Мастер перевоплощения (джен)

У надежды магического мира Гарри Джеймса Поттера выдался очень паршивый денечек. Рука, изгрызенная пером-кровопийцей, кровоточила и ныла, Снейп снял очередные сто семнадцать баллов, а Дамблдор при встрече вместо здрасте сказал «Ух ты, чтоб тебя!» и сбежал в перпендикулярный коридор. В довершение всего, во время обеда Гарри поссорился со своими друзьями и теперь бесцельно брел по коридорам Хогвартса один.

— Что ты, Гаричка, невесел, — раздался за его спиной развязный голос Малфоя, — куда голову повесил?

Гарри обернулся. По крайней мере, Малфой был один, без своих извечных спутников и телохранителей. Можно было считать, что хотя бы в этом повезло.

— Ну? — спросил Малфой уже чуть менее издевательски, но по-прежнему нагло усмехаясь. — Че скис? Хотел я тебя по башке двинуть, а никакого интереса.

Было ли тому виной одиночество, постоянная ноющая боль в руке или человеческие нотки в голосе Малфоя, но у Гарри случилось минутное помутнение рассудка.

— Слушай, Малфой, — сказал он, смотря Драко прямо в глаза. — Помоги, а?

— И че нужно? — удивленно и даже с участием спросил Малфой, но тут же спохватился. — Темного Лорда на блюдечке?

— Помоги мне с Амбридж, — попросил Гарри, сам не понимая, как Драко может ему помочь.

— А чем платить будешь? — с интересом осведомился Малфой. — Ночью страстной любви?

Гарри был настолько ошарашен, что мгновенно пришел в себя.

— Ну, Малфой, — выдохнул Гарри, не находя слов, — я, между прочим, натурал!

— Я тоже, — признал Драко. — Но мне твои глаза нравятся, — Драко выдержал паузу, наслаждаясь выражением лица Гарри, и закончил: — Большие такие и охреневшие. Ладно, помогу.

— А... а чего это ты? — подозрительно спросил Гарри, к которому уже вернулся рассудок.

— А вот чего, — Малфой аккуратно, но крепко стиснул правую руку Гарри, повернув ее ладонью вниз. — Выиграю у тебя через месяц — ваши скажут, что это только потому, что ты играл с больной рукой. Проиграю — вообще засмеют. Ладно, встречаемся завтра у кабинета этой Амбридж.

Малфой повернулся и ушел, засунув руки в карманы мантии, но у Гарри осталось чувство, что причину, по которой Малфой согласился ему помочь, он придумал на месте.

— Привет, — сказал Малфой неожиданно хриплым голосом, хватая Гарри за плечо.

Гарри обернулся, но ответить на приветствие так и не смог, застыв с открытым ртом. Вместо безупречной серебристо-зеленой мантии Драко был одет в черный балахон с маской Пожирателя Смерти. В некоторых местах на балахоне были бурые пятна, символизирующие кровь невинных жертв. Рукава балахона были закатаны до локтей, и на левой руке Драко чернел вполне похожий Смертный Знак. Прежде чем Гарри смог хоть как-то выразить свое удивление, Драко несколько раз постучал ногами в дверь класса профессора Амбридж.

Амбридж открыла почти сразу, но увидев на пороге Пожирателя Смерти при полном параде, отпрыгнула от двери как мячик.

— Ты, что ли, Амбридж? — спросил Драко, снимая маску движением палочки.

— Нет, — испуганно ответила Амбридж. — То есть да. То есть я инспектор и профессор, что вы себе позволяете?

— А мне плевать, — заявил Драко. — Я ведь и к Дамблдору могу сходить. И к Вольдеморту. Я ко всем схожу, поняла? А дело у меня такое, — Драко втащил Гарри в класс за здоровую руку, — вот этот человечек курсами меняться со мной хочет. Он будет вместо меня на Прорицания ходить, а я к тебе.

— Я те честно скажу, — продолжал Драко, беря Гарри за отвороты мантии. — Я бы сам ни в жисть не поменялся. Сам посуди: у мине там, на Прорицаниях, два старых корешка. Крэбб и Гойл, проверенные товарищи. Мы вместе с ими летом в Мунго, в психиатрии лежали. Ну а теперь, когда мы вылечились — почти! — мы запросто с ими вместе можем на Прорицаниях на троих сообразить. Ведь это удобство?

— Удобство, — согласился Гарри, которого начал разбирать смех. — Это большое счастье!

— Во! — подтвердил Драко. — Счастье! Но, понимаешь, мне метры нужны, будь они неладны. Метры! Семья-то у меня большая... Семья, брат, растет, не по дням, а по часам. Что ни побег из Азкабана — то прибавление. Тетя моя, тетя Беллочка... Ты слышал, что она отмочила?

— Нет, — подыграл Гарри.

— Темнота! — удовлетворенно сказал Драко. — Сбежала она из Азкабана. Как есть сбежала. С мужем и деверем. А они у нее ребята веселые. Голосистые, — с этими словами Драко отвернулся от Гарри и стал надвигаться на Амбридж. — Все частушки поют: «Дура-дура, дура ты, дура ты проклятая! Дур я четверых убил, а ты будешь пятая!»

Амбридж шумно сглотнула.

— А тут класс просторный, не то что у Трелони, — удовлетворенно заметил Драко, окидывая помещение взглядом. — Это для меня плюс. Тут, если тетя меня зайдет навестить, она завсегда на задней парте поместится. Даже с этим, с деверем. Раз, два, — начал пересчитывать парты Драко, — девять, десять! Аваду тебе в глаз, не хватает места тетушке! Ну ничего, замочит кого-нибудь, не впервой. Человек не парта, его убрать — минутное дело. Ну так что, бум меняться, Гарька? Бум меняться, я тебя спрашиваю?! Бум меняться, бум!

