Прекрасное жестоко (гет)

Закат догорал, и на востоке уже высыпали первые звёзды⁽¹⁾. В укромном уголке Англии, где старый замок служил пристанищем одному из самых крупных университетов Альбиона, летний воздух пах травой и, разумеется, немного бензином. Начало двадцать первого века. Можно узнать сразу. То ли дело, когда высаживаешься где-нибудь в районе трёхтысячного года…

Доктор вздохнул. Он прилетел сюда, чтобы немного подумать и решить, что делать дальше, но мысли в голову не шли. Только воспоминания.

Горящие города.

Плачущие люди.

Искажённое пространство, а то и само время, стонущее в изломе.

И везде, где Доктор встречал нечто подобное, он принимался оглядываться и принюхиваться, ощупывать мыслями эфир, чтобы раз за разом найти в звучании вселенной эту ноту. Не фальшивую, нет. Математически выверенный диссонанс, дьявольский триоль, имя которому «Мастер».

Во что он ввязался, а? Кому поверил? За кого поручился?

«Без надежды, без свидетелей, без награды»…

Кто-то назовёт это дружбой. Кто-то ненавистью. Но ненависть всегда — остывшая любовь, даже если её температура — абсолютный ноль.

И всё-таки Доктор не мог позволить Мисси умереть…⁽²⁾ Нет, раскисать не время. Он ещё должен выбрать, куда отправится. Обычно ему так хорошо думалось на этой башне. Пусть с неё не увидеть все звёзды космоса, но самое важное в такую ясную ночь как на ладони. Вон там — туманность Ориона, там — Сириус. Блёстка Юпитера — совсем близко. Галактика Андромеды — далеко. Столько миров, где на отшибе хватит места для одиноких изгнанников…

— Простите? Могу я спросить, что вы здесь делаете в такой час, сэр?

Доктор порывисто обернулся. За его спиной стоял чрезвычайно респектабельно выглядевший англичанин в костюме-тройке. С узорчатым жилетом. И даже с часами на цепочке. Англичанин был упитан и смотрел с вежливой неуверенностью, какая бывает у тех, чьё положение и уровень ответственности не соответствуют личным качествам. Да. Он был ректором. Но испытывал смущение, задавая вопросы незнакомцам, проникшим на вверенную ему территорию.

— Я? — Доктор улыбнулся, пытаясь потянуть время и придумать какое-нибудь безобидное объяснение, но вдруг слова полились сами собой: — Вообще-то я здесь преподаю, ректор Ловетт. С будущей недели. Я — Доктор.

Ловетт моргнул, словно боролся с подступающим сном.

— Да… — мягкие движения и безжизненный голос. — Действительно. Простите. Доктор Смит, верно? А вы… вы не подскажите, доктор каких именно наук?

— Всех. Любых. Каких хотите. Физики, например, — Доктор пожал плечами. — Или философии.

— Доктор всех наук, — повторил Ловетт, сонно качая головой. — Разумеется. Мне нравится.

Он помялся на месте, и тогда Доктор добавил:

— Не буду вас задерживать.

Ловетт обернулся так быстро, что едва не растянулся на площадке.

— Доброй ночи! — донеслось уже откуда-то с лестницы.

Оставшись один, Доктор устало провёл руками по лицу. Тяжело облокотился о резной зубец башни и вздохнул. Кошмар. Безобразие. Только что он без особых оснований и даже без психобумаги загипнотизировал человека, приказав ему вспомнить то, чего никогда не было. А потом ещё и велел убраться. Потому что так удобнее. Потому что на какую-то секунду Доктор решил, что у него достаточно серьёзных дел, чтобы тратить время на болтовню с людьми.

Вот как она на него действовала.

Один раз Доктор признался Мастеру, что тот заменил ему звук барабанов⁽³⁾. Не просто потому, что перекроил судьбу, но и в самом прямом смысле. Тихий голос Мастера иногда нашёптывал Доктору какие-то реплики, советы… Искушал или просто высказывал своё мнение по любому поводу. Даже когда Доктор был уверен, что Мастер мёртв. Нет — особенно тогда, когда он был в этом уверен. Это не было телепатией, просто… образом памяти. Но память таймлордов всегда слишком живая.

Мастер помогал Доктору оставаться собой. Сколько раз он отвергал то, что точно понравилось бы Мастеру. Сколько раз понимал, насколько грубо, цинично или просто эгоистично поступил — именно потому, что его внутренний демон начинал мурлыкать от восторга.

