Призрак Зиновия Петровича (джен)

— Сосед рассказывал: они с другом однажды на кладбище подрабатывали. Памятник тесали из мрамора. Закончили поздно, а на улице дождь, ветер. В общем, решили домой по такой погоде не идти и заночевать в сторожке… — тихо говорил Сережка. — Правда, самого сторожа там не было — видать, обходом пошел…

Неля вздохнула. Опять история из нашего времени! Нет чтобы про привидения старинных замков или про вампиров… Ну что интересного может произойти в сторожке, пусть даже и кладбищенской! Тоже мне, декорация… Однако рассказывал Сережка увлекательно. Остальные мальчишки, кто уже пытался напугать товарищей жуткими историями, смотрелись намного слабее. Один так смешно картавил, что совсем и не страшно было. Другой заикался от страха перед собственной историей. Третий вообще пересказал то, что она давным-давно читала в одном известном романе…

Но Неля не показывала своего разочарования. Ей не хотелось портить атмосферу этого чудесного вечера. За окном воет февральская вьюга — эта зима в Крыму выдалась снежной, такого, говорят, здесь не было более ста лет. Качаются в лагерном парке обсыпанные снегом ветки эльдарских сосен и веерные кроны пальм. Глядит с небес холодная луна. Самое время для страшных историй! Сегодня мальчики тайком от вожатой пришли в палату к девочкам, чтобы устроить посиделки «с ужастиками», и теперь наперебой соревновались, кто сильнее поразит выдумкой впечатлительный слабый пол. Но фантазии и артистичности хватало далеко не всем, и пока что Сережка оставался в глазах Нели лучшим рассказчиком. Если бы он еще сюжет выбрал поинтереснее…

— Смотрят — а дверь-то открыта! Ну, вошли. Решили, что как только сторож придет, они извинятся. Легли, но дверь запирать не стали. А то неудобно будет — забрались в чужую сторожку, да еще и заперлись…

Неля невольно бросила взгляд на дверь палаты. В темноте ее почти не было видно, хотя в огромное, во всю стену, панорамное окно лился серебристый лунный свет. Если подойти к окну, то можно увидеть внизу лестницу — длиннющую, в сто восемьдесят шесть ступенек. Она круто спускается к морю, к запертым на зиму летним корпусам «Артека». Кто знает, чьи тени бродят по тем домикам и по всему ночному парку… И этот посвист ветра, такой тоскливый… В общем, обстановка — как раз, чтобы пугаться в свое удовольствие.

Но никакого удовольствия пока не получалось. Даже Света, которая до этого сидела на кровати рядом с Нелей, крепко вцепившись ей в руку — и та расслабилась, стала скучающе оглядываться по сторонам. Девять мальчишек и десять девчонок, собравшиеся сюда пощекотать нервы, разочарованно перешептывались все громче и громче, и Неля действительно начала опасаться. Но не вампиров и не мертвецов, а того, что на шум явится вожатая и всех разгонит.

— В самую полночь дверь отворилась, и вошел хозяин. Сторож, значит. И говорит им, сердито так: «А что это вы тут делаете?» Ну, они хотели свет включить, объяснить все как есть… Встали, глянули, а сторож-то в саване стоит!

Светка опять судорожно вцепилась в руку Нели. На соседней кровати прерывисто вздохнула Ира.

— И что же они? — раздался ехидный голос Димы, не принимающего на веру никакие факты — недаром же он собирался стать журналистом.

— Что-что… Заорали! — ответил Сережа, досадуя, что его перебили.

— А он что? — громким шепотом спросила Аня, которая боялась всего на свете, даже грозы и мышей. — Ну, сторож этот…

Но отряду, рассевшемуся по кроватям в ожидании страшных историй, не довелось узнать о дальнейших приключениях кладбищенских каменотесов. Потому что в этот момент со скрипом открылась и вновь захлопнулась дверь. В палату кто-то вошел.

Неля, которая уже откровенно скучала, уставившись в пол (все равно в полутьме смотреть было особо не на что), только вздохнула. Вот и сказочке конец… Разбудили-таки вожатую! Но тут Света, тихо ахнув, трясущимися пальцами вцепилась ей в руку. Неля подняла голову — и замерла от ужаса: у входной двери стояла белая фигура. Высокая — слишком высокая для человека! — и невероятно тонкая, почти прозрачная.

