Женщина, которую ты любишь (гет)

* * *

Если вы хоть раз держали в руках «Ведьмополитен», то знаете, что медовый месяц — самая радостная и безоблачная пора семейной жизни. Но, пожалуй, Саманте Фоссет, главному редактору журнала, отныне стоит делать оговорку — «в том случае, если вашу свадьбу не посетила банда маньяков-убийц».

Гермиона взяла, как и планировала, отпуск и проводила его главным образом в постели — но занята была вовсе не любовными утехами, как полагалось бы счастливой новобрачной. Главным образом она пыталась решить, кого ей жалко больше — Глотика, Лизу или самое себя, только не нынешнюю, а ту Гермиону Грейнджер, одиннадцатилетнюю, которая с замиранием сердца в первый раз открыла «Историю волшебного мира». Не то чтобы повзрослевшая Гермиона так и продолжала считать этот самый мир ожившей сказкой, но и столкнуться в нем с настоящей мерзостью лицом к лицу оказалась не готова. Общество волшебников, застрявшее в моде и нравах прошлого века, отчего-то казалось Гермионе более целомудренным, чем маггловское. Как наивно. Какая же она все-таки дура…

Немного развлек Гермиону присланный Самантой Фоссет экземпляр февральского выпуска «Ведьмополитена» с репортажем о свадьбе. Под него щедрой рукой отвели чуть ли не половину номера, но занята она была по большей части колдографиями — Саманта торопилась ковать железо пока горячо. Спрос на журнал вырос втрое, тираж почти сравнялся с довоенным, так что Саманта могла быть довольна. Зато Северус пролистал номер с таким кислым видом, что Гермиона даже не стала спрашивать, какую из сделанных на свадьбе колдографий он хотел бы поставить на каминную полку.

Тревожась за судьбу Лизы, Гермиона в первую же неделю написала несколько писем. Арчи Маккиннон дал знать, что девушку вместе с матерью поместили в Мунго под совместное наблюдение целителей и авроров, и посетителей к ним не пускают. У Гарри удалось выяснить, что обе в таком состоянии, что обычные методы допроса применять рискованно, и потому дознание топчется на месте. Невыразимцы Гермиону ответом не удостоили.

Молодоженов вызвали в аврорат, но допрос в исполнении Долиша оказался скорее формальностью — от них всего лишь потребовалось подтвердить обстоятельства похищения и освобождения Гермионы. От встречных расспросов Долиш уклонился. Заверил только, что к Северусу в связи с гибелью Трэверса никаких претензий нет. «Лично я вам, Снейп, даже благодарен за то, что мне не пришлось рисковать своими людьми. Неофициально, разумеется», — добавил он на прощанье. Что, конечно, было хорошо само по себе, но ситуация в целом подвисла, и эта неопределенность и чувство собственной беспомощности нервировали Гермиону. Слишком уж она привыкла за год работы в Министерстве постоянно держать руку на пульсе событий.

— Ну и тип, — Гермиона излила раздражение, едва закрылись створки министерского лифта, оставляя ее с Северусом наедине. — Спасибо-пожалуйста, что сделали за меня всю грязную работу, а как поделиться информацией — так шиш с маслом! Он даже не сказал, собираются ли они выдвигать обвинение!

— Оно ему надо — делиться информацией?

— Да мне плевать, что там кому надо… Ты намного лучше его как маг, Северус! Уверена, что ты мог бы спокойно порыться в его мозгах, а потом подправить память — Долиш бы даже не заметил!

— А мне оно надо — связываться с аврором при исполнении?

— А мои проблемы тебя уже не волнуют?!

— Если ты чего-то от меня хочешь, Гермиона, тебе стоит открыть рот и сказать об этом прямо!

Строго говоря, Северус был прав, но высказался он излишне грубо, и Гермиона сочла себя незаслуженно обиженной. Мало ей было всех прочих переживаний, так теперь и в Северусе вдруг проснулся прежний язвительный профессор Снейп. Ну почему именно сейчас — когда она только-только связала себя с ним узами брака? Не был ли этот роман ошибкой с самого начала?

Потом поцапались из-за Глотика. Пусть он был всего лишь призраком — но Гермиона привязалась к нему и остро ощущала потерю. Она попыталась поделиться этим с мужем. Северус молча выслушал ее излияния, поднял брови и осведомился:

— И это все из-за какого-то безмозглого фантома?.. Ну хочешь, наколдую тебе нового?

Как одолжение сделал, честное слово.

— Спасибо, не стоит утруждаться.

— Как вам угодно, мисс Грейнджер.

До серьезной ссоры, к счастью, не дошло, но домашняя атмосфера к откровенности не располагала. Северус, который чувствовал перепады Гермиониного настроения едва ли не лучше ее самой, ходил хмурый, как февральское небо, и Гермиона заговаривала с мужем только о самых повседневных вещах вроде еды и почты, а все не занятое делами время проводила в спальне. Валялась на кровати, смотрела в потолок и думала, думала…

В этих мыслях было что-то, с чем она еще не встречалась и что она пока не могла облечь в слова, но оно исподволь зрело и ждало удобного момента, чтобы прорасти в мир.

* * *

Разрядка случилась в середине марта.

Выдался погожий денек, и после завтрака они вышли посидеть на крыльце. Северус как обычно занял кресло-качалку, а Гермиона примостилась на перилах. Солнце запуталось в пушистой каштановой гриве и стекало вместе с ней на шерстяной свитер — рождественский дар Молли Уизли. Было еще слишком прохладно для настоящей весны, так что Гермиона грела руки о чашку с кофе, которую захватила с собой.

