласился коммандос.

— Да сколько же можно? — взвыл шаман, подхватывая с земли бубен и ударяя в него. Слышавшие этот тяжелый звук орки в лагере вздрогнули. Шаман слыл орком странным, чересчур терпеливым, и даже, простите, славные предки, страшное ругательство, недопустимое в приличном орочьем обществе, «миролюбивым»... Но уж если он брался за бубен всерьез, каждый знал, что если это по твою душу — то лучше начинать молиться и раздавать имущество, чтобы не досталось кому попало. А то сбежать уже не успеваешь. Но второго удара не последовало, и орки облегченно выдохнули. Пронесло. А некоторых, знавших за собой косяки — даже и в прямом смысле.

— Недолго, — успокоил товарищей коммандос. — Мои ребятки доносят мне, что против этого недоумка уже составляется союз. Волшебник, темный храмовник с поддержкой молодого, но нифига не слабого бога... Вроде даже эльфов подтягивают. Да и о демонах слухи ходят. Так что песец Гхыру. Полный песец.

— Тебе твои ребята донесли, — заинтересовался броненосец, — а ему?

— А он фиолетовых не нанимает, — флегматично пожал плечами разведчик и диверсант. — Считает пустой тратой еды. И с гильдиями расплевался.

Степь сотряс очередной тяжелый удар. Это собеседники фиолетового чуть было не разбили лица эталонным фейспалмом.

* * *

Тихий шелест листьев успокаивал и навевал приятно-расслабленное настроение… разумеется — тогда, когда это нужно было хозяину кабинета и всего обозримого из его окон.

Смертные считают, что Листва всегда была столицей Вечного леса. Но Алхаэрон, Высокий князь эльфов, еще помнит тех, для кого бегство из погибающего в пламени междоусобицы Асколхорна было не страшной легендой, а кошмарной реальностью. Но с тех пор незначительный город на северных рубежах обширных владений перворожденных изменился настолько, что те, кто не видели его предыдущего облика — ни за что не поверили бы в это. Эльфы работали неторопливо, изменяя деревья и травы так, что они приобрели облик, подобающий фракционной столице. А извечные союзники эльфов — огромные меллорны самим своим присутствием изменили климат. И теперь в столице Вечного леса, расположенной на тех широтах, где во владениях других рас зима держится по семь-восемь месяцев, длилась вечная весна без изнуряющей жары и жгучих холодов.

Когда-то, еще в начале Эры Неумирающих, один из них, пытаясь стать эльфом, стоял возле могучих стволов, восторженно кричал: «Это же древовидные папоротники!»

За оскорбление священных деревьев святотатец был подвергнут… нет, не «Медленному танцу зеленой травы», хотя от этой идеи отказались только потому, что такова была ясно и недвусмысленно выраженная воля Матери, но всеобщему бойкоту. Негодяй еще несколько дней метался по Листве, не в силах своим куцым умишком осознать: почему это «зазнайки-эльфы» не желают с ним разговаривать, ведь он «такой же как они». Ну не дурак ли?

Вообще эльфы, хоть и с некоторым трудом, и, опять-таки, благодаря вмешательству Матери, постановили считать Неумирающих, пришедших в их мир в облике эльфов — детьми своего народа. Но относится это только к тем, кто хотя бы старается стать перворожденными. Те же из Неумирающих, кто, приобретя облик эльфа, внутри так и оставались варварами-эдайн⁽¹⁾… Что ж. Дети Матери всегда славились изяществом. И намекнуть на нежелательность присутствия определенного индивида в Вечном лесу — могли удивительно изящно. Ну, а кто не понимал, или не желал понять намеков тонких — мог столкнуться и с некоторыми аспектами эстетического восприятия Перворожденных, среди которых пресловутый «Медленный танец» отнюдь не рассматривался в качестве «самого-самого».

Вечный князь вздохнул, и отошел от окна, которое немедленно заросло зеленью, справлявшейся со своей задачей гораздо лучше людских занавесок, жалюзи и даже оконных решеток. Уже давно миновала летняя ночь, в которую меллорны выбрасывают собранную ими Силу в виде ало-золотых цветов высоко над кронами, создавая завораживающее зрелище, и подпитывая сложные заклятья. Но все равно вид из княжеского окна оставался замечательным, и отрываться от него ради чего бы то ни было — не хотелось.

