День Хорька (гет)

— Авада... — кончик волшебной палочки упёрся в висок, прикрытый светлыми, почти белыми волосами.

Рука дрожала, и палочка нервно подрагивала ей в такт, царапая нежную кожу.

— Авада...

— Драко, нет! — голос ворвался в сознание, и он опустил руку.

Карие глаза расширились от ужаса, руки вцепились в его локоть и отвели палочку подальше.

— Ты не сделаешь этого! Я не позволю, — голос сорвался и перешёл на шёпот. — Я не отпущу тебя.

— Я ничего не могу изменить, понимаешь? С каждым разом всё только хуже. Я больше не хочу видеть смерть! — Малфой смотрел на неё потухшим взглядом. Такими его глаза Гермиона видела лишь однажды — в день смерти Дамблдора.

Она подошла и обняла его, притянув голову себе на плечо. Руки гладили отросшие пряди, успокаивая, словно маленького ребёнка.

— Мы справимся, мы вместе, — шептала Гермиона.

"Сегодня, да", — горько усмехнулся Драко.

Несколько недель, а может, месяцев он искал варианты развития событий, чтобы остаться с ней наедине на Астрономической башне в разгар битвы за Хогвартс. Раз за разом он подбирал слова, чтобы убедить Гермиону, его Гермиону, что он всё ещё любит её. И не переставал любить весь этот год, что они не виделись.

И она поверила ему. Поверила и простила. Все его недомолвки, и Метку, и задание Тёмного Лорда. Но то, что произошло дальше, оказалось чудовищным. Он уже до минуты знал весь этот день. Сейчас она поцелует его, нежно или страстно, они так соскучились друг по другу. А потом... Он вздохнул. Потом она погибнет. Опять. А он будет спасать её, отчаянно, яростно, но безрезультатно. Варианты были разные, но финал — всегда один. Если ему удавалось помириться с ней, она погибала. Всегда. Это стало аксиомой, драккловым законом, правдой его жизни.

И сегодня он не выдержал. Решившись повторить их примирение, он понял, что готов убить себя, лишь бы больше не видеть, как погибнет она.

Нет, хватит. С него, чёрт возьми, хватит!

Тонкие пальцы гладили его волосы, затем прошлись по щекам и скулам. Губы нашли друг друга. Нежность, тоска и огромный запас нерастраченной любви чувствовались в каждом прикосновении.

Секунда, две, пять... Время остановилось. Только вкус любимых губ, её запах, её руки. Почувствовать, насытиться, запомнить, напитаться ею на весь оставшийся день — на всю оставшуюся жизнь — злополучную ночь с первого на второе мая, которую он, Драко Малфой, проживал уже сотни раз.

* * *

Он давно потерял счёт времени, но хорошо помнил тот первый раз, когда все началось. С момента появления Поттера в Большом зале события развивались хаотично и стремительно. Все куда-то бежали, сражались, кричали. Вспышки от заклятий сверкали со всех сторон. Кто-то падал, кто-то умирал. После нескольких часов битвы у Драко было единственное желание — чтобы всё наконец закончилось. Уйти из замка, выбраться наружу, на воздух, туда, где никого не убивают.

Он не знал, где находилились Поттер, Грейнджер и Уизел; не знал, где его родители и живы ли они. Когда прозвучал первый призыв Тёмного Лорда отдать ему мальчишку, Малфою стало страшно; когда Лорд дал час, чтобы Поттер пришел сам, — ему было всё равно.

Два года он жил в персональном кошмаре, созданном Волдемортом и его отцом. Принятие Метки, служение Тёмному Лорду, задание убить Дамблдора и последующий седьмой курс опустошили его. У него давно не было ни ярости, ни сожалений, ни ненависти, только бесконечная усталость и апатия. Пусть все кончится, здесь и сейчас. Он брёл вниз по лестнице, стараясь остаться незамеченным, как кто-то толкнул его, и он полетел вниз.

