Fack the sistem (джен)

В рюкзаке Джекса бряцали баллончики с краской.

— Не отставай, мелкий! — прикрикнул он на брата Серёжку, едва поспевавшего следом.

Они шли по извилистой тропинке, запертой между высокими травами, а над головами их едва-едва продирало глаза раннее летнее утро. В воздухе витал запах свежей росы и несвежей городской речки, в которую, кажется, кто-то опять спустил ведро отходов. Город остался где-то за густыми зарослями кустарников и крапивы, а та самая вонючая речка растекалась некрасивой лужей внизу.

Шаги Джекса были широкими и уверенными, а в наушниках играла такая музыка, которую Серёжке было слушать даже немного страшновато, настолько взрослой она казалась. Да и в целом, Джекс выглядел ужасно взрослым и крутым: рваные джинсы, чёрная кожаная куртка, крутые шипастые браслеты (Джекс не разрешал Серёжке их брать, хотя тот очень хотел). Крутые беспроводные наушники, подаренные родителями на день рождения, и сейчас были на шее Джекса.

«Крутой он», — часто вздыхал про себя Серёжка.

— А мы скоро придём? — спросил он брата, косо переставляя ноги, чтобы не упасть.

— Ща, — пообещал Джекс, — только не ной. А то домой отправлю.

— Я не ною, — поспешно открестился Серёжка.

— Ну вот и правильно, — кивнул Джекс. — Чем больше ты ноешь и жалуешься, тем легче Системе тебя использовать.

«Опять он за своё…»

Про злобную Систему Джекс говорил очень часто. Из его слов Серёжка понял только то, что Система. — это что-то очень плохое. Она как огромный злобный монстр, который каждого контролирует и трепетно наблюдает, как бы кто не выбрался из-под надзора. И чтобы обязательно все были одинаковыми. И ещё Джекс упоминал какие-то винтики, но что это и для чего — Серёжка не вполне улавливал. Видел только некую связь: если есть какая-то система (как в телевизоре), то ей нужны винтики. Но не только же они: ещё провода, гайки, шурупы, схемы…

— Что такое эта твоя Система? — спросил Серёжка в спину брату. — Ты никогда не рассказываешь.

— Ты слишком мелкий, чтобы понять, что это, — ответил Джекс на ходу. — Главное, запомни: никогда не становись её частью. Всегда будь против неё.

— А зачем?

— Потому что это — путь настоящего мужчины. Быть свободным и независимым, на всё иметь своё мнение, не быть таким же, как все остальные.

Пройдя ещё немного, Джекс и Серёжка дошли до кирпичной стены, то тут, то там атакуемой зарослями. Верхняя сторона стены была покрыта колючей проволокой.

— Круто, а? — увлечённо спросил Джекс, сбрасывая с плеч рюкзак и раскрывая его. Он высыпал прямо на траву несколько баллончиков с краской.

Серёжка осторожно взглянул на них.

— Ты рисовать собрался?

— Ага.

— А тут можно?

— Запомни, малой: если ты против Системы, то тебе всё можно.

Он с громким звуком откупорил чёрный баллончик, потряс его в руке, и принялся что-то вырисовывать. Звук был такой, будто выдавливались одеколон или взбитые сливки. Или пена для бритья.

Серёжка уселся рядом с брошенной сумкой Джекса, скрестив ноги и уткнув локоть в колено. Он слышал несколько историй о том, что краска вредная, и ей можно отравиться, так что не решался просить баллончик у старшего брата. Но вопросы позадавать хотелось.

— Жень.

— Называй меня Джекс!

— Ладно-ладно… Джекс… А вот эта Система — а она почему злая?

Джекс пожал плечами, не оборачиваясь.

— Потому что ей выгодно, чтобы все были одинаковые.

— А зачем?

— Ну так проще управлять. Когда все люди одинаковые, ими проще управлять.

Серёжка немного поразмышлял, взглянув в бледное небо.

— Управлять — это, типа, приказы отдавать?

— Ну да, типа того. Как в армии. Всех одевают в одну и ту же форму, чтобы управлять было легче.