Плоть могучего дерева, давшего приют княжеской резиденции, с тихим скрипом разошлась, пропуская на специально выращенную площадку-кабинет еще одного эльфа. Разумеется, этого просто не могло произойти без воли на то Высокого князя.

Вошедший опустился на колено, и упер кулак правой руки в живой узор, специально выращенный деревом, чтобы радовать взор Высокого князя.

— Слушаю тебя, Эльгор, — обратился князь к вошедшему.

— Подтвердилось, — ответил тот. — Поведение верхушки клана Парящего журавля… неестественно. Видны признаки инфильтрации.

— Кто? — задал князь тот вопрос, который показался ему единственно важным.

— Пока уточняем. По предварительным прикидкам — Единение. Хотя могут быть и демоны.

— Империя? — уточнил князь.

— Возможно, но маловероятно, — ответил Ведущий Тихой руки Вечного леса, то есть — глава разведки и контрразведки Высокого князя.

— Доказательства? — лаконично сформулировал следующий вопрос Алхаэерон.

— Увы, — пожал плечами Эльгор. — Прямых нет, а аналитические выкладки…

— … Совет Старейшин не примет, — князь выругался, помянув «облетевшие дубы», «престарелых маразматиков» и несколько малоприятных существ из дальних планов, а так же сложные и насыщенные отношения, связывающие всех вышеперечисленных. Эльфы с уважением относились к любому искусству, и занесенное людьми искусство нецензурной брани — тоже не осталось без внимания. Разумеется, перворожденные сочли употребляемые эдайн конструкции грубыми и вульгарными, но вот сама концепция табуированной лексики их заинтересовала… и, разумеется, была разработана в полноценное искусство с подобающим философским обоснованием, и сложными ритуальными действиями, сопровождавшими разработку и употребление произведений искусства. — А что говорят Видящие?

— Им не до того, — вздохнул Эльгор. Признаться, ему хотелось употребить в отношении жриц те же слова, что только что произнес князь в адрес Совета… но, увы, в данный момент это было ему не по статусу. — Они обсуждают новое откровение Матери.

— Что изволила сообщить нам богиня? — заинтересовался Алхаэрон, в свое время, несмотря на слабые способности, прошедший полное обучение в Башне Оракулов.

— Что Сумеречная ветвь нашего народа возродилась, но не возродилась. И что Корень Древа должен им помочь, но не помогать, — процитировал глава разведки донесенный до него текст пророчества.

— Место как-либо указано? — переспросил князь

— Прямо — нет, — отозвался Эльгор. — Но старшие Видящие говорили о диких землях эдайн к югу от Олваирина.

— Вот и хорошо, — кивнул князь. — Передай с Лесным эхом весть Анрэну: пусть со своими лучницами смотается в Олваирин, и поищет к югу от него… на квенди⁽²⁾ и эдайн посмотрит, себя покажет.

Эльгор сделал пометку в своем блокноте. Анрэн, глава наемного отряда, формально не подчинялся ни ему, ни князю. Но фактически — он был слишком сильно обязан своим высоким покровителям, чтобы проигнорировать просьбу князя, переданную Эльгором.

* * *

Гровилэн в очередной раз поднял когтистую лапу, любуясь зажатым в когтях бокалом, в котором кипел, побулькивая, прозрачный кроваво-алый напиток. Некоторые умники наверху покупали сильмэран за бешеные деньги, и пили его, "наслаждаясь" вкусом. Сам высокий лорд демонов считал, что в употреблении этого полуфабриката можно найти столько же удовольствия, сколько в поедании замороженных пельменей, блюда, занесенного на огненные просторы Инферно Неумирающими. Сильмэран перед употреблением следовало подготовить, пропуская через него собственную силу. Прокаленный в Огне пьющего — напиток становился действительно чудесным эликсиром, да еще и идеально подходящим для того, чья Сила кипит в алой жидкости.

