Женщина, которую ты любишь (гет)

* * *

Если вы хоть раз держали в руках «Ведьмополитен», то знаете, что медовый месяц — самая радостная и безоблачная пора семейной жизни. Но, пожалуй, Саманте Фоссет, главному редактору журнала, отныне стоит делать оговорку — «в том случае, если вашу свадьбу не посетила банда маньяков-убийц».

Гермиона взяла, как и планировала, отпуск и проводила его главным образом в постели — но занята была вовсе не любовными утехами, как полагалось бы счастливой новобрачной. Главным образом она пыталась решить, кого ей жалко больше — Глотика, Лизу или самое себя, только не нынешнюю, а ту Гермиону Грейнджер, одиннадцатилетнюю, которая с замиранием сердца в первый раз открыла «Историю волшебного мира». Не то чтобы повзрослевшая Гермиона так и продолжала считать этот самый мир ожившей сказкой, но и столкнуться в нем с настоящей мерзостью лицом к лицу оказалась не готова. Общество волшебников, застрявшее в моде и нравах прошлого века, отчего-то казалось Гермионе более целомудренным, чем маггловское. Как наивно. Какая же она все-таки дура…

Немного развлек Гермиону присланный Самантой Фоссет экземпляр февральского выпуска «Ведьмополитена» с репортажем о свадьбе. Под него щедрой рукой отвели чуть ли не половину номера, но занята она была по большей части колдографиями — Саманта торопилась ковать железо пока горячо. Спрос на журнал вырос втрое, тираж почти сравнялся с довоенным, так что Саманта могла быть довольна. Зато Северус пролистал номер с таким кислым видом, что Гермиона даже не стала спрашивать, какую из сделанных на свадьбе колдографий он хотел бы поставить на каминную полку.

Тревожась за судьбу Лизы, Гермиона в первую же неделю написала несколько писем. Арчи Маккиннон дал знать, что девушку вместе с матерью поместили в Мунго под совместное наблюдение целителей и авроров, и посетителей к ним не пускают. У Гарри удалось выяснить, что обе в таком состоянии, что обычные методы допроса применять рискованно, и потому дознание топчется на месте. Невыразимцы Гермиону ответом не удостоили.

Молодоженов вызвали в аврорат, но допрос в исполнении Долиша оказался скорее формальностью — от них всего лишь потребовалось подтвердить обстоятельства похищения и освобождения Гермионы. От встречных расспросов Долиш уклонился. Заверил только, что к Северусу в связи с гибелью Трэверса никаких претензий нет. «Лично я вам, Снейп, даже благодарен за то, что мне не пришлось рисковать своими людьми. Неофициально, разумеется», — добавил он на прощанье. Что, конечно, было хорошо само по себе, но ситуация в целом подвисла, и эта неопределенность и чувство собственной беспомощности нервировали Гермиону. Слишком уж она привыкла за год работы в Министерстве постоянно держать руку на пульсе событий.

— Ну и тип, — Гермиона излила раздражение, едва закрылись створки министерского лифта, оставляя ее с Северусом наедине. — Спасибо-пожалуйста, что сделали за меня всю грязную работу, а как поделиться информацией — так шиш с маслом! Он даже не сказал, собираются ли они выдвигать обвинение!

— Оно ему надо — делиться информацией?

— Да мне плевать, что там кому надо… Ты намного лучше его как маг, Северус! Уверена, что ты мог бы спокойно порыться в его мозгах, а потом подправить память — Долиш бы даже не заметил!

— А мне оно надо — связываться с аврором при исполнении?

— А мои проблемы тебя уже не волнуют?!

— Если ты чего-то от меня хочешь, Гермиона, тебе стоит открыть рот и сказать об этом прямо!

Строго говоря, Северус был прав, но высказался он излишне грубо, и Гермиона сочла себя незаслуженно обиженной. Мало ей было всех прочих переживаний, так теперь и в Северусе вдруг проснулся прежний язвительный профессор Снейп. Ну почему именно сейчас — когда она только-только связала себя с ним узами брака? Не был ли этот роман ошибкой с самого начала?

