Замок над миром (гет)

Тин, ученик инквизтора, человек

Убийц неистового прелата и их помощников и приспешников ловили, себя не помня от рвения. И даже мой пост младшего писаря в свите инквизитора Орстона не избавлял меня от участия в этой клоунаде. Писать приходилось много. Очень много. Особенно, когда инквизитор, о принадлежности которого к одному из орденов Церкви нашей Единой и Единственной приходилось только гадать, вылезал-таки из подвалов резиденции Священной конгрегации Доктрины Веры, и, развалившись в кресле, объяснял неразумному, какие именно из записанных младшим писарем сведений ни в коем случае не должны дойти до Ванды. Так сообщение о том, что начальник охраны Альсинора оказался подкуплен неким Серым Посредником, который был впоследствии найден мертвым в своем доме — были отнесены инквизитором к «сведениям, распространять которые следует с осторожностью». Ну я и распространил их «с осторожностью» — то есть, через Торговую гильдию передал Ванде. Уж в ее осторожности и умении обращаться с секретными сведениями никто не усомниться. Чуть позже выяснилось, что намек инквизитора я понял правильно. По крайней мере ни к чему больше двойную месячную премию, что мне выписали буквально «на ровном месте» я отнести не могу. Вообще же на всякого рода разноцветных посредников, посредниц, и прочих «мальчишек-разносчиков» в Ирингетиле напал настоящий мор. Всякого рода мутные личности спешили избавиться от личностей, знающих, или могущих знать об их не вполне законной деятельности. Правда, этим эти самые личности вполне надежно привлекали внимание инквизитора. Так что через подземную тюрьму прошло множество самых разнообразных людей. Некоторые после этого покидали узилище. Иным — доставалась и некоторая компенсация, или даже Чудо Исцеления, часто — сильно превышающее нанесенные при допросе повреждения. Иные — удостаивались пинка на дорожку, частенько — лично от инквизитора. Ну а о некоторых особо избранных Орстон лично молил Владыку света. Да-да, той самой молитвой: «да зачтется им мученическая кончина, и да обретут они на Последнем суде не Справедливость, но Милосердие».

Вот и сегодня у меня уже болела правая рука после длительного общения с отбросами местного общества, частенько — считающими себя этого общества элитой, а то и «сливками». Признаться, после общения мне частенько хотелось освободить желудок, хотя процесс, именуемый «допросом с пристрастием», а то и «экстренным потрошением» был мне, признаться, не в новинку. Но вот получаемые по его результатам сведения, которые мне приходилось записывать… По сравнению с некоторыми личностями, которых доставляли для общения с инквизитором в богатых, чтобы не сказать — роскошных одеждах, личностями, занимающими далеко не последние посты в здешней власти, личностями, способными перечислить благородных предков на пятнадцать колен, большинство моих товарищей в Ветровске были вполне благонамеренными людьми, искренне желающими окружающим добра и всяческого процветания (конечно, ведь с нищеты много не слупишь).

Поскольку инквизитор отпустил меня, я решил, что мне необходимо отдохнуть и расслабиться. В конце концов, раз уж люди изобрели такую вещь, как вино — стыдно будет не пользоваться этим даром Владыки Света. И я двинулся в таверну «Через радугу», где работает моя старая знакомая — Рита, вместе с которой мы бежали из Азира. Да, по итогам тщательного расследования, Церковь признала, что все мы, бежавшие от правления темного колдуна Кайларна — ни в чем не виноваты, хотя отец Вульфред и исчез где-то в темных глубинах этого расследования. Кажется, ему вменили в вину знакомство с прелатом Бартоломеем, которого Орден святой Рависсары, Гонительницы Демонов, посмертно обвинил в колдовстве, ереси, демонологии и предательстве Человечества. Ну а всех остальных, как уже упомянуто — признанных ни в чем не виновными, отпустили на свободу и предоставили возможность позаботиться о себе самим. Ну, а поскольку уход из Азира был связан с некоторыми… проблемами, то и с «позаботиться о себе» — тоже возникли… сложности. Так та же Рита теперь трудилась в таверне, подавальщицей, время от времени оказывая… скажем так — дополнительные услуги посетителям. Признаться, пользоваться этими дополнительными услугами не брезговал и я. Благо, девицей Рита была мягкой, фигуристой, в постели бревно не изображала… Да и инквизитор, взявший меня на службу в основном потому, что заметил во мне способности к магии Света — уже показал некоторые заклятья очищения и исцеления, которые я и применял к Рите, не в качестве части оплаты, как это делало большинство служителей Владыки Света, но просто в качестве тренировки.

Я вспомнил, как после нашей первой ночи, Рита рыдала у меня на плече, вопрошая Владыку, почему он так несправедлив? И зачем она вообще ушла из Азира, где была дочерью хоть и не гильдейского, но по местным меркам — вполне преуспевающего торговца? В конце концов, там ей не приходилось зарабатывать себе на жизнь позорным ремеслом шлюхи… Я тогда как раз выучил свое первое заклятье — Воодушевление, каковое и применил к истерящей девице, успокоив ее и направив ее дух к новым свершениям… а тело — взгромоздив на себя, дабы продолжить прерванное было времяпрепровождение.

Сегодня Рита была особенно в ударе. И когда мы, расслабившись, лежали, обнимая друг друга, девушка пригласила меня на чтения «клуба книжников», куда как раз вчера привезли новую книгу откуда-то с Востока, в которой она никак не могла понять чего-то важного, что вызывало насмешки некоторых «слишком умных». Я чуть было не убился челодланью. Эта дура опять полезла в тайное общество!!! Неужели ей «Пылающего гнезда» не хватило?! Впрочем, это приглашение позволило мне выполнить поручение, пришедшее от Ванды с оказией через Торговую гильдию. Так что я спокойно согласился.

В комнате, куда привела меня Рита, несколько десятков человек, разбившись на небольшие группки, негромко обсуждали прочитанный текст. Рита, проведшая меня мимо привратника, протянула мне эту самую «книгу с Востока», оказавшуюся «Размышлениями о культах в Империи». Перебросив несколько страниц, я убедился, что это — именно та книга, о которой сообщала мне Ванда, и влился в разговор, сравнивающий Алессианские доктрины времен Вторжения демонов с современными идеями Западной марки. Собеседники мне попались весьма интересные, так что дискуссия вышла непростая и духовно обогатила меня.

Когда же мы покинули столь интеллектуально одаренное сборище, я схватил Риту за плечи и притиснул к забору, за которым мое куцее чувство жизни показывало наличие кого-то, не относящегося к мелкой живности, допустимой для разведения в пределах городских стен.

— Ты что творишь, дура?! — вопросил я Риту, старательно не обращая внимания на соглядатая.

— Ты о чем? — непонимающе посмотрела на меня Рита.

— Ты хоть поняла, куда попала? А ну, быстро беги в резиденцию Священной конгрегации, добивайся встречи с инквизитором Орстоном — и рассказывай обо все, что видела и слышала на этих ваших собраниях!

— Думаешь, нас наградят?

Я посмотрел на Риту как на… ту, кем она, собственно, и является.

— Наградят? — переспросил я. — Если признают «невиновными», или, хотя бы «искренне раскаявшимися грешниками» — уже хорошо. Талмуд, что мы сегодня обсуждали — это же… Это… Ересь на ереси и ересью погоняет! Беги, быстро. Пока кто-нибудь из этих… любителей литературы нас не услышал…

К счастью, тот, кто нас уже услышал, оказался достаточно умен, чтобы вместо того, чтобы с криком броситься на «предателей», или же с не менее громким криком бежать предупреждать оставшихся в доме, тихо-тихо отползал в сторону.

— Бежать? — растерянно спросила Рита. — А как же ты?

— А я постараюсь сделать так, чтобы ты добежала…

Посмотрев в мои честные глаза, Рита осознала, что я действительно собираюсь сделать именно то, что сказал, и кинулась вверх по улице. Благо, что красная юбка не мешала ей двигаться, не в пример пышным одеяниям.

Я усмехнулся. Память у Риты — хорошая, не в пример соображалке. Так что перечислит она всех. Но вот соглядатай успеет предупредить о предательстве. Так что для многих из тех, кто остался в доме, не будет иного выбора, кроме как уйти на ту сторону закона. Часть из них неизбежно поймают, но остальные — продолжат нести Слово. Так что, набрасывая на себя усиливающие заклинания магии Света, я, не выдавая себя ни словом, ни знаком, только в мыслях совершил священный ритуал нашего культа, отрекаясь от даров бога: «…э, нет — сам справлюсь!»

Орстон, инквизитор, человек

Ситуация складывалась… не самая лучшая. По сути, нам поставили вилку, и хорошего выхода сразу из-под двух ударов я не вижу.