Северус и сам охотно согрел бы ее пальчики, один за другим, но после истории с Трэверсом девочка замкнулась в себе, даже огрызалась порой, и он не знал, как к ней подступиться. И в постели все как-то разладилось. Гермиона не отталкивала Северуса, нет, но принимала его ласки так безучастно, что он почувствовал себя задетым. Не хотите — как хотите, мисс Грейнджер. Он не станет навязываться.

Так что он тоже просто сидел и смотрел, как Гермиона ерзала на своем насесте.

— Надо будет к лету сделать здесь нормальную веранду, — сказала она вдруг.

Северус промолчал.

— Нет, правда, — повторила Гермиона, воодушевляясь. — Можно расширить крыльцо и посадить по периметру что-нибудь вьющееся, как у родителей. Поставим стол и будем пить чай в тенечке.

Он хмыкнул. Ванная, новый диван, теперь вот место для чаепитий на свежем воздухе. Растут аппетиты у девочки. Впрочем, учитывая обстоятельства, Северус счел, что это добрый знак.

— Это все идеи или есть еще?

— Есть, — она развернулась к нему лицом и глотнула кофе. Поморщилась. — Тьфу, ну и гадость. Совсем остыл… Северус, дому нужно имя. У Молли с Артуром «Нора», у Билла и Флер «Ракушка», а у нас что?

— Снейп-мэнор.

— А серьезно?

— Зря смеетесь, мисс Грейнджер. Вот взяли бы мою фамилию и стали бы хозяйкой родового поместья… Хорошо, как насчет Принц-палас?

Она фыркнула:

— Извините, сэр, но на дворец это место никак не тянет!

Он пожал плечами. Гермиона редко заговаривает о планах, которые еще не обдумала во всех деталях. Если это очередная каверза, вроде истории со свадебным костюмом, то Северус так просто не подставится.

— А на что тянет?

Однако на сей раз, кажется, идея родилась спонтанно. Гермиона сбегала внутрь и вернулась — в резиновых сапожках поверх темно-синих джинсов и с его, Северуса, парой перчаток из драконьей кожи. Лучшей парой, между прочим. Натянула их, спустилась в огород и принялась хозяйничать. В тенистых уголках, за домом, в ложбинках и под деревьями снег еще лежал, но южный бок пригорка уже оголился, и из влажной грязи тут и там торчал бурьян, который поленились убрать осенью.

Гермиона вырывала сухие стебли и сносила их в середину огородика, рассуждая:

— Честно говоря, когда я увидела дом в первый раз, больше всего он походил на драконье логово… Но «Пещера» никуда не годится, тут же лес, а не горы. «Берлога»? Хм, я бы не хотела жить в «Берлоге» или «Логове»… Нет, на самом деле, Северус, здесь такое славное местечко. Я бы снесла сарай и поставила вместо него беседку... А здесь, под окнами, можно посадить цветы. Тебе нравятся дельфиниумы?..

Внезапно проснувшийся энтузиазм девочки заразил и его самого. Северус тоже сходил в дом, нашел в кабинете «Справочник садовода» Тилдена Тутса, а в нем — список заклинаний, и вернулся испытать их на деле. В прошлом году не довелось. Тогда он копал грядки вручную, до мозолей и седьмого пота, но это было даже кстати — тяжелая работа хорошо прочищала голову от лишних мыслей. Но сейчас-то утруждаться ни к чему.

В сарае, куда перекочевало барахло из бывшего чулана, Северус нашел проржавевшую за зиму лопату, воткнул ее в землю и, сверившись со справочником, наложил чары. Лопата пошевелилась, отковырнула кусок грязи с жилками корешков и смачно шлепнула обратно. Еще раз. И еще. С дерева спорхнула галка и запрыгала вокруг, высматривая круглым черным глазом червяков.

Он и сам засмотрелся, и гневный вопль: «Северус!» — застал его врасплох. Он резко обернулся.

Ах ты, черт! Совсем забыл.

Гермиона в своем хозяйственном рвении взялась расчищать заросли вокруг крылечка, под которым Северус летом и осенью хоронил ее губные помады, такие противные на вкус, и она нашла их и вытащила на белый свет — четыре заиндевевших трупика.

— Ненавижу, когда мои вещи берут без спросу!

Ах, кто бы говорил! Его прорвало:

— А ты?! Ты спросила моего разрешения, когда брала мои перчатки? Когда взялась придумывать названия моему дому?

Она вспыхнула, карие глаза потемнели.

— Я полагала, что это наш дом, Северус!

Стащила перчатки, швырнула их на землю и ушла в дом, хлопнув дверью так, что в оконных рамах задребезжали стекла.

Получите и распишитесь.

* * *

Ты можешь быть сто тысяч раз прав, но женщина все равно вывернет все наизнанку и возложит вину на тебя. Он проходил это с Лили Эванс, не раз и не два, и Лили его, зеленого юнца, заставляла вымаливать прощение на коленях — и в фигуральном смысле, и в самом прямом.

К счастью, Гермиона — не Лили, а сам он с тех пор успел выяснить — есть и другие пути. Благодаря Гермионе же и узнал.

Северус надышался свежим воздухом, наверное, на неделю вперед, давая и себе, и девочке остыть, а потом крадучись вошел в дом. Гермиона лежала на диване перед камином. Глаза ее были заплаканы.

— Все еще злишься?

Она метнула в него короткий взгляд.

— Да.

Тогда он поднял палочку и произнес заклинание. Гермиону так и скрючило на ее ложе:

— Ай! Северус, прекратиии!..

Гермиона все же изловчилась вытащить из-под головы подушку и бросить в его сторону. Не попала, но Северус снова взмахнул палочкой, прекращая действие чар. В самом деле достаточно — Гермиона осталась лежать, глядя на него снизу вверх и учащенно дыша. Она вся раскраснелась, на глазах снова слезы — теперь уже от хохота.