Потом поцапались из-за Глотика. Пусть он был всего лишь призраком — но Гермиона привязалась к нему и остро ощущала потерю. Она попыталась поделиться этим с мужем. Северус молча выслушал ее излияния, поднял брови и осведомился:

— И это все из-за какого-то безмозглого фантома?.. Ну хочешь, наколдую тебе нового?

Как одолжение сделал, честное слово.

— Спасибо, не стоит утруждаться.

— Как вам угодно, мисс Грейнджер.

До серьезной ссоры, к счастью, не дошло, но домашняя атмосфера к откровенности не располагала. Северус, который чувствовал перепады Гермиониного настроения едва ли не лучше ее самой, ходил хмурый, как февральское небо, и Гермиона заговаривала с мужем только о самых повседневных вещах вроде еды и почты, а все не занятое делами время проводила в спальне. Валялась на кровати, смотрела в потолок и думала, думала…

В этих мыслях было что-то, с чем она еще не встречалась и что она пока не могла облечь в слова, но оно исподволь зрело и ждало удобного момента, чтобы прорасти в мир.

* * *

Разрядка случилась в середине марта.

Выдался погожий денек, и после завтрака они вышли посидеть на крыльце. Северус как обычно занял кресло-качалку, а Гермиона примостилась на перилах. Солнце запуталось в пушистой каштановой гриве и стекало вместе с ней на шерстяной свитер — рождественский дар Молли Уизли. Было еще слишком прохладно для настоящей весны, так что Гермиона грела руки о чашку с кофе, которую захватила с собой.

Северус и сам охотно согрел бы ее пальчики, один за другим, но после истории с Трэверсом девочка замкнулась в себе, даже огрызалась порой, и он не знал, как к ней подступиться. И в постели все как-то разладилось. Гермиона не отталкивала Северуса, нет, но принимала его ласки так безучастно, что он почувствовал себя задетым. Не хотите — как хотите, мисс Грейнджер. Он не станет навязываться.

Так что он тоже просто сидел и смотрел, как Гермиона ерзала на своем насесте.

— Надо будет к лету сделать здесь нормальную веранду, — сказала она вдруг.

Северус промолчал.

— Нет, правда, — повторила Гермиона, воодушевляясь. — Можно расширить крыльцо и посадить по периметру что-нибудь вьющееся, как у родителей. Поставим стол и будем пить чай в тенечке.

Он хмыкнул. Ванная, новый диван, теперь вот место для чаепитий на свежем воздухе. Растут аппетиты у девочки. Впрочем, учитывая обстоятельства, Северус счел, что это добрый знак.

— Это все идеи или есть еще?

— Есть, — она развернулась к нему лицом и глотнула кофе. Поморщилась. — Тьфу, ну и гадость. Совсем остыл… Северус, дому нужно имя. У Молли с Артуром «Нора», у Билла и Флер «Ракушка», а у нас что?

— Снейп-мэнор.

— А серьезно?

— Зря смеетесь, мисс Грейнджер. Вот взяли бы мою фамилию и стали бы хозяйкой родового поместья… Хорошо, как насчет Принц-палас?

Она фыркнула:

— Извините, сэр, но на дворец это место никак не тянет!

Он пожал плечами. Гермиона редко заговаривает о планах, которые еще не обдумала во всех деталях. Если это очередная каверза, вроде истории со свадебным костюмом, то Северус так просто не подставится.

— А на что тянет?

Однако на сей раз, кажется, идея родилась спонтанно. Гермиона сбегала внутрь и вернулась — в резиновых сапожках поверх темно-синих джинсов и с его, Северуса, парой перчаток из драконьей кожи. Лучшей парой, между прочим. Натянула их, спустилась в огород и принялась хозяйничать. В тенистых уголках, за домом, в ложбинках и под деревьями снег еще лежал, но южный бок пригорка уже оголился, и из влажной грязи тут и там торчал бурьян, который поленились убрать осенью.

Гермиона вырывала сухие стебли и сносила их в середину огородика, рассуждая:

— Честно говоря, когда я увидела дом в первый раз, больше всего он походил на драконье логово… Но «Пещера» никуда не годится, тут же лес, а не горы. «Берлога»? Хм, я бы не хотела жить в «Берлоге» или «Логове»… Нет, на самом деле, Северус, здесь такое славное местечко. Я бы снесла сарай и поставила вместо него беседку... А здесь, под окнами, можно посадить цветы. Тебе нравятся дельфиниумы?..