По итогам допроса этой дуры, прибежавшей в резиденцию, когда часы уже начали бить десять часов вечера, я понял, что самозванный Учитель этой мелкой секты, выяснив подробности побега из домена Азир, и положение ее знакомых, сам аккуратно подвел девчонку к идее пригласить этого Гронда в тот день, когда читали книгу, еретического содержания которой мой секретарь просто не мог не опознать. «Размышления о культах в Империи»… В Индексе запрещенных книг — третье название. Так что считать такое «просто совпадением» — я отказываюсь. Это явно замысел. И замысел, не сказать, чтобы такой уж сложный… По сути, нас провоцируют на то, чтобы долбануть стальным кулаком по свежей куче навоза. При любом исходе данной операции забрызганными окажутся все. Плюс — сама операция по ловле членов культа отвлечет часть наших сил от расследования убийства прелата Альсинора. Но при этом нет никакой уверенности в том, что убийцы прелата и культисты-книжники хоть как-то связаны! Вполне может быть и так, что это — действительно совпадение, или результат того, что интересы этих двух групп сошлись временно и случайно.

— Что ж… — я поднял взгляд на сжавшуюся в кресле девушку. Низкий вырез лифа и короткая красная юбка позволили бы мне определить род ее занятий, даже если бы я не знал о нем из допроса. — Можете поблагодарить Вашего знакомого, который сподвиг Вас к столь… деятельному раскаянию. Священная конгрегация Доктрины Веры не будет обвинять Вас в ереси, хоть Вы и подошли очень близко к этому. По сути, парень оттащил Вас от самого края пропасти. Так что Вам придется какое-то время посещать резиденцию Ордена и исповедоваться нашим служителям… — Из любой помойки можно попробовать извлечь что-то… полезное. Девочки… профессионально нетяжелого поведения часто много знают… иногда — даже больше, чем сами это осознают. Но наши исповедники вытащат из этой редкостно пустой головенки все, что там есть или, хотя бы, может быть.

— Господин… — девушка попыталась подняться из кресла, но упала обратно. Ноги ее не держали.

— Оставайся пока тут, — поднялся я из-за своего стола. — Когда придешь в себя — можешь идти домой… А о том, что за тобой присмотрят пара ребят, вполне сравнимых с тенями Хранителей Древних, и ради которых я связался с чернокнижниками, последователями учения, которое даже в Конфедерации Четырех стихий считается темным и запретным — и знать никому не нужно. Посмотрим, что за рыбка клюнет на такую… (я окинул девушку несколько… масляным взглядом), на такую аппетитную наживку.

Покинув свой кабинет, я поднялся на два этажа выше. Там меня встретил мой давний друг и напарник — Мертон. Мало кто может предположить, что этот шкаф трехстворчатый с антресолями, не уступающий ростом любому орку, содержит еще и отличные мозги. Многие ошибаются, глядя на него. И частенько эта ошибка оказывается последней в их короткой и никчемной жизни.

— Итак? — напарник поднял голову от томика эльфийской поэзии Темных времен⁽¹⁾. Вообще, мало кто знает о таком вот увлечении Мертона. Да и скромный томик смотрится в его лапе куда менее уместно, чем рукоять пудового кистеня. И это еще если не знать, что эта скромно выглядящая книжка — рукописный подлинник, и стоит… Добычу среднего золотого прииска месяцев за шесть ему пришлось отдать. Впрочем, несмотря на декларируемые принципы нестяжательства, по мере необходимости любой из полноправных инквизиторов, а временами — и ученики, могут пускать в ход изрядные средства, по сравнению с которыми покупка раритетного тома — действительно всего лишь «карманные расходы». Конечно, некоторые из братьев наших, Очищающих смотрят на такое косо… Но для подавляющего большинства очевидно, что спокойствие и душевное равновесие воина Света — вопрос не просто «важный», но «определяющий».

— Ты прав, — кивнул я, соглашаясь с предположением, которое Мертон высказал, только услышав о тех вестях, с которыми примчалась к нам эта девица. — Дерьмо. И самое в нем плохое то, что вопли этой д… — я запнулся, но потом произнес все-таки не совсем то, что хотел: в бою Мертон конечно, матом «не ругался, но разговаривал», но вот во все остальное время применение ругательств, тем более — в отношении женщин — он крайне не одобрял. И с этим безобидным пунктиком всем приходилось так или иначе мириться… Особенно после того, как некий служка лишился разом половины зубов после того, как обозвал нехорошими словами уже приговоренную к костру ведьму. В качестве епитимьи Мертона заставили выращивать зубы обратно, и он вырастил… ух, он вырастил… Несчастного служку три раза водой отливали. — …девицы слышал Дессарик из Очищающих. Так что сделать вид, что «ничего не было» — мы не сможем.

— Ну, почему же? — усмехнулся Мертон. — Если ближний твой торопиться упасть в грязную лужу впереди тебя — не стоит ему мешать.

Я подошел к окну, в которое с хитрой усмешкой смотрел напарник, и расплылся в довольной усмешке. Дессарик, человек, изрядно доставший нас обоих своей твердокаменной ортодоксальностью и поминанием Владыки Света на каждом втором слове, уже поспешал схватить еретиков.

— Как думаешь, треть — возьмет? — спросил я, любуясь стройными рядами латников, приписанных к нашей конгрегации.

— Если к тому моменту, как эта д… — а вот Мертон сделал паузу вполне осознанно, демонстрируя, что отлично понял, какое именно слово я проглотил, — …евица скрылась из виду, какой-нибудь «третий помощник Великого Учителя» не влетел в читальню с воплем «нас предали!» — то я готов признать себя ослом.

Я тяжело вздохнул. «Либер Хаотика», текст, привнесенный в наш мир кем-то из Неумирающих, в Индексе Запрещенных Книг значился на почетном пятом месте. Но при этом он был обязателен к изучению будущими инквизиторами, поскольку показывал уловки зла и некоторые неявные опасности на Пути Света. Так что историю Аэкольда Хельбрасса, наивного юноши, желавшего узнать, как изменить мир к лучшем, но из-за преследований столь же благонамеренных служителей Света ставшего одним из ужаснейших Чемпионов Губительных сил — мы оба, разумеется, знали. А вот Дессарик, судя по всему, уроки схола люцис⁽²⁾ благополучно позабыл. Нет, не «прогулял» или «проспал» — в этом твердокаменного служителя Владыки Света заподозрить было невозможно. Просто объем запомненных им молитв и наставлений был таков, что больше места в голове ни для чего не осталось.

Донесение

С грустью и прискорбием вынужден донести до Вашего сведения, что братья мои, инквизиторы Орстон и Мертон, получив известие о существовании на подведомственной нам территории гнезда скверны и ереси, не поспешили выжечь его, как и полагалось бы верным слугам Владыки нашего, но предались неуместному расследованию. Допрос еретички, принесшей это известие, длился явно дольше, чем это необходимо для выявления поганого гнездилища мерзкого лжеучения. Так что я, будучи прав и праведен, вынужден был взять на себя обязанность искоренения ереси. Однако из-за задержки, вызванной неуместным промедлением вышеупомянутых, я смог захватить лишь немногих пособников темного культа.

Не будучи в силах судить, насколько это произошло из-за неуместного перфекционизма, а насколько — вызвано более опасными для Церкви нашей, Единой и Единственной, и нашего, благословленного Светом, государства, помыслами, оставляю решение этого вопроса высшим чинам Конгрегации Доктрины Веры.

Скромный служитель Конгрегации

Томас Дессарик

Мысль дня: «Когда рука предателя наносит удар — она делает это с силою Легиона».

Будах, тархан Семендер

Армия шла на Беленджер. Через контрабандистов удалось договориться с предателями в городе, что они захватят город изнутри и откроют ворота. Захватив запасы и казну Беленджера, я уже смогу расплатиться по части моих обязательств — той, что выражена в деньгах.

К сожалению, моя армия отнюдь не так велика, как раньше. Я так и не смог восстановить численность низших рангов: ведь племена подчиняются мне после проклятого мятежа далеко не в той же степени, что и раньше. Так что многие из них предпочли уклоняться от набора в армию. И не помогали ни угрозы, ни обещания большой добычи.

Но зато я почти полностью восстановил численность драконов. Три десятка Повелителей Небес плывут сейчас в синеве над нами. И это несмотря на то, что несколько луа пришлось оставить в Семендере, защищать столицу. Также со мной идет множество мобедов, пусть они и не чета прежним. Когда же я захвачу Беленджер и кину клич… Все те, кто сейчас избегают моих посланников, не желая давать воинов в армию своего властелина — сбегутся лизать мне сапоги!