Заклинание щекотки. Девочка иногда прибегала к нему, чтобы растормошить Северуса, но сам он воспользовался этим методом впервые. Опыт вышел удачный, и Северус поспешил закрепить результаты.

Он вернул подушку под голову Гермионы, присел на край дивана — девочка подвинулась, освобождая место, — и оперся руками о сиденье по ее бокам. Гермиона с готовностью подняла свои руки и обхватила Северуса за шею, намечая объятие. Взгляд ее потеплел. Ну вот, так-то лучше.

— А теперь?

По лицу Гермионы пробежала мимолетная тень.

— Злюсь? Знаешь, да. Только не на тебя, а… — Она помолчала и как-то неопределенно добавила: — Вообще. В принципе.

— А на мне вымещаешь?

Еще одна тень. Покаянный вздох.

— Я была неправа, прости. Когда мне в следующий раз понадобятся твои перчатки, я обязательно спрошу.

Боже милостивый, девочка, бери, что хочешь, хоть весь дом по кирпичику разнеси, только саму себя не отнимай. Что мне это барахло! Быть в разладе с женщиной, которую ты любишь, — вот пытка похуже Круциатуса.

Но вслух Северус сказал только:

— Уж будьте так любезны, мисс Грейнджер. И еще… — Он инстинктом почуял ее податливое настроение и им тоже поторопился воспользоваться. — Никуда не уходи из дома без меня.

Она слабо улыбнулась.

— Знаешь, это уже смахивает на паранойю.

— Сбежал один, сбежит и другой. Или найдутся доброжелатели на свободе. И если тебя действительно, — он выделил это слово голосом, — волнует мое мнение…

Гермиона поймала прядь его волос и ее кончиком провела по лицу Северуса, легко щекоча кожу. Не согласна, но не хочет говорить это прямо. Так и есть.

— Я бы предпочла подключить к сети наш камин, тогда не придется аппарировать, чтобы попасть на службу.

Он покачал головой.

— Ты хоть осознаешь риски? Я уверен во внешней защите дома, но камин внутри — та еще дыра в безопасности.

— Но ты ведь можешь установить пароль и менять его хоть каждый день, Северус… Или ты просто не хочешь никого здесь видеть и слышать? — Гермиону осенило новой версией, и не то чтобы очень уж далекой от правды. — Послушай, ну нельзя же всю жизнь прятаться от людей в этой глуши! Я и так тянула с вопросом о камине, но теперь, раз уж меня взяли в аппарат министра магии, одной совой я никак не обойдусь. Ты же прекрасно понимаешь, что камин — это самый быстрый способ связаться с нужным человеком…

Например, с Маккинноном? Одна короткая мысль разом изменила мнение Северуса. Как говорится, держи друзей близко, а врагов — еще ближе. Каминные переговоры в случае чего легче проконтролировать, чем переписку — или что там девочка еще придумает.

— Обещаю, без тебя из дома ни ногой! — Гермиона, по-видимому, исчерпала доводы и, не дождавшись реакции Северуса, выложила последний козырь. — Кстати, Саманта ждет нас, чтобы взять интервью для следующего номера. Мы договорились, что история моего похищения пойдет отдельно, чтобы поддержать тиражи.

Неугомонная девчонка. Но ведь такой она ему и нравилась, если уж начистоту…

— Я схожу с тобой в редакцию, но интервью не обещаю. Предыдущее мне не понравилось.

Нет, тот козырь был предпоследним. Гермиона прошлась ноготками по шее Северуса, от чего по спине побежали мурашки, и притянула его к себе, заставляя опуститься на локти. Поза была неудобная, но потерпеть стоило — давненько Северуса не одаряли настолько горячими поцелуями…

Должно быть, по ассоциации с ними Гермиона вспомнила про свою несчастную помаду, потому что мурлыкнула ему на ухо:

— А все-таки кое в чем вы действительно провинились, сэр.

— В чем на сей раз, мисс Грейнджер?

— Вы не узнали меня среди трех невест. Как вам не стыдно!

Она это серьезно? Северус поднялся и сел, сбитый с толку извилистой логикой девочки.

— Даже и не пытался.

— Почему? — Гермиона нахмурилась, и он поспешил объясниться, чтобы не спровоцировать еще одну бурю:

— Ты разве не поняла? Это же ложный выбор. Пожиратели Смерти часто так развлекались. Давали жертвам надежду, но никогда заранее не говорили, к чему именно выбор приведет.

— Вот как... — отозвалась Гермиона и принялась расстегивать его мантию. — Очень жаль, сэр. Как раз хотела назначить вам отработку…

Ему смешно от этой возни с девочкой посреди бела дня и неудобно на слишком узком диване, но впервые со дня свадьбы Северус чувствовал, что его зашатавшийся мир возвращается к привычному равновесию и — видит Бог — цена за это совсем не высока.

Гермиона стянула свой свитер через голову и небрежно бросила его на кресло. Наэлектризованные шерстью волосы распушились каштановым одуванчиком, губы припухли от поцелуев. Северус снова склонился над девочкой. Пробормотал ей в шею:

— А вот представь: срочный вызов по каминной сети, а мы тут котлы чистим…

— Ничего, — Гермиона хихикнула, и ее пальчики требовательно вцепились в его волосы. — Пусть завидуют!

