Блуждающие огни (джен)

Закутавшись в дедушкину куртку, Егор подсел к костру, устраиваясь на наспех сколоченной из берёзовых чурок лавке. От воротника пахло дымом и махоркой, в кармане звенела коробка с крючками.

— Ну что, Егорка, знатно порыбачили! — басом прогромыхал дядя Сергей, вешая над костром чёрный котелок, до краёв наполненный родниковой водой.

— Ага... — выдохнул тот, шмыгая носом. — Только судака жалко.

— А чего его жалеть? Мы щас с него вон какую уху наварим! — закинув в воду мелких окушат, Сергей уселся рядом и поправил поленья обугленной палкой, давая огню разыграться.

На реку давно опустились плотные сумерки. Солнце упало за лес, расплескав по небу багрянец, пологие берега укутал бледный туман, в высокой прибрежной осоке закричал коростель.

— Дедушка! — вдруг воскликнул Егор, указывая пальцем в чащу леса, где вдалеке зажёгся маленький огонек. — Смотри!

— А? — встрепенулся собирающий снасти дед Иван, прищурился.

— Это болотный огонь, — отмахнулся Сергей, подрезая в закипевший бульон лук и морковь. — Его зажигает водяной, чтобы заманивать таких маленьких мальчиков в своё болото и... Съедать!

Разинув рот, Егор обернулся к дедушке, но тот лишь раздражённо цокнул языком:

— Зачем мне ребёнка пугаешь? Ещё скажи, что блуждающий огонь бес над кладом зажигает.

— Отчего же пугаю? — Сергей принялся чистить намытую прямо в реке картошку. — Помнишь, как Михей рассказывал, что русалку на озере видел? Вся в белом, губы синие, а в волосах ил да тина. Руки к нему свои тянула, полные сети обещала. Не поверил ему никто тогда, а он взял... И через два дня потоп! Утащила его русалка!

Крякнув, Иван уселся на старый пень и достал ароматную самокрутку:

— Лодка у него совсем худая была, а тёща самогон гнала, — чиркнула спичка, и влажный речной воздух заполнил сизый дымок. — Если каждой россказни верить, так и с умом распрощаться недолго.

Гоготнув, Сергей выбросил очистки в реку. Рябь на поверхности заискрилась отблесками огня, расходясь ровными кругами.

Поежившись, представив как русалка доедает картофельные шкурки, Егор отогнал прилетевшего на свет мотылька и украдкой снова взглянул на огонёк. Бледно-голубой, он мерцал над землёй, то затухая, то разгораясь с новой силой.

— А вдруг там взаправду клад, дедушка?

— Или мертвец, — подоспел Сергей, вылавливая из наваристого бульона, с золотистыми кружками жира, готового малька. — Зазывает... Бу-у-у!

Поджав губы, Егор подбежал к деду и уткнулся носом в его плечо, вдыхая запах самосада, по обыкновению, сушившегося в доме на печи.

— Не боись. Сколько лет по земле хожу, никакой нечисти не видал.

— А бабка Тамара? — не унимался Сергей, наскоро вытирая руки ветошью. — Семь дней помереть не могла, пока крышу не проломили.

Из чащи послышался тихий, протяжный крик. Огонек, что ранее метался где-то среди веток, стал ближе и крупнее. Забыв про уху, три пары глаз уставились в тёмное нутро ожившего леса.

— Выпь, — тихо констатировал Иван.

— А ведь сегодня Ивана Купала, отец, — словно между прочим, добавил Сергей. — Неужто ведьмы на чёртов дуб прилетели?

— Что за дуб, дедушка? — прошептал Егор.

— Да есть здесь один, — так же шёпотом ответил Сергей. Его сосредоточенный взгляд был устремлен к небу. — Сто лет рос, пока молния не ударила. Вся шкура слезла, а ему нипочём, так и стоит у пруда за картофельником, где в прошлом году Саныч культиватор утопил. Проклятое место, проклятое. Даже скот в том поле не пасется.

— Саныч твой дурак, — огрызнулся дед. — А скот там не пасут из-за белены.

— Ага, белена с другой стороны растёт!

Хруст.

Хриплый вздох.

Ощутив, как волосы встали дыбом, Егор зажмурился, утыкаясь носом в воротник дедовой куртки.

Коростель выдала очередную трель.

Не сговариваясь, рыбаки повскакивали с мест и, покидав удочки в люльку мотоцикла, сорвались с места, даже не затушив костра.

Кусты на окраине леса с треском расступились, впуская на поляну заплутавшего, изможденного грибника. Посмотрев на удаляющийся мотоцикл, он осветил голубым лучом фонаря бурлящий котелок и тяжело вздохнул:

— Ну, хоть поесть оставили...