Очнувшись, он открыл глаза. Над ним был привычный зелёный полог. Тишина. Прислушавшись, он понял, что всё было как обычно. Повседневные звуки: вот Блейз ворчит, что ещё слишком рано, а надо вставать, вот Тео сбивает спросонья стул по пути в уборную. За стенкой смеются девчонки. Никаких следов битвы.

Он потрогал лоб, затылок — ничего, ни шишки, ни даже ссадин, после такого-то падения.

Не понимая, что происходит, Драко вышел в гостиную. Всё как всегда! Тогда что это было? А как же Поттер? Волдеморт? Грейнджер?

От воспоминания о Гермионе к лицу прилила кровь. Он видел её вчера, почти разговаривал, почти прикоснулся. Глубокий вдох, выдох, ещё вдох. Неужели это был сон? Такой реальный. Но как?

— Драко, дорогой, — Панси привычно обвила его шею руками и чмокнула в щёку. — Доброе утро. Сегодня трудный день, Слизнорт обещал устроить пробный экзамен, ты помнишь?

Обычно он отвечал дежурным, ничего не значащим поцелуем в щёку, спрашивал, как дела, и шёл умываться. Сегодня, после воспоминаний о Гермионе, отвечать поцелуем не хотелось. Он отстранился, буркнул: "Нормально, я все помню", — и пошёл прочь.

— Драко! — Панси подбежала к нему и потянула за руку. — В чем дело?

— Голова болит, извини, — он скрылся за дверью ванной комнаты для мальчиков.

Дальше день шёл в привычном ритме. Уроки, обед, библиотека, ужин. Только Кэрроу зверствовали сильней обычного, выдавая свою нервозность. Или ему так казалось?

А потом все повторилось. Поттер. Большой зал. Побег Снейпа. Нападение Пожирателей Смерти. Битва за Хогвартс. В этот раз Драко больше внимания уделил деталям, попытался найти Гермиону, а, когда разговор не вышел, он решил покинуть замок. Но не успел. Битва была в самом разгаре, он бежал по лестнице вниз. Толчок, снова падение, и темнота.

Открыв глаза и увидев зелёный полог, он выдохнул с облегчением — всё в порядке, но тут же напрягся.

Что это было? Опять тот же день? Что вообще здесь происходит?

Он вышел в гостиную.

— Драко, дорогой, — Панси подошла и обняла его, чмокнула в щёку. — Доброе утро. Сегодня трудный день, Слизнорт обещал устроить пробный экзамен, ты помнишь?

— Помню, — бросил он и отошёл.

"Это уже точно не дежавю, это... это..." — он не смог подобрать слова, чтобы описать, что это. Но это ему точно не нравилось.

Спустя неделю Малфой уже неплохо ориентировался в событиях того дня.

Спустя месяц мог с точностью сказать, что произошло с Поттером, Грейнждер и Уизелом. Он видел тело Снейпа, видел, как умирали однокурсники и Пожиратели Смерти. Но что бы он ни делал, всё повторялось раз за разом.

Идея помириться с Гермионой пришла довольно быстро, но сделать это оказалось очень сложно. Сколько раз он услышал от неё: "Я тебя ненавижу, не подходи ко мне", прежде чем она призналась, что всё ещё его любит.

В тот день он её поцеловал. Этот момент был самым лучшим за последние недели, а может, и месяцы его жизни.

— Давай уйдём отсюда, прошу тебя, — он прижимал тонкую измождённую фигурку к себе и целовал её губы, нос, щёки. Он обнимал её как самое ценное, что у него было.

— Я не могу, я должна помочь Гарри, — она отстранилась. В карих глазах было столько боли, что он не выдержал её взгляд.

— А кто поможет тебе? Ты же можешь погибнуть, — он сжимал её в объятиях, не в силах отпустить.

— Это не важно, мы почти у цели. Тот-кого-нельзя-называть должен умереть.

Гермиона внимательно смотрела на его реакцию. Она вдруг испугалась, что Драко может быть здесь по заданию своего Лорда, что он может даже схватить её и передать в руки Пожирателей.

От страха, промелькнувшего в любимых глазах, у Драко всё внутри оборвалось.