А сейчас Доктор сделал немыслимое — согласился. Послушался. Только потому, что совет произнёс вкрадчивый и томный женский голос. Мисси. Звучит не как мистрисс, госпожа. Скорее как напоминание, что он по ней скучал⁽⁴⁾.

Изгнание на Земле? Это он уже проходил. Если вдуматься, именно здесь его нашёл Мастер в тот едва ли не единственный раз, что они действовали сообща⁽⁵⁾. Но тогда обстоятельства были иными. Сейчас же позволить себе слабость запереться вместе со своим величайшим искушением на Земле — явная ошибка. Нерациональный, глупый шаг, подвергавший опасности жизни тех, кого Доктор обещал защищать, но… «что ж, зато ты будешь поближе к своим людям… на всякий случай. Разве нет?» Внутренний голос в голове Доктора хрипловато рассмеялся.

* * *

Каждый день после занятий Доктор шёл в Хранилище. Садился у двери и слушал. Мисси играла на рояле. Иногда придворные гимны Акатена, иногда лавовые оперы Пайровалии и очень, очень редко — мелодии Галифрея. Колыбельные, детские считалочки, народные песни южных высокогорных сёл… В такие дни он не решался заходить. Но кого боялся — её или себя — не знал.

На заре их жизней по дружбе, которая казалась вечной, прошла трещина. Доктор и Мастер впервые узнали со всей серьёзностью, какие обещания таили в себе их имена. И поняли, что выбрали себе несовместимые судьбы. Тогда всё изменилось и перевернулось с ног на голову. Сейчас — перевернулось снова, обескураживающим, томительным и тревожным образом.

Доктор понял это не когда обманул палачей — такое могло быть просто бунтом, одним из многих «нарушений правил» за долгую жизнь, — а когда нёс Мисси на руках, ощущая парадоксально-невинную весеннюю прохладу кожи тайм… таймледи. Такое странное и волнующее слово, похожее на нежный и жестокий майский ветер, оседающий на губах сладковатой пыльцой.

Он перенёс её через порог ТАРДИС — ироничная пародия на человеческий свадебный обычай, в которой не было ни иронии, ни веселья. Только смущение от того, что такая мысль впорхнула в его голову. Когда-то они были одни против всего мира. Потом весь мир был между ними, а они словно два полюса — жизнь и смерть, тьма и свет, огонь и лёд. И вот теперь они снова будут одни.

Одни и вместе.

Конечно, Доктор знал, что ошибается, но позволил иллюзии околдовать себя на долгие два часа, пока голова Мисси покоилась на его коленях. ТАРДИС тем временем конструировала Хранилище. Самую защищённую комнату в мире для самого опасного существа во вселенной. Надёжнее Пандорики и Стормкейджа⁽⁶⁾. Золотую клетку для ядовитого соловья.

* * *

Музыка — на этот раз боевой гимн зайгонов в легкомысленной, похожей скорее на «милого Августина» аранжировке, — смолкла. Доктор открыл дверь.

Мисси сидела к нему спиной, за стеклом, проницаемым для звуков, но не для мыслей. Она слышала его шаги, шорох, с каким рука Доктора опиралась о косяк, но мыслей прочесть не могла. И хорошо. Доктор больше не доверял своим мыслям.

Но вот она пошевелилась.

— Так тихо… — пожаловалась Мисси, вставая единым плавным движением, словно змея, разворачивающая кольца.

Шорох подола как шорох чешуи. Столько звуков… но она права: тихо. Доктор мечтал почувствовать её мысли в своих, мечтал услышать там голос, а не призрак голоса, не помешательство таймлорда, оставшегося наедине с собой, «последнего из…», а телепатическую вибрацию, ласковый и жестокий шёпот на изнанке слуха.

— Доктор, — Мисси подошла к стеклу и положила на него узкую ладонь. — За что?

Он опустил взгляд.

— Мера предосторожности. Для других. Я же знаю, на что ты способна.

Она тихо рассмеялась и потупилась. Приложила руку к груди.

— Спасибо, — быстрый взгляд из-под ресниц. — Но как же нам тогда говорить? Я соскучилась… Доктор.

— Вслух? — предположил он.

Мисси презрительно поджала губы.

— Вслух… как обезьянкам. А ведь я пришла к тебе с миром…

— У тебя не было другого выхода, — заметил Доктор.

— Да, — легко согласилась она, — не было. Но ты этим воспользовался. Воспользовался, чтобы держать при себе, как комнатную собачонку.