— Господин… — один из новых мобедов приблизился ко мне. В отличие от прочих своих собратьев, он предпочитал перемещаться не в паланкине, а верхом, что вызывал несколько даже уважительные взгляды нойонов. — Духи тревожны, господин. Что-то злое ждет нас в этих холмах…

К сожалению, двигались мы намного медленнее, чем могла бы двигаться настоящая армия в лучших условиях. Слишком много у меня было новичков, слишком мало провианта собрали те племена, что еще оставались верны, слишком много времени приходилось тратить на выпас коней и охоту, чтобы добыть хотя бы минимально необходимое. В результате за день мы проходили лишь чуть больше, чем это могли бы сделать пехотинцы Империи Света. Какой позор! А ведь каждый день, каждый час промедления повышает шансы на то, что проклятый колдун узнает о нашем выдвижении И даже вернуться я не могу. Слишком многое вложено в этот поход. Если я вернусь без добычи, если мне нечем будет заплатить по счетам — новый бунт мне гарантирован. И против меня выступят те самые семьи, которые удержали мой трон в прошлый раз. А это означает в лучшем случае — отречение, а скорее всего — шелковый шнурок, на котором лучше будет повеситься самому. Так хотя бы будет вероятность, что не тронут моих женщин и детей.

А тут еще этот… умник… голова из кизяка. Нашел время, когда говорить такое. Уже к вечеру слух о том, что «святой человек чует зло» разошелся по всей армии. Так что на ночевку пришлось вставать почти на два часа раньше, чем это делали всегда. Просто для того, чтобы мобеды смогли расставить предупреждающие о злых духах знаки и пропеть отгоняющие зло песнопения, окуривая весь лагерь весьма и весьма недешевыми благовониями. Но без этого я рисковал до трети армии потерять дезертирами. А это означало бы новые потери времени на погоню и церемонию торжественной казни трусов.

Ну, хотя бы мы, в отличие от имперских армий, не тратили время на то, чтобы выкопать ров, насыпать вал и возвести частокол. Сила Истинных людей, последователей Тенгри-хана, единственно истинного бога, не в доспехах и стенах, а в острых саблях и крепости рук, что эти сабли поднимают в битве. А конные патрули, рассыпанные далеко по степи — заранее предупредят нас о приближении врага. Так что можно спокойно…

* * *

Утром лагерь охватила паника. Тот самый мобед, что предупредил меня о том, что чует зло, был найден в своем шатре мертвым. Причем выглядел он так, как будто ему в грудь и живот вонзили десяток стальных зачарованных клинков и рванули в разные стороны.

При этом никаких следов ни возле шатра, ни в нем самом — не было. Как будто убийца влетел через верхнее отверстие над очагом, что оставляют открытым для выхода дыма, убил мобеда, и улетел обратно туда же.

Зато один из амулетов, что должен был не позволить злу войти в лагерь, оказался раскрошен, как будто по нему нанесли тяжелый удар. Но при этом самого удара никто не слышал! Мобеды сказали, что такое вполне могло произойти, если непосредственно самого амулета коснулось зло, превосходящее его возможности. Но такое зло одним своим присутствием должно было разбудить весь лагерь!

Язид, предводитель воинов каганата

Жар пиалы со степным чаем приятно контрастировал с прохладой раннего утра, и степного ветра, заглянувшего на огонек в шатер сюзерена. Вообще вкус степного чая мало кому из рожденных за пределами степей нравится. Им все больше подавай сплетенные в изящные шары самые молодые, еще только раскрывшиеся на верхушке ветки листья, обданные водой строго определенной температуры… Но наш сюзерен в этом смысле — приятное исключение. Его не отвращает вкус старых листьев, прессованных вместе с веточками, которые варили в смеси воды и молока со специями и солью… Даже просто вид тархана, наслаждающегося степным чаем в своем открытом шатре — поднимает настроение воинов, вселяет в них уверенность и верность. Давненько они такого не видели… Захария, да будет милостив к его душе Джаханнам, редко покидал свой дворец. Кайларн же, ходивший в походы на орков, лично водивший отряды в боях, когда устанавливал свою власть в домене Азир, усмирявший мятежные племена — это тот вождь, который нравится воинам. И ему готовы простить и нелюдское происхождение, и свиту из нелюдей и даже непонятное колдовство. Но то — степные воины. Про «благородных» обитателей городов, оттеснивших былых соратников от расслабившихся и ослабевших тарханов — этого не скажешь.

— Предательство, — произнес я, отводя взгляд и отхлебывая из пиалы, — всегда стоит за левым плечом Владыки…

Мудрость эта в степях общеизвестна. Но сможет ли, а главное — захочет ли мой сюзерен понять меня? Слишком давно уже верные мне воины находятся вне Беленджера. И у кого-то может возникнуть соблазн…

— Вовремя предать, — сюзерен, в свою очередь отхлебнул чай, — это не «предать», но «предвидеть»!

Признаться, до меня далеко не сразу дошло, что имел в виду мой тархан. Когда же я понял, то чуть не ошпарился горячим чаем, уронив пиалу. В конце концов, я не политик, а воин. И теперь я понимаю, что успех моего первого и единственного заговора — успех не столько мой, сколько сидящего напротив меня колдуна, убедительно просчитавшего все возможные ходы и отыгравшего партию так, что даже те, кто должен был предотвратить наш заговор — сыграли скорее нам на руку.

-Значит, мы здесь сидим и ждем… — начал я.

— Армию Будаха, разумеется. Конечно, я предпринял некоторые меры, так что со взятием города у тархана в любом случае возникнут проблемы. Но лучше бы… — господин отставил пиалу в сторону, — обойтись без этого и не допустить врага к охваченному бунтом городу.

— И в ходе бунта… — я осознал замысел сюзерена.

— В ходе бунта людей, случается, убивают. И это мало кого удивит. Вот только нам с тобой при этом желательно бить подальше оттуда, где это будет происходить. И что будет лучшим алиби… — признаться, я не понял, что значит это слово… и по общему смыслу фразы догадаться было нетрудно, — чем защита земель и подданных от злобного и коварного врага?

Кэра, герой-диверсант, Измененнная

Охранение у армии Будаха было… Ну, оно было. Это лучшее, что о нем вообще можно сказать. Даже в сравнении с тем, что выставляли орки, это — смотрелось крайне убого. Внешние патрули с топотом носились по степи, высматривая с холмов приближение не меньше чем армии. А внутри… Внутри многочисленные амулеты и тотемы готовы были отразить нашествие хоть Парада тысячи духов… Значительно меньшее число охранных предметов должны были обнаруживать нежелательное присутствие людей (разумеется, исключая тех, что уже знакомы привязанным к ним духам) и эльфов. Но тут жрецы сильно промахнулись. Благодаря вмешательству сначала Единения, а потом — учителя и сюзерена князя Кайларна я уже не человек. Вот если бы определитель ограничили по фракционным характеристикам, или просто по «желанию причинить вред в лагере» — пробраться было бы труднее. Но не невозможно. Магия Разума, и ее подраздел — магия иллюзий очень хорошо приспособлены для проникновения туда, где твое присутствие наименее желательно.

Я присмотрелась к шатру тархана Будаха. Конечно, он охранялся получше, чем остальные… но не настолько, чтобы я е смогла туда проникнуть и устранить вражеского военачальника. Однако, учитель указал мне другую цель, и его подруга, госпожа Иримэ, с ним согласилась. Так что я свернула в один из проходов между шатрами туда, где явственно ощущала присутствие мишени.

Неподалеку от шатра, где располагалась мишень, мимо меня прошел патруль. Пришлось сосредоточиться, чтобы внушить людям, что крылья-клинки за моей спиной — всего лишь игра теней, и вообще — я их знакомая и нахожусь здесь с полным на то правом. Главное в этом деле не переборщить, не пытаться заставить их вспомнить какие-нибудь подробности, в которых обязательно ошибешься, что может заставить жертву насторожиться. Максимально неконкретный образ, который сознание само достроит до чего-то, неспособного разрушить удобные стереотипы…

Конечно, будь тут по-настоящему настороженные, готовые встретить опасность стражи — все было бы не так просто. Но… Они на своей земле, граница домена — еще впереди, они — посреди своего лагеря. Что им может угрожать? Такое мировосприятие стоит лишь слегка подтолкнуть в нужную сторону — и результат налицо. Думаю, даже если бы я уже выходила из шатра жертвы, волоча труп со следами зверских пыток, и залитая кровью по уши — они все равно посчитали бы, что я не тварь дрожащая, но право имею…

Тихим шелестом ночного ветерка я проникла в шатер жертвы. Жрец Тенгри-хана стоял у стола, время от времени левой рукой листая страницы толстенного тома, а правой что-то периодически добавляя в стеклянную колбу, содержимое которой после каждой добавки меняло цвет. Жрец был настолько увлечен, что мое появление не привлекло никакого внимания. Что ж. Отлично.

Шагнув вперед, я коснулась его шеи слева под ухом. Вообще-то использовать заклинание без зачитывания полной или хотя бы сокращенной формулы — довольно трудно. В результате я могу так задействовать только простейшие заклинания первого круга магии Жизни. И второго — магии Разума. Но, к счастью, паралич на одну цель в касание — это именно что заклинание первого круга. И оно — прошло.

Улыбнувшись, я прижалась к спине замершего жреца, и прикоснулась к его горлу ласкающим движением. А потом мои крылья-клинки чуть-чуть засветились от вливаемой в них силы, и ударили бедолагу в грудь, а потом — рванулись в стороны, разрывая живот и грудную клетку. А паладина в тяжелой броне, под божественными благословениями высокого ранга — был бы шанс выжить. У жреца же, отнюдь не славящегося запредельной живучестью — шансов не было.