— Ты боишься меня? — он резко отступил, выпустив из объятий.

Гермионе сразу стало холодно и неуютно, хотелось подойти и опять прижаться к нему, забыть обо всём, но нельзя. Она должна была думать о крестражах. Слишком много сил и времени уже потрачено, осталось совсем немного.

— Нет, — рука потянулась к нему, но он сделал шаг назад.

— У тебя на лице всё написано, Грейнджер. Ты думаешь, что я сдам тебя? После всего, что между нами было?

— Драко, нет. Послушай...

— Уходи. Помогай своему Поттеру, спасай мир! Ты же для этого сюда пришла?

Звонкий звук пощёчины оглушил его. Прикоснувшись к горящей щеке, он сделал шаг вперед, но Гермиона резко развернулась и побежала к лестнице.

— Гермиона!

Она не обернулась.

Она уже бежала вниз, когда ей навстречу вышел Яксли. Зелёная вспышка, и она сломанной куклой упала к его ногам.

Это был первый раз, когда Драко увидел, как умирает Гермиона Грейнджер. Как безумный, он кидал какие-то заклятия в Яксли, пока тот не упал. Был ли он мёртв или оглушен, его не интересовало. Подбежав к телу Гермионы, он схватил её и прижал к себе. По щекам текли слёзы, но он их не замечал. Боль потери прожигала насквозь, выворачивала душу наизнанку. Покачиваясь из стороны в сторону, он баюкал ту, что любил и не сумел уберечь.

На следующее утро он проснулся в своей постели. Волна облегчения нахлынула на него, заставляя биться в голове одну мысль — она жива. В её сегодняшнем дне ещё не было ни возвращения в Хогвартс, ни битвы, ни их примирения. Не было поцелуя, ссоры и смерти. Он ещё может всё исправить. Должен.

В следующий раз события почти повторились. Драко бросился на лестницу первым и сбил Яксли Ступефаем. Гермиона оттолкнула его и побежала вперёд. Авада Долохова настигла её двумя пролётами ниже.

И так было всегда. Рано или поздно она уходила и погибала. Он менял место встречи, обезвреживал будущих убийц до того, как Гермиона придёт к нему, но ничего не мог поделать. Примирение и поцелуй словно запускали фатальную цепь событий.

И Малфой оставил эту идею. Долгих два месяца он не подходил к Гермионе, лишь наблюдая издалека, иногда защищая её тайком.

Сегодня был первый раз, когда он вновь с ней помирился. И вот она утешала его, целовала, а он боялся пошевелиться и разрушить момент.

— О чем ты думаешь? — тихий голос вырвал его из задумчивости.

— Что бы ты сделала, если бы могла прожить этот день опять? Если бы каждое утро ты просыпалась в один и тот же день, но помнила всё, что было вчера?

Гермиона на миг задумалась и рассмеялась.

— Ты имеешь в виду День Сурка?

— Какого еще сурка? — не понял её Малфой. — Я говорю о временной петле или какой-то странной магии, или о проклятии. Не знаю, как это назвать.

— Никогда о таком не слышала в мире магов. Но есть такое маггловское кино — "День Сурка". Там показан такой феномен.

— И чем всё кончилось? Он смог выйти из этого дня?

— Он пробыл там тридцать или сорок лет и смог выйти, только прожив его правильно и осознав свои ошибки. Он сильно изменился за это время.

— Тридцать — сорок лет? — Драко задохнулся от такой перспективы. Нет уж. Спасибо. Не в это день и не с ним.

— А почему ты спрашиваешь? У тебя есть хроноворот или что-то ещё? — любопытный взгляд внимательно изучал его лицо.

— А что если я скажу, что я тоже попал в такую петлю? Что я уже несколько месяцев проживаю один и тот же день — этот день.

— Но это невозможно, — скептический взгляд пронзил его.

— И кто мне это говорит? Ведьма!

— Я много читала о хроноворотах и времени, но там не было описано ничего подобного.