Отведя взгляд в сторону, Гровилэн поморщился. На его столе лежало очередное послание от одного из агентов при дворе лорда, давно и прочно прописавшихся во фракции Крестоносцев. Они упорно называли самого Гровилэна и его товарищей «трусами и ничтожествами», демонстрируя то, что сами искренне считали «мужеством», а Гровилэн почитал «ограниченностью ума, невосполнимой никаким усердием». Впрочем, их противники, «Старейшины», с их планом «инфильтрация, а потом — завоевание», от них недалеко ушли. Каждому, кому хватает пламени в крови, чтобы хотя бы на примитивном уровне осознавать мироздание, на взгляд Гровилэна, должен был понимать, что все эти люди, эльфы, даже орки и демонопротивное Единение — это не "враги" и даже не "препятствие". Это — инструменты, идеальным образом подходящие для исследования и эксплуатации нового мира. Разумеется, сейчас, из-за отсутствия у тамошних жителей надлежащего порядка и правильного управления (а, если уж признаваться честно — то и из-за ошибок Крестоносцев, уже попытавшихся захватить мир лихим наскоком) использовать эти инструменты было несколько... затруднительно. Но как раз эта ситуация вполне поддается исправлению. Разумеется, если не спешить, и действовать спокойно и умело. Только лишь бы всякие недоумки под руку не толкали. И для этого идеальной будет маленькая победоносная война. Победоносная — для людей, разумеется. Или эльфов. Или еще кого-нибудь. Главное — чтобы не для Крестоносцев.

* * *

Высокие золотые шпили опирались на белоснежные стены, вознося солярные символы в пронзительно-голубое небо. И что из того, что по всем пророчествам сегодня именно в этом месте должен быть дождь? Разве можно допустить, чтобы в день священного празднования в честь Владыки Света на землю падала тень? Вот поэтому-то небеса были пронзительно голубыми, а Солнце — удивительно ярким даже для этого времени года. Конечно, если дождя нет там, где он должен быть — значит, дождь идет где-то там, где его быть не должно. Но разве до этого есть дело могущественным иерархам Церкви Света?

Три высших иерарха вышли на балкон над центральным порталом Храма Империи в Восточной марке. Золота, сияющего на торжественной белизне их одежд, вполне могло бы хватить на то, чтобы какая-нибудь немаленькая деревушка во Фронтире жила бы, ни в чем себе не отказывая несколько лет. Сегодня был один из немногих дней в году, когда не только служителям церкви и имперским аристократам, но и обычным прихожанам оказывалась честь лицезреть Предстоящих пред священным алтарем Света.

Но пока на площади разыгрывалось представление для простонародья, в глубине величественного здания храма, несмотря на праздник, продолжали работать люди, которые на самом деле управляли церковью, а не пыжились с надутым видом в торжественных одеяниях.

В одной из скромных келий друг напротив друга сидели два человека в серых одеяниях. Светлые тона этих самых одеяний, вместе с отсутствием золотых украшений, говорили об относительно высоком, но отнюдь не высшем ранге. Правда, те, кто на самом деле знали, какова реальная ситуация, предпочли бы перебежать дорогу любому из формально более высоких иерархов, но не этим двоим. Основной задачей могущественных и важных верховных иерархов, и даже самого епископа Марки было снимать с плеч второго и третьего заместителей епископа невыносимо тяжелый груз представительских обязанностей. В случае же острой надобности, например, когда епископ начинал совать не в меру длинный нос в дела, которые его совершенно не касаются, безопасники отлично знали, как справится с несвоевременными приступами активности... или же с теми, с кем таковые приступы случаются.

— Итак… — хмуро улыбнулся Марк, второй заместитель епископа по вопросам безопасности, — Западная Марка решила присоединиться к походу против эльфов?

— Да, — отозвался его товарищ. — Герцог Запада присоединился. Совет Благородных владетелей марки продавил-таки решение о присоединении к походу.