Внезапно проснувшийся энтузиазм девочки заразил и его самого. Северус тоже сходил в дом, нашел в кабинете «Справочник садовода» Тилдена Тутса, а в нем — список заклинаний, и вернулся испытать их на деле. В прошлом году не довелось. Тогда он копал грядки вручную, до мозолей и седьмого пота, но это было даже кстати — тяжелая работа хорошо прочищала голову от лишних мыслей. Но сейчас-то утруждаться ни к чему.

В сарае, куда перекочевало барахло из бывшего чулана, Северус нашел проржавевшую за зиму лопату, воткнул ее в землю и, сверившись со справочником, наложил чары. Лопата пошевелилась, отковырнула кусок грязи с жилками корешков и смачно шлепнула обратно. Еще раз. И еще. С дерева спорхнула галка и запрыгала вокруг, высматривая круглым черным глазом червяков.

Он и сам засмотрелся, и гневный вопль: «Северус!» — застал его врасплох. Он резко обернулся.

Ах ты, черт! Совсем забыл.

Гермиона в своем хозяйственном рвении взялась расчищать заросли вокруг крылечка, под которым Северус летом и осенью хоронил ее губные помады, такие противные на вкус, и она нашла их и вытащила на белый свет — четыре заиндевевших трупика.

— Ненавижу, когда мои вещи берут без спросу!

Ах, кто бы говорил! Его прорвало:

— А ты?! Ты спросила моего разрешения, когда брала мои перчатки? Когда взялась придумывать названия моему дому?

Она вспыхнула, карие глаза потемнели.

— Я полагала, что это наш дом, Северус!

Стащила перчатки, швырнула их на землю и ушла в дом, хлопнув дверью так, что в оконных рамах задребезжали стекла.

Получите и распишитесь.

* * *

Ты можешь быть сто тысяч раз прав, но женщина все равно вывернет все наизнанку и возложит вину на тебя. Он проходил это с Лили Эванс, не раз и не два, и Лили его, зеленого юнца, заставляла вымаливать прощение на коленях — и в фигуральном смысле, и в самом прямом.

К счастью, Гермиона — не Лили, а сам он с тех пор успел выяснить — есть и другие пути. Благодаря Гермионе же и узнал.

Северус надышался свежим воздухом, наверное, на неделю вперед, давая и себе, и девочке остыть, а потом крадучись вошел в дом. Гермиона лежала на диване перед камином. Глаза ее были заплаканы.

— Все еще злишься?

Она метнула в него короткий взгляд.

— Да.

Тогда он поднял палочку и произнес заклинание. Гермиону так и скрючило на ее ложе:

— Ай! Северус, прекратиии!..

Гермиона все же изловчилась вытащить из-под головы подушку и бросить в его сторону. Не попала, но Северус снова взмахнул палочкой, прекращая действие чар. В самом деле достаточно — Гермиона осталась лежать, глядя на него снизу вверх и учащенно дыша. Она вся раскраснелась, на глазах снова слезы — теперь уже от хохота.

Заклинание щекотки. Девочка иногда прибегала к нему, чтобы растормошить Северуса, но сам он воспользовался этим методом впервые. Опыт вышел удачный, и Северус поспешил закрепить результаты.

Он вернул подушку под голову Гермионы, присел на край дивана — девочка подвинулась, освобождая место, — и оперся руками о сиденье по ее бокам. Гермиона с готовностью подняла свои руки и обхватила Северуса за шею, намечая объятие. Взгляд ее потеплел. Ну вот, так-то лучше.

— А теперь?

По лицу Гермионы пробежала мимолетная тень.

— Злюсь? Знаешь, да. Только не на тебя, а… — Она помолчала и как-то неопределенно добавила: — Вообще. В принципе.

— А на мне вымещаешь?

Еще одна тень. Покаянный вздох.

— Я была неправа, прости. Когда мне в следующий раз понадобятся твои перчатки, я обязательно спрошу.

Боже милостивый, девочка, бери, что хочешь, хоть весь дом по кирпичику разнеси, только саму себя не отнимай. Что мне это барахло! Быть в разладе с женщиной, которую ты любишь, — вот пытка похуже Круциатуса.

