Испытание (джен)

Летучий порошок снова закончился. Джон с тяжелым вздохом надел цилиндр и вышел на улицу. Аппарировать из помещений было гораздо сложнее, поэтому он отправился в неприметный переулок невдалеке от его квартиры, чтобы с тихим хлопком исчезнуть и появиться недалеко от красной телефонной будки, ведущей в Министерство.

Как назло, моменты дефицита летучего порошка непостижимым образом сочетались с промозглыми дождливыми деньками, от которых приходилось защищаться согревающими чарами. В такие моменты он клял себя за свою забывчивость, обещая себе своевременно пополнять запасы волшебного средства.

Сегодняшний день не отличался от предыдущих, и Джон, подняв воротник пальто повыше и ежась от промозглого ветра, поспешил к спасительным стенам будки. 

Железный жетон работника Министерства гулко звякнул в утробе телефонного автомата, и он начал спускаться в огромный муравейник английского Министерства. 

Кивнув находящемуся на страже аврору, он поспешил к неприметной двери недалеко от хозяйственных помещений.

Все в здании Министерства служило одной цели: внушить остальным чувство почтения. Именно поэтому почти каждая дверь была произведением искусства: дорогие породы дерева и камня, украшенные непревзойденной резьбой либо покрытые дорогими красками. И на этом фоне обыкновенная деревянная дверь, затаившаяся в глубине хозяйственных помещений, выглядела странно.

Он хорошо помнил свой первый день в Министерстве, когда увидел эту дверь.

— Что это за дверь? — спросил Джон у своего проводника. 

— Никто не знает, — пожал плечами Кевин. — Поговаривают, что там погребен сам…

Кевин ткнул указательным пальцем в сторону потолка и на мгновение замер в благоговейном позе. Джон решил, что с него уже хватит этих бесполезных баек. Нет, старый уборщик — неплохой парень, но слушать по десятому кругу все сплетни Министерства. Нет, увольте!

Поэтому он ляпнул: 

— Мерлин?

Кевин посмотрел на него как на идиота, а потом произнес:

— Какой Мерлин, первый министр магии; говорят, на его костях держится это здание. Ну и молодежь нынче пошла, — Кевин махнул рукой и шаркающей походкой заковылял по коридору прочь от Джона.

Джон еще раз посмотрел на дверь, подергал ручку, и, оглянувшись по сторонам, тихим шепотом произнес: "Алохомора", и ничего не произошло.

"Странно, я думал, это местная легенда", — пробормотал он себе под нос и направился к своему рабочему месту.

Отдел по контролю магических популяций располагался недалеко от Атриума, чтобы гоблины и эльфы, а также прочие твари, посещавшие Министерство, не оскорбляли своим видом чистокровных волшебников.

В Хогвартсе им говорили, что от оценок зависит их будущее. Но в реальности маглорожденного Джона Мактавиша не ждало ничего хорошего. На научные изыскания у него не было денег, а министерские кабинеты обычно оказывались закрытыми для маглорожденных, пусть и когтевранцев.

Положение спасло то, что один из работников не престижного отдела ушел на пенсию, а у Джона был самый высокий средний балл — хоть для чего-то ему пригодились семь лет, проведенные в Хогвартсе.

Из раздумий его вывела мрачная очередь, скопившаяся у его кабинета. Гоблины тихо переговаривались на гобледуке. Эльфы с поникшим видом теребили свою одежду, состоящую в большинстве случаев из магловских обносков.

Из всей толпы наилучшим образом выглядели два мужчины в видавших вида одеждах. Слишком развитое тело выдавало в них оборотней. Один читал газету, привалившись плечом к стене, а другой нервно вышагивал по трехфутовому пятачку, распугивая эльфов, и костерил невесть куда запропастившегося идиота.

Завидев Джона в министерской коричневой мантии, очередь ожила, забурлила, и первые места оказались заняты оборотнями и гоблинами, а эльфам, по-видимом,у было безразлично все, судя по их не изменившимся печальным лицам.