* * *

Пара дней ушла на то, чтобы передать дела бывшему помощнику, который сменил Гермиону во главе бюро по трудоустройству эльфов, и вот мисс Грейнджер снова в крошечном кабинете, куда едва вмещаются стол, шкаф для бумаг и кресло для посетителей — совсем как в начале министерской карьеры. Однако ковры в коридоре лиловые, и лифт сюда идет в два раза дольше, а значит, возможностей у хозяйки кабинетика побольше, чем у обитателей иных просторных кабинетов на этажах выше.

По крайней мере, в теории.

Арчи Маккиннон провел Гермиону по этажу и представил новым коллегам. Здесь были кабинеты Министра Магии и его заместителя, которые охранял секретарский триумвират — эдакая коллективная Ада Перкинс, комнаты помощников (их было четверо — по внешней и внутренней политике, по правопорядку и секретности и по вопросам магглов и волшебных рас), несколько залов для совещаний и просторная канцелярия, в которой гнездилось с полдюжины неразговорчивых клерков. Пожилой начальник канцелярии с видом величайшего одолжения оформил Гермионе доступ в архив — не ту общедоступную библиотеку Министерства, в которой она готовила свой законопроект о домовых эльфах, а настоящий многосотлетний архив, включавший, помимо прочего, секретную переписку…

— Как тебе наш серпентарий? — шутливо спросил Арчи Маккиннон, когда они, обойдя весь этаж, вернулись в кабинетик со скромной табличкой «юрисконсульт» на двери.

— Ужасно, — честно призналась Гермиона. — Лучше б я осталась в отделе магических популяций.

— Ну-ну, выше нос, нечего тебе там засиживаться! И этому болоту давно нужна свежая кровь.

— Кровь? Звучит двусмысленно.

Арчи уселся в кресло для посетителей — подтянутый, в мантии с иголочки, вертикальная морщинка перерезала красиво очерченный лоб. Странное сочетание энергии и усталости.

— Жизнь — вообще двусмысленная штука, Гермиона… Но я на самом деле рад, что ты с нами. Очень испугался, когда услышал, что тебя похитили. Не пойми меня неправильно, но очень не хотелось тебя потерять.

Как будущую сотрудницу — или?.. Не рискнув додумать мысль до конца, Гермиона устроилась напротив, за своим новым столом. Оперлась подбородком на сомкнутые ладони. Не то чтобы у нее имелись серьезные претензии к Маккиннону, но зерно сомнений в нем, зароненное подозрениями мужа, дало-таки робкий росток.

— И поэтому ты отстранил Северуса от моих поисков?

Арчи слегка улыбнулся.

— Именно поэтому. Северус, безусловно, сильный волшебник, но он, в отличие от тебя, совершенно не годится для работы в команде.

— Но именно он в итоге обезвредил Трэверса!

— За что ему честь и хвала. Но, замечу, только после того, как мы выследили Трэверса общими усилиями. И у нас был план по прорыву в дом с черного хода, так что, думаю, мы бы вытащили тебя в любом случае.

— А между прочим, как ты сам там оказался? Ты ведь курируешь взаимодействие с магглами и волшебными расами, а беглый Пожиратель Смерти не относится ни к тем, ни к другим.

— По сугубо личным причинам. Трэверс убил мою семью.

В лице Маккиннона не дрогнул ни единый мускул, зато Гермиона ужаснулась собственной бестактности.

— Извини, я не знала, — пробормотала она. — Мои соболезнования.

— Старая история, еще времен первой войны с Волдемортом, и я не слишком люблю о ней вспоминать… Хотя вот Северусу рассказал, когда мы встретились перед решающей схваткой. А он, значит, не счел нужным упомянуть об этом тебе…

Не счел.

Гермиона зябко обхватила себя руками, хотя на нижнем этаже Министерства было тепло, даже немного душно. В ее душе все перепуталось: один короткий разговор — и теперь уже Арчи выглядит героем, а Северус — параноиком. Как же сложно все… Не зная, что сказать на это, она молчала — да Арчи, судя по всему, и не ждал ответа.

Посидев минуту-другую в задумчивой тишине, он вдруг выпрямился, пружинисто поднялся с кресла и совсем другим, деловым и веселым, тоном сказал:

— Ну что ж, добро пожаловать в нашу команду, мисс Грейнджер! На сегодня достаточно, а завтра мы начнем заваливать вас работой.

Нет, все-таки обаяние Арчи Маккиннона — страшная сила. Чувствуя мгновенный прилив энтузиазма, Гермиона улыбнулась в ответ:

— Магическая Британия нуждается в переменах к лучшему?

— Еще как! Уверяю — скучать не придется!

* * *

Гермиона вернулась к работе, и Северус, не рискуя больше безопасностью девочки, по утрам провожал ее в Хогсмид, к «Трем метлам», откуда Гермиона отправлялась в Министерство по каминной сети, а вечером встречал жену прямо в министерском атриуме.

Обыкновенно они возвращались домой не сразу, а шли куда-нибудь по бесчисленным Гермиониным делам или просто прогуляться в Косой переулок, и там, в толпе других волшебников, жизнь раз за разом открывалась Северусу новой, незнаемой доселе стороной.

Сами по себе мистер Снейп или мисс Грейнджер мало кого интересовали — но свадьба сотворила из них двоих живую легенду. Слухи умножили количество преступников вдвое, а число гостей довели до пяти сотен, и Северус с тайным изумлением изо дня в день купался в почтительном внимании людей, которые совсем недавно его и замечать не желали.

У него даже завелся — кто бы мог подумать — собственный фан-клуб в лице Гарольда Дингла. Того самого, который после помолвки потребовал у них с Гермионой рецепт приворотного зелья. Девочка, конечно, ничего тогда не написала в ответ («Шутите, сэр?»), но чокнутого Дингла это не смутило. Наткнувшись как-то на Северуса во «Флориш и Блоттс», Дингл многословно просветил его насчет существования клуба «поклонников и последователей самого выдающегося хогвартсского профессора в текущем столетии» и даже показал значок — неожиданно вполне сносного вида. Ошеломленного Северуса хватило только на «Вы таким родились, мистер Дингл, или в ваших мозгах что-то необратимо повредилось уже после рождения?», но — положа руку на сердце — он был не на шутку польщен.