— Вот как… — задумчиво протянул Марк. — Я примерно понимаю, что движет нашими радикалами, хотя понять безумца — занятие не из легких. Я понимаю, что движет нашим герцогом Фейдом и его баронами, а также союзом неумирающих: под соусом «распространения веры», они хотят захапать под свою руку часть Фронтира и усилиться. Да и вражда «Светоносных» с «Древом Жизни» — не секрет для любого, умеющего видеть…

— …а кто не умеет — тому рассказали, — влез с немудреной шуткой Иоганн, третий заместитель епископа Восточной марки, теоретически ведающей «торговлей и перевозками», а на практике — курирующий службу внешней разведки.

Оба безопасника посмеялись, а потом — вернулись к делам.

— …но я решительно не понимаю: в чем тут интерес Давителя? — закончил прерванную было фразу Марк.

— Все очень просто, — отозвался Иоганн. — Герцог Запада — не более чем кукла в руках могущественных владетелей этой Марки. А Западная Марка не в ладах с Севером. Герцог же Севера никогда не поддерживал радикалов. Более того, он всегда был за поддержание и сохранение союза с Вечным лесом: большая часть внешней границы Марки приходится именно на эльфийские владения. Так что, с одной стороны, любое усиление радикалов — ослабляет Вольдемара, который с ними на ножах, а с другой…

— …ответный удар эльфов придется по нам, и по Северу. На нас Западу плевать, а удар по Северу ослабит Вольдемара, и ограничит его влияние в Столице.

— Именно так, — подтвердил выводы коллеги Иоганн. — Разве что на нас Западу тоже не так уж «плевать», как тебе бы, наверное, хотелось.

— Вот как… — Марк повел подбородком влево-вверх. — Значит, они не против и часть нашего влияния в Столице перетянуть на себя…

— Совсем не против.

— Ладно, — кивнул ответственный за безопасность Марки. — Учтем. Сделать мы пока ничего не можем… Разве что напомнить епископу, что не так давно несколько доменов во Фронтире поменяли хозяев… а эльфы, если на них как следует надавить, могут и к Хранителям переметнуться…

— Проклятые Темные… — отозвался Иоганн, верующий не только истово, но и искренне. Впрочем, это не мешало ему при случае заключать временные союзы даже с теми, кто, по его сведениям, работал на демонов. — Ну, ладно. Пожалуй… если подать эту информацию правильно, да еще и преувеличить угрозу… Думаю, можно часть сил домена перенаправить на юго-восток, во Фронтир. А там, глядишь, ветер переменится, и можно будет придавить радикалов, а то и выдать их жаждущим мести эльфам, и восстановить союз. Понятно. А у тебя что?

— По Марке распространяется учение Силы Света, — отозвался контрразведчик.

— Учение Силы Света… — задумчиво повторил Иоганн. — Помнится, ты что-то говорил об этом в прошлый раз. Но не затруднись рассказать еще раз.

— Говорил, — отозвался Марк. — Учение говорит, что магия Света — это благословение Владыки Света. И что любой верующий во Владыку, усердно упражняясь и собирая знания — может овладеть этим Даром.

Прелаты, точно знающие, сколько сил и времени надо затратить среднему крестьянину, чтобы овладеть Светом хотя бы на минимальном уровне, и какой маг при этом получится, переглянулись, и усмехнулись.

— И, тем не менее, — продолжил свой рассказ Марк, — идея, несмотря на всю ее бредовость — распространяется, подобно пожару. Молодые адепты прямо-таки бредят Учением. И есть у меня подозрение, хотя и не подкрепленное никакими доказательствами, что корни этого учения уходят куда-то на юг…

— Саркел, — сразу понял коллегу Иоганн. — Проклятый Темный Храм… — мысль о магах Света среди Хранителей Древних, темной ветви человеческого рода, отвернувшейся от истинной веры, отнюдь не казалась иерархам церкви кощунственной. В отличие от простонародья, для которого существовала официальная версия, сами иерархи неплохо разбирались в истинном положении дел. — Хорошо. Я поручу своим ребятам на юге проверить твои подозрения…

* * *

В темноте подземелий скользил разведчик. Вообще-то, эти коридоры были настолько знакомы темному эльфу, что он мог бы перемещаться здесь даже с закрытыми глазами… Но это было бы глупостью даже во времена, когда эти залы и переходы еще не были оставлены его Домом по приказу темной матери Ллос под угрозой отправки Вестницы.