Про армию Серёжка что-то слышал, но очень мало.

— А ты в армии не был?

— Неа. И не хочу.

— А кто тогда тобой управляет?

— Раньше родители пытались, — самоотверженно сказал Джекс, меняя баллончик с чёрного на красный. — Но теперь никто мной не управляет. И это круто.

Серёжка всё ещё не до конца понимал ход его мыслей.

— То есть… эта Система от лица мамы с папой тобой управляет?

— Ну да, типа того, — подтвердил Джекс. — А ещё школа, менты всякие там, государство. Универы. Директора. Они всеми управляют.

— Значит… Директор маминого завода тоже часть Системы?

— Да, и ещё какая! Те, кто богатые, — они самые крупные винтики. Они управляют маленькими.

— Жуть.

— Во-во. Так что ты никогда таким не будь.

— Богатым?

— Винтиком!

«Как я вообще могу быть винтиком… Я скорее болтик или гвоздь», — подумал Серёжка неуверенно.

— Богатые на самом деле тоже могут быть норм людьми, — говорил Джекс, рисуя. — Но те, кто пытается помыкать тобой, задавить индивидуальность, говорят быть таким же, как остальные — вот тех нужно слать куда подальше.

— Как остальные кто?

— Ну, как другие люди. Они хотят заставить тебя одеваться так же. Носить такую же одежду. Думать, соображать так же. А ещё ходить на зелёный свет светофора, зарабатывать в школе только пятёрки, не пить и не курить…

Тут Серёжка совсем запутался.

— То есть, те, кто не ходят на зелёный свет, они против Системы?

— Ну, в каком-то смысле, да, — ухмыльнулся Джекс. — Ты вот видел, как иногда толпа людей тупо стоит, даже если машин нет, и ждёт, пока красный огонёк сменится зелёным? Можно ведь было спокойно перейти. Так нет, давай стоять и тупить девяносто секунд. Так Система нами и управляет.

Серёжка мог согласиться с тем, что в таких зрелищах было что-то неправильное и забавное, что тоже не давало ему покоя.

— Так значит… много тех, кто против Системы? — спросил он спустя время.

Джекс снова встряхнул баллончик.

— Не. Мало, очень мало.

— Ну, я видел пару бабушек, которые переходили на красный. И Вовка Змеев у нас в классе постоянно двойки получает вместо пятёрок, и ещё курит и матерится.

— Не, бабки сразу лесом. Они в этой системе выросли. Они глупые просто, что под машины лезут. А вот этот, как ты говоришь, Вовка… Ну, может, он шарит фишку.

Серёжка тяжело вздохнул, вспомнив, каким неприятным был Вовка Змеев: постоянно всех задирал, всем хамил, доставал девчонок и лез драться. Вот такие люди, значит, восстают против злой Системы? Тогда кто ещё на самом деле злой? Вовка и правда был неуправляем, но и поладить с ним никто, кроме таких же хулиганов, как он, не мог…

— А очень плохо будет, если я не буду против Системы? — спросил Серёжка.

Джекс неодобрительно посмотрел на него, даже оторвавшись от рисования.

— А ты хочешь быть таким же, как все? Одинаковым? Жить по шаблону и ничем не запомниться? Всю жизнь работать, а потом умереть?

— Не хочу…

— Ну тогда не будь с Системой. Будь против неё.

— А может, она не такая плохая, как ты думаешь? Вот Вовка Змеев, например, ужасный тип. А Анька, которая со мной за партой сидит, часто пятёрки получает, и вообще с ней как-то проще…

— Видишь, о чём я? «Проще»! С людьми, которые в Системе, всегда проще. Потому что они все одинаковые. А с теми, кто рвёт шаблоны, всегда непросто. Но это… — Джекс отступил назад, опустив баллончик, — …это того стоит.

Цветастое граффити гласило:

«FACK THE SISTEM»

— Фаск… тхе… сис-тем… — прочитал Серёжка.

— Не «фаск», а «фак». Это по-английски.

— А как переводится?

— Тебе это ещё рано знать.

— Красиво вышло. Домой пойдём?

— Ага.