Восемь часов. На протяжении восьми часов он принимал у своих посетителей документы и отправлял их своим коллегам по пневмопочте, затем все шло в обратном порядке. Особенно трудно было с эльфами, которым максимально доступным языком требовалось объяснить, какие документы нужно собирать, чтобы получить визы — согласно декрета 1993 года магические расы не являлись гражданами магической Англии, а потому должны были оформлять визы и платить повышенный налог.

Восемь часов в день, пять дней в неделю — документы, документы, документы. Все это быстро превратилось в рутину. И Джон с ужасом почувствовал, как все больше и больше увязает в ней. Словно в болоте, наполненном прелой тиной повседневности, где каждый последующий день был похож на предыдущий.

Каждый день перед его лицом мелькали десятки одинаковых гоблинов, эльфов, оборотней и прочих, которые раздражали его своей глупостью, неуместными вопросами попытками задобрить.

Неизвестно, чем бы все это закончилось, если бы в один прекрасный день он не прошел бы мимо той самой двери, которая озадачила его в самый первый день.

"Что это за дверь?" — вспышкой молнии промелькнула в его голове мысль.

А действительно…

И понеслось. Днем он выслушивал скупые обещания гоблинов, угрозы оборотней или причитания эльфов. Объяснял и все раскладывал по полочкам, с нетерпением ожидая вечера, когда начиналась его настоящая жизнь: он ломал голову над загадкой двери.

Очень быстро его квартира оказалась завалена свитками, пергаментами, тетрадями и книгами из Косого и Лютного переулка. Каждый вечер превращался в мозговой штурм: он учил новые заклинания, рассчитывал нумерологические таблицы и раскладывал рунические арканы, варил различные зелья, а пару раз даже использовал магловские реагенты.

Ничего не помогало, и Джон садился корпеть над новой таблицей или заклинанием. 

Сдаваться он не хотел даже спустя полгода бесплодных поисков, а иногда и бессонных ночей. Джон безразлично посмотрел на кучку посетителей. За последние полгода он все-таки выяснил, что у гоблинов и эльфов есть индивидуальные черты лица. Визитеров было еще не так много, поэтому он позволил себе еще раз сходить к той двери. Она была крепкой, действительно очень крепкой, раз за полгода его экспериментов на ней не осталась никаких следов.

Остановившись напротив двери, он достал сигарету. Затем кончиком волшебной палочки — точечным Инсендио — он прикурил и сделал глубокую затяжку.

— Что, не открывается, мистер Мактавиш? — внезапно донесся до него голос мужчины.

Джон повернул голову, чтобы увидеть ничем не примечательного мужчину в черной мантии. Как он не старался, черты лица неизвестного не запоминались.

— Нет, — кивнул Джон.

— А вы стучаться пробовали? — подмигнул ему неизвестный и, открыв дверь, исчез в таинственной комнате.

Джон поперхнулся дымом. Потом, откашлявшись, замер на несколько мгновений, вопрошая себя, почему ни разу эта мысль не пришла ему в голову.

Затем подошел к двери и дрожащей рукой постучал.

Дверь с тихим щелчком отворилась, а из-за двери донесся звонкий женский голос: "Входите, мистер Мактавиш!"

Джон осмотрел коридор, переступил с ноги на ногу и решительно открыл дверь…

Из воспоминаний пятилетней давности его вырвал невообразимый грохот. Он вздрогнул и повернул в другую сторону. Теперь придется пользоваться другим входом, пока Роза Уизли не пройдет вступительное испытание в отдел невыразимцев.

Он содрогнулся, вспоминая те времена, когда еще не работал невыразимцем.

Направляясь к месту своей любимой работы, он думал, что большинство людей просто не замечает, как много дверей встречается им по пути, а еще меньше людей решают воспользоваться закрытой.