Первый испуг прошел быстро, и Неля страшно разозлилась. Наверняка это мальчишки из соседнего отряда — влезли, придурки, один на плечи другому, закутались в простыню и изображают привидение. Хоть бы кто из ребят догадался свет включить! Тогда она первая врежет этим двум клоунам как следует…

Но присмотревшись, Неля поняла, что это никак не могут быть двое людей один верхом на другом. Тогда у фигуры было бы неестественное утолщение на уровне плеч, а тут — абсолютно правильные пропорции, разве что чересчур вытянутые, как у Дон Кихота. А с другой стороны, не может же человек быть ростом с дверь! А если даже и может — скажем, спортсмен какой-нибудь — то он вряд ли будет таким худым. Уж она-то, Неля, в пропорциях разбирается — как-никак, семь лет занимается рисованием и собирается стать художником!

Раньше, чем Неля определилась, что ей думать о ночном госте, фигура произнесла загробным голосом, с отчетливым оттенком недовольства:

— А что это вы тут делаете?

Ответом был дружный вопль ужаса.

И тут Нелю осенило. Да это же Зиновий Петрович Соловьев! Точнее, его призрак. Как раз вчера вожатая рассказывала о нем, основателе «Артека». Там, где сейчас высятся современные, из стекла и бетона, корпуса дружин самого верхнего из артековских лагерей — «Горного», шестьдесят пять лет назад по инициативе Соловьева были разбиты брезентовые палатки легендарной первой смены. Да и сама дружина «Алмазная» носит имя Зиновия Петровича… Чей же еще дух может бродить по этому зданию?

Одно непонятно: почему Соловьев задал им такой странный вопрос, да еще и с упреком? Возможно, он считает, что советские пионеры не должны маяться такой дурью — страшилки рассказывать. Делом надо заниматься, социализм строить! Да, в ту эпоху все так думали… Но сейчас другие времена.

И тут дверь хлопнула еще раз. Зажегся свет.

Неля на секунду зажмурилась и пожалела, что дух Зиновия Петровича теперь исчезнет — ведь призраки боятся света. Когда она открыла глаза, то увидела стоящую у двери вожатую — заспанную и хмурую. А рядом… Рядом возвышалась все та же белая фигура, которой даже их рослая вожатая была по плечо! Потрясенная Неля во все глаза глядела на незнакомого мальчишку — тощего, невероятно высокого и от шеи до пят закутанного в простыню. Ну конечно, с таким телосложением да обернувшись простыней, можно и без напарника привидение изображать! Вот ведь гад! Сейчас вожатая ему задаст…

Но мальчишка не выглядел торжествующим — наоборот, у него на лице отпечатался испуг. И это было очень странно.

— Познакомьтесь! — сонным голосом сказала вожатая. — Это Миша из Владивостока.

Вскоре «привидение» уже сидело на одной из кроватей и рассказывало всем свою историю. Миша, как и остальные ребята с Дальнего Востока, приехал в «Артек» только сегодня утром. Шел уже второй день смены, но ребята с разных концов страны съезжались сюда поэтапно. В их отряде тоже кто-то пробыл здесь всего сутки, а кто-то — уже два дня и потому считался старожилом. Делегация Дальнего Востока, в составе которой был Миша, прибыла последней.

До своей палаты он добрался в тот час, когда все ушли на обед в столовую, расположенную далеко внизу, в прибрежной части парка. Во всем четырехэтажном здании дружины не было ни души — тихо и пусто. Но Миша был этому только рад. Если бы не вожатая, которая проводила его до самой двери, он бы, наверное, не смог самостоятельно отыскать палату — настолько устал. Шумело в голове и неудержимо клонило в сон: сказывалась разница часовых поясов между Дальним Востоком и Крымом. Найдя единственную незанятую кровать, он из последних сил разделся и укрылся одеялом. И тут же отключился.

Он не слышал, как вернулись с обеда и почти сразу же ушли на занятия в школу мальчишки из его палаты. Увидев, что наконец-то прибыл тот самый новенький, фамилию которого вот уже второй день безуспешно выкликают на линейке вожатые, они не стали его будить. Мол, еще успеем познакомиться, а пока пусть отдыхает.

Прошло несколько часов. Ребята из Мишиной палаты за это время успели вернуться из школы, сходить на ужин, вновь вернуться сюда и опять уйти — в актовый зал, на совет отряда. А Миша все спал. Его не разбудили, даже когда стемнело. Слишком уж много времени могли занять всякие там объяснения, а любой шум этим вечером был бы для обитателей этой палаты очень некстати.