Аккуратно, чтобы не грохнуть, не привлечь внимания снаружи, я уложила убитого на дорогой ковер. А потом, полюбовавшись на еще трепещущее в страшной ране сердце, пробила его черным клинком подаренного Учителем жертвенного клинка, чтобы предотвратить любую возможность воскрешения.

— Тебе, неделимый! — вознесла я молитву, отпуская душу павшего на волю Изменчивых ветров.

Наш принципал не примет недобровольную жертву. Но Хаос Неделимый принимает все, что ему отдают. А Ветра играют с варпом, соблазняя оказавшиеся в Эмпириях души.

Телекинезом я подбросила себя над землей, выпрыгивая из шатра через отверстие-дымоход, и, оказавшись над шатром — развернула крылья-клинки, ловя поток ветра… и Ветров. Первое задание было выполнено. Теперь осталось выполнить и второе: «…и уноси оттуда крылья, главное — не попадись!»

Язид, предводитель воиной Каганата

Я сделал очередной глоток. Из глубины шатра к сюзерену подошла его наложница — остроухая ведьма. Она обняла сюзерена, бесстыдно прижимаясь к нему грудью.

— Позволишь? — спросила она господина, протягивая руку к его пиале, нарушая любые мыслимые правила приличия.

— Конечно, — но господин, видимо, настолько любит свою наложницу, что может позволить ей и такое… Впрочем, сила позволяет многое. А тархан Кайларн — силен. И умен. И, может быть, эта сценка специально разыграна для меня… Или для кого-то еще, кто может ее увидеть.

Остроухая отхлебывает из пиалы своего повелителя. Признаться, я ожидал, что она скривится… Но…

— На удивление неплохо, — оценила ведьма традиционный напиток воинов степи.

Сюзерен кивнул, забирая из ее руки свою пиалу, и взмахом руки приказывая подать еще одну. Вообще-то женщины не должны присутствовать при разговора воинов… если они не служат Тенгри-хану… Но тархан — служитель Владыки Изменчивых ветров. Возможно — и ведьма служит его богу, и потому ей позволен больше, чем должно быть?! В любом случае, подставляться, требуя от высшего что-то, чего высший не хочет исполнять — было бы глупостью. А я еще не настолько сошел с ума.

— И все-таки… — а вот настолько, чтобы задавать тархану вопросы — да, сошел. — …почему не тархан Будах? Почему этот мобед? Он не настолько могущественен, чтобы его смерть могла повлиять на исход битвы…

Улыбка сюзерена была холодной, подобно пронизывающему лазурному ветру.

— Бабочка машет крыльями в Бракаде, а от обрушивающегося урагана дрожат стены Темного храма, — я не понял, в чем смысл этого высказывания, в чем не постыдился признаться. — Бывает так, что следствия оказываются несоразмерны причинам. Я пытался найти нужный мне Путь. Но как бы я не старался Увидеть — смерть тархана приводила только к тому, что его армия ускоряла движение. Но Иримэ подсказала мне, — он погладил руку наложницы, — что искать надо не то, что поможет совместить смерть тархана и желаемый результат, а то, что приведет к нужному итогу независимо от предпринятых действий. И когда я посмотрел в зеркала Лабиринта Десяти тысяч будущих под нужным углом — Путь стал ясен.

— Но как? — все равно не понял я. — Как смерть этого несчастного затормозит целую армию?

— Не знаю, — пожал плечами сюзерен. — Я еще не настолько хорош, чтобы видеть все в деталях. Я вижу начальную точку — выбранную мной смерть. И вижу что есть множество вариантов, ведущих к нужному мне результату, и гораздо меньше — ведет в сторону. Но вот что это за варианты… — он пожал плечами. — Так ли уж это важно?

д’Ормуз, предводитель наемного отряда, дроу

Тяжела ты, жизнь наемного мага. А уж капитана отряда наемников, да еще и со столь… интересной специализацией, как у нас — тяжела вдвойне. Союзник лорда-волшебника д’Ин Амита перекупил наш контракт. Кажется, это входило в соглашение по дележке трех доменов на двоих. Что еще наш прошлый наниматель передал новому — нам не докладывали, но, учитывая общий уровень проблемности полученных д’Ин Амитом владений — вряд ли слишком уж много. Но вот нас передали по всем правилам, с выплатой неустойки, и извещением Гильдии. Так что ворчу это я так, «из общего плохого настроения». Все-таки сидеть гарнизоном в отдаленном укреплении, которое никто и не собирается штурмовать, устрашать местных пейзан, пригнанных с рабскими караванами своим присутствием, и получать неплохие деньги по сути за ничегонеделание, и тащиться несколько ночей по степи, а потом до потемнения в глазах строить одно из самых сложных известных мне проклятий — это немного разные вещи. Хорошо еще, что запасами эликсиров маны, как и необходимыми материальными компонентами заклинания нас снабдили, а специально обработанный морион, используемый в качестве фокуса — у меня есть свой.

Проклятье кровавой тени… Изобретение древних эльфов, еще как бы не тех времен, когда мы еще жили на поверхности, рядом с этим предателями, которых теперь именуют «светлыми». Будучи наложено, оно начинает потихоньку пить жизненные силы жертвы⁽³⁾ , медленно ослабляя ее, а само — усиливаясь. Только что наложенное проклятье можно снять любым очищением, включая самые простые заклинания первого круга. Если проклятье продержится два часа — так просто снять его уже не получится. Нужно будет заклятье второго круга. Еще два — третий круг будет абсолютным минимумом. Ну, а если жертва пробыла под проклятьем 10 часов — снять проклятье можно будет только Высшим очищением, заклинанием божественного, 5-го круга, заклинанием, что за Пределом Смертного... или же жертвенным ритуалом, который впитает больше жизни, чем было у проклятого до того, как проклятье начало действовать.

Глоток лазурной, слабо фосфоресцирующей жидкости из хрустального фиала, четко отмерянное количество драконьей крови на фокусирующий кристалл, и я начинаю в который уже раз за эту ночь создавать проклятье.

Чтобы сотворить заклятье четвертого круга с произнесением хотя бы сокращенной формулы — надо шагнуть за Предел Смертного. А создать его невербально — и вовсе под силу только настоящим богам… если, они, разумеется, занимаются такими мелочами, как созданные смертными заклятья, а не воплощают свою волю напрямую. Но, к счастью, орать формулу — не обязательно. Достаточно, чтобы тебя слышал мир. Слово. Жест. Воля. И видимая только мне кровавая сеть смыкается вокруг очередного луа из тех, что мирно спят сейчас в своем загоне.

Вспышкой тьмы дозорный передал предупреждение о том, что идет патруль. К счастью, я как раз закончил очередное заклинание, и рухнул в предусмотрительно вырытый окоп, закутавшись в черную ткань пивафи⁽⁴⁾.

К счастью, зрение людей недостаточно, чтобы разглядеть оттенки тьмы. Так что вспышка — черная на темном фоне ночной земли, — осталась невидима для дозорных. Расслабились мы тут, наверху. Будь нашим противником хотя бы те же гномы — нас бы уже обнаружили. Надо будет устроить своим салабонам хорошую, качественную тренировку… А пока что…

Хорошо еще, что меня признали героем Дома, и успел встать на Предел Смертного до того, как мою матрону, Дар’Геррет Аннуари признали «предавшей интересы Дома» и казнили, а мне пришлось бежать. А то пришлось бы пробираться чуть ли не вплотную к драконам луа, подбрасывая в их корм редкие и дорогие яды.

Я вылил на поверхность кристалла черного хрусталя очередную порцию драконьей крови. Этой ночью мне предстояло много работы.

Будах, трахан Семендер

Как ни странно, ночь прошла спокойно. А ведь после убийства того мобеда, имя которого я так и не потрудился выяснить, мы просто не смогли двинуться дальше. Собрание мобедов решило, что необходимо провести необходимые очищающие ритуалы и изгнать злых духов И вот весь день мобеды завывали какие-то неудобопонятные заклинания, прося духов Почтенных предков и самого Тенгри-хана быть благосклонными к благочестивому воинству. А хибрады, взмыленные и с языками на плечах, мотались туда-сюда по всему лагерю, разнося священные талисманы, отгоняющие злых духов. Ведь не могло же быть случайностью, чтобы убили именно того мобеда, который почувствовал некое «зло» в этих холмах.

Я отпихнул в сторону девку, что скрашивала мне эту ночь. Надо будет, как возьмем Беленджер — найти себе новую подстилку на замену этой.

На мгновение я позволил себе помечтать о том, как, одержав победу над колдуном, я заберу себе его ведьму. Ходят слухи, что остроухие постельные грелки далеко превосходят человеческих женщин.