— Вот выберусь и обязательно напишу, — шутливый тон и серьёзный взгляд заставили её усомниться. А что, если он говорит правду? Это же такая возможность всё изменить, помочь Гарри избежать ошибок.

— Тогда ты должен мне обо всём рассказать! Немедленно!

— Не торопись. Это не так просто. Что бы я ни делал, становится только хуже.

— Поэтому ты хотел?.. — она нервно сглотнула и жестом указала на висок.

— Да. Прости, что увидела это. Минутная слабость. Тебе нельзя уходить отсюда.

— Но почему? Я нужна Гарри! У него задание от Дамблдора. Я должна помочь ему.

— Я тебя никуда не отпущу, слышишь? У Поттера патологическая способность притягивать беды на свою геройскую задницу, но при этом он ни разу, ты понимаешь, ни разу не погиб. С ним все будет в порядке.

Смысл сказанных им слов дошёл до Гермионы не сразу. Но, поняв всё, она прикрыла рот рукой и всхлипнула.

— Ты хочешь сказать, что все остальные? И... и я?

Драко медленно кивнул и опустил глаза.

— Я не знаю, как спасти тебя. Я столько раз видел, как ты... — он подошёл к ней и сжал в объятиях. — Я не могу без тебя. И я не могу видеть, как тебя убивают. Яксли, Долохов, Беллатриса или кто-то ещё. Даже Нагайна.

— Но почему? Может быть, это моя судьба сегодня... — она опять сглотнула и посмотрела ему в глаза. — Не выжить.

— Ты не всегда погибаешь. Только если мы миримся. Но и без меня ты иногда... — он замолчал.

— Но мы должны что-то сделать! Самое важное — это задание. Ни ты, ни я, никто, понимаешь? Если ОН победит, настанет конец всему! Я не могу сидеть и спокойно ждать, наблюдая, чем всё закончится.

Драко все ещё обнимал её, но она вырвалась и заходила взад-вперед.

— Если ты говоришь о твоей способности...

— Я бы назвал это проклятием, — усмехнулся он.

— Не важно. Если это правда, то ты можешь нам помочь! У тебя куча времени, которого у нас нет, — глаза заблестели от возбуждения, азарт борьбы вспыхнул в ней с новой силой.

— Что ты имеешь в виду? — он с изумлением смотрел на неё. — Мне помочь Поттеру? И чем же я могу ему помочь?

— Пока не знаю, но мы обязательно придумаем, — она с такой надеждой смотрела сейчас на него, что он смутился.

Все, что он хотел, — быть с ней, спастись и пережить, наконец, это дракклово первое мая. Строить из себя героя в его планы никогда не входило.

— Ты ведь поможешь нам? — видя его замешательство, она внимательно всматривалась в серые глаза.

— Да, наверное, — очень неуверенно пробормотал он. — Я не знаю.

— Не знаешь? — в глазах вспыхнул упрек и разочарование. — Что тут можно не знать, Драко? Оглянись вокруг — идет битва, она решит исход войны! Или ты на ЕГО стороне?

— Не говори глупостей, я никогда не был на ЕГО стороне. Но на стороне Тёмного Лорда моя семья, и я не могу забыть об этом.

— И что, ты так и собираешься отсиживаться по углам, день за днем наблюдая, как гибнут люди? — она не могла поверить, что он был так малодушен. Слишком давно она убедила себя, что он лучше, чем есть на самом деле, и даже смогла полюбить его, но сейчас разочарование накатывало на неё волнами, и она с трудом справлялась с этими эмоциями.

— Гермиона, послушай, — он сделал шаг вперёд.

— Не подходи ко мне! Ты трус. Никчёмный жалкий трус! Ты можешь переломить ход битвы, но при этом не хочешь сделать ничего. Мы говорили про День Сурка, так вот, у тебя День Хорька! Трусливого, мелкого хорька!

Едва сдерживая слезы, она побежала вниз, не разбирая дороги. Пятнадцать минут спустя зелёная вспышка Авады настигла её в коридоре седьмого этажа у дверей Выручай-комнаты.