Сейчас же дроу осторожно скользил, моля Темную мать, чтобы верный плащ из паучьего шелка не пропустил вовне даже крохотной доли тепла его тела, которая в этой тьме для умелых и квалифицированных наблюдателей станет ярчайшей вспышкой, что навлечет на одинокого темного эльфа неизбежную гибель.

Нет, конечно, можно и по-другому… Например, как недавно прогрохотавший мимо дозор гномов, видимо, решивших-таки забрать оставленный ненавистными темными домен — себе. Можно грохотать доспехами на все Подземье, светить во все стороны рунными светильниками… Правда, не сказать, чтобы это было менее опасно, чем красться по темноте Подземья в одиночестве. Больших сил в дозор все равно не отправят, а маленькому отряду, да еще столь громко извещающему о своем присутствии… В общем, Р’лиес совершенно не удивился, когда с той стороны, куда угрохотали гномы, раздались отчаянные вопли, грохот металла, и яростное шипение. Все правильно. Так самоуверенно громыхать железом вблизи гнезда джумара, значит не желать себе добра. С этой тварью можно справиться, разве что натравив на нее мага-призывателя, да посильнее. Потому как прямой урон магией Червя только усиливает. А уж штурмовать его логово пехотой… Джумара регенерирует на уровне гидры, плюется опаснейшим ядом, да еще и проклинает все вокруг себя. А если крохотное сознание джумара ощутит опасность — Червь нырнет прямо в камень — и только его и видели. Но последнее умение джумаре сегодня вряд ли пригодится. Скорее — гномий Стратег отметит на карте место, где вспыхнула и сгорела исчерченная рунами фигурка, символически связанная с командиром отряда. И правители, пришедшие заявить свое право на то, что было оставлено темными эльфами — будут знать очередное место, где появляться — смертельно опасно. Затратный метод, но, увы, действенный.

Потому-то и ценятся среди почитателей Ллос ловушки, которые не разряжаются на первого прошедшего, но способны лежать в глубинах камня годами, игнорируя низших, посмевших воспользоваться коридорами, в которых хоть однажды простерлась Тьма Темных Владык…. До тех пор, пока не исполнится какое-то условие, заданное создателем ловушки. Скажем — звезды в небе сойдутся по приколу в какой-то неприличные рисунок… И вот тогда — бабахнет, да так, что мало может и не показаться.

Разведчик осторожно заскользил вперед. За время своего недолгого владычества в домене темные эльфы успели только выяснить периоды миграции и ареалы обитания самых опасных тварей… ну, и расставить в коридорах ловушки — как без этого? Так что гномам, желающим занять покинутый дом Темных — придется ой, как не сладко. Однако, в результате, увы, сомневаться не приходится. Подданные Подгорного престола славятся упертостью. А плодятся они, как и положено низшим, довольно-таки быстро… Хотя и медленнее, чем эти нечестивые порождения Света — Эдайн.

Постепенно приближались стены их старого дома. Разумеется, гномы уже заняли их… вот только тралить ловушки и нести потери они будут еще долго… А вот за тем, чтобы выяснить: сколько именно, сюда и был послан разведчик. Ну и напакостить по возможности, чтобы затянуть этот срок. Хотя, конечно, с тем, что наплели маги Дома за время его недолгого владычества — труды одинокого разведчика не сравнятся. Но то одного. А теперь, когда ситуация прояснилась, и противник определен — сюда двинутся десятки и сотни диверсантов. Война в Подземье не прекращается никогда!

* * *

Лешек поднял голову, отвлекаясь от сбора ночесветки. Вблизи Курганья полностью сосредоточиться на работе — значило не желать себе долгой жизни. Сила Света, переполнявшая ту, что спала вечным сном в центральной гробнице, изменяла все живое. Исполненные Света существа стремились уничтожить все, чего коснулась скверна… Лошади, ставшие единорогами, птицы, роняющие вниз светящиеся от переполняющей их Силы серебряные перья, светлые Стражи, в недавнем прошлом бывшие собаками, а то и волками, священные вепри… После открытия домена они начали появляться из Курганья, и атаковать всех, попавшихся на пути. Ведь кто из нас без греха?