И Северус продолжал вкушать эти маленькие радости супружества, водя Гермиону под руку по Косому переулку, открывая перед ней двери лавок, расплачиваясь за ее покупки.

Демонстрируя всему миру — вот моя женщина.

Моя жена.

«Семья — это нечто особенное», — сказала Гермиона однажды, летя бок о бок с Северусом над озером в шотландских горах.

— Ты была права, — согласился с ней Северус несколько месяцев спустя.

Они сидели втроем в кафе, которое когда-то принадлежало Флориану Фортескью — Гермиона, Северус и коротавший время до ночного дежурства в «Гринготтсе» Драко Малфой. Мужчины тянули горячий имбирный пунш, а Гермиона с пером в руках листала свой ненаглядный планировщик.

— Я всегда права, — заметила она с ноткой высокомерия. — Давно пора бы это понять!

Драко так и замер, не донеся кружку до рта. Ну да, за подобное профессор Снейп, пожалуй, размазал бы по стенке даже слизеринца. Но он давно уже не профессор, а жене Северуса Снейпа можно куда больше, чем какой-то там школьнице.

Практически все.

— И насчет Лизы?

— А насчет Лизы — особенно! — Гермиона с жаром захлопнула свой планировщик и вспомнила наконец про стоявшее перед ней в креманке фисташковое мороженое. — Я такое в архивах раскопала… Фаддеус Фаркл, который превратил в ежей своих сыновей-сквибов, просто отдыхает в сторонке!

Северус дал девочке доесть растаявшее лакомство и только тогда сказал:

— Полседьмого.

Гермиона так и подскочила:

— Как, уже? Саманта меня убьет!

Пунктуальная до тошноты Саманта Фоссет назначила Гермионе встречу на половину седьмого — теперь, как понял Северус, собирались писать статью о похищении. Звали и его самого, но встреча с Драко Малфоем внесла новый расклад в планы на вечер. Поэтому он сказал девочке: «Иди, подожду тебя здесь».

Гермиона сгребла свое барахло в сумочку, обогнула сидевшего спиной к проходу Драко и чмокнула Северуса в губы. Вот еще одна привилегия супружества — попробовали бы они целоваться прилюдно, не обменявшись прежде брачными обетами…

Драко перетек на место Гермионы у окна и протянул не то с завистью, не то философски:

— Черт-те что на белом свете творится…

Северус проводил девочку взглядом — ей всего-то надо было перебежать наискосок улочку и нырнуть в дверь дома напротив — и только тогда отозвался:

— На редкость меткое замечание. Очень странные вещи творятся на свете…

Тупостью Драко Малфой никогда не страдал — интонацию Северуса поймал на лету.

— Какие же, любопытно было бы узнать?

— Вам не пора на дежурство, Драко?

— Подождут. Да и какое там дежурство ночью — одна проформа. Верите, уже сам с собой в карты играю, чтобы только не заснуть. Так что за странные вещи, сэр?

Должно быть, и впрямь Малфою-младшему уже приелась работа, ради которой он даже пошел на ссору с семьей. Наживку Северуса Драко проглотил не поперхнувшись — и это было как нельзя кстати. После истории с похищением Эдвинус Бораго пропал, аптека его была закрыта, и, поразмыслив, Северус почел за лучшее не вторгаться туда в одиночку. А Драко Малфой прекрасно подходил на роль свидетеля и помощника. И в их распоряжении есть целый час.

Поэтому Северус допил свой пунш и поднялся.

— Я полагаю, Драко, вам лучше взглянуть на это собственными глазами…

* * *

И снова посетитель в кабинетике на нижнем этаже. Джинни Уизли принесла в канцелярию министра магии пригласительные билеты на матчи «Гарпий» в наступающем сезоне и зашла к Гермионе.

Но фоне бледно-зеленой стены рыжие волосы Джинни пылали костром, и сама она, прямая и пылкая, едва покончив с приветствиями, заявила без обиняков:

— Я должна извиниться перед тобой за ту историю на площади Гриммо, ну, когда у нас был девичник. Я отвратительно себя вела, я знаю… Но мама нас тогда здорово накрутила, я просто не выдержала.

Гермиона решительно сгребла в сторону подшивку решений Визенгамота, над которой корпела всю неделю. Доклад для заместителя министра полчаса подождет, а Молли Уизли и впрямь способна достать кого угодно.

— Ее можно понять, Джинни. Наверняка Молли мечтала видеть на месте Северуса Рона.

Тень промелькнула по живому, выразительному лицу Джинни.

— Это к Сивилле Трелони не ходи… Но мы-то чем виноваты? Рона не воскресить, да и не вышла бы из вас двоих пара, уж извини. А теперь мама делает все, чтобы пары не получилась из нас с Гарри!

Гермиона встревожилась. Что она упустила в жизни ближайших друзей? С Гарри она виделась, хоть и мельком, он по-прежнему по уши был занят в аврорате, но выглядел вполне довольным жизнью.

— Что ты хочешь этим сказать? Неужели Молли не хочет, чтобы ты выходила замуж за Гарри?

— Наоборот! Она настаивает, чтобы мы поженились как можно скорее, потому что мы с Гарри уже… ну ты понимаешь. И заметь: у меня пятеро старших братьев, не считая покойного Рональда Билиуса, а невинность до брака, по мнению мамы, должна блюсти одна я. Двойные стандарты во всей красе. По-моему, это просто возмутительно!