Но, к сожалению, я это всего лишь мечты. Шанс на настолько полную победу — крайне невелик. Скорее мне все-таки придется замиряться, возможно — даже свертывая воздействие Источника в Беленджере, чтобы позволить колдуну забрать себе часть тех земель, которыми он ныне владеет. Долгая война мне сейчас, после проклятого мятежа, не по карману.

Так что сейчас придется коротким ударом отбросить колдуна, ухватить то, что могу удержать, а потом — договориться о перемирии, которое глупый колдун сочтет прочным миром, расплатиться с долгами, подготовить новую армию… А потом — потом будет новый удар, который откроет мне дорогу к Великой реке, к караванным путям, к десяткам белогрудых и мягкотелых рабынь, к залежам драгоценного серебра.

Я сжал грудь пискнувшей девки. Когда я найду себе новую подстилку — эту надо будет отправить обратно в сераль. В принципе, подстилка она неплохая. Просто поднадоела за те дни, которые мы идем. Но все-таки… Да, я ее не буду выгонять. Еще пригодится.

Я намотал на пальцы русую косу, и дернул голову девки вниз, туда, где она должна находиться. Так что через очень небольшое время к воплям сержантов, поднимающих лагерь, стало примешиваться еле слышное на их фоне теплое чмоканье. Все-таки новый день начинается хорошо!

Пьен, ученик колдуна, наместник Беленджера

Прибыв в Серые холмы, мы узнали, что посольство, организованное д’Ин Амитом у гномов договорилось о проведении полноценных переговоров с таном Дорлет, и что посланники гномов прибудут в город в течение нескольких следующих суток. Пока же нам надлежало проследить за прохождением через Серые холмы отряда, отправленного Учителем из Азира, и пообщаться с представительницей Дома Иир, которая жила с волшебником… если я правильно понял темное наречие — в качестве залога, выданного волшебнику для заверения обязательств Дома Иир по договору. Как ни странно, в обществе дроу такое положение — весьма почетно, хотя и не менее опасно. Впрочем, в обществе дроу любое положение опасно, хотя надо признать, что у «залога по договору» оно несколько опаснее, чем «в среднем».

В комнату, где сидели мы с Истой, младшая жрица дроу вошла на закате. Со времен нашей прошлой встречи на переговорах по поводу дележа добычи, взятой с ваиводы Гхыртыкбургуза, она ничуть не изменилась. Все те же белоснежные волосы, эбеново-черная кожа, алые глаза, стройная до хрупкости фигурка… и грация движений такая, что не будь рядом Исты — меня вполне могло «повести». К счастью, опознав мое состояние, подруга бросила на меня благословение «Воодушевления», которое, кроме всего прочего, укрепляет волю. Так что с наваждением я справился… Но теперь мне придется извиняться перед Истой за свою слабость… Впрочем, в прошлый раз все было точно также.

Я вспомнил прошлые переговоры… В принципе, Учителю от д’Ин Амита нужно было немного. Договор о признании границ, дружбе, сотрудничестве, благоприятствовании торговле и взаимном пропуске военных сил — был уже подписан. Земли и подданные Черной скалы оставались за д’Ин Амитом. Просто потому, что, несмотря даже на договор о пропуске военных сил, управлять доменом, с которым нет общей границы — не слишком удобно. Казна и запасы ресурсов Черной скалы (кроме продовольствия, которое тоже оставалось волшебнику) — великолепно поделились пополам. А вот артефакты пришлось разбирать. Переговоры получились не столько «сложные», сколько «муторные». Трофеи были захвачены в количестве «дофига». Так что, даже с учетом того, что всякую мелочь, «слегка увеличивающую силу, ловкость, живучесть, и прочее» — тупо свалили в кучу и поделили «на вес», разбираться пришлось несколько дней. К счастью, критерии дележки большинства предметов были достаточно просты. Артефакты орочьей работы, или предназначенные для орков — без вопросов отходили д’Ин Амиту, и таковых было большинство. Предметы работы мастеров Каганата, захваченные орками при захвате того, что еще не было Серыми холмами, или же в войне с Беленджером — пошли Учителю. Но вот откуда у орка парные сабли явно дроусской работы, или же доспехи светлых эльфов — осталось неведомо. Тем не менее, и их поделили, хоть это и было нелегко. И, наконец, последней по порядку, но не по ценности добычей были орочьи рабы, которых не успели пустить в котел. И вот тут уже пришлось потрудиться. Мы отчаянно торговались за каждого пленника, потому что «люди — это основная сила любого правителя». Но при этом мы старались не разлучать семьи, и учитывать магические склонности… Так мы и общались, при том, что мой Учитель и сюзерен (и, кажется — любовник) дроу отошли в сторону и умыли руки.

Я с некоторым трудом выплыл из воспоминаний, чтобы приветствовать дроу. Еще тогда она сказала мне, чтобы я не пытался изображать из себя знатока темноэльфийского этикета. Все равно у человека в лучшем случае получится «бездумное обезьянниченье». Так что если я буду следовать своим правилам — ей будет легче напоминать себе, что я не пытаюсь ее сознательно оскорбить.

Мы вели незначительную беседу о всяких мелочах, вроде погоды и вкуса горячего напитка, чем-то напоминавшего чай, производимого из трав, растущих в пустыне, окружающей часть метрополии Конфедерации Четырех стихий, отведенную волшебникам. Вообще-то, по этикету, принятому в Империи Света обсуждать следовало бы вино. Но затуманивать мозг перед беседой с дроу? Ищите дурака в другом месте. Не говоря уже о том, что сама жрица Всебесцветной Паучихи могла счесть такой подход оскорбительным и напрашивающимся на неприятности.

— Итак… — дроу закинула ногу на ногу. Напиток был выпит, а все достойные упоминания особенности пейзажа — подвергнуты всестороннему рассмотрению. — …чего провозвестник Изменяющего пути хочет от младшей жрицы Владычицы Подгорной тьмы?

Я улыбнулся про себя. Все-таки я постарался разобраться в том, что движет дроу и особенностях их этикета. В данном случае я наблюдал то, что у людей называется «уничижение паче гордыни». Вообще-то, статус «залога» всегда несколько выше, чем был до передачи. В частности, «младшая» жрица имеет право не упоминать о своем статусе, опуская постфикс «luin». А уж в общении с людьми так поступают все младшие жрицы, чтобы немного добавить своим словам веса. Но Гелдиира скорее бравирует своим статусом. Что ж. Не мое дело. Вот совсем не мое.

— Учитель хотел бы знать все, что ты можешь и хочешь рассказать об участке Подземья под его владениями. Какие Дома его занимают, или же претендуют на него, сколько Мест Силы и где они располагаются, какие ресурсы там есть…

— А если я ничего не хочу рассказывать? — съехидничала жрица.

— Значит — не расскажешь, — флегматично пожал плечами я. На самом деле моим заданием было «выведать как можно больше, но не поссорившись с дроу». И поэтому давить тем, что обращусь к д’Ин Амиту… Может — сработает, может — нет, но настроение и отношения в любом случае будут испорчены.

— Пытаешься показать, что мои сведения тебе не слишком нужны, чтобы сбить цену? — усмехнулась дроу, при этом в рубиновых глазах мелькнул странный огонек. — Что ж. Притворюсь, что поверила. Так что… Возможно, вы знаете, что домены Подземья несколько… обширнее, чем наверху, — я кивнул. С одной стороны, непосредственно свободная площадь что там, что здесь — примерно одинакова, но в Подземье это свободное место распределено по нескольким кавернам, соединенным запутанными переходами. Так что под несколькими доменами наверху может располагаться только один домен Подземья. Впрочем, из-за того, что домены Подземья могут располагаться более чем в один слой — верно и обратное. — Так что под доменами Азир и Беленджер, и даже частично захватывая своим влиянием тоннели под доменами к северу от них, располагается лишь одно Место Силы… В настоящее время домен Аграч оставлен Домами да’Вир и да’Гор по слову Матери… — вот этот момент я отметил для себя как «интересный». По каким причинам Ллос приказала своим последователям оставить домен? Но если жрица не сказала большего — то и не скажет. И не важно, «запретили» ей, или она просто не знает ответа. — …и его занимают гномы из танства Дорлет, что расположено прямо под нами, и частично — под Семью Башнями.

Я кивнул, а Иста сразу же поинтересовалась:

— То, что домен «оставлен» — не означает, что воины Подгорной Тьмы отказались от своих излюбленных развлечений?

— Разумеется, не означает, — согласилась жрица. — Потому гномы и «занимают» домен, но еще не заняли. Место Силы они захватили, но вот удержать территорию — у них нет ни сил, ни возможностей. Но если дать им время…

Я кивнул и приготовился слушать дальше. Оказалось, что Дома да’Вир и да’Гор враждуют друг с другом до такой степени, что не так давно им удалось захватить по жрице друг у друга и пропустить через ритуал Благодарности Матери Тьмы. Собственно, по результатам ритуалов они и получили приказ Всебесцветной: «оставить домен под угрозой явления Вестницы». Что интересно, оба враждующих Дома в определенной степени родственны друг другу через Дом Иир, и используют его в качестве нейтрального посредника. Правда, для описания степени родства Гелдиире пришлось перейти на иллитири, поскольку в других языках подходящих для этого слов не существует. Что с них возьмешь… У эльфов, причем совершенно без разницы: светлых или темных, любовник прабабки считается родственником, причем степень родства зависит от того, сильно ли его оная прабабка любила. Но, на всякий случай я запомнил сказанное, а особо выдающиеся выражения — даже записал, чтобы потом использовать в подобающем контексте. Ведь «проповеднику Кукловода Тысячи и одного Заговора всегда следует быть готовым к переговорам: мирным, агрессивным и «как получится».

