What We Deserve — То, чего мы заслуживаем (джен)

Спустя всего пару часов после битвы, всё ещё тревожно взмахивая крыльями, Малефисента бросила взгляд с балкона замка в сторону Топей. Как бы она ни хотела вернуться в своё королевство немедля, это было не лучшим решением. Она не хотела оставлять Аврору наедине со стражами Стефана несмотря на то, что те сдались пару часов спустя после смерти их короля — скорее из страха, чем из верности, — да и слишком много времени уйдёт на то, чтобы вернуть её в Топи.

К тому же раны Диаваля пресекали любую возможность полёта, тот был вымотан, и Малефисента не собиралась оставлять всё позади. Особенно после того, что он для неё сделал. И она осталась, хотя всё её существо стремилось покинуть это место. Ей не нравились закрытые пространства, не нравилось быть разлученной со своим королевством, с дуновением ветра и шелестом леса.

Диаваль нашёл её там же, как только начало светать. Она слышала, как он приближался, но не обернулась, вглядываясь в уходящую ночь и стараясь не думать.

— Где Аврора? — спросила она ещё до того, как он заговорил.

— Разговаривает со служанками, — коротко ответил Диаваль и, прочистив горло, добавил: — И тремя пикси. Они волновались за неё.

Малефисента фыркнула.

— Их чрезмерное беспокойство до добра не доведёт, как и всегда. Почему ты не с ней?

Он встал рядом.

— Голова болит. И они только мешали своей болтовнёй. — Малефисента хмыкнула, представив это. — К тому же… у меня было предчувствие, что здесь я нужнее.

Она застыла.

— Мне нужно, чтобы ты встал на ноги как можно скорее, чтобы мы могли убраться отсюда. Ты всё ещё восстанавливаешься, тебе нужен сон.

— Как и вам, но это не остановило вас от бодрствования и тяжелых дум.

— Ты собираешься опекать меня — теперь, когда твой птенец вылетел из гнезда?

Он рассмеялся.

— Кто сказал, что я только начинаю опекать?

Малефисента вздохнула — она привыкла к его шуткам. Шестнадцать лет бок о бок с одним компаньоном научат и не такому.

— Я могла его спасти, знаешь? — невзначай обронила она.

И Диаваль мгновенно протрезвел.

— Он не заслуживал её, Аврору, не заслуживал её любви и света, но она… — Малефисент приобняла себя крыльями. — Она заслуживает…

— Она заслуживает намного больше, чем он мог ей дать, и вы знаете это.

Малефисента удивленно обернулась. Она уже и забыла, что Диваль следил за Стефаном все шестнадцать лет, был к нему ближе, чем она, и видел, как тот скатывался к недоверию и паранойе. Хоть ворон и не догадывался о том, что произошло между ними, он видел, что Стефан не хороший человек.

— Она заслуживает семью.

Свет ранней зари осветил его удивленное лицо, а затем он мягко произнёс:

— У неё уже есть семья, госпожа, иначе бы она не проснулась.

И она об этом знала. Аврора проснулась и была цела потому, что вопреки всему в сердце Малефисенты жила любовь к этой славной девочке, за которой она присматривала с рождения. Она знала об этом, несмотря ни на что. И Аврора тоже любила свою «крёстную».

Несмотря на всё, что она сделала, на всё, что она заслужила — она обрела в этой девочке семью. И Диаваль — ворон — был рядом и напоминал ей о том, что она не одна.

В место ответа Малефисента отвела взгляд.

— Если продолжить мудрствовать, ненароком окажешься совой.

Он не дрогнул от этих слов, и в его голосе слышалась улыбка — триумф, — когда он сказал:

— Я не мудр, я умён. Мудрость — это когда ты получаешь что-то взамен.

— И что же ты получил взамен? — полюбопытствовала она.

— Улыбку моей задумчивой госпожи.

Она махнула на него рукой, прогоняя прочь, но в уголках её губ притаилась улыбка.

— Приготовься к тому, что скоро станешь мухой, Диаваль.

Он кивнул.

— Полагаю, когда я меньше всего буду этого ожидать.

— И заслуженно. Возвращайся к Авроре, здесь ты больше не нужен.

Хоть Диаваль и улыбался, в его взгляде можно было заметить беспокойство.

— Вы уверены?

— Уверена.

Он окинул её коротким взглядом, а затем кивнул.

— Хорошо.

Он дошёл до двери, когда Малефисента окликнула его.

— Диаваль?

— Да?

Спасибо, я не заслуживаю тебя ещё больше, чем не заслуживаю Аврору.

— Постарайся поспать.

Он улыбнулся ей.

— Как прикажете, госпожа.