Двойные стандарты Гермиона и сама терпеть не могла, но сейчас ее волновало другое.

— Не понимаю, в чем проблема, — сказала она, нахмурившись. — Вы же с Гарри любите друг друга, дом у него есть, деньги тоже…

Джинни со страдальческой гримаской на лице откинулась в кресле для посетителей и взъерошила свою рыжую гриву.

— Проблема в том, Гермиона, что я-то сама отнюдь не жажду как можно скорее стать приложением к великому Гарри Поттеру. Я хочу стать кем-то в качестве Джинни Уизли. Добиться результатов в квиддиче и все такое. И Гарри меня в этом поддерживает. А вот мама…

Джинни тяжело вздохнула и вдруг выпрямилась, осененная внезапной идеей.

— Слушай, а можно, я скажу маме, что тебе нужно выжать побольше шумихи из твоей собственной свадьбы, и ты против, чтобы мы с Гарри объявляли о помолвке сразу после вас со Снейпом?.. О, пожалуйста! Мне бы только до мая продержаться!

— Эээ… ну конечно, ты можешь ей это сказать — только так, чтобы это не вышло за пределы «Норы», хорошо? А причем здесь май?

И без того встревоженной Гермионе вдруг представилось, как Джинни со скандалом покидает родительский дом. Но почему такая странная дата?

Джинни сомкнула большой и указательный палец колечком — мол, не дрейфь, подруга, все будет «окей».

— Спасибо, Гермиона! Мама тебя уважает, так что должно сработать… А в мае у нашей Флегмы срок. Надеюсь, мама начнет выносить мозг ей, а меня оставит в покое!

Вот и разъяснилось, что к чему… Посмеялись, напряжение спало. Уже совсем беззаботно Джинни сказала:

— Вообрази, у Флегмы благодаря тебе открылся талант! Она теперь мечтает открыть агентство по организации свадеб. Только об этом и говорит, даже название придумала — «Флердоранж».

— Было бы здорово, — честно сказала Гермиона. Вклад Флер в праздничное великолепие и в самом деле трудно было переоценить. Одни салфетки с растительным узорчиком чего только стоили. — Я могла бы помочь ей с рекламой в «Ведьмополитене»…

Джинни махнула рукой.

— Да мечты это все… Ей же рожать вот-вот. Какое агентство с младенцем на руках?.. А между прочим, вы со Снейпом собираетесь заводить детей?

— Собираемся. Но не сразу… У меня ведь тоже карьера-и-все-такое…

— Вот-вот, — мрачно поддакнула Джинни. — Интересно, какой из Снейпа выйдет отец? Ужасный, наверное. Совершенно не могу представить его в этой роли. Хотя… я его и влюбленным-то никогда не представляла…

Это было похоже на то, как если бы толпа мурашек пробежала по позвоночнику и свила гнездо в животе.

— Влюбленным? Правда?

— Ну ты даешь, Гермиона! Ты что, не видела, как он на тебя смотрит?

Доклад о Визенгамоте и выписки о положении сквибов, дурацкая ссора на девичнике и неурядицы семейства Уизли — все было отброшено в сторону и забыто. Как же Гермионе не хватало подруги все эти месяцы…

— Мало ли что я видела, Джинни Уизли. Я хочу знать, что видела ты. Во всех подробностях и прямо сейчас!

День за днем — наступил апрель, и весна окончательно пришла на холмы Шотландии. Тут и там распускали навстречу солнечным лучам свои лиловые венчики первоцветы. Гермиона притащила с прогулки целый букет и водрузила посреди обеденного стола: «Лепестки у них как сердечки. Мило, правда?»

В тенистых ложбинах еще лежал ноздреватый снег, но Запретный Лес понемногу оживал от зимнего оцепенения, Северус пару раз уже видел издали кентавров, которые обходили Лес с первой после затяжной зимы инспекцией, и почел за благо обновить защитные чары. Понемногу, между делом он докончил начатое Гермионой — привел в относительный порядок свои владения. Теперь дряхлый, еще больше покосившийся за зиму сарай торчал как бельмо на глазу, но Гермиона больше не заговаривала о планах благоустройства, и Северус не напоминал.

Успеется.

Однажды утром его разбудили женский возглас и запах чего-то горелого. Он подскочил с постели, как крильмаром ужаленный. Пожар?!

Нет, оказалось — девочка встала раньше и готовит завтрак. Ну как сказать — готовит…

Северус погасил огонь на плите, разогнал чад, обозрел содержимое чугунной сковороды и очень, очень медленно досчитал до десяти. И только после этого позволил себе сдержанно поинтересоваться:

— И что же это должно было быть, мисс Грейнджер?

— Блинчики, — сказала она виновато. — Не спалось ночью, дай, думаю, хоть завтрак приготовлю… Я же молодая жена. Мне вроде как положено готовить тебе завтраки.

Верно. Жена. Раздражение рассеялось быстрее, чем кухонный чад.

Северус очистил сковороду от остатков подгоревшего блина, помешал тесто в миске — слишком жидкое, — насыпал еще муки и заново разжег плиту.

Гермиона все-таки внесла лепту в семейный завтрак — нашла в буфете начатую и забытую банку с джемом. Девочка и впрямь выглядела неважно — бледная, под глазами синеватые тени. Чем бы ее расшевелить? Ага, вот.

— Да, между прочим… Я дал имя нашему дому.

Гермиона встрепенулась:

— Правда? И какое же?

Она сидела боком к окну, в которое сквозь занавески уже просачивался набирающий силу день, и Северус в его свете заметил покрасневшие веки. Еще и плакала? Прелестно… Но свои наблюдения он оставил при себе. Сказал только:

— «Ежевика».