— Что ж. Я услышал тебя, жрица… — хотя сама Гелдиира слово «младшая» — употребила, повторить за ней было бы оскорблением. — Теперь — что ты хочешь за переданные знания?

— Знание можно оплатить только знанием, — жрица прикрыла рубиновые глаза. — По воле Владычицы Паутины я должна знать основные постулаты веры, что вы несете этому миру.

Я пожал плечами. Как ученик Провозвестника Архитектора судеб я обязан проповедовать. И не могу отказать тем, кто ищет знания о нашем боге.

— Прежде всего, основы моей веры запрещают мне хулить чужую…

Лори, участница посольства, гнома

Вот и нафига отец довел дело до того, что меня приписали к этому многоклятому посольству наверх? На много дней отрываться от своих экспериментов, переодеваться в неудобную и некрасивую (чтобы там себе не думали некоторые франтики) одежду, тащиться куда-то… И все ради чего? Нет, я понимаю, что отец хочет, чтобы я закрутила с Дурином, сыном главы дипломатического корпуса танства, возглавляющего нашу делегацию. Возможно — даже пролезла в его постель и стала третьей женой… Но, да славятся почтенные предки в чертогах Великого Кователя! О чем с ним говорить? О тряпках, которые прилично надевать к обеду? Или о сочетании драгоценных камней в украшениях? Вот о сочетании самоцветов в алхимических ритуалах и их воздействии на преобразование стихий — я бы поговорила. Но он же в этом нифига не разбирается!

Вообще, по итогам разговора с главой нашей делегации мучают меня смутные сомнения в исходе нашего посольства. «Мы должны потребовать от колдуна…» И список требований на два листа мелким почерком. Но чем мы можем подкрепить эти требования? Может быть, мы удерживаем какие-то земли волшебника д’Ин Амита, которые могли бы ему вернуть в обмен на исполнение наших хотелок? Или мы одержали какие-то важные победы, и наши войска грозят его столице? Или, может быть, мы хотя бы являемся для него важными торговыми партнерами и поставляем волшебнику что-то, что ему необходимо, так что от нашего торгового эмбарго ему станет нехорошо?

Конечно, определенная сила у нас есть. Мы выбили дроу из земель, которые теперь танство Дорлет, и заняли Место Силы в Аграче… Вот только что волшебнику наверху до наших побед в Подземье? Особенно, если учесть, что наши рати попытались выйти наверх в его владениях… но были разбиты и отброшены. Преследовать разгромленных полководцев волшебник не стал… Но это тогда, когда над ним с юга нависал орк. Теперь же лорд-маг д’Ин Амит разбил орка и замирился, а то и заключил союзы практически со всеми соседями. А волшебник — это один из немногих владык Поверхности, кто может вторгнуться в Подземье и рассчитывать на успех даже не имея подавляющего превосходства в численности. Железные истуканы, которым абсолютно все равно где сражаться, и широчайшие возможности магии делают его опасным противником. Так зачем, имея непрекращающуюся войну с дроу и жестокий дефицит продовольствия — злить еще одного соседа ни на чем не основанной гордыней и неуместными требованиями? Уж насколько я не разбираюсь в дипломатии, но даже мне это очевидно. Лучше было бы поступить так, как это сделал сам волшебник. Отправить делегацию, которая вместо выставления требований — поговорила бы практически «ниочем», но зато выяснила бы втихушку — что именно нужно волшебнику и что имеет смысл ему предложить. А потом бы уже начала переговоры, имея на руках выгодные предложения, на которые другая сторона захочет согласиться. А заодно — можно было бы выяснить и то, на что волшебник не согласится никогда, и убрать самые вопиющие хотелки из списка требований. Так, в частности, я полагаю, что требование к лорду-магу изгнать, а то и убить одну из его жен — будет встречено волшебником безо всякого понимания, а то и с неудовольствием… Ну, если он вообще даст себе труд сформулировать свою реакцию на более-менее дипломатическом языке.

В таком стиле я мрачно размышляла, пока наш караван тащился по Южному тракту, соединяющему столицу танства с Вратами Талас, возведенными еще тогда, когда город, что стал впоследствии Серыми холмами, еще носил другое имя. Раньше с волшебником общались через Врата Эдикале, что замыкают Северный тракт. Но сейчас посольство, оговаривающее предварительные условия переговоров, сообщило, что лорд-маг какое-то время будет держать флаг и ставку в Серых холмах, поскольку оттуда удобнее управлять завоеванными землями. Так что, как ни бухтел Дурин о «неуважении к великому народу вообще и ему, посланнику оного народа — лично», двигаться пришлось туда, куда сказали люди.

Вообще-то, от Северного, недавно построенного тракта, Южный отличался весьма выгодно. Поколения гномов-строителей спрямили большинство поворотов, вытесали удобное дорожное покрытие и на каждый дневной переход поставили две небольшие крепости, в которых караван мог отдохнуть, и из которых он мог получить помощь, случись какая беда на переходе. К счастью, последнее нам не понадобилось, а вот возможность отдыхать в крепости, а не спать вполглаза под телегой, ожидая нападения — было весьма приятным дополнением.

Когда мы пересекли Врата Талас, меня охватил страх. Мне показалось, что я вот-вот упаду куда-то вверх, в это слепящее сияние, что разверзлось у нас над головами. Меня затрясло, и я с трудом устояла на ногах. Хотелось закричать, и кинуться обратно, в родные подземелья, где дорогу освещает уютное мерцание рунических камней, а не этот выжигающий глаза огненный шар, где над головой — привычные и родные каменные своды, а не безграничная, устрашающая пустота… Но, к моему счастью, рядом оказался Глоин, ветеран бесчисленных кампаний, как в Подземье, так и на поверхности. Он рывком натянул мне капюшон на самые глаза, и жестко приказал:

— Под ноги смотри, дуреха! Только под ноги. Не смей поднимать взгляд, пока не успокоишься!

К счастью, Глоин знал, что делает и что говорит. Его совет-приказ действительно помог, и я постепенно успокоилась. Когда же пришли в себя почти все, а тех, кто не смог справиться с собой — уложили на телеги, наш караван двинулся дальше.

Гелдиира, наложница д’Ин Амита, дроу

Слушая проповедь парнишки, я вспоминала нашу прошлую встречу. И вспоминать мне немного больно и стыдно. Потому как по завершении дележки куалнейс популярно объяснил мне, в чем именно я не права. А конкретно — рассказал, что вот так, по мелочи пытаться нажиться на союзнике — удел младшей жрицы, которая никогда не поднимется выше этого уровня. И что жрица старшая, не говоря уже о более высоких рангах посвящения, должна уметь четко выделять цели и ранжировать их по значимости. Так что те несколько артефактов, которые по договоренности должны были достаться Кайларну, и которые моими стараниями ушли нам — ничего не значат в сравнении с недоверием внутри союза. Так что теперь он вынужден, чтобы компенсировать мою ошибку, передать союзнику ресурсы, более чем компенсирующие мой косяк…

Наверное, я могла бы пропустить его речь мимо ушей, и принять назначенное мне наказание, не изменив своего мнения. Но… Как жрица, пусть и младшая, я не могла не почувствовать присутствия рядом моей Богини. Равно как и того, что Она слушала речь волшебника. Слушала и соглашалась! Так что, когда в ладони куалнейс вспыхнуло то проклятье, которым старшие жрицы выражали младшим свое неудовольствие, и которому человека, да еще и мужчину просто некому было научить, я уже ничему не удивлялась. От Избранника Хозяйки паутины меньшего не ожидалось.

К счастью, куалнейс не стал отказываться от меня и возвращать Залог обратно Дому, где меня все еще ждет ритуал Покаяния. Так, пожурил, выразил свое неудовольствие моей глупостью, пошедшей вразрез его планам, и признал наказание необходимым и достаточным. Так что когда я собрала себя в кучку и, как и положено, опустилась перед старшим на колени, умоляя простить мое недомыслие, куалнейс изволил даровать мне фиал с эликсиром, снявшим судороги. А потом он повернулся и вышел, оставляя меня размышлять над своими ошибками.

С трудом поднеся фиал ко рту дрожащими руками, я выпила его содержимое. Хотелось свернуться в клубочек и рыдать. Но… Так поступила бы та Гель, которая навсегда осталась бы младшей. Но куалнейс сказал, что у меня может быть шанс получить следующее посвящение, и что иначе он бы не стал меня наказывать… Признаться, угроза меня напугала. Ведь в данном случае «не наказывать» — значит «вернуть домой», и все шансы на возвышение… да и просто на дальнейшую жизнь — развеются прахом! А значит, я должна показать ему, что достойна его милости и заботы.