Джекс собрал рюкзак и закинул на плечо. Серёжка поднялся, отряхнул штаны. Полюбовался получившимся граффити, и двинулся вслед за братом.

Стоило им отойти на несколько метров, как впереди показались люди в чёрной форме. Поначалу Серёжка не обратил на них внимания, подумал — может быть, рыбаки какие-нибудь? Но потом он увидел, что Джекс встал, как вкопанный.

Эти двое подошли к ним, и Серёжка догадался: кажется, они были полицейскими. Спустя ещё секунду до него дошло: они были арестованы.

* * *

— Мозгами вообще не соображаем, Протасов Евгений Семёныч? — спросил у Джекса полицейский, когда они сидели в участке. Называя фамилию и имя, он сверился с паспортом, который нашёлся в рюкзаке. — То, что на правительственном объекте камеры установлены, тебя нисколько не смутило?

— Простите пожалуйста, — тихо бубнил Джекс, опустив глаза. — Мы не знали, что это правительственный объект.

— Не знали они! Ты у меня сейчас на десять суток сядешь — всё сразу узнаешь!..

— Не надо на десять!

Серёжка сидел на стуле, взявшись за коленки. Страшно ему не было: он знал, что всё как-нибудь разрешится. Джекс — он против Системы и против полицейских. А значит, не даст их в обиду. А то, что разговаривает сейчас так — ну, наверное, просто притворяется, чтобы одурачить злого дядьку.

А дядька и правда был злой. Он то принимался угрожать Джексу судом, то кому-то звонил, отдавал распоряжения… В конце концов он проверил, закрыта ли дверь, подошёл к Джексу, присел на стол и доверительно сказал:

— У тебя Интернет на твоём телефоне есть?

Джекс поднял голову и испуганно кивнул.

— В общем… Переводишь на мой счёт штраф за испорченную стену и вы с сосунком отсюда выметаетесь, чтобы я вас больше не видел.

— Сколько? — спросил Джекс.

— Пять кусков.

— У меня столько нет…

Полицейский пристально посмотрел на него сверху вниз.

— Тогда звони мамке с папкой, пусть в СИЗО вас с братом навещают…

— Подождите! — вскинулся Джекс. — А если я принесу? Наличными? Отпустите?

— Я тебя ещё и ждать тут буду? — вскричал полицейский. — У меня смена через час кончается!

— Я быстро сбегаю, у нас дом недалеко! — Джекс, кажется, уже всё готов был сделать, лишь бы выбраться. — Мы заплатим!..

Полицейский побарабанил по столу толстыми пальцами.

— У тебя полчаса. Брат твой здесь останется. И телефон с рюкзаком тоже оставь… Евгений Семёныч, — и полицейский, рассмеявшись, хрюкнул.

Оставшись с ним наедине, Серёжка внимательно его рассмотрел.

— Ну чё смотришь? — спросил полицейский, проходя и садясь за стол. — Долбоёб твой брат. И ты не лучше, раз с ним увязался. Как тебя звать-то?

— Сергей.

— Сергей, Сергей… — зачем-то пропыхтел полицейский, но больше ничего не сказал. — Ну сиди, Сергей. Ждём, пока этот прибежит…

— Он не дебик, он просто против системы, — спокойно сказал Серёжка, болтая ногами, не достающими до пола.

Полицейский, снова хрюкнув, засмеялся, но не весело.

— Против системы он… У нас полгорода таких «противосистемных» долбоёбов. Вон, вчера двое пьяных дебилов угнали отцовскую тачку и сбили несколько человек. Позавчера какой-то пидор решил, что крутой идеей будет нассать на памятник. Каждый день таких клоунов, как вы, ловим. Заебались уже.

— Так может, — сказал Серёжка после недолгой паузы, — может, вы просто не будете в Системе?

Полицейский устало посмотрел на него.

— Ты, мальчик, совсем долбоёб? Какая Система, чего тебе твой брат наплёл?

— Ну которая всех порабощает…

— Долбоёбство, вот что всех порабощает! — он в сердцах хлопнул по столу. — Мало того, что сам мудак, так ещё и тебе лапши на уши навешал…