После отбоя девять мальчишек переоделись в пижамы и улеглись в постели. Но это был спектакль, рассчитанный на вожатых. Кроме новенького, в палате никто не спал. Выждав около часа — к тому времени здание дружины окончательно погрузилось в тишину — заговорщики один за другим выскользнули в коридор и просочились за соседнюю дверь, в палату к девчонкам. Еще за ужином отряд договорился, что сегодня там будет устроен «вечер ужастиков».

А для бедного Миши «вечер ужастиков» наступил сразу по пробуждении. Он прекрасно помнил, что ложился спать днем, в залитой солнцем комнате, где все кровати, кроме одной, явно были заняты — на тумбочках лежали вещи ребят. Значит, его товарищи по отряду на тот момент просто куда-то вышли. Где именно они находились, его тогда совершенно не волновало — все мысли были только об одном: поспать бы! Зато сейчас этот вопрос приобрел необыкновенную остроту. Миша с ужасом обнаружил, что проснулся ночью в абсолютно пустой палате. В окно светила луна. На тумбочках все так же лежали чьи-то вещи. Но хозяев этих вещей в палате не было — даже сейчас, ночью! Куда же все исчезли?

Леденящие душу мысли сменяли одна другую. Может, ребят похитили инопланетяне? Прямо отсюда, из спальни, полураздетыми! Потому и вещи остались нетронутыми… А может, враги из капстран применили здесь новейшее секретное оружие, и все люди в здании исчезли, как в Бермудском треугольнике? Куда исчезли? Да мало ли… Может, их вообще распылили на атомы!

Но тут Миша взял себя в руки и трезво рассудил, что если бы это было секретное оружие, то оно не обошло бы стороной и его самого. А ведь он жив! И с инопланетянами та же история: с чего бы им брезговать его персоной? Всех похитили, а его нет? Это было бы даже как-то обидно. Значит, причина должна быть гораздо более реалистичной. Например, убийца с топором, который проник в здание и зарубил всех. Хотя нет, пока тот убийца все четыре этажа обошел бы… По-тихому никак не вышло бы. А может, он был не с топором, а с удавкой? И почему, собственно, «был»? Может, он еще здесь… Подстерегает в коридоре, не дает дойти до палаты. И душит всех, одного за другим!

Миша похолодел от ужаса и забился под одеяло, но вскоре понял, что так не годится. Чем трусливо ждать, пока скрипнет дверь и войдет убийца, лучше встретить его лицом к лицу в коридоре! И будь что будет! Он встал с кровати, подошел к двери и бесшумно распахнул ее, ожидая увидеть что угодно. Например, гору трупов. Но в длинном, во весь этаж, коридоре никого не было. С одной стороны тянулись двери палат. С другой была стеклянная стена от пола до потолка, за которой виднелись сосны, а далеко за ними — горы. Там, в парке за стеной, тоже не наблюдалось ничего жуткого, и Миша рискнул выйти в коридор.

Его тут же пробрал озноб — но не от страха, а от холода. В коридоре температура была намного ниже, чем в палатах, а пижаму ему выдать еще не успели. Обнаружив, что из одежды на нем только трусы, он спохватился: а вдруг в этом здании все-таки кто-то выжил? Попадутся ему навстречу, а он в таком непотребном виде… Миша метнулся обратно в палату, сдернул с кровати простыню и завернулся в нее, как в тогу. Вот теперь можно было отправляться навстречу любым опасностям! Он смело вышел за дверь и двинулся по коридору, поглядывая на свое отражение в стеклянной стене — высокий и величественный, как Цезарь. Или Калигула. Или кто там еще был высоким из древних римлян. Два метра и два сантиметра — это вам не хухры-мухры! Пусть теперь трепещут все, кто скрывается в темноте… Впервые в жизни Миша радовался своему огромному росту, который ему обычно только мешал.

Услышав за первой же дверью по коридору приглушенные голоса, он поначалу очень обрадовался. Люди! Живые люди! Но когда толкнул дверь и вошел в соседнюю палату, то вновь испугался. В темной комнате сидели на кроватях и молча глядели на него мальчишки и девчонки. К этому времени Миша уже окончательно проснулся и понял, что никаких инопланетян или вампиров он тут не встретит. Но все равно, загадочное сборище молчащих во тьме выглядело жутковато. Он с радостью включил бы свет, но не знал, где выключатель. И не нашел ничего лучшего, как спросить:

— А что это вы тут делаете?

И очень обиделся, когда в ответ раздался вопль ужаса…

Смена длилась еще тридцать восемь дней, и все эти дни Мишу в отряде дразнили «привидением». Но он не обижался. Главное, чтобы все были живы. А ужасы пусть останутся только в кино.