Ежевичными лозами заросла половина садика, и все прошлое лето на них вперемешку висели красные, малиновые и спелые черные ягоды.

— Коттедж «Ежевика»? Чудесная идея! Странно, что она не пришла мне в голову.

Северус фыркнул:

— Очевидно, потому, что тебе не пришлось расчищать ежевичные кусты от сухостоя.

— Я бы с удовольствием помогла тебе, Северус, если бы не была так занята на работе…

И снова поникла. Засахарившуюся субстанцию она вяло размазывала по блинчику и отщипывала по крошечному кусочку. От такого зрелища и у самого Северуса кусок в горло не лез. Тогда он выложил еще одну новость, хотя и сам пока не решил, как к ней отнестись:

— Помнишь МакДональдов? Тех, из Гленко? Мне написала Морриган МакДональд и попросила позаниматься с ее сыном на пасхальных каникулах, небесплатно, разумеется. Опасается, что парень не сдаст экзамены за первый курс. Должно быть, редкий тупица…

— Замечательно, — немного невпопад ответила Гермиона. Предложение насчет репетиторства вызвало еще меньше интереса, чем присвоение имени дому. Да что ж такое с девочкой творится?

Мысль метнулась натоптанными тропами — легиллеменция? сыворотка правды? Нет, конечно, для девочки эти методы не годятся, надо как-то деликатнее... Или в конце концов — он мимоходом даже подивился простоте решения — почему бы просто не спросить?

— Что с тобой творится, Гермиона? Ты сама на себя не похожа.

Ложечка в его руке излишне громко звякнула о край кружки, и Гермиона нервно вздрогнула, но глаз не подняла — так и продолжала кромсать несчастный блинчик.

— Ничего. Просто не выспалась.

— А почему тебе не спалось? — спросил он мягче. — Беспокоишься за свою Лизу? Послушай, я не собираюсь лезть в твои дела. Просто хочу тебе помочь…

Неопределенно пожав плечами, она оставила в покое завтрак и стала общипывать букетик увядающих первоцветов. Сердечки? Нет, подумалось Северусу, куда больше эта форма лепестка напоминает задницу.

— Нет, это не из-за Лизы, просто работать в управлении оказалось совсем не так приятно, как мне представлялось… Настоящий серпентарий.

— Неужели там одни слизеринцы с Драко Малфоем во главе?

— Нет, почему… С разных факультетов есть. А Драко, насколько мне известно, и не стремился туда попасть. Знаешь, если ты действительно хочешь мне помочь, лучше дай мне какого-нибудь зелья для сна, пожалуйста.

Ну, за снотворным дело не станет, но если откровенной иронии умница Гермиона не заметила, значит, и впрямь плохи дела.

— Сегодня пятница, рабочий день. Не боишься, что тебя уволят за прогул?

— Нет, — и повторила с какой-то непонятной уже Северусу иронией: — Не боюсь.

* * *

Субботний матч ни для «Гарпий», ни для «Нетопырей Ньюкасла», в сущности, ничего не решал — обе команды уже обеспечили себе место в плей-офф. И Гермиона, взбираясь по хлипким деревянным ступенькам в ложу для почетных гостей, загадала: если «Гарпии» выиграют — она преодолеет стыд и расскажет мужу то, что тяжким камнем лежало на душе.

В ложе они с Северусом оказались одни. Все команды присылали в Министерство пригласительные билеты на свои матчи, и получить пару билетов на любую игру Гермионе отныне не составляло труда. Но и квиддич стал теперь не развлечением, а работой: ложи почетных гостей, как она теперь знала, были удобным местом для разных конфиденциальных разговоров.

— Кого будешь окучивать сегодня? — как бы невзначай поинтересовался Северус еще внизу.

— Надеюсь, никого, — ответила Гермиона, радуясь возможности быть честной хотя бы в этом. — Арчи просил поговорить с мистером Малепеппером насчет постоянной скидки на поставки для Министерства, но вряд ли он придет. Малепеппер терпеть не может женский квиддич…

Так и вышло. Вскоре подхватился куда-то и Северус, бросив «Скоро вернусь», и Гермиона осталась один на один со своими мыслями.

А думалось ей вот о чем.

В четверг после ланча было назначено совещание по подготовке к празднованию второй годовщины победы над Волдемортом. По своему обыкновению, Гермиона отправилась в конференц-зал заранее — но пришла не первой. В конференц-зале уже чесали языками двое — через приоткрытую дверь до Гермионы донеслось:

— …тебе новенькая?

— Это по-настоящему ужасно, Мэг. По-моему, наш красавчик Арчи просто-напросто перетащил к себе любовницу. Хотя что он в ней нашел — ни кожи ни рожи…

Кровь прилила к Гермиониным щекам. Мэг — это Мегейра Стоун из отдела порталов, а ее собеседница — секретарша замминистра, которая приветливо здоровалась с Гермионой каждое рабочее утро.

И обсуждали подружки именно ее — Гермиону Грейнджер!

Гермиона сама не помнила, как высидела это бесконечное совещание. Голова ее опустела, и одна-единственная мысль словно билась о стенки черепа, как мячик для пинг-понга. Любовница. Любезные коллеги считают ее любовницей Арчи Маккиннона и обсуждают за спиной.

Как назло, Маккиннон сегодня был сама галантность — осведомлялся о Гермионином самочувствии, предлагал ей воду, чуть ли не начал обмахивать Гермиону папкой для бумаг, когда она в ответ на замечание замминистра пролепетала, что чувствует себя неважно от духоты. Понимающая улыбочка Мегейры Стоун чувствовалась даже спиной.