Драко засунул руки в карманы и пошел вдоль стены класса.

— Здесь я диван поставлю, — продолжал он, дойдя до кафедры. — Трехспальный. Старинный наш диванчик, родителя моего любимый. Пусть заходят на урок папаша мои с мамашей, полюбуются на свово сыночка. Что я, родному папаше места в классе не найду? Найду! Он, правда, нервный, чуть что не понравится ему, сразу кричит: «Буду жаловаться министру! Сниму со всех постов! Круциатус, гада, Авада Кедавра!» Но последнее — это только если на квиддиче выпьет перед этим. — Драко взглянул через плечо на Амбридж и добавил: — До квиддича он у меня любитель, часто ходит.

— Тут еще кабинет профессора есть, — подсказал Гарри.

Драко поманил Гарри к себе и заглянул в комнату Амбридж.

— Знаешь чего? — сказал он доверительно. — Я те скажу как своему. Есть у меня, Золотой ты Мальчик, дядя двоюродный. Он у меня, понимаешь, пьяница, — Гарри понял, что речь идет о Сириусе, и попытался возразить, но Драко не дал ему и слова вставить. — Алкоголик он, понимаешь? Он всякий раз, как подзашибет, счас ко мне стучится. Домой, на урок — прямо, понимаешь, ломится. Дементоры, якобы, за ним гонятся. А может, и правда гонятся, он уже третий год в бегах. На Прорицаниях мала комнатенка, куды его? На парту ведь не положишь! А здесь! Здесь я кину на пол какую-нибудь тряпку, — Драко снял с вешалки пиджак Амбридж и возлег на нем на полу, — и пущай спит! Продрыхнется и опять добрый будет, ведь это он только пьяный скандалит. «Всех убью! Всех на куски порву!» Ну кого он убьет, кого? Двенадцать магглов, не больше. А так ничего, добрый. Пущай его тут спит. Дядя все же... Родная кровь, не скотина ведь...

— Еще друг у него есть школьный, — продолжал Драко, — он вообще душа-человек. Тихий парень, скромный. Оборотень только, но с кем не бывает. Как полнолуние — так они с дядей выпьют, и их ко мне тянет. Тянет, понимаешь, тянет. А ведь ему, другу этому, простор в полнолуние нужен. Ему развернуться негде. А здесь? Бегай по классу, рви кого хошь! Кошечки опять же на стенах, для озлобления. Верно я говорю?

— Верно, — подтвердил Гарри. — А вот тут на столе у нее стоит перо, пишущее кровью учеников.

— Да ну? — удивился Драко. — И хорошо пишет?

Гарри молча показал ему руку.

— Ах так? — угрожающе спросил Драко, подходя к Амбридж. — Ну, погоди, чертова кукла, дай только тетя Белла сюда приедет! Ой, она тебе живо глазки твои поросячьи выцарапает!

Амбридж попыталась спрятаться за кафедру, но Драко ее нагнал.

— Слышь, ты, — продолжал он, беря Амбридж за пуговицу двумя пальцами, — заплачешь горькими слезами, если тока ей что поперек характера пикнешь!

Вспомнив о судьбе Лонгботтомов, Амбридж начала валиться в обморок, но Драко поддержал ее под локоток.

— Слышь, ты, Брижит Бардо: она тебя в голом виде в Африку пустит гулять!

— Я ббббы поп-попппросила вас, — промямлила Амбридж, но Малфой снова не дал ей договорить.

— Что, в лоб захотела, старая карга? — спросил Драко, наклоняясь к Амбридж. — Я тебе брызну! Пущай я, как половина моей родни, в Азкабане отсижу, но я тебе брызну!

— А я меняться не хотел! — вскричал Драко, оставляя Амбридж в предобморочном состоянии и поворачиваясь к Гарри. — Да теперь я из прынципа переменюсь! Бум меняться, Гарька? Бум, бум, бум! Пиши Дамблдору заявление! У меня душа горит на эту гадину, если у нас, Пожирателей, она еще вся на хоркруксы не ушла. Ничего, я дам ей жизни!

Драко пошел к двери, но замер на полдороге и приложил палочку к фальшивому Смертному Знаку.

— Але, кто это? — спросил он, наклоняясь ухом к своей руке. — Вольдеморт? Да пошел ты в жопу, Вольдеморт, не до тебя сейчас! Я тут курсами меняюсь. Но ты тоже заходи, как я переменюсь. Бывай!

Несколько минут после ухода Драко в классе стояла звенящая тишина. Потом Гарри услышал, как Долорес Амбридж начала рыдать, утробно всхлипывая и подползая к нему на коленях.

— Гаричка, милый, — зашептала Амбридж, целуя израненную руку Гарри и размазывая по лицу косметику. — Ты добрый мальчик. Ты талантливый, ты Сам-Знаешь-Кого победил. Оставайся на моем курсе... можешь уроки вместо меня вести... свой кружок организовать... я тебя самым главным инспектором сделаю... Не уходи от меня, Гарри!

Гарри кивнул, и инспектор Амбридж ринулась к столу, сломав каблук и уронив со стола пергаменты. Впопыхах схватив свое пыточное перо и поскуливая от боли, она написала на одном из чистых свитков «Предъявитель сего действует от моего имени и на благо Министерства» и подала его Гарри.

Когда Гарри вышел из кабинета Амбридж, Малфой, уже в нормальной мантии, ждал его в коридоре.

— Было круто, — самодовольно сказал Малфой. — Даже тете Белле понравилось бы.

— Слушай, — нерешительно попросил Гарри, — ты не мог бы ко мне домой на каникулах заехать?