Голубые глаза Мисси на мгновение полыхнули яростью — но сейчас же погасли. Она устало улыбнулась:

— Знаю, не мне говорить… ⁽⁷⁾Вот видишь: не так уж сильно мы и отличаемся. Я всегда это знала, Тета⁽⁸⁾…

Мисси смерила его долгим взглядом из-под ресниц, в котором было столько понимания, что Доктор едва не дрогнул. Этот взгляд был словно обещание, что он никогда не будет один… если станет таким, как она.

— Нет! — Доктор хлопнул рукой по стеклу со своей стороны, заставляя Мисси отшатнуться. — Никогда. Никогда, слышишь? Вся моя жизнь…

В горле сжался ком. Доктору почему-то стало тяжело дышать, перед глазами поплыли радужные круги, похожие на затейливые галифрейские ругательства. Он впервые почувствовал себя старым. И запутавшимся.

— …Сплошное бегство от твоей истинной сущности? — Мисси усмехнулась, заново подходя к прозрачной преграде между собой и Доктором. — Тета, поверь тому, кто тебя знает: ты ещё поймёшь, что мы — две стороны одной монеты. Да-да, ты старался быть «хорошим», всем помочь, всех спасти… Но почему? Только потому, что я выбрала быть плохой. Был бы ты таким, если бы тебе нечего было отрицать? Стал бы ты собой без меня? Нет? Так значит это я сделала тебя «хорошим»!

Их руки лежали на стекле, словно отражения друг друга.

— А теперь я приглашаю тебя закончить нашу нелепую войну, — проворковала Мисси, запрокидывая голову ему навстречу. — Я не враг тебе, Доктор. Я всегда желала тебе счастья.

Доктор горько усмехнулся. Больнее всего в их отношениях было то, что Мастер никогда и ни за что не говорил правды. Ни знака, ни запятой, ни вдоха и не выдоха. И в том, что он, Доктор, иногда хотел поверить, было что-то самоубийственное.

Он вспомнил, как она лежала у него на руках: без сознания, но живая, живая и невредимая, а не как в тот раз, когда он думал, что потерял единственного, кто стоял между ним и одиночеством⁽⁹⁾. Доктор позволил себе подумать, что судьба даёт им шанс. Глупая иллюзия, пустая мечта. Никогда они не будут вместе, потому что Мастер — какое бы лицо ни носил и каким бы именем ни звался — только играет на чувствах, но чувствовать не умеет.

Доктор расхохотался. Громко, сухо и безрадостно.

Мисси презрительно усмехнулась:

— Не веришь? Не веришь… Интересно, что ещё я должна сделать? Покаяться во всех грехах? Спасти пару-тройку людишек? Я никогда не приходила, когда ты был счастлив, Доктор. Мне было больно и обидно, но я готова была удалиться в тень и не тревожить тебя, не мешать. Дать тебе радоваться без оглядки. Разве я появилась хоть раз, пока ты был со своей продавщицей?

Роза… Доктор многое забыл, но его защитница Земли, его Злой Волк, готовый сжигать звёзды… даже сейчас сердцам стало больно, когда он вспомнил о ней. Роза Тайлер. «Надеюсь, она счастлива».

— Или пока ты возился с той рыжей девчонкой, её мужем и дочерью?

Понды… снова рана в сердцах, но не такая глубокая. Просто ещё несколько жизней, в которых он больше никогда не поучаствует. Но Ривер… Далеки его разбери, это было слишком недавно. Доктору снова стало тяжело дышать.

Мисси ласково провела ладонью по стеклу, будто желая погладить его по щеке.

— Но когда ты терял всё, я появлялась. Потому что… — она печально усмехнулась. — Возможно, потому что я всегда знаю, как тебя взбодрить. Апокалипсис сам себя не устроит, верно? А может… — она сглотнула ком в горле, — может, только когда ты один, ты наконец-то замечаешь меня. Когда твои люди тебя не понимают, когда они отвергают тебя именно за то, кто ты есть… только я могу поднять тебе настроение.

Она кокетливо подмигнула. А Доктора окутал поток воспоминаний. Марта, которая сказала, что так больше не может… и кто-то ещё. Кто-то близкий и дорогой, кто отверг его, так и не смирившись с новым лицом и самой сущностью Доктора. Кто-то, кто выбрал другого. Кто-то, кто не желал человечеству свободы и мечтал всё решить за других…

Где-то далеко на башне часы пробили полночь — и Доктор встрепенулся.

— Мне пора… — пробормотал он.

— Да… — Мисси задумчиво закусила губу, тоже как будто пробудившись. — Что ж, до встречи. Но… если не можешь уменьшить телепатическую защиту, может… ты просто как-нибудь… зайдёшь внутрь?