Дома Гермиону немного отпустило, но когда она, подремав час или полтора, проснулась в темноте рядом с похрапывающим мужем — произошедшее навалилось на молодую женщину двойной тяжестью. Значит, все усилия придать себе респектабельности — книзлу под хвост. Пышная свадьба, чуть не закончившаяся смертью, груды писем от «доброжелателей» — стоило оно того?

Стоило ли выходить замуж за Северуса Снейпа?

Гермиона вынуждена была честно признаться самой себе: на других претендентов она просто не рассчитывала. Останься Рон в живых, вероятней всего, она вышла бы за него и пополнила собой дружное семейство Уизли. Но Рон погиб, а Гермиона побоялась остаться в старых девах. Блестящий волшебник, герой войны, к тому же влюбленный в девушку по уши, — это казалось роскошным подарком судьбы. Но что, если Гермиона поторопилась счесть себя никому не нужной серой мышью? Тогда чувство неловкости перед Северусом за эти мысли погнало ее на кухню стряпать злополучные блинчики.

Но теперь, хорошенько выспавшись под снотворным зельем, Гермиона взглянула на ситуацию с другой стороны.

Что, если домыслы коллег не лишены оснований и Арчи Маккиннон и впрямь к ней неравнодушен? Это обстоятельство можно… использовать. Никто не заставляет Гермиону Грейнджер нарушать брачные обеты, упаси Бог, — но что плохого в том, чтобы общаться с другими мужчинами и просить их о помощи — да хоть той же Лизе? Тем более такого мужчину, который не побоялся броситься за ней, Гермионой, в логово беглого преступника…

На счете 40:80 в пользу «Гарпий» вернулся Северус, прервав смутные Гермионины грезы наяву. Принес модную новинку — нетающее мороженое от «Сладкого королевства».

— Недурно, надо будет заказать несколько галлонов на празднование годовщины победы, по крайней мере, не превратится в сироп, пока дело дойдет до банкета, — заметила Гермиона, кое-как одолев свою порцию. — Надеюсь, наши зануды согласятся увеличить бюджет. Ну или в крайнем случае, сэкономим на салфетках… А ты что-то долго ходил, Северус. Я не видела внизу длинных очередей.

— Нужно было поговорить кое с кем.

Северус ответил так уклончиво, что Гермиона не стала допытываться о подробностях. Бесполезно.

Ловец «Нетопырей» вылетел откуда-то со снитчем в кулаке, и трибуны взорвались ревом — частью торжествующим, частью разочарованным. «Гарпии» проиграли — значит, и ей помолчать о своих делах, с мрачным удовлетворением подумала Гермиона. Два месяца, и у них с Северусом уже секреты друг от друга. Миленько. Но ничего не попишешь, знак судьбы…

* * *

После квиддича у Гермионы были еще дела — пришлось аппарировать с ней в Косой переулок, в редакцию ее ненаглядного «Ведьмополитена». Это оказалась довольно просторная, но страшно захламленная комната в мансарде, низкие окошки которой выходили на железную дорогу.

Гермиона и редакторша журнала Саманта Фоссет устроились за дальним столом и заговорили вполголоса. Северусу тоже предложили кресло, но он не рискнул присесть, опасаясь и за шаткость мебели, и за чистоту своей мантии. Вместо этого он встал у окошка, делая вид, что любуется пейзажем: на пятачке между стеной дома и рельсами деловито вылизывался кот откровенно помоечного вида. С котом обстановка «Ведьмополитена» казалась даже уютной.

Но, конечно, куда больше Северуса интересовал женская беседа. На квиддиче он сумел перехватить Поттера и сообщить ему результаты их с Драко Малфоем обыска в лавке Бораго. Они были нулевые — Бораго просто исчез. Никаких следов насилия или похищения, аптека в идеальном порядке, свидетелей нет — ничего. Поттер выслушал, кивнул и тоже поделился информацией: что касается похищения Гермионы, следствие закончено, Лиза Селвин дала признательные показания, но с побегом Трэверса ясности никакой. Миссис Селвин могла бы пролить свет на этот вопрос, но допросить ее не получается — она не то тронулась рассудком из-за шока, не то попала под действие какого-то хитрого проклятия. Обеих женщин держат в Мунго и пытаются лечить, но пока безуспешно. Что ж, по крайней мере, от аврора Поттера было больше проку, чем от Поттера-ученика...

И сейчас Северус вылавливал из разговора жены отдельные слова, которые давали ему понять: Гермиона ломает голову над тем, как защитить Лизу. Статья... Сквибы... Как думаешь, общественный резонанс...

Как назло, придурочный помощник Саманты Фоссет — как бишь его? — Стеббинс без конца отвлекал Северуса. Парень притащил кипу свадебных колдографий — это было даже кстати, Северус не без интереса взялся просматривать их в поисках новых зацепок. Но Стеббинс то и дело совался с комментариями (вы только посмотрите, какая композиция, сэр), и Северус не выдержал. Рявкнул:

— Да заткнитесь уже наконец!

— Северус?

— Джонни!

Стальные нотки в голосе жены и Саманты Фоссет прозвучали совершенно одинаково. Но Северус-то и бровью не повел — ему не привыкать держать лицо. А вот Стеббинс сразу сник и только пробормотал:

— О, прости, прости, Сэм!

И каким-то новым чутьем, обретенным за год рядом с Гермионой, Северус понял — нескладный Стеббинс безнадежно и безответно влюблен в Саманту. Понял и чуть не поднял руку, чтобы похлопать парня по плечу в знак солидарности.

Потому что только женщина, которую ты любишь, способна вывернуть твою душу наизнанку.