Зато у Курганья росли совершенно уникальные травы. И даже обычная полынь, переполненная Светом, превратилась в ночесветку — редкий ингредиент, ценимый алхимиками. Да и принявшие Свет звери, да простит нас Владыка, давали компоненты, за которые дорого платили артефакторы. Правда, в отличие от трав, с которых боярин брал десятину, твари доставались владельцу домена почти целиком: у крестьян не было сил справиться в жаждущими очистить грех, так что Тварей Света истребляли дружинники боярина.

Правда, наговаривать на боярина — грех. Добрый у нас боярин. На барщину почти не гоняет, а если уж требуются какие работы — то собирает на них с уважением, по твердому ряду, и с тех, кто на него работает — оброка не собирает. Да и с прочих оброк выбивает хоть и тяжелый, но вполне посильный. Да и то сказать: боярину нужно и дружину содержать, и город строить, и перед другими боярами на этих, как их… «диплодических» встречах выглядеть надо не хуже других…

Старик Панас говорил, что встречи эти так называются оттого, что там на стол ставят золотое блюдо, на котором лежат два таких же золотых плода. И кто свой плод съест первым — тот и получит это, как его, «прехимущество». Правда, что такое это самое «прехимущество» и как его получают — дед Панас и сам не знает. Но вот про то, как проходят диплодические встречи — он знает точно. Ему еще один из рыцарей прошлого барина, Арениуса, рассказывал, еще до пылающей Ночи.

Так что барин у нас — вполне себе ничего. Хучь и нелюдь, хучь и поклоняется какому-то непонятному «Изменяющему пути», а не великому Владыке Света, коему все люди молиться должны… Ну, так на то он и нелюдь, чтобы своим нелюдским богам молиться. А вот что он людев ни на алтари свои черные не таскает, подобно злобным демонам, ни в работварории, как проклятущие чернокнижники, ни кладбища не тревожит… Вот те, кто под рукой этих, живет… как их… «нихремастеров»… ну, которые мертвых тревожат — те даже похоронить усопших родичей не могут: особое разрешение барина нужно. Уж об этом-то Лешек, происходящий из семьи, в свое время бежавшей от черных мастеров смерти знает точно. А наш боярин — добрый… Наверное… Даже госпожа Аминта, что служит Владыке Света так сказала. Говорит: «хоть и еретик, и проповедей его слушать не нужно, но дела творит добрые, и бунтовать против него не след».

Лешек вздохнул, утер пот с лица, и переполз к следующему кустику ночесветки. Вал, нашпигованный охранными талисманами, был построен для того, чтобы защитить от прорыва изнутри, а не охранять от подходящих извне. Однако, за века существования Курганья талисманы ослабли и разрядились. Вот и случались... всякое.

Услышав шорох, не свойственный обычному голосу ветра над степью, Лешек скатился в давно примеченную ямку, накрылся специальным плащом, которые барин раздавал охочим людям для сбора трав в Курганье, и стал напряженно вслушиваться. Тихое шипение стекающих с перьев молний заставило Лешека замереть. Мимо проходил громоносец: страшная птица, получившаяся из дрофы, приземлившейся подкормиться яркой зеленой травой, что росла в Курагнье, отчетливо выделяясь на фоне выжженной солнцем степи.

Вот тихое шипение сменилось громыханием разряда, а потом — громким воплем.

— Эй, человек… — услышал Лешек. — Вылазь, не бойся…

Лешек осторожно приподнял край плаща. Неподалеку, отчетливо выделяющийся темным силуэтом на фоне неба возвышался ужасный всадник на настоящей твари из Ада.

— Вылазь, не обидим…

1) Эдайн (вторые, синдарин) — в узком смысле три племени, первыми откачнувшиеся от Мелькора к эльфам. В широком смысле — «люди вообще».

Вернуться к тексту

2) Квенди — «говорящие», самоназвание эльфов.

Вернуться к тексту