Но вслух Северус сказал только:

— Уж будьте так любезны, мисс Грейнджер. И еще… — Он инстинктом почуял ее податливое настроение и им тоже поторопился воспользоваться. — Никуда не уходи из дома без меня.

Она слабо улыбнулась.

— Знаешь, это уже смахивает на паранойю.

— Сбежал один, сбежит и другой. Или найдутся доброжелатели на свободе. И если тебя действительно, — он выделил это слово голосом, — волнует мое мнение…

Гермиона поймала прядь его волос и ее кончиком провела по лицу Северуса, легко щекоча кожу. Не согласна, но не хочет говорить это прямо. Так и есть.

— Я бы предпочла подключить к сети наш камин, тогда не придется аппарировать, чтобы попасть на службу.

Он покачал головой.

— Ты хоть осознаешь риски? Я уверен во внешней защите дома, но камин внутри — та еще дыра в безопасности.

— Но ты ведь можешь установить пароль и менять его хоть каждый день, Северус… Или ты просто не хочешь никого здесь видеть и слышать? — Гермиону осенило новой версией, и не то чтобы очень уж далекой от правды. — Послушай, ну нельзя же всю жизнь прятаться от людей в этой глуши! Я и так тянула с вопросом о камине, но теперь, раз уж меня взяли в аппарат министра магии, одной совой я никак не обойдусь. Ты же прекрасно понимаешь, что камин — это самый быстрый способ связаться с нужным человеком…

Например, с Маккинноном? Одна короткая мысль разом изменила мнение Северуса. Как говорится, держи друзей близко, а врагов — еще ближе. Каминные переговоры в случае чего легче проконтролировать, чем переписку — или что там девочка еще придумает.

— Обещаю, без тебя из дома ни ногой! — Гермиона, по-видимому, исчерпала доводы и, не дождавшись реакции Северуса, выложила последний козырь. — Кстати, Саманта ждет нас, чтобы взять интервью для следующего номера. Мы договорились, что история моего похищения пойдет отдельно, чтобы поддержать тиражи.

Неугомонная девчонка. Но ведь такой она ему и нравилась, если уж начистоту…

— Я схожу с тобой в редакцию, но интервью не обещаю. Предыдущее мне не понравилось.

Нет, тот козырь был предпоследним. Гермиона прошлась ноготками по шее Северуса, от чего по спине побежали мурашки, и притянула его к себе, заставляя опуститься на локти. Поза была неудобная, но потерпеть стоило — давненько Северуса не одаряли настолько горячими поцелуями…

Должно быть, по ассоциации с ними Гермиона вспомнила про свою несчастную помаду, потому что мурлыкнула ему на ухо:

— А все-таки кое в чем вы действительно провинились, сэр.

— В чем на сей раз, мисс Грейнджер?

— Вы не узнали меня среди трех невест. Как вам не стыдно!

Она это серьезно? Северус поднялся и сел, сбитый с толку извилистой логикой девочки.

— Даже и не пытался.

— Почему? — Гермиона нахмурилась, и он поспешил объясниться, чтобы не спровоцировать еще одну бурю:

— Ты разве не поняла? Это же ложный выбор. Пожиратели Смерти часто так развлекались. Давали жертвам надежду, но никогда заранее не говорили, к чему именно выбор приведет.

— Вот как... — отозвалась Гермиона и принялась расстегивать его мантию. — Очень жаль, сэр. Как раз хотела назначить вам отработку…

Ему смешно от этой возни с девочкой посреди бела дня и неудобно на слишком узком диване, но впервые со дня свадьбы Северус чувствовал, что его зашатавшийся мир возвращается к привычному равновесию и — видит Бог — цена за это совсем не высока.

Гермиона стянула свой свитер через голову и небрежно бросила его на кресло. Наэлектризованные шерстью волосы распушились каштановым одуванчиком, губы припухли от поцелуев. Северус снова склонился над девочкой. Пробормотал ей в шею:

— А вот представь: срочный вызов по каминной сети, а мы тут котлы чистим…

— Ничего, — Гермиона хихикнула, и ее пальчики требовательно вцепились в его волосы. — Пусть завидуют!