Десяток метров, отделявших комнату, где мы говорили, от помещения, избранного моим куалнейс под личные аппартаменты, показались мне как минимум суточным переходом. Но я сделала это.

Стараясь стоять прямо на подгибающихся ногах, я подняла руку, чтобы постучать. Но в это время до меня донесся голос светлой.

— Муж мой, Вы уверены, что это было… — светлая запнулась, явно подбирая слова, — …необходимо?

— К сожалению, уверен, — отозвался куалнейс. — Знаешь, когда я жил там, на Той Стороне, я был уверен, что когда человек говорит с богом — это молитва, а когда бог говорит с человеком — это шизофрения. Но здесь… Здесь я воистину услышал голоса богов. Мне предложили сделку, которая позволила мне получить то, что я хотел, получить нечто практически невозможное… — на мгновение я задумалась о том, о чем наш со светлой муж может говорить… и в приступе мгновенного озарения поняла — он говорит о нас. Светлая и темная эльфийки в одной семье… Невозможно и немыслимо… почти как выживание слуги после проклятья одной из жриц Паучихи. Но — случилось. И это воистину воля Богини… или сразу двух.

— …мир — меняется. И нам всем придется измениться вместе с ним… или оставить место тем, кто сможет измениться. Я вот до этого дня даже не думал, что с женщиной, тем более — со своей женщиной можно обращаться так…

— И зря ты так думал, — я вошла, стараясь не морщиться, когда боль от проклятья простреливала мышцы. — Боюсь, что я не смогла бы усвоить ценный урок, если бы ты сразу не продемонстрировал мне благосклонное внимание Всебесцветной Паучихи. Я не смогла бы услышать Ее Волю… А воля Хозяйки паутины — не то, что можно легко проигнорировать даже по ошибке…

— Благословение Темной Матери? — вскинулась светлая. — Но я думала…

На левой руке д’Ин Амита полыхнула темным пламенем Паутина — знак благосклонности Ллос. Не часто она позволяет принять этот знак мужчине, а уж тем более — человеку. Нечасто. Но все-таки, случай хоть и редкий, но не уникальный. Если бы на другой руке нашего со светлой мужа не сияла мягким серебристым светом ветвь Древа Жизни. И вот такого сочетания Знаков Благоволения я и не припомню даже в легендах.

— Вот как-то так, — улыбнулся д’Ин Амит. — Мир меняется. И, хотя первые шаги сделал Кайларн, дальше нам вместе предстоит торить новый путь… Изменчивый путь.

Пьен, ученик колдуна, наместник Беленджера

Посланцы гномов вошли важно и торжественно. Впрочем, во многом их важность потерялась: зал, в котором посланников изволил принимать лорд-маг д’ин Амит был рассчитан на то, чтобы принимать в нем делегации от троллей, или даже посланников Замков-в-Небесах, титанов. Гномы же, несмотря на свойственную мужчинам этого народа массивность сложения, не отличались высоким ростом. Так что на фоне обширного зала смотрелись несколько… забавно. Особенно — если учесть их напыщенный вид и богато разукрашенные одеяния, на которые явно ушла не одна мера самоцветов и довольно-таки много золота.

Тяжело ступая, глава делегации, безошибочно опознаваемый по самой дорогой одежде, вышел на середину, и загудел гулким, как из бочки, басом:

— Подгорный престол требует…

Понятно. Рассчитывают на то, что д’Ин Амит, подобно многим Неумирающим, не взял на себя труд изучить дипломатический этикет и протокол «предпочитая содержательное общение пустой вежливости»… Ну-ну. Это точно не наш случай. И встречное оскорбление у д’Ин Амита уже заготовлено.

— Стоп-стоп! — Альмиера шагнула из-за трона властителя домена, где стояла до сих пор, не скрываясь, но и не привлекая к себе особенного внимания. Уже то, что переговоры ведет не сам хозяин земель и подданных — давало бы не слишком приятный намек. Но вот то, что вместо человека с гномами говорит эльфийка… Уж не знаю почему, но подгорные коротышки эльфов не любят даже светлых. Конечно, действия Альмиеры — скорее утонченная издевка со стороны д’Ин Амита, а не смертельное оскорбление, но все же… Хотя, в целом, «око за око». Гном начал с хамства и получил грубость в ответ. — Я, Альмиера, представляющая на этих переговорах владыку Семи башен, Серых холмов и Черной скалы, хотела бы сперва увидеть верительные грамоты уважаемых посланников, дабы знать точно, представляют ли они Подгорный престол, одного из Королей-под-Горой, или же танство Дорлет! — а вот это уже плевок в лицо. Но — не придерешься. Сами подставились, начав с выдвижения требований, а не передачи документов, как следовало бы.

Лицо молодого гнома, судя по всему, получившего должность главы делегации не по способностям, а, скорее, из-за влиятельных родственников, налилось кровью. Но сказать он ничего так и не смог. На лицах некоторых из сопровождающих его лиц отразилось злорадство. Зря это вы… Сами — ничем не лучше. Брали бы лучше пример с того гнома с военной выправкой, что стоит за левым плечом главы. Как говорил Учитель «идеальный косплей каменного голема во многих случаях является как минимум «хорошим» решением».

Из плотных рядов делегатов протолкалась девушка-гнома. Вообще-то, женщины этого народа не часто покидают их хорошо укрепленные холды. Но случается и такое. И чаще всего — именно в составе дипломатических делегаций.

С поклоном она протянула эльфийке толстую кожаную папку, изукрашенную дорогими камнями и золотым узором.

— От имени тана Дорлет, представленного в этих землях нашей делегацией, я, Лоримариэль, по слову Дурина, сына Кователя Хурина, счастлива вручить Альмиере, славному листу от ветви вечно цветущего Древа Жизни… — по губам светлой я прочел слова «ехидина малолетняя», немало повеселившие гному. В принципе — понятно. Хотя гнома и не показала этого ни словом, ни взглядом, но между словами «лист» и «от ветви» так и напрашивалось «отпавшему». И тут тоже ничего не поделаешь: эльфийка сама сказала, что представляет не Вечный лес, но хозяина домена, эльфом не являющегося.

Еще некоторое время дипломаты перебрасывались колкостями ко взаимному удовольствию, и все возрастающему бешенству формального главы делегации, которого полностью оттеснили от переговоров. Впрочем, все на свете имеет конец. Так что, как бы не была интересна и приятна обеим сторонам эта перепалка, слабо замаскированная под дипломатическое общение, но закончилась и она. Стороны признали, что верительные грамоты вручены и приняты, а посольство получило пакет предложений лорда-мага о взаимном признании и сотрудничестве, и разошлись обдумывать следующий раунд переговоров.

Лори, участница посольства, гнома

Едва кованные ворота тронного закрылись за нами, Дурин набросился на меня. Длинная речь, обвиняющая меня чуть ли не в падении Нараг-зигила длилась и длилась, к вящему удовольствия Глоина, который, собственно, и выпихнул меня, когда эльфийка прервала заготовленную речь Дурина и тот закрутился вхолостую, как круг без точила. В принципе, понять ветерана можно. В делегацию его впихнули как представителя как раз той фракции, которая принципиально враждебна той, что протолкнула Дурина на пост главы делегации. Так что косяк главы — ему в плюс. А с другой стороны, в отличие от самого Дурина, орущего на меня прямо перед дверьми местного сюзерена, и демонстрирующего ему и его подданным отсутствие единства и сплоченности как минимум в нашей теплой компании, Глоин поступил правильно. Накосячь я вслед за Дуриным — и можно было бы легко свести все к «самоуправству наглой малолетки», «эксцессу исполнителя».

Наверное, мне стоило бы обидеться на так подставившего меня ветерана. Но… После всего этого концерта, даже самому тупому куску пустой породы будет очевидно: ни третьей, ни, тем более, второй женой я к Дурину не пойду, а он меня — не возьмет. Просто потому, что я буду напоминать ему о неудаче в первой же дипломатической миссии. И даже если поездка наша закончится оглушительной удачей, и лорд-маг согласится на все наши требования (что примерно так же вероятно, как прибытие посла дроу с проектом соглашения о дружбе и сотрудничестве) — обязательно найдутся те, кто ткнет Дурина носом в его ошибку в самом начале, и напомнит, как вместо «уважаемого главы» перед лордом-магом и его двором выступала я — никому не известная девчонка.