Доктор ничего на это не ответил. Просто молча пошёл к двери. И, только готовясь открыть ворота Хранилища, проронил, не оборачиваясь:

— Я не верю себе настолько.

— Зато я в тебя верю, — донеслось до него из-за запертой двери. — Нет, даже больше: если я когда-нибудь перестану в тебя верить, это будет хуже смерти.

Глупо, но, услышав это, Доктор не смог сдержать улыбки.

1) текст песни Together Alone (альбом Cruelty Without Beauty):

Another day melts into the evening

I sit alone and watch the stars

Remembering times

I think of the past

Ещё один день превращается в вечер.

Я сижу один и смотрю на звёзды,

Вспоминая и возвращаясь к прошлому.

Here in my isolation

In the solitary situation

Reality hurts

Where memories last

Как ни беги от мира,

Но реальность причиняет боль,

Каждый раз, когда натыкается на воспоминания.

When you whisper my name in the silence

You stop my heart with a touch of violence

We'll always be

Together alone

Когда в тишине ты шепчешь моё имя,

Это как дыхание жестокости, останавливающее сердце.

Вдвоем мы всегда будем одиноки.

You're a breath in my ear

You're a word in my mind

I'm here on my own

Just two of a kind

Together alone

Together alone

Ты — дыхание в моем ухе,

Ты — слово в моём сознании.

Я здесь по своей воле,

Наедине с единственным таким же, как я,

Но вдвоём мы одиноки.

You share in my deepest secrets

You're here in my darkest moment

Together alone

Together alone

Ты знаешь мои самые сокровенные секреты,

Ты всегда рядом, когда мне плохо,

Но вдвоём мы одиноки.

You know what I'm always thinking

You lift my mood when I'm sinking

Together alone

Together alone

Ты знаешь, что у меня на уме,

Ты вытаскиваешь меня, когда настроение на нуле,

Но вдвоём мы одиноки.

When you're here in my arms

I'm dreaming of you

Life will end when I stop

Believing in you

Together alone

Together alone

Когда ты в моих объятиях, я мечтаю о тебе (вижу сны о тебе),

Я умру, если перестану верить в тебя

You're like a shadow

At the edge of my eye

Like a chill in the air

Like a light in the sky

Like the endless peace after we die

Ты всегда где-то рядом, как тень,

Как озноб на коже,

Как путеводная звезда в тёмном небе,

Как вечный покой, ждущий нас за порогом смерти.

I don't need anybody

I don't want anybody

I'm on my own

Together alone

Мне никто не нужен.

Я сам по себе.

И вдвоём мы одиноки.

Nobody can understand us

Nobody to make demands on us

Together alone

Together alone

Нас никто не поймёт,

Мы никому ничего не должны.

Одинокие вдвоём.

And as the bombs are falling

I hear a voice that's calling

Together alone

Together alone

И когда падают бомбы,

Я слышу голос, твердящий

"Одиночество вдвоём"

Are you listening to me now?

Are you listening to me now?

Together alone

Together alone

Теперь ты меня слышишь?

You're deep in my heart now

You're deep in my soul now

Together alone

Forever alone

Ты глубоко в моем сердце.

Ты глубоко в моей душе.

Но мы одиноки вдвоём.

Навсегда. Навечно.

Вернуться к тексту

2) В серии «Экстремис» показано, что Доктор помог Мисси избежать казни за её преступления — но на условии, что теперь он ответственен за неё и должен сторожить, чтобы она не сбежала. Сторожить вечно.

Вернуться к тексту

3) Отсылка к двухсерийной арке «Конец времени». Постоянный звук барабанов в голове — наваждение Мастера, из-за которого (по крайней мере, так сказано в сериале) он сошёл с ума и склонился к злу.

Вернуться к тексту

4) I miss you — «Я скучаю по тебе»

Вернуться к тексту

5) Такое действительно было в биографии Третьего Доктора

Вернуться к тексту

6) Пандорика — специальный супербункер, созданный разными расами, чтобы пленить в нём Доктора навечно, с тем расчётом, чтобы он ни за что не сумел оттуда выбраться.

Стормкейдж — самая охраняемая тюрьма. Там сидела Ривер Сонг за убийство Доктора

Вернуться к тексту

7) Она намекает на события арки «Барабанный бой» / «Последний повелитель времени», когда Мастер держал Доктора в качестве пленника.

Вернуться к тексту

8) Кличка Доктора в Академии (до выбора имени)

Вернуться к тексту

9) И снова отсылка к серии «Последний повелитель времени», в которой Мастер умер у Доктора на руках

Вернуться к тексту