Улицы Серых холмов, по которым нас вели, пустынными отнюдь не выглядели. Множество людей спешили туда и сюда, временами среди праздной и не очень толпы двигались зеленошкурые громады, на две головы вышел любого человека, и почти в два раза выше гномов. Разумеется, зеленые не могли просто жить спокойно, так что периодически вспыхивали драки. Если орки дрались между собой, что патрулирующие улицы големы этого демонстративно не замечали. Разве что, если орки мешали пройти, им об этом вежливо сообщали, и предлагали пройти подраться в специально для этого отведенное место. А если орочье веселье никому не мешало — то и ему никто не мешал. Если же орки начинали докапываться до людей, то големы, на железных руках которых отчетливо виднелись три жирные белые полосы, быстро растаскивали дерущихся, вразумляя неразумных. Впрочем, как минимум один раз я видела, как в драку, начатую зелеными орками, вмешался черный. И я не сказала бы, что участь зеленых от этого была намного легче. Метелил сородичей черный долго и с явным удовольствием, пока уже к нему не подошел погонщик големов, и не предложил перенести процесс вразумления заблудших и неразумных на полигон, с чем черный тут же согласился, и повлек зеленых туда, где им светило продолжение расправы.

Нас доставили к невысокому, достаточно уютному зданию, где делегация могла расположиться с большим удобством. Признаться, я ожидала, что устроят нас в «белокаменных хоромах», что было бы продолжением издевательства, неявного, которое даже предъявить невозможно. «Лучшие здания предоставили». А что в высоких и светлых помещениях гному неудобно — это уже были бы наши проблемы. Но нет. Хотя дома и были выстроены в человеческом стиле, но и гному в них было вполне уютно. Особенно — если занавесить окна плотной занавеской.

Иримэ, Отвергшая Свет, эльфийка

В весенней, расцветающей степи мы отнюдь не сидели «просто так». Культисты на ездовых крикунах шныряли по всей границе, зарисовывая кроки местности. А потом Лар, используя «Малое проявление Всетворящего» — создавал макеты местности, по которой мы и двигали фишки отрядов, разбирая возможные действия противника и свои ответы.

Младшие командиры кочевников пытались отбрыкаться от участия в «детских играх». Но после того, как Язид-нойон понаблюдал, как мы с Ларом разбираем одну из линий вероятного будущего, подбирая наилучшие решения к ходам тархана Будаха — он стал собирать своих подчиненных… некоторых — буквально пинками. А те, кто не сумели собраться в достаточной мере, чтобы осознать суть и смысл происходящего — оказались разжалованы в рядовые.

Но конкретно сейчас все приготовления были прекращены, личный состав сосредоточенно отдыхал. Войска тархана Будаха приближались к границе доменов. Пусть диверсантам и удалось задержать их продвижение почти на трое суток, но полностью остановить врага они были не в состоянии, да и не ставил никто перед ними такую задачу. Но, тем не менее, враг еще не пересек черту, за которой на него посыплются новые неприятности. Так что было время на «немного расслабиться». И Лар, расположившись в своем шатре, установил перед собой связной артефакт, пару которых они с д’Ин Амитом вскладчину купили и Гильдии Торговцев.

Вообще-то, пространственная магия — вещь всегда очень и очень дорогая. Хотя бы потому, что она не входит в стандартные Школы. Ходят слухи, что школа Пространства, вообще говоря, существует. Вот только где ей учат — ведомо разве что самим магам этой школы и верхушке Торговой гильдии. Точно известно только одно: ни одному из Неумирающих она еще ни разу не попалась. Так что магов Пространства — очень мало, и услуги их… Сказать, что «дороги» — все равно что промолчать. И выражается это «дорого» отнюдь не в деньгах. Достаточно упомянуть, что полноценную портальную сеть может поддерживать только фракция в пределах свой метрополии. А одиночный портал в столицу фракции — крупная Марка, и то, при условии того, что большую часть цены этого портала оплачивает именно что метрополия. И даже этот одиночный портал делает Марку значительной силой.

Такие вот «малые переговорные артефакты», вроде того, что используют сейчас Лар и д’Ин Амит, позволяющие поговорить с владельцем парного предмета, или просунуть ему небольшой предмет, вроде свитка заклинания — стоят дешевле. Но все равно, покупка его — событие. А на цену, отданную за конкретно эту пару, и Лар, и д’Ин Амит могли бы возвести в своих владениях нанималку существ высшего, седьмого ранга, да еще и выкупить двух-трех-недельный прирост. Но предпочли организовать надежную и не перехватываемую связь с союзником.

Волшебник д’Ин Амит сидел на своем троне в верхнем зале донжона Серых холмов. А у него за спиной стояла и массировала ему плечи темная эльфийка. Вообще-то, пропустить темную жрицу себе за спину, всеми знакомыми с этой гротескной пародией на Перворожденных почиталось за особо извращенную разновидность самоубийства. Но вот я уже не в первый раз вижу, как эта… Гелдиира массирует плечи своего сюзерена, и не пытается воткнуть ему в спину висящий у нее на поясе кинжал. И хоть я и вижу это своими глазами, но постигнуть эту противоестественную картину ни зрением физического тела, ни Взглядом Видящей — не могу. И даже мама, которой я отправила описание увиденного с призванной совой — смогла ответить только «Игры богов, доченька. Игры богов».

— …думаешь, не коммерческий проект? — отбросив попытки осознать существования темной жрицы, не пытающейся предать того, кто ей доверился, я снова прислушалась к разговору Неумирающих. Подозреваю, с точки зрения Вечного князя, или той же Высшей жрицы темных, эти двое сейчас выдавали тайны, хранить которые следовало бы под грифом «до прочтения — сжечь», как говорит в таких случаях Лар. Но сами Неумирающие считали это «обыденностью».

— Конечно, — расслабленное лицо д’Ин Амита выражало искреннее наслаждение. Тем более, что темная жрица в процессе массажа, старательно прижималась к его спине своими… достоинствами. — Посуди сам: проект — максимально хардкорный. Никакой «защиты от дурака». Загнать себя и свой домен в воронку неразрешимых противоречий — легче легкого. Ввод доната — жестко ограничен. На культуру отмены, критическую расовую теорию и прочие изыски гипертолерантности — изначально возложили большой и толстый. Те же черные вожди торгуют своими подданными так же лихо, как торговали во времена колонизации Африки. Многие сделали эту торговлю основным источником доходов своих владений…

— До сих пор судятся по этому поводу, — усмехнулся Лар. — Но на любые аргументы издатели тычут пальцем в «максимально точное историческое моделирование» и исторические документы, из которых следует, что процентов девяносто рабов, прибывших на американский континент, были не «захвачены в набегах», а вполне себе «цивилизовано» куплены белыми работорговцами у их черных коллег.

— Ага. И отношение ко всяким «гендерно-небинарным» вполне себе… Местами — вплоть до посажения на раскаленный железный кол. Вместо того, чтобы заявлять, что «это» — «не есть заболевание психики, а вполне себе норма».

Признаться, я вздрогнула, когда осознала выраженные не слишком знакомыми словами понятия иного мира… И удивилась, заметив точно такую же реакцию у темной. Что же это за ад — родной мир Неумирающих, если отношения, презираемые даже демонами ада — у них пытаются насаждать как «вариант нормы»? Ненаказуемый и даже не подлежащий лечению? Нет, случалось, конечно, что эльфы на второй сотне лет, наскучив «правильными и нормальными отношениями», ударялись во… всякое. Но целителям разума, как правило, удавалось привести их в норму. Ну, а те, кого не удавалось вылечить… «Безболезненное усыпление» в данном случае — не «наказание», а «избавление популяции от неудачных комбинаций генов».

В этот момент в шатер влетела Ариса, назначенная адъютантом командующего, и сообщила, что в лагерь пришел очередной обоз из Азира с запасами наработанных эликсиров. Я улыбнулась про себя. Изрядная часть «свободных доходов домена», то есть тех, которые не уходили на обязательные платежи и строительство, Лар пускал на найм, а временами — и покупку алхимиков. Так что в Ветровске уже работали две алхимические лаборатории, кроме той, что там была при захвате города, а в Азире — четыре. И с очередным караваном рабов, купленных на аукционе Торговой гильдии в Темном храме, в столицу домена прибыли еще двое. Как и всем прочим им было предложено отработать собственный выкуп, а если они захотят — то и предоставленную им лабораторию. Так что эликсиры маны, хотя и не самого высокого качества, поставлялись в действующую армию «в промышленных масштабах», что бы это слово не значило.

Мы как раз начали обсуждать распределение полученных припасов, и их безопасные дозировки для разных категорий манапользователей, когда Лар замер и прикрыл глаза. А потом он произнес только одно слово:

— Началось!

Все было понятно без пояснений. Армия тархана Будаха ступила на территорию домена Беленджер.

1) Темные времена последовали за падением первой эльфийской столицы — Асколхорна, и длились до завершения возведения и объявления новой столицы — Листвы.

Вернуться к тексту

2) Схола люцис — «школа Света» (лат). Учебное заведение для будущих инквизиторов.

Вернуться к тексту

3) Игромеханически — проклятье снимает по одной единице случайной характеристики в 10 минут.

Вернуться к тексту

4) Пивафи — плащ дроу. Обладает хорошими теплоизоляционными и маскировочными свойствами.

Вернуться к тексту